355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Маира Цибулина » Страсти-мордасти (СИ) » Текст книги (страница 1)
Страсти-мордасти (СИ)
  • Текст добавлен: 12 апреля 2021, 18:34

Текст книги "Страсти-мордасти (СИ)"


Автор книги: Маира Цибулина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

1

Да! Неудачно я начала самостоятельную жизнь! Надо было все хорошенько обдумать, а уж потом бежать из дома. Моя мамочка все-таки была права. Женщины, они, на то и созданы женщинами, чтобы сидеть дома: гладить, варить, глядеть за детьми и время от времени смотреть в окно – может, уже милый муженек прикатил домой на своем запорожце. Мне, наверно, все-таки нужно было остаться дома, сыграть роль послушной дочурки и с улыбкой на раскрашенной мордочке встретить своего будущего муженька. Сейчас я сидела бы в прохладном доме на одном диване со своим женихом, и мы пили бы прохладный бренди. Но я, дура-дурой, захотела независимой жизни и вот я теперь стою в трамвае, битком забитым людьми. Ноги у меня опухли и гудели от ласковых ног пассажиров. А еще говорят, что нигде не бывает так жарко, как в пустыне Сахаре! Я бы посмотрела на этих грамотеев, которые это твердят, очутись они в полдень, в самый разгар лета в трамвае, который уже пять минут, как застрял в пробке. И в котором нет, чем дышать, потому что этая железная банка с-под консервы была туго набитая пассажирами. И в придачу ко всему этому на горизонте появилась здоровенная баба, которая орала во все горло:

– Показываем билетики, дорогие пассажиры! Билетики!

Когда бабище протиснулась ко мне и потребовала билетик, только, тогда ко мне дошло, что я сбежала от родителей без единой копейки.

– Эй, гражданочка, – затрубила баба, – ты, что оглохла? Билетик показывай!

Я смотрела на нее своими большими глазищами, даже слова не вымолвив.

– Что я говорю на иностранном языке, что ли?

Я продолжала усердно молчать и смотреть на нее, как невинный ягненок на серого волка.

– Эй, гражданка, вы – нормальная? – спросила она меня.

– Угу, – пробубнила я сквозь зубы, качая головой.

В ту же секунду голова закружилась, помутнело в глазах, ноги подкосились и если бы не пассажиры, подпирающие меня со всех сторон, то я шлепнулась бы прямо здесь.

– Да нет! Ты – ненормальная все-таки! – повысила голос бабище. Ей надоело со мной нянчиться и вот она начала мне грубить. – Что ты на меня уставилась? Что я на португальском языке разговариваю, что ли? Или ты приехала с такой глуши, где на русском ни ти-ти?

Голова у меня так разболелась, что не было силы ей хорошенько ответить, да и в ушах начало что-то постреливать.

– Женщина, что вы прицепились к бедной девушки? – послышался позади моей спины чей-то мужской голос. – Не видите, что ей плохо. Жара-то какая! Так и в больницу от перегрева можно попасть.

– А ты что ее защищаешь? Любовник, что ли? – прогудела нахалка моему защитнику.

– Да как вы с людьми разговариваете, гражданочка? – вмешалась другая женщина. – Не видите, что девушке плохо? Ей нужен свежий воздух. Откройте двери и пусть она выйдет.

– Э, нет! – прошипела злющая баба. – Сперва, пусть уплатит, а тогда может и катится себе ко всем чертям!

– Женщина, да как вам не стыдно? Девушке плохо, а она еще на нее орет, – вмешалась в разговор старушка. – А ну-ка, открывай двери! Пусть девушка выйдет.

– Водитель, откройте, пожалуйста, двери! – послышалось со всех сторон.

– Федя, не открывай! – пыталась перекричать всех пассажиров бабище.

Но не тут то было! Весь трамвай зашелся защищать бедную девушку, которой стало дурно от невероятной жарищи. И кто бы мог подумать, что этой девушкой была я! За меня еще никто так не заступался. От такой оглушительной славы моя голова поехала окончательно! Наконец-то двери открылись и какой-то парень, взяв меня на руки, вынес меня из трамвая. У меня перед глазами все плыло, потому я и не видела отчетливо его лица, а потом и вовсе все исчезло и в глазах потемнело.

