Текст книги "Белый мусор (СИ)"

Автор книги: Максим Лагно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Антуан раздражённо вскочил с кровати и отошёл к окну:

– Я вдруг осознал, что трахаюсь с Клодом. Тут всё и опустилось…

– А разве ты не мечтал об этом?

– Что? – Взревел Антуан. – Что бы я, да мужеложил? Как ты смеешь такое обо мне думать… Ты! Ты – существо!

Быстро надела гимнастёрку и натянула штаны. Пуговицы на ширинке снова сопротивлялись. Сдерживая слёзы, сказала:

– Я урод и монстр… Я – существо. Но ты меня удивляешь, Антуан. У тебя в башке ещё больше мусора, чем у меня.

– Пардон. Ты самая красивая девушка… Я влюбился сразу, как увидел тебя в колбе АКОСа…

– Но тебе мерещится Клод?

Вместо ответа Антуан начал одевать брюки. Прежде чем уйти, я поцеловала Антуана в щёку:

– Возможно, нам обоим нужно время?

– Да, типа, время! – ухватился за мысль Антуан. – Подожди… это… ты только не рассказывай ребятам, а?

– Конечно, дружище. Буду всем говорить, что отодрал меня до потери сознания.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ «СУД ДА ДЕЛО»

Глава 29. О клонах, их оригиналах и субклонах

После миссии в бункер и моей несуразной попытки половых сношений с Антуаном, в Эскадроне установилась странная эмоциональная атмосфера.

Руди была подчёркнуто исполнительна ко всем приказам Клода. Так старательно прятать свои отношения могли лишь люди, у которых с этими отношениями какая-то беда. Как у меня с Антуаном.

Профессор Сенчин увлёкся историей и техноархеологией. Просиживал ночи за ординатёром и читал. В конце каждой недели приходили дикие счета за пользование Обинаром.

Захар вернул двадцатку. Принёс не Клоду, а мне:

– Вы же копии разноголовые, располовиньте промеж себя.

Антуан был холоден со мной. Подчёркнуто безразличен, хотя я иногда ловила на себе взгляд, полный тоски и… благодарности. За то, что не давлю на него, не настаиваю.

Я изнывала от бешенства. Не понимала, почему Антуан, будучи бесстрашным военным, убившим больше людей, чем даже Клод, так изломчиво, так хрупко переживал свои проблемы?

«Разве это вообще проблемы? Разве так сложно понять, что я не «существо», я – Жизель. Ну, пусть считает меня сестрой Клода, но не самим же Клодом без члена? Учитывая, что и к Клоду с членом Антуан был не совсем безразличен… Иисус-дева-мария, как же всё запутано у этих бойцов-героев».

С ироничным отчаянием решила, что нужно купить кружевные трусики, самое тонкое и соблазнительное бельё. Быть может тогда у Антуана сдвинутся с места заржавевшие механизма полового влечения?

Я жрала блонамин, отчитывалась д’Егору о побочных эффектах, которые не портили мне жизнь, а наоборот, открывали новые грани моей всё ещё неясной личности.

– Да, да, – соглашался д’Егор. – Блонамин именно случайным образом, активирует то одни, то другие части долговременной памяти, которая у тебя сплошь состоит из воспоминаний Клода, соединяя их в опять же случайные временные симбиозы с памятью уже твоей личности. Создаются некие слепки психологического портрета Жизель, проверяя реакцию организма. То, что не приводит к потрясениям психики и физиологии – становится постоянной частью твоего фенотипа. Хотя фенотипом бы я эти слепки не назвал. Согласен с Сенчиным, ты не клон, но синтезированное существо, пардон за термин. Соответственно и психология твоя – это синтез Клодовского сознания, разобранного на крошечные детали, которые, под магнитным действием блонамина, собираются в причудливые конфигурации.

Я старалась вникнуть в настроение Клода. Подозревала, что он сам не понимал, доволен он или нет. Вроде все стали точно исполнять обязанности. Исчезли вольные шуточки и амикошонство, но с ними исчезла и дружеская общность коллектива. Тот самый боевой дух, который не прописывали в уставе и не выносили на утверждение совета депозантов.

Тогда я пошла в атаку.

