Текст книги "Место действия - Южный Ливан"

Автор книги: Макс Кранихфельд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Потому и маленький конвой с двумя десятками ПЗРК, не скрываясь, подполз прямо к будке с полосатым шлагбаумом и развевающимся под порывами налетавшего ветра сирийским флагом. Тут об их появлении, похоже, были предупреждены загодя. Пограничник, не подходя к притормозившему в нескольких метрах от него внедорожнику, потянул вверх шлагбаум, жестом руки предлагая проезжать на нейтральную территорию. Мотя, сидевший за рулем, вымученно улыбнувшись бдительному стражу границы, тронул машину с места. Важно переваливаясь, черная громада внедорожника плавно въехала под шлагбаум, покидая сирийскую территорию. Пограничник, отсалютовав на прощание сидевшим в кабинах «мистааравим» лениво побрел назад к своей будке, остальное его уже не касалось.

Впереди замаячил ливанский пограничный пост. Не доезжая до него метров пятидесяти Мотя затормозил. Шедший сзади грузовичок, дисциплинированно держа дистанцию, остановился метрах в десяти от него.

– Чего не едем, шеф? – напряженно спросил развалившийся в обманчиво расслабленной позе на переднем сиденье Шварцман.

– Спокойно, Шура, в Ливан попасть еще успеешь, – ухмыльнулся Мотя, барабаня пальцами по рулю.

– Я же просил, не зови меня Шурой, хотя бы на заданиях, – окрысился в ответ Шварцман.

– Ладно, ладно, – примирительно закивал лопоухий Мотя. – Забылся, больше не буду. А не едем, потому что ждем комитет по торжественной встрече.

– А он что, должен быть?

– Обязательно. По-крайней мере у настоящего сирийца были такие инструкции. Подъехать к пограничному посту и ждать на нейтральной территории сопровождающих. По Ливану, знаешь ли, просто так чужакам ездить опасно. Можно запросто груз отдать не в те руки, да еще и самим головы не сносить. Тут же не одна «Хизбалла» веселится, еще полно разных уродов, а от такого подарочка, как наши «иголки» никто из них не откажется. Так что кури пока, время вроде есть! Хизбаллоны чего-то встречать не торопятся.

Следующие четверть часа прошли в напряженном молчании, со стороны ливанского поста никто им навстречу не выходил, только прогуливался вдоль дороги одетый в пятнистую форму пограничник, настороженно посматривающий в их сторону. Несмотря на работающий в машине кондиционер оба «мистааравим» обливались потом, сказывались натянутые до предела незапланированным ожиданием нервы. Чтобы хоть как-то разрядить повисшее в салоне молчание Шварцман, откашлявшись, мечтательно протянул, глядя куда-то в затянутый дымкой горизонт:

– А вот бы этого Омарчика изъять без шума и пыли. Представляешь, сколько полезного из него бы наши спецы вынули.

– Мечтать не вредно, а главное дешево, – ухмыльнулся Мотя.

– Почему мечтать? – деланно удивился, предвидевший такую реакцию старшего Шварцман. – Можно и реально попробовать сделать…

– Как ты попробуешь?! – завелся с полоборота, клюнув на подначку подчиненного Мотя. – Омар Махди, к твоему сведению, входит в десятку опаснейших террористов мира. У него на счету сотни человеческих жизней. Это настоящий хищник, хитрый и коварный. Как ты его выхватишь, если он днем и ночью находится под охраной. Кто-нибудь из его головорезов даже спит с ним всегда в одной комнате. Нет уж, никакой самодеятельности. Если он действительно лично приедет контролировать сделку, то наша задача только подать сигнал. Дальше пусть работают ребятишки из «Сайерет МАТКАЛ»…

– Ага! – запальчиво перебил Шварцман. – Видал я ночью этих дуболомов. В глазах не проблеска интеллекта, никакого стиля. Самые обычные гориллы! Они же просто качественно настрогают там десяток трупов, а разведданные, а связи! Откуда они потом возьмутся?! У мертвых не спросишь!

– Знаешь, дорогой, – тоже закипая начал Мотя. – Тебя я особо предупреждаю! Никакой самодеятельности! Пусть лучше Махди будет гарантированным трупом, чем твои дешевые потуги дадут ему хоть один шанс из ста ускользнуть! Черт с ней с информацией, этот парень слишком опасен, чтобы затевать с ним какие-то игры.

