Текст книги "Короли в изгнании"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

Макс Мах
Короли в изгнании

Любовь, страданья, бури и война,

И блеск мечей, и тяжкий лязг вериг,

Вождей, князей, героев имена,

Пейзажи ада, замыслы владык:

Все без обмана, в самом лучшем стиле,

Как нас Гомер с Вергилием учили.

Дж. Байрон. Дон Жуан

ОТ АВТОРА

Автор обращает внимание читателей на тот факт, что в целях сокращения количества сущностей, с которыми приходится иметь дело, везде, где это возможно, используются земные аналоги представителей животного и растительного царств, а также социальных, культурных, религиозных и экономических явлений и понятий в применении к иным мирам и народам, их населяющим.

Отдельно следует сказать несколько слов относительно личных имен и части географических названий. Как часто случается и в земных языках, перевод имен собственных невозможен в принципе. Но и то, как произносится имя на том или ином языке и как оно звучит, скажем, по-русски, «две большие разницы». Так, например, следует иметь в виду, что верхнеаханский – так называемый блистательный – диалект общеаханского литературного языка включает 18 йотированных дифтонгов – гласных звуков (типа я, ё, ю). Кроме того, имеются три варианта звука й и 23 гласных звука (типа а, о, у), различающихся по длительности (короткий, средний, длинный, очень длинный). Соответственно, то, что мы, к примеру, можем записать и произнести по-русски, как личное имя Йя, есть запись целой группы различных имен. В данном случае это четыре личных имени, три из которых женские, а одно – мужское, и еще два слова, одно из которых существительное, обозначающее местный кисломолочный продукт на северо-западе Аханского нагорья, а второе – глагол, относящийся к бранной лексике. Соответственно запись имен и географических названий, данная в тексте, есть определенная форма графической и фонетической (звуковой) условности.

Другая трудноразрешимая проблема касается отдельных религиозных, исторических и литературных реалий миров империи. Автор решает ее некоторым количеством сносок в тексте.

Часть I
ИМПЕРИИ МИНУТЫ РОКОВЫЕ

Опять война? Мудрец не любит смут.

Гете. Фауст

Прелюдия
ЕСЛИ ЗАВТРА ВОЙНА…

Все лотерея, рассуждая здраво, -

И почести, и слава, и война!

Дж. Байрон. Дон Жуан

Солдат – такой, солдат – сякой, и грош ему цена.

Но он – надежда всей страны, когда идет война.

Редьярд Киплинг

Глава 1
ВОЙНА

Пятый день второй декады месяца птиц, планета тхолан

«Киев бомбили, – вспомнилось вдруг Виктору. – Нам объявили…»

Все правильно, бомбили и объявили. С угрюмым интересом он наблюдал сейчас то, что еще вчера являлось всего лишь планом штабной игры на тему «Если завтра война». Сценарий «Гнев богов» 44Бис. Очень пессимистический, как полагали реалисты, сценарий. Оптимисты не желали его рассматривать вовсе. Но вот, случилось.

Небо над Тхоланом[1]1
  Тхолан – 1. Столичная планета Аханской империи. 2. Город на одноименной планете – столица Аханской империи.


[Закрыть] было раскрашено всеми цветами радуги в самых немыслимых сочетаниях. Ни дать ни взять опус («Или как там это у них называлось?») какого-нибудь модного в шестидесятые годы художника-абстракциониста. Феерия света и цвета, расчерченная белесыми линиями инверсионных следов и черными дымными штрихами стартовых шлейфов. Очень красиво, особенно если не знать, что означают эти быстрые мазки разухабистой кисти. Однако Виктор знал. Он свободно читал этот текст.

Высоко в небе трепетали переливчатые полотнища невиданного в этих широтах «северного сияния». Это были поставленные ратай[2]2
  Ратай – 1. Государство – Федерация Ратай. 2. Народ, населяющий Федерацию Ратай.


[Закрыть] на границе стратосферы самоподдерживающиеся эмиссионные поля – местный аналог ЭМИ-устройств, – напрочь отсекшие планету от дерущегося за пределами атмосферы Флота Метрополии. Многоцветные всполохи «северного сияния» маскировали, но не полностью, пронзительные оранжево-желтые и фиолетовые – цвета вольтовой дуги – вспышки.

