Текст книги "Право Вызова. Книга Третья (СИ)"

Автор книги: Максим Злобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 4
Про сложные отношеньки

Вся эта тема с изгнанием Черенка и возвращением Романова прошла слишком гладко. О, да. Слишком.

Когда же я уже наконец-то пойму, что мне не светит простота? Ну не бывает со мной такого; не бывает, блядь, и всё тут! А с другой стороны, даже если я вытатуирую себе на внутренней стороне века напоминалку, мол: «Не расслабляйся, Илюша, с тобой всегда и всё идёт через жопу», то даже в таком случае – ну как я могу предвидеть вот такие повороты сюжета⁉ Да кто вообще мог предугадать, что всё обернётся именно так⁉

Снова лил дождь. А хотя нет… не «снова». Он не прекращался с тех самых пор, как мы гостили у ведьмы.

Промокший насквозь, я стоял на крыше гостиницы. Да, я снова был здесь, где несколько месяцев назад победил Жиранью; здание до сих пор сохранило отметины от её зубов. Я стоял и целился в Романова из муравьедомёта.

Танюха была рядом. Жужжащий шарик энергии уже готов был сорваться с рук девушки.

– Сдавайся! – крикнул я и выпустил очередь яиц прямо Романову под ноги.

Тот отступил на самый край крыши. Ещё шаг и сорвётся вниз. Вз-з-з-з, – Танькин снаряд пролетел в считанных сантиметрах от его головы. Ну и что ты теперь будешь делать, а? Куда ты теперь денешься?

– Вам не взять меня живым! – крикнул Романов.

Мы с сестрой приблизились ещё на пару шагов.

– Если ты думаешь, что я тебя не пристрелю, то ты глубоко ошибаешься! – надеюсь, он понимает, что всё это не игра.

– Чёрт, – Романов нахмурился и слез с края. – Я понимаю, что всё это игра. Стараюсь себя убедить, но ничего не получается. Не страшно, ну хоть ты тресни.

С тем он зашагал к нам. Я убрал муравьедомёт за спину, похлопал Анрюху по плечу и вместе мы поспешили скрыться в тепло и сухость.

Что это было?

Это была стрессовая ситуация. Одна из тех, на которые мы выводили Романова вот уже больше двух суток. Сейчас постараюсь объяснить.

Короче…

По порядку. После возращения в тело оказалось, что Романов очень толковый товарищ. Такой прям мужик-мужик, правильный и принципиальный. И склад ума у него был аристократический. Но не как у всякой заносчивой высокомерной хуеты, которая плетёт интриги и заставляет крепостных за морковку драться, а именно в приятном смысле слова: гордость, честь, достоинство, справедливость.

Такой, короче, Король-Лев. Как его там? Муфаса.

Ну и вот.

Андрюха всегда знал о том, что в прадедушках у него затесался Император, но по понятным причинам помалкивал. Жил под другой фамилией, работал барменом. Знал, что за его семьёй до сих пор охотятся. И более того, конкретно он был действительно опасен для нынешнего Императора.

Дело в том, что от своего отца Андрей получил дневники последнего патриарха рода Романовых и эти дневники, стоит сказать, настоящая информационная бомба. Видимо, это и есть тот самый козырь, который нам предстояло разыграть.

Лоси уже метнулись до Мытищ и обратно, вскрыли бывшую квартиру Андрея и привезли дневники в гостиницу. Я ознакомился. Я прихуел. Если всё сделаем правильно – рванёт так, что мало не покажется.

Короче, Ковинский – это прям, сука, дьявол.

Появилась эта мерзость из другого мира, о чём первоначально не стеснялась говорить открыто. То есть по перв о й не было никакого Георгия К о винского, а был Тёмный Властелин. И это он, – на минуточку, – сам себя так назвал. Отсюда делаем вывод о завышенном ЧСВ персонажа и о его очень скудной фантазии.

Так вот. Тёмный Властелин пришёл из соседнего мира в этот с целью его порабощения. Так и заявил, типа, склонитесь предо мной и пресмыкайтесь, покуда я буду ласкать язычком своё эго. В дневниках Императора Романова этот исторический эпизод описан относительно комично.

То есть изначально Тёмного Властелина восприняли, как душевнобольного. Тайная канцелярия передала Императору его писюльки с угрозами чисто по приколу. Типа, глянь, Высочество, гы-гы-гы, какой-то ебанько из Сибири дисы на тебя строчит.

