Текст книги "Трудно быть сержантом"

Автор книги: Мак Химэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА XXIII

Я пытался расшевелить Бена: то вышагивал, как на шараде, то брыкался– в общем, дурачился. Но он даже не взглянул на меня. Тогда я принялся его утешать:

– Представляешь, Бен, явимся мы с тобой живые и здоровые – всем на удивление, вот радости-то будет, а! Сержант Кинг, наверное, глазам своим не доверит! – И я, не жалея красок, расписал предстоящую встречу с сержантом.

Когда мы появились на пороге, сержант Кинг сидел, положив ноги на стол, и рассматривал какой-то журнал. Я шагнул вперед и оказал:

– Держу пари, вы, не надеялись увидеть Бена Уайтледжа и Уилла Стокдейла в живых, а мы здесь, сержант!

Кинг, видно, подумал, что кто-то шутит над ним. Он даже, но переменил позы и продолжал рассматривать журнал, а когда, наконец, он взглянул в нашу сторону, журнал выпал у него из рук, сам он весь подался вперед, вытаращил глаза и залепетал:

– Боже мой, боже мой…

– Ну, разве я не говорил тебе, что сержант удивится? – сказал я Бону, а он шагнул вперед и браво отрапортовал:

– Разрешите доложить, рядовые Уилл Стокдейл и Бен Уайтледж прибыли! Непредвиденная задержка, сэр! – Казалось, Бен уже снова воспрянул духом – так непринужденно он отдал рапорт.

Но сержант Кинг не сказал в ответ ни слова; он уставился на нас как баран на новые ворота и сидел все в той же позе, положив ноги на стол и наклонившись вперед, будто прирос к стулу в этом неудобном положении. Он молчал очень долго, а потом, наконец, открыл рот и зло спросил:

– Почему вы не разбились?

Вот уж нашел что сказать!

– Мы сели в поезд, чтобы вернуться, но у нас вышли деньги, пришлось зарабатывать на билет. Поэтому мы и задержались, – ответил я.

– Живы и вернулись, живы и вернулись, – повторял сержант.

– Я уже докладывал вам об этом! Сержант Кинг, все глазел на нас как-то странно и бормотал:

– Подумать только, они живы. А ведь я ездил к месту аварии и опознал их останки.

– Ошиблись, значит, – несмело сказал я. – Мыто живы, это – факт.

– Но ведь на месте катастрофы нашли ваши личные знаки и кое-что из обмундирования, хотя вся хвостовая часть самолета сгорела. Какие тут могли быть сомнения? Мне велели написать рапорт, ну я и…

– Нам все ясно, мы ведь слышали, как зачитывали приказ.

Тут сержант Кинг как соскочит на пол па как заорет дурным голосом:

– Приказ, приказ!..

– Некрасиво вы себя ведете, сержант, – сказал я.

– Мы с Беном вернулись живыми и невредимыми, а вы…

Но он не слушал и некоторое время только дико озирался по сторонам. Потом сержант принялся бегать из угла в угол; побегал побегал, остановился, прошелся спокойнее, даже лица у него вроде посветлело, и вдруг с криком: "Лейтенант, лейтенант!" он кинулся из комнаты и захлопнул дверь прямо у нас пе-ред носом.

Мой приятель заволновался, а я сказал ему:

– Не обращай внимания, Бен, ты же знаешь, что он со странностями.

В соседней комнате послышались голоса, началась суматоха. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился лейтенант. Он поглазел на нас с минуту и заорал:

– Не сходить с места, не сходить с места! – И так хлопнул дверью, что Бен подпрыгнул. Потом лейтенант снова заглянул в комнату и пригрозил:

– Если двинетесь с места– пристрелю! У Бена душа ушла в пятки от страха, и я стал его успокаивать, говоря, что они, мол, немного ошарашены, что до них еще дойдет… какая это радость встретить невредимыми людей, которых уже похоронили.

– Эх, и достанется же нам, – твердил? Бен. – Попади мы с самого начала в пехоту, не было бы всей этой кутерьмы, а теперь и, подумать страшно, что с нами сделают.

