Текст книги "Страсти-мордасти (СИ)"

Автор книги: Маира Цибулина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Ты куда такая разукрашенная и разодетая направилась? – остановила меня в дверях подруга.

– На работу, – ответила я.

– Ах, да! Я же совсем забыла, что ты у нас теперь модель! – съехидничала Катошкина.

– Муся, ты что завидуешь?

– Я? Было бы чему завидовать! – махнув рукой при этих словах.

– Тогда ладно. Я побежала.

– А кто будет выливать воду из миски?

– Ты, конечно. Я ведь не могу.

– Значит, я буду сидеть дома, и выливать воду, пока ты будешь крутить жопой по подиуму? – расстроилась сильно Муся.

– Мусинька, такова жизнь! Ладно, я уже опаздываю. Не скучай.

Я пошла к двери и хотела уже открыть, как кто-то позвонил. Я открыла двери и увидела Бориса. В одной руке у него были цветы, а в другой – зонтик. Одет он был в футболку и в джинсы.

– Доброго утра, – сказал он, улыбаясь странно. – Или лучше сказать, дождливого.

– Привет, – ответила я ему.

– А Ева дома? – спросил он, чем заставил меня удивиться.

– А я разве не Ева? – обиделась я на него.

– Не знаю. Может вы тоже Ева, но мне другая Ева нужна.

– Другая? – обозлилась я. – И какая же, интересно?

– Хотя постойте! У вас голос точь-в-точь, как у нее.

– Неужели?

– Да. И глаза у вас такие же, как у нее. Зеленые.

Борис умолк, рассматривая меня внимательно.

– Ева, неужели это ты? – спросил он изумленно.

– Конечно я. Что не узнал?

– Нет. Ты же на себя совсем не похожа. Что ты с собой сделала?

– Что, разве, не нравиться? – Борис молчал. – А другим мужчинам нравиться! – сказала я, чтобы его позлить и это у меня удалось.

– Каким это еще мужчинам?! – начал ревновать он.

– Да есть некоторые, преследующие меня прям по пятам, – наврала я ему, чтобы еще больше позлить. Что-то мне захотелось, чтобы он думал, что у меня еще кто-то есть, что я нравлюсь не только ему одному. – Но я все никак не могу определиться, кого выбрать.

Борис весь поник и начал действовать осторожней. Свою ревность он присмирил и стал прям весь шелковый.

– Ева, это тебе, – сказал ласково он, протягивая мне цветы. – И прости, что не узнал. Богатой будешь.

Я взяла цветы и хотела сказать, что я и так богата, но вовремя прикусила свой язык. Пусть думает, что я бедна, как церковная мышь.

– Спасибо, Борис. Очень красивые цветы. Мне еще никто такие замечательные цветы не дарил.

“Если бы он узнал, что мне еще ни один мужчина цветы не дарил, как бы он на это отреагировал?” – подумала я про себя. А те цветы, которые приносили мне, так сказать, те женихи, чтобы сосватать богатую невесту, которых отыскивала моя мамаша – я в расчет не беру.

Оставив цветы дома, мы вышли на улицу. Дождь лил, как с ведра.

– Ой! Я же зонтик не взяла. Надо вернуться наверх.

– Но лифт же не работает.

– Точно.

– Но ты не расстраивайся. Я тебя доведу, куда тебе надо. У меня зонт большой, поместимся.

Я согласилась. Борис взял меня под руку, и мы тронули к метро. От него несло приятными мужскими духами. Он расспрашивал меня, где я работаю, но я ему так и не сказала. Расстроенный тем, что я сейчас не могла с ним погулять, Борис довел меня до метро. Хотя какие прогулки в такую ужасную погоду! Это он, конечно, выбрал самое удачное время для свидания! Поэтому я пообещала встретиться с ним завтра вечером. Он сказал, что зайдет за мной в семь, и мы попрощались.

20

До начала работы я решила зайти в “УЗД” и разузнать кое-что о Коле. Хотя это было ночное заведение, но оно оказалось открытым. Правда, посетителей я там не обнаружила, кроме себя. Помещение было огромное. Только сцена занимала почти половину заведения. Напротив нее были столики, а за ними – барная стойка. Я подошла к стойке и села на высокий, вращающийся в разные стороны, стул. Упершись локтями, я начала рассматривать различные бутылки со спиртным. Чего здесь только не было! Правда, я не разбираюсь в «градусах», поэтому я распознала только вина, водку и коньяк.