Спустя какое-то время Тёмный Властелин нашёл себе первых фанатиков-почитателей, начал кошмарить сёла и стало несмешно. Император попросил тогдашнего князя Красноярского края разобраться, но чот не вышло.

Ну а когда иномирянин взял под контроль первые города, понеслось крупномасштабное противостояние. Времена были стародавние, домутагеновые, а потому никаких ликвидаторов, химер, клонов, танков и бронекостюмов не было. Простой люд от разборок аристо держался подальше; воевали только маги.

Сибирский махач шёл целый год с перерывом на зиму и в конце концов Тёмного Властелина разбили. Но разбили еле-еле, – антагонист свалил обратно в лес, – и только при помощи магии Романовых. Что за магия – хер его знает. В дневниках так и написано «благодаря нашей фамильной магии» и больше ничего. Видимо, вещь настолько очевидная, что разжёвывать её для потомков Высочеству было влом.

Едем дальше. Пролистываем несколько лет и тут встречаем уже не Властелина, а Георгия К о винского. Фигурирует он в качестве помещика из, – опять-таки, – Красноярского края. Характеристика у Гоши здесь сугубо положительная. Настолько положительная, что Император сам перетащил его поближе ко двору.

Ну а дальше Гоша то, Гоша сё, какой же Гоша молодец. Гоша хорош во всём кроме магии – он очень бездарный зачарователь. Ага. И очень талантливый пиздабол.

Гоша втирается в доверие к сильным мира сего, строит схемы, мутит мутки, долезает до эрцгерцога и начинает переворот «с помощью своих чёрных тварей» сиречь опричников. Вот только в отличии от Сибирских разборок, теперь с Тёмным Властелином замазана целая куча семей.

И кстати!

Среди говнюков-предателей есть знакомые лица. Черкасские вот, например.

С начала переворота Императору Романову становится не до подробного жизнеописания. Больше нету в его дневнике ни рецептов выпечки, ни стихов собственного сочинения, ни забавных очерков про кота-кастрата, который опять что-то уронил. Записи идут быстрые, сухие, иногда и вовсе неразборчивые.

Смута, переворот, гражданская война. Благодаря фамильной магии и верным семьям Романов какое-то время держится, но затем отступает из Москвы.

Всё.

Насколько огромная была проделана работа после свержения Романовых – это уму непостижимо. Зачистили всех. Зачистили всё. Переписали учебники, уничтожили документы, людей запугали.

А ещё, – есть у меня такое ощущение, – что с соседними странами у нас нет сообщения нихуя неспроста. Это не химеры виноваты. Самолёты же есть? Есть. Местный аналог инторнета есть? Есть. Вот только от остального мира отрезанный, ага. А какие прекрасные резиновые пиписки изготовляются за бугром! Ну явно ребята там не бедствуют.

Ладно. Надеюсь, что общую суть передать удалось.

Теперь вернусь к самому началу и постараюсь объяснить зачем мы пугали Романова на крыше.

Что такое «фамильная магия» он не знает. Не пробуждалась она ни в нём, ни в его отце. Никогда. Записей о фамильной магии Романовых кроме как в дневниках нигде не осталось, но если судить по дневникам, то это что-то очень имбовое, годное и должно пригодиться. Более того, я думаю, что на ней-то и будет замешана наша головокружительная победа. На ней и на дневниках.

С этой своей проблемой я обратился к Нестору Петровичу. Всё-таки дед помог мне с тринадцатой школой; может и тут советом подсобит?

Сенсей подумал, почесал в бородёнке и ответил, мол, может помочь сильный стресс. И зря я, наверное, передал эти слова Романову. А с другой стороны, если бы не передал, то он бы мог счесть меня совсем перекрытым.

Тут ведь очень тонкая грань. Мужская психология, тестостерон, альфа-бета-гамма и всё такое. Он ведь будущий Император, а не мой мальчик для битья.

– Андрей, запомни, – предупредил я. – Чтобы я ни делал, я всё равно отношусь к тебе уважительно, – а затем порвал ему штанину в лифте, полном людей; Романов не моргнул и глазом, лишь извинился перед дамами за поведение своего отсталого братика и выдал мне конфету.

