Текст книги "Замена в игре (СИ)"

Автор книги: М. Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Нет. Моя мама умерла сегодня утром, и мы провожаем ее в последний путь в выходные, – объясняю я ему, немного задыхаясь. – Я осталась здесь, чтобы провести некоторое время с ней, потому что она была так больна.

– Ладно, я слышал, что ты была в Монако, – иронизирует он.

Видимо, он все-таки прочитал онлайн-таблоиды.

– Я была там недолго, сэр. Эта поездка тоже была прервана.

Я делаю паузу, не давая никаких дальнейших объяснений.

– Да, я читал. Это из-за передозировки другого сына Эддисона, – говорит он с некой дерзостью в голосе. – Теперь они думают, что он был отравлен, возможно, своим братом.

– Трей не имеет ничего общего с этим, – быстро выпаливаю я. – Я могу сказать вам это со стопроцентной уверенность!

– Тебе не кажется, что ты довольно хорошо устроилась с этим Треем. Возможно, у тебя появился скрытый мотив? Оглядываясь назад, у тебя, казалось, имелась чертовски сильная мотивациюя, чтобы тебя назначили на это дело, – говорит он с нотками подозрения в голосе.

– Я вам объясню все, когда увижусь с вами лично, сэр. Давайте просто скажем, что мой отец и Виктор поссорились, и очень на то, что и у вас с Виктором.

Трей в это время находится рядом со мной, пытаясь контролировать каждое слово нашего разговора.

– Лучше, чтобы это произошло, как можно скорее, Аманда. Ты мне нравишься, но я не потерплю надувательства в таком деле, – говорит он, и в его голосе слышится сталь. – Если я почувствую, что ты прикрываешь что-либо или кого-либо, я позабочусь о том, чтобы ты была привлечена к ответственности и лишена лицензии.

Его слова заставляют меня почувствовать себя так, будто жизненная энергия покидает мое тело.

– Да, сэр. Я понимаю. Я объясню все, когда вернусь в офис. Вы все поймете.

– Для твоего же блага, я надеюсь на это, – отвечает он. – Кстати, мне жаль было услышать о смерти твоей матери. Ты и твой отец примите мои искренние соболезнования.

– Благодарю вас, сэр. Я буду в офисе в следующую среду или четверг, – отвечаю я, пытаясь держать себя в руках. – Я дам вам знать, как только забронирую рейс.

– Ты сделаешь это. Береги себя.

Телефон замолкает, и в животе у меня разливается боль, а я испытываю страх по поводу моего будущего. Что я натворила? Я смотрю на Трея, который стоит рядом с самодовольным выражением на лице.

– Я знаю, что он собирается меня уволить.

Мой мозг начинает усиленно работать, пытаясь понять, какие доказательства против меня существуют.

– Сукин сын. Что делать, если он раскопает?

– Раскопает что? – мгновенно реагирует Трей, задавая вопрос раздраженным голосом. – Я единственный, кто видел отчет по исследованию. Джейка там не было, а Лив была в отключке. Помнишь?

Он напряженно смотрит на меня своими темно-карими глазами.

– Помню, – задыхаюсь я, закидываю голову и гляжу в небо. – Я просто знаю, что Харрис, как бульдог, и у него, наверняка, появились какие-то подозрения.

– Но у него нет доказательств! У меня есть только копия записи полета, и я точно не собираюсь свидетельствовать против себя.

Он ударяет рукой по крылу автомобиля.

– Не существует никаких других доказательств.

Он останавливается и продолжает пристально смотреть на меня.

– Нет доказательств чего? – спрашивает папа, подходя к нам сзади.

– Ой... привет, папа, – говорю я, оборачиваясь к нему и обнимая его.

Он отстраняется и смотрит мне прямо в глаза.

– Доказательств чего? – спрашивает он с расстроенным выражением на лице.

– Доказательством того, что я участвовал в торговле инсайдерской информацией, – произносит Трей, делая тем самым смелый шаг. – Ее босс ненавидел моего отца почти так же сильно, как и вы. Он всегда пытался прижать отца чем-нибудь, что он сделал бы не так, но с тех пор как отец умер, он переключил свое внимание на меня.

– И? – Рэй пожимает плечами, желая услышать больше деталей.

