Текст книги "Ирландское обещание (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Я должен найти способ покончить с Сиршей, я знаю это, и я знаю, что об этом тоже, вероятно, должна знать Ана. Но обе эти вещи могут разрушить хрупкий мир, который мы построили, который мы исследуем друг с другом. Стала бы она доверять мне, прикасаться ко мне, позволила бы себе оставить Александра позади и начать исцеляться, и строить будущее со мной, если бы знала, что у меня есть обязательная невеста, с которой мне нужно разорвать контракт? Поверит ли она мне, если я скажу, что не люблю Сиршу, что не хочу жениться на ней, что я подписал контракт только для того, чтобы выиграть время и найти ее?

Я не знаю, так же как не знаю, какой была бы ее реакция, если бы я сказал ей, что Александр ищет ее, что он вполне может быть сейчас здесь, в Штатах, вынашивая план, как ее найти. Если бы в ее глазах было облегчение, или надежда, или даже радость… даже если бы это было непроизвольно, даже если бы она на самом деле так не думала, я не уверен, что смог бы это вынести.

Я думаю, это сломило бы то, что осталось во мне для борьбы. Она выкрикивала имя Александра, когда мы занимались с ней любовью, и это почти произошло. Я тоже на грани распада, чувство вины за то, что произошло в Париже, гложет меня, знание о ее затаенных чувствах мешает быть терпеливым, как бы сильно я этого ни хотел. Когда я сказал ей, что не могу понять, но что я ее не виню, я имел в виду именно это. Но это не значит, что мне не больно. Я не понимаю, как она могла хотеть всего этого, как она могла любить его. Но в глубине души я знаю, что мне это не нужно.

Он не может забрать ее у меня. Не сейчас. Я сжимаю в руке телефон. Мне придется рассказать Найлу о звонке. У него найдется для меня совет, я уверен в этом, я просто не уверен, что мне захочется услышать именно этот совет.

Я знаю, он думает, что я должен отказаться от Аны, жениться на Сирше и продолжать ту жизнь, которая была у меня до встречи с Анной в России. Но для меня есть четкое "до" и "после" и день, когда я встретил Ану, является определяющим моментом, и день, который я провел с ней в том саду, еще один. Все, что произошло с тех пор, только подчеркнуло одну вещь, от которой я не могу избавиться, как бы сильно я ни старался, я хочу, чтобы она была моей, и чем дольше я провожу время с ней, тем больше она мне нужна. Но я должен действовать осторожно. Мой отец пытался обойти пути королей, и он заплатил за это своей жизнью. Не своими руками, но ни один человек не вмешался, чтобы попытаться остановить то, о чем договорились Виктор и Лука. Они не собирались рисковать собой ради него после того, что он сделал. И я не мог их винить.

Я мог бы уйти в отставку, оставить все это позади, как сделал мой брат. Но пока у меня не останется выбора, я отказываюсь это делать. Макгрегоры возглавляют Королей, так было на протяжении трех поколений. Я последний из своей семьи, единственный, кто остался на этом посту. Будь я проклят, если отдам это одному из старых стервятников, которые хотят получить это для себя просто потому, что я хочу сам выбрать себе жену, а не ирландскую принцессу, которую они выбрали для меня, которую я даже не могу захотеть.

Если до этого дойдет, я оставлю Королей позади, если это необходимо для того, чтобы быть с Анной, чтобы защитить ее.

Но я не планирую облегчать им задачу.

***

К тому времени, как я возвращаюсь вечером домой, все, о чем я могу думать, это Ана. Встречи с королями, которые не касались Грэма и разговоров о свадьбе, прошли достаточно хорошо, но, когда я встретился с Грэмом, чтобы обсудить поставку, его холодного поведения было достаточно, чтобы дать мне понять, что моя сдержанность по поводу даты свадьбы в августе не была забыта. А что касается Найла… Как и следовало ожидать, его реакцией на мой рассказ о звонке Александра было предположение, что Ане, возможно, безопаснее всего вернуться на Манхэттен, под бдительным присмотром Луки или Виктора. Он бросил на меня понимающий взгляд, когда я возразил, что моя команда безопасности ничуть не хуже их.