Шварцман обиженно отвернулся, показывая, что разговор окончен, но он все равно остается при своем мнении. Он, конечно, умом понимал правоту начальника, но глупая гордость мешала признать это открыто. В салоне машины вновь воцарилось неловкое предгрозовое молчание. Не выдержав его давящей тяжести Шварцман уже совсем было решил извиниться за свою горячность, но Мотя все же заговорил первым.

– Смотри! Кажется, едут!

Действительно со стороны ливанского пограничного поста показался разукрашенный разноцветными пятнами камуфляжа армейский джип. Пограничник неспешно побрел открывать шлагбаум.

Ведший машину Абд-первый поминутно вздрагивал, оглядываясь на разъяренного не на шутку Волка. Мешая исковерканные арабские слова, застревавшие в горле, с гладко летевшим русским матом наемник поминутно, тыкал в лицо незадачливому водителю свои наручные часы. Будто Абд и без него не знал, что они катастрофически выбиваются из графика и сирийцы с долгожданным грузом наверняка уже давно торчат на границе. Вообще после глупой гибели второго русского, растерзанного толпой в самом центре Бааль-Бека, лидер «голубей» словно съехал с катушек: то впадал в полнейшую прострацию, проводя в молчаливой апатии несколько часов подряд, то наоборот начинал кипеть лихорадочной жаждой деятельности, орал беспричинно на Абдов, награждая их вовсе не шуточными пинками и подзатыльниками. На всех ливанцев он теперь глядел с нескрываемой ненавистью, щеря зубы в злобной гримасе, даже начальству не стеснялся прямо в глаза демонстрировать свое презрение. Как ему только поручили столь важное задание, как проводку от границы сирийского конвоя с оружием? Ну вот скажите по совести, разве виноват водитель в том, что дороги в таком плохом состоянии, что они умудрились на середине пути спустить правое переднее колесо, а потом едва смогли его заменить на запаску, сломав при этом баллонный ключ и окончательно между собой разругавшись? Ясно же, что это всего лишь случайность, ни в коей мере от водительского мастерства не зависевшая. Так нет же! Волк шпынял бедного Абда весь остаток пути.

Наконец, впереди замаячил полосатый шлагбаум пограничного поста, и лениво опершийся на него, разморенный жарой, пограничник. Еще за сотню метров, Волк нетерпеливо надавил на клаксон, ничуть не заботясь о том, что мешает водителю поворачивать руль. Так они и ехали, исходя требовательным ревом сигнала, что впрочем, не произвело на пограничника особого впечатления. Лишь когда джип подкатился вплотную, и он смог различить запыленные номера, страж неспешно отодвинул полосатую преграду, выпуская их на нейтральную территорию, где уже ожидали машины с сирийцами. Лихо подрулив к головному внедорожнику, Абд-первый, затормозил, разворачивая машину, так что задние колеса вздымая тучи пыли юзом прошлись по обочине. За что тут же заработал очередной подзатыльник тяжелой командирской рукой, чуть не врезавшись носом в лобовое стекло.

– Вот обезьяна бестолковая! – ворчал Волк, выбираясь на дорогу.

Двери внедорожника тоже распахнулись. Из водительской ловко выскочил, одним пружинистым движением смешной лопоухий сириец в военной форме без знаков различия. А из пассажирской показался… Волк вдруг почувствовал, как у него перехватило дыхание, словно кто-то с размаху врезал ему в солнечное сплетение. Шварцман… Шурка Шварцман! Лейтенант спецразведки, с позывным Черный, оставленный раненым, истекающим кровью в подвале разрушенной пятиэтажки в центре Грозного. За тысячи километров от этого клочка нейтральной земли между государствами. Возмужавший и поседевший, обзаведшийся морщинами, глубокими бороздами прорезавшими высокий лоб, горькими складками залегшими у губ, но, несомненно, тот самый. Шурка! Живой! А потом радостно оживившийся было, взгляд наемника скользнул ниже по сирийской военной форме, по небрежно переброшенному через плечо короткоствольному автомату, вновь поднялся, встретившись с расширившимися в мгновенном удивлении, смешанном с испугом глазами самого Шварцмана. Тоже узнал! Вот только радости что-то маловато у юноши во взоре. Воровато оглянувшись на лопоухого, Шварцман, коротким, вроде бы случайным жестом прижал указательный палец к губам, значительно глянув на Волка. Наемник ответил ему едва заметным кивком, понял, молчу, и усилием воли заставив себя отвернуться от невесть каким чудом вдруг воскресшего из небытия однополчанина, широко зашагал навстречу уже топавшему к нему лопоухому.