– И… у него ничего нет. Я не совершал никакого преступления. Возможно, я имел доступ к секретной информации, но никогда не пользовался ей. Нет никаких биржевых операций, поэтому нет никаких доказательств какого-либо уголовного правонарушения, – говорит Трей, полностью взрывая мой мозг.

– У него нет никаких доказательств этого, – подтверждаю я, пожимая плечами.

– Ладно, ух ты. Я не ожидал ничего подобного, – Рэй качает головой и смотрит на заднюю часть автомобиля. – Ты без сумки?

– А, я снял комнату с кроватью и завтраком в Линчбурге. Я не хотел мешаться, – объясняет он.

– У Пегги? – спрашивает Рэй, оглядываясь на меня.

– Ага. Он пытался вручить ей сто долларов чаевых, – сообщаю я ему с лукавой усмешкой.

– Уверен, что тебе вернули их обратно, – говорит он, смеясь. – Старая закваска.

– То же самое сказала мне Мэнди, – отвечает Трей. – Что-то про южное гостеприимство.

– Она позаботится о вас, – Рэй шлепает его по плечу. – Но один совет… хотя она и хорошая женщина, но любопытна до чертиков. Так что, если услышишь какие-либо звуки в коридоре, убедись, что говоришь негромко.

– Хорошо, спасибо, что предупредили, – Трей поворачивается и морщится в мою сторону, явно думая, что нам удалось чудом избежать проблем.

Трей

Мэнди и Рэй обсуждают меню, когда появляется Дарла с двумя детьми. Сестра Мэгги принесла два салата, ее своячница сделал пирог из сладкого картофеля, а Мэнди отвечает за кукурузный хлеб.

– Я собираюсь показать тебе, как коптят свинину в Теннесси, – говорит Рэй и ведет меня к большому холодильнику, расположенному в гараже. – Мы собираемся сделать шейку с лопаткой на углях. Мы начнем делать его сегодня во второй половине дня, а завтра она будет готово к полудню.

– Ладно, отвечаю я, не понимая многое из того, что он мне говорит. Я набирался гастрономического опыта по всему миру, но настоящий копченый шашлык точно не входил в него. Я пробовал бутерброды с копченой свининой несколько раз. Ничего запоминающегося.

– Мы сначала хорошенько обваляем его. Не говори никому, но я предпочитаю хорошо натереть его аля Канзас-сити, – шепчет он, в то время как покрывает огромный кусок мяса щепой.

– Обещаю, – говорю я, стараясь не смеяться вслух.

– Спасибо за то, что ничего не сказал Аманде о нашем разговоре, – говорит он, тщательно растирая каждую часть свинины. – Не уверен, что смог бы встретиться с ней лицом к лицу сегодня.

Меня словно заморозили на несколько секунд, так как не знаю точно, как реагировать на его слова. Когда он смотрит вверх, я решаю просто сказать ему.

– Мэгги, видимо, рассказала ей обо всем прошлой ночью. Они долго беседовали обо всем этом.

– Что? – выпаливает он, и на его лице отражается шок. – Меня интересовало, почему же было так тихо каждый раз, когда я проходил рядом. Твою мать! – Он тянет свои руки в сторону брюк, оставляя на них следы.

– Мэгги сказала ей, чтобы она не злилась на тебя, ее все устраивало, – объясняю я, повторив то, что Мэнди рассказала мне по телефону накануне.

– Получается, Мэгги знала обо всем? Просто прекрасно, – говорит он, сдвигая свинину в яму для приготовления барбекю. – Теперь я чувствую себя полной задницей.

Он закрывает крышку и вытирает пол со лба своим предплечьем.

– По правде говоря, мы все знаем правду. По крайней мере, теперь Мэнди и я понимаем, почему отец сделал то, что сделал. До этого момента Мэнди считала, что он просто выгнал тебя из бизнеса из-за жадности, а я думал, что он просто мудак, – говорю я ему прямо. – Мне искренне жаль, что мама не поговорила со мной давным-давно. Все могло сложиться у меня с отцом совсем иначе.

Рэй смотрит на меня с выражением боли в глазах, вызванным многолетними страданиями.

