Текст книги "Замена в игре (СИ)"

Автор книги: М. Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Я не могу понять, неужели я такая открытая. Мне действительно необходимо поработать над непроницаемостью лица.

– Ты узнала про Рея. Я всегда могу сказать, о чем он думает, прежде чем он произнесет слово, – говорит она, ставя свою пустую банку на стол и придвигая свое кресло ближе ко мне. – Уверена, ты заметила, что я не самый любящий человек в мире.

Я чувствую, мое настроение немного поднялось, и я киваю головой в знак согласия. Я всегда любила маму, особенно после приезда сюда, но я часто задавалась вопросом, а любила ли она Дарлу и меня на самом деле или просто терпела нас. Не то, чтобы она была плохой матерью, но она просто вела себя не совсем по-матерински.

– В еще более тяжелом положении находился Рей, – продолжает она. – Я, честно говоря, не обладаю романтической натурой, а он всегда был человеком, кто в этом сильно нуждался, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Я чувствую, как к моим щекам приливает кровь, слушая, как она осторожно говорит о половом влечении отца.

– Ты ничего не должна объяснять мне, мама.

– Да, но я хочу, чтобы ты знала всю историю.

Она смотрит в окно, чтобы убедиться, что папа до сих пор занят, прежде чем продолжить.

– Мы привыкли ужинать с Виктором и Сильвией довольно часто, когда жили в городе. Но однажды вечером я заметила взгляд, который твой отец бросал на Сильвию. Я сразу тогда поняла, что он влюблен, потому что это было написано на его лице. Я помню, как молилась, чтобы Виктор не заметил, и он не обратил на это внимания, но у меня не было ни тени сомнения, что между ними двумя что-то происходит.

– Что ты сделала? – теперь мои щеки действительно горят! – Ты ему высказала?

– Нет, – она улыбается и качает головой. – Нет, я, по правде говоря, немного успокоилась. Виктор все время был занят бизнесом, а Сильвия терпеть не могла проводить временя в одиночестве. Мне, с другой стороны, очень нравилось быть одной, поэтому я не возражала, что он приходил домой уже после того, как я уходила спать, – она снова улыбается. – Когда мы только поженились, я даже попытался прочитать некоторые из тех дрянных любовных романов, чтобы выяснить, чего мне не хватало.

Она продолжает качать головой из стороны в сторону.

– Я съеживалась и закатывала глаза, пока, наконец, не решила, что романтика просто не была заложена в моей ДНК. Полагаю, такое случается.

Она пожимает плечами и смотрит в окно.

– Так ты не спросила его об этом?

– Нет. Все были счастливы, так что я не сказала ни слова, – отвечает она, глядя вниз на свои пальцы, которые переплела друг с другом. – Когда родились близнецы, у Рея случился нервный срыв. Он, вероятно, был обеспокоен тем, что у одного из них мог оказаться большой нос или его карие глаза. Вот почему он звонил тебе на днях. Никто и никогда не делал тест на отцовство.

– Ну, ему не придется больше беспокоиться. Трей и я послали образцы ДНК, и выяснили, что мы не в родстве. Так что это было огромным облегчением.

– Хорошо. Он нервничал и вел себя, как кошка на раскаленной крыше с тех пор, как ты сказала, что тебе нравится мальчик. Я спрашивала его несколько раз, в чем проблема, но он просто отвечал, что ему не нравится, что Аманда болтается возле этого мальчика Эддисона, – она хихикает, – Я хотела спросить его, почему нет, но он бы просто менял тему или находил отговорки.

– Так когда же их отношения закончились?

– Когда Виктор узнал об этом, – говорит она, и на ее лице появляется противоречивое выражение. – Он однажды рылся в старом кедровом сундуке и обнаружил серию открыток и писем от Рея. Это был день, когда весь мир изменился для нас.

– Как долго они встречались друг с другом? – спрашиваю я, пораженная, что веду этот разговор с мамой.

– На протяжении многих лет, – она вздыхает. – Думаю, именно это задело Виктора больше всего. Некоторые послания было до и после рождения мальчиков, что ухудшило ситуацию. Сильвия хотела доказать, что мальчики были его, но он не позволил им пройти тестирование. Не думаю, что он хотел бы рисковать.

