Текст книги "Белый мусор (СИ)"

Автор книги: Максим Лагно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Клод считал, что Жан-Люк косил под военного для того, чтобы досадить ему. Я теперь точно знала, что это действовало.

Решила для себя, что нет нужды смотреть на мир глазами Клода. Нужно научиться давать людям и явлениям свою оценку и всегда следить, чтоб оценка не совпадала с жизненным опытом Клода.

Жан-Люк тот человек, к кому Клод испытывал ненависть. И только я знала, что источник ненависти – страх.

Убедила себя, что, быть может, Жан-Люк совсем не такой, как я думала. Ведь, по сути, думала не я, а остатки памяти Клода, которые мозг извлекал из архива, реагируя на внешние раздражители.

Примерно как-то так объясняли учёные корпоративной лаборатории, простукивая и ощупывая меня.

Я вошла и улыбнулась Жан-Люку, что Клод сделал бы только в том случае, если бы увидел, как кишки управляющего вывались на землю.

Управляющий директор неторопливо достал ординатёр-табло, нашёл досье контракта:

– Будешь читать типовой договор?

– Мы его вместе составляли и утверждали на совете акционеров.

– Забываю, что внутри красавицы сидит личность Клода, которая всё знает.

– У меня своя личность.

Жан-Люк перестал пускать дым на вентилятор:

– Скажи мне, личность, у тебя не вызывает подозрений то, что Клод так запросто записал тебя в Эскадрон, в который некоторые мечтают попасть годами?

– Это называется трайбализм, Жан-Люк, тебе ли не знать? Как-никак я плоть его плоти и всякое такое.

Лицо Жан-Люка исказила хитрющая усмешка, казалось даже на лысине собрались морщины. Я прервала нарастающее торжество:

– Кроме того, в контракте с Глапп Корпорасьён указано, что при обнаружении АКОСа и подтверждении его возможностей, командир группы обязан испытать технологию синтеза на себе для того, чтоб принять дальнейшие решения о присвоении технологии. Что Клод и сделал.

Жан-Люк смутился, а я продолжала:

– Ты недопонимаешь, да? Я знаю всё, что знает Клод.

– Утечка конфиденциальной информации, – пробормотал Жан-Люк. – Вечно этот мальчишка делает всё наперекор мне!

Как бы я не силилась составить о Жан-Люке своё мнение, оно начинало совпадать с Клодовским: управляющий директор невыносимая сволочь. Да уж, не сильно преуспела в создании независимого мнения.

Попробовала смягчить тон, что Клод сделал бы лишь тогда, когда убедился, что кишки управляющего вывалились, а сам он уже умер:

– Думаю, Клодом вдобавок руководили кое-какие чувства. Я и он… ну, мы оба, – сироты. Клод увидел во мне что-то вроде сестры…

Жан-Люк расхохотался, плюясь дымом сигары:

– Не льсти себе, он видит в тебе что-то вроде занозы, которой может колоть меня в каждом отчёте о миссии.

Жан-Люк встал с кресла и подошёл ко мне сзади. Потрогал волосы, погладил плечо, приобнял за талию:

– Интересно, ты так же меня ненавидишь, как и Клод?

Вывернулась из объятий:

– Начинаю.

– Отлично, мон ами. Не переношу неопределённость. Если не будешь читать контракт или ублажать меня, то поставь подпись, и иди дальше. Да, кстати, в каком банке счёт у твоего чипа?

– Ханаат-Хан Банк.

– Непатриотично, но практично. У них проценты меньше.

– Это всё?

– А ты думала я упаду в обморок, увидев копию этого мальчишки? Вы, Яхины, хоть членом сделанные, хоть синтезом, одинаково считаете, что все должны танцевать вокруг вас. Так вот, девочка из пробирки, запомни, танцевать я не буду. Ни вокруг тебя, ни вокруг Клода твоего.

По тому, как Жан-Люк разгорячился, поняла, что тот не доволен моим зачислением в Эскадрон.

Я развернулась и вышла, а Жан-Люк кричал вослед:

– Так и передай, танцевать – не буду.

Антуан поднялся с кресла в приёмной:

– Типа, и у тебя с Жан-Люком непонятки?

– Это генетическое. Пошли к доктору.

Глава 13. О пользе блонамина

Антуан снова остался ждать в коридоре у двери лазарета.

Пока эскадронный медик д’Егор мыл руки и натягивал перчатки, размышляла: мои дружеские чувства к Антуану это уже собственные или всё ещё наследство Клода? Лично я ощущала, что и у Клода не всё ясно с этими чувствами.

Доктор д’Егор усадил меня на кушетку и приказал раздеться.

– Слушай, док, я месяц провела у врачей. Может, ты просто запросишь у них данные и всё?

– Как глава медслужбы Эскадрона, я обязан провести освидетельствование новобранца. Скидывай портки.

Доктор ощупал и простукал меня совсем как корпоративные лаборанты. Просветил глаза, заглянул в уши. Взял кровь на анализ. И проделал ещё с десяток необходимых наблюдений:

– Жалобы есть?

– Как начинаю думать воспоминаниями Клода, кружится голова.

– Насколько знаю, тебе прописали от этого состояния какой-то препарат? Помогает?

– Да.

– Что ж, не буду вмешиваться в назначение врачей из корпорации. Хотя должен предупредить, что впервые слышу о таком препарате. Это что-то из секретных разработок. Так что за побочные эффекты не отвечаю.

Д’Егор поставил метку в ординатёр-табло:

– Сядь вот в это кресло. Ноги раздвинь.

Просунул в меня пальцы:

– Так ты девственница?

– Даже не знаю, как реагировать.

– А врачи в лаборатории не сказали?

– Они молча тыкали мне туда стеклянные трубки, светили фонариками… Обменивались кивками. Ну, ты же знаешь врачей.

– Что ж, у тебя впереди собственный опыт. Могу помочь, если…

– Фу, док, мы десять лет знакомы.

– Мадемуазель, я имел в виду хирургическое вмешательство, сексуальное мне противно так же, как и тебе.

Доктор проследил как я одеваюсь, комментируя:

– Интересно, что твои движения напоминают клодовские, но одновременно и не его. Эффект женского телосложения, я полагаю.

– Вот-вот, представь, что у меня в голове?

Д’Егор провёл меня к столу. Достал стандартную медицинскую карточку и просканировал мой чип. Я ввела индивидуальный номер. Пришлось считывать его с удостоверения, как бабушка с плохой памятью. Ведь я помнила только индивидуальной код Клода.

– Так… Контрацепция активирована… – Считал показания Д’Егор. – Поздравляю, на твоём чипе имеется лицензия на ребёнка.

– Отдай её нуждающимся.

– Миграция лицензии заблокирована по запросу из банка.

– Чёрт побери, так вот за что выплачиваю ипотеку – за ненужную мне лицензию.

Д’Егор поставил подпись в ординатёр-табло:

– Совершенно здоровая. Никаких болячек или отклонений. Внутренние органы, как новые. Что неудивительно, учитывая, что ты младенец. Тем не менее, каждый вторник нужно ходить ко мне на осмотр. За пропуск без уважительной причины, подтверждённой офицером, – дисциплинарное взыскание.

– Осмотр завершён?

Д’Егор немного обескуражено ответил:

– Ещё нужно психологическое освидетельствование. Но я пока что не понимаю, с какой стороны подойти… Про психологию синтезанов ничего не знаю. Поставил покамест отметки, что эмоциональное состояние рядового «неустойчивое» и «ведётся наблюдение». То есть, как все психи, пригодна для несения военной службы. Свободна.

Я поднялась, доктор добавил:

– Перекинул на твой чип рецептурный заказ на э-э-э «блонамин», так называются корпоративные таблетки. Правда, приобрести можно в одном месте – в лаборатории Глапп Корпорасьён. Попробую затребовать у них доставку в нашу медчасть, заодно хочу разобраться в составе опытным путём.

– Мерси, док.

Антуан встретил меня в коридоре:

– Здорова?

– Доктора из корпорации прописали таблеток, чтоб исправить этот недостаток.

Глава 14. Ненависть, непонимание, жалость

Оружейник, дядя Кирилл, не скрывал недовольство:

– Совсем с ума посходили. Скоро выживанцев на работу брать будут. Стрелять-то можешь, клониха? Автомат видела?

– Дядя Кирилл, я же вас с детства знаю, – грустно отозвалась я. – Я синтезан Клода, стреляю как он, даже лучше, у меня глаза совсем новые.

– Да, да, ври больше, синтезюха. Ничего, тебя быстро раскроют, – пробурчал он. – Хоть бы мужиком притворилась, раз под Клода подделываешься. Щетину пририсовала бы, мышцы нарастила. А то девка же натуральная, кто поверит, что ты Клод?

Кирилл выдал мне стандартный набор солдата: автомат, пистолет, нож и две гранаты. Но гранаты тут же отобрал:

– У тебя в личном деле указано неустойчивое эмоциональное поведение. Был у меня такой, нанюхался пудры, да стал на спор гранатами жонглировать. Давай, синтезянка, выполни-ка мне норматив номер двадцать два «Б».

Я проворно разобрала автомат, разложив детали по длине стола. И тут же собрала обратно.

Ещё во время стычки в бункере, заметила, что профессиональные качества, такие как умение стрелять и стратегически мыслить, не вызывали ни головокружения, ни видений того, что я снова плаваю в колбе, пытаюсь кричать несуществующим ртом…

Кирилл с уважением посмотрел на свой секундомер:

– Быстрее Клода на две секунды. Давай, жги дальше по списку.

Снарядила магазин и подошла к огневому рубежу. Дождавшись выхода мишеней, начала стрелять. Кирилл одобрительно смотрел в бинокль и кивал:

– Меткая клониха.

Зарегистрировал отпечаток пальца на замке от оружейного шкафчика. Кривым почерком, который так и не выправил за годы службы, написал на бумажке имя «Шизель» и приклеил на дверку.

По правилам новобранец должен был сдать нормативы по стрельбе из различных положений из всех видов оружия, используемого Эскадроном. Кирилл махнул рукой:

– Всё с тобой ясно. Нет смысла боеприпас жечь. Иди-ка ты отсюда, клониха, чёртова.

На выходе Кирилл окликнул Антуана:

– А ты что за ней таскаешься-то? Не можешь бросить старого друга, даже если он уже подруга?

Смех оружейника гулко разносился по коридору. «Когда друг уже подруга» – хохотал Кирилл.

Я повернулась к Антуану:

– У меня последний этап: снятие мерки и заселение в казарму. Не думаю, что твоё наблюдение понадобится.

Аджюдан взъерошил волосы и с прямотой решившегося человека сказал:

– Ты не думай, что мне неохота быть в твоём обществе.

– Да? Тогда ты плохо скрываешь.

– Просто всё странно.

– Очень.

– Быть может, если узнаем друг друга лучше, типа того… Хотя, – мерде! – мы знакомы с детства. У меня голова кругом от таких мыслей.

– Ха, не представляешь, аджюдан, что у меня с головой. Повторяю, перестань думать, что я – Клод. Ведь я даже не клон, а, как говорил профессор Сенчин, синтезированное существо.

Лицо Антуана приняло бесстрастное выражение – признак того, что он в мысленном тупике.

– Да уж, дружище, кажись, этими словами я тебя окончательно запугала. Отставить, сомнения, проваливайте, аджюдан.

– Ты не командан, – тупо заметил Антуан. Чуткость к юмору у него всегда была примерно как у деревяшки.

– Знаю… поэтому просто прошу, иди, не мучайся со мной.

Перед уходом Антуан спросил:

– А саблей орудуешь так же, как огнестрелом?

– Вероятно, как Клод, а то и лучше.

– Жаль, что до брифинга командан запретил сабли, а то, типа, скрестили бы.

– Ещё скрестим, – пообещала я. – Как раз хочу убедиться, что фехтование у меня в генах.

Антуан ушёл, а я отправилась в казарму.

Каптенармус Наталья Боке, или просто – тётя Наташа, сидела за своим столиком в коридоре хозчасти. Слушала Катохристанское Радио и заполняла коммунальные счета.

С живостью поднялась на встречу. Взяла меня за руку и жалостливо произнесла:

– Бедная девочка. Молись. Всё будет хорошо.

Пока тётя Наташа снимала мерку, я подумала:

– «От трёх человек, которых одинаково хорошо знаю, я получила разное отношение к себе. Ненависть, непонимание и жалость. Все трое ошибались»…

Наташа открыла кладовку и достала постельное бельё. Не грубое полотно и зелёное негнущееся одеяло с инвентарным номером, которое полагалось рядовым, а офицерское, мягкое.

– Пойдём, девочка, заселим тебя в комнату.

– Разве мне не полагается спать в казарме?

– Вот ещё. – Тётя Наташа сунула мне бельё: – У тебя мозги свои или Клода?

– Мои, вроде. Не знаю даже.

– Ты себя в зеркало видела?

Вспомнила, как была фаршем в АКОСе и размышляла о необходимости посмотреться в зеркало:

– Видела.

– Не позволю такой красавице спать в одной комнате с пердящими солдатами. Да они при виде тебя со стояком ходить будут. Или всю ночь дрочить возле твоей койки.

Во мне заговорили знания Клода:

– Более двадцати пяти процентов личного состава Эскадрона – женского пола. Мы придерживаемся гендерного равноправия. Женщины в должности рядовых, не имеющие собственного жилья, размещаются на общем основании…

– Иисус-дева-мария, девочка моя, ты хотя бы знаешь, где живут все эти двадцать пять процентов?

– Разве не в казарме?

– Снимают квартиры в городе.

– Понятно… Из-за пердящих солдат и стояка?

– Гендерное равноправие существует лишь в голове у Клода. Пусть остаётся там, а не в твоей прелестной голове. Мы, женщины, сами решим, где нам жить. Без приказов на равноправие.

Мы пошли по коридору. Я не удержалась:

– За нарушение правил ротного хозяйства командан имеет право оштрафовать.

– Пусть попробует. Давно подзатыльников от меня не получал. Да и в каких правилах написано, что сестру Клода Яхина надо селить в казарму? Ты Яхина? Яхина. Значит, имеешь право на свою жилплощадь в Форт-Блю.

Снова почувствовала, что мне, в отличие от Клода, приятна забота посторонних. Наталья Боке – ветеран Форт-Блю, как и оружейник Кирилл. Поступили на службу ещё во времена, когда отец… Шарль Яхин, был команданом. Поэтому для Клода… (и для меня) они «дядя» и «тётя».

– Жан-Люк приставал? – спросила вдруг Наташа.

Она была давно и безнадёжно влюблена в него. Жан-Люк время от времени пользовался ею. Обещал, что вот-вот покончит с делами, остепенится и заведёт семью. Окрылённая надеждой, тётя Наташа возвращалась в объятия оружейника Кирилла, который с нею изменял жене.

Такой вот любовный радиосериал раскручивался на протяжении жизни Клода.

– Пытался приставать.

– У-у-у, кобелюка. Жан-Люк кое в чём сильнее Клода.

– Я знаю, тётя Наташа. То есть, Клод знает.

Голова закружилась. Тётя Наташа ввела меня в комнату и посадила на голую кровать. Села рядом и обняла:

– Тяжко?

– Вся моя жизнь – воспоминание другого человека.

– Ну, ну, – успокаивала Наташа. – У всех жизнь – это воспоминание. И какая разница чьё оно? Помолись, легче станет.

– Знаете, с тех пор как умерла мама… Мама Клода… Он мечтает выплакаться на чьём-либо плече, но не может. Он же великий командан. Несокрушимая скала. Победитель.

– Я знаю, знаю. Пусть приходит, когда захочет. Помолимся и поплачем вместе. А пока плачь ты. Не за него, а за себя.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. «АН ГАРД!»

Глава 15. Брифинг

На экране отображалась карта северной части Неудоби. Перед ней стояли Клод и седой мужчина в чёрном камзоле.

Эскадронцы начали рассаживаться на креслах. Я двинулась было к карте, но вспомнила, что моё место больше не там. Заняла кресло среди остальных эскадронцев, хоть и не перед доской с картами, но в первом ряду, между Руди и Антуаном.

Была одета в новую форму Эскадрона. Утром тётя Наташа принесла её в мою комнату. Нашивка с именем ещё не вытерлась и не полиняла, как у остальных эскадронцев. Портной постарался на славу. Брюки ровно облегали тело, тогда как у той же Руди штаны висели на заднице дряблым мешочком, хотя задница у неё была большая. Забавно, что Клоду её задница нравилась, а я злорадствовала – если Руди будет продолжать расти в этом направлении, то придётся менять кресло пилота на размер побольше.

Вообще ощущала себя новенькой… и странно весёлой. Возможно, это та самая эмоциональная нестабильность, о которой упоминал Сенчин. Но мне хотелось думать, что весёлость происходила от ожидания новой миссии. Хотелось драки, хотелось продемонстрировать, что я не копия, чёрт подери, я такая же как вы все, только лучше.

Окружающие пялились как на меня как некое чудо, но старались делать вид, что всё в порядке вещей. Ну, синтезан Клода, ну, женский. Всякое в жизни бывает.

Жан-Люк занял своё кресло возле столика у стены и приготовил ординатёр-табло для записей. На брифингах он выступал в роли писаря. Будто ему мало зарплаты управляющего директора.

Седой мужчина попросил внимания:

– Меня зовут Патрик Паск, старший техноархеолог Историко-Технологического музея имени Георгия Фуке. Вкратце изложу задачу. Необходимо выдвинуться в отдалённую часть Неудоби, на место древнего поселения, которое называлось Бретань Нуво.

Сколько не напрягала память Клода, не могла припомнить такого клиента. Значит, что-то новенькое… Чем дальше расходились во времени я и память Клод, тем меньше оставалось общего.

– Много веков назад, – продолжал техноархеолог, – в Бретань Нуво жили перемещённые граждане Соединённых Государств Америки. Их предки удачно избежали все четыре волны Большой Беды и погибли в Пятой. Именно там, где остановилась Пятая Волна, и проходит нынешняя граница Неудоби.

Патрик Паск показал на карте место. Гоша тут же задал вопрос:

– Но там же пустошь. Нет даже руин. Только радиация и вулканы.

– И реки раскалённой магмы, – добавил Патрик Паск. – Всё как положено для ландшафта Неудоби. Но ваша цель не на земле, а под ней.

Патрик увеличил карту местности и поставил звёздочку в нужной точке:

– Предположительно в данных координатах располагался бункер правителя Бретань Нуво. Если бункер сохранился, вам нужно проникнуть внутрь и вывезти предметы, представляющие историко-технологическую ценность. Основной упор – на носители информации. Древние ординатёры, табло, приборы связи, карты памяти. Эти предметы, в каком бы состоянии сохранности не находились, должны изыматься первыми.

Патрик Паск настойчиво обратился к Клоду:

– Командан, очень важно, чтобы ваши люди понимали, наш приоритет – информация, а не предметы быта.

Клод поблагодарил Патрика и сурово оглядел компаньонов:

– Всё поняли про приоритет? Есть вопросы к мосье Паску?

Я подняла руку:

– Почему в музейную экспедицию посылают не археологов, а приватные войска? Не дорого ли для музейного бюджета?

– Археологи не работают в зонах с красным уровнем опасности. Мадемуазель, мы даже в оранжевый уровень боимся ходить, – ответил Паск. – Обычно копаемся в зонах не выше жёлто-зелёной. Но там всё разграблено ещё до нас, в эпоху варварства. Поэтому, кстати, научные изыскания продвигаются так медленно.

– Можно нанять фрилансеров из выживанцев. За несколько сантимов или лишний гражданский чип, они вам всю Неудобь вынесут.

– Мадмуазель, вы хотите меня в чём-то уличить? Если Эскадрон Клода не желает принимать заказ, мы пойдём к другим. К Нуар Дель Финам, например. У них и цены ниже, раз вы так переживаете за наши расходы.

Клод приказал мне заткнуться и сесть на место.

Я села, продолжая молчаливый спор:

– «Ага, Клод, сам бы хотел задать эти вопросы, да профессиональная этика не позволила? Знаю, что ты думаешь, командан: какая разница, что хочет клиент? Лишь бы платил».

Клод попросил пардона за то, что рядовой фраппировал неуместными вопросами. Патрик Паск принял пардон, пожелал всем удачи и ушёл.

Командан раздал роли и объяснил порядок взаимодействия между членами Эскадрона. Отчего-то миссия была очень срочной. Выдвигаться нужно в ближайшие два часа.

Гоша, который на всё смотрел презрительно-философски, заметил:

– Лежало это историческое говно под землёй сотни лет, что за спешка такая?

Помещение опустело. Дождавшись, когда Клод перестанет говорить с Антуаном, я подошла к нему:

– Ты ослеп? Этот Патрик Паск вовсе не…

Клод окинул меня суровым взором:

– Рядовой, знаешь ли ты, что еженедельно я обязан пересылать в Глапп Корпорасьён отчёт о твоей деятельности?

– Я не об этом. Ты разве не видишь…

– А ты разве не видишь? Ты как обращаешься к командану? У нас тут не клуб родившихся из пробирки. ПВК Эскадрон Клода – это, в первую очередь, дисциплина.

– Но я…

– Знаешь, рядовой Жизель, что я напишу в следующем отчёте? Что «Существо» так и не свыклось с ролью рядового эскадронца, упорно путая чужие воспоминания со своими достижениями, которых у данного существа ровно ноль.

Я вытянулась, приложила два пальца к виску:

– Так точно, командан, признаю нарушение субординации. Прошу слова…

– Отказано. Выполняйте приказ, готовьтесь к миссии.

– Клод, послушай же… У меня есть сомнения. – Я замолчала. Опустила руку: – Есть выполнять подготовку к мисси. Разрешите идти!

– Разрешаю.

Перед тем как уйти посмотрела на Антуана, который во время разговора отводил взгляд. Демонстрировал поддержку Клоду тем, что коротко кивал каждому его слову.

Я развернулась и строевым шагом покинула зал для брифингов.

Глава 16. Родное существо

Стычка с Клодом вызвал серию головокружений. Крапинки белого мусора словно затеяли вокруг меня хоровод, возвращая в то состояние, какое было в колбе с электролитом.

Я была вынуждена присесть на один из пустых контейнеров, готовых к погрузке в бронепежо. Вытряхнула на ладонь сразу две таблетки блонамина.

Как же я так сплоховала?

Клод всюду прав.

Я ничем не доказала право участия в делах Эскадрона. Я – рядовое существо. Даже мои боевые качества – наследство, а не результат собственных усилий.

У блонамина вкус мела. Это, кстати, вызывало подозрения, не плацебо ли мне прописали мясники из корпоративной лаборатории? Надо спросить у д’Егора результаты анализа вещества.

– Запивон, – сказал Антуан, протягивая свою флягу. – Ты как Клод, так же игнорируешь запас воды.

– Мешает при беге, – ответила я. – Кроме того, рядом всегда есть мой аджюдан.

– Рядовой, вы обязаны иметь при себе аптечку и флягу с водой. Их отсутствие – нарушение дисциплины.

– Слушаюсь, мой аджюдан.

Я поднялась, чтоб отправиться в хозчасть за флягой.

– Жизель, – сказал напоследок Антуан. – Я тоже считаю, что Патрик Паск не тот, за кого себя выдаёт. Клод это прекрасно знает.

– Да. Я должна следить за своими мыслями и не смешивать их с чужими воспоминаниями.

– Э-э-э, ну, типа того.

До пункта экоконтроля на въезде в Санитарный Домен бронетехнику и личный состав доставили на грузовых эликоптерах. Затем Руди пересела за руль первого бронепежо. В салоне разместились остальные члены эскадрона.

Во втором бронепежо демонтировали оборудование и заполнили пустыми контейнерами для артефактов. За рулём находился помощник Руди, второй пилот Эскадрона Карл Дженго. Молодой негрянин, недавно окончивший военную академию.

На лавку рядом со мной сел пулемётчик Захар Легрет. Косил на меня глазами, иногда поворачивался и спрашивал отрывисто:

– Так ты клон, значит?

– Угу. Синтезан.

Через пару минут снова покосился:

– Клон Клода, значит?

– Угу. Но синтезан.

– Разноголовая, значит. Ну и чё, как?

– Нормально, Захар. Когда вернёшь Клоду двадцатку, что занимал в прошлом году?

– А-а-а-а. Вот какой ты клон, значит? Ясно. – И Захар отсел.

На его место опустился профессор Сенчин. Одет в устаревший китель со споротыми знаками отличия. Китель хранился в кладовке каптенармуса так долго, что пыль стала частью окраски. Скафандр и шлем держал на коленях, оттягивая необходимость переодеваться.

– Ты-то как здесь очутился, дед? – спросила я.

– Клод предложил должность научного консультанта в Эскадроне. Эта миссия будет для меня испытанием. Ведь я физиогенетик, а не историк.

– Надо было думать, прежде чем работать на врагов, дед, – сказал Антуан. – Не понимаю, почему тебя в острог не бросили.

– Я бы гильотину прописал, – заявил Гоша.

– Ни в острог, ни на казнь меня нельзя. У меня был титул. После суда и вынесения приговора, Глапп Корпорасьён прибрала себе материалы моего эксперимента. За измену родине и сотрудничество с потенциальным противником, лишили профессорского титула, а с ним и пожизненной ренты.

– Не жди, что пожалею, – сказала я.

Захар поддержал из дальнего угла:

– Получай по заслугам.

– Признаю свою ошибку. Но имеешь власть, имей и милосердие. Я готов искупить вину работой. Корпорация не дала мне этого шанса.

– Ага, выдадут тебе кредитный ошейник путы и отправят в бордель. Вдруг и на тебя клиент найдётся.

Не обращая внимания на насмешки, Сенчин продолжал:

– Глапп-Банк де Моску заявил, что не желает иметь дела с ренегатом. Аннулировал мои пенсионные накопления в пользу ветеранов войны в Нагорной Монтани. Я вернулся в провинцию Вилле, рассчитывал протянуть последние годы в родовом имении, но дом поджёг ветеран, когда узнал, что меня осудили за измену. Я еле успел выбраться из огня. Вот так вот, на шестьдесят шестом году жизни, остался без дома и денег. И всё от любви к науке.

– Любовь наказывает строже пьяного жандарма, – изрёк Гоша.

– Неделю назад, в приюте, где я обитал, появился Клод. Дал мне сутки, на изучение истории добедового и бедового периода человечества. Я не спал, готовился к миссии. Теперь я профессор и в области истории.

– Дед, а зачем ты мне всё это рассказываешь?

– Ты же немного и моё дитя, Жизель. Родное существо. Я дал тебе жизнь…

– Да ну, не гони дед.

Я отвернулась, чтоб он не заметил слезу в уголку глаза. Этот чёртов блонамин делает меня чрезвычайно слезливой и нервной.

Гоша философски резюмировал:

– Жизель – это дитя Клода и Сенчина. Поздравляю, командан, у тебя наконец-то наладилась семейная жизнь.

Глава 17. Кое-что о брюхоногах

За постом экоконтроля простиралось несколько десятков километров Санитарного Домена. Каёмка как бы ничейной земли, опоясывающая границы Империи Ру́сси, Ханаата, а так же мелких городов-государств и прочих якобы независимых территорий, граничивших с Неудобью.

Санитарный Домен, как марлевая прокладка вокруг открытой раны, отделял Неудобь от мира, пригодного к жизни. Правда, при взгляде на карту можно было перепутать, что является аномалией: Неудобь с её ядовитой атмосферой, радиацией и вулканической активностью, которая покрывала большую часть планеты, или пятна территорий, где существовала жизнь, где небо изредка, было синим, где текли реки и бродили по лугам овцекоровы.

Очень медленно, как и всё в природе, Неудобь отъедала сантиметр за сантиметром земли, оставшиеся во владении биологии. По прогнозам специалистов из Лаборатории Динамики и Баланса Неудоби и Санитарного Домена через пятьсот-шестьсот лет и Неудобь расширится настолько, что существование двух атмосфер на одной планете станет невозможным. Наш воздух перестанет отфильтровывать газы из Неудоби, вода смешается с мутными потоками кипящих химикатов. Щупальца новых мелких разломов в земной коре дотянутся до наших городов. Вытекающая из них магма прогреет воздух так, что сгорит всё живое…

Пять-шесть веков – и конец жизни. Можно будет не трепыхаться, не бороться за территорию, не совершенствовать биотехнологии в стремлении повысить урожайность каждого метра чернозёма…

Смерть неизбежна, и эта смерть будет для всех.

Скептики верили, что аномалия – это мы, а Неудобь – фаза существования планеты. Оптимисты… оптимисты продолжали жить, рожали детей по лицензии, воевали за пару лишних метров территории, отобранные друг у друга, словом, вели себя так, как и должны вести живые: верить, что никогда не умрут.

Из-за близости к Неудоби в Санитарном Домене постоянно дул однообразный горячий ветер, нагоняя одинаковые барханы.

Здесь мало что росло, кроме температуры.

Поэтому растительность в Санитарном Домене тоже была переходной фазой от безумия к нормальности. Кое-где встречались непробиваемо каменные деревья с колючками вместо листьев. Саблемусс вспарывал барханы лезвиями своих клиновидных веток, на которые можно напороться насмерть. В редких оазисах землю застилал колючий, как гвозди, Эрб – трава с мощной корневой системой. В период цветения, который у неё длился чуть ли не весь год, кончики травы затвердевали так, что протыкали подошву стандартного армейского ботинка.

Среди этого великолепия бродили брюхоноги, звери которые выглядели как куча тряпья, с воткнутыми в неё собачьими лапками и пастью, словно их создал обиженный на мир таксидермист-халтурщик.

На самом деле под «брюхоногами» подразумевалось несколько видов зверей, но внешне они были так похожи, что разницу видел только зоолог, да и то – после вскрытия.

Эти территории стали прибежищем для людей, не поладивших с цивилизацией. Беглые преступники, дезертиры всех армий, пудрилы, просто психи или романтики, желающие острых ощущений.

Издревле этих людей называли «выживанцами», хотя, признаться, если ты владеешь оружием, выжить в Санитарном Домене проще, чем в цивилизации, с её законами, «долгом перед Родиной» и кредитной историей на гражданском чипе.

Глава 18. Странный вопрос

Зона Неудоби проявлялась по ходу движения через Санитарный Домен.

Сначала исчезли все растения. Земля стала чёрной и твёрдой. Температура в салоне бронепежо резко повысилась, заработали кондиционеры. Клод приказал не курить. Дышать стало труднее, включился автономный режим.

Скорость передвижения снизилась. По пути постоянно попадались огромные расщелины, из которых валил дым и пар. Через некоторые удавалось установить перекидные мосты. Другие расщелины объезжали, наворачивая ненужные круги. Снимки бес-пилотной аэрофотосъёмки столетней давности давали лишь примерную карту местности. Детальное расположение разломов и озёр магмы приходилось уточнять на ходу.

После долгого блуждания, наконец прибыли на заданные координаты. Местность ничем не отличалась от той, что видели ранее. Слева небольшая расщелина с вибрирующей струёй газа. Напротив – небольшой холм, с которого стекала ярко-красная ниточка ручейка расплавленных горных пород.

Клод дал сигнал и все надели скафандры. Проверили связь. Гоша философски рассудил:

– Это ж как надо любить историю, чтоб сунуться в Неудобь за осколками чашек?

Профессор Сенчин услужливо ответил, отрабатывая звание научного консультанта:

– Странный вопрос. Ты разве не знаешь о роли археологических находок в становлении науки и культуры современной цивилизации?

– Ты, дед, из тех, кто верит, что без древних находок мы оставались бы неразвитыми дикарями?

Гоша прикинулся невежественным солдафоном. Его любимая игра при общении с интеллектуалами.

– Да я… да ты… Ты! В школе не учился? – Сенчин даже замахал кулаками: – Одно изучение архивов по добедовой истории, обнаруженных в Сен-Брянске, позволило обществу перепрыгнуть на несколько веков в развитии! Электричество, ординатёры, воздушная аутомоция, порох, радио, гражданские чипы, биодизельное топливо… Куда ни сунься, везде используются знания добедового человечества.

Гоша сделал глупое лицо:

– Ну-у-у, не знаю дед. У меня папаня умный, маманя не дура. Братишка в унир-ситете учицца. Мы и без древних людей могём забабахать технологию. Сами изобрели бы и порох, и радиву, и горючку из навоза.

– Это у тебя в голове навоз. Да, мы многого достигли, благодаря тому, что мудрый Володимар Первый объединил племена Ру́сси, прекратив бесконечную междоусобицу. Появилась возможность развивать науку и культуру. Но ещё больший вклад в развитие привнесли первые исследователи Неудоби. Именно они рисковали жизнями и проникали вглубь, вытаскивая оттуда крупицы знаний и технологий. Остаётся только гадать, какие богатства таятся на территориях недоступных нам… Древние были прогрессивнее нас.

– Да ладно, – не поверил Гоша. – С чего бы это?

– А ты оглянись. Большая Беда была спровоцирована людьми. Даже если и мы и Ханаат напряжём все свои ресурсы, всё равно не сможем сотворить и сотой части подобных разрушений.