Неужели Коля работал стриптизером? Мне с трудом в это верилось. Он ведь никогда не блистал красотой, хотя и уродом тоже не считался. Но чтобы дрыгать на сцене, и притом еще оголять некоторые части своего тела, надо быть без комплексов или без матери-учительницы. А у Коли было и то, и другое. Он в академии никогда не выступал на сцене из-за страха, хотя и хорошо пел. Преподаватель пения все время пытался вытащить Колю на сцену, но безрезультатно.

Вдруг из-под барной стойки прямо перед моим носом выскочил парень. Он меня так напугал, что я еле со стула не свалилась.

– Ой, ты меня напугала! – сказал парень. – У нас в это время посетителей не бывает.

– Ты меня тоже напугал, – не осталась я в долгу.

– Что будешь пить? – спросил бармен.

– Томатный сок, – ответила я, – если у вас такой имеется.

– Имеется, конечно. Но ты первая, кто его заказывает. Может туда немного водочки долить?

– Нет, ни в коем случае.

– Что так? – удивился бармен. – Томатный сок можно выпить в любом кафе. Может, ты не в курсе куда зашла?

– Неужели в стриптиз баре нельзя выпить сока, чтобы на тебя не смотрели, как на сумасшедшую? – разозлилась я.

– А понял! – обрадовался парень. – Ты в положении.

– В каком еще положении? – не поняла я.

– Ну, в затруднительном.

Бармен отошел на минутку от меня и вернулся со стаканом томатного сока.

– Вот, твой сок.

– Спасибо, – ответила я и принялась пить.

– А какой уже срок? – задал странный вопрос бармен.

– Не поняла.

– Ну, сколько еще носить?

– Что носить?

– Не что, а кого.

Мои глаза сделались большими от непонимания.

– Я про ребенка говорю.

– Про чьего ребенка?

– Про твоего, конечно.

– А у меня разве есть ребенок?!

– Ну, не у меня же! – начал злиться бармен.

– Что-то тут не так! Ты что-то не так понял.

– Все я так понял. Ты беременна, поэтому тебе нельзя принимать горячительные напитки.

Я рассмеялась. Вот это попала!

– Я не беременна, – сказала я парню.

– А как же томатный сок? – недоумевал бармен.

– Просто я люблю помидоры. Что разве нельзя?

– Ну, почему же! Можно, конечно.

На сцене в это время появились люди. Они что-то репетировали. Выглядели они очень странно. Приглядевшись, я поняла, в чем было дело. Парни на сцене были голубыми.

– Разве это гей клуб? – спросила я у бармена.

– Нет.

– А как же они? – указала я на сцену.

– А эти! Понимаешь у нас каждый вторник гомодей, от английских слов “homo”и “day”. Вот они репетируют номер.

– А когда Николаша будет выступать? – спросила я.

– А он уже не будет выступать.

– Уволился что ли?

– Нет.

– Уволили?

– Нет. Кольку бы никогда не уволили. Он был суперским стриптизером! У него был талант, как говорят, свыше, то есть от Бога.

– Почему был?

– Его убили, сбросили с крыши.

– А ты хорошо знал Колю?

– А тебе, зачем это знать? Что ты тут вынюхиваешь?

– Я была его подругой. Мы вместе учились в академии.

– Мы были знакомы с ним где-то год. Так разговаривал время от времени и то только о работе.

– А он был конфликтным человеком?

– Если ты его подруга, то должна сама знать.

– Мы просто в последнее время не так часто общались, ведь он прогуливал пары. Никто с его друзей из академии не знал, что он стал стриптизером. Даже его мама не знала об этом. И так уже и не узнает.

– Почему?

– Ее тоже убили. Отравили. Завтра будут похороны. Какое горе! Сначала Коля, а теперь Лариса Ивановна. Убийцу надо найти.

– И где ты собираешься искать его? Да и зачем тебе это? Для этого есть милиция.