– Не робей, Бен, держи хвост пистолетом, – говорю я ему, – они просто не в духе сейчас, а вот потом, когда они свыкнутся с нашим возвращением, я еще поговорю о медалях,

Тут дверь распахнулась, ввалился лейтенант с сержантом и стал поносить нас последними словами, будто с цепи сорвался. Потом спросил, где мы были и чем занимались. Ну, я выложил все начистоту, а он выслушал и напустился на Кинга, потребовал, чтобы тот тоже ему все рассказал по порядку. А сержант свое: нашел, дескать, личные знаки, кое-что из обмундирования, а поскольку хвост самолета сгорел, то он, Кинг, решил, что мы погибли. Вдруг лейтенант как закричит на него:

– Сержант Кинг, вы можете говорить мне что угодно, но, если вы еще раз попытаетесь объяснить, как вы опознали их останки, это будут ваши последние слова! А теперь бегите к генералу и без всяких ваших идиотских выдумок попросите его не упоминать больше об Уайтледже и Стокдейле. Пусть он исключит из приказа их имена. Ведь там же мэр и даже репортеры. Стоит только писакам пронюхать, что генерал награждал посмертно двух солдат, которые в это время сидели неподалеку без единой царапинки, они же из него посмешище сделают! Торопитесь же, черт возьми, что вы стоите как пень! Сержант Кинг вылетел из канцелярии как ошпаренный, а лейтенант снова принялся распекать нас. Но он уже, израсходовал на нас весь свой запас ругательств и, кажется, не мог придумать ничего нового. В конце концов он сказал нам:

– Пройдите в комнату рядом и не смейте выходить оттуда! А если кто-нибудь войдет, говорите, что вы Джон Джонс и Джек Смит, ясно?

– Один вопрос, – оказал я. – А как же быть с медалями?

– Идите туда, куда я вам сказал! – заорал лейтенант. Ну, мы с Беном вошли в другую комнату, и лейтенант с силой захлопнул за нами дверь. Ждать пришлось недолго. Через некоторое время в коридоре послышались голоса, и узнал капитала.

– Мне что-то не верится, – говорил он. Лейтенант распахнул дверь и показал на нас пальцем. Капитан стал внимательно нас разглядывать.

– Вы убеждены в этом? – спросил он еще раз лейтенанта.

– Так точно, – ответил тот.

– Как ваши фамилии? – спросил капитан…

– Я– Джон Джонс, а это– Джек Смит, сэр, – доложил я. Капитан сурово посмотрел на лейтенанта и сказал:

– Послушайте, Джим, не водите меня за нос, вам это даром не пройдет. Вы заходите слишком далеко – глумитесь над мертвыми.

– Над мертвыми? Вот они сидят перед вами, такие же мертвые, как и вы. Этот идиот назвал чужие фамилии по моему приказу. Это они, я не сомневаюсь, сержант Кинг опознал их.

– Да, но ведь их останки опознал тот же Кинг, – сказал капитан.

– Это они, – повторил лейтенант. – Я помню этого дефективного верзилу. Сейчас главное – скрыть их от посторонних глаз, пока мы не решим, что делать. Ведь если генерал вручит награды их родителям…

– Хорошо, пошли, давайте займемся этим. Капитан вышел из комнаты, а лейтенант

прикрыл было дверь, но вдруг обернулся и зарычал:

– Вздумаете убежать– расстрел! Он снова хлопнул дверью, и Бен стал белый как мел.

– Не волнуйся, – сказал я, – все станет на свое место, как только они успокоятся. Может быть, нам даже удастся повидать самого генерала, и я тогда переговорю с ним.

– Лучше бы я остался в самолете, пусть я даже разбился бы, – простонал Бен и жалобно заморгал глазами, а потом закрыл лицо руками, готовый вот-вот заплакать.