– Не могу поверить, что ты все же не развелась с ним, пройдя через что-то настолько травмирующее, – отвечаю я в изумлении. – Не думаю, что я смогла сделать это.

– Мы все были сосредоточены на вас, детях, – говорит она со слабой улыбкой. – Надеюсь, что тебе никогда не придется делать такой выбор.

– Я тоже.

Я встаю со стула, наклоняюсь и крепко ее обнимаю.

– Спасибо тебе за самоотверженность.

Ее глаза подрагивают, как будто слеза где-то внутри попала в ловушку.

– Я сказала ему, что он может уйти, когда ты пошла в школу. Сильвия к тому времени уже была разведена, и я знала, что он будет счастливее в Нью-Йорке.

– Правда? И он не ушел?

Я присаживаюсь обратно, придвигая стул прямо к ее.

– Нет. Он знал, что я не очень хорошо себя чувствую, поэтому захотел остаться и убедиться, что со мной все в порядке, – говорит она с небольшим треском в голосе. – Пару месяцев спустя мне был поставлен диагноз.

– Понятно, – я кладу свои руки поверх ее и нежно поглаживаю. – Я рада, что он остался с тобой. Я бы сильно волновалась, если бы ты осталась здесь в одиночестве.

– Я сказала ему, что могла бы жить у моей сестры и шурина. У них имеется свободная спальня на первом этаже, – она смотрит в окно, заметив какое-то движение. – Ладно, приводим себя в порядок. Он возвращается.

Я встаю и тяну свой стул на другую сторону стола, прежде чем отправиться в ванную. Мне нужно немного прийти в себя до встречи с ним. Я так рада, что она мне рассказала все, иначе я бы, наверное, возненавидела его навсегда.

В конце концов, он, возможно, порядочный человек.

– Приходи и ешь, Аманда, а то остынет, – кричит он из кухни по истечении пары минут.

Мне приходится рассмеяться, когда я иду обратно в комнату, и обнаруживаю стейк на тарелке вместе с вилкой и острым ножом. Это, безусловно, мужское видение еды. Увидев мою реакцию, мама дразнит его.

– Ей бы, наверное, понравились, если бы ты подал с ним овощи или, по крайней мере, картофель.

Она прищурено смотрит на папу.

– Прости, я так и не стал лучшим поваром. Как насчет ломтика хлеба и нескольких соленых огурчиков, – говорит он со смехом. – Огурцы богаты витаминами.

– Было бы прекрасно.

Мне следует улыбнуться, когда он идет к холодильнику в поисках разносолов.

– Они прямо перед тобой, Рей, – мама усмехается. – Прямо слева.

– Черт, дальнозоркость, – папа качает головой и ставит соленья на стол. – Тяжело стареть.

– С тобой была та же самая чертовщина, когда тебе было двадцать пять, – упрекает его мама, ухмыляясь. – Мне кажется, что тестостерон, должно быть, ужасен для твоего зрения.

Улыбка ползет по моему лицу, когда я слушаю стеб между этими двумя. Я прямо могу услышать, как мы с Треем когда-нибудь будем общаться между собой так же. Интересно, как обстоят дела у него? Надеюсь, что Тайлеру лучше.

Трей

Когда я вхожу в палату Тайлера, меня приветствует ритмичный звук аппарата искусственной вентиляции легких, а также писк и стрекот машины, которая контролирует все его жизненно важные органы в режиме реального времени. Тонометр начинает измерять давления, и машина делает еще одну серию звуковых сигналов перед тем, как на экране отображаются результаты. Девяносто шесть на пятьдесят восемь показывает экран. Ничего себе, кажется давление довольно низкое.

Я смотрю на Ванессу, сидящую в кресле с закрытыми глазами. Уверен, она не сомкнула глаз всю ночь, но при этом выглядит хорошо. Я присаживаюсь на кресло, расположенное с другой стороны кровати Тайлера, и также закрываю глаза. У нас уйма времени и нечем заняться, так что нет никаких причин ее будить.

– Когда ты сюда пришел?– спрашивает она вскоре после того, как я задремал.

– Буквально несколько минут назад, не хотел тебя будить.

Я встаю, чтобы обнять ее.