Поля-то были самоподдерживающиеся, вот они и самоподдерживались взрывами микроскопических сверхновых. Не то чтобы жить, даже летать на тех высотах могли теперь только патентованные самоубийцы, но, как оказалось, и герои в империи еще не перевелись, хотя основная масса боевых машин сил планетарной обороны оперировала все-таки ниже. Истребители ПВО, перехватчики и разведчики наземных сил флота летали много ниже этой геенны огненной, лавируя между медленно всплывающими голубыми и ультрамариновыми медузами локальных полей ПРО, малиновыми змеями контрполевых разрядов, веерными ракетными залпами батарей ПКО[3]3
  ПКО – противокосмическая оборона.


[Закрыть] и опаловыми полотнищами маскировочных постановок. И все это великолепие было щедро сдобрено множественными разрывами, залпами лазерных кластеров, ослепительными белыми вспышками пробойных разрядов, запятнано дымными кляксами и шлейфами, облаками пара и заполнено хаотично – так, во всяком случае, казалось – мечущимися, роящимися, летящими под всеми углами и со всех направлений ракетами и боевыми машинами неясной принадлежности. Ад!

«Нет, – поправил себя Виктор с горькой усмешкой. – Это еще не ад. Это его преддверие. Ад начнется, когда взорвутся первые термоядерные боеголовки…

Идиот! – с ужасом понял он вдруг. – Как же я?!»

Он осознал внезапно, что ядерного удара не будет.

– Передать в ЦПО,[4]4
  ЦПО – центр планетарной обороны.


[Закрыть] – сказал он ровным, ничего не выражающим голосом. – Ратай высаживают десант.

Теперь лозунгом момента стало «Успеть!».

«Кто не успел, тот опоздал», – написала война огромными кровавыми буквами на внутренней поверхности черепной коробки, в которой, как в бункере ПКО, сражался сейчас с быстротекущим временем его слабый человеческий мозг…

Война пришла в Тхолан три часа назад. В Счё – императорской резиденции на Сладких Водах, куда Виктор приехал в вечерних сумерках, было три часа пополуночи, и обе луны – Че и Аче[5]5
  Че и Аче – букв. Она и Он.


[Закрыть] – начали уже заметно склоняться к западу.

Они сидели на веранде дома генерал-квартирмейстера императорской ставки графа Жейчша – сам граф, Виктор и его второй заместитель, начальник штаба морской пехоты вице-адмирал Йич – и играли в кости. Кости были выточены из снежно-белого рога сахарного козла и на темно-коричневой поверхности столешницы из мореного дуба сверкали, как зубы в широкой улыбке Девы-Удачи. Стучали о дерево выброшенные уверенной рукой кости, бесшумные слуги услужливо подливали в чашечки игроков медовую иссинскую водку, струился дым над двумя трубками и сигарой графа Жейчша, и под тихий неторопливый разговор проплывала над играющими последняя ночь мира. Впрочем, об этом они еще не знали, и, как вскоре выяснилось, знать не могли.

А пока… пока длилась волшебная ночь на Сладких Водах, о которой поэт сказал когда-то: «Нежна, как юная жена; полна жаркой неги, как одалиска; таинственна и притягательна, как сама любовь». В нескольких метрах от их стола лениво накатывались на песчаный берег медленные ласковые волны Розового озера. В ночной тишине, напоенной сладким ароматом цветущих абрикосов, далеко разносились томительно-печальные песни сумеречного певца – крошечной невзрачной пичужки, обладавшей незаурядным певческим даром.

Игра была в самом разгаре. Они как раз начали записывать седьмой уровень большой спирали, когда с Виктором связался оперативный дежурный штаба Флота Метрополии.

Тоненько пискнул зуммер вызова в ушном телефоне, прошла троекратная рулада кодов опознавания, и безжизненный, напрочь лишенный системами кодирования любых индивидуальных черт голос вошел, казалось, прямо в мозг Виктора, четко артикулируя для него одного сообщение чрезвычайной важности.

– Гриф Комета, – раздалось в трубке. – Говорит Форт Б. Тхоланское время 06:11 после полуночи. Оперативный дежурный капитан Цаай. Сообщение. Срочно. Секретно. Лично черному бригадному генералу Гвардейского корпуса,[6]6
  В Гвардейский корпус Аханской империи входят шесть гвардейских полков (три именных – Гарретские Стрелки, Мясники Лабруха, Тхоланское Городское Ополчение – и три номерных полка). По составу гвардейский полк равен корпусу спецназа, но его оснащение и уровень боевой подготовки выше.