Очнулась я, полулежа на лавке в компании очаровательного парня, если не сказать обворожительного, прелестного, красивого донельзя, ну просто-просто душки! Я даже и в мыслях подсознательности не могла себе представить, что когда-нибудь такой… такой милашка взглянет на меня, а тут он меня защищал и еще вынес на руках из трамвая, да еще с моими тяжелеными чемоданами! Ах! Это, наверное, мне сниться! Вот, закрою сейчас глаза, а через минуту открою, и его не будет рядом. Но открывши глаза, он все еще сидел рядом со мной.

– Девушка, что с вами? – спросил он, нервничая. – Вам плохо от жары или у вас что-то серьезно? Тогда я вас в больницу отвезу.

– Нет-нет, – быстро отчеканила я, протирая глаза. – Это все от жары.

– Так вам уже лучше?

– Да, – ответила я. – Еще никогда не ездила в трамвае, да еще в такую жару. Вот вам и результат!

– А вы откуда приехали? – спросил вежливо парень. – Вижу, чемоданы у вас тяжелые.

– Что? – притворилась я, что не расслышала, а сама уже изо всех сил крутила, что ему соврать.

– Из какой, говорю, глубинки вы приехали? – повторил он.

– Вы хотели сказать: из какой деревни я приехала, что не видела еще до сих пор трамвая? – ошеломила я его своим вопросом.

2

– Нет, я этого не говорил, – сконфуженно ответил он.

– Но хотели, – настаивала я на своем.

– Девушка, я к вам со всей душой, а вы такое говорите! – обиделся парень. – Да если бы не я, то вы бы все еще жарились в том трамвае, выслушивая хамские оскорбления той женщины! Если ее можно так назвать. Она только с виду женщина, а характер у нее мужской, хамский.

– Вы что хотите сказать, что все мужчины – хамы? – спросила я его.

Он ошарашено глядел на меня, переваривая информацию, которую только что получил.

– Наконец-то, один из мужиков все-таки осознал это, и ему хватило смелости это признать.

– Что вам сделали мужчины, что вы их хамами обозвали? – внезапно для меня спросил он.

– Ничего.

– Тогда зачем вы их хамами обозвали?

– А я их не обзывала хамами. Это вы их так обозвали, кстати, и себя тоже.

– Да не обзывал я мужиков хамами, – оправдывался он. – Это я эту женщину хамкой обозвал.

– А! Вот я, глупая, подумала, что вы о мужиках так говорите, когда сказали, что у нее характер мужской, хамский.

– Да нет же! – сказал он и вдруг рассмеялся.

Как он красиво смеялся! Еще никогда не слышала такой красивый хохот. А глаза! Какие у него были глаза! Голубые, с зеленым оттенком вокруг краев. Волосы у него были русого цвета, коротко стриженные. Одежда у него была чистая, опрятная. Хотя была невыносимая жара, но потом от него не несло, как у некоторых пассажиров. Мой нос уловил запах дорогих духов, которыми часто душились сливки общества, как моя мамочка их называла. Но какие именно я не могла назвать, потому что я не интересовалась этим. Вот когда я впервые в жизни пожалела, что не была такой, как Муся. Она бы сразу распознала, какие это были духи.

Налетавшись в облаках, я вдруг очнулась и ощутила его пылкий взгляд, от которого у меня мурашки по коже поползли.

– Я – Боря, – сказал он. – А тебя как зовут? То есть вас, – поспешил он переправить. – Или все-таки лучше давай сразу на «ты».

– Э… – поторопилась я, но прикусив язык и подумав, что скажи я свое настоящее имя, он перепугается и сразу убежит, как это делали все парни, с которыми мне когда-либо приходилось знакомиться, поэтому я соврала, назвавшись Евой.

– Ева! – промолвил Боря. – Как красиво! У меня еще не было знакомых с таким именем.

Он нагло впился в меня своими глазами, и на минуту мне показалось, что он восхищался мной. Но этого не могло быть так, как я была не красивой. Я даже подумала, что он смотрит на кого-то сзади меня, поэтому оглянулась назад, но там сидела всего лишь старенькая бабушка, ожидавшая на трамвай. Я повернула голову назад и наткнулась снова на его пылкий взгляд. Мне стало так душно, что я молвила:

– Мне надо домой.

– А ты где живешь? Я тебя провожу.

– Нет-нет. – Встала я, взявшись руками за чемоданы. – Не надо. Я сама.