А в соседней комнате был переполох. Мы слышали, как там ругались, бегали взад-вперед, хлопали дверьми, и Бен всякий раз подскакивал от испуга. Мне стало скучно, и я от нечего делать начал прислушиваться к тому, о чем говорили в соседней комнате. Мне удалось разобрать часть разговора сержанта Кинга с лейтенантом. Сержант сказал:

– Я доложил обо всем генералу, проинформировал его относительно сложившейся обстановки и попросил, учитывая столь необычайные условия, воздержаться от награждения посмертно тех, кого мы считали погибшими, так как вопреки всем донесениям…

– К черту! – заорал лейтенант. – Отвечайте на вопрос! Вручил он эти награды или нет?

– Да, сэр, только что вручил.

– Боже, – застонал капитан, – боже милостивый, как же он ко всему этому отнесся?

– Генерал сказал, что он сейчас будет здесь. Еще он приказал никуда этих солдатне выпускать и никому не говорить о случившемся.

– И все?

– Никак нет, сэр. Генерал сказал, что, если поползут слухи о том, как он награждал посмертно двух стрелков, якобы отдавших жизнь за родину, в то время как они сидели целехоньки в канцелярии, он отдаст под суд любого из этой эскадрильи, кто попадется ему

под руку.

– А он шутить не любит, – подтвердил лейтенант, – он нас всех живьем съест. Генерал ничего больше не говорил?

– Он сказал: "И да поможет ему бог!" Это про вас, сэр!

– То же самое относится и к вам, сержант, – предупредил Кинга лейтенант. – Если у вас есть оправдание, советую немедленно пораскинуть мозгами, как сделать его более убедительным.

Они еще немного пошумели, а я уселся в кресло капитана и закурил. Вскоре я услышал, как подъехала машина, и подошел к окну. Вижу, из машины вылез генерал и, отдуваясь, быстро прошел в канцелярию. Хлопнула дверь, и я услышал, как в соседней комнате генерал спросил:

– Что, значит, не погибли?

– Разрешите доложить, сэр, произошла небольшая ошибка…

– Небольшая ошибка! – заорал генерал. – Двое рядовых подложили мне такую свинью, что стоит – им теперь открыть рот или просто показаться на людях, и я стану посмешищем для всех военно-воздушных сил!.. И это вы называете небольшой ошибкой? Где они? Подумать только-в руках двух сопляков вся моя карьера! Они же выставили меня дураком, каких свет не видывал! Да где же они?

– В соседней комнате, сэр, мы их там спрятали.

И вот на пороге нашей комнаты показался генерал. Он мельком взглянул на нас и тщательно прикрыл дверь. Потом началась сказка про белого бычка: сначала докладывал сержант Книг, затем об этом же лейтенант и, наконец, капитан. А когда они кончили, генерал сказал:

– Сержант, постарайтесь соединить меня с генералом Поллардом. В свое время я оказал ему – немало услуг, может быть, и он теперь меня выручит; видит бог, второй раз я на удочку не попадусь. Да и сейчас все еще может обойтись благополучно, если правильно повести дело, по крайней мере… а к чему это я вам, собственно, рассказываю? – спохватился вдруг генерал. – Так вот что, соедините меня с генералом Поллардом, я поговорю с ним, и, если эти парни не возражают, мы устроим все, как надо. Скорее, скорее, главное в этом деле– быстрота.

Офицеры немного посовещались с генералом, а потом он пошел, к телефону в другой конец дома, и оттуда его не было слышно. Скоро генерал вернулся. Он заметно повеселел.

– Ну, как, мальчики, произошла небольшая ошибка, хе-хе?

Мы молчали. Тогда он повторил то же самое и снова захихикал, а лотом сам же и ответил:

– Так точно, сэр, произошла, но ее можно исправить, если пойти друг другу навстречу,

Вы должны помочь мне, а я вам.

– Так точно, сэр, – выпалил Бен.

– Я рад, что и вы того же мнения, – улыбнулся генерал. – В противном случае могли возникнуть неприятности– военный трибунал, тюрьма, а вам это вряд ли понравится, поэтому мы должны действовать сообща. Я вас в беде не оставлю, но и вы должны мне помочь…

– Ну конечно, как хорошо, что вы так думаете, – сказал я, – а то все остальные спорили и ругались, а толку-то от этого никакого!

