Текст книги "Секретные материалы: Хочу верить"

Автор книги: Макс Аллан Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

БОЛЬНИЦА БОГОМАТЕРИ СКОРБЯЩЕЙ
РИЧМОНД, ВИРДЖИНИЯ
12 ЯНВАРЯ

Дана Скалли, в лабораторном халате поверх зеленовато-голубого свитера и серых фланелевых брюк, шла по коридору к себе, когда увидела в дальнем конце коридора знакомую фигуру.

Малдер ждал ее, и этот его опустошенный вид она слишком хорошо знала. Руки он держал в карманах коричневого пальто, и лицо у него было потрясенное.

Она пробралась к нему сквозь толпу врачей, сестер, пациентов и монахинь, и они отошли к стенке, встали, глядя друг на друга, как умеют смотреть только чужие друг другу и влюбленные.

– Я знаю, – сказал он тоном застенчивого извинения, – ты предпочла бы, чтобы я остался в стороне.

Она взяла его за руку. Что-то смягчилось у него в лице, он закрыл глаза – Малдер, Малдер… Она видела, как он опустошен в любом смысле – физически, эмоционально, духовно.

– Все хорошо, Малдер, – прошептала она ему ласково. – Малдер, все хорошо.

Улыбка его была совершенно вымученной и очень слабой.

– Кажется, я немножко устал. И совершенно ничего не понимаю. Как оно могло все так обернуться?

Она кивнула, сложив губы в поцелуе сочувствия.

– И как быстро, – продолжал он. – Ты о Дакоте Уитни знаешь?

– Знаю, я слышала. – Она улыбалась ему тепло и ободряюще, хотя не представляла себе, чтобы это могло помочь. – Я пыталась позвонить…

– Я отключил телефон на время. – Он покачал головой. – Я почти уже взял его, Скалли. Подозреваемого, этого типа Янку.

– Мне рассказали. – Она стиснула ему руку. – Не заставляй себя пережить это снова.

– Как мы могли ее потерять?

Он уронил голову на грудь. Скалли знала, как тщательно прячет Малдер свои чувства за хладнокровным лицом, но отлично понимала, что сейчас он страдает, казнит себя за то, что считает своим огромным упущением.

– И Моника Бэннэн мертва. – Он вздохнул и снова повесил голову. – Я думал, что мы вот-вот победим, Скалли.

Каким-то странным вывертом ее мозг представил ей это «мы» как «Малдер и Уитни», а не «Малдер и Скалли», и ей тут же стало неловко от дурацкого укола неожиданной ревности.

– Я знаю, что ты так думал, Малдер, – сказала она и убрала руку.

И как только прервалось прикосновение, тут же вернулась суровая реальность жизни.

Малдер проглотил слюну, поднял руку со свернутыми бумагами. Скалли узнала ксерокопии фотографий с удостоверений подозреваемых.

– Мне нужно увидеть отца Джо, – сказал он. – Спросить его об этих людях.

Разочарование окатило ее волной.

– Ты все еще хочешь ему верить?

Он ничего не сказал, только посмотрел на нее, но по этому взгляду она поняла, что угадала. И подумать только, что это она втащила Малдера в это дело, а он упирался и отговаривался…

Она должна была сказать ему одну вещь, и сказала ее сухим и деловым тоном:

– Тебе следует знать, что у него обнаружена смертельная болезнь. У Джозефа Криссмена – рак костного мозга в последней стадии.

Малдер воспринял эту информацию, и глаза у него сузились. Потом на лице его появилась обычная бесстрастность, сказавшая Скалли, что его решимость не поколеблена.

– Все равно мне нужно с ним говорить, – сказал Малдер. – Я должен удостовериться.

Вряд ли Скалли могла отказать ему в этом последнем шаге, хотя ее мнение в этом вопросе нисколько не изменилось.

– Тебе нужно удостовериться, что он не просто мерзавец, но еще и лжец?

Он ответил ей ничего не говорящим взглядом.