– Нет, надо, – настаивал он. – Ты себя еще плохо чувствуешь, и я себе не прощу, если ты еще где-нибудь грохнешься об асфальт.

Он вцепился руками за чемоданы, пытаясь их у меня отнять. Вдруг его ладони нежно накрыли мои, и от этого мне стало дурно, то есть так хорошо, что я остановилась взглядом на нем. Наши глаза встретились, и на секунду мне показалось, что этого человека я искала всю жизнь. Вдруг я увидела что-то в его глазах такое, что подсказало мне, будто он хочет меня поцеловать. Мне стало дурно, страшно, холодно и жарко одновременно. И что вы бы думали! Он прижался губами к моим губам так страстно и жадно, что мне не было, чем дышать. Он целовал меня так пылко, как будто делал это в последний раз. И я наслаждалась своим первым поцелуем, сорванным с моих губ так внезапно, что я не могла это предотвратить. Хотя если признаться честно, – не то, что не могла, просто не хотела. Я сама себе удивилась. Как я могла себя позволить поцеловать, да еще человеку, которого вижу в первый раз? Видела бы сейчас меня моя мама! Она прыгала бы от счастья. Наконец-то ее дочурка заинтересовалась мужчинами! «Скорее, – мелькнуло в моей голове, – наконец-то мной заинтересовался хоть какой-то мужчина!» Как долго моя мамочка этого ждала! Ведь я всех своих ухажеров, которых она откапывала из сливок общества, прогоняла направо и налево.

– Так, где ты живешь? – спросил Борис.

– Я?

– Да.

– Нигде, – ответила я, как полоумная.

– Как нигде? – удивился он. – Где-то ты же должна жить!

– Дома, – промымрила я неуверенно.

– Где же твой дом? – настаивал он.

– Нигде, – продолжала я.

– Понимаю. Ты не хочешь, что бы я знал твой адрес.

– Да! – буркнула я быстро и так же быстро ответила: – То есть, нет.

– Как так?

– Ну, я приехала из деревни к своей подружке Муси.

– Так давай я тебя отведу к твоей подруге, – предложил он.

– Нет, не надо.

– Надо, – настаивал он.

– Да что ты ко мне прицепился? – сказала я грубо. – Думаешь, поцеловал, то я тебе так сразу и дала свой адрес?

– Ева, ты что думаешь, я всех девушек на улице целую, что ли? Отдай чемоданы! – приказал он так властно, что я тут же отпустила их. – И если я тебя поцеловал, то значит у меня к тебе серьезные намерения. Может, я в тебя влюбился, а?

– Нет, этого не может быть, – ответила я растерянно.

– А ты откуда знаешь? – спросил он и двинулся вперед с моими чемоданами.

3

Я остолбенела, но за две секунды пришла в себя и быстро побежала за ним.

– Отдай мои чемоданы, – приказала я ему.

– Какой адрес? – спросил он спокойно.

– Отдай мои чемоданы, – настаивала я.

– Адрес! – не сдавался он.

– Не скажу, – надулась я.

– Тогда я их отнесу к себе, – сказал Борис. – Если ты нигде не живешь, будешь жить у меня.

– Как у тебя? – удивилась я, остановившись.

Он тоже остановился.

– Ева, пойми ты, наконец, что если я тебя поцеловал, то я теперь не отпущу тебя. Тем более не позволю исчезнуть, не сказав, где ты живешь.

Я была в шоке от его слов.

– Первомайская 5, квартира 48, – ответила я ему. – А теперь давай чемоданы и пока.

– Нетушки! – сказал он. – Я тебя отведу. Может, ты мне наврала и завтра я приеду к тебе на свидание с цветами, а ты там не живешь, и о такой там и в помине не слышали. Так что – цветы в мусор выбрасывать, что ли?

– Какие цветы? – не могла я сообразить.

– Первомайская 5? – переспросил он.

– Да.

– Я знаю, где это. Пошли, – сказал он.

Долго ходить нам не пришлось, потому что дом Муси находился за поворотом. Мы зашли в дом, нашли нужную квартиру и Борис нажал на звонок. Дверь открылась и оттуда выглянула Муся.

– Мусичка, привет, – обрадовалась я.

– Привет, – сказала она.

– Знакомься, это Борис. Борис, это моя подруга Мария, Муся.

– Так значит, ты ее подруга? – переспросил Борис без малейшего доверия.

