Текст книги "Белый мусор (СИ)"

Автор книги: Максим Лагно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Войска граничащих с Нагорной Монтанью земель всё чаще встречаются с силами Ханаата. До полномасштабной войны это не доходит, но стычки регулярные. Народы приглядываются к военным возможностям друг друга.

Продолжая изучать и популяризовать «блестящий мусор» прелата Жозе, люди узнают всё больше о своём прошлом. Что Империя Ру́сси – это не выдумка катохристан, но справедливая попытка возродить добедовое государство.

Это несколько примиряет светские и церковные режимы.

690-694 годы. Голодуха и Родительские Бунты

Бурное развитие городов приводит к тому, что темпы роста населения превышают сельскохозяйственные возможности. В некоторых провинциях при неурожае, который случается при повышении активности в Неудоби, начинается голод.

Проксима из просто армии монахов превращается в отдельный орган управления катохристанской церкви. Правители Проксимы призывают земельных князей следить за рождаемостью.

Первые попытки ограничения выглядят как простые указы. Дети, рождённые без лицензии, отнимаются у родителей и отдаются в пейзанские семьи в малонаселённых провинциях или в монастыри для пополнения армии Проксимы. Вспыхивают Родительские Бунты, которые жестоко подавляются как Проксимой, так и силами светских князей.

694-697 годы. Две Тройки

Земли Ру́сси окончательно делятся на управляемые Церковью, с городами Сен-Брянск, Сен-Фос и Сен-Муаре, их называют «Святой Троицей». Это самые богатые и развитые земли. Границы их строго охраняются, не пропуская голодных беженцев.

Земельные князья ведут междоусобные войны. Особо сильными становится «Имперская Тройка», земли со столицами Моску, де Вилле и Фужере. Все прочие земли или в состоянии войны с ними или уже побеждены, находясь в подчинении.

Междоусобицы решают проблему перенаселения и лицензии на рождение отменяются.

697-715 годы. Первая Хана

Воспользовавшись разобщённостью, Конурский Ханаат предпринимает первый поход на земли Ру́сси. В течение нескольких лет захватывает и подчиняет себе земли Имперской Тройки. Города Святой Троицы не оказывают поддержки, позволяя Ханаату господствовать на этих территориях.

Прелаты Святой Троицы заключают с Ханаатом пакт о Примирении, который Ханаат нарушает ровно через год.

716-720 годы. Вторая Хана

Развивая успех, Ханаат при поддержке войск Нагорной Монтани захватывает города и земли Святой Троицы.

718 год – будущая Империя полностью подавлена.

Конурский Ханаат преследует монахов-воинов армии Проксимы, понимая, что в их знаниях и умениях кроется главная опасность для оккупационных властей.

Ханаатский наместник Мөр-Лен открыто призывает «втоптать Ру́сси обратно в каменный век». Большинство монастырей разрушено. Монахов ловят и казнят на месте.

Жители некоторых регионов помнят о том, что Святая Троица не оказала поддержки Имперской Тройке, поэтому без колебаний выдают беглых монахов Ханаату.

720-745 годы. Непонятные годы

Конурский Ханаат вынужден контролировать слишком большую территорию. Снабжение войск растягивается от Чи Кента, через Нагорную Монтань, до Моску и Сен-Брянска.

Всё это время земли обеих Троиц, осознав собственные ошибки, пытаются объединиться и скинуть иго Ханаата. Все восстания жестоко подавляются родовыми тюменами Мөр-Лена. Конурский Ханаат вывозит из земель все ценности, осваивает неизвестные технологии.

Естественно, происходит некоторое взаимообогащение культур. На примере армии Ханаата, народы Ру́сси убеждаются, что только единое государство способно противостоять внешним угрозам.

745-747 годы. Конец оккупации

После смерти Хана Мө-Сула, Конурский Ханаат раздирают внутренние противоречия. Увлечённые борьбой за власть военачальники Ханаата ослабляют контроль над землями Ру́сси. Мөр-лен и его сыновья отбывают на родину, чтоб вступить в борьбу за место Хана. Отсутствие опытного Мөр-лена позволяет обеим Тройкам поднять восстания в столицах и освободить их от управления Ханаата.

Пока Конурский Ханаат во главе с новым Ханом Мөр-Леном перегруппировывается и собирает армию, чтоб наказать восставшие земли, обе Тройки собирают свою армию, в которой участвуют почти все способные воевать жители.

Армии сталкиваются в сражении у Нагорной Монтани. Численный перевес армии Двух Троек столько очевиден, что Ханаат отступает, неся большие потери.

***

Чтение прервал пассажир, который пробирался среди коек, отпихивая свисавшие ноги и руки спящих, направлялся к гальюну:

– И чего ты всю ночь читаешь, красавица? Лучше бы со мной полежала. У меня койка угловая, не заметит никто.

Через час дирижабль начал снижение. Через три часа, отдав последние деньги таксисту, я мчалась в сторону поста эко-контроля, чтоб навсегда раствориться среди выживанцев Санитарного Домена.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ «МНОГОЛИКИЕ»

Глава 42. Свобода или смерть

Империя направила в Нагорную Монтань серию гуманитарных конвоев. Десяток грузовых пежо с прицепами везли пострадавшим не только постельное бельё, воду и медикаменты, но и зенитные гранатомёты, боеприпасы и обмундирование.

На недавнем саммите Империи Ру́сси и Конурского Ханаата было решено дать Нагорной Монтани независимость. Поэтому противники стали спешно готовить террористов, чтоб будущая независимость была именно в его пользу.

Один из таких конвоев, собранный в провинции Тоже́, медленно полз вдоль границы с Санитарным Доменом. Конвой сопровождали два бронепежо. На бортах красовались эмблемы ПВК Эскадрон Клода. Воздух прикрывали четыре бес-пилота.

В кабине одного из грузовиков работало Катохристанское Радио. Выступал прелат Владислав:

– «Священная земля Нагорной Монтани устала от кровопролития. Нет сомнения, что после выхода из состава Империи Ру́сси, Нагорная Монтань неизбежно заключит равноправный военный союз с нами. Только наши ПВК способны гарантировать сохранение независимости молодого государства, защитить от посягательств ханаатской орды».

– Хватит слушать это дерьмо, – не вытерпел наконец охранник. – Поставь Радио Шансон.

– Не веришь в Бога? – осведомился шофёр.

– В Бога верю, но не в прелата.

Ведя спор, охранник не терял бдительности и поглядывал в окно. На вершине холма появился одинокий выживанец. Над головой держал какой-то железный хлам: набор разнородных деталей навинченных на длинный шест.

– Машет этой хренью, как прелат Владислав хоругвью на крестном ходе, – ухмыльнулся охранник.

– Обнаглели они в последнее время, – проследил за его взглядом шофёр. – Слыхал я, что один из ваших команданов, Креветкой что ли его кличут, сколотил банду из выживанцев и напал на археологов, которые ездили в Неудобь за сокровищами.

– Дель Фин, – поправил охранник. – Самодовольный имбециль, но военное дело знает. Хапнул большой заказ от Ханаата. Я сам недавно работаю в Эскадроне Клода. В прошлом году закончил «ваву».

– Чё?

– Военная Академия имени Володимара Объединителя, ВАВО сокращённо.

Шофёр достал сигареты и предложил пэвэкашнику.

– Сныть или табак? – спросил тот.

– Пятьдесят на пятьдесят. Самый кайф.

Закурили. Шофёр скосил взгляд на пэвэкашника:

– Слыхал я, проблемы у Эскадрона? Накосячили вы, завалили дворянина какого-то. Теперь Император вас на счётчик поставил. Слыхал я, командан Клод по ляму в месяц отсчитывает в казну?

Пэвэкашник поперхнулся дымом:

– Откуда такую чушь вы берёте? Развели давно. Один из офицеров, баба какая-то, рехнулась во время акции Силовой Конкуренции, задела гражданских.

Чтоб не слушать глупостей шофёра, эскадронец сделал погромче Радио Шансон, где начался новый выпуск комедийного радиосериала «Доктор Мейзон».

Конвой двигался по трассе, что пролегала среди глинистых холмов, на которых расставлены огромные ветряки. Среди белых столбов, как в лесу, бродили редкие овцекоровы, выискивающие остатки травы.

На этом участке бес-пилоты поднялись выше, чтоб не попасть в лопасти ветряков.

Рация охранника вдруг тревожно загудела. Оператор бес-пилотов, что ехал в головном бронепежо, сбивчиво докладывал:

– Мы теряем связь с бесами. Какие-то помехи… Сигнал ослаб… Мерде!

Охранник высунулся из окна и увидел, как один бес-пилот сделал петлю и врезался в лопасть ветрогенератора. Второй, будто совершая побег, навернул прощальный круг над конвоем и улетел вверх, быстро пропав за облаками. Третий спикировал и врезался в головной бронепежо, в котором ехал командан группы Жозе Огурцов. Машина перевернулась от удара. Ехавший за ней грузовик успел затормозить. Его занесло, прицеп оторвался и скатился с трассы.

Последний бес-пилот заметался над конвоем, как бешеная собака, не знающая, кого укусить первым. Определившись с целью, ринулся на второй бронепежо. Пулемётчик начал стрелять, пытаясь сбить собственную технику, а шофёр резко сдал назад, но не успел – дымящийся бес-пилот смял всю лобовую часть бронепежо и взорвался, расплёскивая горящий биодиз.

Выживанец на вершине холма размахивал своей непонятной железякой и кричал:

– Свобода или смерть!

В раскрытое окно рядом с охранником вдруг просунулось дуло автомата.

– П-п-приехали. Выходи. Д-д-давай, быстро, – проорал нервный голос. Такой приобретают выживанцы от долгого употребления чёрной пудры.

Водителя уже выволокли и бросили лицом на землю.

Охранник поднял руки и вышел из кабины. У него отобрали оружие и поставили на колени. Выживанцы окружили остальные грузовики и разоружили эскадронцев. Действовали почти слаженно. Обычно при захвате пленных выживанцы тут же вырезали гражданские чипы, а эти будто сдерживали свои порывы. Они даже не тронули Жозе Огурцова. Просто оттащили бесчувственное тело к обочине, обшарили карманы и сняли ботинки.

Один за одним грузовики свернули с трассы и уехали в холмы. Охранник заметил, что выживанцами руководила девушка. Обмундирование у неё похоже на то, что использовали в приватных военных компаниях, но без нашивок и эмблемы. На боку болталась широкая сабля в ножнах.

Один выживанец взвизгнул и ринулся на охранника. Загнул ему голову и занёс нож, готовясь выковырять чип. Девушка мигом оказалась между ними и выхватила саблю. Рукоятью стукнул выживанца в лоб:

– В строй. В строй, я сказала.

Он покорно спрятал нож и, поскуливая, полез на крышу грузовика, где сидели остальные.

Девушка подошла к пэвэкашнику:

– Тебе сколько лет-то?

– Девятнадцать.

– «Вовчик»?

– Да, мадмуазель, закончил ВАВО в прошлом году…

– Неужели совсем дела плохи у Клода, раз на охрану конвоев посылает младенцев, а команданом операции назначает Жозе-Огурца, который даже побриться не может, чтоб не нанести себе тяжкие телесные?

Пэвэкашник нахмурился:

– Клод Яхин лучший команда́н в Империи. Для меня честь служить под его руководством.

– Оно и видно, – усмехнулась девушка, показывая саблей на разграбленный конвой.

– Наш непрофессионализм не распространяется на командана Клода, – горделиво ответил пэвэкашник.

– Ага, это непрофессионализм Клода распространяется на вас.

Она дала знак выживанцам. Последний грузопежо развернулся и поехал вглубь Санитарного Домена.

Девушка приставила остриё сабли ко лбу пэвэкашника:

– Возвращайтесь к своему Клоду. Передайте привет от Жизель.

Глава 43. Восьмой мотор

«ТорФло-98/21» – стандартный грузовой аэронеф торгового флота, завис перед утёсами, за которыми начиналась небольшая область Неудоби. Подобные воздушные корабли не имели даже названий, а помечались лишь номером. Первая цифра – порядковый номер, вторая – авиодром приписки.

Впрочем, каждый капитан аэронефа давал своему судну неофициальное название и рисовал его на борту рядом с цифрами, хотя при ежегодной инспекции эту самодеятельность приходилось замазывать. По окончании инспекции капитаны давали кораблю новое название.

В позапрошлом году «ТорФло-98/21» назывался «Шишкобой», в прошлом – «Невеста», в честь свадьбы старшего сына. В этом году капитан дал ему гордое название «Сен-Володимар», в честь одного из замков провинции Бурназо, где провёл отпуск.

Карл Дженго поднялся по винтовой лестнице в капитанскую рубку, ловко удерживая пальцами левой руки две чашки с горячим цикорием. Второй хватался за хромированный поручень. Бронежилет с шевроном Эскадрона Клода и автомат не мешали сноровистому парню.

Капитан, седой негрянин, стоял у лобового окна и смотрел за быстро удаляющимся бес-пилотом. На фоне чёрной стены Неудоби хорошо видны блестящие бока аппарата и зелёные всполохи габаритных огней.

Навигатор сидел в кресле: крутил головой в шлеме телеуправления и водил по воздуху рукой в гант-манипуляторе, выправляя крен бес-пилота, попавшего в поток горячего воздуха на границе Неудоби.

Карл передал одну чашку капитану:

– Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала?

Капитан открыл дверцу шкафчика, гостеприимным жестом приглашая Карла выбрать из десятка бутылок.

Карл налили в цикорий Капитану и себе водки. Стукнулись кружками, обменявшись старинным негрянским приветствием:

– Муша!

Значение слова потерялось во тьме веков, но всякий негрянин помнил, что слово было вынесено с Африканского континента тех времён, когда глупые белые люди ещё не загадили планету Неудобью.

Навигатор вывел на экран изображение с бес-пилота:

– По старому курсу два новых вулканических образования. Один вроде ещё не раскупорился, второй добивает до нашей высоты.

– Ищи обход.

– Можно пройти поверх нераскупоренного вулкана, просчитав траекторию так, чтоб выбросом не задело. Или же миновать эту часть маршрута, забрав глубже в Неудобь.

Капитан вопросительно посмотрел на Карла. Тот пожал плечами:

– Я военный пилот, ваши торговые заморочки не понимаю. Даже не понимаю, зачем в Неудобь лезть?

– Маршрут доставки груза сокращается в два раза. Даже с учётом постоянной корректировки курса из-за изменчивости ландшафта.

– Но ведь это против правил ТорФло?

Капитан поднял чашку:

– Бухать при исполнении – тоже. Так что скажешь, сынок? Ты же за безопасность отвечаешь.

– Я против того, чтоб соваться в Неудобь.

– Пойми, сынок, один час срезанного пути равен десяти эльфранков бонуса. А у меня жена, дети. Сын собирается поступать в Академию Динамического Воздухоплавания… Муша, сынок?

– Ладно, ладно. Муша! – Карл тоже поднял кружку. – Я за пролёт над вулканом. Чем глубже в Неудобь, тем больше проблем.

Капитан объявил навигатору:

– Пойдём над вулканом.

Подошёл к штурвалу и неторопливо крутанул. Скалистая гряда дёрнулась и поплыла навстречу.

– Это что? – спросил Карл, показывая на белую точку у подножия скал.

– Развалины тачек каких-то, – небрежно отозвался капитан. – Чего только из Неудоби не выбрасывает. Я уже третий рейс делаю над ними, ничего особенного.

– Покажи, что там, – попросил Карл навигатора.

На экране отобразилось белое пятно. Бес-пилот снизился и пятно приобрело отчётливую форму белого автобуса. Рядом с ним стали видны самосборные бронепежо.

– Выживанцы, – махнул рукой капитан. – До нас не допрыгнут, так что расслабься, сынок.

– Не допрыгнут, но дострелят, – заметил Карл.

– Из чего? Откуда у них гранатомёты?

– Недавно они разграбили гуманитарный конвой в Нагорную Монтань.

– Хм, это серьёзнее… Но на этот случай у нас несколько тысяч тепловых ловушек. Поболее, чем на ваших эликоптерах, хе-хе. Преимущество грузового транспорта.

– Судя по инфракрасному сканированию в автобусе и машинах никого нет, – доложил навигатор.

– Ладно, возвращай бес-пилота в стойло, – ответил капитан.

Неизвестный автобус остался позади. Карл спустился в жилой отсек и стал смотреть в панорамные иллюминаторы на вершины гор, проносящиеся на расстоянии вытянутой руки. Зрелище настолько красивое, что почувствовал прилив вдохновения. Достал пудреницу с гербом бывшей Негрянской Федеративной Республики и разложил дорожку пудры на выступе иллюминатора.

Рация на плече зашипела:

– Карл, это капитан. Дежурный механик восьмого мотора не выходит на связь. Возможно, это помехи, ведь мы почти на линии с Неудобью, но лучше проверить…

– Что-то с двигателем?

– Нет, но при вхождении в Неудобь каждый механик должен отчитаться о работе моторов. Восьмой молчит.

– Понял.

Карл с сожалением смахнул пудру в пудреницу. Пальцем собрал с выступа крошки и облизал. Застегнул шлем скафандра и стал протискиваться по узкому проходу до шлюза моторной гондолы номер восемь.

Глава 44. Кулуары

На замазанном красной краской стекле над дверью шлюзового отсека неравномерно светилось слово «Атмосфера», означавшее, что воздушный корабль проходит неблагоприятную зону.

Карл ждал, когда надпись погаснет.

«Дирижабли и аэронефы – очарование старинного благородства, – размышлял он. – Но зачем делать атмосферный шлюз на корабле, где всё равно нет герметичности и личный состав при сигнале «Атмосфера» всё равно не одевает скафандры?»

Дверь отошла в сторону, застряв на середине. Карл протиснулся боком, пробуя сдвинуть дверь дальше. Очарование старинного благородства слишком заржавело, чтоб открыться до конца.

К моторной гондоле вёл железный мостик с тросами вместо перил, расположенный поверх мощного каркаса крепления гондолы. Карл отшатнулся. Кромка скалы промелькнула так близко от мотора, будто дирижабль вот-вот напорется на острые вершины.

Турбинный мотор заглушал прочие звуки, которыми богата Неудобь. Сквозь облака прорвался сноп искр и раскалённых минералов в окружении капелек лавы. Каменный салют Неудоби.

Карл дошёл до середины мостика, когда увидел, что механик лежал на спине. Рука свешивалась вниз, колыхаясь от встречного потока воздуха.

Выхватив из-за спины автомат, Карл сел на колено, направив дуло в сторону механика. Конечно, тот мог потерять сознание по забывчивости, оставшись без шлема. Но какой имбециль будет так рисковать?

Время от времени вулканический дым или пар заслоняли механика, но турбина мотора быстро всасывала их в себя.

Из-под мостика появилась голова в самодельном скафандре из ведра, прорезь для глаз, заклеена мутной плёнкой. Подтянувшись на руках, выживанец взобрался на мостик. И сразу прошёл внутрь гондолы. За ним ещё один и ещё. На всех нелепые шлемы, сделанные то из фары бронепежо, то из солдатской каски, то из кусков стекла, соединённых липкой лентой. У одного вообще был простой пластиковый мешок с трубкой для воздуха, которая подсоединялась бог знает куда на нижней части его спины. Все выживанцы спрятались в моторной гондоле.

Карл перегнулся через тросы мостика и увидел, что к нему приделана верёвочная лестница на конце которой навешаны какие-то железяки, чтоб лестница висела вертикально. Дирижабль прошёл над очередной скалой. Сквозь рёв турбины было слышно, как железяки клацнули о камень. Со скалы на лестницу поочерёдно запрыгнули ещё трое выживанцев и поползли наверх. Четвёртый не допрыгнул и провалился в туман Неудоби.

Карл прицелился и дал очередь, сняв всех. Одновременно вызвал капитана:

– Нас атакуют!

Словно дожидаясь этих слов, вместо капитана ответил боец Эскадрона:

– Противник в кулуарах второго и третьего мотора! Карл, ты где? Их слишком мно…

Выстрелы оборвали доклад.

Дверь моторной гондолы открылась и выживанцы высыпали на мостик. Карла удивила скоординированность их действий.

Они не ожидали встречи, поэтому на секунду замешкались, что дало Карлу возможность первым дать очередь по столпившимся.

Перепрыгивая через трупы, выживанцы понеслись по мостику, беспорядочно стреляя впереди себя, нанося раны своим же. Один за одним попадали под выстрелами Карла.

Когда последний враг в шлеме из уличного фонаря свалился в метре от него, Карл удовлетворённо подумал, что выживанцы всё-таки выживанцы: тупое неорганизованное стадо.

Он подошёл к лестнице и посмотрел вниз. По ней карабкались несколько новых захватчиков в комедийных шлемах. Прикладом автомата Карл сбил узел лестницы, отправляя выживанцев в огненный всполох вулкана, расцветший далеко внизу.

Через шлюзовую камеру, Карл вышел в коридор, ведущий в капитанскую рубку. Попробовал вызвать напарника, но рация молчала. Осматриваясь и прижимаясь к стене, Карл двинулся к рубке. Издалека доносились выстрелы, крики.

На стене вдруг затрещал динамик общей связи, в коридор ворвались звуки боя:

– Говорит, капитан. Внимание команды, нас взяли на абордаж. Приказываю действовать на собственное усмотрение. Не идите на напрасные жертвы, но и не сотрудничайте с врагом. Приказываю…

Динамик заглох. С каких пор выживанцы действуют так профессионально, обрывая коммуникации противника? В наступившей тишине Карл услышал как кто-то кричал в громкоговоритель.

Пробрался до панорамного иллюминатора, где недавно раскатывал дорожку. На сиденье лежал его вещмешок с рацией целлюлярной связи. Попробовал вызвать Эскадрон, но, как и ожидал, сеть не ловилась. Последняя вышка базовой станции осталась ещё на границе Санитарного Домена.

Корпус дирижабля завибрировал, с полок полетела незакреплённая посуда и коробки. Движение скал за иллюминатором прекратилось. Они стали уходить влево. Скоро «Сен-Володимар» лёг на обратный курс.

Значит, враги захватили капитанскую рубку.

Карл попробовал вспомнить уроки в военной академии. Куда двигаться бойцу, оказавшемуся в одиночестве на захваченной противником территории? Выйти к своим не получится, так как свои находились не только на сотни километров на север, но и пару километров вниз.

Пожалел, что отвязал лестницу выживанцев. Впрочем, дирижабль всё равно выходил из Неудоби в Санитарный Домен, а значит, никакая лестница до земли не достанет.

Остаётся парашют. Они хранились, насколько помнил план грузовой гондолы, в шкафах рядом с трюмом.

Решившись, Карл взял вещмешок и выдвинулся к трюму.

В узком кулуаре, соединяющем трюм и пассажирскую гондолу, наткнулся на раненного выживанца.

– Дай зелёный свет! Дай мне зелёный свет! – Закричал он, протягивая к Карлу скрюченые пальцы.

Обе ноги выживанца были перебиты. Опираясь на дрожащую руку, он пополз к Карлу, выкрикивая мольбу о каком-то зелёном свете. Лицо его покрылось зелёными пятнами, жёлтые глаза выпучены, а позеленевшие губы распухли.

– Дай зелёный свет… – обессилено прошептал выживанец. Его вырвало зелёной жидкостью. Поскользнувшись на ней руками, выживанец ткнулся в пол, булькая и хрипя.

Карл брезгливо прикончил его выстрелом в голову. Прошёл на верхний ярус трюма. Услышав внизу голоса, присел за ящики и посмотрел: на нижнем ярусе появилась Жизель в сопровождении Дель Фина. Их окружала толпа.

– Дай зелёный свет, дай зелёный свет! – галдели выживанцы. Жизель время от времени бросала им бумажные шарики.

Карл видел, как ближайший к нему выживанец высыпал из шарика на ладонь зелёный порошок и торопливо вынюхал. Скоро все выживанцы угомонились.

Карл тихонько переключил на автомате режим огня «по три» и поймал в перекрестье прицела голову Жизель.

Глава 45. Муляж

Любой имперец или ханаатец знал, если у тебя нелады с законом, если у тебя нелады с бандитами или банкирами – тебе в Санитарный Домен. Эта территория была как бы промежутком между цивилизацией и Неудобью.

Первые дни жизни в Санитарном Домене мне пришлось тяжело. Но только морально. Ибо физически, я отлично самоутвердилась при помощи безотказной сабли из коллекции Клода.

Я уже сравнивала Санитарный Домен с бинтом вокруг раны цивилизации. Так вот выживанцы – это гной и сукровица из этой раны.

Выживанцы – сброд из психов и убийц, компактно и не очень проживающий в Санитарном Домене. Такое мнение складывалось у гражданина Империи, когда он читал о них в газетах. Так примерно и было.

Пробыв среди выживанцев некоторое время, я обнаружила примитивную иерархию. Они формировали банды, которые, правда, долго не существовали. Совершив несколько прибыльных грабежей, члены банды разбегались. Вливались в другие банды или ходили вольными стаями и поодиночке.

Ещё через некоторое время жизни я убедилась, что отсутствие иерархии среди выживанцев не совсем верное утверждение. В любом обществе неизбежно выстраивается иерархия. Так было и здесь, правда, в искажённом виде, как и вся жизнь выживанцев.

Самым главным считался некто по имени Двунадесять. По крайней мере, новые подвиги его банды были темой разговоров у вечернего костра. Говорили, что он носил у себя в шее сразу двенадцать гражданских чипов.

Власть Двунадесять была условной. Просто остальные согласились считать его первым среди равных. То, что его организм выдерживал двенадцать чипов, вызывало уважение. При этом никто не стал бы преклоняться перед Двунадесять, как перед императором. Один выживанец мог заставить другого выполнить приказание, только доказав своё физическое превосходство.

Выживанцы нюхали не ту дозированную конвенциональную пудру, что подавалась в кабаре и кафешантанах, а варили и толкли свою собственную. Пудра выживанцев была серых оттенков из-за примесей. «Чёрная пудра» шла контрабандой в Империю, преодолевая засады жандармерии. Впрочем, пудреницы любителей чёрного кайфа никогда не пустели, так как торговля контрабандой крышевалась членами императорской семьи. Об этом открыто говорилось в Санитарном Домене, но никогда не обсуждалось в независимой имперской прессе.

Мне пришлось зарубить человек пять выживанцев, прежде чем они поняли, что я не добыча, но добытчик.

Я страшно тосковала по привычному образу жизни. Привычному и мне, и Клоду. Хотелось действия, хотелось решать сложные боевые задачи. Как бы там ни было, но военное дело – это единственное, что я умела и любила.

Мне хотелось командовать. Смутно грезила каким-то собственным отрядом бойцов, которые под моим руководством совершали бы отчаянные вылазки, наскоки на укрепрайоны некоего противника…

Потратила несколько месяцев, чтоб собрать в отряд людей, которые ещё не запудрили себе мозги окончательно. Даже удивилась, что оказалось так много разумных.

Парни и девушки из моего отряда стали выживанцами из-за романтики молодости. Им нравилась свобода от условностей общества и закона. Они смеялись над императорами, верой в бога и отечеством. Свободно кочевали по Санитарному Домену, не обращая внимания на госграницы. Не делились на ханаатцев или русси. Единственные знаки отличия – количество чипов в шее.

Конечно, после пары лет такой жизни, парни и девушки превращались в кровожадных зверей с высушенными чёрной пудрой мозгами. Романтика рассеивалась. Жизнь внутри анархического мира вдруг напоминала выживание в законопослушной империи.

Если общество выживанцев собирало разочарованных в государстве, то я собрала банду из тех, кто разочаровался в анархии. Придумала лозунг «Свобода или смерть». Неприхотливым выживанцам он пришёлся по душе.

Моя банда – это муляж Эскадрона Клода.

Даже назначила аджюдана, снайпера, пулемётчика и медика. Ни один из них толком не выполнял своих обязанностей. Аджюдан мог проигнорировать приказ. Снайпер сменить винтовку на обрезок металлической трубы. Ведь ею красивее убивать пленных.

Медицина у выживанцев была тоже эффективной – раненому давали порцию чёрной пудры и он проводил восстановительный период в кайфе. Смертельно больному давали ту же пудру и он радостно умирал во сне. Причём грань между тяжело и смертельно больным определялась не медосмотром, а количеством принятой пудры.

Под моим руководством банда выживанцев впервые в истории смогла захватить целый конвой. До сегодняшнего дня чемпионом был Двунадесять, который когда-то увёл прицеп тушёнки и несколько вагонов сныти.

Глава 46. Старый друг

В мою палатку вошёл аджюдан. На лбу у него краснела шишка от сабельной рукоятки. Возбуждённо доложил:

– Д-д-Двунадесять едет.

Я неторопливо прицепила саблю, при виде которой аджюдан вздрогнул, и вышла.

На стойбище нашей банды въехала группа бронепежо с белым двухэтажным автобусом в центре. Из дверей вышел гигантского роста мужчина в накидке из ватного одеяла. Он был невероятно огромного роста, почти вполовину автобуса. На голове одет фехтовальный шлем с оторванным стеклом. На затылке прицеплена самодельная кольчуга из проволоки.

Выживанцы собрались вокруг гиганта. Двунадесять откинул кольчугу: на шее пузырились нарывы, из которых торчали гражданские чипы. Привычно выслушал восхищённые возгласы и направился ко мне.

Говорил Двунадесять неожиданно мягко, лениво, будто после сытного обеда:

– Правда, что вы целый конвой загребли?

Молча показала на грузовики и прицепы.

– Уважаю, – Двунадесять протянул огромную руку.

Я приложила к ней свою ладошку – обхватить его ладонь хотя бы кончиками пальцев было не реально.

– Слышал об успехах банды Жизель. Захотел с тобой познакомиться. Заодно привёз твоего друга. Говорит, давно тебя ищет.

– У меня нет друзей.

– Ай, ай, как тебе не стыдно! – раздался из автобуса голос, усиленный громкоговорителем. Из дверей вышел Дель Фин. – Я знаю тебя с самого рождения!

Моим первым порывом было выхватить саблю и рубануть негодяя. Остановила мысль, что Дель Фин враг Клода, но не мой. Хотя его привычка использовать звук раздражала.

Дель Фин убавил громкость динамика:

– Наедине надо поболтать.

Двунадесять отошёл к выживанцам, позволил им потрогать свои нарывы. Я и Дель Фин скрылись в палатке.

– Пришёл поговорить об артефактах, что вы нашли в Бретань Нуво. Мне рассказали, что у тебя есть одну древняя вещица…

Я кивнула. Достала из вещмешка президентский ординатёр-табло:

– Нашла в добедовом бункере в Неудоби.

Дель Фин недоверчиво посмотрел на простенькое табло:

– Что-то не верится, что ради него вы полезли в ад.

– Это была не инициатива, а заказ.

– От кого?

– Патрик Паск, типа, старший техноархеолог Историко-Технологического музея имени Георгия Фуке.

– Седой, с военной выправкой? Ага, директор он. Хранитель древностей. Он агент Имперской Канцелярии. Бригадный генерал.

– Ого… Думаю, именно это табло он и искал.

– А ты умыкнула? Молодец.

– Думала сама разобраться в тайне, да так и забросила. Оно даже не включается.

– Я знаю людей, которые разбираются в древней электронике, – быстро сказал Дель Фин.

– А мне какая выгода?

Дель Фин не сразу ответил. Пытался разыграть передо мной сцену глубокого размышления. Посылал задумчивые взгляды, будто решал, стоит ли доверить тайну.

– Кончай кривляться. Хреновый ты актёр. Хоть и негрянин.

Дель Фин проглотил обиду. Понизил голос до шёпота:

– Ханаат знает, что в бункере была информация о чём-то важном. Думаю, это связано с древними военными технологиями. Добедовые люди знали толк в разрушениях.

– Австралийцы тоже хотят получить информацию?

Дель Фин кивнул:

– Технология поменяет расклад сил в пользу того, кто ею владеет. Вообще-то, юридически эта инфа принадлежит австралийцам. Историки утверждают, что переселенцы из Америки плыли именно в Австралию.

– Даже если так, то я патриотка. Отнесу табло Патрику Паску. Империя – это сила.

– Империя – это говно. Как они поступили с тобой? Отправили в ссылку к выживанцам. А ведь ты такая же наследница Эскадрона, как и Клод.

– Предположим, ты прав. Хрен с ней, с Империей. Но зачем отдавать технологию Ханаату? Давай, загоним австралийцам?