– Ладно, – сказала она и протянула руку, указывая на ксерокопии. – Дай мне, я сама ему покажу.

– О’кей. Но я бы хотел пойти с тобой.

Она кивнула, повернулась и пошла – Малдер за нею.

В онкологическом отделении среди еще нескольких пациентов и молчаливо хлопочущих сестер отец Джо на госпитальной койке казался очень беззащитным и куда более старым – как будто припадок, который видела Скалли, отрезал сразу много лет от его жизни. Когда Скалли и Малдер подходили к нему, казалось, что он спит, по он открыл глаза, когда они встали рядом с ним.

– Отец Джо! – тихо позвала его Скалли.

Но он смотрел на Малдера, пристально, не отвлекаясь.

– Вы мне поверите, что я только что думал о вас?

Малдер согласно кивнул, будто наиболее естественно было бы данному пациенту такое сказать.

– У меня было видение, которое могло бы вас заинтересовать. – Он приподнялся на локте. – Мне привиделся человек. Он говорил на иностранном языке.

Малдер переглянулся со Скалли, которая ответила ему скептическим взглядом.

Потом она развернула свернутую ксерокопию и показала ее больному.

– Это не он?

Отец Джо всмотрелся в резкие черты Янки Дацишина, и глаза его вспыхнули:

– Да! Это он, тот человек…

Перестанет он когда-нибудь притворяться?

– Как вы узнали? – спросил святой отец.

– Мы думаем, – ответила она, – что этот человек похитил Монику Бэннэн, агента ФБР… а также Черил Каннингэм, вторую женщину, которую вы видели. Возможно, и еще многих. А помогал ему этотчеловек…

Она показала бывшему священнику фотографию владельца «Службы перевозки донорских органов», Франца Томчезина.

Эту фотографию отец Джо разглядывал долго, с таким напряжением прищуренных глаз, что Скалли могла бы и засмеяться, если бы все это не было так трагично.

Наконец бывший священник сказал:

– Простите, но я не знаю, кто это.

Хотя и уличив сейчас его в очевидном обмане, Скалли не испытывала чувства победы и понимала, насколько сейчас хуже Малдеру. Он посмотрел на нее, очевидно, ощутив ее нетерпение.

– Вы уверены? – спросил он священника. – Может, не в видениях он вам встречался – а где-нибудь в прошлом?

Больной мотнул головой.

– Я вполне уверен, что не знаю этого человека.

Малдер смотрел на отца Джо в упор, очевидно, жалея, что бывший поп не дал ему честного ответа.

Готовая положить конец этому спектаклю, Скалли сказала сухо и четко:

– А я вполне уверена, что знаете.

Отец Джо повернулся к Скалли в видимом удивлении.

– На самом деле, – продолжала она с неприятной улыбочкой, – вы его знали еще отроком. Алтарным отроком. Вспомнили?

Под взглядом Скалли глаза бывшего священника стали круглыми. Он опустил взгляд на ксерокс, который она перед ним держала.

– Нет, – выдохнул он. – Боже милостивый, нет!

Он выхватил ксерокопию из рук Скалли, уставился на нее, отвесив челюсть. Глаза у него наполнились слезами, он затрясся от эмоционального удара.

– Этого не может быть… я не верю… не верю…

– И никто не верит, – сказала ему Скалли.

Он посмотрел на нее сквозь слезы, но не было у нее ни сочувствия к нему, ни времени слушать его вранье, проклятое это вранье…

Отец Джо заговорил очень тихо, но его подрагивающий голос не прервался:

– Очевидно, онбыл моим каналом связи с этой девушкой… и мои видения должны были спастиее от него.

Скалли даже не пыталась скрыть презрение к бывшему попу, который теперь обратил взгляд к Малдеру:

– Вы должны мне поверить, сын мой. Это рука Божия. Рука Божия…

Пока Малдер искал слова, Скалли ответила первой:

– Позвольте задать вам вопрос, отец мой. Один последний и простой вопрос. Она еще жива? Девушка, которую вы видели, Моника Бэннэн – она жива еще?