– Да, я подруга Е… – начала Муся, но я ее перебила, чтобы она меня не выказала.

– Евы. Теперь ты знаешь, где меня можно найти. Все, приходи завтра. До свиданья.

Я забрала у него свои чемоданы и закрыла перед ним двери. Развернувшись лицом до Муси, я увидела, что она плачет.

– Что с тобой, Муся?

– Бедненький… – только и сказала она.

– Кто бедненький? Этот бедненький? – указывая рукой на двери, за которыми остался Боря.

– Бедненький, – рыдала Муся.

– Муся, что случилось? Кто бедненький?

– Он покончил с собой… – непрерывно рыдая, невнятно бубнила она. – Он покончил с собой из-за меня. Выпрыгнул с крыши своего дома.

Муся рассказала мне жуткую историю. Бывший наш однокурсник выпрыгнул с крыши своего дома. Завтра будут похороны. И нам надо туда идти. На мой вопрос, кто он, Муся мне не ответила и разрыдалась с такой силой, что я никак не могла ее успокоить. Дав ей снотворное и уложив в постель, я села около нее в кресле. Муся пыталась мне что-то сказать, зевая и при этом рыдая. Из всего этого она выбрала, наконец, самое лучшее решение – поспать. Закрыв глаза, она сразу стала похрапывать. Никогда не подумала бы, что Муся могла так храпеть. Такая красивая девушка и такое устрашающее похрапывание, хотя скорее похрюкивание. Теперь мне стало ясно, почему Муся никогда не оставалась на ночь у своих любовников. Услышав ее сексуальное “хрю-хрю”, все ее парни мигом бы испарились.

Кресло, на котором я сидела, было таким твердым и жестким, что я уселась около постели подруги. Хорошо, что на полу был мягкий коврик. Наверное, слушая такое эротичное “хрю-хрю”, я не заметила, как уснула. И под влиянием этого сексуального похрюкивания мне приснился кошмар. Будто я лежу в постели, а рядом со мной, что говорить рядом, если совсем как раз и не рядом, а прямо-таки на мне – лежит мой нынешний знакомый Борис. Какая же я все-таки оказалась шалавой! По-другому назвать себя я не могла. Как можно было так быстро сдаться и лечь с ним в постель? Уму непостижимо! Он эротично мяукал и, как не странно, облизывал мое ухо, а потом и вовсе принялся сосать мочку моего уха, как будто он был младенец, а ухо – материнская грудь. От этого я быстро открыла глаза и облегченно вздохнула, увидев, что я лежу на полу, а вовсе не в постели в объятиях Бориса. Но на моей груди что-то шевелилось, что-то пушистое и мягкое. Да еще в придачу мяукало и жадно сосало мое ухо. Я на минуту потеряла самообладание и хладнокровие, которым мог позавидовать сам Джеймс Бонд и которые меня еще никогда в моей недолгой жизни не покидали. Я так громко вскрикнула, что от этого крика и мертвец бы в гробу опрокинулся. То странное волосатое чудище, которое еще минуту назад наслаждалось облизыванием моего уха, пропало так быстро, что я не успела даже этого заметить. На своих четвереньках я поползла к двери. Встав на ноги, я нашла включатель и быстро нажала на него. В одно мгновение появился свет, и я взглянула в ту сторону, откуда доносилось тихое «мяу-мяу». Увидев вместо лохматого чудища пушистого котенка, я рассмеялась. Бедное животное испугано мяукало и таращило на меня свои зеленые глазки. Возле него дрыхли еще трое клубочков, которым не помешал ни мой визг, ни свет, ни даже то, что по ним лазил их братик, пытаясь их разбудить.

4

– Ах, ты мой бедненький! – просюсюкала я, шагая к котенку. – Так это ты мое ухо ссал?

Я взяла котенка себе на руки.

– Ах, ты мой маленький! – гладила я котенка по его головке. – Что все спят и тебе не с кем поиграть? – спросила я у малыша. – Какой же ты, однако, красавец! Весь во фраке и с белой бабочкой. Ах, ты мой котеночек! – просюсюкала я, прижимая его к своей груди.

Котенок времени даром не терял и быстро полез снова к моему уху. И еще секунду он бы вцепился в мое ухо своими клыками. Но я ему помешала.