– Я не уверена, что милиция найдет убийцу. А Коля и Лариса Ивановна были для меня не чужими людьми.

– Понимаю.

– Может у него были конфликты с кем-то по работе?

– Да будто не было.

– Может его кто-то недолюбливал? Ведь ты сам говорил, что он был любимчиком доли, а таких часто не любят и тайно всегда завидуют.

– Ты сама сказала тайно. А я-то откуда могу читать мысли людей?

– А кто с ним здесь больше всего был близок?

– Есть такой один. Зовут Адам. Они всегда о чем-то болтали. И этот Адам привел Николашу сюда. Он-то тебе нужен. Этот может что-то нужное рассказать. Только его сейчас нет.

– А когда он будет? Или, может, я к нему домой сгоняю?

– Его дома ты сейчас не застанешь. А вот вечером приходи сюда. Адам будет выступать.

– Ладно, я приду вечером.

21

Я добралась к “Super Star” к десяти часам. Оказалось, я самая первая явилась. Все модели придут не раньше одиннадцати. Карл, правда, на своем рабочем месте уже был и работал во все силы.

– Дошенька, ты пока можешь пойти погулять, пока другие девушки явятся, – прочирикал мило Карлито и принялся опять за работу.

Он давал распоряжения двум хорошеньким девушкам. С виду им было не больше двадцати. Они работали консультантшами. В их обязанности входило: обслуживать покупателей, подавать им кофе или чай, конечно, по желанию. Также они показывали интересующую вещь клиентке и, если она брала вещь, то продавщицы брали у нее деньги и клали их в кассу. Еще продавщицы раскладывали вещички на вешалки и на манекены в витринах. Одна из девушек была также кассиршей и отвечала за деньги. Она должна была в конце рабочего дня пересчитывать кассу и все деньги отдавать Смольному.

Только самые богатые клиентки могли заказать себе приватный показ новой коллекции от Кристиан Диор. Стоило это удовольствие не мало, но заказов хватало. И в день модели проводили на подиуме не меньше четырех часов, плюс полтора часа в гримерке, чтобы навести марафет.

Пока Карл работал, я сидела на диванчике и обдумывала об убийстве Коли и его мамы. Зачем убили Колю? Кто это сделал? Чем помешала убийце Лариса Ивановна? И кого прикрывал врач? Конечно, убийцу. Как бы узнать, с кем тогда разговаривал этот докторишка? И какую медсестру видела соседка Булдыгиных? Надо это выяснить. Но как? Да и на похороны Ларисы Ивановны надо пойти. Интересно, кто занимается организацией похорон? Наверное, кто-нибудь из родственников Колиной мамы. Не припомню, чтобы Коля раньше рассказывал мне о своих родных. Надо позвонить соседке покойной Ларисы Ивановны и узнать у нее время похорон. Я так и сделала. Вера Степановна сразу ответила. Она мне сообщила, что похороны назначены на десять часов на Митинском кладбище. Соседка бы еще говорила и говорила, если бы я ее не прервала.

– Простите, но я не могу больше разговаривать, – сообщила я ей, – работа, понимаете, не терпит отлагательств.

Женщина попрощалась со мной, и я повесила трубку.

– Доша, привет! – услышала я знакомый голос.

Я подняла голову и увидела Иру.

– Ты что так рано пришла? Все сходятся не раньше одиннадцати.

– Я вижу теперь.

– Ладно, пошли ко мне. Поболтаем и кофейку попьем.

Мы зашли в гримерку. Я помогла Ирише с кофе, и мы уселись на диванчике с горячим и ароматным кофе.

– Представляешь, вчера мы с Карлито пошли в “УЗД” смотреть выступ Николаши, – начала беседу Ирина, – но так и не увидели его. Представляешь, че нам сообщили?

– Нет.

– Я была шокирована от этого известия. Представляешь, Николашу убили и он больше не будет выступать. Кошмар! Ужас! Я больше не увижу симпатичную попку Николаши, его бицепсов …

– Ириша, неужели тебе не жалко человека? – удивилась я поведению девушки, которая вместо того, чтобы скорбно грустить о человеке, покинувшим этот мир – грустила о том, что не сумела увидеть его голый зад.

– Конечно, жалко, – бросила Ирина, чтобы оправдать свою бесчувственную натуру.

