Текст книги "Жестокое желание (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Он протягивает мне деньги, а когда я берусь за них, отдергивает, одаривая меня еще одной развратной ухмылкой.

– Наклонись, милая, – бормочет он, и мне хочется отпрянуть. Но вместо этого я выгибаю спину, позволяя его пальцам провести по изгибу моей груди достаточно долго, чтобы затолкать деньги в лифчик.

Его толстые кончики пальцев касаются моего соска, всего на мгновение, и я закрываю глаза, чтобы не дать ему увидеть, как сильно я это ненавижу. Он, конечно, воспринимает это как жест возбуждения и, откинувшись на спинку дивана, издает низкий хрюкающий звук.

– Ну вот и все, – говорит он с ухмылкой, кладя таблетку на язык и запивая ее водкой. – Включи музыку, детка.

Мне хочется дать ему пощечину. Но он уже заплатил, а у меня есть работа.

Музыка заполняет комнату, и я начинаю танцевать. Мужчина облизывает губы, наблюдая за мной, и я вижу признаки того, что таблетка начинает действовать на его чувства. Его взгляд блуждает по мне, он смотрит на меня так, будто видит цвета, о существовании которых и не подозревал, будто я какая-то богиня, которая раскачивается и скачет перед ним.

– Посмотри на эти сиськи, – густо пробормотал он. – Как круглые персики. Держу пари, на вкус они такие же сладкие. Давай, детка, забирайся ко мне на колени.

Я отчаянно надеюсь, что он не собирается стать одним из тех парней, которые непрерывно болтают под кайфом. Но слова начинают обрываться по мере того, как действует наркотик, и я сажусь на него, потираясь под музыку, но не прикасаясь к нему. Кажется, что это будет еще один заученный танец, пока рука мужчины не ложится на мое бедро и не сжимает его, притягивая меня к себе на колени.

– Не трогать! – Я начинаю отстраняться, от тепла его руки, прижимающейся к моей коже, от твердого гребня его эрекции, неловко прижимающегося к моему бедру. Я хочу быть подальше от всего этого, отстраниться от всего этого и делать все, как обычно, но тут он лезет в карман, достает три смятые стодолларовые купюры и бросает их на стол.

– Я не буду ничего снимать, милая, обещаю. – Его голос густой от наркотика, а обе его руки теперь лежат на моих бедрах. – Просто покатайся на мне, чтобы я мог представить это, и ты сможешь получить все это.

С экстази в его организме, я, извивающаяся на его коленях, вероятно, чувствуюсь так же хорошо, как настоящий секс, или близко к этому. Я смотрю на деньги и чувствую, как еще одна моя граница ускользает.

Мне нужно все, что я могу получить. Если я сделала это один раз, это не значит, что я должна сделать это снова. Но я слышу, как оправдываюсь, даже когда устраиваюсь на коленях у мужчины, позволяя его рукам блуждать, а сама начинаю притворяться, что скачу на нем в такт музыке.

Это кажется жалким. Невозможным. Мне хочется закричать, и если я это сделаю, то знаю, что сюда придет вышибала и положит этому конец. Но я сомневаюсь, что получу деньги. Более того, у меня такое чувство, что Дик наверняка узнает, что я продаю клиентам его клуба наркотики. Если он не вышвырнет меня за это за задницу, то потребует долю, последний вариант более вероятен. А все потому, что я не могу вынести, когда меня слегка лапают, и несколько минут извиваться на коленях у незнакомца.

Но меня от этого тошнит. А от напоминания Лоренцо о том, как хорошо все это может выглядеть, становится еще хуже…

Лоренцо. Я цепляюсь за него, за воспоминания, которые уже несколько дней пытаюсь отогнать от себя, потому что нет смысла фантазировать о том, чего у меня не должно быть. Потому что это только усугубит ситуацию. Но сейчас я ухватилась за воспоминания о нем, здесь, в этой комнате, подо мной, о его лице, напряженном от желания, когда он пытался не поддаться. О том, как он чувствовал себя в моей руке, о выражении его лица, когда я заставляла его кончать для меня. О том, как это было – отпустить себя, хотя бы на мгновение, с тем, кого я действительно хотела.