– Ах, вот ты какой быстрый! – погрозила я ему своим пальчиком. – Интересно, ты так же нахально будешь вести себя с кошками, когда вырастешь? Ах, ты стервец этакой!

Котеночек смотрел на меня своими невинными глазками, как будто не понимал, что плохого он сделал. Тогда я догадалась, что малыш хочет кушать и направилась с ним искать его мамочку. Должна же она его накормить. Это ее долг. Ведь она его мама. По каким это причинам я должна исполнять ее материнские обязанности?

– Кис, кис, – искали мы с котенком его маму.

Но ее нигде не было. «Еще осталось одна комната», – подумала я про себя. Открыв двери, я увидела постель и спящего на ней Сергея Петровича, отца Муси, который работал полковником в милиции и поэтому возвращался часто домой поздно. Кошки здесь не было, и я закрыла двери.

– Да! – вздохнула я глубоко, смотря на котенка. – Где же это твоя мамочка затерялась? Неужели, с твоим папой делают тебе еще братиков и сестричек? – поделилась я мыслью с Чернышом.

Он был таким черным, что я подумала и назвала его этим именем. Мы с котенком пошлепали на кухню. На часах было три ночи.

– Что же тебе в три часа не спиться? – спросила я у котенка, роясь в холодильнике. – Еще маленький, чтобы ночью шляться. Молоко будешь пить? Будешь! Куда ты денешься?

Я налила в тарелочку молока, предварительно подогрев его, и положила ее на пол. Малыш прекратил мяукать и принялся хлебать язычком молочко. Вдруг в комнату ввалились остальные трое котенков, оттесняя Черныша.

– Что унюхали запах пареного молока? – спросила я у них. – Ах, какие обжоры!

Неожиданно зазвонил телефон. Кто мог так поздно звонить? Но если уж звонили, значит что-то серьезное. Оставив малышей пить молоко, я направилась на поиски телефона. Хотя где он был, я не знала, потому что была впервые в этой квартире. Но на слух я пришла в зал. Включив свет, я увидела аппарат и быстро взяла трубку.

– Алло, – произнесла я.

Но ответа не последовало. Вместо этого я услышала глубокое дыхание.

– Алло, – повторила я еще раз. – Я вас слушаю. Говорите, пожалуйста.

– Считай, что ты покойница! – услышала я грубый, то ли женский, то ли мужской голос. – Тебе не жить! Слышишь?

«Еще бы не слышать! Зачем так громко орать?» – подумала я, решив, что это каким-то шутникам ночью не спиться. Вот они и решили, если у них сна нету, пусть у кого-то еще он пропадет.

– Слышу, слышу! – ответила я резко. – Как же не слышать! Вы же орете во все горло. Пожалуйста, тише, а то мой муж проснется и вам тогда не поздоровится, что вы его в три часа ночи с постели вытащили. Он у меня, жуть, какой горячий!

– Это из-за тебя мой мальчик покончил с собой, – продолжал вещать грубый голос, несмотря на мои слова. – Поэтому я покончу с тобой. Я скоро приду за тобой. Жди.

Послышались гудки. Я положила трубку. Да уж! Ну и шутнички! Если трубку Муся взяла бы, то она точно от страха описалась бы! Но трубку взяла я, а это значит – не на тех попали! Я выключила свет и пошла на кухню. Котенки уже покончили с молоком и радостно играли друг с другом.

– Идем спать, – сказала я им и потушила свет.

Я пошла в комнату к Муси и легла возле нее. Еще минуты не прошло, как в комнату ввалились котеночки, и попытались взобраться на постель. Но кровать слишком была высока для них, поэтому я вытащила всех котят на постель сама. Они еще немного поиграли, а затем затихли в моих ногах и в ногах Муси, которая так же спокойно и сладко похрюкивала несмотря ни на что.

5

Утром меня разбудил солнечный свет. Казалось, что солнце пыталось проникнуть к нам в комнату. Это было прекрасно просыпаться в объятьях солнца. Но открыв глаза, я увидела, что нахожусь в объятьях не только солнышка, но и Муси, и четырех котенков. Рука Муси придавила мою шею так, что я только удивилась, как она меня не удушила ночью. Черныш времени не терял и уже с самого утра ласкал мое ухо. В свою компанию он пригласил троих собратьев. Двое из них мучили мое левое ухо, а один помогал Чернышу теребить мое правое ухо. В эту минуту проснулась Муся и, подняв голову, и увидев меня в оковах зверушек, расхохоталась до колик в животе.