– Не надо обижаться, ребята, ваши офицеры очень удивились и обрадовались, когда вы вернулись целыми невредимыми, а вы их не так поняли.

– Еще бы, сэр, им не обрадоваться! То же самое я говорил Бену. Они, мол, успокоятся,

и все встанет на свое место!

– Отлично, – сказал генерал. – Ты правильно объяснил это Бену, а теперь мы попробуем все уладить. Накиньте вот эти плащи на голову – и за мной к машине. Я открою багажник, вы по моей команде «Вперед» бегите и прыгайте прямо туда. Это на… всякий случай, как предосторожность. А когда мы приедем к генералу Полларду, я вас выпущу, ясно?

– Так точно, сэр, – ответил Бен, – мы сделаем все, как вы прикажете.

Я тоже был готов всё сделать для генерала, ведь он оказался парнем своим в доску; я, правда, сначала подумал, что в багажнике будет жарко, но Бен не колебался, и я не стал возражать. Потом сержант Кинг вышел посмотреть, нет ли кого-нибудь поблизости. Он скоро вернулся и сказал, что никого не видно. Тогда генерал сам высунул голову в окно, осмотрелся и сказал:

– О'кей, бегите, ребята! – С этими словами он легонько подтолкнул Бена. Бен добежал до машины и шмыгнул в багажник, но я задержался на минуту, чтобы переговорить с генералом.

– Беги же, – сказал генерал, – чего ты ждешь?

– Я бы хотел сказать вам… Знаете, мой приятель Бен так любит медали, ордена…

– Послушай, – ответил генерал, – мы можем поговорить об этом и позже, а сейчас беги, пока никто не смотрит!

– Мне, понимаете, не хотелось заводить этот разговор при Бене, он может обидеться, а вы, пожалуй, дайте ему медаль, он так обрадуется.

– Боже, – застонал генерал, – мне пакостили и раньше, но такой свиньи еще никто не подкладывал! Да полезай, полезай быстро!

– Но, если разобраться, все офицеры нашего экипажа получили медали за то, что вытаскивали друг друга из самолета, так мы с ним…

– Хорошо, – сдался генерал, – дам, дам медаль, сам об этом позабочусь. Еще клясться прикажешь, что ли? Ну, полезай, ради бога!

Вот тогда я побежал и нырнул в багажник. Захлопнулась крышка, и стало совсем темно, а когда машина тронулась, домкрат и еще какие-то инструменты стали подпрыгивать, больно ударяя по ногам. В общем, нельзя было сказать, что ехали мы с удобствами, но я тогда думал только о том, как Бен удивится, когда получит медаль. Это меня так занимало, что я ничего не имел против такой поездки и даже радовался, что Бен не мог увидеть меня в темноте, ведь у меня все было на лице написано.

ГЛАВА XXIV

В конце концов, я устроился в багажнике довольно сносно и даже заснул, положив голову на запасную шину. Проспал я, наверное, довольно долго, потому что, когда машина остановилась и кто-то поднял крышку багажника, мы увидели группу людей, стоявших вокруг с фонариками в руках. Нас привезли куда-то в лес. Это я сразу понял: здесь был совсем другой воздух, стрекотали кузнечики и квакали лягушки. Около машины стоял генерал, тоже с фонариком.

– Вылезайте, ребята, приехали, – оказал он.

Я выбрался из багажника и крикнул:

– Выходи. Бен, посмотри, куда мы с тобой попали!

Бен встрепенулся, высунул голову, но, наверное, люди, с фонариками испугали его, он сразу же изменился в лице и заморгал глазами.

– Да не бойся, Бен. Вылезай, – подбодрил я его. – Генерал обещает все уладить. Бен вылез и стал озираться по сторонам, разминая затекшие члены. Тут и я почувствовал, что весь одеревенел.