[Закрыть] адмиралу Яагшу. Золотая труба, семь – три – секира – двенадцать – ладонь. Сигнал «Камнепад». Повторяю. Сигнал «Камнепад». Приказом командующего имперским флотом генерал-адмирала Чойя в 06:08 введен в действие план «Мечи императора».

В соответствии с «Уложением о чинах и званиях воинских», командиром Гвардейского корпуса является сам император, имеющий звание гвардии генерал-майора. Первому его заместителю присваивается звание гвардии бригадного генерала, а второму – звание черного бригадного генерала (в личном обращении допускается именование этих званий «бригадир»).

На первого заместителя по должности возлагается командование имперским флотом и непосредственное командование Флотом Метрополии. Поэтому одновременно со званием гвардии бригадного генерала ему присваивается высшее флотское звание – генерал-адмирал, соответствующее армейскому званию генерал-фельдмаршала.

На второго заместителя возлагается командование имперской морской пехотой и непосредственное командование морской пехотой Метрополии. Ему одновременно со званием черного бригадного генерала присваивается флотское звание адмирал, соответствующее званию генерала армии.

Поскольку все гвардейские офицеры имеют преимущество в два чина перед офицерами армейскими, полковники гвардии являются частью генералитета. Звание «гвардии полковник» приравнивается к званию армейского генерал-лейтенанта и вице-адмирала флота, а звания «черный полковник» и «белый полковник» – к званиям генерал-майора (контр-адмирала) и бригадного генерала (капитан-командора) соответственно.

– Война, – сказал Виктор вслух, обращаясь к замершим в ожидании собеседникам. – Ратай в системе Тхолана.

При этих словах генерал-квартирмейстер побледнел, как смерть, а глаза его начали вылезать из орбит.

«Ничем не могу помочь, на окулиста не учился», – брезгливо подумал Виктор, и уже не обращая внимания на стремительно впадающего в прострацию графа, сосредоточился на Йиче.

– Барон Йич, – быстро сказал Виктор. – Свяжитесь с Гарретскими Стрелками. Код Секира, план «Гвардия умирает, но не сдается». Передать от моего имени. Первую и вторую роты третьего батальона в мое распоряжение. Действуйте!

С этого момента Виктора более не интересовали ни барон Йич, с ходу начавший надиктовывать приказы прямо с «внутреннего голоса», активно помогая себе, по привычке многих штабных офицеров, модулированным мычанием и беглой игрой пальцев; ни генерал-квартирмейстер, выражение лица которого указывало на желание вывернуть прямо на стол все немалое содержимое своего желудка; ни песня сумеречного певца. Все это было уже за гранью его нынешних интересов. А интересы его, если грубо, определялись теперь всего двумя словами: война и любовь. В широком значении, разумеется; можно даже сказать, в расширительном, но смысл, который он подсознательно вкладывал в эти важные для него слова, было бы непросто выразить и целым трактатом.

Первым делом Виктор вызвал дежурный штурмовик. В сложившихся обстоятельствах это был самый надежный и быстрый способ добраться до бункера полевого КП в Оленьем урочище. По плану «Мечи императора» командующий морской пехотой оставался на поверхности. В космосе ему сейчас делать действительно было нечего; зато, как четвертое лицо в иерархии командования силами планетарной обороны, он мог пригодиться именно здесь. Соответственно он должен был находиться на своем КП, командуя оттуда двенадцатью дивизиями морской пехоты и шестью гвардейскими полками.

Дежурный по штабу гвардии подтвердил получение приказа от бригадира Чойя и заверил, что штурмовик заберет господина черного бригадира не позже чем через двенадцать минут. Оставшееся время Виктор потратил на приватные разговоры.

– Сенатор! – сказал он, вызвав Макса по личной линии. – У меня плохие новости: ратай в системе Тхолана. У вас не более получаса на все про все.

– Я вас услышал, князь, – холодно ответил из далекого далека Макс. – Вероятно, мне следует забрать наших дам в Тигровую падь.

И добавил, завершая, вполне возможно, последний в их жизни разговор:

– Счастливой охоты, Стрелок!

– Моя госпожа, – сказал Виктор, как только Ди ответила на его вызов. – Я люблю вас, как прежде, и даже сильнее прежнего.

Ди поняла, что дела плохи, и спросила о главном:

– Что я должна делать?

– Сенатор Ё заберет вас в Тигровую падь. Дальше по обстоятельствам. Ратай в системе.

– Я люблю вас, аназдар,[7]7
  В Аханской империи три государствообразующих народа – аханки, гегх и иссинцы Аназдар – иссинский дворянский титул, соответствующий графскому; входит в так называемый большой круг аханской аристократии, или в круг записанных рубиновыми буквами.


[Закрыть] – ответила Ди, заканчивая разговор.

– Герцог, – без предисловий сказал Виктор. – Уносите ноги, ратай уже здесь.

– Спасибо, князь, – спокойно ответил Йёю. – Я ваш должник.

– Командир, – рокотнул в телефоне знакомый бас. – Я над вами. Выходите к озеру.

Электронная проекция сообщила Виктору, что капрал Даэйн обогнал время на полторы минуты.

«А вместо сердца пламенный мотор», – не без гордости отметил Виктор и, перепрыгнув через перила веранды, в три шага достиг обреза воды. Легкий планетарный штурмовик «Сапсан» уже плавно опускался сверху, попутно раскрывая нижний люк и выбрасывая платформу эвакуационной системы.

Виктор прыгнул вперед и вверх, пролетел метра четыре над водой и вскочил на платформу, которая, среагировав на тяжесть, моментально взметнула его через люк, внутрь «Сапсана». Заняв кресло рядом с пилотом, Виктор бросил ему коротко: «Оленье урочище», – и, надев на голову шлем, вызвал адмирала Чойю. Даже с его кодом приоритета добраться до Чойи удалось только через одиннадцать минут. За это время Виктор успел выяснить, что император уже покинул столицу и что Тхоланское Городское Ополчение выведено из подчинения князя Яагша и будет охранять ставку императора.

«Одним полком меньше, – констатировал Виктор. – Но с другой стороны…»

С другой стороны, с него снималась ответственность за оборону ставки.

– Привет, Гек![8]8
  Чойя и Виктор привыкли обращаться друг к другу по боевым прозвищам (Чук и Гек), служившим им позывными во многих операциях, когда Чойя был командиром Гарретских Стрелков, а Виктор – его верком (первым заместителем). Гек – кинжальщик, «Ночной воин», нарицательное название опасного во всех отношениях человека. Чук – зубр.


[Закрыть] – сказал Чойя, прерывая разговор Виктора с верком Мясников Лабруха. – Ты уже на крыле или как?

– Привет! – ответил Виктор. – На крыле. Ты как?

– Великолепно, – сообщил Чойя, в искренности которого сейчас усомнился бы и ребенок. – Через двадцать минут буду на флагмане.

– Ты можешь мне хоть в общих чертах… – начал Виктор, но адмирал его перебил:

– У ратай двукратное превосходство. Правда, у нас есть форты… Они идут тремя колоннами, так что и нам придется, что не есть хорошо. Как прошли незамеченными, не знаю. Что будет, посмотрим. Сейчас они уничтожают ретрансляторы, но мы успели запустить автоматы связи. Связи с империей уже нет, но помощь придет. Вопрос – когда? И что происходит в других секторах? Сие неизвестно. А теперь мне пора, прости.

– Удачи, Чук! – искренне пожелал Виктор, представлявший себе в общих чертах, с какими проблемами придется иметь дело Чойе. – И да пребудет с тобой благословение Самца.[9]9
  Самец, Медведь – верховное божество в триаде старших богов/богинь аханского пантеона.


[Закрыть]

– Спасибо, Гек, – усмехнулся откуда-то из заоблачных высей Чойя. – Удача понадобится нам всем. Держись, верк, и пусть Айна-Ши-На[10]10
  Айна-Ши-На – один/одна из трех старших богов/богинь аханского пантеона. Боги Верхнего неба имеют по аханской традиции двойную сущность, выступая, в зависимости от ситуации, то в своем мужском, то в женском воплощении.


[Закрыть] продлит твои годы за пределы, отпущенные нам Медведем. Живи, Гек!

Связь прервалась, и на душе у Виктора стало тягостно от ощущения катастрофы.

«Ну почему так? – с печалью и гневом спросил он кого-то, кто, может быть, знал ответ. – Ну почему? Ведь готовились! И как готовились! Хоть волком вой!»