– Ой, не могу! – хохотала подруга, держась одной рукой за живот, а другой рукой хлопая ладошкой по подушке. – Сейчас тресну от смеха. Евдоша, ты, что ли сегодня им их мамочку заменяешь?

– Да, Муся, – серьезным голосом молвила я. – А что разве не заметно?

– Заметно, – согласилась она и принялась меня освобождать от этих разбойников. – Ах, вы такие маленькие разбойники! – сюсюкала она к ним. – Что же вы тетю Дошу мучите, этакие сорванцы?

– Но почему они именно мои уши выбрали? – недоумевала я, застилая постель.

– Скажи спасибо маме и папе, – ответила мне Муся. – Это они тебя одарили такими большущими локаторами.

– Ты еще издеваешься надо мной, да? Ну, спасибо. Хороша подруга! – обиделась я.

– Евдоша, прекрати дуться. Ты же знаешь меня.

– Да, знаю, какая ты лахудра, – ответила я ей.

– Лахудра? – у подруги брови на лоб полезли.

– Да, лахудра! – подтвердила я. – Я из дома сбежала, а ты надо мною издеваешься. Своих Чернышей мне на уши вешаешь и …

– Ты что от своих предков сбежала? – стала удивляться и радоваться одновременно она. – Да! Вот это круто! Молодец, Доша! Давно пора было это сделать. Теперь у меня будешь жить.

Она открыла тумбочку и вытащила что-то оттуда.

– Вот это тебе, – сказала она мне, запихивая в мой кулак серьги.

– Ах, какие сережки! – обрадовалась я. – И какие большие! В жизни ничего подобного раньше не видела. А зачем мне они? Не думаешь же ты, что я такие надену? Да еще на похороны?

– Будешь ложиться спать в следующий раз – надень, – произнесла Муся спокойно.

– Зачем? – недоумевала я.

– О Боже! – разозлилась Муся. – Ну, Евдоша, пораскинь своими мозгами! И не надо меня злить.

– Ты что хочешь сказать что …? – указывая рукой на котят.

– Да-да-да! – обрадовалась подруга, что я так быстро догадалась. – Это тебе супермощное оружие против этих маленьких террористов.

– И ты думаешь, серьги им не помешают это делать?

– Ну, меня же они не беспокоили этой ночью! – торжествовала Муся, указывая на свои серьги.

Мы пошли на кухню, а за нами – стая голодных тигров. Накормив котят, мы сами позавтракали жареными яйцами с кофе.

– А твой папа завтракать не будет? – спросила я.

– Да он уже давным-давно на работе, – ответила Муся.

– Интересно, где ты их мамочку подевала? – спросила я, показывая на зверушек.

Муся застыла на месте, словно мертвая и ничего мне не ответив, побежала куда-то. Я услышала, как входная дверь открылась и затем встревоженный Мусин голос:

– Кис-кис-кис! Кошечка! Ау! Ты где, моя кисочка?

Потом голос ее прервался и дверь закрылась.

– Ой, Евдоша, беда! – простонала Муся, входя на кухню.

– Что случилось? – встревожилась я. – Ты совсем не своя.

– Тигрица пропала, – ответила она тревожно.

– Кошка? Их мать?

– Да.

– Фу, – вздохнула я. – Ну, ты, Муся, меня и перепугала. Я думала, что-то страшное случилось. А ты так из-за кошки.

– Я вчера ее выпустила гулять и забыла обратно впустить.

– Ничего с твоей кошкой не случиться. Погуляет деньков два, три и вернется. Надоело бедной кошке дома сидеть и за малышами присматривать. Вот она и загуляла.

– Ты хочешь сказать, что через пять месяцев у нас будет пополнение?

От этой новости ей стало еще хуже. Как-то мне удалось ее успокоить, я сама не знаю как, но через полчаса мы уже были готовы ехать на похороны нашего бывшего однокурсника. Кого именно я не знала. Муся не хотела об этом говорить.

– Сама все увидишь, – только и сказала она мне, не желая выдавать тайну до последнего. Зачем была такая секретность? Я не могла никак понять.