В комнату в эту секунду ворвался Карл и, не поздоровавшись с Ирой, начал давать указание.

– Припудри носик нашей Доши и одень ее в это платье. И побыстрее, милая.

– Зачем так спешить, Карлито? – полусонно ответила Ира, – Ведь все остальные красавицы еще только топают к месту их работы. Успею еще.

– Ириша, милая, не болтай попросту. Глянь в окно. Там уже Катенька прикатила на своем “коне”. Берись за работу, а то потом снова будешь не успевать. Ровно в двенадцать приедет клиентка. И мы должны начать показ вовремя.

– Карлито, что случиться с твоей мадам, если мы немного опоздаем? – спросила иронично Ирина.

– Ты хоть знаешь, кто сегодня у нас будет?

– Еще одна женушка какого-нибудь олигарха хренового! – грубо воскликнула Ира. – Ниче с ней не случиться, если подождет чуток! Минут тридцать.

– Если ты опоздаешь с показом хоть на три минуты, то ты здесь больше не будешь работать. Илюша тебя выгонит в три шия и без трудового пособия. Еще он тебе такие рекомендации напишет, что ты ни в одно стоящее заведение не сможешь устроиться.

Ирина при этих словах быстренько встала с дивана.

– Кто же к нам придет такой важный? – спросила она с любопытством.

– Сама Татьяна Викторовна Ведакова. Известная бизнесвумен и влиятельная особа в политических кругах.

– Это та, которая отсудила в наилучшем спа салоне города кругленькую сумму рублей …

– Бывшем наилучшем салоне, – вставил три слова Карл.

– … только из-за того, что одна парикмахерша покрасила ей волосы в не той цвет, которого она хотела?

– Ха! Не той! – съязвил Карл. – Они у нее стали зеленые. И с того времени ее называют Жабой, конечно, только за ее спиной.

22

– Но почему ей не перекрасили волосы потом в другой цвет вместо зеленого? – спросила я. – И тогда скандал можно было бы замять еще в самом его начале.

– А ты думаешь, ей не красили? Красили сначала в коричневый цвет, но это ничего не дало. Потом – в черный цвет, но и это не помогло. Зеленый цвет только стал темнее. И бедная Танечка напоминала уродливую лягушку с болота. Краска так и не смылась.

– И что она так ходит с жабьими волосами? – удивилась я.

– Теперь уже нет. Когда ее настоящие волосы отрасли на пять сантиметров, то зеленые кончики остригли. Теперь она носит мужскую стрижку.

– Помню, я ее видела по телику, – добавила Ира. – У нее были шикарные, густые волосы русого цвета, которые доходили ей чуть ли не до жопы. Еще помню, я ей позавидовала. Такие красивые волосы иметь!

– Я слышал, как ходили слухи, будто эту парикмахершу подкупила одна женщина, у которой Ведакова мужа увела. Вот ревнивая женушка и отомстила разлучнице.

– Вот это история! – воскликнула я от восхищения.

– Так! Приступайте обе к работе, – потребовал Карл и вышел.

Ириша усадила меня в кресло и начала надо мной колдовать. Она мне сделала потрясающий макияж и прическу, вместо Карла, у которого и без того хватало забот. Потом я надела платье, пока Ира делала макияж другой модели, Катерине. Но оно, на мой взгляд, выглядело уродливо. И еще оно меня жало со всех сторон. И мне казалось, что оно треснет от одного моего резкого движения.

– Ириша, мне кажется это платье немного узковато на меня, – обратилась я к визажистке.

Она отстранилась от Кати и взглянула на меня. В ту же секунду она разразилась хохотом.

– Что такое? – обиделась я. – Что я его надела навыворот, что ли?

– Ты его надела задом наперед! – потешалась надо мной Ирина.

– Как задом? – удивилась я, рассматривая себя в зеркале.

– Видишь, твоя спина почти вся голая, – объяснила Ира, – а не должно так быть. Спина должна быть полностью закрыта.

– Тогда, что же, получается? – изумилась я от услышанного. – Спина будет закрыта в то время, как мои сиськи будут выпирать наружу?

– Они не будут выпирать наружу, они будут сексуально подчеркнуты.

