Текст книги "Человек-машина"
Автор книги: Макс Барри
Жанр:
Киберпанк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
13
Однажды в университете я скормил торговому автомату доллар, нажал «С» и «4», и ничего не произошло. Я снова нажал те же кнопки, уже сильнее, потом задал отмену, потом нажал сразу много разных кнопок. Я сыпал проклятьями и колотил автомат, потому что мне было девятнадцать, и кто-то шел по коридору, а я сказал: «Гребаная железяка!»
Позже я увидел возле него другого парня – тот стоял и таращился. Я открыл было рот, собираясь сказать, что автомат сломан, но не успел: парень врезал ему по корпусу точно туда же, куда и я, и тоже сказал: «Гребаная железяка!»
Наверное, всегда неприятно обнаружить, что ты не столь уникален, как думал. Но меня это взбесило всерьез. С одной стороны, я был независимым животным, которое упражнялось в свободном волеизъявлении, желая добиться предсказуемых реакций от неодушевленного торгового автомата. Однако, с другой – торговый автомат решил придерживать продукты, намереваясь добиться предсказуемых, механических реакций от молодых людей. Я не находил ни одной объективной причины предпочесть один сценарий другому.
На вечеринке я попытался обсудить это со студенткой философского факультета. «Да ты детерминист», – заявила она. Судя по ее тону, быть детерминистом считалось наивным и смешным. Я понимал, что означает это слово в применении к алгоритмам, но не к людям. «Ты не веришь в свободу воли, – объяснила она. – Ты везде видишь рычаги и колесики». У нее был леденец на палочке, и в конце фразы она сунула его в рот. Я не считал, что не верю в свободу воли, но в ходе разговора выяснилось, что мозг представлялся ей волшебной страной сознания, – так что, возможно, я и вправду не верил. Мы ни к чему не пришли, так как она вспылила и ушла с парнем, которого я не знал. Я почувствовал себя одиноким, неудовлетворенным, пошел в подвал и уселся перед торговым автоматом. Не знаю зачем. Я чувствовал между нами какую-то связь.
Улица повернула, чтобы влиться в магистраль, и я последовал за ней, петляя между машинами. Раздался гудок. Впереди по моей полосе шел желтый седан, и я увидел, как глаза водителя метнулись в зеркало заднего вида. Машина вильнула и врезалась во внедорожник, кативший сбоку. Полетели стекла. Я протопотал мимо. Мне предписывали не светиться, но для меня это было не главное. Приоритетом стало обнаружение Лолы, пока не остановилось ее сердце.
В руке-пулемете что-то щелкнуло. «Ой-ой, – подумал я, – а если так и происходит дистанционное торможение?» Потом вспомнил слова Джейсона о разблокировании вооружения. Мне остро захотелось проверить эту гипотезу. Но следовало подождать. Нельзя стрелять на шоссе. Но, с другой стороны, соблазн был велик. В день, когда я купил телефон, мне предстояло сдать важный отчет, и я изо всех сил старался не играть с ним. Я продержался до ночи, но в шесть утра еще не спал и изучал примочки, из-за чего мне пришлось позвонить на работу и сказаться больным. Нынешнее устройство было похоже, разве что подключалось ко мне и было заряжено пулями. «Я должен испытать его сейчас же», – подумал я. Я был не в силах тянуть со знакомством, пока на меня не набросится Карл, размахивая руками-кувалдами. Это был бы поистине провальный план. Я оглянулся. Справа приближался огромный рекламный щит. На нем было изображено симпатичное семейство в ярких одеждах, со смехом сгрудившееся вокруг игровой консоли. «То, что надо», – подумал я.
Я вскинул руку-пулемет. Я стиснул умозрительный кулак. Рука взревела, как бензопила. Звук был злобный. Щит разлетелся на куски. Позади меня защелкали по асфальту гильзы, выскочившие из руки в струе белого дыма. Обломки щита, кувыркаясь в воздухе, сыпались на землю. Я думал, пробегая сквозь них: «Я – лолоспасательная машина». И что-то внутри отзывалось: «Я – лолоспасательная машина». Я улыбнулся, потому что если это не было эхом, то оно казалось весьма смышленым.