– Если ты хочешь для нее лучшего, возможно, ей не следует находиться здесь, – просто сказал он. – Но, – добавил он, – я знаю, что ты не собираешься прислушиваться к этому совету. Я позабочусь о том, чтобы у всех наших служб безопасности было его описание. И Лиам…

Я смотрел на него, зная, что мне не понравится то, что будет дальше.

– Ты должен сказать ей.

Я знаю, что последняя часть верна. Я найду время, говорю я себе. Я не скрываю это от нее. Я просто жду подходящего момента.

Как и прошлой ночью, когда я вхожу в парадную дверь, меня встречает запах готовящегося ужина. На этот раз лучше не дать ему подгореть, говорю я себе с усмешкой, закрывая за собой дверь. Я мог бы к этому привыкнуть. Мне всегда нравился мой пентхаус, особенно с тех пор, как я оформил его в соответствии со своим вкусом. Тем не менее, я никогда не чувствовал себя здесь как дома.

– Пахнет вкусно, – говорю я Ане, когда она идет ко мне, все еще в цветастом сарафане и фартуке поверх него. Я понятия не имею, где она взяла фартук, но мне все равно. От нее пахнет свежим хлебом и томатным соусом, и я притягиваю ее ближе к себе, наклоняясь, чтобы коснуться губами ее губ.

– Что делаешь? – Она смотрит на меня своими ярко-голубыми глазами, украдкой целуя во второй раз, прежде чем я отстраняюсь. Я ненадолго закрываю глаза, когда ее губы снова касаются моих, желая утонуть в поцелуе, остаться в этом моменте, где ничто не имеет значения, кроме нее и меня.

– Возвращаюсь домой к тебе. – Я убираю прядь волос с ее лица. – Возвращаюсь домой ужинать. Такое чувство, что я возвращаюсь домой, чтобы съесть все что ты предложишь.

– Это твой дом. – Ана хмурится, и я не могу не задержаться пальцами на ее щеке, мой большой палец касается высокого угла ее скулы.

– Я не всегда чувствовал себя здесь так, – мягко говорю я ей. – Это было мое место, где я спал, ел и все такое, но не дом. Я не уверен, что когда-либо чувствовал, что у меня есть что-то подобное, если честно. Не…не такое.

– Почему? – Ана поворачивается обратно к духовке, приоткрывает ее и заглядывает внутрь. – Ты не обязан говорить мне, если не хочешь, – добавляет она.

– Моя мать умерла, рожая меня, – говорю я ей, прежде чем успеваю остановить себя. Я старался не рассказывать ей много о том, с чем мне приходилось сталкиваться, не рассказывать о себе, пока у нее не будет возможности разобраться с давящими на нее проблемами. Но в какой-то момент я должен рассказать ей больше. Она тоже должна узнать меня. – Мой отец не был особо теплым человеком, и он винил меня. – Я прислоняюсь к прилавку, наблюдая, как она поворачивается ко мне лицом. – Он сосредоточился на моем брате и в значительной степени игнорировал мое взросление. Дом моего детства не был уютным, домашним местом. Там было одиноко.

– Мне жаль. – Ана смотрит на меня, ее губы печально кривятся. – Мой отец умер, когда я была маленькой. Вот почему моя мать привезла меня сюда, из России. В Нью-Йорк. Она изо всех сил старалась создать для нас там хороший дом. Но тяжело быть одинокой. – Она пожимает плечами, слегка улыбаясь мне. – Я уверена, что у многих людей в нашей среде похожие истории. Я знаю, что у Катерины и Софии так. Думаю, у всех нас в какой-то степени похожие истории.

Я отталкиваюсь от прилавка, снова встаю перед ней и тянусь к ней, мои руки скользят по ее плечам.