Я вроде как начал убеждать собравшихся в том, что я не отсталый и вообще это моя гостиница, а Романов погладил меня по головке, сказал:

– Ты не отсталый, Илюш. Ты особенный. Давай помогу развернуть конфету? – и в итоге все девки потекли, а стрессанул я сам.

Откуда у него вообще взялась эта блядская конфета⁉

Короче говоря, с подобными розыгрышами было закончено раз и навсегда. Коса нашла на камень, а тут ведь очень тонкая грань. Мужская психология и всё такое. Я ведь так-то будущий эрцгерцог и спаситель Империи, а не клоун для Романова.

Негласно было решено, что яйцы у нас сделаны из одного и того же сплава, да и письки плюс-минус одинаковые, – хотя я уверен, что физиологически это было не так! – так что меряться мы ими не будем.

На второй день нашей совместной жизни я попробовал разбудить Романова тазиком ледяной воды, так оказалось, что эта сука с детства закаляется.

А сколько раз я пугал его иллюзиями? Пауки, ящерицы, химеры, клоуны – Андрей не боялся ничего. Так что половину дня мы проводили с ним наедине, вынашивая планы по свержению Императора К о винского, – и, кстати, довольно сдружились, – а вторую половину занимались хернёй и пытались разбудить его магию.

И да, жили мы сейчас в гостинице. В моей гостинице! Я не отсталый!

Всю свою финансовую подушку я слил на восстановление Прямухино. На паштетные деньги, вырученные за эти месяцы, я собирался возвести улочку двухэтажных таунхаусов, восстановить поместье и обнести всё это дело стеной.

Но пока что всё это было даже не на бумаге. С момента побоища прошло всего-то несколько дней, и строительная компания только-только взялась за разработку чертежей.

Часть народа любезно приютил у себя майор-барон, а часть расселилась в пустующих номерах.

– Добрый вечер, господа, – совсем забыл про него.

Онотолий Одоевский. Прибыл в Торжок по приказу отца, чтобы попытаться сблизиться с моей сестрой.

На его счёт у меня пока что были противоречивые мысли.

Если честно, то парнишка он неплохой. Ну правда. Простой и понятный; такой же, как и его отец. После приезда он десять раз извинился передо мной за ту сцену в сигарной комнате, да и вообще вёл себя теперь с Танькой, как шёлковый. Ухаживал всяко-разно, проявлял интерес.

Танюха вроде тоже оттаяла. Когда такие большие и мускулистые люди, как Онотолий, пытаются в романтику, это всегда трогательно.

Может, всё-таки не будет у нас фиктивной свадьбы? Может, всё по-человечьи будет?

Ладно, поживём – увидим; до конца недели ещё далеко. На этом всё! Хватит о делах и планах, у меня сегодня праздник! Я слишком долго ждал этот день, чтобы отвлекаться на суету. Именно сегодня повара «Охотничьего Трофея» приготовили для меня и моих гостей на пробу кракозу.

Прямо передо мной на огромной тарелке лежал красный раковый хвост размером с руку Онотолия. Запах сводил с ума. Кракоза пахла морем, укропом, цитрусом, лавром и тем самым непередаваемым креветочным ароматом, от которого бесенеют некоторые кошки.

Бр-р-р-руу! – потребовал желудок, но сегодня мозг был сильнее его. Если я начну затрёпывать кракозу с тем же задором, что и тверскую шаурму, то могу увлечься и разодрать себе панцирем всё щачло. Приду потом в себя в реанимации – губы в шрамах, нёбо в труху, зубов вообще нет. А оно мне разве надо?

Так что нет.

Не сегодня.

Сегодня всё будет чинно и благородно. Официант выдал каждому целый набор приспособ: здоровенную тряпичную салфетку, садовые ножницы, небольшой молоточек и что-то типа пассатижей. Мы начали есть. Мясо кракозы оказалось просто восхитительным. Что-то среднее между крабом и гребешком. И по вкусу вкусно, и по сути вкусно, и структура – просто пиздец; языку есть с чем поиграться.

Краем глаза я следил за Романовым. Ждал, когда тот тоже оценит.

– Вкусно? – спросил я.

– Вкусно.

– Оно отравлено.

– Что⁉ – Онотолий сплюнул кусок в салфетку.

– Нет-нет-нет, Онотолий Анатольевич. Не переживайте, с вашей едой всё в порядке, – успокоил я княжича. – А вот его отравлена.