– Твой одеколон заполнил пространство и сообщил мне о твоем присутствии, – дразнит она. – Ты можешь поверить в это дерьмо? – спрашивает она, поворачиваясь обратно к Тайлеру.

– На самом деле, нет. Что было в предсмертной записке?

– Полиция передала мне копию, если ты хочешь прочитать ее, – говорит она, подойдя к сумке, чтобы достать бумагу. – По существу, он признается в убийстве отца.

Она протягивает мне записку, и я смотрю вниз на то, что, безусловно, кажется предсмертной запиской, написанной им.

Ванесса, мама и Трей.

Мне так жаль за то, что я сделал.

В то время это казалось правильным.

Но теперь, когда он ушел, я просто не могу жить в мире с самим собой.

Жаль, что меня не будет с тобой рядом, Ванесса.

Трей, я надеюсь, ты будешь с ней рядом.

Мам, прости за все.

Люблю вас всех,

Тайлер

Пока я читаю короткую записку, пытаюсь представить, как Тайлер произносит эти слова, но у меня, честно говоря, не складывается картинка. Это не похоже на него. Почерк вроде бы его, но текст записки не свойственен ему. Я вспоминаю день похорон и его дикие обвинения. В то время у меня было такое ощущение, будто он был как-то зациклен на мне, но я, по правде сказать, не верю, что он мог бы на это пойти.

– Он этого не делал, – раздается голос мамы сзади меня.– Ни один из моих мальчиков не может быть ответственным за такое зверство.

Она забирает записку из моей руки и изучает ее, как будто видит впервые.

– Я сказала им, чтобы эту записку изучил эксперт. Уверена, что они обнаружат, что это подделка. Невозможно, чтобы мой мальчик убил отца, а затем пытался покончить жизнь самоубийством. У него было ради чего жить.

Она начинает рыдать, пока подходит к постели, берет его за руку и поднимает ее к своему сердцу.

– Я знаю, что ты еще там, малыш. Возвращайся, и я обещаю тебе, что мы все уладим.

Я оборачиваю руку вокруг плеч мамы и обнимаю ее, чтобы поддержать.

– Согласен с тобой, мама. Что-то здесь нечисто. Я знаю, что он был недоволен и боролся с болеутоляющими, но невозможно представить, чтобы это было правдой.

Ванесса делает мне знаки глазами и кивает головой, подавая мне сигнал, чтобы я присоединился к ней в коридоре. Я похлопываю маму по спине и делаю шаг назад, чтобы присоединиться к Ванессе за дверью.

– Это честно, первое, что хотя бы как-то объясняет то, что произошло в прошлом месяце, – шепчет она, а глаза умоляют, чтобы ее кто-то выслушал.

– Я знаю, ты говорила, что он был странным в последнее время, но полагаю, что, по правде сказать, понятия не имею, что происходило между вами, – отвечаю я, ища на ее лице улики.

– Он был так зол, и казалось, будто не мог находиться со мной в одной комнате. Я пыталась поговорить с ним об этом, но он бы не вылез из панциря и все равно бы не сказал, что его беспокоит. Ты знаешь, какой он, Трей.

Ванесса тянет меня дальше по коридору прочь от дверного проема палаты Тайлера.

– Я знаю, что он никогда не умел совладать со своими эмоциями. Он так и не может справиться с той болью, когда понял, что не сможет больше играть в мяч в колледже, – говорю я соответствующе, желая увидеть, куда приведет нас этот разговор.

– Он распалился гневом на Виктора, из-за того, что тот согласился сделать Томми генеральным директором компании. Он утверждал, что у него имеются какие-то доказательства, что тот мошенник и что его компании были не столь успешны, как он изображал на своем ТВ-шоу, – она прикусывает губу, и вдруг у нее появляется взгляд, будто она сожалеет, что поделилась со мной этой информацией. – Я не знаю, имеет ли это отношение к чему-либо из этого, но несколько дней назад он был очень расстроен.

– Да, Томми разыскал меня в Монако, чтобы позлорадствовать по поводу того, что теперь он будет генеральным директором и будет контролировать право голоса на наши акции компании. Я могу понять, отчего у Тайлера снесло крышу. Он никогда сильно не любил Томми.