– Я сказал тебе это не для того, чтобы ты меня пожалела, а потому, что хотел, чтобы ты поняла, что это значит для меня. Что ты для меня значишь.

– Я знаю, – тихо шепчет Ана. – Я хотела кое-что сделать для тебя. Ты так много сделал для меня.

Затем она улыбается и делает шаг назад.

– Иди переоденься, если хочешь, – говорит она мне, поворачиваясь к стойке. – Ужин почти готов. Можешь рассказать мне, как прошел твой день.

Последние слова Ана произносит насмешливо, и я улыбаюсь ей в ответ, забыв о большей части своего дня в абсолютном покое, что я снова здесь, с ней. К тому времени, как я возвращаюсь, она уже накрывает стол с маленькими свечами в центре, графином красного вина и противнем лазаньи, ожидающей подачи. Нарезанная буханка итальянского хлеба с небольшой миской оливкового масла и трав, еще одна миска сливочного масла рядом с ней и огромная стеклянная миска с заправленным салатом.

– Надеюсь, тебе понравится. София научила меня готовить это, когда мы вместе учились в колледже. Это был семейный рецепт ее отца. Тогда я не могла съесть много этого, всего пару кусочков, но теперь могу. Поэтому я решила приготовить это для нас.

– Спасибо. – Я наклоняюсь, легонько целую ее. Я хочу обнять ее и крепко поцеловать, но, если я это сделаю, сомневаюсь, что мы успеем поесть до того, как на этот раз все остынет, а не подгорит.

– Как прошла твоя встреча? – Спрашиваю я ее, когда мы садимся, ужин подан и перед каждым из нас стоит бокал вина.

– Все в порядке, – нерешительно говорит Ана. – Они, конечно, назначают мне физиотерапию. И я пойду, – быстро добавляет она, прежде чем я успеваю что-либо сказать. – Я обещаю, хотя раньше мне это не нравилось. Я знаю, что мне это нужно.

– Ты так и сделаешь. – Я откусываю кусочек салата. Это вкусно, как и все остальное, что она готовит, и я чувствую, что влюбляюсь в нее немного больше, как влюблялся каждый божий день с тех пор, как привез ее домой.

– Многое из этого не было шоком. – Ана под моим пристальным взглядом откусывает кусочек от своей лазаньи. – Я больше не буду танцевать, но я знала это. Это просто… это трудно слышать снова и снова.

– Я знаю. Мне жаль.

Она слегка пожимает плечами, заставляя себя улыбнуться.

– Я должна привыкнуть к этому, верно? Если я собираюсь двигаться вперед по жизни, а не просто постоянно оплакивать несбывшиеся ожидания. Врач согласился с тобой, что поплавать было бы неплохо. – Ана поигрывает салатом, наконец откусывает кусочек, а затем делает глоток вина. – Он дал мне еще несколько рекомендаций по физическим упражнениям, но в основном мне нужно есть. – Она криво улыбается мне. – Они сделали анализы, взяли кровь и все такое. Посмотрели на мои старые травмы, полученные от Франко, посмотрели на травмы Алексея. Я иду на поправку, настолько хорошо, насколько можно было ожидать. Думаю, это были его точные слова.

– Тогда это хорошие новости.

– Думаю, это нормально, насколько могло бы быть. – Ана ковыряется в своей лазанье, откусывая еще кусочек. – Это просто напоминание о том, что я уже не тот человек, каким была раньше, внутри или снаружи. У меня есть все эти шрамы, и они останутся со мной. Я никогда не смогу забыть, по крайней мере полностью.

Затем она смотрит на меня, поджимая губы и откладывая вилку.

– Иногда я могла забыться в Париже. Вот почему… вот почему я чувствовала себя так, как чувствовала. Но здесь, с тобой я тоже иногда могу забыть. И с тобой… я могу выбирать.