– Ты врёшь, – сказал Романов и демонстративно сунул в рот ещё один кусок.

– Да нет, я абсолютно серьёзен. Противоядие лежит у тебя в номере, на прикроватной тумбочке. У тебя есть пять минут.

Романов тяжело вздохнул.

– Ну что, правда что ли?

– Правда.

– Кхм-кхм, – Андрей сорвал с себя салфетку и встал из-за стола. – Прошу меня извинить, я ненадолго отлучусь.

Онотолий проводил его взглядом и почесал в затылке.

– Это у вас игра такая?

* * *

Двери лифта открылись. Я шумно засопел и чуть ли не волоком потащил Бруснику за руку вдоль по коридору; если бы дриадка сейчас вздумала упираться, то я бы не думая перехватился за её волосы.

У кракозлиного мяса оказался интересный побочный эффект – как от морепродуктов, вот только раз в десять сильнее. А десятикратный афродизиачный передоз помноженный на десятикратный метаболизм – это же…

Никогда больше не буду есть кракозу! Это реально опасно для здоровья! Пускай не для моего, а для здоровья окружающих, но… всё равно…

– Илья! – тут меня окликнула Танюха.

– Да?

– У тебя есть минутка?

– А это может подождать до утра? – писос пульсировал, как свежая гематома; терпеть не оставалось сил.

– Нет. Это срочно. Пожалуйста.

– Иди, моя хорошая, – сказал я Бруснике. – Я догоню.

– Поговорим у меня? – попросила Танька.

Её номер располагался на этом же этаже, так что далеко идти не пришлось. Мы зашли, сестрица запрыгнула на кровать, удобно устроилась и пристально взглянула мне прямо в глаза.

Минутку…

Это у неё что? Слёзы⁉ Что за хуйня⁉

– Илья, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Говори, конечно. Что случилось?

– Я люблю его.

Ну… здорово, я же как раз что-то такое и подозревал. А чо рыдать-то?

– Со мной впервые такое, веришь? Ты же знаешь, я вообще довольна скупа на всякие такие эмоции, но тут… Я не знаю, как это описать. Я с первого же взгляда поняла, что это мой человек, понимаешь?

– А я думал, что с первого взгляда ты его не очень-то…

– Андрей самый лучший.

– Андрей⁉ – голос аж петуха дал.

– Да, я знала, что ты будешь ругаться и… и что ты уже пообещал меня Одоевскому, но я ничего не могу с собой поделать. Я не смогу жить без него! Я сбегу!

Так. Пу-пу-пу…

– А Андрей что? Вы с ним разговаривали?

– Разговаривали. Он сказал, что я очень хорошая и тоже ему нравлюсь, а потом попросил больше не поднимать эту тему. Сказал, что не может ухаживать за чужой невестой и… и… Илья! – тут Танька совсем разревелась. – Илья, пожалуйста, отмени свадьбу! Придумай что-нибудь, я тебя прошу!

От таких новостей моё либидо успокоилось и кровь вернулась в мозг.

Подумаем.

Татьяна Ильинична влюблена в Андрея Романова. Андрей Романов вроде как тоже влюблён в Татьяну Ильиничну. Татьяна Ильинична моя сестра, а Андрей Романов, – если всё пойдёт по плану, – будущий Император Российской Империи.

И хули тут думать? Это одна из тех немногих ситуаций, когда моя внутренняя ушлая сволочь пожала руку хорошему брату, и они сразу же сошлись во мнении. Более того, они обнялись; начали орать и прыгать.

Породниться с Императорской семьёй? Сделать сестру императрицей?

Да, чёрт его дери! Да!

Вот только как это теперь провернуть, не обидев Одоевских? Покуда я пусть и не скромный, но всё-таки помещик, а Андрей Романов вообще хуй пойми кто, – ну а точнее бармен из Мытищ, – княжеская семья не спустит нам такое оскорбление, как разрыв помолвки.

Как минимум нагадят. Как максимум устранят физически.

– Танюш, не плачь, – сказал я. – Всё нормально. Мы что-нибудь придумаем.

– Ты обещаешь?

– Я обещаю.

Думай Илья Ильич, думай. Ты просто обязан что-то придумать, такие шансы на дороге не валяются.

Так.

Так-так-так.

Какие опции у меня имеются?