Человек в кровати сделал глотательное движение. Кажется, он почувствовал расставленный капкан.

Давай, отец Джо,думала Скалли. Пятьдесят на пятьдесят… рискуй.

– Я ее ощущаю, – сказал бывший священник. – Да. Она еще жива.

Наконец-то в лице у Скалли появилось удовлетворение. Она смотрела на Малдера, будто хотела спросить: «Каких тебе еще доказательств?»

Малдер молча кивнул и так же молча вышел из отделения.

Через несколько секунд она попыталась догнать его в коридоре – он шел к выходу.

– Малдер!

Он оглянулся, но не остановился.

Она догнала, пошла рядом, потом спросила:

– Малдер? Ты куда сейчас?

Он остановился. Обернулся к ней, и в лице его и в голосе была мягкость, но в словах – стальная твердость.

– Может быть, он говорил о второй женщине, Скалли. Ты не хуже меня знаешь, что истинная экстрасенсорика здесь бывает неточна. И вторая похищенная может еще быть жива.

– Малдер…

– Все прочие опустили руки, но если она еще жива? Я ее найду.

Она кивнула. Она все понимала – от исчезновения его сестры до недавно вновь испытанного чувства собственной востребованности, и все, что между этими двумя моментами. Она понимала.

Он наклонил голову набок, глядя на нее испытующе, думая, быть может, не снисходительность ли это с ее стороны.

– Ты думаешь, что я не понимаю, – сказала она. – Но я понимаю все.

Теперь кивнул он. И он тоже понял, и понял, кажется, печаль, что была за ее словами.

– Это то, за что я тебя полюбила, – сказала она.

– И это то, – ответил он с некоторым затруднением, – что не дает нам сейчас быть вместе.

Она хотела броситься к нему, высказать свою любовь, любовь вопреки всему, сказать, что передумала – но было поздно.

Малдер уже отвернулся и уходил, оставив ее одну в забитом народом коридоре больницы.

Одну, и с неизмеримым ощущением утраты.

ТРЕЙЛЕРНЫЙ ПОСЕЛОК
СЕЛЬСКАЯ МЕСТНОСТЬ В ВИРДЖИНИИ
12 ЯНВАРЯ

Пластиковый занавес, отделяющий псарню от комнаты, где работали врачи, был сдвинут, и Черил Каннингэм, припавшей к круглому отверстию в деревянном ящике, было немножко видно, что они там делают.

Второй пленный, которого она раньше видела – то ли пациент этих врачей, то ли подопытный кролик, непонятно, – лежал на каталке, закрытый до шеи одеялом. Этому человеку, у которого резкие черты лица смягчались светлыми женскими глазами, было очень плохо – судя по серой коже и едва заметному дыханию.

А страшный похититель с прямыми волосами, которого она про себя назвала Распутиным, совершенно выйдя из себя, орал что-то на старого доктора в медицинском халате. Что его так разозлило, она никак знать не могла, как и не знала, что это за комната, где работают врачи – ей видны были только неясные очертания медицинских приборов и ярких ламп.

Вроде бы спор шел о больном на каталке. Распутин энергичными жестами показывал на него, и к злости примешивались другие эмоции, хотя не совсем понятно какие. Забота? Страх? Этот Распутин чего-то боится?

Высокий и тощий доктор, отбросив свои обычно доброжелательные манеры, тоже орал на Распутина изо всех сил, повышая накал спора. Двое ассистентов в белом мелькали на периферии – их внимание было полностью поглощено этой стычкой.

И тут-то Черил Каннингэм увидела то, что убедило ее: она либо сошла с ума, либо уже в Аду.

Распутин, не прекращая спора, сдернул с больного одеяло, показывая на голое тело, но это тело вообще не было телом мужчины!