Ана удерживает мой взгляд, в ее голубых глазах смешались грусть, надежда и желание. Слова, которые я хотел сказать в какой-то момент, новость о звонке Александра, застывают у меня на языке. Не сегодня вечером. Позже. В нужное время.

Когда мы заканчиваем есть, я убираю со стола, и Ана начинает вставать. Но прежде, чем она успевает отойти от стола, я поворачиваюсь к ней, беру за плечи и притягиваю к себе.

– Ты была очень хороша сегодня, – бормочу я, протягиваю руку и распускаю ее волосы, распуская завязку так, чтобы они упали ей на плечи, чтобы я мог запустить в них пальцы. – Я думаю, ты заслуживаешь награды, не так ли?

Она смотрит на меня своими большими голубыми глазами, и я чувствую, как она меняется, как она смягчается под моими прикосновениями, выражение ее лица становится застенчивым и покорным.

– Если это то, чего, по-твоему, я заслуживаю, – шепчет она, но я чувствую, как она слегка выгибается мне навстречу, чувствую, как у нее перехватывает дыхание.

Она медленно наклоняется, ее пальцы ласкают мое бедро и скользят к моему уже напрягшемуся члену, но я отталкиваю ее руку.

– Это о тебе, – говорю я ей, наклоняясь в сторону и задувая свечи на столе, когда отодвигаю их в сторону. – Это твоя награда, Ана.

– Что, если я хочу, чтобы моей наградой был ты внутри меня? – Ее губы приоткрываются, когда она смотрит на меня, и я вижу неприкрытое желание в ее глазах. Она говорит серьезно. Это то, чего она хочет, но я пока не готов к тому, чтобы мы пошли туда снова.

Если быть до конца честным, я боюсь. Я боюсь, что она снова назовет имя Александра, и это будет тот момент, когда я потеряю ее навсегда.

– Пока нет. – Я провожу губами по ее губам, мои руки опускаются на ее талию. Я поднимаю ее, как будто она вообще ничего не весит, она вряд ли весит, и сажаю на край стола, мои руки скользят вниз по ее бедрам, пока я не хватаюсь за край ее платья, поднимая его вверх по ногам.

– Раздвинь для меня ноги, – говорю я ей. От одного того, что я говорю ей сделать это, я становлюсь твердым как камень, мой член пульсирует, когда Ана повинуется мне, ее глаза становятся мягкими и широко раскрытыми, когда она раздвигает ноги, чтобы я мог увидеть, что у нее под платьем, когда я задираю его до самых бедер.

Я подтягиваю ее к самому краю стола, мои пальцы скользят по внутренней стороне ее бедер, пока я не нахожу мягкое кружево ее трусиков.

– Ты надела это для меня, не так ли, малышка? – Я провожу пальцами по ее киске и чувствую, как она уже становится влажной, даже через кружево. – Ты надеялась, что я их увижу.

– Да, – шепчет Ана, и я прищелкиваю языком в ответ, протягивая руку, чтобы приподнять ее подбородок так, чтобы она смотрела на меня, краснея.

– Это был неприличный поступок, – говорю я ей с озорной усмешкой, другой рукой все еще слегка поглаживая ее между бедер, когда она задыхается. Я провожу рукой вниз, мои пальцы нежно обхватывают ее шею сбоку, когда ее голова откидывается назад, мой большой палец находится в ложбинке у нее на шее. – Ты заслуживаешь наказания за это.

– Да, пожалуйста, – выдыхает она. – Все, что ты захочешь…

– Я хочу дразнить эту киску до тех пор, пока ты не начнешь умолять меня. – Я просовываю пальцы под кружево, слегка касаясь ее набухающей плоти, и она снова задыхается, хриплый стон срывается с ее губ. – Такая нуждающаяся. – Я провожу пальцем по складочкам ее тела, пока, не погружаясь внутрь, но все равно чувствую, какая она влажная под кончиками моих пальцев. – Поскольку ты так сильно этого хочешь, тебе придется умолять меня позволить тебе кончить. Я знаю, ты можешь умолять меня, не так ли, малышка?

