Текст книги "Право Вызова. Книга Третья (СИ)"

Автор книги: Максим Злобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Право Вызова. Книга Третья

Глава 1
Про подорожник

До чего я докатился? Совсем один, на винтовой лестнице в одной из башен поместья Крашевых, стою и смотрю, как меня потрошит мой старый недруг. Стою, смотрю, а моя еда в этот момент катится куда-то вниз по ступенькам. Надеюсь, что я увёл со шведского стола не последнюю икру.

Больно – пиздец.

Но… терпимо. А чтобы и дальше было просто терпимо, лучше бы не дать ножу двинуться дальше. Обеими руками я зафиксировал руку Стасика, а тот схватил меня за талию и начал притягивать к себе.

Тогда я не нашёл ничего умнее, чем шарахнуть ублюдка лбом в нос. У Стасика брызнула кровь, он отшатнулся, и теперь кровь брызнула уже у меня, – нож вышел, и рана тут же открылась. Я не большой знаток анатомии, да и никогда ранее не участвовал в поножовщине в качестве жертвы, но что-то мне подсказывало, что Стася промахнулся и не сумел вырубить меня с первого тычка.

А зря…

Опаснов оскалился и тут же размножился на клонов. Да начнётся пиздилка двух мезенских магов! Нестор Петрович готовил меня именно к такому. Сейчас я был в роли обороняющегося и целиком ушёл в развеивание.

Толпа Стасиков рванула на меня, – большие и малые, с оружием и без, некоторые больше походили на химер, нежели на людей. Вот только все они были не настоящими. Настоящий Стасик пока что стоял наверху, утирал рукавом кровь из носа, злобно зыркал и насылал на меня одну волну мороков за другой.

Ещё пяток Стасиков – развеяно. Камнепад – развеяно. Дым – развеяно. Вспышки слепящего света со всех сторон – хуй там; развеяно. Я потихонечку отступал назад и вниз. Постепенно Стас пропал из поля видимости; по идее сейчас он должен был быть где-то надо мной.

Тут потолок треснул, взорвался каменным крошевом, и Стас полетел на меня сверху, прямо с потолка. Ну да, ну да. Развеяно.

Сюрприз, блядь!

Со времени нашей последней встречи я в своём познании настолько преисполнился, что догнал и перегнал Стасяна. Так что теперь батя тут я, и в плане мезенской магии он мне не конкурент. Да и не только в плане мезени, а вообще. Я просто лучше, се ля ви.

Ещё бы перестать истекать кровью, конечно…

Видения прекратились. Сверху раздались шаги настоящего Стаса, – такие вещи я научился сечь. Мой гореубийца спускался с тем, чтобы попытать удачу и броситься на меня безо всяких иллюзий. С одной стороны я ранен и рукопашная сейчас для меня была бы очень некстати, ну а с другой стороны, – вхуж! – я клюкволюд.

Залечить свою растительную плоть я пока что не умел, но вот на скорую руку вырастить длиннющую лиану с кучей маленьких подорожников вместо листьев и перевязать себе живот – да, умел. Не знаю, почему именно подорожник. Как-то само собой получилось; что-то из области коллективного бессознательного.

– Илья Ильи-и-ич, – нараспев произнёс Опаснов.

Слова его разнеслись эхом. Спускаясь, он шкрябал кончиком ножа по стене. Позер сраный. И тут, наконец, он увидел меня.

– Ой, да ладно, – сказал он и сам обернулся клюкволюдом; только таким, ненастоящим. – Я всё знаю.

– Что ты знаешь? – не понял я.

– Я знаю про тебя всё, Илья Ильич.

С тем Опаснов начал кочевряжиться. Встал в колдунскую позу и начал вроде как выращивать шипастые лианы.

Ну а я вырастил настоящие, схватил Стаса за ноги, опрокинул и протащил по ступенькам. Тот приложился затылком о каждую, но вырубаться даже не думал.

– Как⁉ Что⁉ – заорал он, лёжа передо мной. – Но ты же не умеешь! Ты не можешь уметь!

– Кто тебе сказал?

– Он… Он сказал!

Нет, похоже всё-таки действие возымело эффект и ступеньки расшатали психику Опаснова. Дядя явно бредит. Я крепко спеленал его лианой и начал душить. Оставлять в живых эту гадину не хотелось; зачем мне это? Ну явно ведь вернётся снова.