– Знаю. У меня было чувство, когда он ушел, что произойдет что-то плохое. Кто-то позвонил ему на телефон, и в течение нескольких минут у них был серьезный спор из-за Томми. Я пыталась его успокоить, но он оттолкнул меня в сторону и вышел с телефоном в коридор, – объясняет она, медленно качая головой из стороны в сторону, и глядя немного растерянно. – Когда все стихло, я вышла поговорить с ним, но он уже исчез.

– Нам нужно выяснить, кто ему звонил. Ты рассказала полиции о телефонном звонке? – спрашиваю я, стремясь сделать так, чтобы расследование двигалось в новом направлении.

– Нет. Я все еще находилась в шоке, когда они были здесь, но я позвоню им утром.

– У тебя есть их визитная карточка? Еще не поздно набрать их прямо сейчас, – я смотрю на часы, чтобы уточнить время. – Все мы знаем, что парень может покинуть город.

– Я принесу их карточки, – бормочет она, возвращаясь обратно в палату Тайлера.

– Подожди, есть еще одна вещь, которая беспокоит меня, – я повернулся к ней лицом и понизил голос. – Он оставил на моем автоответчике сообщение о том, что гребаный Томми сначала Ванессу, а сейчас компанию. Сразу после этого я услышал, как он и его телефон упали на пол. Что он имел в виду, говоря про «сначала Ванессу»?

Ее глаза тут же расширяются, и цвет сходит с ее лица.

– Я… понятия не имею. Может потому, что мы встречались в школе? Я не знаю, Трей. Он просто ненавидит Томми, – заявляет она холодно, снова поворачиваясь лицом к палате Тайлера.

Следя взглядом за ее возвращением в палату, я начинаю осознавать, что она больше не та девушка, которую я полюбил много лет назад. Что-то изменилось. Я знаю, что у нее были трудные времена, ей приходилось иметь дело с перепадами настроения Тайлера и его наркоманией, но она не проронила ни одной слезинки с тех пор, как я приехал. Например,с другой стороны, мама находится в плачевном состоянии. Мне необходимо отправить этих двоих домой, чтобы немного отдохнуть.

Глава 8

Трей

Сидя и слушая пикание системы жизнеобеспечения Тайлера, через двадцать минут я уже сожалею о том, что отослал маму и Ванессу домой. Поскольку в больнице мне всегда не по себе, то, вероятнее всего, я не засну сегодня. Для меня становится приятным отвлечением медсестра, которая входит в дверь, чтобы проверить его.

– Привет, я его брат близнец, Трей, – говорю я ей, поднимаясь с кресла.

– Ладно, на секунду вы меня напугали. Вы двое действительно выглядите одинаково, – хихикает она.

– Как у него дела? – спрашиваю я, обеспокоенный тем, что он не проявляет никаких признаков жизни.

– Ну, его держали на Налоксоне (прим.пер. антагонист опиоидных рецепторов), сколько могли, но вопрос лишь в том, какой урон уже был нанесен. Невролог сказал, что ЭЭГ выглядела довольно неплохо, – отвечает она, проверяя все его характеристики. – Его кровяное давление все еще возвращается к нормальному.

– Обычно люди выздоравливают после такого? – спрашиваю я, ища заверения.

Тот факт, что он даже не продемонстрировал признаков жизни с тех пор, как я приехал, вызывает у меня чувство тошноты.

– Ну, его мозг функционирует, и жизненные показатели улучшаются, я думаю, он имеет довольно неплохой шанс. Врач должен подойти в ближайшее время, он сможет дать вам лучшее представление о том, чего ожидать.

Она вежливо улыбается и приступает к записи нескольких вещей в его карте.

– Я могу вам чем-то помочь? – спрашивает она, прежде чем покинуть комнату.

– Нет, я в порядке.

– В конце коридора есть гостиная для членов семей, если вы захотите выпить чашечку кофе или перекусить, – добавляет она, прежде чем закрыть дверь.

– Спасибо.

Я поворачиваюсь к кровати и просто смотрю на Тайлера. Несмотря на то, что у нас были взлеты и падения, только тот, кто является близнецом, может понять связь между нами. Я беру его за руку и приподнимаю ее с постели. Это так странно, что его рука полностью безжизненна.