– Я могу. – Она снова стонет, когда я просовываю пальцы глубже, раздвигая ее складочки, так что в нее проникают только кончики двух моих пальцев. Я чувствую, как она мгновенно сжимается вокруг меня, и другой рукой тянусь к краю ее трусиков, медленно стягивая их вниз, одновременно дразня ее, пока не вынужден убрать руку, чтобы полностью снять их, позволив им упасть на пол. – Пожалуйста, Лиам…

– Уже? – Я ухмыляюсь ей, хватая ее за внутреннюю поверхность бедер обеими руками и раздвигая ее еще шире. – К тому времени, как я закончу с тобой, ты будешь умолять еще больше.

– О боже. – Она громко ахает, когда я опускаюсь на колени, раздвигаю пальцами ее складочки, любуясь ее влажной и набухшей киской для меня. – О боже… Лиам…

А затем, когда я прижимаю пальцы к ее клитору, она зовет меня. Это самый сладкий гребаный звук, который я когда-либо слышал.

22

АНА

Мне кажется, что я нахожусь во сне, в какой-то фантазии. Я хватаюсь за края стола, цепляясь за него, когда Лиам раздвигает мои ноги еще шире, я краснею до корней волос, когда он раздвигает пальцами мою киску, жадно наслаждаясь видом моей самой интимной плоти. Я уже на грани мольбы, влажная и изнывающая от желания для него, и когда он прижимает пальцы к моему клитору, я вскрикиваю от удовольствия, мои бедра выгибаются вверх, желая больше его прикосновений. Но он действует медленно, поддразнивая меня, как и обещал. Мое “наказание” за то, что я надела трусики, которые, как он знал, я бы хотела, чтобы он увидел. Я быстро понимаю, что представление Лиама о наказании сильно отличается от представления Александра.

Думаю, мне нравится подход Лиама.

Он медленно поглаживает меня, обводя пальцами края моих складочек, обводя клитор, пока я не чувствую вторую пульсацию между бедер, моя киска настолько возбуждена и набухла, что каждое прикосновение словно наэлектризовано, ощущения усиливаются даже больше, чем обычно. Когда он довел меня до самого апогея, держа на грани, а затем давая мне на мгновение остыть, но трения было недостаточно, чтобы опрокинуть меня, он внезапно сжимает мои бедра, раздвигая большими пальцами наружные складки, и Лиам опускается передо мной на колени.

– О боже… – я шепчу это вслух, еще один приступ удовольствия пронзает меня при виде этого красивого мужчины, стоящего на коленях, его губы так близко ко мне, его теплое дыхание на моей коже. Это одна из самых эротичных вещей, которые я когда-либо видела. Когда он смотрит на меня, его зеленые глаза горят желанием, я внезапно понимаю, почему мужчинам так нравится, когда женщины опускаются на колени, чтобы сосать их члены. Я никогда не видела ничего более возбуждающего, чем то, как Лиам смотрит на меня снизу вверх, когда его язык обводит мой клитор, никогда не слышала ничего более приятного, чем его стон, когда он пробует меня на вкус.

Я откидываю голову назад, задыхаясь, вцепляясь в стол так сильно, что чувствую, как белеют костяшки пальцев.

– О боже, о боже… – стону я, мои бедра дрожат, когда Лиам проводит языком по моему клитору, облизывая складочки, обводя вход, а затем прокладывает путь обратно туда, где я больше всего нуждаюсь в его языке. – Лиам, пожалуйста, о боже мой…

– Ты хочешь кончить? – Он снова облизывает меня, его губы касаются меня, как будто он собирается засосать меня в рот, как он делал в отеле.

– Да, – выдыхаю я, но он отстраняется, глядя на меня с озорным блеском в глазах.

– Тебе придется подождать, – бормочет он, и я вскрикиваю.