– С ума сойти! – поразилась я. – Да кто такое платье купит? Разве что стриптизерша или проститутка.

Но я глубоко ошиблась в своих доводах. Мадам Ведакова, эта бизнесвумен и влиятельная личность в политических кругах, сразу заприметила это “потрясающее изделие”, как она сама выразилась, и пожелала его немедленно купить, даже не меряя.

– Фантастика! – визжала она от восторга, осматривая меня со всех сторон. – Это шедевр искусства! Кристиан Диор прямо себя превзошел! Он – тряпочный гений! Я его просто обожаю.

На этом мой первый показ мод был окончен. Я не успела выйти на сцену и пройти несколько шагов, как мадам Ведакова сорвалась с дивана и подбежала ко мне. Я так испугалась, что чуть каблуки не откинула. Бизнес леди больше не пожелала смотреть показ, объясняя это тем, что она уже нашла то, что искала.

Ириша была возмущена до предела. Она ведь так старалась, мазюкая лица моделям, а эта мадам даже не пожелала досмотреть на ее работу до конца.

– Меня еще никто так не оскорблял! – бубнила Ириша, когда Татьяна Викторовна, сияя от счастья, села в свое шикарное авто, держа в одной руке пакетик со столь вожделенным платьем. – Она меня так унизила! Унизила мою работу, смысл моей жизни!

Да другие модели стали возмущаться, злобно поглядывая в мою сторону.

– Только вышла на подиум и уже такой фурор произвела!

– Таким темпом нас всех выпрут на улицу. А это пигалица будет вертеть своим задом вместо всех нас!

– Ненавижу таких выскочек!

– А может, она с самим Илюшей крутит?!

– Да, точно.

– Вот, поэтому …

И на этом пересуды крашеных фиф прекратились так, как они не могли дальше своими маленькими мозгами придумать ничего правдоподобного. Ведь не мог же Смольный заставить Татьяну Викторовну Ведакову купить именно то платье, которое было на мне. Это просто сто процентов везение и все.

Да все-таки бабское царство – это жуткое место! Как меня угораздило попасть сюда? Но кушать ведь мне хотелось, при том еще надо будет чем-то отблагодарить Мусю и Сергея Петровича за то, что приютили меня. Коммунальные платежи за воду, гас, электричество, за жилплощадь – не маленькие в наше время. И еще надо будет накупить продуктов, чтобы возместить убытки и пополнить запасы холодильника, который я опорожнила всего за два дня проживания у Катошкиных. Какая, я все-таки обжора! Нет, не найти мне мужа и до пенсии. Такую ходячую анаконду, которая проглатывает все, что движется, а в моем случае – все, что приятно пахнет и состоит из мясных волокон, – будет трудно прокормить. Чтобы это сделать – мужчина должен зарабатывать, как мой папа. А он ведь у меня местный олигарх! Поэтому с едой в нашем доме проблем никогда не возникало. Но что будет, если мой муж окажется простым рабочим или даже бизнесменом. В первом случае бедняга будет кушать только «мивину» и то по праздникам, чтобы удовлетворить аппетиты своей обожаемой женушки. А во втором случае – бедняга будет всю жизнь горбатиться только на желудок своей любимой и ненаглядной супруги! На все другое денег будет просто не хватать.

Так значит вывод каков? Мне нужен муж-олигарх, не меньше!

23

Я сидела в уютном кафе и жевала несъедобный чебурек. Вернуть его обратно продавщице у меня не хватило наглости. Хотя у них хватило наглости продавать такие гадкие и совсем несъедобные чебуреки. Но бедная девушка не виновата в том, что работает в заведении, где людей кормят всякой дрянью. Она уже вся вымоталась, обслуживая голодных клиентов. А тут еще я припрусь к ней с обвинениями. Бедняжка тогда вообще опустит голову. Ведь она же не пекла сама эти чебуреки. Мне-то хорошо. Я родилась в богатой семье и мне не приходиться себя утруждать тяжелой работой. А бедная девушка, наверное, тут вкалывает целый день, чтобы заработать себе на пропитание.

