Текст книги "Место действия - Южный Ливан"

Автор книги: Макс Кранихфельд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Хорошо, мы сейчас оденемся и выходим. Машина у вас есть?

– Да, есть машина.

– Ладно, ждите в ней. Сейчас мы свою заведем, и будете показывать дорогу.

Фашист уже хотел было захлопнуть окно, но старший прибывших за ними боевиков отрицательно замахал руками.

– Нет, приказано доставить вас на нашей машине, а потому отвезти обратно. Не надо свою брать. И не надо брать ваших людей, которые из Ливана. Шейх приказал, чтобы пришли только русские!

– Это еще что за дела? – вслух удивился Фашист, непонимающе глядя на Волка.

Тот в ответ, молча, пожал плечами, изобразив на лице философское смирение. Про себя же подумал, что ничего хорошего подобный вызов не сулит, а раз не привлекают истинно мусульманскую часть команды, то поручение должно быть наверняка делом щекотливым, находящимся на самой гране того, что дозволено правоверному, а может и переходящим эту весьма расплывчатую грань.

Шейх ждал их в личном кабинете командира сектора. Сидел в углу, поджав ноги на цветастом молитвенном коврике с великолепным презрением игнорируя европейскую мебель, которой был обставлен кабинет. Во всем, что касалось канонов восточной культуры, соблюдения традиционного уклада, Халиль был показательно ортодоксален, и хотя и не требовал от своих подчиненных таких же жертв, но зная нрав и привычки шефа, практически все сотрудники Аппарата центральной национальной безопасности старались так же во всем придерживаться истинно исламских традиций. Волк, почтительно склонившись в дверях, исподтишка оглядел худощавую высохшую фигуру шейха, облаченную в небрежно наброшенный на плечи черный халат. Халиль с последней их еще довоенной встречи сильно изменился. Черты его и без того ястребиного лица невероятно заострились, глаза покраснели от долгой бессонницы, а щеки ввалились обтянув желтой, как древний пергамент кожей, вытарчивающие вперед скулы. Да видно не сладко пришлось ему с началом боевых действий! На голове шейх обычно носил традиционную черную чалму с зеленой повязкой хаджи, сегодня зеленая лента отсутствовала, и это Волк тоже счел дурным знаком. Снять подобную почетную регалию, правоверного могло побудить лишь участие в деле, которое он не считает правильным и угодным Аллаху. Так что отсутствие повязки сегодня говорило само за себя.

– Входите, входите, друзья мои, – радушно распахнул им навстречу объятия шейх.

Однако с места не встал, и даже не приподнялся, ограничившись лишь формальным жестом приязни. Волк про себя накинул еще несколько гирек на чашу весов отмерявшую рост его дурного предчувствия. Обычно Халиль был не столь ласков, сколь деловит, не скрывая своего утилитарно прагматичного отношения к наемникам. Уж своими друзьями он всяко их ни разу не называл, явно готовит какую-то гнусную пакость.

– Входите, садитесь, где удобнее, разговор будет долгим, – приглашающе повел ладонью Халиль.

Как и положено примерному мусульманину, Волк, под острым взглядом главного ревнителя исламских традиций Партии Аллаха, дисциплинированно опустился на пятки. Фашист, свободный по своему вероисповеданию от подобных условностей, нахально уселся на стул, презрительно игнорируя пронзивший его острым кинжалом из-под кустистых бровей взгляд Халиля. От Волка не укрылось, как непроизвольно дернулся кадык шейха и плотнее сжались губы, будто не пуская наружу готовые вырваться гневные слова. «Ох, довыпендривается глупый мальчишка… Доиграется с огнем…», – горестно качнул он головой, но перевоспитывать Фашиста было занятием бесперспективным, Волк знал это абсолютно точно.