Иногда в мозговом окне появлялся Джейсон. Всякий раз он передавал изображение местности, а я принимал и вновь закрывал окно. Мне было не нужно планировать маршрут. С этим справлялись ноги. Поэтому я спокойно обдумывал, как поступлю при встрече с Карлом. Хотя после случая с рекламным щитом я, может быть, думал лишнее. Факт заключался в том, что у меня были скорость, сила, смекалка и оружие. У Карла были руки. Что он мог сделать – ударить по голове? Вполне возможно, если разобраться. Мне следовало помнить об этом. Но этим опасность, безусловно, исчерпывалась. Все, что я должен был делать, – держать дистанцию.
Контуры соскочили с шоссе и проворно перемахнули через ограждение. Я вздрогнул, но они знали, что делали. Копыта ударили в бетонный вал, и я услышал, как щелкнули якорные шипы. Две равные струи бетонной пыли ударили мне в лицо. Сколько городской инфраструктуры я уже попортил! «Тройки» напряглись и перепрыгнули через широкий бетонный водосток. Я весь сжался, но приземлился, как на подушку. Мы побежали под мост. Я услышал стрекотание вертолета и прикинул, не за мной ли пожаловали. Впереди виднелось отверстие сливного туннеля – достаточно широкое, чтобы проехала машина, но перекрытое железной решеткой. Ноги замедлили бег. Они пребывали в нерешительности. «Упс, – подумал я. – Прошу прощения». Я поднял руку-пулемет, сжал кулак, и решетка испарилась. «Тройки» набрали прежнюю скорость. Мой торс вращался тремя поясными секциями, и я боком пролез через остатки решетки, после чего развернулся и устремился лицом вперед.
Копыта хлюпали на мелководье. В туннелях царила тьма, но в электромагнитном спектре стены очерчивала флюоресцентная голубая кайма, а струившаяся вода отсвечивала белым. Туннель поворачивал, ветвился вновь и вновь. Наконец я остановился и огляделся. Я не знал, чем меня привлекло именно это место. Затем в двадцати футах над головой я заметил люк. Вверх по стене вела лестница. Но я в ней не нуждался. Я поднял руку-пулемет.
Но передумал. Карл был поблизости. Я не хотел его вспугнуть. Я опустил руку-пулемет и изучил другую – с трезубцем из пальцев-когтей. Ее я пока не испытывал. Мне было интересно, на что она способна. Я направил ее на люк и подумал: «Убери это».
Когтистая лапа вылетела из руки, волоча за собой металлический трос. Она вырвала люк из крепежа, согнула вдвое и втащила обратно в туннель. Трос с треском втянулся в руку, и не успел я вздрогнуть при виде несущейся на меня крышки люка, как уже поймал ее. Какое-то время я взирал на нее. Это было здорово. Я положил крышку на землю и взглянул вверх. Отверстие было довольно узким. Я не был уверен, что пролезу. Но мне, конечно, не пришлось бы в это вникать. По крайней мере, не моим мозгом. Для этого у меня были органы.
«Тройки» присели и прыгнули. Руки плотно прижались к телу. Мы царапнули бетон, и прямо передо мной расцвело созвездие искр. Затем мы оказались наверху. «Тройки» раздвинулись, и копыта утвердились на прочном бетонном полу. Якорные шипы громыхнули двумя пистолетными выстрелами. Это было досадно.
Я очутился в многоуровневом паркинге. Стояночные места были заполнены машинами. Судя по последнему сообщению Джейсона, Карл находился где-то рядом, но я понятия не имел где. Я решил подниматься. Одолев виток первого уровня, я занервничал. Не лучшее место для поисков Карла. Бетон экранировал электромагнитный спектр, а инфракрасный был засорен еще не остывшими автомобильными двигателями. Я замедлил шаг и решил отказаться от прежнего плана внезапной атаки. В тот момент мне казалось, что меня невозможно остановить. Я набрал побольше воздуха и крикнул:
– Лола!
Мой крик вернулся эхом. Ответа не было. Я вдохнул снова.
– Чарли!
Я побежал. Двумя уровнями выше коричневый седан, сверкая красными огнями, стал пятиться на меня задом. Я оттолкнул его рукой-пулеметом. Я не хотел бить сильно, но Контуры автоматически напряглись, и седан отлетел к стене. Я свернул за угол и остановился, потому что там был Карл.