– Если бы была возможность повернуть время вспять, то мы, вероятно, сделали бы все по-другому. Я хотел жениться на твоей матери, прежде чем вы даже родились, но Дарла была еще маленьким ребенком. Мэгги и я провели одну ночь в борьбе, и она дала понять, что если мы расстанемся, она вернется сюда, и я буду мертв для них обеих. Я не мог смириться с мыслью, что не буду частью жизни моей девочки.

Слеза появляется в уголке его глаза, и он быстро вытирает ее.

– Я не жалею, что растил девочек, но я сожалею обо всем остальном каждый день последние двадцать лет.

Он открывает крышку и разжигает угли в полной тишине.

– Понимаю, – наконец, говорю я, снимая напряженность, возникшую между нами. – Не могу представить, чтобы можно было уйти от маленькой девочки.

– Достаточно, чтобы раздавить сердце даже сильного человека, – отвечает он, и слезы теперь текут из обоих его глаз. – Это то же самое, что проводить большую часть своей жизни с неправильной женщиной, – он вытирает предплечьем оба глаза. – Мне нужно умыться, прежде чем на меня выльют все это дерьмо.

Я передаю ему бумажное полотенце и говорю:

– Спасибо за разговор, Рэй. Возможно, вы также захотите поговорить об этом с Мэнди на выходных, – предлагаю я, пока мы идем по тротуару.

– Поговорю. Я собираюсь пообщаться с обеими девочками завтра вечером и выложу все это, – сообщает он, перед тем как войти в дом. – У них сейчас и без того полно проблем.

– Согласен. Завтра вечером, вероятно, будет лучше всего.

– Ты знаешь, – он останавливается в дверях и оглядывается на меня. – Я рад, что ты оказался сыном Виктора. Думаю, что ты и Мэнди подходите друг для друга.

Он слегка улыбается мне, прежде чем повернуться и войти в дом.

– Спасибо, Рэй, – я следую за ним в дом. – Я ценю это.

Глава 11

Трей

Время близилось к полуночи, когда Мэнди высаживает меня у пансиона в Личбурге. Я знаю, вероятно, мне следует позволить ей вернуться домой и провести это время со своей семьей, но они все равно отправились спать. Я протягиваю руку, прикасаясь к ее щеке, наклоняюсь и оставляю на ее губах теплый, чувственный поцелуй.

– Ты усложняешь мое возвращение домой, – бормочет она мне в губы.

– Таково мое намерение, – шепчу я, чувствуя прилив гормонов. Я сразу же впиваюсь в ее губы более страстно, чем чуть ранее.

– Хорошо, я задержусь на некоторое время, – уступает она, выключая машину. – Но только ненадолго.

– Только ненадолго, – соглашаюсь я, беру ее за руку и тихо открываю входную дверь. Мы на цыпочках крадемся мимо регистрационной стойки, и как можно тише ступаем по скрипучим ступеням. Затем медленно перемещаемся по нескольким издающим шум половицам в коридоре, и оба с облегчением вздыхаем, когда, наконец, доходим до двери моей комнаты.

– Я чувствую себя школьницей, – хихикает Мэнди, прежде чем войти внутрь помещения и включить верхний свет.

– Да, весь этот день был немного странным, – признаю я.

– Странным? «Странным» в плохом смысле? – спрашивает она, снова поворачиваясь ко мне.

– Нет, странный в хорошем смысле,– смеюсь я.– Не знаю, все это так сильно отличается от того, что я видел в жизни. Я никогда не останавливался в месте, где мне приходилось бы пробираться в полночь тайком, – говорю я ей со смехом.

Как по команде, раздается стук в дверь, и я слегка приоткрываю ее.

– Я просто хотела предупредить, что завтрак будет подан в восемь тридцать, – сообщает Пегги, толкая дверь так, чтобы получить лучший обзор помещения.

– Привет, – говорит она Мэнди. – Я подумала, что слышала голоса в коридоре. По крайней мере, теперь я знаю, что не сошла с ума.

Она заходит в комнату и смотрит на Мэнди.

– Я знала, что твое лицо показалось мне знакомым. Я не сложила дважды два, пока не увидела машину твоей матери. Мне так жаль, что она умерла.

– Спасибо, Пегги, – говорит Мэнди, обнимаясь с ней.

– Я знала ее, когда она была еще маленькой девочкой. Как твой отец? – спрашивает она после того, как делает шаг назад.

– Он в порядке. Мама болела в течение длительного времени, так что они оба смирились с неизбежным,– сообщает она и грусть отражается на ее лице.

– Ну, ты передай ему привет от меня. Я слышала, что ты наняла сиделку для нее?

– Да, мама не хотела никакой суеты. Вы же ее знаете, – вздыхает Мэнди.

– Хорошо, у меня есть свежий персиковый пирог для тебя, так что ты забери его с собой, когда пойдешь домой, – говорит она. – Твоя мама его любила.

– Да, он определенно был ее любимым, – у Мэнди на глазах появляются слезы. – Спасибо Пегги.

– Пожалуйста. А теперь, спокойной ночи, – произносит она, а на ее лице отражается осуждение.

– Я не останусь, – парирует Мэнди, устанавливая прямо рекорд по быстроте ответа. – Я только хотела убедиться, что он хорошо устроился. Все-таки он – городской парень и все такое.

– Я понимаю, дорогая, – отвечает она с довольно сильной долей скептицизма в голосе.

Мы оба стоим и смотрим на Пегги, пока та закрывает дверь и идет обратно по коридору к лестнице, и половицы поскрипывают под ее ногами. На лице Мэнди расползается усмешка и она говорит:

– Ладно, возможно, это немного странно.

– Это ты сказала, не я.

Я обвиваю ее своими руками и притягиваю к себе, надеясь продолжить то, что мы начали в машине.

– Не думаю, что мы можем делать это здесь. Особенно сегодня, – Мэнди начинает сопротивляться мне.

– Это так важно? – спрашиваю я, не желая, чтобы Пегги стояла на нашем пути. – Ты взрослая женщина, Господи, Боже мой.

– Знаю. Этот город заставляет чувствовать меня, словно я снова ребенок. Здесь все так консервативны и любят осуждать. Ты видел, как Пегги вела себя, – отвечает она, делая шаг к двери.

– Возбуждение от того, что тебя могут поймать, делает все еще более увлекательным, – говорю я ей, притягивая к себе еще раз. – Я могу быть очень тихим и одновременно очень даже классным. Давай, позволь провернуть нечто подобное.

Мэнди

Моя оборона слабеет, так как я желала его весь этот долгий день.

– Мы должны быть очень тихими, – отвечаю я хмуро. – Последнее, что я хочу, это устроить сцену.

– Понимаю.

Он расстегивает мой ремень и кнопку на моих джинсах. Мой пульс сразу учащается, пока я наблюдаю за тем, как он тянет вниз молнию на них. Я улыбаюсь, удивляясь про себя, как плавно и легко он стягивает с меня джинсы. Помнится, как тяжело мне их было надевать на себя. Он хватает свободную ткань джинсов под коленками и решительно тянет их вниз, пока они не сползают с моих бедер, и дальше он стягивает их с моей задницы.

– Ты в этом лучше, чем я думала. А как же мои сапоги?

С сексуальной ухмылкой он слегка толкает меня в живот, роняя на кровать. Обеими руками хватается за каблуки и через несколько секунд мои джинсы и сапоги уже валяются в куче на полу у кровати.

– Боже, ты выглядишь так сексуально, – бормочет он, медленно расстегивая пуговицы на своей рубашке.

– Думаю, что лучше выключить свет, на всякий случай, – отвечаю я, мысленно представляя, как Пегги открывает дверь. – Здесь же есть замок, так ведь?

Он запирает дверь на старую металлическую защелку и выключает свет. Однако немного света проникает через окно.

– Чудесно, – говорит он, в то время как его брюки падают на пол.

Мою кожу начинает покалывать моментально, как только его губы прикасаются к нежной коже между моих бедер. Я чувствую его горячее дыхание на моих трусиках, когда он останавливается.

– Надеюсь, кровать не будет скрипеть, – шепчет он.

Я смеюсь.

– То, что ты делал, было гораздо интригующе.