Хорошо и так, что картофельное пюре с отбивной и салат со свежими огурцами и помидорами оказались съедобными, даже вкусными. Дожевав последний кусочек чебурека, я задумалась. Мне вспомнились мои учебные годы, одногрупники, преподаватели, мои близкие друзья: Муся, Лена, Толик и Коля.

Коли уже, к сожалению, нету в живых. Лена вышла замуж сразу же после окончания академии за иностранца и укатила в Мюнхен. Там ее муж-дипломат работает в российском посольстве. Теперь живет Ленка, как у Бога за пазухой, ни о чем не волнуясь и радостно поедая ее любимые конфеты “Марсель”, которые стоят целое состояние. Она даже вышла замуж за сорокалетнего мужика, зато богатого до неприличия, чтобы есть свои любимые конфеты каждый день по килограмму, не меньше.

Толик тоже укатил за границу, но только в качестве жениха. Его невестой стала женщина, старше от него на десять лет. Но парня это не смущает. Он говорит всем, что очень любит Мишель, поэтому согласился даже на переезд. Но я лично в это не верю. По-моему, он позарился на двухэтажную виллу и кругленькую сумму на счету у его невесты. Это больше походит на правду, чем его сопливая история о жгучей любви к этой женщине.

Лично я бы не смогла выйти замуж по расчету. Я могу и сама о себе позаботиться. Мне для этого не нужен богатый муженёк. Я бы не смогла лечь с ним в постель только из-за денег. Меня бы стошнило прямо на его волосатую грудь. Я хочу сама о себе заботиться, и я могу это сделать. Для этого я даже ушла из дома, подальше от своего богатенького папочки, чтобы быть самостоятельной личностью, а не чей-то игрушкой.

Помню, как я отстаивала свое решение пойти учиться в военную академию. Мои родители были напрочь против этого. У нас в доме случались по этому поводу страшные скандалы. Моя мамочка закатывала такие истерики, что все соседи в округе знали о происходившем у нас в доме. Хотя жили мы в звукоизолирующем особняке, на некотором расстоянии от других вилл, но все-таки ее вопли просачивались сквозь щели и доносились ко всем желающим их послушать.

Я же пошла учиться в военную академию, поскольку хотела стать полковником, как отец Муси. Это было моей детской мечтой искать преступников, ловить их и потом сажать в тюрьму. Я считала это благородным – избавлять мир от всякой мерзости. Мои же родители видели меня моделью и женой миллионера, человека их круга, то есть сливку общества. Однако в моих планах этого и в помине не было.

Моя мама вечно скандалила с Сергеем Петровичем из-за того, что он мне покупал пистолеты вместо Барби. Отец Муси страстно хотел мальчика, сына, но вышла заминочка. У него родилась дочь, Муся, прирожденная модель. И с того самого момента, как она появилась на свет, он пытался сделать из нее солдата. Сергей Петрович даже колыбель малышки обшил материей, из которой делали военную форму.

– Пусть с детства ребенок привыкает к суровым будням солдата, – говорил он.

Бедная Муся вечно ходила в одних шортиках и штанишках, и вместо хорошеньких косичек она носила кепку. И еще в руке у нее всегда был или пистолет, или винтовка, – игрушечные, конечно, – ну, в крайнем случае, мячик, чтобы играть в футбол.

Прохожие люди всегда шептались:

– Смотри, какой прелестный мальчик! И такой хорошенький словно девочка.

Во дворе, когда Сергей Петрович гулял с Мусей, местные бабки только головой качали и глаза к небу закатывали, проговаривая:

– Что ж то с ребенка вырастит?! Каким же деспотом надо быть, чтобы вот так воспитывать ребенка!

Но Сергей Петрович на такие замечания ничего не отвечал, а уходил прочь. Он вообще не был общительным и дружил только исключительно с коллегами по работе. А дочку он любил безумно! И делал из нее мальчика исключительно из благородных побуждений. Он не хотел, чтобы у нее было хрупкое здоровье, как у ее мамы, из-за чего та скончалась при родах. Поэтому он ее приучил к ежедневным утренним прогулкам с собакой. И пса Катошкин купил только для того, чтобы его доченька по утрам вставала пораньше, чтобы выгуливать собачку. Сергей Петрович часто говаривал псу:

– А ну, Рекс, поднимайся! Надо с Мусенькой гулять идти.