– Кхь-кхь-кхь, – Опаснов вытаращил глаза. – Тебе… всё равно… не… победить…

И в этот момент снизу раздался топот. Настоящий, неиллюзорный.

– Наверх! Наверх! Он там!

Опаснов не один. Твою-то мать!

Задушить Стаса я не успел, – ману теперь стоило бы поэкономить, – зато я смачно харкнул ему в рожу и, зажимая рану рукой, устремился наверх. Сердце колотилось как бешеное. Манадреналин вырабатывался в неприличных количествах, но мне всё равно было его мало. Мне постоянно приходилось тратиться.

Я поддерживал незатейливую иллюзию кромешной тьмы на три пролёта вниз от себя. Раз уж мне тяжело бежать, так пусть и преследователи мои идут наощупь.

– Наверх! Наверх! Не упустите его!

Сколько я уже прошёл? Сто ступенек? Двести? Триста? Когда эта грёбаная лестница наконец-то закончилась, я упёрся в дверь. И слава тебе яйцам, – да! – она была открыта.

Я вырвался на улицу и оказался на вершине зубчатой башенки, похожей на шахматную ладью. Вид отсюда открывался просто ебейший, но что мне до этого вида? За мной гонятся! Меня хотят убить! Я сейчас один против двоих, – троих? – не вывезу! Сдохну и всё!

Пу-пу-пу…

Пу-пу-ру-пу-пу…

Что делать-то? Что делать⁉

Я осмотрел свою рану. Кровь, – обычная, красная, человечья, – обильно сочилась из-под подорожника и даже не думала останавливаться. Но я нашёл выход. Благодаря какой-то не до конца понятной мне цепочки ассоциаций, подорожник подсказал мне единственное правильное решение.

Я залез на выступ башенки, собрался с духом и прыгнул вниз…

* * *

Евгения Евгеньевича Жизнетленова на свадьбу не приглашали, однако он всё равно приехал. Вот только не незваной обиженкой, – ему было откровенно плевать на свадьбу; он даже не знал кто и на ком женится, – а строго по делу. Нужно было лично обкашлять кое-какие вопросики с князем Смоленским. Ну а иначе говоря – получить взятку.

Жизнетленов подъехал к замку сзади, зашёл через вход для прислуги и потайными коридорами проследовал в комнату, любезно отведённую князем Крашевым для их встречи с Одоевским. По-хорошему, Евгений Евгеньевич надеялся, что его присутствие останется незамеченным.

Анатолий Одоевский уже ждал его.

Он стоял на небольшом полукруглом балкончике, улыбался, поигрывал содержимым бокала и смотрел куда-то вверх.

– О! Евгений Евгеньевич! – заметил он пришельца. – А-ну идите-ка сюда! Посмотрите на это!

Жизнетленов состроил недовольную гримасу, – все эти простонародные замашки Одоева раздражали его уже не первый год, – однако всё же вышел на балкон и… и ни разу об этом не пожалел.

Действительно, такое нечасто увидишь.

Где-то в вышине, метрах в тридцати над землёй, в порывах ветра кружился гигантский одуванчик.

– Что это такое?

– Не знаю.

За стебель одуванчика держался истошно кричащий человек. Тут несколько пушинок открепились от основного цветка, он резко просел, вильнул в сторону и начал плавно пикировать к земле. В какой-то момент одуванчик исчез за стеной замка, но почти сразу же появился с противоположной стороны.

Он был всё ближе и ближе. Ближе и ближе. И вот, в какой-то момент…

– ЁБ ТВОЮ МАА-А-А-А-ААТЬ! – отчаянный цветочный всадник пронёсся в считанных метрах мимо балкона, на котором стояли Жизнетленов и Одоевский.

– Хех, блядь, – усмехнулся князь Анатолий. – Родственничек. Поднаебенился что ли уже? И когда только успел?

– Вы что, знаете этого человека? – спросил Евгений Евгеньевич.

– Ну да, знаю. Это помещик Прямухин.

* * *

Почти пустой по мане и раненый в пузо, но всё-таки живой, я приземлился в кусты приусадебного парка-лабиринта. Одуванчик без меня полегчал; ветер подхватил его и погнал дальше.

И в очередной раз спасибо Нестору Петровичу.

Не знаю, как бы я вырулил из ситуации, если бы тот не открыл во мне способность к тринадцатой школе. Последние крохи манадреналина я слил на то, чтобы перекинуться обратно в человека.

Мне срочно нужно к людям! В толпу! Там мне помогут! На тусовке одарённых просто не может не быть нормального хиллера!