– Вы знаете, что уже третью неделю идет война с неверными, – откашлявшись тихо начал Халиль. – Войска захватчиков уже здесь, на нашей земле. Постоянные воздушные удары подрывают мужество защитников страны. К сожалению, в наши времена сердца правоверных не столь тверды и полны мужества, как в далекую старину.

Халиль значительно посмотрел прямо в лицо сидящему напротив него Волку и, понизив голос до едва различимого шепота, продолжил:

– Поэтому сегодня нам нужен пример ужаса. Некий символ звериной жестокости врага, который мог бы зажечь справедливую ярость в сердцах жителей Ливана, вернул им утраченное мужество и стойкость.

– И что же может стать таким символом? – почтительно спросил, заглядывая в полузакрытые глаза шейха Волк.

– Не торопись, – властным жестом руки Халиль остановил его. – Жестокости и варварству врага нет предела. Под ударами его бомб и ракет десятками и сотнями гибнут беззащитные люди, не сделавшие агрессору ничего плохого, не представлявшие для него никакой угрозы. Это ли не символ мученичества? Это ли не вызов нам? Разве не взывают о мести невинно погибшие души? Разве не заставляют нас крепче сжимать оружие?

Волк подтверждающе закивал головой, осторожно показав из-за спины кулак нагло улыбавшемуся во весь рот в процессе всего эмоционального выступления шейха Фашисту.

– Каждый пример в отдельности достоин того, чтобы покарать агрессора самой страшной карой. Плохо лишь то, что когда погибает маленький человек, простой крестьянин, то об этой трагедии знают лишь его близкие, ну может быть односельчане. Ярость и ненависть не обретают массового масштаба, не распространяются на всю страну. Нужно чтобы одновременно погибло очень много таких маленьких людей, чтобы всколыхнуть заблудших, вернуть в их сердца жажду справедливой мести.

– Надо ждать, когда израильская авиация нанесет особенно мощный удар, – склонил голову Волк.

– Увы, – лицо шейха отражало искреннее неподдельное горе. – Увы, мы не можем ждать, когда это случится. Слишком быстро мужество оставляет наших людей… Мы не можем терять это время…

– Так значит… – внутренне цепенея от внезапной догадки начал Волк.

Даже все время скептически усмехавшийся Фашист опасно подобрался, подавшись вперед всем телом и внимательно всматриваясь в прикрытые веками глаза шейха. Тот скорбно склонил голову, соглашаясь.

– Когда и где? – голос Фашиста звучал собранно по-деловому. – И какова цена?

– Три ваших обычных ставки, – холодно отрезал Халиль. – Необходимо подорвать жилой дом в деревне Кфар Кана. Подорвать вместе с жителями, так чтобы было максимальное количество жертв среди гражданского населения.

Волк замер, не веря собственным ушам, так это чудовищное предложение прозвучало в устах шейха буднично и просто. Зато Фашист, уже обдумывавший предстоящую операцию, тут же уточнил:

– Как это должно быть связано с Израилем?

Шейх хрипло рассмеялся.

– Конечно, идеальным вариантом было бы подорвать дом во время налета израильской авиации. Но вы ведь не захотите закладывать взрывчатку под бомбами, правда? Да и какой смысл подрывать жилье, если все люди в это время будут в убежище?

– Разумеется, – сухо отозвался Фашист, начав выстукивать пальцами на полированной столешнице какой-то неизвестный Волку марш.

– В таком случае план таков: в этой деревне как минимум два десятка многоквартирных домов. Бомбят ее часто. Хотя бы одна бомба должна во время очередного налета ударить рядом с каким-нибудь из них. Нужно отследить этот момент. И после налета подготовить и произвести подрыв дома в то время, когда жители уже вернутся из убежищ по своим квартирам.

– Если подрыв готовить и производить после налета, то сложно будет увязать это с действиями вражеской авиации.

– Это уже не ваша забота. Ну, скажем, наши эксперты обследуют место трагедии и дадут четкое заключение о том, что дом обрушился в результате того, что был поврежден во время налета. Или найдем еще какой-нибудь приемлемый вариант. Это уже не ваше дело. От вас требуется только осуществить подрыв.

– Наши гарантии?

– Какие гарантии? – натягивая на лицо маску удивленного простака, переспросил Халиль.

– Гарантии, что вы не решите нас после операции зачистить, как нежелательных свидетелей, – жестко рубанул Фашист. – Или, скажете, что такой вариант не приходил вам в голову?

– Что ж, не буду отрицать, – с подкупающей искренностью улыбнулся шейх, разводя руками. – Думал, думал и об этом…

– И что? – Волк с искренним интересом глянул на шефа.

– И ничего, – благодушно отозвался Халиль. – Подумал и отказался от этой идеи. Решил, что ликвидировать вас нерентабельно. Словам вашим все равно никто не поверит. Да и кому вы будете рассказывать об этом? Трибуналу? Ведь кровь невинных жертв окажется в первую очередь на ваших руках, не на моих! Мы будем с вами в одной лодке. Так зачем, при таких обстоятельствах, мне лишаться моей лучшей диверсионной группы?

– Хотелось бы все же более ощутимых гарантий, – с мелькнувшими в голосе жесткими нотками отрезал Фашист.

– Из гарантий, будет лишь мое слово, – ожег его злобным взглядом шейх. – Или тебе этого мало, гяур!

Показное добродушие сползало с его лица, как сползает под струей растворителя старая автомобильная краска, обнажая серую сталь.

– Мало, – невозмутимо отозвался Фашист. – Человек своему слову хозяин: хочет дает, хочет обратно забирает… Если тебе нечего больше предложить, то мы отказываемся. Ищи других дурачков…

– А вы уже не можете отказаться, – яростно сверкнул глазами шейх. – У вас уже нет выбора!

– У человека всегда есть выбор… – меланхолично протянул Фашист, болтая в воздухе носком правой ноги, закинутой на колено левой.

– Он хочет тебе сказать, Фаш, что мы выйдем отсюда живыми, только если согласимся… – внимательно вглядываясь в лицо Халиля, произнес Волк. – Иначе нас просто не выпустят. Мы уже нежелательные свидетели, мы знаем об его планах, и теперь он нас не отпустит. Единственный шанс остаться в живых, сделать, как он говорит. Тогда мы тоже будем замазаны по уши, и он, может быть, решит поверить в наше молчание.

Шейх едва заметно кивнул, подтверждая правоту наемника.

– Вот как… – протянул, качая головой Фашист.

Волк кинул в его сторону быстрый тревожный взгляд, уж очень не понравился ему тон напарника. По лицу Фашиста ползла знакомая змеиная улыбка, абсолютно не отражавшаяся в ставших пустыми и холодными глазах. Такое выражение лица у напарника Волк уже видел неоднократно, и всякий раз оно оказывалось верным предвестником крупных неприятностей ожидавших всех окружающих.

– Фаш, – начал он, примирительно вскидывая вверх раскрытые ладони. – Не надо…

Грохот распахнувшейся двери прервал его. В кабинет ввалился задыхающийся от быстрого бега боевик в черном комбинезоне коммандос.

– Господин! – захлебываясь выдавил он. – Господин! Они вошли в город! Кяфиры в городе, начался штурм! Вам надо срочно эвакуироваться! Они скоро будут здесь! Я и мои люди проведем вас по тоннелям за пределы города.

– Вот и хорошо, – заторопился Волк. – Бегите, Халиль, ваша жизнь слишком ценна для Партии Аллаха. А мы с напарником пойдем, посмотрим, чем мы можем помочь наверху. Там к тому же наши ребятки одни, без присмотра остались…

Он почти тащил за рукав, упирающегося Фашиста, все еще прожигавшего шейха ничего хорошего не сулящим взглядом.

– Не вздумайте позволить им себя убить, – сухо предупредил Халиль. – Когда настреляетесь, немедленно выбирайтесь из города и свяжитесь со мной по рации, частоту и позывные вы знаете. Хотите вы того, или нет, нам придется вернуться к этому разговору.

– Конечно, конечно… – китайским болванчиком кивал Волк, изо всех сил выпихивая Фашиста из комнаты.

Когда они выскочили из подземного укрытия на поверхность, то сразу поняли, что штурм действительно начался и драка идет не шуточная. Со стороны северной окраины города неслась ожесточенная автоматная перебранка, в звонкие голоса родных «калашей» вплеталась более глухая скороговорка американских винтовок, бухали подствольники, хлопали разрывы ручных гранат. А вскоре над головами повис зловещий минометный вой.

– Смотри-ка, все по-взрослому! – повернулся к напарнику Волк.

Глаза у Фашиста горели, ноздри возбужденно раздувались, он улыбался.

– Пойдем, постреляем?

– На фига? – искренне удивился Волк порыву напарника. – Без нас разберутся. Еще не хватало шальную пулю поймать.

– Пуля дура, штык – молодец, – мечтательно протянул Фашист. – Пойдем, хоть посмотрим, что там к чему. Если что, всегда успеем сдристнуть, но знать, что делается нам ведь надо?

– Надо… – тяжело вздохнув, согласился Волк. – Не пойму только зачем?

Бинт-Джебейль городок не большой, из конца в конец быстрым шагом можно добраться минут за сорок. До окраины, на которой шел бой, наемники добежали за пятнадцать. По самому городу изики пока не стреляли, хотя боевые вертолеты барражировали в отдалении и даже порой шваркали НУРСами куда-то по только им самим видимым целям. По дороге они наткнулись на минометную батарею, которая в хорошем темпе лупила по окраине. Сидевший на крыше двухэтажного здания корректировщик, не отнимая от глаз бинокля, что-то выкрикивал, и наводчики, подкрутив прицел, отскакивали в сторону. Заряжающий опускал в черное жерло очередной гостинец, и миномет выплевывал в воздух воющую смерть. Фашист, резко затормозив, подскочил к одному из командиров расчетов. Ухватив бородатого боевика за ворот пятнистого комбинезона, он что-то проорал ему прямо в ухо. Бородач отрицательно замотал головой, пытаясь освободиться. Но наемник держал его крепко. В конце концов, боевик видимо решил, что проще будет удовлетворить любопытство настырного европейца и быстро-быстро заговорил, помогая себе энергичными жестами рук. Фашист несколько раз понимающе кивнул, задал несколько уточняющих вопросов и вернулся к нетерпеливо переминавшемуся у забора Волку.

– Все херня, дядя Женя! – еще издали заорал он. – Изики попробовали войти в город, но им крепко съездили по зубам. Сейчас они закрепились в нескольких домах на окраине, коммандос их оттуда выковыривают. А эти лупят по подступам, чтобы отсечь подкрепление. Никакой это не штурм, так, разведка боем.

– Так что? Возвращаемся?

– Ну, хоть одним глазком взглянуть-то надо? – хитро улыбнулся Фашист, зажмуривая левый глаз и изображая, что целится.

– Блин, Фаш, ты уже взглянул недавно! И что тебе дурню неймется?!

– Воюю я, дядя Женя, чищу планету от мрази, – совершенно серьезно пояснил Фашист. – Вечный Жид, не значит бессмертный, а? Или ты против чуть-чуть подразмяться? Может поджилки затряслись? Ты не стесняйся, скажи, я пойму… Если что и один могу прогуляться, не маленький, как-никак…

– Ладно, уговорил, – сплюнул под ноги Волк. – Пошли, посмотрим.

Ориентировались они на грохочущую впереди перестрелку, а вскоре начали появляться и боевики в черных комбинезонах коммандос. Одни из них волокли к месту боя ящики с боеприпасами и полные гранат брезентовые сумки, другие навстречу им тащили на носилках раненых. Судя по интенсивности стрельбы, схватка впереди кипела нешуточная.