Но на тоску времени уже не было. Тяжелый маховик военной машины раскручивался, постепенно набирая обороты, и к тому времени, когда «Сапсан» Виктора приземлился на крохотной, ничем не примечательной каменистой площадке над бункером, в небе Тхолана не осталось уже ни одной гражданской машины. Зато видны были могучие колонны черного дыма, отмечавшие экстренные групповые старты разведчиков и истребителей планетарных сил обороны. Впрочем, как догадывался Виктор, стартовали сейчас и минные заградители, и ракетоносцы флотского арьергарда. А перед тем как лифтовый механизм проглотил «Сапсан» и увлек его в недра гранитного массива, он успел увидеть еще более впечатляющее зрелище. У западного горизонта возникло мощное желтовато-бордовое сияние, пронизанное фиолетовыми молниями, и начало медленно всплывать вверх, в прозрачное светло-голубое небо. Это из глубин океана поднимались резервные форты орбитальной обороны. Было их всего около полутора сотен – если все исправны, конечно, – и сейчас Виктор видел старт одного из них.

В следующую секунду «Сапсан» ухнул в двухсотметровую шахту лифта, и Виктор снова переключился на переговоры со своим штабом и с координатором из оперативного командования СПО…[11]11
  СПО – силы планетарной обороны.


[Закрыть]

– Первый! – прорезалось в ухе.

– Здесь! – откликнулся Виктор.

Перед ним разворачивалась сейчас панорама горящего Тхолана. Объектив смотрел на столицу откуда-то с северо-востока, и было хорошо видно, как ратайские штурмовики, словно стрелы, группами проносящиеся вдоль склона Малого Медведя, ведут ракетные пуски и лазерный обстрел. В городе было уже несколько десятков очагов мощных пожаров. Легкий ветерок медленно сносил клубы дыма в сторону Серебряной, в которой отражались высокие языки пламени, взметнувшегося над горевшим комплексом военной академии.

– Ставка императора? – внутренне холодея, спросил Виктор.

– Нет связи, – сообщил офицер и, нарушая субординацию и устав, опередил следующие, вполне предсказуемые, вопросы своего командира:

– Нет связи с центром ПКО Тсач, базой флота в Ана-ти, штабом восьмого корпуса, штабом тылового командования…

Но Виктор уже не слушал, время опять уходило, как песок сквозь пальцы.

– Эвакуация! – скомандовал он. – Третий резервный план. Первый батальон Стрелков туда же! Сюда спецназ пятой дивизии и штурмовики.

Он поднялся из кресла и, коротко бросив адъютанту: – «Все в броню!» – продолжил отдавать приказы, одновременно натягивая на себя – он с раздражением отмахнулся от помощи денщика – комплект гвардейского штурмового комбинезона.

– Разведку и всех, кто под рукой, к императору и в ЦПО!

Зал оперативного центра залил вдруг тревожный красный свет.

– В бой не ввязываться! – рявкнул Виктор. – Уходим! Мне нужна связь с орбитой!

Между тем в полу открылся черный зев эвакуационной шахты, а из бокового туннеля выскочили телохранители Виктора, на броне которых голубели шевроны Гарретских Стрелков.

«Вот балбесы! – подумал он мимолетно. – Хоть война, хоть мор и глад, а форс прежде всего!»

– Ратай заняли первый уровень, – доложил бесстрастный голос офицера службы безопасности.

– Господин бригадир! – шагнул к Виктору гвардейский капитан, командовавший его охраной. – Пожалуйста!

Где-то над головой прокатилась череда глухих, но сильных ударов. Под ногами слабо дрогнул пол.

– Связь с третьей и пятой дивизиями потеряна. Нет связи с ополченцами.

– Пожалуйста! – повторил капитан.

«Ты прав, парень», – мысленно согласился с ним Виктор и без лишних разговоров сиганул в подсвеченную зеленоватым светом аварийного освещения мглу шахты. Он почувствовал, как поле подхватило его, затормозило падение и через несколько секунд опустило на дно керамитовой трубы выводящей галереи. В нескольких метрах впереди начиналась линия «Последнего экспресса».

– Второй уровень захвачен, – сообщили из СБ. – Штурмовики – предположительно пятая дивизия – атакуют их сверху.

«Не поможет, – решил Виктор, залезая в капсулу «экспресса». – Но пыл кое-кому поостудят».

– Потеряна связь с Мясниками и с шестым полком.

– Третий уровень захвачен.