24

Вот так и жила моя подруга до встречи со мной! Случилось это в детском саду. Я еще помню, как пришла к нам она. Долгое время я думала, что Муся это мальчик, поэтому к ней и не подходила. Она все время играла с мальчишками и к девочкам она чувствовала отвращение. Поскольку я тоже была девочкой с хорошенькими косичками в бантиках и в красивом платье, то Муся ко мне тоже чувствовала отвращение. Она даже в свои два года не догадывалась, что она девочка. Хотя она и не понимала разницы между мальчиками и девочками, но инстинктивно дружила с теми, на кого была похожа. Однако Сергей Петрович не все учел. Если он хотел сделать из дочери мальчика, то ему надо было воспитывать дочь или на необитаемом острове, или на зоне. Ни там и ни там не было женщин, ни девушек и к тому же старых бабуль, которые ей бы объяснили, что к чему. А отдав Мусиньку в детский сад, он сделал сам себе приговор. Видя и мальчиков, и девочек Муся однажды пришла к выводу, что она тоже была девочкой. Того же вечера Муся попросила в отца, когда тот пришел за ней в садик:

– Папа, купи мне платье, такое, как у Досы.

Сергей Петрович остолбенел на месте. Он даже, словом с ней не обмолвился об этом больше.

А произошло это из-за меня. Мне очень нравились игрушки, с которыми играли мальчики. И мне очень хотелось с ними играть. Но мальчишки не только не давали свои игрушки, но и не хотели со мной играть. Как-то раз я попросила у Муси ее винтовку вместо моей Барби. Оказалось, что не все мальчишки были жмотами, и она мне с радостью уступила свою игрушку. У нас с ней завязался детский разговор, в ходе которого я узнала, что она вовсе не мальчик, а девочка, и звали ее Мусенькой. С тех пор мы стали с ней дружить и дружим еще до сих пор.

Одного дня Мусю забрал с садика знакомый Сергея Петровича и отвел домой. Увидев у дочки вместо винтовки Барби, отец девочки побагровел до корней волос, но Муси ничего не сказал. А утром в садике он отдал куклу воспитательнице, требуя от нее, чтобы его дочке того же дня вернули винтовку. Но и тут Сергей Петрович пролетел. Это был элитный садик – чего он не учел. Хотя и девочке вернули ее игрушку, но через несколько дней на лейтенанта Катошкина ожидал следующий неприятный сюрприз. Его дочка предстала пред ним в платье и с бантом на голове. Он чуть в обморок не упал, увидев ее в таком виде.

– Кто тебя так одел? – спросил он девочку.

– Мама Досы, – ответила малышка.

Сергей Петрович был в истерике и готов был придушить эту нахалку, посмевшую такое сделать без его на то разрешения. Однако при виде суперэлегантной женщины он попятился и только скупо сказал ей, чтобы такого больше не было. Если бы вы знали мою мамочку хорошо, то были бы уверены, что дело этим не кончиться. Началась война, долгая и жестокая! И выиграла ее, конечно же, моя мамочка. На работе лейтенанту Катошкину пригрозили высшие чины, будто он не только улицы патрулировать будет, но и навещать свою дочку в приюте, если еще хоть одна жалоба последует на него от моей мамули. Вот так кончилось превращение Муси в солдата, и теперь я вижу перед собой сногсшибательную леди!

– Муся! – воскликнула я от удивления.

Моя подруга, держа под ручку симпатичного и элегантного мужчину в костюме от Воронина, зашла с ним в отель.

И снова этот Воронин! Куда не оглянись – мужчины в костюмах от Воронина. И ботинках его же бренда. Прям какое-то наваждение! Неужели больше нету в России других дизайнеров?

Я встала из-за столика и оглянулась, чтобы еще раз посмотреть в окно на название отеля, в котором скрылась моя подруга, явно не для деловой встречи. Муся даром время не теряет. И не сидит дома, меняя миски с водой. Слава Богу, с неба уже не льется дождь, а то я уверена на сто процентов, что в ином случае квартиру Катошкиных полностью бы затопило. И не только их халупу залило бы водой, но и “домишки” их соседей ниже этажами тоже бы намокли от природной стихии, и от халатности и от бездеятельности ЖЭКА.