– Салам алейкум, уважаемый!

– Аллейкум ас-салам!

– Вижу, вы проделали долгий путь? – напряженно вглядываясь в глаза лопоухого, произнес Волк.

– Когда везешь гнев Аллаха, дорога не кажется долгой, – улыбнулся тот, отвечая условленной фразой.

Последние сомнения рассеялись, перед ними действительно сирийские эмиссары, доставившие для Омара Махди партию ПЗРК.

– Нормально ли добрались? – уже без подковырок спросил Волк, оглядывая запыленный внедорожник и пристроившийся сзади грузовичок, старательно пытаясь не глядеть на стоящего тут же Шварцмана.

– Да, все удачно.

– Весь груз во второй машине?

– Да, там. Хотите проверить?

– Нет необходимости, – небрежно отмахнулся Волк. – Обманывать такого человека, как наш общий друг, себе дороже.

– Действительно, – расплылся в улыбке лопоухий.

– Сколько у вас людей?

– Трое, я и двое водителей.

– Хорошо, тогда сделаем так, – Волк наморщил лоб в притворном раздумье. – Дальше сложный участок дороги, так что лучше будет, если машины поведут мои люди.

– Как скажите, уважаемый, – согласно кивнул лопоухий.

Волку его согласие впрочем, не сильно-то и требовалось, он уже вовсю распоряжался:

– Абд-первый, давай за руль этой тачки! Абд-второй, в грузовик! Нашу машину я поведу сам, буду показывать вам дорогу! Ты, – указательный палец Волка небрежно ткнулся в грудь подошедшего Шварцмана. – Поедешь со мной! Таким образом, в каждой машине будет один ваш человек, один мой, согласны?

Лопоухий сбитый с толку таким напором, неопределенном кивнул.

– Раз так, то бегом по машинам! Время дорого! Поехали! Поехали! – тут же воспользовался его секундным замешательством Волк.

Пара минут суеты, и вот уже слаженно взрыкнули, заводясь, двигатели внедорожников, мощно взревел в хвосте маленькой колонны грузовик. Тронулись! Ливанский пограничник сплюнул зеленую, тягучую от заложенного под верхнюю губу насвая слюну, и неспешно поволок в сторону полосатую трубу шлагбаума, открывая проезд.

– Ну, здравствуй, командир, – тихо произнес Шварцман, когда пограничный пост остался, наконец, позади.

– Здорово, коль не шутишь, – хмыкнул Волк. – Откуда ты здесь взялся, Шурка? Не думал уже встретить тебя среди живых…

– Слухи о моей смерти оказались сильно преувеличенными, – улыбнулся Шварцман. – А вообще-то это долгая история…

– Так мы вроде бы никуда и не торопимся, в Бааль-Беке будем не раньше вечера, так что времени наговориться хватит…

– Да ничего интересного собственно, – пожал плечами Шварцман. – Когда ты начал уводить духов, мы с Колумбийцем вдвоем остались. Вдруг слышим, шорохи, шаги, потом взрывы и стрельба. Не такая, когда бой идет, а знаешь, методичная, размеренная, словно на стрельбище и не отвечает никто. Короче ясно, половина за тобой рванула, а остальные подъезды проверяют, все подозрительные места простреливают и гранатами закидывают. Полный звиздец в общем. Я уже к смерти приготовился, радовался, что хоть без мучений обойдется, раз, и в рай. Но тут у Колумбийца походу нервы не выдержали, духи уже в соседнем подъезде шуровали, а он сидел все и дрожал, глаза бешенные, и тут вдруг как сорвался, рванул вверх по лестнице. Ну, там стрельба сразу, крики, улюлюканье, одним словом они за ним кинулись, а проверять подвал уже не стали. Не знаю, ушел парень или нет…

– Не ушел, – мрачно перебил его Волк. – Я знаю. Там и погиб…

– Земля ему пухом, – глухо отозвался Шварцман. – Пусть не осознанно, из страха, по дурости, но мне жизнь он сохранил. За собой чертей увел.