Сколько я ни вглядывался в темноту, я не мог понять, куда нас привезли и что это за место. Неподалеку, у ветхого домика с покосившейся крышей" стояла машина с включенными фарами. Домик имел совсем заброшенный вид, и вряд ли кто – нибудь жил в нем. Постепенно я разглядел и людей с фонариками, которые ходили вокруг: кроме нашего генерала, тут были капитан, лейтенант, сержант Кинг, какой-то парень с бумагами под мышкой и, наконец, пожилой незнакомый генерал. Офицеры тихо переговаривались, и было слышно, как похрустывают у них под ногами сучки и сухая хвоя. Я внимательно посмотрел на незнакомого генерала, а наш генерал проговорил:

– Это, ребята, и есть генерал Поллард. Я рассказал ему, какая тут вышла ошибка, и он согласился нас выручить. А сейчас идите за мной в дом, подпишем кое-какие бумаги, и тогда будет полный порядок. – Потом он взглянул на генерала Полларда и заметил:

– Нам бы найти для них подходящее местечко.

– Не беспокойся, – ответил генерал, – я думаю их послать в Форт-Дженнингс, штат Джорджия. Полковник Макги охотно это устроит.

Генералы всё о чем-то совещались, а парень, который раньше стоял с бумагами под мышкой, теперь бойко печатал на машинке. Мне очень хотелось отвести нашего генерала в сторонку, чтобы нас не услышал Бен, и напомнить ему о медалях, но он все время подходил к машинке, отбирал бумаги, которые мы должны были подписать, и попутно объяснял:

– Вот это – письма вашим родителем. В них говорится, что вы живы – здоровы и выполняете секретное задание. Они, конечно должны хранить это сообщение, как военную тайну; а в этой бумаге написано, что вы никогда не были под моим командованием, никогда, не попадали ни на базу, ни в авиационную катастрофу; в этой – ваши новые личные номера. И, наконец, вот здесь, – генерал показал на последнюю бумагу, – вы даете клятву молчать о случившемся, поскольку все, что произошло, – военная тайна особой важности. Если проболтаетесь, вас будет судить военный трибунал, ясно?

– Так точно, сэр, – ответил Бен и подписался, а я последовал его примеру.

– Вопросы есть?

– Так точно, сэр, – сказал я. – А как же насчет… – тут я осекся, потому что Бен был рядом.

Казалось, бумагам не будет конца; мы подписывали то одну, то другую. Я серьезно опасался, что мне так и не удастся улучить момент для разговора с генералом. И вот, когда он дал последний лист, я подписал его первым отошел в сторонку к дереву и, когда генерал проходил мимо, опросил:

– А как же быть с медалями генерал? Ведь я уже докладывал, что Бен без ума от медалей, он, наверное, очень расстроен сейчас. Генерал повернулся, посмотрел на меня удивленно, но тут же спохватился:

– Да-да, припоминаю. О'кей, я могу выполнить свое обещание, это теперь ничего не меняет. Подожди, я сейчас вернусь. – И он пошел ктому самому парню с бумагами, шепнул ему что-то на ухо, а потом вернулся ко мне и сказал:

– Сейчас он перепечатает приказ с небольшими изменениями: выпустит слово «погибший» и переделает еще кое-что. А медали у меня в кармане. Я дам их тебе потихоньку, одну оставь себе, а другую отдай приятелю. Но помни: никому ни слова, мало ли как это могут истолковать. – Тут генерал начал рыться в карманах и, найдя, что требовалось, добавил:

– Да, парень, с тобой трудно иметь дело: торгуешься ты здорово, а впрочем, так и надо, я и сам люблю доводить дело до конца. – И тут он хотел сунуть мне эти самые медали, но я отдернул руку.

– Разрешите доложить, сэр. А почему бы вам самому не отдать Бену медаль, как положено? Как бы он обрадовался?

– Что значит "как положено"?

– Ну, помните, вы давали медали лейтенанту Бриджесу и другим? Вы, сэр, тогда стояли смирно и долго говорили им разные душевные слова.

– Так ты хочешь, чтобы я вручил медали? Прямо здесь, в лесу?

– Да, хорошо бы. Ведь Бен всегда говорил,

что ему хотелось бы получить медаль по всем правилам.