Заставить Онотолия самостоятельно разорвать помолвку? Вариант, конечно, но парень-то хочет фиктивную свадьбу и гарем сисястых дур, мы ведь это уже проговаривали. Может, тогда есть смысл предложить ему другую сестру? Смысл есть, вот только сёстры что-то как-то внезапно закончились, – Васька не в счёт, Васька маленькая. Так что и это тоже мимо.

Что ещё?

Блядь! Не думается! Так что попробуем пойти от обратного. Что я обычно делаю, когда меня осеняет? Я такой говорю, типа:

– Ага! Я гений! – а потом весь такой загадочный кому-то звоню.

Может и сейчас прокатит? Надо срочно кому-нибудь позвонить!

Я достал телефон, открыл контакты, зажмурился, свайпнул вниз, не глядя тыкнул в номер и приложил телефон к уху.

– Алло? – ответил мне знакомый и очень недовольный мужской голос. – Илья Ильич? Который час? Что случилось-то?

И тут всё сошлось. Ну точно же! Ну да! Я гений! Клянусь, Татьяна Ильинична будет императрицей!

Глава 5
Про порочный круг

Брусника поступила со мной очень подло. Посередь ночи она попросила меня сходить в бар и принести газировки, – а я-то ещё, дурак, не подумал про службу доставки в номера, – а потом заперлась изнутри. Когда я начал долбиться в дверь и требовать открыть, дриадка захныкала и сказала, что больше не может, а потом велела идти к Черепашкиной.

Ну я и пошёл. Уснул в итоге часам к пяти.

Грёбаное кракозлиное мясо! Никогда больше! Никогда!

А просыпаться нужно было рано. Пока что опущу подробности моих утренних приключений, но в гостиницу я вернулся после полудня. Не в крови. Без погони. Без трупов в багажнике и новых могущественных антагонистов, которые уже вынашивали план мести, – рано ещё; только-только старых схоронили, – однако изнасилованный морально.

И кстати, вернулся я очень удачно – не заходя в номер сразу же поймал Одоевского у шведского стола; он как раз набирал себе обед. Княжич был скромен. Он удовлетворился тарелкой рыбной солянки со сметаной и парой свежих булочек.

Ну а я в свою очередь накидал себе целый поднос. Свиные рёбра в барбикуёвой глазури, куриные шницеля, отварная картоха и кружочки из кукурузы в початках, обжаренные на гриле. Ну и солянку ещё взял. Не суп-солянку, как у княжича, а солянку в формате тушёной капусты с сосисюльками.

Это, кстати, была моя затея – поставить в меню одновременно солянку и солянку. Люди будут путаться сами, путать других, а в идеале ещё и поспорят за обедом что и как должно, по их мнению, называться. А это уже конфликт. А конфликт запоминается. И вот, у человека в копилке появляется мини-история из разряда умеренно-забавных, которой можно будет заткнуть неловкую паузу в разговоре.

– А помните солянку и солянку в «Tildikov Inn»? А кстати, было вкусно. Надо бы ещё разок туда как-нибудь съездить, – если это сработает хотя бы раз, то я уже в плюсе.

Лучше делать что-то, чем не делать ничего.

– Как вам солянка, Онотолий Анатольевич?

– Прекрасно. А как вам ваша? – спросил княжич и гыгыкнул, типа первый додумался до совпадения; ну вот, схема работает.

– Тоже ничего. Онотолий Анатольевич, после обеда у меня запланирована небольшая презентация и я хотел бы вас пригласить.

– Что за презентация?

– Мы запускаем собственный бренд для сети специализированных магазинов.

– А вы уверены, что мне нужно на ней присутствовать? – было видно, что Онотолий Анатольевич не в восторге от такой перспективы.

– А как же⁉ Мы ведь уже почти родственники. Неужели вам неинтересно посмотреть, как ведут бизнес в семье вашей будущей жены? – спросил я и вгрызся в кукурузу.

– Ну… Если честно… Я сегодня собирался уделить побольше времени вашей сестре.

– Да бросьте! Татьяна не обидится! Это ненадолго.

– Ну… Если честно…

– Польза будет, не сомневайтесь. Быть может, возьмёте что-то себе на вооружение. Быть может, придумаете какую-нибудь коллаборацию.

– Ну… Если честно… Я ещё и в бассейн собирался сходить…

– Никуда бассейн от вас не денется! Так что решено, жду вас через полчаса на пятом этаже.