6

Оделись мы, как подобало тому – во все черное. Мой прикид был простенький – черные брюки и черная кофточка. Хотя если следить не только за модой, а и за погодой, то мне следовало надеть черную майку и шорты. Ведь жара сегодня должна была быть еще сильнее, чем вчера. А вот Муся выглядела сногсшибательно! Черное платье от Кристиан Диор, которое подарила ей моя мама, туфли на «иголках». Так я называла туфли на высоких каблучищах. И в придачу черная шляпка с вуалью. Я как увидела ее, то так и села на стул, разинув рот так широко, что туда могла не только муха залететь, но и целый воробей. Никогда не угадаете, что она мне ответила на мой вопросительный взгляд.

– Ты что думаешь, я пойду на похороны в таком лохмотье, как ты?! – молвила Муся, всматриваясь в большое зеркало. – Нетушки! Я хочу, чтобы он в последний раз запомнил меня такой, как я есть.

– Ты что, Муся? Совсем рехнулась? – спросила я. – Да ему точно будет не до твоего сногсшибательного прикида! Ведь он же умер давно. Или ты считаешь, что он будет на тебя смотреть из облачка и оттуда тобой любоваться?

Но Мусю еще никому не удавалось переспорить. Так что она осталась при своем мнении, что когда покойник ее увидит, то перевернется в гробу от ее изумительной внешности. Правда, как он это сделает, будучи мертвым?! Для меня сей факт – так и остался загадкой.

Это было еще не самое худшее, что мне стоило ожидать. Моя подруга попросила мою маму, чтобы ее шофер на мерседесе черного цвета отвез нас на похороны. А моя мамочка ей никогда не могла ни в чем отказать. Вы можете себе представить, как были шокированы люди на кладбище, когда увидели такую дамочку на такой шикарной машине? Да еще шофер открыл нам дверцу! Для меня это был позор. Я стала красная, как свекла. Но Муся, – я поразилась ее выдержке, – она, как ни в чем не бывало, как будто не ведая, какой фурор произвела на присутствующих, подошла прямо к какой-то женщине, которая была во всем черном. Даже лицо было закрыто черной вуалью. Она ей что-то сказала и в ту же секунду та женщина взбесилась. Она накинулась на Мусю, сорвала с нее шляпку и, если бы не люди, которые схватили беснующуюся женщину, то она бы придушила мою бедную подругу своими ручищами. Я забрала Мусю быстренько оттуда, усадив ту в машину. Шофер нас быстренько увез с кладбища.

В машине я узнала страшную новость. Человек в гробу был Коля Булдыгин. А та женщина в черном одеянии – Лариса Ивановна, его мать. Это сообщение повергло мое тело в оцепенение. В голове промчались все годы нашей дружбы. Как Муся могла со мной такое учудить?! Как она могла мне не сообщить, что мы едем на похороны Коли, которого больше нету в этом мире?! Я ей такое точно не прощу. Вот когда я пожалела, что “не тусуюсь в интернете”. То есть, у меня нету страницы ни в инстаграме, ни в твитере, ни на фейсбуке. Там об этом все точно уже знают, кроме меня. Я почувствовала себя страшно отсталой.

Но как я не узнала маму Коли, когда увидела женщину, которая пыталась вырвать все волосы на голове Муси?

«Поделом ей! – решила я. – Она мне такое не сообщила. Заслужила это!»

Наверное, я не узнала Ларису Ивановну из-за того, что просто не ожидала ее здесь увидеть. Ну, разве я могла себе представить, одеваясь утром на эти похороны, что покойником, с которым мы собрались проститься – будет Коля?! Да если бы мне этим утром кто-то такое предрек, то я бы точно в такое не поверила.

Я никак не могла поверить в это, но оказывается, это было правдой, все то, о чем мне твердила Муся. Лариса Ивановна почему-то считала, что ее сын покончил с собой из-за девушки, то есть из-за Муси. А было это так.

Мы учились с Мусей в военной академии. Там же учился и Коля. Он влюбился в Мусю еще на первом курсе, но девушка ему взаимностью не отвечала. Не знаю, как у него вышло, весь наш курс удивлялся. Может, к ведьме сходил за приворотным зельем?! Но на третьем курсе Муся влюбилась в него по уши. И у них начался жгучий роман, который длился два года. Потом начались летние каникулы, и мы с Мусей поехали на море загорать. Там она встретила мужчину своей мечты, как она сказала мне, старше от нее на десять лет, если не больше. У них закрутился бешеный роман. Муся все ночи проводила с ним, поэтому я дрыхла в постели в полнейшем одиночестве, и даже в день я скучала, загорая на пляже одна. От этого, приехав домой, я стала похожа на мулатку, меня даже собственные родители не узнали. Однако выглядели мы с Мусей, как кофе с молоком. Мой отец даже по этому поводу пошутил:

– Дошенька, почему ты Мусе все солнце загораживала? – смеялся он. – Посмотри на нее. Из-за тебя она словно в Тайге загорала, а не на Мальте.