Он оказался больше, чем я ожидал. Он не вырос. Я просто запамятовал. Рубашки на нем не было, так что я разглядел металлический каркас, подпиравший торс. Руки огромные, гораздо больше моих. Он был создан для мощи. Прошла секунда, прежде чем я осознал, что он держит перед собой Лолу, схватив ее за плечи. Она была так мала по сравнению с ним, что я ее не заметил. Лола смотрела на меня, раскрыв рот. Конечно, я изменился.
– Стой! – скомандовал Карл. – Не приближайся.
Изрядная глупость. Карл явно не осмыслил наши сильные и слабые стороны. В противном случае он попытался бы подманить меня ближе. Поэтому я возьму верх: за счет разницы в интеллекте. Я поднял руку. Он даже знал, я вооружен. Все закончится очень быстро.
Я подумал: «Так ли плох Карл?» Может быть, и нет. Может быть, мне удастся уговорить его отпустить Лолу, тогда ему окажут необходимую психиатрическую помощь. Теперь, когда он оказался в моей власти, мне было немного неуютно. Он всего-навсего хотел новые руки. Его нельзя было осуждать за это.
– Чарли, – сказала Лола, – пожалуйста, послушай Карла.
Ее голос звучал странно. Она не выглядела испуганной. И с чего Лоле так говорить? Она не в себе? Я понял, что Карл навис над Лолой не для того, чтобы удержать. Он защищал ее.
– Карл хочет помочь, – продолжала Лола. – Он не похищал меня. Он меня спас.
– Что? – переспросил я.
– Доктор Нейман, – Карл прочистил горло, – наверное, вам будет тяжело это услышать.
«Пристрелить его – и делу конец», – подумал я. Протез ответил: «Да».
– Я думал, что желаю быть сильным. Я знал, что прошлого не вернуть. Вы в курсе. Насчет моей невесты. Но я хотел быть готов. На случай, если мне снова понадобится быть сильным. Поэтому я хотел руки. Понимаете?
Стокгольмский синдром? Заложники проникаются симпатией к похитителям. Психологическое расстройство.
– Дело в том, что, когда я получил руки, они начали разговаривать. Мне понадобилось время, чтобы самому поверить. Я думал, что схожу с ума.
Я надеялся, что Лола все это слышит. И делает логический вывод: Карл спятил.
– Они желали разрушать. Крушить все вокруг. Я пытался рассказать. Но меня никто не слушал. Ни руководство, ни ученые – эти ребятишки. Они интересовались только руками. Я перестал снимать их на ночь, потому что иначе было больно, а однажды проснулся и увидел, что они гнут кровать, складывают вдвое. Когда я сердился, они хватали все подряд. Потом они швырнули одного типа в стену. Я думал, что убил его. Тогда я понял, что пора сматываться. Я должен был найти вас и предупредить. – Он посмотрел на Лолу. Она подняла голову и взглянула на него. Мне это не понравилось. Ни он не понравился, ни она. – Простите, что бросил вас. Я думал, вы умерли.
– Лола, – позвал я. – Подойди. Ко мне. На минуту.
– Я надеялся, Лола поможет разобраться, что происходит. Поэтому я ее спас. Я вынес ее прямо из огня. На этот раз я был достаточно сильным. И оказался прав. Она очень помогла.
– Лола, – повторил я. – Серьезно. Подойди.
– Чарли, ты разговариваешь со своими органами? – спросила она.
Это не имело никакого значения.
– Карл. Это пулемет. Рука вот эта. Она стреляет. Поэтому отпусти. Лолу.
– Боже, Чарли, – сказала Лола. – Чарли, нет.
– Все в порядке. Просто. Опережаю. График.
– Мы должны избавиться от твоих органов.
Я произнес:
– Прошу прощения?