Как и положено княжескому сыночку, Одоевский немножечко опоздал. Грустный шёл, как бычок на бойню. Он-то уже настроился и был уверен, что сейчас станет свидетелем чему-то нудному и скучному; он-то думал, что будет сейчас сидеть, слушать восторженные рассказы о цифрах и не понимать половину аббревиатур, а попал…

В королевство влажных фантазий имени Борзолюбы Джакузьевны!

– Илья, привет! Онотолий Анатольевич, здравствуйте, – девушка почтительно кивнула. – Присаживайтесь, где вам удобно.

Я начал наблюдать за реакцией княжича. Да хотя херли за ней наблюдать? С первых секунд было видно, как при виде Любаши тот оживился и раздул грудку на манер голубя; того и гляди заурчит и попытается притоптать.

Тебе же нравятся девушки с формами? Так вот же! Получи! Вот она, женщина твоей мечты!

Любаша!

Прямиком из офисного порно, вся такая сочная, смешливая, да ещё и в развратных очочках. Титанические сисы, обтянутые тонким чуть просвечивающим хлопком и упокоенные в белом кружевном бюстгальтере – это ли не то, чего ты ждёшь от жизни, Онотолий Анатольевич?

А посмотри-ка на эту попочку. А на ножки посмотри. А на веснушки, – пускай они интересуют тебя меньше всего, но с этой специей всё блюдо становится вкуснее, верно?

Княжич послушно сел на стульчик, положил ладошки на колени и со всех глаз таращился на Борзолюбу, как помпеец на вулкан, – с удивлением и суеверным трепетом. Ну а когда дочь Джакузия процокала по кабинету к стенду и перевернула первый лист своей презентации, Онотолий Анатольевич сжал кулаки и оскалился.

На рисунке был изображён расправленный кондом.

Негоже мне смотреть на мужские ширинки, но я был уверен, что самочувствие у Онотолия сейчас было приподнятое.

– Итак, господа, с вашего позволения я начну. Позвольте представить вам линейку презервативов и лубрикантов нашего собственного производства. Вся продукция изготовляется из экологически-чистого сырья. Сотни независимых испытаний уже доказали стопроцентную защиту от…

– Простите, – Онотолий поднял руку. – Каких испытаний?

– Независимых.

– Нет, я не о том. Я о…

– Онотолий Анатольевич, – я осторожно положил руку княжичу на плечо. – Не сбивайте её, пожалуйста. Девушка долго готовилась.

– А… Да… Ладно.

– Кхм-кхм, – прокашлялась Борзолюба Джакузьевна. – Специально для сети наших магазинов были разработаны уникальные вкусовые добавки и ароматизаторы. Но основе этих разработок мы и придумали название для всей серии, – Любаша перевернула листочек. – «Биовульв: Ретро». В ассортимент входят презервативы со вкусом холодца и хрена, сыра и сёмги, томатов с зеленью, а так же…

– Илья Ильич, – шепнул мне Онотолий. – А кто это?

– Это Любаша, – сказал я. – Ну а если точнее, то Борзолюба Джакузьевна Прямухина…

* * *

– Привет, Кузьмич, – я сел в машину и поручик Пузо тронулся по заранее обусловленному адресу.

– Здорово, барин, – Джакузий пожал мне руку. – Что за срочное дело-то такое? Хоть объяснил бы, что к чему.

– Кузьмич, сейчас нам с тобой предстоит серьёзный разговор. Ты только попытайся понять меня правильно, ладно?

– Слушаю, – Кузьмич напрягся.

– Короче. Давай обойдёмся без экивоков. Я хочу тебя усыновить.

Пузо весело гыгыкнул.

– Чего?

– Ты слышал, Джакузий Кузьмич. И кстати, а как твоя фамилия?

– Кузьмин.

– Ну да, – кивнул я. – Ожидаемо. Так вот, Джакузий Кузьмич Кузьмин, я прошу тебя стать моим пасынком.

– Барин, ты пьяный что ли? А ну дыхни…

По дороге в офис соцопеки я подробно объяснил Кузьмичу на кой мне это нужно и в чём состоит мой план. Опыт сватовства у меня к этому времени был феноменальный и в успехе мероприятия я не сомневался вообще ни разу.

Если доживу до старческой деменции, наверняка самопровозглашу себя Богом Любви; буду голенький бегать по парку и расстреливать молодёжь из лука.