– Нет, Лиам, пожалуйста, пожалуйста, позволь мне кончить, мне это нужно…

– Ты была такой непослушной девчонкой. – Он гладит внутреннюю поверхность моих бедер, снова проводит языком по моим складочкам, смакуя мое возбуждение, прежде чем его глаза возвращаются к моим. – Соблазняешь меня этими кружевными трусиками, пытаешься возбудить меня, чтобы я трахнул тебя, или чтобы я сделал это…

– Ты купил их для меня, – хнычу я. – Боже, Лиам, ты сводишь меня с ума.

– Ты сводишь меня с ума. – Он снова лижет меня, на этот раз более настойчиво, его язык погружается в меня всего на мгновение, прежде чем он скользит им обратно к моему клитору. – Я хочу трахать тебя каждый день, Ана, каждый раз, когда вижу тебя. Я хочу, чтобы мой член был внутри тебя так сильно, что это причиняет боль.

Он отпускает одно из моих бедер, его пальцы дразнят мой вход, пока он снова лижет мой пульсирующий клитор.

– Я сейчас такой чертовски твердый, Ана, просто от твоего запаха, вкуса. Мне чертовски нравится лизать твою киску. И ты такая хорошая девочка, что так намокла ради меня, даже если раньше была непослушной.

Он лижет меня снова, потом еще раз, его язык кружит по моему клитору, пока я не оказываюсь почти на краю, мышцы моих бедер дрожат, когда я громко вздыхаю.

– Я собираюсь кончить, Лиам, я…

Он отдергивается.

– Еще нет, – бормочет он, поглаживая мои дрожащие бедра, когда я вскрикиваю от разочарования.

– Пожалуйста. – Я закрываю глаза, выгибаю спину, когда моя киска сжимается, желая чего-то внутри нее, желая большего. – Пожалуйста, трахни меня, Лиам, пожалуйста. Прямо здесь. Ты мне нужен, мне нужен твой член…

– Пока нет. – Он проводит пальцами по моему возбуждению, вдоль внутренних складочек, и я всхлипываю от удовольствия. – Прежде чем я трахну тебя снова, Ана, прежде чем я сделаю тебе предложение, я заставлю тебя выкрикивать мое имя столько раз, что это будет единственное имя, которое ты запомнишь связанным с удовольствием на всю оставшуюся жизнь. Я позабочусь о том, чтобы каждый оргазм, который я тебе доставлю, запомнился надолго, чтобы я был всем, чего ты хочешь. – Он легко проводит языком по моему клитору, и я вздрагиваю, снова постанывая. – Ты будешь хотеть меня, и никого другого, потому что я не буду делить тебя, Ана. – Его руки крепче сжимают мои бедра, его язык касается моего клитора, одним этим снова подталкивая меня к краю. – Ты моя, и когда ты снова получишь мой член, это будет потому, что ты заставила меня поверить, что ты это знаешь.

– Лиам…

Я ахаю, когда он снова прижимается ртом к моим бедрам, на этот раз засасывая мой клитор в рот, его язык кружит сильно и быстро, пока он посасывает маленький твердый бугорок. Я отпускаю стол, даже не осознавая этого, моя рука запутывается в его волосах, мои бедра приподнимаются, и я перехожу грань удовольствия.

– Лиам! Черт, черт, о боже, Лиам… – Я выкрикиваю его имя, именно так, как он хотел, извиваясь на столе, пока он сосет и лижет мой клитор, его руки сжимают мои бедра, чтобы они не придавили его, когда я сжимаю их вокруг его головы, моя спина глубоко выгибается. – Это так приятно, о боже, так чертовски приятно, я…

Как раз в тот момент, когда я думаю, что вот-вот кончу, когда я думаю, что он собирается отстраниться, я снова чувствую два его пальца у моего входа. Он продолжает сосать, продолжает лизать, просовывая эти пальцы глубоко внутрь меня, в то время как моя киска сжимается и трепещет вокруг них. Мои ногти впиваются в его кожу головы, когда я чувствую, как он подталкивает меня к новой волне неописуемого удовольствия. Он отстраняется ровно настолько, чтобы посмотреть на меня, его губы блестят, а борода влажна от моего возбуждения, и похоти в его глазах достаточно, чтобы вызвать дрожь во мне.