И тут до генерала, видно, дошло, к чему это я клоню. Он вдруг заволновался, прямо-таки задрожал мелкой дрожью… Потом, совладав с собой, проговорил:

– Двадцать девять лет тому назад я бы послал тебя ко всем чертям. Если бы не эти двадцать девять лет службы и не карьера, я бы… Ну, ничего, пустяки. О'кей, я согласен, тащи сюда Бена, и мы сделаем все, что надо, тут, под деревом.

– Идет, – сказал я. – И еще одна последняя просьба: нельзя ли повернуть машину так, чтобы она освещала место под деревом, а все стояли бы рядом руки по швам, ну, знаете… как на параде?

Генералу, наверное, эта идея не очень понравилась. Он даже весь задергался. Сначала он уставился на меня, а потом, покусывая губы, закатил глаза к небу, видимо, вспоминая, не забыл ли чего, и, наконец ответил:

– Хорошо, пусть будет так, черт восьми! Тут генерал подошел к парню, который все еще печатал на машинке и сказал:

– Капрал, когда кончите печатать, пройдете и станете сюда! – И генерал указал пальцем на дерево. – Сержант Кинг, разверните одну из машин так, чтобы фары осветили место под деревом, и сами становитесь там же.

– Что, сэр? Тогда генерал подергался еще немного, взглянул на Кинга и тихо сказал:

– Выполняйте приказание. Что вы стоите как идиот? Если бы не вы, вся эта история… – Тут он остановился, на секунду задумался и крикнул: – Капитан и вы, лейтенант, идите сюда!

Когда они подошли, генерал глубоко вздохнул и сказал:

– Становитесь здесь!

– Что, сэр? Тут генерал сделал свирепое лицо я ответил:

– Послушайте, будьте добры не задавать мне вопросов, проходите сюда и выполняйте приказание. Вы, капрал, тоже идите сюда и если можно, воздержитесь от идиотского вопроса "Что, сэр?".

Все собрались в указанном месте и стояли руки по швам и впрямь, как на параде, а генерал все дергался от волнения. Наконец он повернулся ко мне и заметил:

– Теперь только оркестра не хватает. Понимаешь, просто выскочило из головы захватить с собой оркестр. Надеюсь, вы с Беном не рассердитесь?

– Ну что вы, те беспокойтесь, можно и оркестра.

– Слава богу, – обрадовался генерал. – Надеюсь, и Бен не придерется не этому. – Он так разволновался, что все время хватал ртом воздух.

– Так вот, – добавил генерал, – хватит меня разглядывать, беги за Беном, об остальном я сам позабочусь, если только тебе еще что-нибудь не взбрело в голову.

– Да как вам сказать… А что, если и генерала Полларда здесь поставить, а? Два генерала как-то солиднее, – ответил я, и это, наверное, больно задело генерала: ему стало обидно, что он сам до этого не додумался. Генерал напыжился, хотел что-то сказать в свое оправдание, но только пробормотал: "Черт возьми!" – и согласился все устроить по-моему. Он попросил меня отойти в сторону и позвать Бена, а остальное он взялся устроить сам.

Пришлось этом ограничиться, хотя, признаться, меня осенила новая идея: вот если бы генерал приказал всем петь какой-нибудь марш, тогда Бену было бы куда легче идти за медалью. Но эту идею я оставил зачем, думаю, огорчать человека, раз ему и так обидно, что его заткнули за пояс.

Подошел я к Бену, а он никак не может понять, в чем дело, и меня это здорово позабавило. Тут мы услышали, как генерал прорабатывает сержанта Кинга:

– Если вы еще раз спросите меня: «Что» сэр?", я из вас… И, будьте добры, не смотрите на меня с таким идиотским выражением. Как только кончится эта проклятая комедия, извольте пройти со мной, вам тоже придется подписать кое-какие бумаги. Вы слышите, сержант? Впрочем, с сегодняшнего дня не сержант, а рядовой Кинг.

Услышав это, Бен сильно заволновался и спросил;

– Что там происходит, что случилось?

– Наберись терпения, генерал готовит для тебя сюрприз.