– Давай сюда, – сориентировался Волк. – Изики, похоже, внизу, под этим холмом. Наши их сверху давят!

Круто развернувшись, они бросились вверх по улочке, стараясь на всякий случай бежать, тесно прижимаясь к протянувшимся вдоль нее заборам. Грохот выстрелов нарастал, сбоку тянулись одноэтажные частные дома с плоскими крышами и торчащими над ними бочками солнечных бойлеров, мелькали запущенные садики с чахлыми деревцами, отвратительно пахло стекающими прямо вдоль улицы по неглубокой канавке канализационными водами. Задыхаясь и жадно хватая распяленными ртами уже горячий, несмотря на ранний час воздух, они выбрались на вершину холма, осторожно присели, осматриваясь.

– Да вон они! – показал рукой Фашист. – Ну, точно!

У самого подножия холма хлопали разрывы выпущенных из подствольников гранат. Большей частью они группировались вокруг трех отдельно стоящих домов. Оттуда, стараясь лишний раз не высовываться, отвечали автоматным огнем. Недалеко от домишек высилась мечеть, прикрываясь ее каменными стенами, по осажденным долбил пулемет. От мечети, вдоль оливковой рощи тянулась высокая бетонная стена, видимо бой начался в тот момент, когда вошедшие в город изики попытались перебраться через нее. Практически под ней лежали несколько тел в зеленой израильской форме, приглядевшись повнимательнее, Волк различил, что по-крайней мере двое из лежащих еще шевелятся, значит, не убиты, только ранены. Их товарищи, отделенные от стены простреливаемым со всех сторон пространством, ничем не могли им помочь.

Волк видел, как несколько боевиков, осторожно перебегая под прикрытием стены, подобрались практически к тому месту, напротив которого, на той стороне бетонной преграды, остались раненые израильтяне. По сигналу высокого чернобородого ливанца, видимо бывшего в этой группе заводилой, двое коммандос взмахнули руками, посылая через стену в сторону огрызающихся огнем домов ручные гранаты. Однако расстояние было слишком велико для броска. Черные мячики гранат взвились в воздух и, не долетев до домов даже половины расстояния, безобидно рухнули на тянувшуюся от мечети грунтовую дорогу, взбив маленькие облачка пыли. И тут же ударили взрывы, закрутив в воздухе высокие песчаные смерчи. Тонко пронзительно вскрикнул один из лежащих у стены раненых, видимо задетый случайным осколком.

– Аллах акбар! Аллах акбар! – взревел, потрясая зажатым в руке автоматом чернобородый.

Шесть ловких фигур в черных комбинезонах метнулись через забор. Но из крайнего дома рокотнул длинной истеричной очередью пулемет, сметя их будто стальной метлой. Исковерканные пулями тела повалились обратно. Чернобородый протяжно выл, зажимая обеими руками голень левой ноги, из которой вытарчивал розовый обломок кости. Ступни у чернобородого не было вовсе.

Ободренные такой удачей евреи предприняли попытку вытащить своих раненых, сразу четверо солдат один за другим стремительно выскочили из крайнего дома и стремглав метнулись к распростертым у стены телам.

– Ну-ка, ну-ка… – заинтересованно пробормотал Фашист, поднимая автомат.

– Не попадешь, – лениво протянул Волк, прикидывая расстояние. – Тут оптика нужна.

– Забьемся на пузырь водяры, что без всякой оптики, – закусывая губу и стравливая сквозь зубы воздух, старательно выговорил Фашист.

– Легко, – согласился Волк, всматриваясь в летящие не разбирая дороги в стремительном броске зеленые фигурки у подножья холма.