– Кончай столько раз, сколько сможешь, Ана.

А затем он снова проникает между моих бедер, его пальцы проникают в меня, как будто это его член, его язык дико ласкает мой клитор, и я полностью теряюсь под натиском удовольствия. Я теряю нить. Это не столько отдельные оргазмы, сколько один нарастающий и спадающий. Как только я думаю, что закончила, он находит новое местечко внутри меня, новый способ лизать или сосать мой клитор. Я падаю, снова хватая ртом воздух, выкрикивая его имя, пока больше не могу, пока не могу только стонать, падая обратно на стол и извиваясь под его пальцами и языком.

Наконец, когда он решает, что выжал из меня все до капли удовольствия, он отстраняется, его пальцы влажно выскальзывают из меня, когда он встает. Я с головокружением наблюдаю, как он засовывает их в рот, слизывая мое возбуждение, а затем наклоняется, прижимая два пальца к моим губам.

– Попробуй себя, – бормочет он. – Попробуй, какой хорошей девочкой ты была для меня, Ана.

Я высовываю язык, ощущая сладкий привкус моего возбуждения на его пальцах. Затем он тянется ко мне, помогая сесть и соскользнуть со стола, обессиленно опускаясь на стул, который он отодвинул в сторону. Мое платье спадает на бедра, и я перевожу взгляд на его член, который все еще напряжен, упираясь в ширинку его джинсов, как будто они могут прорваться сквозь молнию.

– Тебе тоже нужно кончить, – бормочу я, протягивая к нему руку, но он отталкивает мою.

– Это было только для тебя, Ана, – тихо говорит он. – Я позабочусь о себе позже.

– Тогда позволь мне посмотреть, – умоляю я. – Я хочу увидеть тебя, Лиам, пожалуйста…

– Нет. – Его голос грубый, хриплый от желания. – Я не хочу, чтобы ты думала обо мне так, как ты думала об Александре. Я не хочу, чтобы ты вообще думала о нем, когда бы мы ни были вместе. Я не хочу делать то, что вы делали вместе. Я хочу, чтобы мы были другими, Ана. Нам нужно быть другими.

– Тогда позволь мне. – Я снова протягиваю руку, провожу пальцами по его ширинке и вижу, как напрягается его челюсть. – Я никогда… это может быть просто моя рука, если хочешь. Я никогда не делала этого для него. Пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе, Лиам, ты нужен мне…

Я вижу конфликт на его лице.

– Ты мне тоже нужна, – шепчет он, а затем внезапно поднимает меня на руки и несет в мою спальню.

У меня мелькает короткая вспышка надежды, что он собирается уложить меня на кровать, что это тот самый момент, что он наконец сдастся. Но вместо этого он несет меня в ванную, ставит на пол и включает душ. Он медленно тянется к молнии моего платья, легонько целуя меня, когда расстегивает ее. Я чувствую свой вкус на его губах и стону, когда мое платье падает на пол, оставляя меня обнаженной, когда я тянусь к краю его футболки, желая, чтобы он тоже был обнажен. Он целует меня сильнее, когда я раздеваю его, мои пальцы дергают за его одежду, желая, чтобы его обнаженная кожа прижалась к моей.

– Я хочу тебя, – шепчу я ему в губы. – Только тебя, Лиам.

– Скажи мне это еще раз, – говорит он, когда мы заходим в душ. – Снова и снова.

– Я хочу тебя, – бормочу я, поднимая подбородок, чтобы поцеловать его, пока провожу пальцами вниз по его животу, к его толстому, твердому члену, и на этот раз он не останавливает меня.