– У нас с тобой до сих пор особая связь, брат, – говорю я ему, несмотря на то, что он, несомненно, не может услышать меня. – Когда я увидел эти сообщения от тебя, я почувствовал что-то неладное. Мне жаль, что я не прослушал их сразу. Я просто не хотел иметь дело с плохими новостями.

Мой телефон вибрирует, я его вынимаю и вижу сообщение от Мэнди.

Мэнди: Как там дела?

Трей: Тайлер все еще без сознания, но они надеются.

Мэнди: Как насчет твоей мамы и Ванессы?

Трей: Мама в плохом состоянии. Я отправил их обеих домой отсыпаться.

Мэнди: Так ты там в одиночестве?

Трей: Да, но тут много людей, которые приходят и уходят.

Мэнди: Жаль, что меня там нет.

Трей: Мне тоже.

Мэнди: Постарайся поспать.

Трей: Ты тоже. Буду держать тебя в курсе.

Мэнди: Целую-обнимаю.

Трей: Чмоки-чмоки.

После нашего обмена сообщениями, я опешил от сильного чувства тоски внутри меня. Я хочу, чтобы она находилась здесь со мной прямо сейчас, больше, чем когда-либо. Смотрю на часы и понимаю, что прошло всего четыре часа с тех пор, как мы расстались в аэропорту, но мне кажется, что намного дольше. Я сижу в кресле и думаю о невероятном сексе, который был у меня с ней во время нашего обратного рейса. Полагаю, что это был пик моей сексуальной жизни до настоящего времени. Черт, мысли об этом не помогут мне заснуть. Дверь внезапно открывается снова, напугав меня. Я быстро передвигаюсь на стуле, чтобы скрыть любые доказательства возбуждения, спровоцированного моими мыслями.

– Мистер Эддисон? – спрашивает меня сотрудник полиции.

– Да, – отвечаю я, осторожно поднимаясь с кресла.

– Подозрения вашей матери подтвердились, – начинает он. – Предсмертная записка не была написана вашим братом. Тот, кто написал ее, очевидно, имел доступ к образцу его почерка.

– Я знал, что эта записка написана не им, – отвечаю я, подтверждая свои подозрения.

– Спасибо, кстати, что позвонили и сообщили, о чем Ванесса не рассказала нам, – говорит он, открывая приложение на своем iPad. – Она знает имя звонившего?

– Не думаю. Она слышала разговор только с одной стороны, но Ванесса сообщила, что обстановка накалилась практически сразу же.

Я напрягся и потер шею сзади, которая затекла от того, что мне много пришлось сидеть в последнее время.

– Вы знаете, кто это был? – спрашивает он многозначительно.

– Откуда мне знать? – спрашиваю я, совершенно растерявшись от этого вопроса офицера.

– Ладно, я общался по телефону с детективом Келли. Вы все еще находитесь под следствием из-за смерти вашего отца, а теперь еще и ваш брат чуть не погиб, – отвечает он со стальным блеском в глазах. – Если бы ваш брат погиб, то вы остались бы единственным наследником всего состояния.

– Эй, – отвечаю я, и колесики в моих мозгах моментально начинают крутиться. – Меня не волнует, что я унаследую. Даже близко нет, чтобы я мог кого-то убить, особенно отца и брата!

Я делаю шаг назад, испытывая потрясение от его обвинения.

– Ну, большинство преступлений, подобных этому, совершаются близкими родственниками, которыми движет жадность, – офицер продолжает говорить, но в моей голове уже крутится миллион разных мыслей. – Я не вижу никакого мотива, чтобы Ванесса действовала в одиночку, поскольку они были обручены, – заключает он и только тишина заполняет пространство между нами.

– Ванесса сказала, что он спорил с абонентом о Томми Фаулере. Это не имело ничего общего со мной! – я возражаю после того, как мои мысли начинают проясняться. Кажется, это очевидный сбой в его неприятной теории.

– Это то, что она говорит, – он посылает мне тревожный взгляд. – Между вами и Ванессой есть история?