– Ну а дальше? – тряхнув головой, отгоняя неприятные воспоминания, переспросил замолчавшего Шварцмана Волк.

– А дальше и рассказывать нечего. Пролежал в подвале до темноты, потом пополз потихоньку, куда глаза глядят. Может так и загнулся бы, но местные беженцы случайно подобрали, те, что по подвалам прятались. Чеченцы, кстати… Не поверишь…

– Не поверю, – сухо вымолвил Волк, жестко сжав губы.

– Тем не менее, – продолжал Шварцман. – Я у них в подвале три дня провалялся, пока разведка наша, случайно туда не забрела. Тогда уже пацаны меня на себе вытащили…

– Ладно, – Волк испытующе глянул в глаза попутчику. – Здесь-то, какими судьбами?

– Служба… – развел руками Шварцман.

– Не Сирии служба-то, правильно понимаю?

– Правильно, – выдохнул Шварцман, в свою очередь, сверля старого знакомца испытующим взглядом.

– Кому, если не секрет? – обманчивая небрежность тона не могла никого сейчас обмануть, не могла скрыть звучащего в вопросе напряжения.

– Родине, кому же еще, – криво ухмыльнулся Шварцман.

– Ого! – искренне удивился Волк. – И что же надо здесь ГРУ?

– ГРУ? – не сразу понял «мистааравим». – А, вот ты о чем… Нет, командир, у меня теперь другая родина, и ГРУ здесь совсем не причем…

– Вот, значит как, – тяжело выговорил Волк. – Вот, значит как… Выходит казачок засланный… Один, или вся группа?

– Вся, – кивнул Шварцман.

– Вот как… – вновь повторил задумчиво Волк. – Раз так легко говоришь, выходит все, отгуляла роща золотая… Мои в задних машинах живы еще?

– Живы, не беспокойся…

– И когда же?

– Никогда, – отрезал Шварцман. – Цель – Омар Махди, вы нам без надобности.

– Махди, говоришь, – Волк смахнул ладонью со лба выступивший пот. – Но я то тебя узнал, выходит не выйдет у вас ничего.

– Сдашь? – криво улыбнулся Шварцман.

– Что за словечки дурацкие? – возмутился Волк. – Мы с тобой что, в школе училке под жопу кнопку подкладываем? Какое сдашь? Разоблачу группу диверсантов, так это правильно называется.

Шварцман не отрывая взгляда от дороги, осторожно потянул правой рукой рукоять спрятанного в набедренных ножнах клинка. Одно короткое движение и острое жало вонзится водителю в горло, навсегда лишая его возможности кого-то разоблачить. Все! Все слова уже сказаны и дальнейшее известно, да и смешно было бы ожидать чего-то иного. Волк прав, здесь все серьезно, и игры идут взрослые, кровавые, а раз уж жизнь развела по разные стороны баррикад, глупо надеяться, что кто-то подставится в память о некогда существовавшей дружбе. Вот только почему так невыносимо тяжело движется тренированная и привычная к ножу рука, почему так невероятно трудно, решиться на этот смертоносный отточенный удар? Трудно, но надо! Это необходимо, не только ради спасения собственной жизни, и даже не столь ради нее, сколько для того, чтобы жили лопоухий Мотя и здоровяк Айзек, чтобы кровавый хищник Махди, получил наконец по заслугам за все свои преступления, чтобы жизнь тысяч мирных людей по ту сторону границы стала хоть чуточку спокойнее и безопаснее… И все это тяжелой гирей легло на одну чашу весов, в то время как на противоположной всего лишь давняя дружба. Всего лишь… Ведь это так мало в наше время, почти ничего… Но почему же тогда весы так долго колеблются в равновесии, заставляя предательски дрожать сжимающие теплую рукоять ножа пальцы? Нет, все, к черту слабость, надо решаться, иначе потом будет поздно. Всего один короткий удар! Ему даже не будет больно, он просто не успеет понять, что произошло. Давай же! Ну! Миллиметр за миллиметром стальное жало поползло из ножен.

– Ты ножичек-то обратно задвинь, дурень, – проворчал Волк, с повышенным вниманием разглядывая убегающую под колеса дорогу. – Еще порежешься ненароком. Подумал, как потом мой труп объяснять будешь? Что, ссора на почве внезапно возникшей неприязни? Так тебе и поверили! Как был недоучкой, так и остался, прости Господи! Провалишь же задание, идиот!