– Почему все собрались у дерева, может быть, и нам пойти туда?

– Рано еще, генерал сам тебя вызовет.

А задержка была из-за генерала Полларда… он никак не соглашался встать вместе со всеми. Наш генерал просил его:

– Вернон, пожалуйста, не в службу, а в дружбу… А тот отвечал:

– Черт возьми, Джек, я готов все сделать для тебя, но неужели ты хочешь, чтобы здесь, в лесу, я вытягивался перед двумя рядовыми?

А наш генерал снова, да так жалобно:

– Послушай, Вернон, я тебя понимаю, но если ты не откажешь мне и в этой просьбе, клянусь богом, я пойду для тебя на все. Что же мне делать, этот парень из меня веревки вьет.

Они поговорили еще немного, и, наконец генерал Поллард согласился. Тогда наш генерал радостно крикнул нам:

– Всё в порядке. Идите получайте!

Тут Бен совсем растерялся. А я ему говорю:

– Иди, Бен, не робей. Ты только подойди к генералу, и он вручит тебе медаль.

– Мне не верится, я… Тут генерал как рявкнет:

– Да подходи же, черт тебя дери, получай свою медаль!

И видели бы вы, как встрепенулся Бен! Лицо его засветилось от счастья, в глазах появился блеск, он выпятил грудь и, чеканя шаг, направился к генералу. Мы промаршировали мимо машины, и я защелкал языком, подражая барабанному бою: трата-та, трата-та, чтобы ему было легче держать ногу, и он, вышагивая, как на параде, подошел к генералу и браво отсалютовал, а генерал подергался немного и взял под козырек. Все стояли по стойке «смирно». И, надо сказать, это было потрясающее зрелище! Вот капрал осветил фонариком лист в руках генерала, и тот прочитал, как мы вытаскивали друг друга из горящего самолета, как прославили военно-воздушные силы и т. д. Кончив читать, генерал собственноручно приколол нам на грудь медали и поздравил. И остальные принялись нас поздравлять и пожимать руки. Наконец генерал сказал:

– Ну, если вы ничего больше не можете придумать, кончим на этом. Садитесь в машину – и на аэродром, там вас ждет самолет

– Вы с нами очень хорошо обошлись, генерал, мы уж и не знаем, как вас благодарить, – сказал я.

Генерал ничего не ответил. Он направился было к машине, но вдруг заметил сержанта Кинга и заорал:

– Наконец-то вы мне попались! Следуйте за мной, подпишите документы и поедете вместе с ними. Благодарите всевышнего, что я только разжаловал вас в солдаты.

У нас и так все складывалось как нельзя лучше, а тут еще новая радость-сержант Кинг едет вместе с нами! Мы с Беном сели в машину, через некоторое время к нам присоединился и сержант, и. когда машина тронулась, на душе у меня стало еще-веселее. Я хлопнул Бена по плечу и оказал:

– Видишь, Бен, дружище, какое счастье нам привалило: и медали получили, и живы остались. Ты и впрямь тогда верно рассудил, что в военно-воздушных силах, получить награду – сущий пустяк.

– Военно – воздушные силы? – переспросил водитель. – Вы, парни, теперь в пехтуре.

– Как в пехоте? – удивился Бен.

– Так точно, чувак, вас перевели в пехоту. В багажнике лежит ваше новое обмундирование. Как только приедем на аэродром, переоденетесь. Достукались, чуваки.

Тут Бен посмотрел на меня, и рот его растянулся в широченной улыбке. Он потрогал медаль на груди и ошалело завопил:

– Черт возьми, мы, наконец: в пехоте! Сержант Кинг, казалось, вполне разделял нашу радость, он долго смотрел в окно, не говоря ни слова, будто не мог поверить такому счастью. А когда Бен сказал, что мы неразлучны, как три мушкетёра, и готов держать пари, что нам всё время придётся служить в одной части, сержант Кинг совсем разволновался. Отвернувшись к окну, он всю дорогу до аэропорта дёргался, совсем как наш генерал, когда он вручал нам с Беном медали.

notes