Мужчина подо мной исчезает, его место занимает Лоренцо. Его мускулистое тело, красивое лицо, темно-зеленые глаза. В одно мгновение я забываю о том, как сильно не хочу здесь находиться, отвращение сменяется желанием, а по коже разливается жар. Лоренцо, бормочущий мне вслед, – его голос у моего уха, его руки на моих бедрах – длинные и сильные, а не толстые и неуклюжие. Стон желания – его, мольба не останавливаться.

Я чувствую свое собственное желание, горячее скопление между бедер, мое тело жаждет большего. Больше трения, больше полноты, больше всего. Мои фантазии уносятся прочь от меня, минуя воспоминания о Лоренцо, содрогающемся подо мной на этом самом диване, к воспоминаниям о том, как я стою на коленях, а потом о нем, а потом о том, чего мы еще не делали. Его руки на моем обнаженном теле, его член, толкающийся внутри меня, его стон удовольствия, когда я сжимаюсь вокруг него. Я задыхаюсь, отталкиваясь от того, что, как я представляю, он подо мной, его руки впиваются в мою плоть, и чувствую, как волна удовольствия охватывает меня, прокатываясь по телу.

Стон, который я слышу, вырывает меня из фантазий и возвращает в неприятное настоящее. Мужчина подо мной красен и вспотел, зрачки расширены, рот приоткрыт для низкого стона, когда он кончает в штаны подо мной. Я плотно сжимаю губы, напрягаясь, чтобы не отстраниться, но он просто принимает это за часть моего собственного удовольствия в данный момент.

– О боже, – стонет он, прижимаясь ко мне еще на мгновение, когда музыка стихает. – О боже, это было так хорошо, ты так хорошо чувствовалась…

Медленно я высвобождаюсь из его хватки, стараясь не обращать внимания на расползающееся пятно на его джинсах и неловкое, оскорбленное чувство, которое вызвала у меня вся эта встреча. Он смотрит на меня расфокусированным взглядом и кивает в сторону скомканных купюр на столе.

– Ты это точно заслужила, детка, – прохрипел он, прежде чем начать неуверенно подниматься на ноги.

Я хватаю деньги, заправляю их в лифчик и отступаю назад. Я выключаю музыку и киваю в сторону двери, забирая упаковку с таблетками.

– Увидимся, – удается мне, не самое соблазнительное аутро, но меня трясет, и я отчаянно хочу уйти.

Сейчас только восемь – я пробыла в клубе всего три часа, но у меня внезапно возникает отчаянное желание пойти домой. Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, и хочу уйти.

Джуэл уже в задней комнате, когда я проскальзываю внутрь.

– Можешь сказать Дику, что я неважно себя чувствую, если он спросит, куда я ушла? – спрашиваю я, снимая с себя нижнее белье и надевая уличную одежду. – Мне нужно домой.

– Почему? – Прямо спрашивает она, и я бросаю на нее умоляющий взгляд.

– Мне просто нужно. Пожалуйста, ты можешь просто сказать ему?

Я могу сказать, что Джуэл все еще недовольна мной, но она кивает.

– Хорошо.

– Спасибо, – благодарно вздыхаю я, запихиваю деньги, заработанные за ночь, в сумочку вместе с таблетками, я не осмеливаюсь оставить их в клубе, и выскальзываю через заднюю дверь, чтобы дойти до автобусной остановки.

Только когда я выхожу на остановке возле своего дома и уже почти подхожу к входной двери, я вижу полицейскую машину, простаивающую в полу-квартале от меня.

Возможно, мне все привиделось. Трудно разглядеть черты офицера, и я не могу быть на сто процентов уверена, что это Адамс. Но волосы на затылке встают дыбом, кожа колючая от нервного предупреждения, и я ускоряю шаг.

Сзади меня раздается звук медленно отъезжающей от обочины машины. Я слышу, как полицейская машина едет ко мне, крадучись по улице, и мой пульс подскакивает к горлу, сильно бьется. Мне хочется бежать, но я знаю, что лучше этого не делать.

Если он включит фары и сирены, мне придется остановиться. Я чувствую, как он наблюдает за мной, ожидая, в какое здание я войду. Я продолжаю идти, сердце у меня в горле, я остро чувствую вес таблеток в сумке. Я напоминаю себе о заверениях Лоренцо, о его обещании, что даже если меня заберут, со мной ничего не случится, но сейчас эти заверения кажутся очень далекими.