– Однажды ты мне сказал, что тебе не приходится думать, куда шагнуть, – мол, за тебя решают ноги. Это толково, Чарли, как все, что ты делаешь, но возникла проблема. Потому что мозг пластичен. Он адаптируется. Когда ты теряешь конечность, те части твоего мозга, которые ею заведуют, все эти нейроны, – они не сидят без дела. Они ищут, чем бы еще заняться. В этом году у нас лежала женщина с ногой, ампутированной ниже колена, и я знаю, что это звучит странно, но у нее улучшилось зрение. В другом мужчине проснулись способности к математике. Мы стараемся как можно быстрее поставить людей на протезы, чтобы сохранить нейроны для моторной функции, пока они не занялись чем-то другим. И я считаю, Чарли, что твои механические органы слишком совершенны. Нейронам стало нечего делать. Поэтому нейроны взбесились. Разве ты можешь говорить со своими органами? Разве у них есть разум? Так что я думаю, что ты говоришь сам с собой. Твое подсознание теряет приставку «под». Но ничего страшного. Со временем мы восстановим твой мозг. С помощью физкультуры мы перенаправим твои нейроны. Мы сможем…
– Позволь. Тебя. Прервать. – Я набрал побольше воздуха, чтобы выдохнуть целое предложение. – Возможно, ты не понимаешь, но здесь я – главный.
– Чарли…
– От органов. Нельзя. Избавиться. Я и есть органы. Послушай. Я прошел точку. Невозврата. Я отрезал. Себе руку. Так что давай успокоимся. И забудем эти дурацкие мечты. Которые никогда не сбудутся.
– Ид [30]30
Термин Фрейда для обозначения подсознания: Id – Оно.
[Закрыть]не должно выныривать на поверхность, Чарли. Оно не должно быть осознанным.
– Ид. Психология! Гуманитарная наука!
– Доктор Нейман, я понимаю… – заговорил Карл.
– Заткнись. Ты не понимаешь. У тебя есть протезы. А я – состою из протезов. Технология – это я. Ты человек с костылем. Ты вообще на меня не похож.
«Пристрели его», – подсказывала часть меня. Это была превосходная мысль.
– Мне надо было понять раньше, – сказала Лола. – Надо было остановить тебя.
– Нет, не надо было. Отойди от Карла!
– Чарли, нужно освободить тебя от этих органов, пока ты совсем не рехнулся.
– Это ты рехнулась, – ответил я. Не лучший аргумент. Я паниковал, так как Лола должна была быть на моей стороне. – Дело вот в чем, Лола. В том, кем я был. Никто меня не любил. Потом я сделал это. И люди потянулись. Вроде тебя. Вот как вышло. Стало плохо? Нет. Это… множество органов. Я все еще. К ним привыкаю. Но только давай не будем. Говорить о «возвращении». Назад идти некуда. Теперь я лучше. Да, органы разговаривают. Но это хорошо. Мне нравится общество. А идеально не работает ничто. Поначалу. Нельзя бросать проект. При любой неудаче. Надо стремиться. К постепенному улучшению. Дело в равновесии. Разве я не стал лучше? – По выражению лица Лолы я видел, что говорю не очень убедительно. – Проехали. Факт в том, что мне нужны органы. Чтобы жить. Я ничего не могу с этим сделать. У меня связаны руки.
– Но возможно, что…
– Плевать я хотел! Даже если бы я мог. Выжить. С какой-нибудь сраной системой жизнеобеспечения. Я не хочу! Знаешь, на что. Способно это тело? У меня есть джи-пи-эс! Как нам, по-твоему, быть? Вернуться к картам, что ли? – С усилием я взял себя в руки. – Ты предлагаешь. Чтобы я жил в пещере. Как неандерталец.
– Кому это – «нам»?
– Я не говорил «нам». – Но может быть, и сказал. – Органам и…
Я не закончил. «Стреляй», – подсказывали органы и твердили это уже давно, а мне становилось все труднее их игнорировать. Я перевел взгляд на Карла. Вот он, корень всего зла. И был им с первого дня. Пристрелить его, и все разрешится. Или нет. Возможно, смысл был в другом. Но органу, хотевшему стрелять, не было до этого дела. Он просто жаждал его размазать. Лола поймет. Не сразу. Со временем. Это был единственный путь: зачем Лоле сдался железный ящик с головой? Ее слова не имели значения. Никаких жизнеспособных длительных отношений не было. Всем будет лучше, если я застрелю Карла немедленно.
Лола пошла ко мне. Мое сердце екнуло: она предоставила отличную возможность открыть по Карлу огонь. Она остановилась в нескольких шагах от меня:
– Чарли… ты никогда не хотел быть пулеметом. Ведь правда?
– В нем нет ничего плохого. В пулемете.
Мои ноги приподнялись на копытах, изготовились. Событиям предстояло развиться вне зависимости от моего желания. Это было не в моей власти.
– Мы справимся. Мы как-нибудь…
– Посмотри на Карла! – заорал я. – У него-то руки есть! Если органы так опасны. То почему! Он носит! Свои руки?!
Карл взглянул на Лолу, затем вновь на меня:
– Ну, потому… – Тон у него был извиняющийся. Но лишь чуть-чуть. – Потому что если ты не избавишься от своих органов, мне придется забрать их у тебя самому.
Я упустил из виду одно. Карл атаковал «Лучшее будущее» и выжил. Против него выставили вооруженных охранников и серьезную технику, а он победил благодаря разумному планированию и тактике. Из этого я понял – или должен был понять, – что Карл не идиот.
Он на секунду отвернулся и тут же выбросил руку в моем направлении. Ко мне устремилось нечто черное и кубическое. Даже до того, как я понял, что это такое, мне стало ясно, что я серьезно ошибся в оценке ситуации. Быть сильнее Карла, быстрее и лучше вооруженным – все это не значило ничего, пока он мог застать меня врасплох, швыряя разные предметы. В модели моего поведения я не учел того факта, что в жизни ни с кем не дрался. В начальной школе я чуть не ударил девочку. Она опередила меня и сбила с ног. На этом мой опыт рукопашного боя заканчивался. Карла же учили подавлять противника. Это было его работой.
Куб оказался автомобильным аккумулятором. Я увернулся. Аккумулятор звякнул, отскочив от моего плеча. «Стоп, мне даже не было больно», – подумал я, после чего второй аккумулятор угодил мне в голову, и я вскрикнул, потому что там еще оставалась плоть. Я покачнулся. Из плеча исходили красные волны – не боль, но логическое негодование. Мой кольцевидный живот провернулся. Я активировал руку-пулемет. Но Карл уже оседлал меня, размахивая слоновьими ручищами. Его кулак превратился во всесокрушающий монолит и врезался мне в живот. Лола закричала. Я попятился и сел на капот автомобиля. Треснуло ветровое стекло. Но меня удивила слабость удара. Я готовился вобрать колоссальный объем кинетической энергии и безбожно переборщил. Сидя на капоте красной спортивной машины, я понял, что по сравнению с моими Карловы руки были не очень сильными. Ни в коей мере. Он состоял в основном из органики. Несмотря на экзоскелет, он не мог иметь вооружения моего уровня. Для этого пришлось бы стать целиком металлическим. Я не хотел подпустить его кулаки к лицу. Но он не был серьезной проблемой.
Контуры прогнулись в трех местах, вознося меня вверх. Я взмахнул рукой-клешней, целясь ему в голову. Карл не только отвел удар, но еще и успел удостоить меня отеческим взглядом. Он ударил меня другим кулаком под мышку, и красные волны захлестнули мой бок.
– Ты хочешь ее, – сказал я. – Разве нет.
Его монолитные кисти начали раскрываться, делясь на толстые пальцы. Одна сомкнулась на предплечье руки-пулемета. Вторая – на тоньшем бицепсе. Карл напрягся. Меня окатило красным. Я взвыл: «Останови, останови, он ломает меня».
– Она меня понимает, – произнес Карл.
Моя трехпалая клешня выстрелила и сомкнулась на руке Карла. Его глаза расширились. Я потянул. Металлические пальцы Карла скрипнули по титану, ослабляя хватку. Я почти не чувствовал руку-пулемет. Но она была на месте. Она работала. Я попытался отпрянуть, толкнув Карла клешней. Все, что я хотел, – навести на него руку-пулемет и закачать в его тело намного больше металла, чем там уже было.
Мои пятки уперлись в машину, на которой я недавно сидел. Я надавил, и металл заскрежетал по бетону, сминаясь о бортик позади меня. Я поднял руку-пулемет, и Карл отбил ее в сторону. Автомобиль за моей спиной трещал и лопался. Сопротивление вдруг ослабло, и я на миг потерял равновесие. Я не знал, что случилось, но между нами образовался зазор, и я вскинул орудие. Карл поднырнул под него и толкнул дуло вверх. Я продолжил отступать, пытаясь увеличить дистанцию, чтобы покончить с делом, и открыл причину, по которой автомобиль больше не упирался мне в спину: я полностью вытеснил его за бортик и теперь он, переворачиваясь, летел вниз. Я обнаружил это благодаря тому, что со мной происходило то же самое.
Ночное небо вращалось. Передо мной пронеслось что-то яркое и белое. В полете я крутился колесом и чувствовал, как неимоверная масса моего тела напитывается кинетической энергией. Сквозь дырчатую бетонную стену гаража я мельком заметил Карла. На следующем витке я был готов, и моя клешня выстрелила металлическим тросом. Тот захлестнулся вокруг экзоскелета Карла и сбил того с ног. Еще оборот. Поверх сияния маячил силуэт, в котором я наконец признал машину, вытолкнутую со стоянки. Она врезалась в источник света и разбила его на тысячу мерцающих осколков, так как светилась сетка матового стекла. Мир проносился мимо. Небо высилось. Карл падал вслед за мной. Я не увидел, но услышал, как далеко внизу автомобиль разбился о пол здания – неведомо какого. Затем он показался вновь в виде кратера из битого стекла и металла. Наглядный анонс скорых событий. Я попробовал развернуть тело так, чтобы в момент приземления его многотонная масса не пришлась на мою натуральную голову. Но оно не ответило. Я закричал от его предательства.
Мой кольцевидный живот провернулся. Ноги вытянулись. Копыта раскрылись и выдвинули пальцы. Я врезался в автомобиль, как бомба. «Тройки» съежились, смягчая удар. Выстрелили якорные шипы. Я ощутил, что левое копыто зацепилось за пол, а правое скользнуло. Оно ударилось в капот автомобиля и отшвырнуло его прочь. Я шатался. Я стоял. Капот вернулся и попытался в падении срезать мне голову. Рука-клешня отпустила Карла, и трос метнулся ко мне. Контуры неуверенно шагнули, затем – еще, и мы почти обрели равновесие, когда рядом врезался Карл, подобно метеориту. Нас отбросило ударной волной, и вдруг нарисовался человек с совершенно белым лицом и раскрытым от ужаса ртом; я приложил все усилия, чтобы не наступить на него. Живот крутанулся. Я попятился и вошел в высокую витрину. Посыпались стекла. Но я удержался на ногах. Я был жив. Мне хотелось расплакаться, я любил мое тело.
Клешня чмокнула: она втянулась в руку до конца. Я стоял в магазине. Это был огромный белый храм из воздуха и стекла. Пара десятков людей съежились за прилавками и витринами. Стены были увешаны белыми постерами, похожими на знамена и напоминавшими политические плакаты, а витрины казались склепами с заключенными в них миниатюрными телефонами, компьютерами и планшетами.
Осколки стекла осыпались с меня потоками. Никто не бежал. Никто не кричал. Мне это показалось странным, но я как-никак находился в магазине электроники. «Карл», – сказали органы – и вовремя. Я вгляделся в обломки. Может быть, его отбросило в сторону. Броня у него была приличная, а вот с амортизацией проблемы. Я отвел взор, но тут же глянул обратно, так как уловил движение: у Карла была шина – он уже замахивался, чтобы запустить ею в меня.
Я поднял руку-пулемет. На этот раз летящие предметы меня не отвлекут. Я сжал кулак и, когда ощутил вращение внутреннего барабана, подумал: «Шина упругая, от удара она спружинит». Она попала в руку-пулемет и отскочила мне в лицо. Голову отбросило назад. Я заглянул в сердце Вселенной. Тело запело, а мозг копошился во тьме, силясь припомнить, где искать рычаги управления. Гипсокартонный порошок висел в воздухе, как звездная пыль. Я сверил голову с линией горизонта. Люди в хип-хоперских футболках и брюках карго устроили давку в двустворчатых дверях, подчиняясь стадному алгоритму наподобие рыбного косяка. Ко мне летел какой-то мужик с руками-молотами и в серо-желтом экзоскелете. Он показался мне знакомым. Я его откуда-то знал. «Да это же Карл», – пронеслось в голове, а он ударил меня по ногам. Я пошатнулся, но не упал. «Тройки» оказались сильнее. Карл выполнил захват, сдавил мне горло, другую же руку сомкнул на трехпалой клешне и начал отводить ее назад. «Ишь ты», – произнес я. От локтя растекались красные болевые волны. Я не видел Карла, но всяко выстрелил клешней в надежде, что она сама найдет способ отвернуть ему голову. Вместо этого, мы с ней вырвали кусок пола и зашвырнули через весь магазин. Я замышлял другое, но это могло нагнать страху.
– Я забрал ее, – сказал Карл. Я чувствовал щекой его горячее дыхание. – Вернулся и забрал ее.
Моя рука взвизгнула. Заскрежетал металл. Я ощутил разделение. Часть меня упорхнула. Предплечье упало на пол, потянув за собой разорванные провода. Больно не было, но утрата стала худшим, что я когда-либо испытал.
Я повернулся вкруг оси. Я взмахнул рукой-пулеметом. Но Карла было не достать. Он намертво зажал мою шею. Его толстые неуклюжие пальцы защелкнулись на моем орудийном бицепсе. Я скорбел по руке. Я не хотел быть разорванным на куски. Я приказал моим органам: «Не знаю как, но, пожалуйста, убейте его хоть как-то».
Контуры рванулись вперед. Они крушили витрину за витриной. Мы набирали скорость, направляясь к стене. Перед столкновением живот провернулся.
Мы врезались в стену спиной. Гипсокартон разлетелся. Все окутала пыль. «Где он?» – подумал я, и органы ответили: «Не знаем»; мы сделали четыре шага назад и подняли руку-пулемет. Мы не видели Карла в зримом спектре, зато в электромагнитном он сиял, как звездное поле. Мы сжали кулак и дозволили орудию излить наш гнев.
Мы ждали. Вокруг все полнилось жарой и пылью. Пол был усеян осколками пластика, стекла и электроники. Пыль оседала. Неясный силуэт перед нами сгустился в тело. Рука-пулемет загудела, как будто предлагала вмешаться. Но мы медлили, желая удостовериться. Вой сирен приближался. Тело не шевелилось. Тепло убывало в инфракрасном диапазоне, подвижность – в микроволновом. Воздух становился прозрачнее. «Похоже, мы его сделали».
Позади нас возникло движение. Мы обернулись и увидели Лолу, которая с трудом пробиралась через торговый зал. Ее глаза нашли Карла. Он проявился в видимом спектре. Металлический каркас был погнут и разломан. Как и Карл под ним. Металл частично вошел в плоть. Я не хочу злорадствовать, но именно поэтому у гибридов нет будущего.
– О боже! Ты убил его. – Она прикрыла руками рот. Глаза наполнились слезами.
– Он пытался забрать наши органы. Он сломал нашу руку. – Мы показали ей. – Полюбуйся.
– Это неправильно. Господи, до чего же неправильно.
Снаружи взвизгнули шины. Захлопали дверцы.
– Нам нужно уходить.
Лола покачала головой, глядя на Карла. «Она хотела, чтобы он забрал наши органы», – подумали мы. Позорище – она была так мила. Она была добра к нам. Но теперь ею завладела дурная мысль, несовместимая с нашим существованием.
В нашей руке-пулемете что-то клацнуло. На какой-то ужасный миг мы решили, что она умерла. Затем мы вспомнили этот звук: так «Лучшее будущее» переводило оружие в онлайн. Мы заглянули себе в голову: там стоял и смотрел Джейсон.
До нас донесся короткий гудок. Двери главного входа распахнулись, явив следующие – неприглядного промышленного вида. Те с грохотом открылись, и мы узнали в них дверцы грузовика. Скат громыхнул по полу. Со ската сошла Кассандра Котри в сопровождении охранников в серой униформе, которые перебегали с флангов и освещали фонарями столбы блестящей пыли. За ними шли кошки.
– О небо! – произнесла Кассандра Котри. – Вжгляните.
Она смотрела на Карла без всяких эмоций. Если красота действительно в постоянстве, [31]31
Расхожая поэтическая тема – у Китса, или см., напр.: К. Бальмонт, «Есть красота в постоянстве страдания…»
[Закрыть]Кассандра Котри в этот момент была прекрасна, как никогда.
– Он хотел наши органы.
– Вы правильно поштупили, Чарли. Не шомневайтешь.
По скату, вращая оранжевой мигалкой, пятился вилочный погрузчик. Он развернулся и затарахтел по направлению к Карлу, выставив раздвоенный железный язык. За рулем сидел паренек с загорелой кожей и лопающимися мышцами.
– Теперь мы шможем подчиштить.
– Чарли нужна помощь, – подала голос Лола. – Протезы разрушают его.
– Помолчите, – предложила Кассандра Котри. – Вы вполне шебе головная боль, так что не надо еще и накручиваться. Чарли, нам пора. Идите в гружовик.
– Нет, – сказали мы.
– Нет, – повторила она. Она казалась разочарованной, но не удивленной. – Почему вы не пойдете в гружовик, Чарли?
– Вы хотели, чтобы я. Пассивно. Испытывал органы. Не контролируя процесс.
Она облизнула губы.
– Джейшон? – (Тот выступил и встал за ней с планшетом в руках.) – Вы говорили доктору Нейману, что мы будем ишпольжовать его в качештве пашшивной биологичешкой нашадки для экшпрешш-тештирования органов?
– У меня… как-то вырвалось.
– Вырвалошь, – отозвалась она. – Оно вырвалошь.
– Да. Извините. – Он зыркнул в мою сторону.
Она вздохнула:
– Чарли, не буду вам лгать. Да, мы шобиралишь жанятьша пашшивным тештированием. Но вштаньте на мешто компании. Вы актив. Нам не нужны активы, шпошобные чувштвовать. Нам не нужны активы, готовые влюблятьша и выкидывать людей из окон. Единштвенным шпошобом разрешить эту проблему являетша полный контроль надо вшем, что вы делаете. Я понимаю, что ваш это не вполне уштраивает. Но таково положение вещей. Теперь, когда вше улеглошь, когда мы наладили ушпешную шиштему проижводштва, решение можно перешмотреть. Мы можем попробовать дать вам какое-то время перемещатьша шамоштоятельно, в контролируемой шреде. Понимаете? У ваш ешть будущее. Хорошее будущее. Ешли вы пойдете в гружовик.
– Чарли, – вмешалась Лола, – послушай меня. Ты самый замечательный из всех, кого я знала. Но не из-за твоего тела. Ты больше его. Пожалуйста, вспомни, что ты никогда не хотел убивать людей. Никогда не хотел, чтобы тело тобой управляло.
Мы отвернулись. Никто нас не убедил. Кассандра Котри хотела посадить нас в клетку, а Лола хотела разобрать нас на части, а мы хотели сбежать в укромное место для небольшого ремонта. Но тут мы снова взглянули на Лолу и вспомнили, что и ее считали нашей частью. Не физической. Но важной в том смысле, что с ней мы становились другой личностью. «Нужна ли нам Лола?» – подумали мы. Мы испытали противоречивые желания, и ни одно не высказывалось от лица Чарли с основанием большим, нежели другое. Мы подумали дальше: «Может быть, нет никакого настоящего „я“?» Возможно, оно постоянно меняется. Ребенком я много чего боялся без всякого повода, а взрослым перестал – так кто же из них я? Они были раздельны, но достоверны. Я был бодрее после кофе; вздорным – когда уставал, а сочетание стресса, нехватки конечностей и лекарств наделяло меня способностью убивать людей. И все это, наверное, мало что говорило обо мне. Было бессмысленно рассуждать, кто я такой, так как я представлял собой сиюминутную комбинацию химических веществ. И я решил не доискиваться до своего истинного «я». Я предпочел быть тем, кем хочу. Мне нравилась та часть меня, которая любила Лолу. Я решил быть ею.
– О'кей, – сказал я.
Кассандра Котри замялась:
– Вы говорите «о'кей» в шмышле, что – да, о'кей, вы полежете в гружовик?
Я покачал головой. Лола придвинулась ко мне, и на лице ее написалось облегчение.
Кассандра Котри обернулась:
– Вше видели? Откаж подчинитьша. Он выходит иж-под контроля. – Она подала знак Джейсону. – Давайте.
Тот начал тыкать пальцем в планшет. Погрузчик затрюхал ко мне.
Лола задохнулась. Я мог схватить ее. Побежать. Я успел бы сделать шагов пять до того, как мое тело окаменеет. Потом наступит смерть мозга. Не лучший вариант. Я мог лягнуть и впечатать Кассандру Котри в стену. Уже заманчивее. Но результат не менялся: смерть. Джейсон стоял чуть дальше. Возможно, я сумел бы покрыть дистанцию и выбить у него из рук планшет. Временное решение, поскольку явно имелись другие способы меня выключить. Но так как все прочее сулило гибель, я выбрал это.