Он ухмыляется мне и начинает расстегивать мою блузку, начиная снизу и медленно поднимаясь вверх. Я считаю, что это слишком медленно, а методичные и настойчивые движения – весьма соблазнительными. Я желаю, чтобы мы могли просто сорвать одежды друг с друга и наделать столько шума, как сами того хотим. Я выгибаюсь к нему, чтобы облегчить ему работу, чтобы он побыстрее добрался до верхней пуговицы моей блузки.

Трей

Ориентируясь на то, как она уже ерзает и проявляет признаки нетерпения, будет любопытно посмотреть, сможем ли мы быть тихими. Единственный способ не создавать шума на этой старой скрипучей кровати, медленно и осторожно любить друг друга. Фактически этот медленный, соблазнительный подход полностью превратится для нее во всего лишь побочный эффект.

– Боже, мне нравится пробовать тебя таким образом, – шепчу я, покрывая ее поцелуями от пупка к маленькому шелковому бантику, находящемуся в центре ее бюстгальтера. Я захватываю губами через бюстгальтер ее грудь, чувствуя, как ее соски твердеют, вытягиваются через эластичный материал. Она тихо стонет, приподнимая тело и намекая тем самым, чтобы я снял с нее лифчик. Разумеется, я это делаю.

– Так куда лучше, – шепчет она, освобождая от напряжения свою грудную клетку. – Мне нравится чувствовать твою обнаженную кожу на своей.

Старая кровать издает скрип, а я в это время стягиваю трусики вниз по ее ногам. Мне следовало снять их раньше. Я также решаю снять свои, и кровать тут же издает скрипучие звуки, которые обычно ассоциируются с тем, что на ней кто-то устраивается.

– Теперь мы попытаемся быть тихими, – говорю я ей, удобно устраиваясь рядом с ней.

Мэнди

Сдержанность никогда не была моей сильной стороной, но меня в настоящее время больше волнует содержание, когда мы прижимаемся друг к другу в теплых объятиях. Я отодвигаю одеяло, совсем чуть-чуть, чтобы компенсировать тепло от наших переплетенных тел. Трей начинает медленно проводить руками по моему телу снова, как будто сексуальное напряжение внутри меня не было достаточным.

– Не дразнись больше, – говорю я ему, но безуспешно.

– Мне просто нравиться, как ты ощущаешься, – стонет он тихо, продолжая серию мягких, широких движений. – Я обожаю проводить руками по всему твоему телу.

Я тянусь вниз между его ног и начинаю гладить его в ответ. Если он думает, что может продолжать дразнить меня без воздаяния, то он ошибается. Через пару минут Трей отстраняется от меня, поэтому я легонько подталкиваю его двигаться между моих ног. Он потакает мне к моему огромному облегчению.

– Я ждал этого целый день, – шепчет он напротив моей кожи. – Хочу насладиться тобой.

Трей берет в рот мой сосок, заставляя меня затаить дыхание. Он двигает бедрами так, что я чувствую его твердость напротив себя.

– Люби меня.

Я вцепляюсь ему в спину и притягиваю его к себе.

– Тссс, – произносит он, напоминая, что нам следует быть тихими.

Одна часть меня хочет перевернуть его на спину и быть дикой, но голос в голове напоминает, что я буду об этом сожалеть, когда в следующий раз увижусь с Пегги. Я делаю глубокий вдох и расслабляюсь, как он предложил, решив дать ему самому выбирать какой темп ему нравится. Он начинает медленно целовать мою кожу, прокладывая путь вниз по моему животу и задерживаясь чуть ниже моего пупка. Он такой чертов дразнилка.

Я толкаюсь напротив макушки его головы, поощряя его губы, чтобы он продолжил медленный и мучительный путь к месту назначения. После нескольких легких и возбуждающих жестов только при помощи кончика языка, Трей, наконец, достигает мои распухшие складки. Используя каждую каплю сдержанности, я противостою желанию закричать от экстаза. Пока отступает первая волна наслаждения, я делаю глубокий вздох, готовясь к следующей волне, которая следует за предыдущей. Тихо, тихо, – повторяю я про себя. Просто сосредоточься на дыхании.

Трей

Я улыбаюсь про себя, в то время как бедра Мэнди извиваются подо мной, ее дыхание становится рваным и прерывистым. Каждый раз, когда она приближается к оргазму, я отступаю, позволяя ей восстановиться на мгновение, прежде чем увеличивать интенсивность еще раз. Ее живот начинает изгибаться и ее ноги неудержимо дрожат. Она испускает вздох, который говорит о том, что она так больше не может. Мне нравится подводить ее к той точке, в которой я могу чувствовать, что она вот-вот потеряет контроль.

– Пожалуйста, прекрати, – хнычет она, хватая меня за волосы обеими руками, и тянет на себя.

– Мне это нравится, – шепчу я ей и начинаю медленное восхождение, принимая во внимание, что древний раритет под нами всячески старается предать нас. – Ты хорошо справляешься, – бормочу я напротив ее мочки уха, а затем медленно прокладываю путь по ее разгоряченному телу.

–О, ты убиваешь меня, – бормочет она, с любовью шлепая меня по спине.

– Но в хорошем смысле, да?

Я улыбаюсь у ее щеки, прежде чем развожу ее ноги и двигаюсь между ними.

– Пожалуйста,… не дразни больше, – шепчет она более требовательно.

Я крепко ее целую и двигаюсь глубоко внутрь нее, вызывая тем самым немедленную дрожь восторга у себя и, в равной степени, интенсивный стон из-за старого матраца под нами. Твою мать! Я скатываюсь по кровати и протягиваю к ней руку, поднимая Мэнди на ноги, хватаю одеяло и тяну его на пол.

– Я так больше не могу!

Опускаю ее на спину, и продолжаю то, на чем мы остановились, предоставляя ей свою длину на жестком деревянном полу.

– Так гораздо лучше, – стону я, действительно ощущая ее под собой и получая полную отдачу от каждого движения внутри нее.

Я чувствую прилив вожделения, когда я начитаю трахать ее с интенсивностью, которая соответствует тому, что я чувствую с тех пор, как увидел ее в аэропорту.

Мэнди

Прикосновение, запах и ощущение Трея в сочетании с чувством, что нам сошло это с рук, посылает меня в самое возбужденное состояние, какое было в моей жизни. То, как он занимается со мной любовью, не оставляет во мне никаких сомнений, что уровень его страсти равнозначен моему. Каждый его удар является твердым, но плавным, эротическим, но заботливым ... это полное совершенство.

Мои губы тянутся к его, и мы вовлечены в длительный поцелуй, пока Трей продолжает увеличивать интенсивность каждого удара. Электрический импульс пронзает мое тело, и я крепко целую его, стремясь показать уровень страсти, что горит внутри меня. Никто и никогда не заставлял меня чувствовать себя такой желаемой, сексуальной… живой.

– О, Боже! – ахаю я, когда он немного смещается и начинает вбиваться в меня под правильным углом. Любые мысли о Пегги, или ком-то другом, кто может услышать нас, удаляется из памяти и заменяется чистым электрическим импульсом, который исходит от абсолютной глубины моего существа.

– Прямо там... не останавливайся... пожалуйста, не останавливайся!

Я ловлю себя на том, что кричу.

Он продолжает толкаться в меня бедрами, одновременно накрывая мои губы своими, чтобы заглушить мои крики. Я не могу выразить свои чувства словами. Он – это все, что я хочу прямо сейчас, и я хочу, чтобы он не останавливался. Трей ведет меня в туда, где я никогда не была ни сексуальном плане, ни в физическом, и мне не терпится увидеть, что лежит за пределами текущего момента.

– Я люблю тебя,– стонет он, как только начинает входить глубже и сильнее, чем раньше, обрушив свои губы на мои.

Я чувствую его пот, смешивающий с моим, пока он прижимает мои руки к полу и вбивается в меня длинными, жесткими ударами, которые посылают нас обоих в забвение с явной нехваткой кислорода.

– Святое дерьмо, – восклицает он, падая рядом со мной и хватая ртом воздух. – Извини, я немного увлекся.

– Это было прекрасно, – заверяю я его, целуя со страстью, равной той, что он даровал мне.

– Я тоже тебя люблю,– говорю я ему, несмотря на то, что он сделал свое заявление в запале.

– Я никогда не произносил этого раньше, – шепчет он напротив моих губ. – Все ощущается так, словно мы были созданы друг для друга.

– Я знаю, – шепчу я снова. – Это невероятно. Единственное, что может сделать все еще лучше, если ты ляжешь в позу ложки, пока я буду засыпать.

– Это не должно стать проблемой, – отвечает он, поднимая меня с пола и бросая одеяло обратно на кровать. После того, как я устраиваюсь, он прижимается ко мне сзади, положив свою теплую руку на мое бедро.

Мой разум начинает размышлять о том, как Трей попал в неудобное положение, провел день с моей семьей и теперь спит в забытом богом месте по сравнению с тем, к чему он обычно привык. И он еще ни разу не пожаловался. Услышанное от него «Я люблю тебя», однако, вот, что занимает все мои мысли.

Глава 12

Мэнди

Телефон Трея начинает потрескивать сразу после шести утра. Я забираю его, так как он находится в нескольких сантиметрах от моего лица.

– Это сообщение от Ванессы, – говорю я, протягивая ему сотовый.

Было бы неплохо, если она подождала бы час или два, но Ванесса, вероятно, не понимает, что мы находимся в другом часовом поясе.

– Ничего нового о Тайлере? – спрашиваю я, переваливаясь на кровати и протягивая руки в его сторону.

– Нет. Ничего не изменилось со вчерашнего утра, – он хмурится, глядя на сообщение. – Они немного волнуются.

– Разве это нормально, что он так долго не выходит из комы? – успеваю я спросить, прежде чем зевнуть.

– Обычно быстрее, но у него одновременно проходит детоксикация. На данный момент его организм переживает серьезные проблемы, так что, на самом деле, лучше, если он спит как можно дольше.

– Он что, подсел на болеутоляющие? – спрашиваю я, оперевшись на свой локоть.

– Да, Ванесса полагает, что он употреблял до десятка таблеток в день, – признается Трей. – Тайлер был на них так долго, что ему пришлось принимать еще большие дозы, чтобы получить какую-то помощь.

– Прежде всего, почему он нуждается в них?

Мой разум не может понять, для чего молодому человеку нужно сутки напролет принимать обезболивающие.

– Он страдал от боли в колене после многократных реконструктивных операций, поэтому продолжал получать полный их комплект, и я не думаю, что он когда-либо делал длительный перерыв между приемами лекарств, чтобы понять, утихнет ли боль сам по себе. Его лечащий врач не видел в этом никакого вреда, но это было еще до того, как к этим лекарствам стали относиться как к наркотикам.

Трей скатывается к краю кровати и встает.

– Я давно знал, куда все это ведет. Я говорил матери, что ему либо необходимо провериться в наркологической клинике, либо он окажется в «смертельной спирали».

– Почему она ничего не сделала с этим? – качаю я головой в полном изумлении.

– Потому что мама – «скрытый алкоголик», Тайлер и я знаем это. Даже когда мы были маленькими мальчиками и возвращались домой из школы, от мамы так странно пахло, – объясняет он, подбирая свою одежду. – Я помню, как она и папа спорили об этом поздно ночью, когда мне было лет десять или одиннадцать. После этого все стало еще хуже.

– Она все также пьет до сих пор?

Когда я видела ее в Нью-Йорке, она казалась такой спокойной и полностью контролирующей себя.

– Ванесса говорит, что она пила снова, – отвечает он, и в это время начинает звонить телефон. – Видимо, у нее уши горят.

Он смотрит на меня с ухмылкой.

– Доброе утро, мама. Что случилось?

Выражение его лица становится мрачным, пока он слушает то, что она сообщает ему.

– Именно поэтому я переживал за него, – говорит он презрительным тоном, прежде чем снова сделать паузу. – Я знаю, но все равно, не думаю, что он хотел бы прийти в сознание прямо сейчас. Он находится в режиме полной детоксикации. Вот почему они использовали «Наркан».

Он заходит в ванную комнату и закрывает за собой дверь. Я пользуюсь этой возможностью, чтобы встать и одеться в ту же одежду, что была на мне вчера. Я знаю, что должна была поехать домой прошлой ночью. По крайней мере, сейчас раннее утро, и, возможно, все еще спят, и я могла бы проскользнуть незамеченной и быть чистой в их глазах.