Его вопрос едва не заставляет мой желудок сжаться и вытолкнуть все его содержимое наружу. Я по-настоящему чувствую резкий всплеск кислоты, которая поднимается до моего горла. Я гляжу на него в полном недоумении, ошарашенный его вопросом. Неужели он подумал, что между Ванессой и мной может существовать какой-то сговор?

– Нет! – выпаливаю я. – Я хочу сказать, что мы старые друзья, которые вместе росли, но она была с Тайлером в течение многих лет.

Я протягиваю руку и позволяю себе рухнуть обратно в кресло.

– Вы в порядке? – спрашивает он, глядя на меня с беспокойством.

– Да, только у меня был адский день, а теперь меня обвиняют в попытке убийства моего брата.

Я провожу рукой по лицу, и капли пота падают на колени.

– Кажется, вы сильно перенервничали, – произносит он, видя, как пот капает с моего лица. – Вы уверены, что с вами все в порядке?

– Я страдаю от беспокойства и у меня были самые напряженные две недели, какие кто-либо только мог себе представить. Кроме того, больницы заставляют меня испытывать клаустрофобию. Так что нет, я, наверное, не в порядке.

Я тянусь в сторону, беру бумажное полотенце и вытираю пот с лица и лба. – Я просто не могу поверить во все это дерьмо.

– Мне очень жаль, Трей, но нам нужно оценить, являетесь ли вы угрозой для безопасности вашего брата или нет, – добавляет он, заставляя меня вдруг осознать, что они обеспокоены тем, что я нахожусь с Тайлером наедине в комнате.

– Серьезно? – я задыхаюсь, закрывая глаза и откидывая голову назад к стене. – Я не имею ничего общего с этим. Не могу поверить, что вам пришло это в голову.

– Ну, во-первых, Ванесса не слишком расстроилась, когда мы ее допрашивал. Это, как правило, является ярким сигналом, – объясняет он.

– Согласен, – отвечаю я. – Я подумал то же самое. Мама была сегодня не в себе, а Ванесса казалась слегка равнодушной ко всему.

– Потом, когда я разговаривал с детективом Келли, он упомянул, что вы привели на похороны своего отца девушку, очень похожую на Ванессу, – добавляет он, и мой желудок тут же пронзает боль. – Он сообщил, что несколько человек, присутствовавших там, высказали ему свои соображения по поводу того, что это сходство было довольно сильным.

Он делает паузу, очевидно, ища подсказки в моей реакции на его заявление.

– Я больше не скажу ни слова, не посоветовавшись предварительно со своим адвокатом.

Я прохожу мимо него и выхожу в коридор, пытаясь отдышаться.

– Ваш отец собирается переписать завещание, и он умирает. Ваш брат хочет жениться на женщине, которую вы всегда любили, и кто-то пытается покончить с ним, – размышляет он вслух, выходя за мной из палаты. – В конце концов, вы и Ванесса сходитесь и делите все состояние между собой.

Он пристально смотрит на меня, я разворачиваюсь на каблуке, внимательно глядя на него.

– Я не могу позволить вам остаться здесь сегодня вечером без присмотра, – добавляет он через несколько секунд.

– Понимаю. Я отправлюсь к матери и завтра первым делом пообщаюсь со своим адвокатом, – говорю я ему быстро. – Я не убивал своего отца, и не был ни в каком сговоре с Ванессой. Я больше ее не люблю.

– Если это правда, то могу ли я посмотреть ваш телефон, – спрашивает он, вызывая во мне еще одну ударную волну, отзывающуюся по всей моей нервной системе.

Я быстро просчитываю в мозгу, сколько раз она позвонила мне и отправила текстовые сообщения. Некоторые из смс легко могут быть истолкованы неверно. Твою мать!

– Первой вещью, которую я сделаю с утра, это поговорю с моим адвокатом, и тогда я предоставлю вам все, что необходимо, – говорю я ему с полной искренностью.

– Это именно то, о чем я думал, – он проводит по IPad дважды руками и добавляет. – Не покидайте город в течение следующих нескольких дней. Это лишь начало расследования.

– Я хотя бы могу попрощаться со своим братом? – спрашиваю я, оглядываясь в сторону его палаты.

Коп смотрит на меня с сомнением и кивает в сторону лифта.