Вот только чёртов лабиринт! Да, простенький. Да, строением он ни разу не напоминал те замороченные лабиринты с последних страниц детских журналов и потеряться тут было сложно, – плюс к осени он поредел и просвечивал, – но всё равно.

Передо мной сейчас была развилка. Прямо, налево и направо. Я ненадолго залип, – кровопотеря начала сказываться и думать мне становилось всё трудней, – но затем вдруг:

– Ах-ха-ха-ха! – услышал справа звонкий девичий смех.

Отлично. Надеюсь, не напугаю барышню своим внешним видом.

Всё так же зажимая рану ладошкой, я свернул направо и почти сразу же увидел пикантную сцену. Парочка уединившихся молодых ребят активно обжималась на парковой лавочке. Если бы не многочисленные юбки барышни, я бы даже предположил, что ребята там во всю петтингуются, но-о-о-о… не… сквозь такую защиту не пробиться даже самым ловким пальцам.

Пускай и раненый, я тут же отметил, что девушка очень и очень хороша собой. Стройная и очень высокая блондиночка; по типажу она сразу же напомнила мне Лань-Леночку из ГосМутантКонтроля, с которой у нас так и не сложилось. Волосики густые, шейка изящная, талия наличествует…

– Ах-ха-ха-ха! – а звонкая какая, еби её мать.

Тут девушка чуть отстранилась от своего вьюноши, и я увидел, что всё это время её зажимал… я? Чего, блядь⁉

Внутренним взором прощупал округу на предмет мезени, но никаких иллюзий не обнаружил. Как такое может быть?

– Помещик, вы такой шалун! – расхохоталась блондиночка.

Тут из другой лабиринтовой аллеи появились два мужика в тёмных очках. Один из них припал мне, – ну то есть тому мне, – к уху, что-то коротко отрапортовал и вытянулся по стойке смирно. Другой-Я кивнул, грубо отпихнул барышню, встал со скамейки и удалился вместе с мужиками.

– Помещик, куда же вы⁉ – вознегодовала барышня. – А как же я⁉

Да что вообще тут происходит⁉

* * *

– Войцех!

– О, Евгений Евгеньевич, привет. А я думал, что нам нельзя созваниваться.

– Войцех, какого чёрта⁉ Сколько времени уже прошло⁉ Почему помещик до сих пор жив⁉

– Жив? Хммм…

– Верни мне деньги, Войцех!

– Погодите-погодите, Евгений Евгеньевич. Тут какая-то ошибка.

– Никаких ошибок! Верни деньги или выполни заказ! Сегодня же! Сейчас!

* * *

– Войцех? Ну чего тебе опять надо?

– А ты не охренел ли часом, Володенька? Почему помещик до сих пор жив?

– То есть?

– То и есть, Володя! Верни мне деньги! Лучше уж я обращусь к Ломалам!

– Стой-стой-стой. Не надо к Ломалам. Я всё сделаю, дай мне неделю.

– Какая неделя⁉ Сутки, Володя! У тебя одни сутки!

* * *

– А кто это мне звонит? Да неужели мой любимый братик решил подкинуть мне ещё работёнки?

– Виталя, не смешно! Ты меня нагреть решил⁉

– Тише-тише-тише, объясни.

– Да что тут объяснять⁉ Помещик до сих пор жив!

– Жив?

– Жив, Виталя, жив! Верни мне деньги!

– Погоди-погоди. Володь, не злись, тут недоразумение вышло. Просто поручил это одним…

– Да мне плевать, кому ты там что поручил!

– Я понял. Я всё сделаю, не переживай.

– Сегодня же, Володя! Сегодня же!

* * *

– Так, пиздюки, вы совсем охренели?

– Ш… ш… што?

– Я вам за что деньги занёс? Почему помещик до сих пор живой гоняет?

– Кы… кы… как так живой?

– Ты заика что ли, сука⁉ Ну-ка быстро вернул мне бабки! Плюс столько же за моральную компенсацию! Недоделки, блядь.

– Ны… ны… но…

– Дай угадаю. Денег уже нет?

– Ды… Ды… Да.

– Ну тогда собрались быстренько, пошли и сделали дело! Сейчас же!

* * *

– Дядь Ми-и-иш!

Андрей Траблин уже несколько часов провёл в подъезде.

– Дядь Ми-и-и-и-иш!

Он стучал в дверь, звонил в звонок, и иногда выходил на улицу, чтобы заглянуть в тёмные окна квартиры.

– Дядь Миш, это я! Открой, пожалуйста!

Но всё зря. Всё тщетно. Дядя Миши Крамбопулова не было дома. Дядя Миша Крамбопулов до сих пор отмечал свадьбу своего школьного товарища…

* * *

Кое-как я выбрался из этого сраного лабиринта. Бошку к этому времени уже порядочно подкруживало, и сил оставалось лишь на последний рывок.

Оглядевшись, я увидел, куда мне нужно. Основная терраса, на которой тусовался народ, – та самая, со скрипачами, – была всего лишь метрах в пятидесяти от меня. Считай, что рукой подать. Сжав зубы, я поплёлся к людям.

– Э-э-ээй! – заорал я. – Эй!

Тут меня наконец-то заметили. Одна мадам с дохлой лисой вместо шарфа ударила по плечу своего мужика и указала тому в мою сторону. Мужик шепнул другому, тот третьему и вот на меня уже таращилось порядка дохрена глаз. А если учесть головокружение так и вовсе – дважды дохрена.

В этот момент по подъездной дорожке мимо меня промчался лимузин.

Мой лимузин. Из приоткрытого окна на меня смотрел я.

– Да какого хера?

И тут ноженьки мои совсем подкосились. Я упал на газон. Последнее, что я увидел до того, как потерять сознание – отделившийся от толпы и бегущий ко мне силуэт. Знакомый силуэт. Лёха Мясницкий.

Пу-пу-пу…

От того настоящий ли это Лёха сейчас зависело: открою ли я глаза вновь…

* * *

Всё нормально!

Настоящий!

Я очнулся в какой-то гостевой комнатке. Лежал на кровати в то время, как незнакомая мне девчушка лет четырнадцати прижимала свою ладошку к моей ране. Из-под ладошки исходило приятное зеленоватое лечение.

Хиллерша.

Интересно, сколько она со мной провозилась? Неужели не могли найти кого-то поопытней? Надо бы взять за привычку везде и всюду таскать с собой дедушку Бигдика.

Лёха Мясницкий, Танька и Васька тоже были здесь. Ксюхе, скорее всего, ничего про меня не говорили. Ну так и правильно, я бы и сам так сделал.

– Сколько времени прошло? – спросил я у Лёхи надрывным страдальческим голосом; пусть не думают, что мне заебись.

– Полчаса.

– Полчаса⁉ – я мигом посвежел и вскочил с кровати. – В погоню! Там какой-то хрен, который выглядит точь-в-точь как я! Он мой лимузин угнал!

– Илья, ты бредишь, – констатировала Татьяна Ильинична. – Это жар.

– Да нет же! Я серьёзно!

Ещё полчаса ушло у меня на то, чтобы во всех подробностях рассказать ребятам о покушении и о том, что я видел в парковом лабиринте. В конце концов мне поверили. Лёха тут же посерьёзнел и принялся с кем-то переписываться, Танька задумчиво нахмурилась, а Васька вовсю утешала меня, мол, так и так, всё будет хорошо, Илюша, не переживай.

Тут я понял, что с какого-то чёрта бездействую.

Если уж у меня появился злой двойник, то:

Во-первых, мы персонажи корейского файтинга. Ну а во-вторых, первым делом мой злой двойник поедет в Прямухино и постарается убедить как можно больше народу в том, что он – это я, а я – это злой двойник. Так что нужно играть на опережение. Пока ещё есть такая возможность.

– Алло, Вышегор. Да-да, привет. Слушай, у нас ЧП. Пиздец, говорю, у нас! Срочно помоги эвакуировать деревню! Нет, я трезвый. Потом всё объясню, просто сделай всё как я тебе сказал и не задавай вопросов. Эвакуируй деревню! Погоди, нет! Нет! Не надо в гостиницу, размести всех у себя. Да, всё, рассчитываю на тебя. Говорить больше не могу, давай…

– Едем, – сказал мне Лёха, как только я повесил трубку. – Мои договорились с СБшниками Крашевых и посмотрели камеры. На них действительно двое тебя. И тот, – второй, – действительно сел в твой лимузин, а с ним целая толпа народу…

Целая толпа, значит? Значит, Опаснов действует не в одиночку. Значит, это не его личная месть, а месть Бориса-мать-его-так-Безродного. Понятненько.

– Едем, – кивнул я…

* * *

Спустя каких-то десять минут машины с эмблемами Мясницких уже ждали нас у парадного входа. Я спускался по ступеням, как вдруг.