Короче.

Чтобы сделать Таньку императрицей, мне нужно отмазать её от свадьбы с Одоевским. А чтобы отмазать её от свадьбы с Одоевским, Одоевскому нужно предложить альтернативу; какую-нибудь другую мою родственницу, да притом такую, чтобы паренёк забыл обо всём на свете и добровольно полез под каблук.

О вкусах и предпочтениях молодого человека я знал. И более того, они были понятны мне, как никому другому.

Немного расчётов и, – вуаля бля! – я решил устроить единение сердец Одоевского и Борзолюбы Джакузьевны. Совпадение стопроцентное; можно даже натальные карты не составлять. Он – молодой, богатый и спортивный. Ну а она – она. Пускай живут и радуются, препятствий этому никаких.

– Барин, – Кузьмич нахмурился. – Ну я же с тобой уже разговаривал по этой теме…

– Джакузий Кузьмич, погоди. Ты всё подвох какой-то ищешь. Я тебя что, обманывал хоть когда-то? Я ведь тебе не предлагаю дочь в блядский дом отдать, верно?

– Ну…

– Верно. Никакой она не ребёнок, Джакузий Кузьмич, и сейчас у неё есть шанс стать женой княжеского сына. Первой, любимой и единственной. Если я хоть заподозрю что-то не то, то сразу же дадим заднюю. Да и руку в любом случае придут просить к тебе. Ты ж батя.

– Ну…

– Вспомни Кузьмич, я ведь обещал, что со дна мы всплывём вместе. Когда я попросил вас засучить рукава и въёбывать, вы что сделали? Засучили рукава и въёбывали. Ну а теперь настала пора пожинать плоды.

Весь из себя сомнение, Кузьмич засопел.

– А почему её не удочерил? – спросил он. – Проще было бы.

– Кузьмич, я жадная скотина, а через тебя текут все деньги рода, – я ответил честно, а честность подкупает. – Оно мне надо, чтобы ты на меня затаил?

– Верно.

Конечно верно. Плюс я потихонечку подтолкнул Кузьмича к фантазиям. Дескать, так и так, если всё пройдёт ровно, поедешь с дочкой во Владимир, будешь жить, не тужить, нянчить внуков, – моих правнуков то бишь, – и в хуй не дуть.

Короче говоря, Джакузий Кузьмич согласился. Поручик остановил машину, и мы вошли в небольшое обшарпанное зданьице с вывеской «Отдел Социальной Защиты Населения»…

* * *

Казённый кабинет. Так-себе-мебель, стеллаж с наляпанными на каждый отсек буквами, куча пыльных папок и календарик с котятами. И освещение ещё такое, блядь, больничное; чтобы посетитель чувствовал себя максимально неуютно.

Напротив меня сидела барышня чуть за пятьдесят с короткой стрижкой. Маленькие злые глазки, тонкая полоска губ и фигурка часики. Вот только не песочные, а обычные. Будильничек такой; на ножках.

Звали барышню соответствующе. Толщия Петровна.

– Помещик, – Толщия буквально выплюнула это слово. – Боюсь, я не смогу удовлетворить вашу просьбу об усыновлении минуя детский дом.

– Но мальчик никогда не был в детском доме, он беспризорник. Жил в заброшенной деревне, вы представляете⁉

– Всё равно. Я не смогу, – начала монотонно повторять работница соцопеки, – удовлетворить вашу просьбу об…

– Но вы ведь понимаете, как это глупо? – спросил я. – Есть маленький, одинокий и безумно ласковый мальчишка, которому нужна семья. Есть семья, готовая принять мальчишку. Соу воц а проблем? Лец ду ит квик! Нахрена мы будем гонять его туда-сюда? Просто подмахните нужную бумажку, да вот и всё. Все от этого лишь выиграют.

– Послушайте, помещик, – барышня старалась не смотреть мне в глаза. – Давайте говорить прямо. Даже если вы уладите всё с детским домом, мне в любом случае придётся проинспектировать жилищные условия, в которых вы содержите мальчика. Содержите незаконно, к слову. И уж поверьте, – тут Толщия наконец-то подняла взгляд. – Я вас завалю.

– Так а зачем меня валить? У мальчика ведь самые лучшие условия, честное слово. Комнатка своя есть, фруктики кушает исправно, а сколько мы времени вместе проводим? – с тех пор как я нанял бухгалтера Душнилова гораздо меньше, но всё равно. – Оооо! Вы даже себе не представляете.

– Я найду к чему придраться, так что не надейтесь. Одними фруктиками вы не отделаетесь.

– Понял! – я подмигнул Толщие. – Так не вопрос! С этого и надо было начинать.

Я сунул руку во внутренний карман пиджака и положил перед барышней закрытый конверт с пачкой денюжков.

– Уберите немедленно!

Я положил второй.

– Да что вы себе позволяете⁉ Вам не купить меня, помещик!

Третий конверт. Тут Толщия совсем уж распсиховалась, подскочила с места и смахнула деньги со стола.

– Не всех можно купить, вам ясно⁉ Вы никогда не получите положительного решения по вашему вопросу! Слышите, помещик⁉ Никогда!

– Но почему?

– Да потому что вы… вы-ы-ы… аристократы, – господи, сколько же отвращения в голосе. – Я знаю вас. Я вижу вас насквозь. Для вас это всё игрушки. Вы не умеете ценить чужие жизни; только свою.

– Зачем же грести всех под одну гребёнку-то, Толщия Петровна?

– Да затем! Не знаю, для чего именно вам нужен этот мальчик, но я уверена, что мотивы у вас самые грязные! Да вы же наверняка педофил!

Ой-ой. Наверняка за этим стоит какая-то личная история.

– Толщия Петровна, давайте поговорим спокойно, – сказал я. – Расскажите, почему вы так не любите аристократов?

– А я вам расскажу! Я расскажу!

* * *

Итак, вернёмся в далекое-далекое прошлое. Молодая и социально-активная Толщия Петровна устраивается волонтёром в частный детский приют. Трава вокруг зелёная, мороженое вкусное и у всех всё хорошо. Люди работают за идею, заботятся о детях и, – да! – это круто, честь им хвала, безо всякого сарказма.

Находить время на бесплатную работу после работы основной это тяжело, и в первую очередь психологически. Тут нужен особый склад ума.

Но. Несмотря на всё моё внезапно проснувшееся уважение к Толщие Петровне, пересказывать всю ту уйму миленьких маленьких историй, которую она вывалила на меня, я что-то как-то не собираюсь и перейду сразу к экшону.

Короче.

Дети росли и внезапно выяснилось, что аж трое воспитанников приюта – одарённые. Приют тут же покупает местный граф. Окольными путями он крепит одарённых в свой клан ликвидаторов, а потом банкротит приют, и все остальные дети остаются на улице.

– А те одарённые ребята не дожили даже до тридцати! Он использовал их, как пушечное мясо! Посылал на химер! В лес! А когда те погибли, то даже не расстроился!

Маленькие глазки Толщии Петровны встали на мокрое место.

– Хотя, наверное, его тоже можно понять, – шмыгнула она носом. – Его родного брата прирезали подростки из… ну… из неблагополучных семей.

– Вот как?

– Да. Сначала ограбили, а потом испугались и прирезали. Наверное, потому-то граф и зачерствел.

– Так, – я задумался. – А те подростки, которые прирезали брата чёрствого графа. Почему их семьи стали неблагополучными?

– Да откуда ж я знаю?

– А вы подумайте!

– Ну… Наверное, – предположила Толщия, – это отголоски тех времён когда герцог поменялся. Крафтовский пришёл, а старый, – фамилию уже не помню, – в Карелию уехал. И сам уехал, и всё оборудование со своей обувной фабрики с собой увёз. Вот люди и остались без работы.

– Ага, – сказал я. – А теперь вдумайтесь, Толщия Петровна. Может такое быть, что старого герцога вынудили уехать трудные подростки?

– Как?

– Не знаю. Но вдруг!

– Что за бред?

– Это не бред, Толщия Петровна! Это порочный круг! Аристократы обижают детей, дети обижают аристократов и всё повторяется вновь и вновь! Зуб за зуб, глаз за глаз! Но сегодня, – сейчас! – у вас есть шанс взять и разорвать этот круг к чёртовой матери!

– Вы думаете? – она опять шмыгнула.

– Я уверен! Толщия Петровна, давайте забудем былое. Помогите мне получить опеку. Поверьте, у меня нет злого умысла, и я стану отличным отцом. Самым лучшим.