Я прохожу мимо своего дома, сохраняя ровный темп. Еще полквартала. И тут мимо меня проезжает полицейская машина, фары по-прежнему не горят, и я мельком вижу мужчину на водительском сиденье.

Это он. Я уверена в этом.

Мне хочется блевать. Моя рука обхватывает ремешок сумочки, а другая рука крепко обхватывает ребра, и я продолжаю идти медленным шагом, ожидая, когда машина исчезнет за следующим углом. Я прохожу еще немного, чтобы убедиться, что он не собирается возвращаться, а затем поворачиваюсь и начинаю идти обратно к своему дому.

Как только я оказываюсь внутри, я достаю телефон.

На этот раз я тоже не звоню ему. Я знаю, что не должна, и сейчас мне кажется, что я разорвусь на части, если услышу его голос. Вместо этого я быстро набираю сообщение, торопливо поднимаясь по лестнице, не в силах остановиться, ожидая, что в любой момент услышу за спиной голос Адамса, который идет за мной домой.

Коп снова следит за мной. Пытается узнать, где я живу. Удалось его обойти, но он наверняка попытается снова.

Никакого ответа. Я жду, что телефон зазвонит, когда отпираю входную дверь, но ничего не происходит, и мое сердце замирает. Лоренцо, похоже, действительно покончил с тем, что между нами есть что-то, не связанное с расстоянием, и, похоже, его тоже не очень волнует то, что происходит с офицером Адамс.

Как только я вхожу в квартиру, раздается топот маленьких ножек, и в гостиную врывается Ники. Его глаза горят от волнения, хотя он не издает ни звука, и он бросается ко мне и обнимает за талию. Дарси появляется в дверях кухни и с любопытством смотрит на меня.

– Я рано ушла. – Я не предлагаю никаких других объяснений, и, к счастью, она их не требует. – Ты готовишь ужин?

– Я как раз собиралась начать. Я знаю, что уже поздно, но мы засиделись за раскраской, а Ники так веселился, что я не хотела его прерывать. – Дарси бросает на меня многозначительный взгляд, и я киваю. Расписание, похоже, не помогает ему, на самом деле, прерывание Ники, когда он расслаблен и наслаждается собой, чаще всего приводит к паническим атакам, и его терапевт советует сосредоточиться на моменте, а не придерживаться строгого расписания. Это сложнее на неделе, когда ему нужно ложиться спать к определенному времени, чтобы утром идти в школу, но в выходной вечер лучше поздно поужинать, чем прекратить, если он хорошо проводит время.

– Я могу закончить. – Я бросаю сумочку на диван, обдумываю возможность того, что Ники ее подберет, и решаю вместо этого отнести ее в спальню. – Я просто быстро приму душ, а потом приготовлю ужин, если ты хочешь уйти.

– Ты уверена? Я не против… – Дарси колеблется, и я вижу, что она рассматривает возможность провести вечер дома, с вином и плохим реалити-шоу. – Если ты уверена.

По правде говоря, я бы хотела, чтобы она осталась. Меньше всего мне хочется сейчас оставаться одной, с призраком полицейского, висящим над моим плечом, и с тем потрясением, которое я испытываю после танца в клубе. Но Дарси заслуживает лишней ночи отдыха, если я могу ей ее предоставить.

– Я уверена. – Я киваю. – Ники, дружище, можешь посмотреть мультики, пока я схожу в душ, а потом я закончу ужин?

Он кивает, отстраняясь от меня, чтобы пойти и плюхнуться перед телевизором. Дарси тут же отправляется помочь ему выбрать что-нибудь, а я говорю спасибо и иду по коридору в свою комнату.

Я кладу сумочку в ящик и беру чистую одежду, сразу же направляясь в душ. Перед этим я еще раз проверяю телефон – от Лоренцо по-прежнему ничего нет, и чувствую укол разочарования. Я не могу не задаваться вопросом, что и с кем он может делать, и знаю, что не должна чувствовать укол ревности, который пылает в моей груди. Он не мой, и никогда им не был.

И никогда не будет.

Я быстро отмываюсь в душе, надеваю леггинсы, длинную майку без рукавов и убираю волосы на макушку. Из гостиной доносятся звуки "Людей Икс", и, выскользнув из ванной в коридор, я вижу, что Дарси все еще сидит на диване.

– Я подумала, что подожду тебя, – говорит она, вставая. – Я пойду.

– Спасибо тебе за все. – Я быстро обнимаю ее. – Ты все еще сможешь привести его на балетный спектакль в следующие выходные?

Дарси кивает.

– Я бы не пропустила. И ему понравится. После я отвезу его домой, я знаю, что ты не можешь пропустить вечеринку.

– Спасибо. – Я благодарно улыбаюсь ей. – Не знаю, что бы я без тебя делала.

– О, я знаю. – Она смеется. – Увидимся завтра вечером.

Как только она уходит, закрывая за собой дверь, я запираю ее и поворачиваюсь к Ники.

– Мультфильмы или раскраски, пока я готовлю ужин?

Он хмурится, глядя то на телевизор, то на кухню, а потом кивает на экран телевизора.

– Хорошо, дружище. Я буду в соседней комнате. – Я взъерошиваю его волосы на спинке дивана, а затем прохожу на кухню, где вижу, что Дарси достала все необходимое для приготовления спагетти. Говяжий фарш, лапша, банка соуса и несколько свежих ингредиентов, которые мне удалось раздобыть – зубчик чеснока вместо порошка, луковица и немного свежего базилика. Я знаю, что в морозилке есть коробка с чесночным хлебом, и достаю ее, кладу на прилавок и достаю нож.

При этом краем глаза я замечаю бутылку вина, которую купила в прошлый раз, когда ходила за продуктами. Я никогда не пью, всегда боюсь, что с Ники что-нибудь случится, и мне не хватит присутствия духа, чтобы справиться с этим, и это всегда роскошь, которую я все равно не могу себе позволить. Мне даже не стоило покупать эту бутылку, но, имея немного лишних денег, я поддалась искушению немного раскошелиться. Я еще не притронулась к ней, но идея выпить бокал вина, пока я готовлю ужин, после вечера, что у меня был, звучит очень похоже на то, что мне нужно.

Я откупориваю бутылку, достаю из шкафа бокал для вина. И вот, когда я уже собираюсь поставить его на стойку, я едва не роняю его, так как слышу внезапный стук в дверь.

– Черт! – Я задыхаюсь, прикрывая рот рукой и надеясь, что Ники меня не услышал. Быстро поставив стакан на место, я спешу в гостиную, когда стук раздается снова. Ники смотрит на дверь через спинку дивана с растерянным выражением лица. Дарси – единственный человек, который когда-либо приходил к нам, и она уже ушла.

Моя грудь напрягается.

– Сади, приятель, – рассеянно говорю я ему, направляясь к двери, и мой желудок подрагивает от нервного напряжения. Все, о чем я могу думать, это то, что Адамс все-таки узнал мой адрес, и теперь он на другой стороне и требует ответов. Он не может войти без ордера, снова и снова повторяю я про себя, надеясь, что это правда, а не просто что-то, услышанное когда-то в криминальном шоу.

Я отпираю дверь и медленно распахиваю ее.

– Ты… – начинаю говорить… и тут слова замирают на моих губах.

По ту сторону двери стоит вовсе не Адамс.

Это Лоренцо.

13

МИЛА

На мгновение мне становится трудно дышать.

– Что ты здесь делаешь? – Слабо шепчу я, и Лоренцо поднимает бровь.

– Ты написала мне сообщение и сказала…, – он прерывается, и я вижу, как его взгляд скользит по моему плечу. Мне не нужно поворачиваться, чтобы понять, что он увидел Ники. – Могу я войти?

Я сильно прикусываю нижнюю губу. Впускать Лоренцо в мой дом – ужасная идея по целому ряду причин. Он встретит Ники. Он будет здесь, в моем пространстве, и я не знаю, смогу ли я когда-нибудь полностью избавиться от него. Он пытался установить границы между нами, а это пробьет их все, разрушив.

– Ты не можешь просто так приходить, – бормочу я, и Лоренцо кивает.

– Я знаю. Мне очень жаль, Мила. Но как только я получил твое сообщение, я уже был в пути. Я должен был убедиться, что ты в безопасности… – Он внезапно прерывается, его челюсть сжимается, как будто он осознает, что только что сказал, и слышит в этом эмоции так же ясно, как и я.

На мгновение он перестал быть холодным, безжалостным боссом мафии, и он не был сдержанным бизнесменом. Он был просто самим собой, тем самым человеком, который отпустил меня в особняке Альфио. Тот самый человек, который обнял меня и поцеловал так нежно в балетной студии, что на мгновение я почувствовала себя в безопасности.

В этом человеке есть много слоев, так много разных сторон. Я боюсь, какую сторону я увижу, если впущу его в свой дом.

– Почему? – Я шепчу, глядя на него, в его нечитаемые зеленые глаза. – Почему ты должен был убедиться, что я в безопасности? Потому что я работаю на тебя?

Он медленно вдыхает, его челюсть работает, но он ничего не говорит. Он ничего не может мне ответить, и это уже само по себе ответ.

– Как ты узнал, где я живу? Я никогда тебе не говорила.

Лоренцо бросает на меня узкий взгляд.

– Мила. Мой брат – дон семьи Кампано. Думаешь, я не знал о тебе всю необходимую информацию через час после того, как ты назвала мне свое имя?

– Не думаю, что мне от этого легче. – У меня слабеют колени от мысли, что еще он знает. О несчастном случае с моими родителями, конечно, хотя я бы не стала скрывать, если бы он спросил. Просто я так мало знаю о нем, и очевидно, что он знает обо мне гораздо больше, чем я предполагала.

– Можно войти? – Лоренцо снова заглядывает мне через плечо, и мой разум ненадолго замирает. Я пытаюсь представить его в своей маленькой квартире, наблюдающим за тем, как я готовлю спагетти для нас с братом из бакалейной лавки. Эта картинка вызывает смех.

– Я… – Я начинаю говорить, что ему лучше уйти, что мы можем поговорить обо всем этом позже, но тут чувствую, как рука тянется к майке, и опускаю взгляд, чтобы увидеть рядом с собой Ники.

Я даже не услышала, как он подошел, настолько была поглощена своими переживаниями по поводу нашего с Лоренцо разговора. Отвлеклась. Он снова задирает мою рубашку, а затем жестом указывает на Лоренцо.

Я не поднимаю глаз на Лоренцо. Не хочу сейчас видеть его лицо, если он будет выглядеть потрясенным отсутствием речи у Ники, я возненавижу его навсегда. Я не смогу выносить его вид даже настолько, чтобы работать на него, а это откроет еще одно гнездо проблем.

– Он просто уйдет, – успокаиваю я Ники, но, к моему удивлению, Ники яростно качает головой. – Ты хочешь, чтобы он остался?

Ники кивает, улыбаясь, и тогда я решаюсь взглянуть на Лоренцо.

Он тоже улыбается, выражение его лица мягче, чем я когда-либо видела или даже могла себе представить.

– Что-то происходит, из-за чего мне стоит остаться? – Спрашивает он с оттенком веселья в голосе, и мои щеки вспыхивают.

– Я готовлю ужин. Но ничего особенного. Просто спагетти из банки. Я смотрю вниз на Ники. – Не думаю, что он сможет остаться.

Мне не нужно слышать, что говорит Ники, чтобы узнать его мнение на этот счет. Его злобное выражение лица говорит мне все, что мне нужно знать.

Лоренцо хихикает.

– Кажется, я приглашен на ужин, Мила.

Я резко выдыхаю и делаю шаг назад, а Лоренцо заходит внутрь. Он закрывает за собой дверь, и я поспешно запираю ее, бросив взгляд на Ники.

– Почему бы тебе не вернуться к просмотру мультфильмов, пока я готовлю? – Мягко спрашиваю я, глядя на телевизор, где начался очередной эпизод, и тема весело звенит по гостиной. – Мистер Кампано собирается мне помочь.

– Я? – В голосе Лоренцо явно слышится юмор, и я бросаю на него раздраженный взгляд, возвращая Ники на диван. Он явно получает от этого слишком большое удовольствие.

Устроив Ники, я возвращаюсь на кухню. Я чувствую Лоренцо позади себя и поворачиваюсь, стараясь не вздрогнуть. Его присутствие кажется слишком большим для этого места, слишком властным. Его дорогой костюм, итальянские кожаные туфли, идеальная стрижка и классически красивые черты лица. Здесь он выглядит неправильно, и я делаю медленный вдох, стараясь не представлять, что нужно сделать, чтобы он выглядел правильно. Пытаюсь не представлять его в джинсах и футболке или в джоггерах, стоящим со мной у стойки, пока я готовлю ужин.

– Чем могу помочь? – Взгляд Лоренцо скользит по ассортименту ингредиентов на прилавке, и я чувствую, как горят мои щеки. Я чувствую себя крестьянкой в лачуге, выставляя свой скудный ужин на обозрение тому, кто, вероятно, никогда не готовил сам, кто никогда не ел ничего менее изысканного, кто определенно никогда не был в продуктовом магазине и не ел соус для спагетти из банки, тем более из магазина, который стоит всего доллар.

Я хочу исчезнуть. Я очень жалею, что уступила и пригласила его войти.

– Сомневаюсь, что ты умеешь готовить. Ты, наверное, отрубишь себе палец. – Я прикусываю губу, отворачиваясь к стойке, и Лоренцо плавно проходит мимо меня, прислоняясь к другой стороне. Бутылка с вином стоит рядом с ним, слишком близко, чтобы я могла налить себе бокал. А сейчас мне кажется, что он мне просто необходим.

– Я готовил для себя, – мягко говорит он. – Время от времени, хотя обычно я беру еду на вынос. Это проще, и я могу быть немного ленивым, когда прихожу домой.

– Ты? Ленивый? – Я смотрю на него, пораженная настолько, что слова вылетают сами собой, без моего на то желания. Трудно представить его ленивым – этого человека с его мускулистым телом, идеально выверенным воздухом и аурой бизнесмена вокруг него. – Сомневаюсь.

– У каждого из нас дома есть свои пороки. – Его голос гладкий и шелковистый, а слово "порок" навевает мысли о самых разных вещах, о которых я не хочу сейчас думать. Моя шея нагревается, и я тянусь за ножом.

– Ну, в любом случае, эта кухня не настолько велика, чтобы готовить вдвоем. – Я тяжело сглатываю, раздавливаю зубчик чеснока и начинаю его измельчать.

– Хочешь бокал вина? – Лоренцо смотрит на откупоренную бутылку и пустой бокал. – Кажется, я тебя прервал.

– Да. Но ты просто ответил на мое сообщение.

– Расскажи мне об этом. – Он наливает вино, потом тянется вверх и начинает без спроса открывать шкафы, пока не находит свой бокал и не наливает себе. Это как-то невозможно высокомерно и разрушительно сексуально одновременно – самоуверенная уверенность, с которой он чувствует себя как дома, – и я нащупываю бокал, когда он придвигает его ко мне и отпиваю глоток вина.

– Я вышла из автобуса и увидела полицейскую машину. – Я говорю очень тихо, достаточно тихо, чтобы Ники ни за что не услышал, о чем мы говорим, за звуками его мультфильмов. – Я не могла понять, был ли это тот самый полицейский, и подумала, что, возможно, я слишком остро реагирую. Но потом он начал преследовать меня. Я продолжала идти мимо своей квартиры, потому что решила, что если это он, то он будет пытаться определить, где я живу.

– Скорее всего, он просто пытается тебя напугать. – Лоренцо делает глоток вина, и я жду, когда он вздрогнет, бутылка стоила всего двенадцать долларов. Не могу представить, что на вкус оно может показаться ему чем-то иным, кроме как уксусом. Но он не подает никаких признаков того, что ему это не нравится, если вообще нравится. – Уверен, он уже знает, где ты живешь, полицейскому достаточно просто это выяснить. Я не пытаюсь тебя напугать, – добавляет он, видя выражение моего лица. – В сложившихся обстоятельствах ты поступила разумно.

– Он продолжал ехать, а я прошла еще немного, а потом повернула назад. И написала тебе, как только зашла внутрь. – Я заканчиваю измельчать чеснок, иду к плите, чтобы налить масло в сковороду, и все мои движения кажутся методичными и слегка оцепенелыми. Он знает, где я живу.

– Ты все сделала правильно. Он беспокоит тебя, пытается вывести из равновесия.

– Это работает, – бормочу я, включая плиту.

– Я еще поговорю об этом с Доусоном. – Лоренцо делает еще один глоток вина, такой расслабленный, словно для него это обычная обстановка. А если он и не расслаблен, то делает вид, будто все в порядке.

– Что мне делать? – У меня сводит живот, когда я добавляю чеснок в сковороду и начинаю давить его, оставляя на мгновение, пока я режу лук. Мои пальцы дрожат, и Лоренцо отходит от стойки и встает рядом со мной, осторожно вынимая нож из моей руки.

– Позволь мне, – спокойно говорит он. – Ты готовь чеснок, а я займусь этим.

– Ты не знаешь, как…

– Я могу разобраться. – Он усмехается, отодвигая меня в сторону, и от короткого прикосновения его бедра к моему, смешанного с непринужденной узнаваемостью этого движения, по моему телу разливается жар. Я тихонько вдыхаю, желая, чтобы он снова прикоснулся ко мне.

– У нас есть зрители, – говорит Лоренцо через мгновение, отворачиваясь от стойки. Я повторяю его движение, оглядываюсь на дверь и вижу стоящего там Ники. Он наблюдает за Лоренцо, на его лице любопытное выражение, но он не выглядит расстроенным или испуганным. Наоборот, он выглядит счастливым.

– Ты закончил с мультиками, приятель? – Я знаю, что нет, я все еще слышу это из гостиной, но Ники не двигается с места. – Хочешь посмотреть, как мы готовим ужин?

Он кивает, и я отхожу от плиты.

– Тогда садись за стол. Вот, твоя книжка-раскраска и мелки все еще ждут тебя. – Я веду его к столу, усаживаю за него, а когда поворачиваюсь, чтобы вернуться к плите, вижу, что Лоренцо добавляет лук в сковороду и помешивает.

Босс мафии на моей кухне. Это похоже на очень странный сон, из тех, от которых просыпаешься и удивляешься, как вообще воображение могло такое придумать. К этому добавляется еще и то, что сегодня я готовлю самые безвкусные спагетти, которые он, возможно, когда-либо ел, но Лоренцо не сказал об этом ни слова.

– Свежий базилик, да? – Он поднимает бровь, когда я подхожу к плите и забираю у него деревянную ложку. – Это приятный штрих.

– Лишние деньги, которые у меня были, заплатили за это. – Я достаю говяжий фарш и добавляю его в сковороду. – Обычно мы не такие прихотливые.

– Я рад, что смог помочь улучшить ваши спагетти. Моя бабушка сейчас улыбается мне. – В его голосе снова звучит сухое веселье, и я вижу, как уголки его рта загибаются вверх, когда я смотрю на него. Это чувство заставляет меня снова потянуться за вином.

Через несколько минут Лоренцо с опаской смотрит на меня, затем берет свой бокал с вином и идет к столу. Когда я вижу, как он садится рядом с Ники, я понимаю, что это была за нерешительность на его лице.

– Могу я посмотреть, над чем ты работаешь? – Небрежно спрашивает он, и мой желудок сжимается.

Мой первый защитный инстинкт – сказать ему, чтобы он оставил Ники в покое, а может, и вовсе уехал. У меня нет иллюзий, что Лоренцо – не кто иной, как опасный человек. Но он не выглядит опасным, наклонившись вперед над столом с бокалом дешевого вина в одной руке, пока он с улыбкой смотрит на книжку-раскраску Ники.

На самом деле все, что я чувствую, глядя на него, это разрушительное ощущение, что при других обстоятельствах я могла бы влюбиться в этого человека.

Он кивает, когда Ники указывает на что-то, похвалив его за выбор цветов. Я смотрю, как Ники хихикает, берет карандаш и протягивает его Лоренцо, и чувствую, как таю.

Я никогда не видела, чтобы Ники так быстро открывалась кому-то. Это доказательство того, что терапия помогает, но это и нечто другое. Часть меня жалеет, что я пустила Лоренцо в дом, потому что он не может остаться. Скорее всего, он больше никогда сюда не вернется, а Ники встретил его, и он ему понравился, а Лоренцо исчезнет.

Я чувствую обиду на то, что он вообще появился в доме, в сочетании с болезненным желанием, чтобы он остался. Клубок запутанных чувств рассекает только запах пережаренного мяса, и я быстро поворачиваюсь к плите, чувствуя горячий ожог в глубине глаз, когда быстро измельчаю базилик и смешиваю его с говядиной, собираясь начать варить лапшу и разогревать соус.

К тому времени, когда ужин оказывается в трех мисках, а чесночный хлеб выкладывается на большую тарелку, чтобы поставить ее в центр стола, Ники и Лоренцо заканчивают раскрашивать очередную страницу. Пока я откладываю хлеб, он серьезно объясняет Ники теорию цвета, и на минуту я действительно не могу поверить в то, что вижу и слышу.

Он ни слова не говорит о чесночном хлебе из морозильной камеры и о том, что, как я уверена, даже настоящий чеснок и базилик не могут скрыть дешевизну ужина. Он откусывает кусочек и, словно почувствовав мое напряжение через стол, улыбается. Настоящей улыбкой.

– Очень вкусно. – Лоренцо накручивает кусочек на вилку, и я качаю головой.

– Тебе не обязательно мне врать.

– Я и не лгу. – Он смотрит на Ники. – Разве твоя сестра готовит не вкусно?

Ники с энтузиазмом кивает, соус для спагетти уже размазан по его рту. Лоренцо наполняет свой бокал вином, наливает мне еще, и я чувствую себя так, словно нахожусь вне тела. Как будто я вижу что-то, чего я даже не знала, как хотеть, пока это не оказалось прямо передо мной.

За ужином мы почти не разговариваем. Я не знаю, что сказать, а мы с Ники обычно не очень много говорим во время еды. Я задаю ему несколько вопросов о его дне, но их слишком много, поэтому я всегда не тороплю его.

– В школе все хорошо? – Спрашиваю я, и Ники кивает. – Твой учитель терпелив?

Еще один кивок.

– Вы с Дарси пойдете завтра за мороженым, пока я на работе?

Он снова кивает, на его лице появляется улыбка. Я чувствую, как Лоренцо наблюдает за нами и медленно ест, разглядывая сцену перед собой.

Когда ужин закончен, я встаю и начинаю убирать со стола. Лоренцо встает в тот же момент, берет мою тарелку, пока я тянусь за тарелкой Ники, и я вижу, что Лоренцо съел каждый кусочек своей еды.

– Тебе не обязательно было съедать все только для того, чтобы сделать мне приятное, – бормочу я, пытаясь вырвать посуду из его рук. Видеть, как он помогает убирать за собой, одновременно и странно, и щемит сердце.

– Мне понравилось. Неужели в это так трудно поверить? – Он пожимает плечами, говорит тихо, и я поднимаю бровь

– Да.

– Не должно быть. – Он берет посуду и ставит ее в раковину. – Тебе нужно что-нибудь сделать с Ники?

– Подготовить его ко сну. – Я делаю паузу. – Ты не должен этого делать. – Я ожидала, что он уйдет, и не знаю, почему он этого не сделал. Должно быть, есть какой-то разговор, который он хочет провести, когда мы останемся вдвоем, после того как Ники уснет, и от этого у меня нервно скручивает живот. Я боюсь, что это как-то связано с копом и концом моей работы на него.

– Я в порядке. – Он кивает в сторону стола. – Позаботься о своем брате.

Я вздыхаю, сдерживая крик, который автоматически рвется на губы, и иду за Ники.

После всех этих волнений мне не требуется много времени, чтобы надеть на него пижаму и уложить в постель. Я укладываю его, оставив ночник, и возвращаюсь в холл, чтобы застать Лоренцо у раковины с засученными рукавами рубашки, в процессе мытья посуды.

– Лоренцо. – Я подхожу к раковине и достаю полотенце для мытья посуды. – Тебе не нужно этого делать.

– Нет, не нужно, – мягко отвечает он, но не останавливается. – Ты приготовила мне ужин, я думаю, это вежливый поступок.

– Не могу поверить, что ты его съел. Лоренцо Кампано, на моей кухне, ел чесночный хлеб из морозилки, спагетти с соусом из банки и пил вино из бакалейной лавки. – Я качаю головой. – Что происходит?