Эту разницу увидел и Коля, конечно. У него появились подозрения и наконец-то через месяц в октябре они расстались. Коля не ел, не пил и все время за Мусей ходил. Но она его разлюбила, и это было окончательно. Бедный парень сам на себя не был похож. Весь истощал, в мятой одежде ходил, не причесывался и не брился. Даже как-то в присутствии Ларисы Ивановны пригрозил Мусе, что он выпрыгнет с балкона, если она не вернется к нему. Муся только посмеялась над этим и забыла. Через месяц после этого Коля вдруг изменился. Стал опять веселым, опрятным, в общем, сиял, как звездочка в небе. Было видно, что он успокоился и забыл Мусю. Потом мы окончили академию и все разошлись, разъехались кто куда. И вот теперь еще месяц не прошел, а Коля выпрыгнул с крыши своего дома, как он и обещал Мусе. Вот поэтому Муся была в не себе от горя. Она винила во всем себя.

7

– Боже мой! Боже мой! – тряслась Муся в истерике, сидя на мягком сиденье мерседеса. – Я его убила. Я убила человека. Колинька! Бедненький!

– Муся, успокойся, – успокаивала я ее, хотя самой было не легче. – Ты никого не убивала. Он сам прыгнул с крыши. Ты в этом не виновата.

– Это он сделал из-за меня, – продолжала подруга, рыдая. – Он говорил мне, если я его брошу, то он выпрыгнет с балкона. Но я ему не верила. Думала, он шутит.

Муся продолжала биться в истерике. Мои слова ее не успокаивали. Ну и пусть себе ревет, если ей так хочется чувствовать себя виноватой.

Вдруг я вспомнила о ночном звонке. И теперь мне стало ясно, что тогда звонила Лариса Ивановна. Она тоже считает Мусю виновной в смерти ее сына. О Господи! Эта женщина угрожала моей подруге! Надо обратиться к Сергею Петровичу. Он обязательно разберется.

Муся поехала к Людмиле Леонидовне, а меня они высадили у метро. Моя мамочка и Муся были подругами, несмотря на большую разницу в возрасте. Сейчас она, наверное, утешает Мусеньку, а та горько плачет на ее плече. А потом они поедут по бутикам и магазинам. Там они скупят все новинки, которые появились за последнюю неделю. Несмотря на то, что шкафы у них еще месяц назад не запирались. Ничего в этом страшного, конечно, нет. Они купят еще несколько шкафов, чтобы впихнуть туда свои новые наряды.

Наконец-то, я добралась до места работы Сергея Петровича. Он был на месте. Мне сказали, что он занят, поэтому принять меня не может. Но я сказала дежурному, пусть позвонит ему и назовет мое имя. И это сработало. Парень даже удивился и стал более вежливым со мной. Он пристально на меня посмотрел. Казалось, он думал: «Что это за птица такая, которую полковник немедленно принял, несмотря на строгий приказ: никого к нему не пускать?» И в этом не было ничего странного, потому что он даже свою Мусичку не принимал в рабочее время. А меня он всегда был рад видеть!

– Дошенька, плоходи! – услышала я голос отца Муси. – Лад видеть лазумное лицо. А то все эти лентяи и лежебоки меня уже достали!

– Спасибо, дядя Сережа, – наконец-то я вставила слово.

– Когда же ты, Дошенька, к нам лаботать плидешь?

– Я рада бы хоть и сейчас, дядя Сережа. Вы же знаете. Но моя мамочка угрожает мне, что если вы меня возьмете к себе, то она добьется, чтобы вас выгнали ко всем чертям. Хотя работать с вами – моя мечта, вы это знаете, но я также знаю, что это отделение – ваша жизнь. Поэтому я буду к вам иногда так на часик, другой забегать, чтобы вы так сильно не грустили по этой причине.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю