Текст книги "Белый мусор (СИ)"

Автор книги: Максим Лагно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Annotation

Любимый человек считает тебя монстром. На родине, во франко-славянской Империи – ты предатель. В Поднебесном Ханаате – изгой. В загадочной Австралии – звезда виртуального шоу. Ты синтезан, даже твоя личность – не твоя.

Ничего не держит тебя на остатках планеты, которую после катастрофы поглощает Неудобь – зона радиации и загадочных аномалий. Именно тебе, «белому мусору» из Санитарного Домена, предстоит спасать мир, погрязший во взаимной ненависти.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. «ОБГОНЯЯ БЕЗУМИЕ»

Глава 1. Мыслящее существо

Глава 2. Клодирование

Глава 3. Жизель

Глава 4. Чувствующее существо

Глава 5. Самые близкие воспоминания Жизель

Глава 6. Бремя опыта

Глава 7. Дель Фин

Глава 8. Боевой товарищ

Глава 9. Вольное существо 001/1

Глава 10. Обгоняя безумие

Глава 11. Cестра или типа того

Глава 12. Заноза

Глава 13. О пользе блонамина

Глава 14. Ненависть, непонимание, жалость

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. «АН ГАРД!»

Глава 15. Брифинг

Глава 16. Родное существо

Глава 17. Кое-что о брюхоногах

Глава 18. Странный вопрос

Глава 19. Prezident

Глава 20. Борьба с собой

Глава 21. Грабители награбленного

Глава 22. Ближе друг к другу

Глава 23. Силь ву пле

Глава 24. Минус пять на два

Глава 25. Разноголовая

Глава 26. Кое-что о Клоде

Глава 27. Ан гард!

Глава 28. До потери сознания

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ «СУД ДА ДЕЛО»

Глава 29. О клонах, их оригиналах и субклонах

Глава 30. Старая вещь

Глава 31. Сентиментальная дурочка

Глава 32. Табернакль

Глава 33. Буртумье и сыновья

Глава 34. Игра в зажиг

Глава 35. Ратный подвиг

Глава 36. Уют и тепло

Глава 37. Белый мусор

Глава 38. Суд да дело

Глава 39. О вреде блонамина

Глава 40. Кружевные трусики

Глава 41. Подлинная история Ру́сси

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ «МНОГОЛИКИЕ»

Глава 42. Свобода или смерть

Глава 43. Восьмой мотор

Глава 44. Кулуары

Глава 45. Муляж

Глава 46. Старый друг

Глава 47. Пушка или батут?

Глава 48. Разный мусор

Глава 49. Химическое радио

Глава 50. Белый мусор

Глава 51. Аревуар!

Глава 52. Чёрная пудра

Глава 53. Многоликий Двунадесять

ЧАСТЬ ПЯТАЯ «Тайный знак»

Глава 54. Насильник и жертва

Глава 55. Имперская Канцелярия

Глава 56. Жертва и насильник

Глава 57. Шоколад в молоке

Глава 58. Подлинная история Ру́сси

Глава 59. Мо Рат из Чи Кента

Глава 60. Президент Out

Глава 61. Тайный знак

Глава 62. Шальная пуля

Глава 63. Окончательный разрыв

Глава 64. Абсолютная защита

Глава 65. Последняя связь

Глава 66. Языковая программа

Глава 67. Разница между козлами

Глава 68. Альтернативные люди

Глава 69. Комплименты

Глава 70. Опыт общения

Глава 71. Морской бой

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ «Поток сознания»

Глава 72. A thousand years

Глава 73. World in conflict: mutants assault

Глава 74. Breaking News

Глава 75. Stream of consciousness

Глава 76. Culture Basics

Глава 77. Fucked Up Nation

Глава 78. Rating race

Глава 79. A True History of Russi

Глава 80. Притворяясь мёртвыми

Глава 81. Синглсайдовая тактильность

Глава 82. Двойная вина

Глава 83. Нет подключения

Глава 84. Внутренний голос

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ «Смерть на баррикадах»

Глава 85. Застава инвалидов

Глава 86. Кое-что о ВГИКе

Глава 87. Смертельные поцелуи

Глава 88. Зануды

Глава 89. О чём поёт шансонье?