– А если ты расскажешь своим кто я такой, что лучше будет? – срывающимся от волнения голосом спросил Шварцман.

– Не лучше, – согласился Волк. – Только не расскажу. Промолчу, так уж и быть.

– Чего вдруг? – недоверчиво покосился на него Шварцман.

– Того! Надоело предавать! Хоть раз хочется остаться честным человеком. Или наоборот, уж предавать, так всех. С какой стати делать исключение для этих уродов? Чем они лучше других?

– Не понял…

– А тебе и не надо, – спохватившись, отрезал Волк. – Просто делай свое дело. С этой минуты я тебя не знаю, и не знал никогда. Это же просто случайность, что ты встретил здесь старого знакомца, так?

– Так, – кивнул головой Шварцман.

– Вот считай, что этой случайности не произошло.

Дальше они ехали в полнейшем молчании, думая каждый о своем.

– Отлично, – смуглое лицо Махди украшенное аккуратно подстриженной кучерявой бородкой лучилось чистой, незамутненной радостью. – Я всегда верил, что братья-мусульмане не оставят наш многострадальный народ в беде. Но сегодняшний подарок превзошел даже самые смелые мои ожидания. С этим оружием, я смогу преподать подлым гяурам такой урок, который они не скоро забудут. Наконец-то пришел час расплаты и для этих воздушных пиратов, безнаказанно убивавших наших родных и близких.

Тонкие пальцы знаменитого террориста нежным ласкающим движением погладили зеленый бок тубы с ракетой. Он потянулся, чтобы закрыть откинутую верхнюю крышку ящика, но замер не в силах расстаться со столь радующим глаз зрелищем. Так светло и искренне может радоваться новой игрушке лишь маленький ребенок. Для профессионального убийцы и террориста, входящего по неофициальному хит-параду спецслужб в десятку самых опасных людей мира, такое проявление восторга казалось не просто неожиданным, невозможным. Тем не менее, сейчас оно было на лицо. Не сдерживая эмоций, Махди обнял, крепко прижимая к груди всех троих «сирийцев», шепча каждому на ухо горячие слова благодарности. Волк, все время стоявший рядом с равнодушно-бесстрастным видом, не сдержавшись, отвел в этот момент глаза, против воли наткнувшись на тревожный вопрошающий взгляд Шварцмана. Чертыхнувшись про себя, наемник вновь уставился на все еще обнимающегося с лопоухим Махди. Смотреть сейчас на старого друга, ясно читать светящуюся в его глазах мольбу и надежду, было выше его душевных сил, хотя еще там на шоссе, он твердо решил про себя не выдавать израильских разведчиков.

– Друзья, вы устали после долгой и трудной дороги, – прочувствованно произнес меж тем, обращаясь к «сирийцам» Махди. – Приглашаю вас эту ночь провести в моем скромном доме, будьте моими гостями, разделите со мной сегодняшний ужин. Прошу вас.

– Мы действительно очень устали, – прижав ладонь правой руки к сердцу поклонился лопоухий. – И с благодарностью принимаем Ваше любезное приглашение.

Взаимные расшаркивания и соревнования в вежливости продолжались еще какое-то время, а затем Махди с ближайшим окружением и все трое «сирийцев» направились к парадному входу в «скромный» трехэтажный особняк террориста, во дворе которого и происходила сцена осмотра привезенного груза. Нарочно пройдя мимо Волка, чуть не задев его плечом, Шварцман будто бы невзначай прошипел, практически не разжимая губ:

– Уезжай отсюда, командир. Уезжай… И спасибо тебе.

Волк только грустно улыбнулся в ответ. Куда уезжать? Да и зачем? Как говорится, единожды предав… Раз уж примерил на себя иудину долю, то назад хода не будет. Так и пойдет судьба вкривь, да наперекосяк… Ведь даже если только мельком вспомнить то, что случилось после того рокового выстрела, что превратил его из офицера российского спецназа в скитающегося по миру бродягу без роду, без племени, сразу станет ясно, что вся его дальнейшая жизнь не что иное, как череда предательств, больших и малых, осознанных и случайных. Так стоит ли продолжать дальше бег по замкнувшемуся кругу? Бесконечно длить столь опротивевшее уже самому существование? Зачем?