– Помещик! – прямо из воздуха передо мной возникла та самая блондиночка из парка. – А вы куда? Вы что же, уезжаете?

– Ну да, – честно ответил я.

– А как же я?

– Э-э-э…

– Илья Ильич, вы что⁉ Вы что, уже позабыли о том, что обещали мне⁉

– Послушайте, девушка…

– Девушка⁉ – тут мне прилетела звонкая пощёчина. – Ты что, свинья⁉ Забыл, как меня зовут⁉

– Так, хватит…

Сейчас меньше всего на свете мне хотелось бы объясняться с истеричными пассиями моего злого двойника.

– Что значит «хватит»⁉ Я уже рассказала отцу о нашей помолвке!

– Ну так расскажите о том, что она отменилась. Девушка, прошу вас, не надо драмы. Мне действительно пора.

Блондиночка побагровела лицом. Не зная, как дать выход эмоциям, она начала хватать воздух ртом, будто милый белокурый карпик на магазинном прилавке, ну а я… Чего я? Я двинулся дальше, у меня и без того проблем хватало. Жопа от всех этих новостей полыхала, как кузнечный горн.

Иногда возвращаясь воспоминаниями в тот день, я до сих пор жалею лишь об одно. Жалею, что не додумался сразу же уточнить у девушки: мол, девушка, а кто ваш отец? Избежал бы многих проблем…

Глава 2
Про «Красную Свадьбу»

Догнать лимузин так и не удалось. Всё-таки от Владимира до Торжка не такое уж большое расстояние, всего-навсего четыре сотни километров. С учётом проезда через крупные города и вечернюю пробку на МКАДе путь по времени должен был занять часов семь; при этом у моего злого двойника была некислая фора.

Не думаю, что ребята, которые хотели похитить мою личность, останавливались на покурить, перекусить или размять ножки. Думаю, сволочи гнали во весь опор.

Времени в дороге было более, чем дохера, и я как мог координировал оборону. Точнее не оборону даже, а отступление.

Ну да, конечно, нужно было отступать.

Чем я руководствовался? Да тем, что даже близко не представляю себе сколько людей у Безродного и на что они способны. А потому сказать, мол, Вышегор, миленький, бери всех и засядь в поместье, у меня просто язык не поворачивался. Это же всё равно что монетку подбросить. Одно из двух. Либо Лоси играючи отобьются, и я подоспею к весёлой пляске на трупах поверженных врагов, либо же… либо же они окажутся в ловушке.

Если кому-то из моих людей и предстоит умереть за дело рода, то это случится не из-за моей ошибки. Повторяю, никто из моих людей не умрёт из-за меня. Никогда.

Всё Прямухино эвакуировали целиком и полностью. Безродный и мой злой двойник войдут в пустую деревню. Если честно, я не совсем понимал, что они будут делать дальше, но… после звонка Лёхи князю Тверскому я немножечко прозрел. Розовые очочки разбились вдребезги.

Всем похуй.

Абсолютно всем вокруг насрать на мою ситуацию, а тем, кому не насрать, пребывают сейчас в замешательстве.

Сан Саныч был уже в курсе нездоровой движухи. Злой двойник уже связался с ним и затребовал помощь, так что когда помощь затребовал ещё и Лёха, князь Тверской запутался и сказал нам разбираться самим.

А если уж князь Тверской, – который мне так-то должен, – решил остаться в стороне, то что тогда говорить о местной аристократии? Один Прямухин, другой Прямухин. Да кому какая разница?

Но!

Это не повод ссучиться и озлобиться на весь мир. Не-не-не. Есть у меня хорошая привычка ставить себя на место других людей. Так вот – если бы мне в пятницу вечером позвонил соседский помещик Еблонский-Жопушкин и начал прогонять какую-то дикость про злых двойников, я бы как себя повёл? Правильно. Никак.

Ну да ладно.

Всех клюкволюдов и персонал фермы разместили на лужайке перед особняком Черкасских-Оровых. А это, на минуточку… сколько вообще людей-то? Сосчитать точно не берусь, но если выдать ребятам палатки, гитары и цистерну портвейна, то получится маленький фестиваль бардовской песни.

Что по боевикам? Лоси на танке – раз. «Клюквенный Клинок» и маги тринадцатой школы – два. Лёхины ребята – три. Люди Черкасских во главе с СБшником Колей – четыре.

С первыми двумя всё понятно, а вот со остальными…

Пу-пу-пу.

Лёха всё-таки бывший скотопромышленник, – колбасопромышленник? – да притом из очень сильного клана, так что привык полагаться на старших. Если вдруг возникает проблемка, то её решают за него; потому-то он и не озаботился набором собственных людей. Чисто личная охрана и безопасники, всего лишь человек пятнадцать-двадцать.

С Черкасскими тоже не всё гладко. После памятного расстрела из муравьедомёта, некоторые из ребят поувольнялись к чёртовой матери и на их место пока что никого не нашли. Да и не искали, по правде говоря. Всё ж теперь Черкасских защищают Лоси и кто же знал, что сложится такая ситуация?

Итого нас меньше сотни.

Вывезем?

Пу-пу-ру-пу-пу. Как бы мне хотелось знать ответ на этот вопрос…

* * *

Моё почтение майор-барону. К нашему приезду вся моя маленькая армия была готова к выдвижению, да ещё и пополнилась на снайпера. Тот самый маньяк в маньяцких очочках со свадьбы Вышегора, – Миша Крамбопулов, кажется, – сказался хорошим стрелком и предложил свою помощь.

А чо бы нет?

Один человек особой роли не сыграет, но и отказываться глупо. Тем более, что и винтовка с оптикой нашлась. Ладно…

Планирование операции проходило в гостиной Черкасских-Оровых; в той самой комнате со шкурой и камином.

– Поедем здесь, – предложил майор-барон и тыкнул в карту.

Комнату не успели предварительно убрать и подготовить к использованию в качестве полевого штаба, так что выглядело наше собрание странно. Карту постелили прямо поверх шкуры, а мы расположились вокруг. Кто-то сидел в лотосе, кто-то на корточках, а поручик Пузо так вообще лёг на живот, положил голову на скрещенные руки и по-девчачьи болтал ножками. Для полноты картины нам не хватало лишь какао и пижам.

– Мальчики, попросить поваров приготовить для вас какао? – заглянула на огонёк баронесса Черкасская.

– Спасибо, золотце, – отвлёкся Вышегор. – Попроси. Так вот, в деревню мы войдём с этой стороны и…

Короче говоря, план был готов. Как можно незаметней выходим из леса, закрепляемся в Прямухино, а там решаем – штурм или осада. Никаких пленных. Никаких переговоров. Сугубо жёсткое выпиливание без права на реабилитацию.

Хотя… напоследок я всё-таки решил попробовать договориться. Личного номера Безродного у меня не было, но Кузьмич впопыхах забыл в поместье свой мобильник. На него-то я и позвонил.

– Алло? – трубку взял Опаснов.

– Это Илья Ильич Прямухин.

Стасян заржал и передал трубку своему боссу.

– Алло! – голос весёлый, игривый весь из себя. – Прекратите баловаться! Илья Ильич Прямухин сидит прямо передо мной, а вы явно лжёте! Номер карточки я вам не скажу и денег не переведу, даже не просите! Знаю я все эти ваши разводы…

Сбросил звонок. Договориться явно не получится…

* * *

На месте мы были в четыре часа… Чего?

Ночи?

Утра?

Да хрен его знает.

Небо заволокло ещё затемно; и ни звёзд, ни луны было не видать. Погода стояла мерзкая, промозглая. Весь транспорт мы бросили за километр отсюда и дальше шли пешком. Ребята замёрзли и вымокли.

Прятаться было бестолку, так что вся моя армия без стеснений вылезла на опушку. И так не видно ни черта, ну а с расстояния тем более. Сейчас. Ещё немножко. Небольшой привал, – буквально пять минуточек, – а после мы пройдём по полю до деревни и начнём заваруху.

Как настоящий полководец, я бродил вдоль опушки и смотрел на свои войска. Не осматривал; нет. Смотрел.

Смотрел и думал о том, что без потерь сегодня не обойдётся. Слишком уж масштабным будет столкновение, и кто-то из моих ребят обязательно умрёт. Прям обязательно. Прям вот умрёт.

И кто же это будет? Брусника? Лёха? Или, быть может, Вышегор? Бигдик? Поручик Пузо? Коля Мутантин? Или же все сразу?

Ну так а чо бы, собственно, и нет? Устроим «Красную Свадьбу» по-Прямухински, уберём разом половину персонажей и наберём на их место новых, да? Чего их жалеть-то? Персонажей-то? Хули с них станется?

Ёб твою мать.

Я не хочу, чтобы так было. Я не хочу связываться со смертью. Да, я уже изрядно замарался, но я не хочу влипать ещё глубже; не хочу убивать и посылать на смерть с ремесленным спокойствием. Я просто хочу торговать паштетом, изобретать схемы по отъёму денег у населения и, возможно, немножечко расширить гарем, – только и всего.

Хотя кого я пытаюсь наебать? Рано или поздно мне придётся. Боги не отстанут, пока я не схлестнусь с Императором, а тогда-то кровь хлынет рекой. Полетят головы и наших, и ваших.

Походу, пришла пора черстветь…

– Илья Ильич! – ко мне подбежал Миша Крамбопулов с десятком других Лосей. – Там машины! Много! Едут по направлению к деревне!

– Дай посмотреть.

– За мной!

Миша подвёл меня к винтовке, стоящей на сошках и направленной на таинственные огоньки по ту сторону поля. Я лёг и аккуратно приложил глаз к прицелу.

И впрямь машины. И впрямь много. Целый конвой; штук тридцать, наверное. И на каждой второй одна и та же эмблема – сжатый кулак в ободочке из колючей проволоки.

– Вышегор, глянь-ка тоже.

Майор-барон буквально на секунду припал к оптике, а затем встал и задумчиво почесал голову.

– Крушилы, – сказал он. – Нам пизда.

– Какие Крушилы?

– Клан ликвидаторов, – пояснил Вышегор. – Один из лучших в Москве, пересекались как-то на конвенте…

– У вас ещё и конвенты бывают?

– Ну да, бывают. Собираемся, делимся опытом. Пьём немножечко. А кто-то в костюмы наряжается; вот помню как-то раз мы с поручиком нарядились кентавром и…

– Погоди-погоди. А что они здесь могут делать?

– Боюсь, Илья Ильич, что их наняли. Может, глава клана сменился? Раньше они от разборок аристократов старались держаться подальше и…

И тут со стороны деревни ебанул взрыв. Столб пламени поднялся в чёрное ночное небо. Буквально сразу же со стороны поместья застрекотали пулемёты – несколько светящихся пунктиров поливали приближающуюся автоколонну трассирующими снарядами. Пара секунд, ещё один взрыв и один из пунктиров оборвался.

– Что происходит? – спросил я у Вышегора.

– Без понятия.

– Я хочу посмотреть поближе, – как был, я сорвался в сторону деревни. – Я пойду один! Всем стоять на месте! Вышегор, даже не смей вести людей в бой без моего распоряжения, ты понял⁉

Я абсолютно не понимал, что за дичь начала твориться в Прямухино, но у меня появилось какое-то чувство. Какое-то такое восторженное; его очень трудно описать.

Как будто бы ты поставил в рулетку на зеро, и оно выпало; или как будто твоя команда получила шанс на пенальти в добавочное время; или блядский цирковой клоун вытащил из зала соседнего с тобой ребёнка и тебя уже точно никуда не потащит. Или же… Или… Или как будто та самая монетка, которую я так боялся подбрасывать, упала на ребро…

* * *

Ночью маскироваться было проще простого. Я стал обычным куском темноты.

Уже при подходе к деревне я начал понимать настоящий масштаб веселья. Взрывы, крики и беспорядочная стрельба неслись со всех сторон. Конвой Крушил добрался до Прямухино и теперь ночь высвечивало не только обычное пламя, но и хохломское. Сполохи гжели, тульские снаряды, рёв оборотней тут и там.

Из херовых новостей – полыхнуло вот уже два дома и тушить их явно никто не собирался.

Сквозь дырку в заборе я пробрался на задний двор одного из пока-что-целых домиков, а затем через незапертую дверь вовнутрь. Тихонечко раздвинул шторы, затаился и уставился в окно.

Шоу началось уже спустя минуту.

Мимо по улице двигался вооружённый отряд. Трое человек, все в тяжёлом обвесе и с эмблемой Крушил на касках. Тут раздался рёв мотора, мужики начали шмалять куда-то вверх и почти сразу же одного из них буквально расплющило; разящим пиздецом с небес на него всем весом приземлился казацкий бронекостюм.

Струканов-Доев! А он-то здесь откуда⁉

Есаул двинул железным кулаком прямо в голову одному из Крушил, а второго просто пристрелил в упор из вмонтированной в экзоскелет пушки. Быстро расправившись с противниками, Струканов-Доев врубил реактивный ранец и уже даже подпрыгнул с тем, чтобы свалить, но в этот момент, – вз-з-з! – тульский снаряд выдрал с корнем левую ногу его бронекостюма.

– А-А-А-А!!! – настоящая мясная нога улетела прочь вместе с бронированной.

Казак ебанул сальтуху и упал. Пламя реактивного ранца било прямо в землю, – то есть под него. Струканов-Доев загорелся. Через мгновение к нему подбежали ещё несколько Крушил и добили беднягу.

Всё?

Хуй там!

– Кук-ка-рек-ко-ко! – забор напротив разлетелся в щепки и на вновь прибывших ринулся Крысопетух.

– Осторож…

Ребята не успели среагировать. Тульский маг наращивал в руках очередной снаряд, то не успел – тварь клюнула его в глаз, да так глубоко, что клюв прошил голову насквозь. Двух других Крысопетух порвал когтистыми ногами.

– Ку-ка-рек-ко-ко! – заорал Егорка Тильдиков.

Вот только дальше он не побежал. Было видно – ранен. Одно крыло повисло на манер мокрой тряпочки, ухо отстрелено, хвост в крови. Крысопетух стоял, тяжело дышал и думал, что же делать дальше.

Ну а пока он думал, к спектаклю присоединились новые участники. Вот только это не Крушилы. Это какие-то небритые ребята лет по тридцать. Дутые курточки, на головах кепки-восьмиклинки, как в «Острых Козырьках», запястья синеют от наколок, а в руках говно. Ну… Не в смысле прям говно-говно. Конечно же, никто не дрался калом, – хотя я уже ничему не удивлюсь, – а говно, выражаясь фанатской терминологией. Трубы какие-то, монтировки, камни, кирпичи. У парочки ножи, у одного кастет.

– Вали его, мужики! – заорал один; если бы мне предложили угадать его имя, то я бы назвал его Виталиком. – Окружай, блядь! Вали! Давай!

Крысопетух затравлено озирался по сторонам, но был уже слишком слаб. Он несколько раз кинулся в атаку и промахнулся. Круг мужиков в такие моменты разрывался, но потом смыкался вновь.

Всё закончилось ударом монтировки по затылку.

– Кук-ка-рек-ко…

Кем бы ты ни был, – химерой-оборотнем или человеком, – такая вмятина в черепе явно несовместима с жизнью. Егорка-Егорка, а я ведь хотел сделать из тебя человека.

– Пошли дальше! К поместью, мужики!

На этом первый акт спектакля закончился, и улица опустела. К поместью, так к поместью. Я аккуратно вылез через окно, перебежал дорогу, нырнул туда, откуда вылетел Крысопетух и огородами погнал дальше.

Стрельба и взрывы тем временем начинали утихать. Нет, шумно было до сих пор, – и даже очень шумно, – просто теперь бои шли точечно, а не везде.

Я прошёл через несколько участков, пролез на третий и вот тут чуть было не спалился. Толпа пацанов в олимпийках жёстко прессовала одного-единственного бедолагу. Тот упал, жался к завалинке ближайшей избы и кряхтел, в то время как пацаны буквально вминали его ногами.

Я присмотрелся повнимательней и…

Ёб твою! Да это ж Чага! А он-то здесь откуда⁉

Так…

– Валим-валим, пацаны, – подростки сдрыстнули с участка, оставив бездыханное тело злого визиря, а я, кажется, начал улавливать логику происходящего.

Тра-та-та-та-та! – грянула автоматная очередь прямо за забором. В этот же момент улица наполнилась разноцветными сполохами.

– Он там!

– Нет! Он там!

– Да нет же, вашу мать, он здесь! Стреляйте!

Я припал к дырочке и стал свидетелем потрясающему зрелищу. Десяток Стасов Опасновых под прикрытием всевозможных мезенских спецэффектов неслись толпой на группу Крушил. Крушилы отстреливались, но пока что тщетно и Стас нет-нет, да и дотягивался до кого-нибудь ножом.

Божечки! Да это же настоящий массаж для глаз!

Я понимал, что могу себя выдать, но не смог удержаться и сотворил аудиоиллюзию; настолько громкую, насколько хватало сил. Перекрывая взрывы и пальбу, над Прямухино зазвучала скрипка. Заиграло вступление из «Bitter Sweet Symphony» от «The Verve». Знаю, что переносить интеллектуальную собственность из моего мира в этот – читерство, нарушение авторских прав, да и вообще как-то фу, но сейчас мне было откровенно похуй…