Пулемет в мечети молчал, то ли не заметили рывка, то ли никак не могли перебросить прицел. Со стороны холма прозвучало лишь несколько одиночных выстрелов, взбивших фонтанчики земли под ногами бегущих.

– Вот этого, который впереди, – сквозь зубы процедил Фашист, медленно ведя стволом, выверяя упреждение.

Волк пристальнее всмотрелся в бегущего первым изика. Тот был даже на вид крупнее и физически сильнее трех других, каску он где-то потерял, и теперь можно было видеть короткий ежик рыжих волос у него на макушке. Бежал рыжий хорошо, периодически бросаясь из стороны в сторону, закладывая петли и зигзаги. Трудная мишень.

Выстрел. Облачко пыли взлетело из-под ног шарахнувшегося как раз в этот момент в сторону рыжего. Невнятное ругательство Фашиста и снова выстрел. На этот раз видимо взял слишком высоко, пуля ударила в ствол дерева далеко за спиной рыжего.

– Не попадешь, мазила! – веселился Волк. – Готовь пузырь водяры!

Надо сказать, учитывая то, что находились они в настоящей исламской стране, заклад был отнюдь не шуточным. Так просто, как в России водочки здесь не купишь, изрядно придется помучиться, да и цену заплатишь немалую. Фашист стиснул зубы, буквально слившись с оружием, шепча что-то сквозь зубы, не то молитву, не то проклятия. На этот раз он целился непривычно долго. Рыжий уже почти подбежал к одному из раненых. Выстрел! Солдата будто с размаху ударили в голову кувалдой. Он прогнулся в спине, ноги, по инерции продолжая бежать, взлетели вверх, обгоняя тело, и несколько раз конвульсивно дернулись в воздухе.

– Есть! – вскакивая на ноги, выкрикнул Фашист. – Есть!

И тут же сунулся носом в землю. Волк распластался рядом. Пулеметчики изиков внизу словно обезумели. Видимо, кто-то из них засек место, откуда прилетела роковая пуля, а восторженный прыжок Фашиста окончательно раскрыл их позицию. Очереди впивались в забор прямо над головой, осыпали отколотой щепой, срезали верхушки деревьев, со страстным чмоканьем впивались в саманные стены окружающих ветхих домишек.

– Назад, назад, ползи, ну! – рявкнул прямо в побелевшее лицо напарника Волк. – Назад, на обратный скат, там не достанут.

Подавая пример, сам метнулся юркой змеей, вдоль густо воняющей нечистотами канавы. Глянул искоса на струящийся по ее дну мутно-бурый ручеек и едва сдержал подкативший к горлу рвотный спазм. Поборов неуместную брезгливость он еще сильнее вжался в сухую пыльную землю. Пропахав носом метров пятьдесят, они рискнули приподняться на четвереньки, пробежав так еще немного, остановились, тяжело дыша, загнанно глядя друг на друга. По щеке Фашиста, яркой блестящей струей текла кровь.

– Ранен? – Волк встревожено глянул на напарника.

– Н-нет, н-не знаю… – внезапно начав заикаться, выдал дрожащим голосом Фашист. – А что такое?

– Ну-ка дай я посмотрю, – холодея от дурного предчувствия, Волк склонился над ошарашено моргающим напарником, аккуратно, касаясь лишь пальцами повернул к себе его голову и тут же облегченно вздохнул.

– Ф-фу, напугал, чертяка!

Из щеки Фашиста, всего на полсантиметра ниже глаза, торчала глубоко впившаяся под кожу щепка, отколотая от забора шальной пулей. Осторожно потянув за высовывающийся наружу конец занозы, Волк вытащил ее и сунул в руку скривившемуся от боли Фашисту.

– Держи, вояка!

– Э нет, мы так не договаривались, – замотал головой все еще смертельно бледный Фашист. – Ты мне пузырь должен, а суешь какую-то деревяшку.

– Будет тебе пузырь, будет, – смеялся Волк. – Главное, что живой. А остальное купим!