«Всегда нужно атаковать, если противник занят на другом фронте» – так написал сам Клод в одной из брошюр по военному делу, озвучивая очевидную истину.

От Сенчина узнала, что до начала эксперимента по клонажу, Глапп Корпорасьён протащила через Парламент закон «О клонах, их оригиналах и субклонах». В корпорации предполагали создать армию по образцу одного тренированного солдата, гражданина Империи Ру́сси, что влекло за собой прорву юридических проблем. Крючкотворы корпорации предусмотрели юридическое регулирование даже клонов клонов (субклонов) глубиной до двухсот фаз субклонажа.

– Но есть одно отличие, – предупредил Сенчин. – Технически ты не клон.

– Знаю, знаю, я – синтезированное существо. Но для того, чтоб стать полноправным команданом, готова назваться хоть клоном, хоть чёртом.

Я стала методично напрягать командана просьбами о повышении. По праву некоего «генофизического сходства», о котором Сенчин вычитал в законе о клонах, требовала дать больше власти в управлении Эскадроном. Намекала, что в противном случае добьюсь этого через суд.

Согласно одному из пунктов, я действительно имела некоторые гражданские права оригинала. Значит, являлась одним из косвенных наследников «ПВК Эскадрон Клода» на позиции держателя акций. Было неясно, насколько всё серьёзно, но в умелых руках судебное разбирательство могло привести к непрогнозируемым результатам.

Клод не хотел показать, что принял мои угрозы всерьёз (он и не принял), но старался меня задобрить, причём примитивным способом.

Когда наступала моя очередь выходить на дежурные миссии по охране, Клод важно заявлял на брифинге, что «мадмуазель Жизель доказала свою преданность Эскадрону, а так же проявила убедительные лидерские качества». Поэтому назначал меня команданом группы.

Глава 30. Старая вещь

В гараже Форт-Блю я позаимствовала устаревший бес-пилот, один из тех, что были на вооружении, когда Клоду было семь лет.

У бес-пилота не было нейро-ординатёрного интерфейса, ни даже примитивного гант-манипулятора, которым сейчас орудовали все операторы. Модель была простой, как детская радиоуправляемая машинка. Но в отличие от современных собратьев имела важное преимущество – бесшумность.

Современная тактика боя на бес-пилотах давно вывела бесшумность за пределы необходимых параметров. Бес-пилоты на поле боя не были для противников тайной, как раньше. Они легко засекались радарными системами и не терялись из вида.

Бесшумными бес-пилотами сейчас пользовались фриленс-журналисты, как тот же Прыткий Шарль, рыскающие по улицам городов в поисках скандальных происшествий, да извращенцы, подглядывающие за мальчиками или девочками, – в зависимости от типа извращения, – в окна туалетных комнат детских садов и школ.

В памяти бес-пилота обнаружила старую синему: солнечным утром семилетний Клод и отец, запускали этот бес-пилот с крыши донжона Форта-Блю… Не стала смотреть, но безжалостно стёрла. Вместе со слезами на щеках. Чужие воспоминания – меня не касались.

Недолго потренировалась в запуске машины, управляемой с сенсорного пульта ординатёр-табло, а вечером этого же дня вывела её под окно кабинета Клода.

Да, рисковала быть замеченной с земли. Но в случае чего, просто обрушила бы бес-пилота вниз, а точку, откуда шло управление, всё равно не определить без спецсредств войсковой ПВО, которую нужно было бы разворачивать заранее.

Камера бес-пилота показала внутренности моего… то есть клодовского кабинета. Портреты дедушки и отца на стенах. Коллекция сабель на стене.

Эти сабли – чужое воспоминание, с которым не желала расставаться. Редчайшие образцы! Например, трёхгранная сабля-шпага графа Луи Дворковича, которая и стала причиной его инвалидности. На дуэли противник графа был вооружён обычной саблей, которые тогда только входили в моду. Трёхгранка графа оказалась слишком скользкой. Противник Луи был слабее, но лезвие сабли соскользнуло и прорубило руку графа до половины. Этот случай вынудил всех фехтовальщиков перейти на сабли.

Клод сидел в кресле за столом, а Антуан стоял перед коллекцией сабель. Видела его бритый крепкий затылок, маленькие плотные уши. Даже родным и милым показался…

Убедившись, что бес-пилот занял относительно незаметную позицию за углом окна, я дала команду выпустить акустические датчики. Тонкие усики присосались к стеклу.

– …она делает?

– Сейчас Жизель занята рутиной: охраняет инкассаторов, сопровождает гуманитарные конвои в Нагорную Монтань, патрулирует железную дорогу, оберегая торговые составы от набегов выживанцев, – сказал Антуан, не оборачиваясь к Клоду.

– Чем же недовольна? – Клод тоже смотрел на затылок Антуана.

– Хочет достойной драки. А какой противник из выживанцев? Они с гиканьем и улюлюканьем отступают при малейшем отпоре.

– Да ладно, а Дель Фин? Он чуть не прикончил нас.

– Это, типа, беспрецедентный случай. Не так уж и туп наш конкурент.

– Он туп. Поэтому смог договориться с тупыми.

Антуан развернулся и посмотрел прямо в камеру. Я сидела в своей комнате на три этажа ниже, но всё равно вздрогнула.

– Жизель говорит, что рутина новобранца, не соответствует её «генофизическому статусу», что бы это выражение ни значило.

– Мерде, понабралась слов от профессора, – Клод оглушительно отодвинул кресло и поднялся: – Что ты предлагаешь?

Антуан пожал плечами:

– Ну, типа, ты не можешь назначить новенькую сразу в помощники аджюдана.

– А если повысить её до есаула? Угроза оттяпать часть наследства не выдумка. Жан-Люк подтвердил.

Антуан хрустнул пальцами:

– Как объяснить парням, почему эта симпатичная пута в продвижении по службе обгоняет ветеранов? Как быть после этого с легендарным авторитетом Клода, который считался, типа, самым справедливым команданом?

В кабинет Клода вошёл вестовой и доложил, что управляющий директор Жан-Люк вызывает командана к себе.

Антуан сделал вид, что не расслышал унизительного послания. Клод покраснел и гаркнул на вестового:

– Как он смеет вызывать меня, словно какого-то подчинённого?

Антуан кашлянул и сделал вид, что изучает исторические зазубрины на клинке графа Луи Дворковича.

Глава 31. Сентиментальная дурочка

Царапнув по стене бортом, мой древний бес-пилот пролетел десяток метров вправо вдоль стены и остановился у окна кабинета управляющего директора. Занавески уменьшали область обзора, показывая, впрочем, главное.

Жан-Люк сидел в кресле, задрав ноги на стол, и курил сигару.

Бес-пилот протянул проводки аудиосенсоров к окну. Я услышала, что тихо играло радио «Шансон», а за дверью раздался разъярённый топот.

Клод пинком открыл дверь в кабинет. Жан-Люк спокойно посмотрел на Клода и на дверь:

– Последствия контузии?

Клод навис над Жан-Люком, протянул руку, чтоб схватить за воротник, но сдержался:

– Ты забыл, кто командан Эскадрона Клода? Как ты смеешь посылать человека с приказами ко мне? Ко мне! Ты, писарь, если что-то надо, сам иди.

Жан-Люк невозмутимо затянулся:

– Я не только писарь. Ещё подрабатываю управляющим директором «ПВК Эскадрон Клода».

– Мажор. Бухгалтер. Крючкотвор.

– А ты забыл, кто кредитует бизнес и владеет половиной акций? Клод, ты какой-то нервный… Боюсь, по медицинским причинам, совет депозантов может инициировать процедуру смещения тебя с должности командана. Как финансист и друг твоего отца, обещаю – инвалидная рента будет более ста эльэкю в месяц.

– Я наследник компании.

– Наследник долгов по кредитам? Да.

– Без меня этой конторе хана.

Жан-Люк миролюбиво поднял руки:

– Оставим спор. Ни тебя нельзя сместить, ни меня, как представителя корпорации. Прошу простить меня, глупого гражданского, что не понимаю солдатской дисциплины. Признаюсь, ты лучший командан в Империи. А я – лучший управляющий директор в Моску. Ты способен свернуть мою шею, а я способен свернуть твою кредитную линию.

Угрюмый Клод сел в кресло напротив.

Жан-Люк кивнул:

– О сути дела. Мой двоюродный брат фермер в провинции Фенье. Не пытайся острить. Не пейзанин, а фермер. Крупный землевладелец. Один из поставщиков императорского двора. Его компания крупнейший производитель долгоживущих кур Пулле. Каждая третья бутылка оранжины, которую ты выдул в своей жизни, сделана из ингредиентов с его плантаций. Каждая седьмая банка цикория…

– Хватит рекламы. В чём задача?

– У брата возникли разногласия с конкурентом. Детали объяснит, когда прибудете на место.

Клод поднялся:

– Мы не поедем.

– Клод, ну, не начинай снова.

– Ты устраиваешь личные дела за счёт компании?

– Клод, директорами становятся для того, чтоб устраивать личные дела за чужой счёт.

– Что скажет совет депозантов, когда узнает о твоих делишках?

– Что скажет совет депозантов, когда узнает, что за землю, на которой расположен Форт-Блю, предлагают уже десять миллионов? Единогласное «да!»

– Ах, ты с-с-с… – Клод снова сжал пальцы, будто хотел придушить Жан-Люка. – Шантаж?

– Как обычно.

Клод пристально смотрел на управляющего директора. Тот выдержал взгляд. Клод грохнул кулаком по столу. Жан-Люк не дрогнул, а только поправил сдвинувшуюся на край пепельницу:

– Координаты я переслал Руди. Нужно сегодня вылетать. Заодно отпразднуете Масленицу. Пейзане умеют веселиться ух как! Не то, что мы, городские хлюпики.

Клод устало упал обратно в кресло.

Я понимала его чувства в этот момент. Жан-Люк, будучи другом покойного отца… отца Клода… имел большое влияние на дела Эскадрона. Жан-Люк не давал Клоду Яхину развернуться во всю широту военной души.

Директор вмешивался в планирование миссий, урезал бюджеты на закупку экспериментальной военной техники. Он постоянно демонстрировал свою власть Клоду, заставляя того мучительно переживать унижение.

Как, например, сейчас: Жан-Люк в очередной раз заставлял Эскадрон выполнять унизительную миссию, годящуюся разве что для захудалой провинциальной ПВК, но никак не для нашего Эскадрона.

Жан-Люк решил добить Клода:

– Я окончательно уточнил. Жизель имеет право на часть наследства.

– Без вариантов?

– Почему же, с вариантами. На четверть наследства или на половину?

– Мерде!

Жан-Люк сменил тон, как бы сочувствуя:

– Я же говорил, пора прекращать валандаться с ней. Обязательства по контракту давно выполнены. Жизель не нужна никому. Она – мусор, неудачный эксперимент.

Клод тяжело разлепил губы:

– Нет.

– Что нет?

– Я не собираюсь её убивать, как ты предлагаешь.

Жан-Люк выпустил дым на кончик сигары, раздувая огонёк:

– Не возьму в толк, какого чёрта ты сделал своего синтезана? Почему не Антуан, Гоша, Захар… Руди? Нам позарез нужен второй пилот, а не второй командан.

Клод нехотя оправдался:

– Антуан, хоть и насквозь брутален, на самом деле неженка, он проблевался, когда фарш увидел. Гоша не согласился бы и философски нудел бы, Захар… на хрена нам ещё один Захар? Мне и этого дубины хватает. А проверить работу клонатора надо было. Вот и получилось, что я один…

Клод понуро опустил нос:

– Буквально один. Единственный прямой потомок Яхиных…

– Великий командан Клод – оказывается сентиментальная дурочка. – Фыркнул Жан-Люк. – Жизель не какая-то там воображаемая сестра твоя. Она – синтезированный организм. Хочешь продолжить род – женись. Я тебе хоть десять лицензий на деторождение пробью.

– Она – Яхина. В Жизель наша кровь. Кровь моей семьи.

– В ней кровь, синтезированная из трупного фарша.

– Не играй словами, Жан-Люк. Однажды я вколочу их тебе в глотку так глубоко, что задохнёшься.

Клод вышел.

А я, не убирая бес-пилота из-под окна кабинета, утёрла слезу. Да. Яхина я. Сентиментальная дурочка… Где мой чёртов блонамин?

Глава 32. Табернакль

Набирая команду для неприятных миссий, Клод не пользовался рассылкой на ординатёры бойцов или общей радиосвязью Форт-Блю. Он лично заходил в комнаты бойцов и объявлял сборы.

Дедушка говорил отцу, а тот Клоду (ну, и мне соответственно): «После твоего приказа кое-кто из этих людей умрёт. А настоящий командан никогда не пошлёт бойца на смерть по почте или по радио».

Я утёрла слёзы, спрятала пульт управления бес-пилотом. Села напротив окна и раскрыла книгу по истории добедовых гиперзвуковых железных дорог. Автор, полубезумный археолог, утверждал, что тысячу или две лет назад (археолог с лёгкостью жонглировал тысячелетиями) планета была пронизана гиперзвуковыми туннелями, связывающими все точки планеты. Добедовые люди, утверждал автор, могли за каких-то полтора часа объехать всю планету, пересаживаясь с поезда на поезд. Археолог так часто употреблял в тексте слова «движение», «перевозка», «пути сообщения», что не было сомнений, что сам он давно съехал с катушек.

В коридоре послышались шаги Клода. Постучал. Раскрыл дверь. Я сделала вид, что увлечена чтением.

– Сборы. В два пятнадцать на лётном поле, у эликоптеров. Снарягу получишь на месте, – объявил Клод.

– А куда летим? – невинно спросила я.

– На пленэр, боец. В деревню.

Клод почти вышел, как я подскочила:

– Клод.

– Чего ещё?

– Я… прости… я не враг тебе. Я про наследство.

– Верю. Верю, ты же немного Яхина.

– Я тебя не подведу. Мы покажем Жан-Люку, кто в Эскадроне хозяин!

Клод нахмурился:

– А он тут причём?

– Словом, будь уверен.

– В чём уверен, боец?

– Уверен… в… ну, что я на твоей стороне.

– Я не понял, боец, а на чьей ещё ты можешь быть стороне?

Я не знала, как отвести подозрения и ляпнула первое, пришедшее в голову. Ясно, что в мою голову это «нечто» могло прийти только из головы Клода:

– Мы должны поставить статую дедушке. Вопреки мнению Жан-Люка.

Клод уже несколько лет пытался установить в табернакль на главной баше Форта-Блю семиметровую статую основателю Эскадрона Клода, Клоду Яхину. Его не смущало, что его имя и имя дедушки совпадают. Затея выглядела так, будто ставил статую сам себе. Все попытки саботировал Жан-Люк. То отказывался подписать смету для скульптора, то уверял, что табернакль нужно демонтировать так как он мешал пролёту эликоптеров. Чаще же просто говорил «нет», зная, что без согласия управляющего директора нельзя производить переустройство штаб-квартиры ПВК.

Клод обвёл взглядом комнату:

– Прими таблетки, боец, ты не в себе. Какие статуи?

Клод вышел. Я затолкала бес-пилот ещё глубже под кровать, накрыла старой плащ-палаткой и стала собираться.

Подслушанная беседа Жан-Люка и Клода произвела во мне настоящий переворот. Была уверена, что для того, чтоб стать независимой, я должна вытравить из себя всё Яхинское, но Клод, сам того не подозревая, продемонстрировал, что Яхина – это единственное, кем я могу быть.

Если я – Жизель Яхина, то я – личность. Со своей историей, со своими страхами… но личность, а не синтезированное существо, чьими поступками руководит случайная биохимия.

Беда была в том, что, признавая личность Клода в себе, провоцировала сильные приступы головокружения. Воображаемый белый мусор вихрем крутился вокруг меня, затягивая в себя мою испуганную натуру.

Выполнив все обязанности по подготовке к миссии, я забилась в самый дальний угол эликоптера и прикрылась книгой Прыткого Шарля. Мне не хотелось, чтоб со мной кто-то беседовал.

Кроме того, книга «Подлинная история Ру́сси» содержала такие знания, каких не было у Клода.

Глава 33. Буртумье и сыновья

Провинция Фенье, столицей которой был древний славный город Лимузен, была образцовой «органической» провинцией. Все вредные химические или обрабатывающие производства ещё век назад были выведены в соседнюю Оллекольскую провинцию.

Пространство Фенье было отдано под бесконечные зелёные поля, с вкраплениями ярких прямоугольников оранжиновых плантаций, перемежающиеся лесами или террасированными пастбищами овцекоров. Редко когда наш эликоптер пролетал над слабо дымящимися трубами заводов по возгонке бланкспирита, единственный вид топлива, производство которого не загрязняло, но наоборот обогащало атмосферу, выбрасывая в него побочный продукт производства – кислород.

Даже грубиянка Руди расчувствовалась, глядя вниз:

– Эх, как же я скучаю по таким местам.

– От зелени в глазах рябит, – отозвался Гоша. Вероятно, считал, что восхищение природой не соответствовало его статусу «эскадронного философа».

– Приближаемся к пункту назначения, – доложила Руди.

Я подсела ближе к иллюминатору. Пришлось даже прижаться к плечу Антуана.

Устройство фермы «Буртумье и сыновья» было типичным для органической провинции. Центром фермы являлся большой фамильный дом, где размещались бюро компании. В пристройке – сельскохозяйственная лаборатория, в которой учёные-аграрии выводили новые сорта оранжа. От дома на все стороны света расходились четыре дороги, вдоль которых располагались домики пейзан, работающих на ферме. Дальше, сколько хватало глаз, шли плантации, поля и теплицы. Отдельно возвышались склады готовой продукции.

На лётном поле возвышалась причальная мачта, вокруг которой висели на привязи несколько грузовых аэронефов с эмблемой ТорФло (Торгового Флота Империи).

Руди посадила эликоптер на лётном поле близ лабораторий.

Нас встретила делегация из одинаково одетых людей. Все они были похожи между собой чертами лиц, коренастостью и приземистостью. «Буртумье и сыновья» в полном составе.

Сам мосье Буртумье мало походил на своего брата, Жан-Люка. Дородный, загорелый до красноты. Настоящий пейзанин, но в дорогой одежде. Крепко жал руки каждому эскадронцу, выходящему из эликоптера.

Проводил нас в кабинет, приказал подать напитки. Заискивающе обратился к Клоду:

– Мерси, что согласились решить мою проблему. Для таких профессионалов, как Эскадрон Клода, это даже не проблема, а пустяк.

Клод принял от лакея бокал экспериментальной оранжины и поднял руку, призывая к тишине:

– На время миссии исполняющим обязанности командана назначается мадемуазель Жизель Яхина. Уважаемый Буртумье, уверяю вас, что она столь же компетентна в решении вопросов, как и я.

Буртумье с недоверием посмотрел на меня:

– Но Жан-Люк обещал…

– Жан-Люк – писарь. Планирование боевых операций не его область. Хотите работать со мной, работайте с Жизель.

Клод допил оранжину, поморщился:

– Слишком кислая.

– Мерси за комментарий. Мы уточняем формулу, – сказал Буртумье и посторонился, пропуская Клода.

Командан отсалютовал оставшимся в кабинете:

– Работайте, а я пошёл отдыхать. Давно хотел провести отпуск в деревне на пленэре. Поздравляю с наступающей Масленицей. Уюта и тепла!

Клод покинул кабинет, а я с энтузиазмом подхватила Буртумье под руку:

– Ну, папаша, рассказывайте, где болит?

– Три года назад, – поведал Буртумье, – в Лимузене объявился инвестор из Моску. Он выкупил соседнюю заброшенную ферму под названием Белый Китель и все близлежащие угодья. Вложил деньги в теплицы и фабрики. Даже начал строить причальную мачту для торгового аэронефа.

– Но у вас уже есть мачта, мы видели, когда подлетали, – подала голос Руди. – Я сама выросла на ферме в провинции Фужер, могу оценить бессмысленность двух причальных мачт в одном районе.

– В этом и беда, – развёл руками Буртумье. – Его мачта сможет принимать больше дирижаблей, чем моя, немного устаревшая… Кроме этого, конкурент из Белого Кителя производит в точности ту же номенклатуру товаров, что «Буртумье и сыновья». При этом умудряется держать цены ниже.

– Это плохо, – подала экспертное мнение Руди.

– Очень плохо, мадемуазель, – шаркнул ногой Буртумье. – Закупщики стали чаще обращаться к конкуренту. Мы пробовали договориться с наглым новичком. Предложил соглашение о единых правилах конкуренции. Инвестор грубо отверг договор.

– Ясно. Вы предупредили его, что начнёте Силовую Конкуренцию? – спросила я.

– Предвосхищая мои шаги, таинственный владелец Белого Кителя нанял охрану из одного местного ПВК. Показывая тем самым, что будет идти до конца.

Я переглянулась с Антуаном:

– Хм, нас не предупредили о военном присутствии.

– Я хочу объяснить этому парвеню, что так дела не делаются, – завершил рассказ Буртумье. – Следует беречь рынок и уважать людей, которые его создали. Экономика Империи падает. Нельзя бить её в спину низкими ценами.

Антуан деловито кивнул:

– Насколько чётко мы должны объяснить ему его неправоту?

Буртумье застенчиво огляделся:

– Настолько, чтоб нанести ущерб, после которого не сможет поддерживать низкие цены и переманивать клиентов. Хорошо было бы немного приостановить деятельность Белого Кителя. Из-за пожара, например. Или, вдруг, управляющий или сам владелец в больнице окажется надолго. Устроить косметические разрушения…

– Как зовут владельца?

Буртумье засомневался, нерешительно посмотрел на Антуана, потом на меня:

– Не знаю.

Я толкнула Буртумье в бок:

– Эй, папаша, хочешь сказать, что ты, со всеми своими связями, имея пронырливого братца Жан-Люка, так и не смог выяснить, кто владелец?

– Я достал кое-какие документы. Владеет Белым Кителем некая контора из Моску. Главный управляющий какое-то фиктивное лицо.

– А как вы узнали, что вообще есть инвестор?

– Пронырливый братец, – как-то стыдливо ответил Буртумье. – Это он всё разузнал.

Антуан с сомнением посмотрел на меня:

– Чёрные делишки в этом Белом Кителе. Такая секретность, первый признак того, что истинный владелец кто-то из Михайлковых или Дворковичей. И Жан-Люк знает – кто.

– Согласна.

Буртумье осмелился повысить голос:

– Вы же не собираетесь отказаться?

– Мы вправе отменить заказ на услуги Силовой Конкуренции, если один из аспектов кажется сомнительным, – отрезал Антуан.

– Аджюдан, помолчите, – приказала я.

– Жизель… пардон, командан Жизель, хочу обратить ваше внимание на туманные детали дела. – Антуан перешёл на официальный тон: – Рекомендую отложить исполнение заказа до выяснения подробностей.

– Рекомендация принята к сведению.

– Мадемуазель, – заныл Буртумье. – Жан-Люк сказал…

– Считай, что дело сделано, папаша. Сокрушим вашего конкурента.

Красное лицо Буртумье засияло от радости. Я повернулась к эскадронцам:

– А вы что приуныли? Есть возражения?

Гоша поморщился:

– Скверная миссия. Нас заангажировали в какое-то говно.

– Поэтому Клод не участвует, – согласилась Руди.

Посмотрела на Захара и Карла.

– Я за экономику Империи переживаю, – ухмыльнулся Захар. – Нельзя бить её в спину.

– Миссия, как миссия, – пожал плечами Карл. – Мне для портфолио пойдёт.

Антуан ответил последним:

– Ты командан в этой миссии, Жизель. Тебе и решать. Хотя… Я, типа, не согласен с решением Клода назначить тебя команданом.

– Проведу операцию так, что сам Клод будет завидовать, – пообещала я. – А ты, Антуан, напрасно стремишься стать моим врагом.

Глава 34. Игра в зажиг

Сразу после разговора с Буртумье я отправилась на воздушную разведку к Белому Кителю. За штурвал эликоптера приказала сесть Карлу.

– Спорное решение, – заметил Антуан. – Руди выше рангом, Карл всего лишь стажёр.

– Пусть Руди знает, что когда я стану команданом, у меня будут другие фавориты.

– Ты серьёзно рассчитываешь стать команданом? – изумился Антуан.

– Почему бы и нет? Или ты считаешь, что я не личность? Что я синтезированное существо, ожившее чучело?

– Ну, я не говорил ничего про чучело, – осторожно ответил Антуан.

До Белого Кителя Карл довёл эликоптер по-ученически тщательно, избегая тряски или прыжков в воздушные ямы, чем любила развлекаться Руди.

– Смотри, – обратился Антуан ко мне: – Вот на этом пригорке можно снайпера поставить. Если клиент выразит сомнения в нашей решительности, можно продемонстрировать её.

– Вместо снайпера – лучше ракетную артиллерию.

– Это ещё зачем?

– Для большей убедительности.

Антуан помотал головой:

– Понимаешь, если клиент будет упираться, а он обязательно будет, то придётся исполнять угрозу. Не будешь же ты крыть ферму ракетным огнём, типа, ради демонстрации?

– Почему бы и нет?

Вернулась на своё кресло и приняла таблетку блонамина. Когда я стояла к Антуану вот так вот, плечом к плечу, начиналось лёгкое головокружение.

На лобовом стекле эликоптера вспыхнула предупреждающая надпись. Карл доложил:

– Командан, автоматическое оповещение от ПВО Белого Кителя. Если пойдём дальше – собьют.

– Держись в разрешённой зоне. Отснимем и просканируем всё, что можно.

– На таком расстоянии мало что соберём, – скептически заметил Антуан. Обратился к Карлу: – Есть какие-либо признаки бес-пилотной составляющей ПВО?

– Трудно сказать, аджюдан. В воздухе бесов не наблюдаются.

– Будем считать, что их нет, – подвела я итог. – Возвращаемся.

– Но я ещё не всё отснял, – сказал Карл.

– Пробудем тут дольше, поймут, что мы на разведке, а не просто мимо пролетаем.

Остаток дня эскадронцы под моим руководством изучали местоположение вражеских укреплений. Собирали данные о количестве охраны и вооружении. Я получала настоящее удовольствие от исполнения обязанностей командана.

Личность загадочного инвестора осталась невыясненной. Рабочие на фабрике и пейзане с плантаций называли его Милорд. Он редко появлялся в своих владениях и управлял делами из Моску. Раз в год, на Масленицу, приезжал в свой кантон. Показательную порку нужно было устроить через два дня, когда Милорд прибудет в Белый Китель.

Ферма Милорда выстроена недавно, взамен старой. Она во всём была красивее фермы «Буртумье и сыновей». Белый Китель выполнен в традиционном для Моску архитектурном стиле: ровные здания с минимумом окон и выступающих частей, да выкрашенные в белый цвет стены. Старое серое здание Буртумье выглядело грязной заплаткой на зелёных лугах.

Из разведданных выяснила, что Белый Китель охраняла ПВК Лимузенские Комбатанты. Серьёзный противник. Отличались заслугами и высоким профессионализмом. Во время подавления восстания в НФР Эскадрон Клода бился с ними плечом к плечу. По праздникам наши бюро общественных связей посылало Лимузенским Комбатантам поздравительную открытку, а они – нам.

Но подразделение Лимузенских Комбатантов, выделенное на охрану Белого Кителя, было на удивление слабым. Среди них несколько ветеранов войны в Нагорной Монтани, которые могли на равных противостоять эскадронцам. Остальные – сброд из практикантов и бойцов с низкими показателями в формулярном списке. Словно бы Милорд был так уверен в своей неуязвимости, что выбрал самый дешёвый тариф по охране.

Хм, Антуан, немного прав, что не стоило бы ввязываться в это дело. Клод отказался бы. Но я – не Клод. Я покажу, что способна провести акцию по Силовой Конкуренции даже в столь подозрительном антураже.

До приезда Милорда в Белый Китель оставалось один день. Клод тщательно отдыхал, уклоняясь от разговоров с эскадронцами. Бродил по лесам, спал на холме под деревьями. Сидел с удочкой у реки. Гоша видел, как командан тащил раскрасневшуюся пейзанку в сторону сеновала. Пейзанка смеялась и говорила, что у неё нет времени на глупости.

Грустная Руди постоянно крутилась поодаль от Клода, но тот её игнорировал. Вокруг Руди постоянно крутился Гоша, но та его игнорировала. Круговорот любви в Эскадроне Клода.

С наступлением темноты в поле собрались пейзане на празднование Масленицы. Буртумье выставил несколько бочек алкоситро, десяток ящиков водки и цистерну гренадина. На столах лежали масленичные пироги и тартинки. Пейзане ходили с большими стаканами, чокались и поздравляли друг друга: «Ну, разлилась Масленица!»