– Обрыв связи с Башней.[12]12
  Башня – Железная Башня (имперская служба безопасности).


[Закрыть]

«Что-то слишком быстро они продвигаются, – наконец признал очевидное Виктор. – Неужели у нас действительно сидела их агентура?»

«Экспресс» рванул вперед, и сила инерции прижала Виктора к спинке сиденья. Здесь, в недрах горы, все было сделано надежно, эффективно, но просто. Никаких излишеств. Зато через семнадцать минут бешеного полета внутри темной, как ночь, трубы они оказались в ста сорока километрах от покинутого бункера и на тридцать девять градусов южнее первоначальной линии движения. Теперь над ними простирались искусственные болота фермерских хозяйств округа Бра, на которых выращивали болотную ягоду, и в них же, в выгороженных садках, разводили водяных змей, цуя, мясо которых было нежнее птичьего.

– Есть связь с пятой дивизией, – доложил оператор в ту самую минуту, когда Виктор вылезал из капсулы на перрон бункера «Резерв-Д».

– Эвакуация завершена, – сообщил начальник штаба.

– Ратай достигли седьмого уровня, – уточнили из СБ. – Произведен самоподрыв бункера.

– Молодцы! – похвалил Виктор, направляясь к лифту.

– Есть связь с точкой «Ладонь»!

«О!» – возликовал Виктор.

– «Каравану» старт! – гаркнул он, впервые за последние часы дав волю напряженным нервам.

«Караван» – пакетный запуск большой группы зондов-разведчиков – был их единственной надеждой «высунуть голову за облака», так как и был создан для силового прорыва блокады атмосферы.

– Есть старт! – отрапортовал оператор связи, а Виктор уже несся в диагональном лифте, спускаясь под ложе Обильной – последнего равнинного притока Ледяной.

Следующие полчаса Виктор пытался руководить боем, вернее – множеством изолированных боев, происходивших в самых разных местах планеты, но прежде всего на полумиллионе квадратных километров столичного округа. На самом деле ключевым здесь было слово «пытался». Оно определяло все его действия и всю активность его штаба. Оно стало сейчас лозунгом момента, как бы грустно это ни было. Виктор пытался руководить сражением. Он пытался восстановить связь с частями морской пехоты, гвардейскими полками и другими, оставшимися без центрального руководства, соединениями планетарных сил обороны. Из разрозненных, по большей части противоречивых сообщений его разведотдел лихорадочно пытался выстроить какую-нибудь, хотя бы приблизительную, картину стремительно меняющихся событий. И точно так же штаб Виктора силился понять, что же, черт побери, происходит, и что им предпринять в предложенных обстоятельствах, потому что до сих пор действия Виктора и его штаба были до омерзения похожи на глупую суету женщин на деревенском пожаре. Они лили воду на рдеющие угли, которые попадались им на глаза, но, вполне возможно, за их спиной уже вставало нешуточное пламя.

В 11:18 по тхоланскому времени совместными усилиями 3-го полка 5-й дивизии, жандармского батальона – вернее, того, что от него оставалось после двух часов непрерывного боя – и батальона спецназа Железной Башни, прошедшего по коммуникационным тоннелям промышленной зоны Е, удалось отбить у ратай резервную императорскую ставку. Впрочем, о том, что они там нашли, Виктор узнал только в половине первого.

В 11:20 наконец поступили «вести с полей». Одному из четырехсот зондов-разведчиков все-таки удалось выброситься на высокую орбиту, продержаться там три минуты и снова нырнуть в атмосферу, притом достаточно глубоко, чтобы передать информацию в штаб. Информации было много, и вычислителям в ближайшие полчаса-час предстояло немало потрудиться, чтобы ее расшифровать, понять и оценить. Но кое-что стало известно сразу же по получении импульсного пакета.

Сражение в системе Тхолан продолжалось и, судя по некоторым признакам, вступило в критическую фазу. Флот нес огромные потери, буквально истекал кровью, однако не только продолжал сражаться и наносить ратай болезненные удары, но и изо всех сил пытался – снова это дурацкое слово «пытался» – зашитить планету. И как раз здесь – в битве за орбиту Тхолана – обе стороны несли самые большие потери.