Потом он набросил одеяло, укрыв пациента снова до шеи, и Черил подумала, не бредит ли она под действием наркотиков? Может ли такое быть, что под халатом – таким же, как на ней сейчас, – женское тело, соединенное с мужской головой?

Но конфликт разрешился так же быстро, как вспыхнул, и Распутин бросился прочь из комнаты, мимо двух ассистентов, через пластиковый занавес, скрывшись с глаз Черил. Потом она услышала, как старый доктор коротко и четко приказал что-то своим ассистентам, и они сразу пришли в движение.

И пошли к ней!

Черил отшатнулась, но двое в белом подошли к ящику, быстро его открыли и протянули к ней руки.

И выволокли наружу под ее душераздирающий вопль.

СЕЛЬСКАЯ МЕСТНОСТЬ В ВИРДЖИНИИ
12 ЯНВАРЯ

Будто во сне, тащился Фокс Малдер по снежному ландшафту, увязая на каждом шагу этого пути возвращения к… к чему? К месту преступления? Отец Джо приводил Малдера и сотрудников ФБР в эту ледяную пустыню дважды, и оба раза откапывали какие-то части тела.

Он что-то искал, хотя даже понятия не имел что. Но его тянуло к этому месту, где из ледяного пейзажа выгрызли ледяной блок и отвезли в лабораторию для извлечения отсеченных конечностей и расчлененных торсов. Осталась только яма в земле, обнесенная землемерными колышками и, конечно же, полицейской лентой.

Малдер остановился, как паломник у гробницы, как человек, потерявший веру и надеющийся здесь ее обрести. Руки в перчатках в кармане пальто, клубы пара от дыхания на холоде; он медленно повернулся на месте, озирая окрестности. И его глаза остановились на холме, господствующем над местностью.

Он не мог бы рационально объяснить, почему решил проверить эту вершинку, но когда долез до верха, убедился, что действительно отсюда видно все. Обернувшись в другую сторону, он заметил узкую дорогу. То ли это было наитие, то ли это была вроде бы единственная дорога в этом уголке виргинской глубинки, которой они с агентами ФБР не проезжали.

Но как бы там ни было, по рациональным соображениям или по другим причинам, но Малдер поехал по этой дороге на своем белом «таурусе». Это было не просто – дорогу с последнего снегопада не чистили, и он ехал по колеям, оставленным каким-то проехавшим ранее внедорожником покрупнее. Хотя солнце еще не зашло – по крайней мере, предположительно, ему полагалось быть за низкими облаками, – но видимость Малдеру перекрывал очередной снегопад. «Дворники» делали все, что могли, но они, как и сама машина, с возникшей нагрузкой не справлялись, так что Малдеру еще повезет, если он не застрянет тут в снежной пустыне.

Дорога пронеслась через рощу, через расчистку, и Малдер с облегчением выехал с нее на чищенное и ухоженное шоссе. Надо было выбрать – направо или налево, чутье ничего не подсказывало, и он наудачу свернул налево. Не имея никакого понятия, где он находится, Малдер ехал сквозь усиливающийся снегопад, пока не уперся в небольшой поселок.

«Таурус» сбавил ход, поехал по недавно расчищенной дороге через небольшой и будто призрачный городок. Низкие старые здания почти все были темны, и только случайные машины иногда проезжали туда или сюда по этой – очевидно, главной – улице. Малдер уже почти проехал насквозь эту деревушку размера «моргнул и не заметил», когда вдруг увидел на старом каркасном здании большую вывеску: «НАТТЕР. КОРМА И ТОВАРЫ ДЛЯ ЖИВОТНЫХ».

Наступали сумерки и, надо думать, время закрытия – видно было через стекло, как ходит внутри крупный мужчина в синей клетчатой рубашке, готовясь запирать.

Малдер все равно подъехал и бросился стучать в окно, пока не появился этот человек, похожий на сельского Дона Риклса с лысой круглой головой и прищуренными глазами. Он приоткрыл дверь:

– Закрыто!

Сказал не так зловеще, как Риклс, но и не так чтобы слишком дружелюбно.

– Вы извините за беспокойство…

Владелец лавки кормов, глядя через плечо Малдера на его припаркованный «таурус», сказал:

– Сынок, ты если хочешь в такую погоду ехать на этой вот машине, так лучше поторопись.

– Мне только минуту вашего времени.

– Ну, тогда заходи. Не будем холоду напускать.

Он шагнул назад, пропуская запоздавшего покупателя, и Малдер закрыл за собой дверь. За человеком в синей клетчатой рубахе и джинсах он прошел между штабелями товара к старомодному деревянному прилавку с весами для кормов и прочими эзотерическими приборами, прямо хоть сейчас готовых в передачу «конкурс старины».

Но дальше за грузным владельцем ему идти не пришлось, поскольку тот быстро залез за прилавок и исчез где-то в подсобных помещениях. Оттуда раздался его голос:

– Так чего тебе надо, сынок?

– Хотел бы узнать, нет ли у вас ветеринарного транквилизатора под названием ацепромазин…

– Есть, конечно. – Он вынырнул за прилавок с пачкой бумаг в руке. Прищуренное лицо стало недоверчивым: – Это если у тебя рецепт есть.

– Нет.

– Тогда извини.

Малдер полез в задний карман, и владелец, предположив, вероятно, что сейчас ему предложат взятку, оглядел покупателя с выражением, где смешались подозрительность и жадность – в потрясающе равных дозах, будто две уравновешенные чаши весов.

– Это ты брось, сынок…

– Мне его не нужно, – сказал Малдер. – Я хотел бы знать, не случалось ли вам продавать этот препарат вот этомучеловеку.

Он вытащил сложенную ксерокопию фотографии Янки Дацишина с водительских прав и протянул владельцу. Тот было протянул за ней руку, как вдруг зазвонил телефон.

– А, черт, – добродушно бросил он, идя взять трубку. – Я ж так никогда не уйду отсюда…

Малдер остался ждать возвращения хозяина. Слышно было, как он говорит по телефону, но Малдер не мог разобрать о чем, да и не старался. Он лениво отметил свет фар подъезжающей машины за окном: подъезжало что-то крупное, и Малдер выглянул посмотреть.

Это был старый пикап с навесным ножом. Водитель выключил двигатель и вылез из кабины, и это был тот самый подозреваемый, что сбежал от него на стройке.

Янка Дацишин собственной персоной.

Когда владелец магазина кормов и товаров для животных Том Гиббонс вышел из своего офиса, то молодого приезжего не было, а ждал его другой покупатель, виденный уже раньше – здоровенный такой мужик с прямыми темными волосами и мордой не более дружелюбной, чем у питбуля.

– А этот куда девался? – спросил Гиббонс у последнего покупателя.

– Который?

– Ну, человек, который тут вот сейчас был!

Но незнакомца нигде не было видно.

Янка Дацишин, которому было решительно наплевать, только пожал плечами и стал называть нужные ему предметы.

Через некоторое время, вытащив из магазина несколько мешков и закинув их в грузовик, русский снова сел в кабину и уехал в снежные сумерки, уже переходящие в ночь. Он не заметил, что белый «форд», стоявший перед магазином, когда он подъехал, исчез.

А когда снегоочиститель поехал от магазина прочь, Малдер на «таурусе» выехал из переулка и поехал следом, сохраняя дистанцию.

На этот раз гаду не уйти.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

БОЛЬНИЦА БОГОМАТЕРИ СКОРБЯЩЕЙ РИЧМОНД, ВИРДЖИНИЯ 12 ЯНВАРЯ

Погруженная в глубокую почти до физической боли тоску, Дана Скалли шла по коридору в каком-то подобии транса. На пересечении коридоров перед ней прошел отец Ибарра, кивнул ей одобрительно на ходу, но ничего не сказал и скрылся. Вроде бы проплыли мимо две монахини, улыбнулись и кивнули, но это было так, будто реальность сменилась сном.