25

– О, старая знакомая! – обрадовался бармен, увидев меня. – Все-таки пришла. А я уже начал думать, что ты не придешь.

– Как видишь, ты ошибся, – ответила я. – А когда будет выступать Колин друг? – спросила я, оглядываясь по сторонам.

– Скоро, – ляпнул парень и отошел от меня.

Бедный парень! Целый день на ногах крутится у барной стойки. Туда, сюда! Ему, наверное, по ночам одни бутылки сняться. На такой работе легко спится. Это как раз плюнуть! Но он, мне кажется, не из таких. Крепкий орешек! Знает, чего хочет от этой жизни. А это самое главное! Иметь ориентир. То есть четко знать куда идти, зачем и для чего. Не имея смысла – человек теряет себя. Плывет, как корабль от одной гавани к другой, без определенного маршрута и направления. И в конце концов его компас начинает подводить и он заплывает в такие далекие моря, с которых еще ни один корабль не возвращался. Эти моря называют бермудским треугольником. Оттуда возврата нет.

Я села на высокий стул у барной стойки и стала смотреть на посетителей. Народу здесь было море. Не знала, что стольким людям не сидится вечерами дома. Это я, Евдоша-святоша, святая невинность, все вечера проводила в компании наших бумажных друзей – книг, – старательно изучая их содержимое от корочки до корки. Всегда удивлялась, почему в моих одногрупников учебники в конце года были, как новенькие, только мои книжки были потрепанные и слегка помятые, как снаружи, так и внутри. Как моим товарищам по учебе удавалось сберечь книги в такой идеальной форме? Все время я терзала себя этим вопросом. И вот только сейчас нашла ответ на него. Пока я проводила время с учебниками, мои одногрупники проводили вечера в компании не книг, а в компании других товарищей. И правильно делали. Что мне с того, что я была отличницей в своей группе? Разве я стала полковником, как мечтала? Или хотя бы простым гаишником? Как это не звучит банально и смешно, но я стала моделью, о чем так мечтала моя мамочка. Теперь я кручу бедрами по подиуму на здоровенных шпильках-дрильках. Разве для этого нужно образование? Надо было мне столько вечеров тратить на ненужные сведения о том, как работает российская милиция, если мне это не пригодилось в реальной жизни?! Парадокс!

– Почему такая симпатичная девушка скучает в одиночестве? – донеслось справа от меня.

Я повернула голову в сторону, откуда доносился чей-то голос. Передо мной сидел Женя Карасев, первый красавчик в академии. По нему сохли все девчонки, если не открыто, то тайно вздыхали о нем в сторонке, даже не замечаемые им. Я была не исключением. Только я относилась ко второй группе его поклонниц. Я была страстно в него влюблена, но он об этом, конечно, не знал. Женя был на два года старше и учился уже на последнем курсе, когда я, третьекурсница, в него по уши втрескалась. Он меня, конечно, не замечал. У него девушки менялись столь быстро, что я даже не успевала запоминать их имена, чтобы тайно им завидовать. Через год он окончил учебу, и я его больше не видела.

– Как тебя зовут прекрасная незнакомка? – продолжал меня спрашивать Женя.

– Ева, – назвала я свое вымышленное имя.

– Какое совпадение! – воскликнул радостно он. – А меня зовут Адам.

Как он искусно врал! Меня поразило его умению лгать. Хотя чему я удивляюсь? У него же огромный опыт в обольщении девушек. Именно этому он учился в академии. Нужно отметить, он был мастером своего дела. Ни одна девушка, как я слышала со сплетен, ему еще не отказала.

– Точно, – поддержала я его ложь. – Поразительно!

– Можно, тебя чем-то угостить? – предложил Женя.

Я согласилась. Он заказал два горячительных напитка на свой вкус, поскольку я в этом ничего не смыслила. Пока готовились наши напитки, Адам, то есть Женя, успел мне наговорить кучу приятных вещей. Мне еще никто такого не говорил. Он похвалил почти все части моего божественного тела, от чего я раскраснелась, как какая-то малолетка. Неужели действительно самой Женя Карасев взглянул в мою сторону? Прям не верится! Это какое-то наваждение.