– Мне нужно принять душ и позаботиться о нескольких вещах, – говорит он, выходя из ванной, явно чем-то взволнованный. – Я нашел прокат лимузинов и меня доставят к твоему отцу около десяти.

– Здорово, но не ожидай, что прибудет лимузин такой, к которому ты привык, – хихикаю я. – Дома все в порядке?

– Нет. Мне нужно присутствовать при разговоре, когда придет доктор Тайлера этим утром. Он должен быть там примерно через сорок минут, – он вздыхает. – Мама и Ванесса понятия не имеют, что происходит. Они не задают правильные вопросы.

– Я все понимаю. Мы не поедем к месту захоронения до полудня, так что не торопись, – говорю я, подхожу к нему и целую в губы. – Спасибо за чудесную ночь.

– Это было здорово, – уголки его губ поднимаются. – Обещаю, скоро увидимся.

– Пока, секси.

Я улыбаюсь ему, прежде чем повернуться к двери.

– Кстати, ... мама посылает свои соболезнования тебе, Дарле и Рею, – добавляет он запоздало. – Ей жаль, что она не может присутствовать здесь.

– Спасибо. Я им сообщу.

Проходя по коридору, мне кажется, что на первом этаже все тихо. Я снимаю свои сапоги, так как в них невозможно преодолеть лестницу, чтобы она не скрипнула. Я знаю, что я взрослая женщина, но у Пегги манера поведения, как у учительницы начальной школы, и я, по правде говоря, не хочу иметь с ней дело сегодня утром. Я стремглав проношусь мимо небольшой стойки регистрации, чтобы не быть замеченной, и останавливаюсь у дверей, чтобы надеть сапоги.

– Доброе утро, Аманда, – ее голос потрясает меня. Дерьмо! – Я заметила, что твоя машина не сдвинулась с места, так что я приготовила для тебя персиковый пирог, чтобы ты его забрала с собой.

Она подходит ко мне с большой белой коробкой в руках.

– Спасибо, – говорю я ей со вздохом. – Я обязательно сообщу отцу, что это от вас.

– Ты сделаешь это, дорогуша, и я уверена, что увижу тебя сегодня вечером.

– Скорее всего, – соглашаюсь я, толкая от себя дверь.

Думаю, все не так уж плохо, в конце концов.

Трей

После продолжительного разговора с мамой, Ванессой и врачом скорой помощи, все, наконец-то, думали об одном и том же. Врач объяснил, почему он еще не вывел Тайлера из комы, и что это не связано с изменениями в его прогнозе. Он просто хочет, чтобы Тайлер оставался в искусственной коме, пока его тело проходит через самых худший процесс детоксикации.

И мама и Ванесса, казалось, стали более уверенными после звонка. Похоже, будто врачи, главным образом, борются с наркозависимостью Тайлера, а не с его передозировкой. Я сообщаю последние новости Мэнди, пока мы едем на поминальную службу по ее матери.

– Не думаю. Я не разбирался во всем этом с ними. Скорее всего, они рассматривают его действия как попытку самоубийства, пока некоторые стопроцентные факты не вышли наружу. Сейчас это все спекуляции, – говорю я ей, испытывая тошноту. – Мы развеим прах твоей мамы сегодня? – спрашиваю я, просто чтобы сменить тему.

– Нет, они не будут готовы в течение нескольких дней, поэтому нам придется сделать это в другой раз. Но, по крайней мере, мы можем сказать несколько слов и дать каждому немного высказаться, – говорит она, когда мы сворачиваем на повороте и едем прямо в сторону ручью.

– Это очень хорошее место, чтобы провести тут вечность, – комментируя я, пока мы едем в сторону поляны.

Деревья расположены вдоль дороги, напоминая чем-то парадный вход, и я вижу большой дуб в центре поляны, о котором рассказывала Мэнди.

– Что за оранжевые флажки? – спрашивает Мэнди, как только мы доходим до поляны и поворачиваем к дереву.

– Похоже, здесь проводится какой-то исследование или что-то в этом роде, – отвечаю я, делая неплохое предположение.

Мы прибыли рано, потому что Мэнди хочет показать мне путь, где они гуляли с мамой.

– Иди сюда, – кивает она головой в сторону неспешно бегущего ручья, струящегося около подножия холма.