Но она резко к этой реальности вернулась, когда посмотрела в конец коридора, на открытую дверь палаты Кристиана Фирона, где стоял у кровати мальчика отец Джо, в больничном халате и босой, наклонившись над ребенком.

Скалли дала с места полный газ, и эта тревожная картина стала яснее, и это не был сон, а кошмар наяву: бывший поп возле кровати ребенка, смотрит на него, и рука поднята будто в благословении, но наверняка не благословение, а что-то иное, жутко даже думать…

Полная убийственного гнева ворвалась Скалли в палату.

– Прочь от него! Прочь немедленно!

Но приглядевшись, она с облегчением увидела, что просто отец Джо гладит мальчика по лбу, и несчастный ребенок с бритой перевязанной головой ему улыбается. И все равно Скалли схватила священника и дернула прочь.

– Убирайтесь! Убирайтесь отсюда!

Отец Джо повернулся к ней – и ей показалось, что теперь онв трансе или притворяется.

– Я только… – начал он.

– Ты сволочь! – прошипела она злобно, верхняя губа подтянулась вверх, открывая зубы. – Ты гад и псих!

Бывший священник качал головой, и выражение лица у него было как у жертвы, не у хищника.

– Нет, нет. Вы не поняли. Я только…

– Нет! – отрезала она. – Ничего не желаю слышать!

Чего она желала – так это вытащить его за шиворот из палаты и излупить до бесчувствия, но в коридоре уже собиралась толпа – сестры, монахини, пациенты, – и этот вариант отпал.

Мальчик на кровати слабо улыбнулся – был он похож на птенчика, выпавшего из гнезда.

– Все хорошо, доктор Скалли. Он ничего плохого не сделал, он хороший. Грустный, но хороший.

Ангельский голос мальчика проколол пузырь ее напряжения, но все равно еще ярость вскипала внутри, а отец Джо просто стоял как статуя, оглушенный вспышкой Скалли. Потом он медленно сказал:

– Этот мальчик – ваш пациент…

Вопрос? Утверждение?Скалли уставилась на него, и заинтересованность на миг смирила гнев.

– Кто вам это сказал? – спросила она в упор.

– Никто, – ответил он, едва заметно пожав плечами.

– Тогда какого черта вы делаете в этой палате?

– Я здесь уже был…

Она обернулась к мальчику:

– Этот человек приходил к тебе раньше, Кристиан?

– Нет, доктор Скалли.

Она резко развернулась к отцу Джо.

– Вы никогдаздесь не были. Так что не надо…

– Я здесь раньше был.

– Что?

Простота и уверенность его интонаций могли бы почти убедить ее в его искренности, но она слишком разъярилась, чтобы видеть в нем кого-либо, кроме шарлатана и растлителя малолетних.

– Здесь, в этой палате. – Он говорил странным голосом, не моргая, будто все это только сейчас было у него перед глазами. – Вы и этот мальчик. Все это случилось. Это все случилось до того…

У Скалли голова пошла кругом, она не могла найти слов. О чем он, черт побери, подумала она, но ни одним словом не спросила его. Она стояла и смотрела прямо перед собой, пока не вошли двое охранников больницы и не встали сзади, как подкрепление – как оно, собственно, и было.

Она на них глянула, и они оба двинулись к священнику. Скалли знала, что надо бы остаться и поговорить с Кристианом, но сейчас она была слишком потрясена для этого.

Она была уже на полпути к двери, когда отец Джо, между двумя охранниками, держащими его за руки, сказал:

– Вы сдались, да? Вы опустили руки.

Она обернулась, застыла. Перед ней были только глаза отца Джо, горящие напором, религиозным жаром, который потряс ее до самой глубины души.

– Вы не имеете праваопускать руки! – сказал он ей сурово.

Скалли, совершенно сбитая с толку, не в силах собраться с мыслями, резко развернулась и вынеслась из дверей, будто запущенная в полет словами бывшего попа.