На плечо наемника легла тяжелая рука. Он даже вздрогнул от неожиданности, разворачиваясь. Перед ним стоял немолодой араб в черном комбинезоне.

– Господин Махди, приглашает тебя и твоих людей переночевать в его доме. Для вас приготовлена комната, ужин принесут прямо туда. А сейчас, следуйте за мной, я проведу.

Невесело хмыкнув и приглашающе кивнув головой, нерешительно переминавшимся с ноги на ногу Абдам, Волк направился к дому вслед за шагавшим впереди, указывая дорогу, арабом.

Комната оказалась, конечно, не гостевыми апартаментами, а видимо обиталищем кого-то из слуг, но переночевать в такой вполне было можно. На полу лежали несколько относительно чистых матрасов, застеленных одеялами, в углу примостился стол на низеньких, едва десяток сантиметров от пола, ножках. Имелось даже несколько подушек, правда старых и облезлых, но при этом достаточно мягких. Одним словом восточный минимализм в действии, абсолютно ничего лишнего. Из освещения присутствовала болтающаяся под потолком электрическая лампочка без абажура. Распахнув дверь в комнату и, пропустив вперед гостей, проводник, без особого почтения поклонившись, напомнил, что ужин скоро будет и с чувством выполненного долга оставил их одних.

Абд-первый сразу же завалился на расстеленные на полу матрасы, блаженно вытянувшись в предвкушении долгожданного отдыха. Абд-второй все же нашел в себе силы аккуратно составить вдоль стены три походных рюкзака, в которых хранились все личные вещи членов команды, и тоже рухнул, как подкошенный. Волк, искоса глянув на них, прошел через всю комнату к окну и встал, прижавшись разгоряченным лицом к приятно охлаждавшему кожу стеклу. С минуту он о чем-то напряженно думал, потом развернулся к кайфующим на постелях подчиненным.

– Эй, воины ислама, а ну подъем! Чего разлеглись?! Отдыхать будем после окончательной победы учения пророка во всем мире! Ясно? А сейчас, подъем! Подъем, кому сказал?!

Голос командира звучал столь решительно и жестко, что спорить и возмущаться Абды не решились, с кряхтением и стонами поднялись на ноги, жалостливо глядя на Волка темными от усталости миндалевидными глазами.

– Значит так, – подавив в душе не вовремя накативший приступ непрошеной сентиментальности, зло резанул Волк. – Сейчас, бегом вниз к машине и в путь. Абд-второй, ты вроде посообразительнее, будешь старшим. Отправляетесь назад на пограничный пост, задача – выяснить имя и фамилию того пограничника, который нас сегодня пропускал. Он употреблял наркотики на посту и должен быть наказан! Понятно?

Удивленные Абды быстро закивали головами, какое им собственно дело до обдолбившегося на посту пограничника они не понимали, но спорить с разгневанным, все чаще в последнее время ведущим себя неадекватно, Волком не решились.

– Короче, выясните фамилию нарушителя, а так же фамилию его непосредственного начальника, этот тоже ответит за попустительство своим подчиненным. Заночуете там же на посту. А утром сразу назад. Так, что еще?

– Может, все-таки успеем поужинать? – робко пискнул более наглый Абд-первый.

– После войны будешь ужинать, солдат! – гаркнул Волк, так что у бедолаги от страха перекосилось лицо. – Держите, купите еду по дороге.

Вытянув из кармана разгрузки солидную пачку банкнот вперемешку ливанских и иностранных, Волк, не считая, всучил их Абду-второму. Порывшись по всем карманам, добавил к ним еще кучу разномастных смятых купюр.

– Зачем так много, командир? – спросил удивленный Абд.

На мгновение Волк замялся. Действительно зачем? Но тут же нашелся:

– Не нравятся мне хитрые рожи местной обслуги, – криво улыбнулся он. – Боюсь, обокрасть могут. Пусть деньги лучше у вас побудут, так надежнее, вернете потом.

Абд все равно смотрел на него с каким-то подозрением, и даже можно сказать с немым укором. Не выдержав этого взгляда, Волк заорал:

– Ну чего вам еще? Все! Бегом исполнять! Ну! Быстро!

Абда-первого будто мощной пружиной выкинуло за дверь, вот он только что был, и вот раз! Его уже нет. Абд-второй все-таки задержался, спросил жалким совершенно не своим голосом:

– Точно все в порядке, командир? Может пусть он один съездит, а я тут останусь, а?