– Он стабилен. Вы можете видеть его утром.

Я достаю свой телефон, чтобы сообщить Тони, что мне нужно ехать домой к маме. Я подслушиваю, как офицер говорит медсестре в регистратуре, чтобы мне не разрешали никакого свободного посещения. Я должен злиться, но только чувствую себя больным.

– Будем в контакте, мистер Эддисон, – говорит он, кривя губу, когда заходит в лифт и двери начинают закрываться за ним.

Я делаю два быстрых шага, чтобы добраться до лифта, пока не закрылись двери.

– Вы не найдете никаких доказательств, связывающих меня с каким-либо из преступлений, потому что я не имел ничего общего с этим!

Я стою к нему лицом к лицу, пока лифт не издает сигнал, что двери не закрывались в течение длительного времени.

– Вы тратите время впустую вместо того, чтобы найти, кто на самом деле стоит за этим!

– Как я уже сказал, сэр, это только начало расследования, – произносит он с вызывающим взглядом. – Буду на связи, – добавляет он, когда двери снова начинают закрываться.

Я снова останавливаю закрывающиеся двери.

– Кто-то должен остаться с ним, пока мама не сможет приехать сюда. Я не оставлю его здесь одного.

– Через сколько она прибудет? – спрашивает он, видимо, поняв мое беспокойство.

– Я позвоню ей сейчас, поэтому, наверное, через двадцать минут.

Я разблокирую свой телефон и набираю ее номер.

– Я могу посидеть здесь, пока она не появится, – отвечает он, выходя из лифта и направляясь обратно в палату Тайлера.

Я поворачиваюсь и смотрю на сестринский пост, где старшая медсестра устремила на меня взгляд. Я просто пожимаю плечами и качаю головой. Это не стоит затраченных времени и сил, которые потребуется, чтобы все ей объяснить. Я протягиваю руку и нажимаю на кнопку лифта, надеясь, что мама услышит телефон и снимет трубку.

Мэнди

Чувство неловкости накрывает меня, когда я лежу в своей старой кровати. «Просто расслабься, все наладится», – говорю я себе. Тот факт, что мама болеет и папа страдает в браке с нелюбимым человеком все эти годы, достаточен, чтобы сделать меня больной. Кроме того, я могу судить по молчанию моего телефона, что Трей вернулся в мир дерьма. Я испытываю желание позвонить ему, но не хочу беспокоить его, если он находится в больнице. Я переворачиваюсь на бок и пытаюсь вытолкнуть все мысли из головы.

После нескольких попыток сосредоточиться на том, чтобы расслабиться, я протягиваю руку и достаю телефон из тумбочки. Я жалка. Нажимаю на последний разговор с ним и читаю сообщения, которыми мы обменялись. Вдруг мой телефон вибрирует и в нижней части экрана появляется значок, что пришло новое сообщение.

Трей: Позвони мне, если еще не спишь.

Огромная улыбка расползается на моем лице, мое настроение меняется. Я нажимаю на телефон и выбираю его имя.

– Что делаешь? – спрашивает он страстным голосом, от которого у меня бегут по коже мурашки.

– Просто лежу в постели и думаю о тебе, – отвечаю я, пока мои губы расплываются еще больше.

– Я тоже думаю о тебе. Удалось поговорить с отцом? – спрашивает он, и кажется, что он как-то нетерпелив, сразу переходя к делу.

– Нет. Но мама и я беседовали почти всю ночь, и она знает обо всем. На самом деле, она сказала, что твой отец нашел карточки и принял к сведению, что мой папа посылал их Сильвии. Вот как он узнал о романе.

– Правда? – спрашивает он, его голос оживляется.

– Да, он нашел их в сундуке из кедра вместе с дневником твоей матери, – говорю я ему, радуясь, что могу поделиться потенциально хорошей новостью с ним.

– Хорошо, я проведу ночь в ее доме, – объясняет он. – Она возвращается в больницу, чтобы остаться с Тайлером, так как полицейские относятся ко мне, как к подозреваемому по его делу тоже.

– Что они делают? – его заявление буквально взрывает мой мозг. – В это время ты даже не находился в стране!