Далее, флагман генерал-адмирала Чойя при беглом поиске обнаружен не был, но был перехвачен обрывок приказа за его, командующего, подписью. Как первое, так и второе ни о чем не говорило, но намек на то, что командующий все-таки жив, «вселял осторожный оптимизм». Впрочем, было очевидно, что, хотя зонд передал призыв о помощи, и, вероятно, его даже услышали на кораблях сражающегося флота, ожидать многого не приходилось. Флот и так делал все, что мог. Но взгляд с орбиты показал и то, что ратай тоже почти истощили свои возможности, а разгромленная, разорванная на части, лишенная связи и единого командования тхоланская ПРО, несмотря ни на что, продолжает действовать.

В 11:43 поступило сообщение о полном разгроме 9-й дивизии морской пехоты, но чиновник департамента таможенных сборов, запертый разрушениями на сорок втором этаже чудом устоявшей после нескольких прямых попаданий башни Главного Казначейства, утверждал, что видит признаки боя практически по всей территории Дубовой Рощи – района вилл в северо-западной части столицы, – то есть именно там, где и оперировала совсем недавно 9-я дивизия. Связь с этим отважным человеком установили жандармы через городскую инфосеть, которая, как оказалось, все еще действовала, несмотря на мощные электромагнитные импульсы, гулявшие уже несколько часов в атмосфере Тхолана. С самими жандармами связь сначала установили флотские разведчики, а позже, уже через них, разведотдел морской пехоты.

В 11:57 ратай нащупали КП Виктора и сбросили на болота, под которыми он прятался, несколько термических и противобункерных бомб. Обильная испарилась точно так же, как испарилось и несколько сот квадратных километров искусственных болот, а люди, находившиеся в бункере, пережили десятибалльное землетрясение, и уходить им пришлось, опустив забрала, потому что система жизнеобеспечения в КП сразу же отказала, и помещения бункера наполнили разогретые до ста градусов – а, возможно, и выше – ядовитые газы.

«Почему они не воспользовались ядерными зарядами?» – спросил себя Виктор, бегущий в окружении охраны по коридору эвакуационного туннеля.

Не то чтобы он был недоволен. Как раз напротив, он был неимоверно счастлив, но как специалиста его уже несколько часов занимал этот, отнюдь не праздный и вполне уместный вопрос: «Почему ратай не используют ядерные боеприпасы?»

«Почему?»

12:09. Взорвав за собой эвакуационный тоннель, они спустились еще на тридцать метров в глубь земли и проникли в главное русло древнего водовода, построенного еще при четвертом императоре и давно уже не используемого. Впрочем, воды, как ни странно, здесь было много больше, чем хотелось бы. Виктор и его люди двигались в темноте, по горло в воде, временами погружаясь с головой, но связь работала, и значит, штаб продолжал функционировать.

Поскользнувшись, Виктор опрокинулся на спину и уже под водой принял вызов от оперативного дежурного.

– Что? – Виктор не поверил своим ушам.

– С вами хочет говорить герцог Рекеша.

– Соединяй, – бросил Виктор, пытаясь снова встать на ноги.

– Добрый день, князь. – Лишенный нормальных интонаций голос герцога достиг его слуха как раз тогда, когда голова Виктора поднялась над водой.

– Вы в своем уме, герцог? – зло спросил Виктор. – Вы бы еще поинтересовались моим здоровьем!

– Вы плохо себя чувствуете?

– Я?

– Хорошо, князь, перейдем к делу.

– Ну?

– Нас атакуют ратай.

– Сматывайтесь, герцог, и побыстрее. С этими ребятами ваши штучки не пройдут.

– Пришлите подмогу.

– У меня нет лишних бойцов, герцог. Мы обороняем только стратегические объекты.

– Черная Гора[13]13
  Черная Гора дала название монашескому ордену приверженцев культа Быка. На Черной Горе 3000 лет назад был возведен первый монастырь ордена.


[Закрыть] – стратегический объект.

– С каких это пор?

– С основания империи. Князь! – Голос настоятеля Черной Горы стал повелительным. – Я не шучу. Черная Гора – вот истинная цель ратай. Я не могу вам всего объяснить.

– Но придется – Виктор тоже умел быть жестким.

– Нас могут услышать.

– Время уходит, герцог.

– Князь, вы ведь мой должник.

– С каких это пор?

– Нас могут услышать, – тихо сказал герцог. – Скажем так, речь идет о другой жизни. Вы меня поняли?

– Возможно, – осторожно сказал Виктор, почувствовавший, что мир переворачивается с ног на голову. – Но в этом случае вам тем более придется объясниться.