– Я не понял, солдат! – уже в ненаигранном бешенстве взревел Волк. – Я, кажется, отдал тебе приказ! Может ты потерял слух? Бегом отсюда! Бегом!

Потеряно качая головой, Абд-второй вышел из комнаты, тихонько притворив за собой дверь. Пару минут спустя внизу затарахтел, знакомо закашлял мотор внедорожника. Вернувшийся к окну Волк успел увидеть выезжающий со двора размалеванный камуфляжной раскраской джип и две фигурки внутри. Одну склонившуюся над рулем, и другую, все время тревожно оборачивающуюся назад.

– Ну вот, – сам себе по-русски сказал наемник. – Одним грехом на душе меньше будет. Хотя в общем зачете это ни на что не влияет.

Он бездумно стоял, глядя в окно, пока в двери комнаты деликатно не постучали. Двое мальчишек в черных комбинезонах принесли ужин: казан исходящего шафранным ароматом горячего плова, лепешки, какие-то фрукты. Выпроводив их Волк уселся за стол, горстью зачерпнул плов, разжевал жирную рассыпчатую массу не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Потом, пораженный внезапной мыслью, он вскочил на ноги и принялся рыться в своем рюкзаке, нетерпеливо выбрасывая из него вещи. Искомое, как обычно, обнаружилось только на самом дне. Но все-таки обнаружилось, а это уже было приятно. С торжествующим видом Волк извлек на свет запечатанную бутылку водки. Напиток покупался в свое время для Фашиста, в счет проигранного в Бинт-Джебейле пари, но случая отдать его напарнику так и не представилось. Сейчас же водка пришлась как нельзя кстати. Сжимая бутылку в руке словно гранату, Волк вернулся к столу и, раскрутив винтовую пробку, припал к горлышку затяжным глотком. Теплая вонючая жидкость винтом скрутила пищевод, но уже через несколько секунд внутри разлилось приятное тепло.

– Видишь, Фаш, как оно вышло, – произнес наемник в пустоту, отсалютовав бутылкой невидимому собеседнику. – Пригодилась твоя водочка, с ней родимой, веселей получается. Видишь, как оно все? Ведь не собирался я за тебя мстить, не хотел, да и не заслуживал ты этого, если честно… А получается все равно отомстил… Не своими руками, но все же… Так что радуйся, долги за тебя закрыты.

Ловко забросив в рот очередную горсть плова, Волк вновь залил ее изрядной дозой водки. В голове приятно зашумело, окружающий мир стал более ярким и каким-то расплывчатым. Возникший вдруг откуда-то Фашист дружелюбно подмигнул ему с другого конца стола. Потом рядом с ним появился Колумбиец. Тот тоже выглядел совсем не злым, только чуть печальным, и все время молчал.

– Ты уж прости меня, братуха, слаб я оказался… Слаб… А если, честно, то давно я уже за слабость ту расплатился… – проглотив подкативший к горлу комок, сказал ему Волк. – Жизнью своей кривой, да поломанной расплатился… Сполна все счета закрыл… Чего молчишь? Презираешь? Гадом считаешь?

Солдат лишь отрицательно мотнул головой, глядя на бывшего капитана с пронзительной, кольнувшей прямо в сердце, жалостью.

– Пора, дядя Женя, пора… – мягко произнес Фашист. – Мы уже тебя заждались.

– Я заждался, – поправился он, глянув на сидящего рядом Колумбийца. – Ему с нами не по пути будет…

– Понимаю, – согласно кивнул головой Волк. – Понимаю…

Пистолетная рукоять удобно легла в ладонь, большой палец привычно отщелкнул к низу предохранитель. Лязгнул, передернутый затвор, на миг обнажив сверкнувший латунью патрон. Колумбиец, отвернулся, зябко вздрогнув плечами, Фашист ободряюще кивнул. Волк грустно улыбнулся ему и вставил ствол себе в рот.

Одинокий выстрел в дальнем крыле особняка Омара Махди хлопнул как раз в тот миг, когда с неба донесся мерный рокот множества вертолетных моторов. Группа «мистааравим» четко выполнила поставленную задачу, сообщив подразделению спецназа «Сайерет МАТКАЛ» точное местонахождение опасного террориста.