– Знаю, но это не имеет значения. Я был здесь на прошлой неделе, так что у меня имелась возможность все организовать наподобие того, как произошло с отцом. Кажется, они думают, что я отправляюсь в путешествие, когда мне требуется алиби.

Он замолкает, и я могу представить, что он сейчас качает головой.

– По словам полицейского, их последняя версия, что Ванесса и я сговорились, чтобы унаследовать все состояние отца. Мне даже страшно выйти в интернет. Уверен, TMZ и Enquirer уже во всю пишут об этом.

– Мне очень жаль. Ты говоришь так изнуренно, – отвечаю я, полностью ощущая его боль. – Мне жаль, что я ничего не могу сделать, чтобы помочь тебе.

– Ладно, будь добра спроси свою маму, есть ли у нее какие-либо письма или открытки, которые можно отправить Юргену, и я поступлю точно также.

– Я узнаю у нее утром. Я думала об этом сегодня вечером, но не смогла придумать хороший повод, чтобы обратиться к ней с этой просьбой, – отвечаю я ему честно. – Я не хотела рассказывать ей всю историю о торговле инсайдерской информации.

– Логично. Просто спроси ее, находила ли она когда-либо какие-нибудь письма от моей мамы твоему отцу. По крайней мере, ты будешь знать, существуют ли документы, которые следует искать, – говорит он, и из его уст это звучит так, как будто все просто. – Ты можешь поискать их, когда она будет в ванной или где-то еще.

– Хорошо, я постараюсь и посмотрю, что найду, – соглашаюсь я, хотя понимаю, что будет неловко, если мама застанет меня. – Я дам тебе знать, если найду.

– Я тоже поищу. Спокойной ночи, Мэнди. Ты, должно быть, тоже сильно утомилась, – вздыхает он в трубку.

– Знаю. Я слишком устала, чтобы спать, мои глаза просто горят.

Я поворачиваюсь на спину и закрываю их, довольная тем, что просто слушаю его дыхание.

– Когда все это закончится, ты и я отправимся на отдых твоей мечты, – говорит он, возвращаясь назад к своему фирменному страстному тону.

– Я буду настаивать на этом, – отвечаю я, хихикая. – А пока тебе необходимо держаться подальше от Ванессы!

– Я полностью покончил с Ванессой. Я хочу, чтобы ты мне поверила, – отвечает он с такой напряженностью в голосе, которую я раньше ни разу не слышала у него.

– Я начинаю верить в это. Возможно, – я делаю паузу, ожидая, какой ответ смогу получить от него.

– Мне ненавистно, что приходится говорить это по телефону, но я довольно сильно влюбляюсь в тебя, – произносит он, почти извиняющимся тоном. – Я уже скучаю по тебе.

– Не переживай, потому что я тоже скучаю по тебе, – признаюсь я. – Я начала скучать по тебе через десять минут, как только села на свой рейс.

– Хорошо, это заставляет меня чувствовать себя лучше, – говорит он задумчиво. – Как твоя мама?

– Слаба, но мы, правда, провели вместе хороший вечер. Казалось, она была очень рада меня видеть на этот раз, – у меня перехватывает дыхание только от того, что я думаю об этом. – Знаешь, что действительно странно? Она в курсе измены. Она, видимо, знала все это время.

Я начинаю делиться всеми грязными подробностями нашей беседы и то, как она попросила меня, чтобы я не закрывалась по отношению к отцу.

– Я рад, что вы все же поговорили. Это, безусловно, поможет в твоих отношениях с отцом. А теперь пора спать, – говорит он, явно заметив мое слишком эмоциональное состояние.

– Хорошо. Я рада, что ты позвонил.

– Я тоже. Спокойной ночи, Мэнди.

Я смотрю на телефон, и на нем видно, что вызов завершен. Он влюбляется в меня. Это круто. Я продолжаю пялиться в телефон, пока экран не становится черным. Внутри себя я ощущаю теплое покалывание, которое только Трей может вывести на поверхность. Это то, о чем я даже не подозревала до той ночи, пока мы впервые не занялись любовью. Я думала, что дело в его прикосновении, но, кажется, это чувство легко преодолевает расстояние в тысячи километров между нами. Это удивительно. Я закрываю глаза и засыпаю, крепко держа телефон в своей руке.