Глава 90. На берегу

Глава 91. Далее – по обстановке

Глава 92. Смерть на баррикадах

Глава 93. Артефакты

Глава 94. Смерть за кадром

Глава 95. Беспредельный гнев и запредельная милость

Глава 96. shutdown -a

Глава 97. Вечность непрерывного рождения

Глава 98. Виртуальный фронт

Глава 99. Виу-вау-воу!

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ. «ОТКРЫТИЕ»

Глава 100. Старый маршрут

Глава 101. Анабиоз воли

Глава 102. Подлинная история Ру́сси

Глава 103. Вводная

Глава 104. Открытые двери

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. «ОБГОНЯЯ БЕЗУМИЕ»

Глава 1. Мыслящее существо

…

Я существовала, как призрачный набросок мыслящего существа, которое пыталось увидеть себя со стороны и ужасно жалело, что рядом нет зеркала.

Зеркало не помогло бы.

Нет глаз, чтоб узреть себя. Нет рта, чтоб закричать при виде своего отражения: комок фарша, плавающий в колбе с диссоциативным электролитом. Гигантская фрикаделька, слепленная полоумным поваром.

…

Есть ли «Я» вообще, или я – это Клод, удивлённый своей новой ролью?

О командане Клоде Яхине знала всё, что знал он сам. Даже то, что ему стыдно вспоминать. В особенности это.

Моя личность, которой, возможно, нет забилась в уголок, стесняемая образами и мыслями из памяти Клода. Хотелось казаться себе искоркой сознания… но – я была шариком фарша, плавающим в диссоциативном электролите.

Хотя бы в этом полная ясность.

…

Глаза мои появились позже знания того, что они у меня должны когда-то появиться.

Видела вокруг себя глубину, как в Океан-море. Электрические всполохи озаряли синюю муть, показывая комки какого-то белого мусора, плавающего вокруг моего сознания, как рыбий корм, насыпанный в аквариум, где все давно сдохли.

Этот сизый мир всего метра три в диаметре. Представлял собой высокую стеклянную колбу, установленную в бункере. Колба – часть добедового клонатора, обнаруженного ханаатцами в Санитарном Домене. Ради клонатора, (или, как его называл профессор Сенчин, АКОС – «Аппаратный Комплекс Органического Синтеза») Клод и сунулся сюда.

Синяя муть электролита и белый мусор в ней – единственные знания о реальности, полученные через собственный опыт. Всё остальное – знания Клода, которые меня не устраивали.

Даже имя для себя придётся выбирать из чужих воспоминаний. Из воспоминаний командана Клода Яхина.

…

Главное не сбиться с мысли.

Я ведь не восставала из мёртвых – Клод ещё никогда не умирал. Значит, и у меня нет этого опыта.

Хотя… не считая того случая, после спецоперации Эскадрона в Нагорной Монтани, когда мой оригинал, командан Клод Яхин, попал в реанимацию с ранением в голову.

Он увидел свет в конце туннеля и услышал райское пение, пока хирург не попросил медсестру выключить радио «Шансон» и не отвёл лампу от лица оперируемого. Клод до сих пор полагал, что побывал одной ногой в могиле.

…

Электрические разряды пульсировали в фарше, заменяя удары ещё не работающего сердца. Снова пограничная двойственность: сердце стучало исключительно в моём представлении. Мозг посылал сигналы, но не было крови, которую этот орган должен был перегонять. Была только идея функции организма под названием «сердцебиение».

У меня испуганно колотилось сердце, которое то ли уже существовало, но не работало, то ли ещё не было создано, но уже всё-таки, дьявол его побери, работало.

Не важно, клон я из колбы с диссоциативным электролитом или родилась из утробы матери, как оригинальный Клод и миллионы остальных граждан Империи Ру́сси.

Мир за стенами АКОСа – это единственное подтверждение моей реальности. И я буду цепляться за мир руками, щупальцами, обрывками мыслей… всем, что есть.

Мой оригинал – Клод Яхин – не раз встречался со смертельной опасностью. Тогда на его лице появлялась та косая улыбочка одним уголком рта, которая была свойственна всем Яхиным. Мне тоже хотелось косо улыбнуться несуществующим ртом. Мне предстояла встреча с миром.

Это нервировало.

Отлично!

Значит, нервы у меня уже появились.

Глава 2. Клодирование

Круглый потолок бункера покрывало переплетение труб и проводов. Ниже висели большие лампы. Половина из них не работали, поэтому внутренности бункера освещались частями, как сцена театра. Не считая колбы АКОСа, – изнутри она подсвечивалась слабым огнём лампочки, которая, впрочем, не пробивала толщу жидкости.

Командан Клод – красавец-брюнет, в комбинезоне, поверх которого одет заляпанный кровью бронежилет, сидел на медицинской кушетке и жевал тартину. Одной рукой макал её в стакан с оранжиной, другой придерживал на коленях автомат.

Антуан, его аджюдан, сидел в пятне театрального света. В обеих руках вертел засапожные ножи: кривые четырёхгранные лезвия с ханаатскими узорами. Завершив серию быстрых вращений, сунул ножи за голенища и поднялся.

Подошёл к трёхметровой колбе АКОСа. Прикрыл глаза ладонями с обеих сторон, вглядываясь в мутную синеву:

– Интересно, что он там думает…

Клод пожал плечами, что значило: «какая к чёрту разница?»

Вместо него охотно ответил профессор Сенчин:

– Существо переживает стадии собственного рождения. То есть проходит путь от сознания червяка до человеческого. – Сверившись с хронометром, добавил: – Сейчас это существо, или иначе «синтезан», вполне осознаёт и себя, и свои воспоминания… то есть воспоминания донора.

– Почему ты, дед, его «существом» кличешь? Почему не клоном?

– Потому что, молодой человек, я учёный. Клонирование – теоретический процесс недостижимый на практике. В АКОСе происходит созидание, синтез по заданным параметрам, но не клонаж.

– Будто есть разница.

– Есть. Чтоб её понять, вам надобно сорок лет учиться.

Изнутри колбы выплыл и прилип к стеклу белёсый кусок плоти, похожий на уродливый пельмень в протухшем бульоне. Антуан зажал рот рукой и отошёл.

Пол бункера несколько раз вздрогнул. Лампы на потолке запрыгали на тросах, как сторожевые псы на привязи. Посыпалась пыль.

Гоша, четвёртый человек в бункере, флегматично смахнул со стёкол своих синих очков пыль и посмотрел на экран сканера. Красные человеческие силуэты возились у прямоугольного проёма бункерных дверей.

– Минируют, – дополнил Гоша.

На связь по рации вышла Руди:

– Уничтожила два лазерных термо-бура. Третий ушёл к вам вниз, так что держитесь. У нас бой на земле, приходится отвлекаться на поражение вражеской пехоты и наземной техники. ПВО противника подавленно, так что мы тут справляемся.

Профессор Сенчин глядел то на Клода, то на показания ординатёра. Извиняющимся тоном доложил:

– Последняя стадия процесса.

Клод обмахнул крошки с бронежилета и перевернул одну железную кушетку. Под её прикрытием опустился на колено:

– Гоша и Антуан, занимайте позиции. Стрелять без команды.

Гоша встал за выступом в стене лаборатории. Задумчиво спросил:

– Командан, когда твой клон будет готов, он будет полностью, как ты? Нам слушать его приказы?

– Не гони, Гоша. Философ херов.

– Но если он начнёт орать, что тоже главный? Что он тоже командан, тоже имеет право… то сё? Вас же хер отличишь.

Антуан заржал.

– Отставить шутки. Будет рыпаться – грохнем.

Синяя жидкость в АКОСе бурлила. Вспыхивали слабые электрические искры. Профессор Сенчин бегал между колбой и ординатёром и восторженно кричал:

– Завершился перенос донорской памяти. Иисус-дева-мария.

В диссоциативе мелькнуло что-то похожее на раскрытую ладонь, окутанную прожилками электроразрядов.

– Искры зажгут эту ночь… – вспомнил Клод свой девиз.

Профессор остановился перед экраном ординатёра и усиленно потёр переносицу. Провёл пальцем по табло. Повернулся к Клоду.

– Готово…

Стеклянная дверца ёмкости опустилась. Синяя жидкость, мерцая искровыми разрядами, хлынула на пол. Антуан зажал нос и выругался:

– Мерде.

Не отрывая взгляда от колбы, профессор пояснил:

– Отвод диссоциативного электролита нужно продумать. Пока что спускаем прямо на пол.

– Воняет, будто сдох кто-то.

Гоша философски изрёк:

– Рождение и смерть одинаково воняют.

Чем ниже опускалась дверца, тем сильнее изумлялся Клод.

В опустевшей ёмкости висела девушка. Нити органики, прилепившиеся к стенкам колбы, поддерживали её в центре.

Глаза – закрыты.

Мокрые длинные волосы облепили грудь. На губах застыла косая улыбочка левым уголком рта, столь свойственная Клоду. Тело синтезана усеяно белыми кусками трупного фарша вперемешку с синей плёнкой. Широкие полные бёдра, плоский живот. Из него тянулась пуповина, уходящая в недра клонатора.

В полной тишине раздался возглас Гоши:

– Мать моя женщина.

Антуан согнулся и выблевал недавно выпитую оранжину.

Гоша сказал:

– Ну, командан Клод, с удачным клодированием, это девочка.

Профессор выволок девушку из колбы и положил на кушетку. Никто и не думал ему помогать. Быстро отсёк пуповину, орудуя как опытный врач. Крест-накрест залепил рану пластырем.

Достал из шкафа полотенца и обтёр девушку.

Она вздохнула, сплёвывая остатки синей жидкости. Открыла глаза и обвела взглядом лабораторию.

Глава 3. Жизель

Профессор помог мне сесть на кушетке. Я двигала руками и ногами, как пьяная или сильно передо́знутая пудрой. Руки сами сгибались, пальцы сплетались в невероятные фигуры, угрожая сломаться. Одна нога колотила по кушетке, вторая, спустилась на пол, словно собралась в самоволку.

Профессор вколол мне что-то. Проявив свободу воли в последний раз, мои конечности подчинились сигналам мозга.

Сенчин помог вставить руки и ноги в комбинезон. Точность моих движений быстро пришла в норму. Лямку на плече застегнула сама. Сенчин подал полотенце. Наклонив голову, начала промакивать волосы.

– Ну, объясняй, профессор, – приказал Клод. – Почему вместо меня она?

– Э-э-э, могу только предполагать, что субпрограмма сменила пол синтезана, чтоб уменьшить количество обрабатываемых данных.

Гоша хмыкнул:

– То есть, по науке доказано, что бабы глупее?

– Субпрограмма просто избавилась от половой информации, присущей фенотипу оригинала. Всё что было мужского в Клоде обнулено в этом существе.

Клод добавил:

– Информация о размере моего члена занимала слишком много места.

Хотела сказать в ответ, чтоб не обольщался, я-то знаю его размеры, но лишь закашляла, выгоняя из горла остатки синей жидкости.

Антуан посмотрел с отвращением:

– Видимо, способность к речи тоже не скопировалась.

Повернулась к нему, хотела напомнить, что у него самого красноречия чуть больше, чем у автоответчика. Но только булькающе прохрипела.

Гоша сверкнул из своего угла синими линзами очков:

– Командан, эта дублированная пута… твоя сестра или дочь? И в том, и в том случае – ты её отец.

– Она неудачный эксперимент, каким станешь и ты, сержант-шеф, если продолжишь неудачно острить.

Вмешался Сенчин:

– Синтезан – это плоть твоей плоти, Клод. А дочь или сестра – вопрос юридический. В законе Империи есть правовой акт, регулирующий отношения синтезированных существ и доноров…

Клод буркнул:

– Пусть клиент решает, что с ней делать. Может, отправят в один из своих борделей.

Я поднялась со стула, аккуратно сложила полотенце, точь в точь, как делал сам Клод, когда выходил из душа. Резко поднырнула под его левую руку. Выбила из рук автомат, перехватив ремень, а снизу локтем заехала по подбородку. Правую руку закрутила за спину и обмотала ремнём автомата.

Антуан кинулся освобождать Клода, но наткнулся на мою ногу. Удар пришёлся точно в лоб. Антуан охнул и сел на пол.

Гоша направил на нас автомат

– Командан? Могу синтезированную сучку отсюда снять одним выстрелом.

Не отпуская жертву, я наклонилась к оглушённому Антуану и вытащила засапожный нож. Приставила к горлу Клода. Приблизив губы близко к его уху, хрипло прошептала:

– Предлагаю отложить решение вопроса, кто из нас более настоящий. Надо валить из лабы и доставить профессора к заказчику.

Клод прошипел:

– Убери нож, решим мирно.

Помедлив необходимые несколько секунд, чтоб Клод понял, что он в моей власти, отпустила. Протянула руку Антуану, возвращая нож и помогая подняться на ноги.

Антуан шатающейся походкой подошёл к Клоду:

– Дерётся не хуже тебя. Не огрести бы проблем с нею.

– Пригодится ещё один боец. Доберёмся в Моску и сдадим её клиенту вместе с Сенчиным.

Антуан с сомнением покачал головой:

– С другой стороны нехорошо, она же типа твоей родственницы…

– Отставить полемику.

Потирая шею, Клод отдал приказ:

– На время текущей миссии в состав боевой группы принимается существо… э-э-э… как тебя называть?

Я прикрыла показавшуюся из-под лямок комбинезона грудь и представилась:

– Жизель.

Клод покраснел. Подростком он был влюблён в девушку с таким именем. Выкрадывал у родителей десятки эльэкю, чтоб оплачивать её корыстную любовь. Одно из самых постыдных воспоминаний. Я лучше всех в мире знала, чем уязвить великого командана.

Клод наклонился ко мне:

– Будешь манкировать мой авторитет, вонючка, превращу обратно в фарш.

Вместо ответа я пошатнулась и упала бы, если бы между нами не встал Сенчин:

– Иисус-дева-мария, прекращайте драку. Образец только что вышел из процесса. У меня пара вопросов…

Отвёл меня на кушетку. Ноги снова начали идти в разные стороны. Уложил и оттянул мои веки:

– Головокружение?

– Сильное.

– Наблюдалось у всех существ. Скоро пройдёт. Вопрос, как глубоко воспроизводится краткосрочная память?

– Всё помню.

– Насколько близко до момента выхода из АКОСа?

Я отвела морщинистые руки профессора от лица:

– Хватит мне глаза тереть. Мне уже лучше.

Глава 4. Чувствующее существо

Я снова села и поправила постоянно спадающую лямку комбинезона. Профессор Сенчин грубо взял меня за волосы. Привык, старый извращенец, обращаться с новорождёнными синтезанами, как со скотом.

Перехватила его старческую кисть и заломила пальцы. Дед запищал.

– Будь ласковее, старик, а то не доживёшь до конца задания.

Сенчин осторожно убрал мои волосы со лба и прилепил два электрода.

Клод вернулся под прикрытие кушетки. Диковинно было смотреть на него, как на постороннего, чьи мысли могла угадать до самого последнего, скрытого образа. Его бесило то, что я взяла имя постыдного воспоминания, а меня это почему-то веселило.

Антуан держал позицию наискосок от заблокированной двери. Но ханаатцы медлили со взрывом. И я, и Клод догадывались, что они пытаются просчитать заряд так, чтоб не повредить АКОС. Антуан поглядывал на меня с отвращением, которое казалось напускным.

Гоша как всегда делал вид, что хладнокровен и философски равнодушен. Что никакие синтезаны командана Клода, пусть и противоположного пола, его удивить не способны. Настоящее имя сержант-шефа – Ив де Гош. Он гордился аристократическим «де», свидетельствующем о происхождении из упразднённой сто лет назад провинции Гош.

За эту гордость его и высмеивали, упорно называя простонародным «Гоша». Глупо гордиться дворянским происхождением среди офицеров Империи Ру́сси, где дворянин – каждый третий.

Сенчин прилепил мне ещё два электрода на виски.

– Постарайся рассказать самые ранние воспоминания, – сказал он, поглядывая на экран табло.

– Дед, – вздохнула я и поперхнулась: изо рта воняло, как из лежбища больных брюхоногов. – Нас сейчас будут атаковать ханаатцы, а ты хочешь, чтоб я рассказывала истории?

– Понимаешь, существо, – промолвил Сенчин и осёкся: – Можешь сломать мне руки, но ты – именно существо. Даже если процесс, хм, синтеза прошёл удачно, то ты всё равно не являешься полноценным человеком. Степень твоей сознательности я должен оценить по твоему отношению к тем образам в твоей голове, которые ты всё равно не считаешь своими. Тебе с ними жить.

– Если клиент разрешит ей жить, – вставил Клод.

– А как мне рассказывать воспоминания Клода? Ведь я знаю, что это происходило не со мной.

– Реакцию на этот парадокс я и должен проверить.

Подошёл Антуан. На его лице было всё тоже выражение брезгливости, какое застыло при моём появлении на волне вонючей синей жидкости:

– Скажи, профессор, чего ждать, если она не вытерпит чужих воспоминаний?

– В лучшем случае существо впадёт в ко́му из-за дисфункции и паралича высшей нервной деятельности.

– В худшем?

Я не дала профессору ответить:

– В худшем, аджюдан, я засуну тебе твои ножички поглубже в задницу.

Профессор Сенчин сухонько засмеялся:

– Да, существо станет диким животным, сознание которого будет помрачено мыслями и рефлексами, значение которых оно перестанет понимать.

– Ещё раз скажешь, что я «существо», я так помрачу твоё сознание, старикашка, что в тебе и рефлексов не останется.

Я поправила лямку комбеза, не упустив того, что Антуан скользнул взглядом по моей груди:

– Ладно, записывай. Я лежала на… То есть вот он, наш командан Клод, лежал на кушетке:

Глава 5. Самые близкие воспоминания Жизель

Клод, лежала на кушетке животом вниз. Брюки спущены до колен, под живот подложена круглая подушка.

Гоша и Антуан сидели на пустых криогробах возле входа в лабораторию и смеялись. Когда ещё будет случай видеть командана с голой задницей?

Незаметно от профессора Клод погрозил им кулаком. Мало того, что идиот Гоша не снял свои экстравагантные синие очки, так они оба ржали, не пытаясь притворяться пейзанами.

Клод решил:

– «По возвращению в Форт-Блю всему Эскадрону назначу дополнительный курс по технике сохранения тайны деятельности. Расходы вычту из жалования этих двух».

Профессор махнул шприцом:

– Свободен. Плату получишь на выходе.

Клод сел на кушетке:

– Мы уже получили.

Профессор Сенчин оборотил к нему удивлённое морщинистое лицо. Почуяв неладное, дал знак охранникам лаборатории, и те направили на фальшивых пейзан автоматы.

Антуан вскочил с криогроба и выкинул вперёд руки. Каждый охранник схватился за своё горло. Лезвия кривых ножей, неизящно крутанувшись, как раненные птицы, застряли в шеях растерявшихся бойцов.

С двумя другими охранниками разобрался Гоша из бесшумного электропистолета, замаскированного под бутылку из-под оранжины.

– Что за шум? – С другой стороны двери в лабораторию заглянул последний на этом уровне бункера охранник.

Антуан ударил его по хребту топором, что снял с пожарного стенда. Гоша наткнул безжизненное тело на багор, который снял с того же стенда и втянул тело внутрь лаборатории. Вдвоём захлопнули массивную бронированную дверь.

Подключив ручной ординатёр к датчику электронного замка, Гоша перепрошил его. Теперь прежний код открытия не сработает. Вынул провода, поправил синие очки и отрапортовал:

– Чисто.

Одной рукой Клод схватил профессора Сенчина за ворот халата, а второй пытался натянуть на себя брюки.

Профессор сипел:

– Кто… заказал? Дам денег больше… Не убивай…

– Не реви, тебя желательно доставить клиенту живым.

Поняв, что его не будут убивать, Сенчин стал наглее:

– Блокировка двери не спасёт вас. Её просто взорвут…

Клод застегнул ремень на брюках. Легонько махнул рукой со сжатым кулаком – Сенчин упал на пол, держась за нос. Антуан поднёс к лицу профессора окровавленный топор и угрожающе повертел.

Клод присел перед профессором на корточки:

– Доставить живым желательно, но не обязательно. Так что, давай, запускай свою мясорубку, хочу поглядеть, как добедовая техника работает.

Антуан заткнул кровоточащие ноздри профессорского носа ваткой, которой протирали задницу Клода перед уколом. Гоша занял позицию у двери и проверил автоматы, собранные у охранников. С помощью своего ординатёра взломал оружейные предохранители, блокирующие использование оружия посторонними. Разделил боекомплект и раздал оружие компаньонам.

– В чём проблема, профессор? – спросил Клод.

– Вы моих ассистентов убили. Нужно чтоб кто-то загрузил биоматериал.

Профессор нажал кнопку, крышки двух жёлтых ящиков раздвинулись. Оттуда повалил морозный пар. Гоша и Антуан нехотя принялись открывать криогробы, на которых сидели ранее. Вынули оттуда закоченевшие трупы, освободили от застекленевшей оболочки и переложили в жёлтые ящики.

Профессор стоял у экрана ординатёра. Вводил команды, сверяясь с табло, раскиданными на поверхности стола.

Сломав растопыренные руки замороженного мертвяка, Гоша и Антуан запихали в ящик последний труп. Антуан кивнул на охранников:

– Может этих тоже утилизировать? Валяются тут.

– Нет, их тела не подготовлены для переработки, – покачал головой профессор.

Он закончил вводить данные в настольный ординатёр АКОСа. Последний раз внимательно изучил график на табло. Отложил в сторону и посмотрел на распятие, висящее по монтаньской традиции на потолке. Пробормотав: «Иисус-дева-мария», нажал кнопку.

Загудели воздухоотводы. Пол мелко затрясся, от работающих моторов. Из жёлтых ящиков донёсся хруст костей. Высокая, в два человеческих роста стеклянная ёмкость в центре комнаты постепенно заполнилась розовой массой переработанных трупов, которая напоминала фарш.

– Мерде. Пакость какая, – скривился Антуан.

Антуан постоянно сплёвывал, чтоб отогнать тошноту. Достал свои ножички и стал их крутить, лишь бы не смотреть на колбу.

– Однако, ты неженка, – заметил Клод.

– Ты меня со школы знаешь. Кто-кто, а я не ранимый. Но этот фарш, это противоестественно. Хуже чем выживанцы, которые готовы совать себе в шею лишние чипы, чтоб словить плезир.

Клод неожиданно согласился:

– Этот эксперимент ещё и опасен. Я тебе не говорил, но…

Гудение воздухоотводов прекратилось. Лампы перестали мигать, и в лаборатории установилось тишина. Колба заполнилась до верха.

– Что теперь? – Метнулся к профессору Клод.

Профессор устало сел на кушетку:

– Ждать.

– Долго?

– Час. Два. Три.

Клод спросил у Гоши, который нёс вахту у входа:

– Сколько мы продержимся?

Гоша осмотрел бронированную дверь. Просветил бетонные стены инфракрасным сканером:

– Будут атаковать нежно, чтоб не повредить лабу. Плохо будет, если зайдут с двух сторон. Взорвут дверь, а вон ту стену просверлят буром, там примыкающий коридор со склада, самое тонкое место. Если Руди уничтожит буры, час продержимся. Если пойдут с тыла, то не могу сказать. Наша слабость – боеприпасы.

– Учтено. Передай Руди, чтоб выходила на атакующую позицию. Пусть наблюдает за подходами к лабе. Если увидит, что ханаатцы подгоняют термобуры, пусть кроет ракетами.

Гоша передал приказания по рации, выслушал неразборчивый ответ:

– Командан, пилот спрашивает, что ей делать, если подтянут аэронавтику?

– Тогда пусть передаёт Парламенту и Императору, что Конурский Ханаат объявил Империи войну. Остальное – забота дипломатов.

Поигрывающий ножичками Антуан присвистнул:

– Ого, так мы на правительственном задании?

– Вы на моём задании, – поправил Клод.

Глава 6. Бремя опыта

Клод поставил перед диваном стул и сел. Стукнул профессора по коленке:

– Слушай, дед, если не будешь честно отвечать, умрёшь прямо сейчас, не дотянув до допроса в корпорации.

Профессор Сенчин вытянулся и сел ровно:

– Я готов к сотрудничеству. Зачем пугать?

Клод поморщил лоб, собираясь с мыслями:

– Первый вопрос, откуда технология? Только не ври, что ты гений, и сам всё придумал.

– Археологи Конурского Ханаата раскопали в своей зоне Санитарного Домена остатки древней лаборатории. Аппаратура частично была разрушена временем и природой. Ханаатские биоинженеры выяснили, что в лаборатории работали с технологией бесполого размножения. Дальше этого понимания не продвинулись. Всё же добедовое человечество было на тысячу лет развитее нас. Тогда ханаатцы вышли на вашего покорного слугу.

– Продал родину, – презрительно сказал Антуан и сделал вид, что хочет метнуть в профессора нож.

– Я согласился работать с древней находкой исключительно из научного интереса. Отказался категорически от денег. Ну, от излишне больших денег. Так, в разумных пределах…

– Не отвлекайся.

– Моя главная заслуга не в том, что удалось восстановить основные функции АКОСа, но в том, что я понял: клонирование – тупиковый путь. Древние люди не занимались клонированием. Они синтезировали новые существа с параметрами организма-донора.

Клод снова стукнул Сенчина по коленке:

– Трясти заслугами будешь на суде. Идём дальше. Чем добедовые технологии отличаются от наших или ханаатских?

– Всем, молодой человек. Добедовые учёные добивались стопроцентной точности синтеза, молекула в молекулу, а у нас – трата денег депозантов на сатисфакцию собственного невежества.

Клод показал на колбу:

– Клон будет таким клоном, о каком мечтают шефы Корпорации?

– Я же говорил, не существует клонирования…

– Не придирайся к словам. Мне влом произносить «синтезированное существо». Отвечай, он будет покорным биороботом?

– Нет, конечно. Эти мечтатели из корпорации хотят видеть в добедовых технологиях только выгодные для себя стороны. Синтезан по идее должен не отличаться от донора. Но он не копия и не клон. Повторяю, это отдельное живое существо.

Клод сверился с записями в своём портабельном ординатёре:

– Правда ли, что память и навыки оригинала переносятся в клона? Синтезана, если угодно, дед.

– Молекулярный процесс формирование памяти заключается в установлении связей между нейронами. То есть ты, Клод, в каждую секунду существования – это определённая конфигурация синапсов в нейронной цепочке. Добедовые учёные могли создать точный биоинформационный слепок организма в данный отрезок его жизни.

– Почему мы или ханаатцы так не могли? Я знаю, что тридцать лет назад ты руководил экспериментом…

– При нашем уровне развития счётных технологий – невозможно. Находка в древней лаборатории почти решила проблему переноса данных из ординатёра в искусственный организм.

– Какие результаты?

– Сначала мне удалось синтезировать овцекорову. Новая версия откликалась на ту же кличку, что и оригинал.

– А зачем для синтеза людей ты набирал именно молодых пейзан?

– Древние могли создавать организм на любом сегменте его биологического возраста. Мой АКОС работает лишь с людьми лет до тридцати. Баланс – двадцать пять лет.

– Почему возрастной ценз?

– С процессом старения организм набирает слишком много данных. Цифровая копия мозга сорокалетнего человека займёт всю память ординатёра, не оставив места для информации об остальных клетках организма. Не говоря уже о бактериях…

– Бремя опыта, – вставил Гоша.

– А почему именно пейзане?

Гоша вмешался:

– Тут мне ясно, командан, они же тупые. Их проще копировать.

Профессор согласился:

– Недостаток образования, простая сельская жизнь, несложные хобби, вроде пьянства и походов на сабельные чемпионаты – всё это умещается в пределы возможностей наших ординатёров.

Антуан усмехнулся:

– Ты наплодил ещё пейзан? От них и так деваться некуда.

– Я успел провести только четыре серии синтеза существ. Первое существо не получилось, сбой при переносе данных. Я провёл перенастройку АКОСа. Второе тоже не смогло вырасти живым, я неправильно рассчитал количество диссоциативного электролита. У третьего оказалось слабое сердце. Мы его несколько дней держали на аппарате искусственного кровообращения, да отключили. Электричество много тратилось.

Антуан махнул ножом:

– Мясники, ничего в вас человеческого.

– Так, а четвёртый?

Профессор кивнул на одного из мёртвых солдат:

– Четвёртый получился хорошо. Живой, без дефектов. Оставил его для наблюдений, заодно назначил в охрану. Успел привыкнуть к нему. Но именно он демонстрировал вспышки эмоциональной нестабильности.

– Почему?

– Я считаю, что причина в том, что мы синтезируем существ из иного материала, чем добедовые люди.

– Они разве не из трупов делали?

– Нет, конечно. Это уже наш варварский подход. Из чего синтезировали организмы добедовые люди не известно. Нашёл упоминание, что выращивали некий искусственный материал. То ли растение, то ли специальных животных, то ли просто биомассу.

Клод поморщил лоб:

– Но ведь я не пейзанин. Ты уверен, что получится?

– Что-то да получится… Мне самому интересно, как субпрограмма АКОСа выкрутится из положения. Ведь какую-то часть твоего информационного слепка придётся выбросить, чтоб уместить в память. Интересно – какую. У меня несколько предположений: или синтезан получится дегенератом, либо младенцем с полным набором твоих знаний и памятью…