– Что с императором? – неожиданно спросил герцог.

– Еще не знаю, но испытываю сильнейшие опасения за его судьбу. Ставка находилась в руках ратай почти полтора часа.

– Понятно, – сказал герцог. – Я обещаю вам, что, как только все закончится, мы поговорим. Один на один.

– Хорошо, – согласился Виктор. – Высылаю помощь. Дежурный! – крикнул он, переключаясь на внутреннюю связь. – Передайте командованию второй дивизии морской пехоты скрепленный моим личным кодом приказ: «Занять и любой ценой держать оборону на подступах к Черной Горе». Все!

Земля под ногами дрогнула, и Виктор, потеряв равновесие, снова с головой погрузился в темную воду.

«Надо было надеть тяжелую броню, – досадливо подумал он, барахтаясь на дне. – Без экзоскелета…»

Додумать он не успел. Тьму взорвал ослепительный свет, и тут же истошно заверещал температурный датчик. Волна жидкого пламени, прошедшая поверху, вскипятила воду в тоннеле, так что Виктор и его люди – живые и мертвые – разом оказались в крутом кипятке.

Защитный комбинезон пока держал, но внутри стало жарко, как в сауне.

«Да, надо было…» – снова промелькнуло в голове.

– Живые есть? – позвал он, выныривая из кипящей воды во тьму тоннеля, наполненную горячим паром и дикой химией.

– Юурш, – откликнулся его первый заместитель, начштаба гвардии.

– Седьмой, – сообщил командир группы прикрытия.

– Уходим в подземку, – приказал Виктор, не дожидаясь конца переклички. – Режим молчания. Нас нет.

– Возвращаемся на триста метров назад, – после секундной паузы приказал Седьмой, и Виктор без колебаний развернулся назад.

Температура внутри комба поднялась до 42°, и осмотические фильтры с трудом тянули кислород из воды, потому что над водой его сейчас было гораздо меньше.

«Еще немного, и яйца вкрутую», – констатировал Виктор и неожиданно подумал, что Ди, как всегда, оказалась права. Если он не переживет этот день, то все же что-то от него останется. Останется Яна. Ди.

Воспоминание о Ди направило его мысли в совершенно неожиданном направлении.

– У нас тридцать семь процентов потерь, – сообщил Юурш. – На поверхности бой. Вторая бригада тылового командования атакует ратай…

– Прямую линию к Скиршаксу, – сказал Виктор, перебивая своего начштаба. – Выделить группу имитации. Имитаторов в точку «Клоака». Треть приказов в следующие тридцать минут передавать через них. Мы идем в «Парадиз».

– «Парадиз»? – ошалело переспросил Юурш.

– «Парадиз», – подтвердил Виктор. – Никому не сообщать. Никому! Будем работать через дворцовый узел.

– А коды?

– Это не ваши проблемы, господин гвардии полковник. Действуйте!

Время работало против них.

– Связь! – проклюнулся оператор связи, и в ту же секунду в разговор встрял аналитик (единственный аналитик, оставшийся в живых).

– Я нашел флагман! – завопил он. – Флагман в строю! «Ну хоть что-то хорошее», – устало отметил Виктор.

– Чу! – позвал он. – Вы там как?

– Тихо, – ответил командир Гарретских Стрелков полковник Скиршакс.

– Это хорошо, что тихо. У тебя есть связь с «Клоповником»? – задав вопрос, Виктор едва не затаил дыхание, напряженно ожидая ответа, от которого зависело сейчас очень многое, и не только исход данного конкретного сражения. «Клоповник» – Информационно-Аналитическое Бюро Дворцового Управления – являлся личной собственностью императора и его личным секретом. Даже о существовании «Клоповника» знали немногие. О его местоположении – теперь, вероятно, никто. Кроме самих служащих бюро, разумеется. Но именно анонимность бюро, по замыслу Виктора, могла оказаться решающим фактором в сложившейся ситуации.

– Да. Но…

– Без «но», – отрезал Виктор. – Перебрось им это.

Виктор сбросил Скиршаксу пакет из своего контроллера, содержащий адреса его контактов, протоколы связи… ну, в общем все, за что вражеская разведка не пожалела бы никаких денег, даже при том, что это были уже устаревшие данные, и даже если бы у них не было дешифрующего ключа. Но и ключ он послал тоже.