Ему хорошо в моей руке, он пульсирует под моей ладонью, и я продолжаю целовать его, поглаживая. Я снова использую две руки, как делала этим утром, и часть меня надеется, что он снова будет умолять о моем рте. Но он этого не делает. Он проводит рукой по моим влажным волосам, обхватывает мой затылок и снова целует меня, и я глажу его быстрее, чувствуя, как он стонет у моих губ, когда я это делаю.

Мне нравится ощущать его в своих руках, изучать каждый дюйм его тела, прикосновения, которые ему нравятся больше всего. Мне нравится наблюдать, как он вздрагивает, когда я провожу большим пальцем по его кончику, слышать, как он громко стонет, когда я провожу по вене вдоль верхушки или провожу пальцами снизу вверх. Лиам стонет, когда я протягиваю руку между его ног, обхватываю его яйца, нежно перекатывая их в ладони, продолжая поглаживать его по всей длине. Другая его рука ложится на мое бедро, чтобы успокоиться, когда его собственные бедра начинают вдавливаться в мой кулак.

– Ты можешь кончить на меня, – шепчу я ему в губы. – Кончай на меня, Лиам. Пометь меня как свою. Я твоя…

– О, черт, Ана…

Он издает звук, похожий на рычание, и его рот опускается к моему горлу, когда он толкается в мою руку, посасывая мягкую чувствительную плоть моей шеи, его зубы впиваются в мою кожу, когда он стонет. Я слышу звук своего имени, его вздох, когда он сильно толкается, а затем его член касается моего живота, когда он посасывает мое горло.

Я знаю, что он оставит след, и мне все равно. Я чувствую, как он скользит по моей коже, слышу его стон и чувствую, как пульсирует его член, когда он начинает кончать. Затем я чувствую его, горячего и липкого, когда его сперма разливается по моему животу, стекая к моей киске и бедрам, струйка за струей, пока я продолжаю поглаживать его.

– Черт, – выдыхает Лиам и отстраняется, мою шею покалывает от его зубов. Моя рука все еще обхватывает его член, капли спермы все еще стекают с его головки, и он наклоняется, проводя пальцами по липким дорожкам на моей коже, пока не добирается до моей киски.

Он скользит пальцами между моих складочек, растирая свою сперму по моему набухшему клитору, просовывая пальцы внутрь меня, когда я задыхаюсь. Я продолжаю слегка поглаживать его, пока терзаюсь о его руку, прижимая тыльную сторону к своему клитору, пока он толкает в меня все больше своей спермы.

– Кончи для меня еще раз, – стонет он, прижимаясь своим лбом к моему. – Я хочу, чтобы ты сжимала мои пальцы, пока моя сперма внутри тебя.

Его рука обнимает меня за талию, как будто он знает, что этого было достаточно, чтобы опрокинуть меня через край, и прижимает к себе, чтобы я не упала.

– Скажи мне, что ты моя, – рычит он, его пальцы все еще работают внутри меня, когда я содрогаюсь в его объятиях, мой клитор скользкий от его спермы, когда он сжимает его тыльной стороной ладони, и я не знаю, как я собираюсь говорить, как я вообще могу дышать. – Скажи мне, Ана, – приказывает он, и я ахаю, моя спина выгибается так, что я приклеиваюсь к нему, горячая вода заливает нас, когда его пальцы проникают в меня так глубоко, как только могут.

– Я твоя! – Я наполовину стону, наполовину хнычу. – Я твоя, Лиам, только твоя, я…

Наслаждение захлестывает меня, затягивает на дно, я тону в нем, и я опускаю лоб на его плечо, тяжело дыша и простонав его имя, когда терзаюсь о его руку, желая большего. Хочу получить все. Все, что он может мне дать.

Когда мы выходим, после того как мы оба вымылись, он протягивает мне пушистое полотенце, позволяя мне вытереться. Мои колени все еще чувствуют слабость, ступни болят от того, что я провела на них весь день, и я не спорю, когда он снова поднимает меня и несет в постель.

Он позволяет мне скользнуть под одеяло, все еще обнаженной, и на этот раз я не думаю об Александре. Единственный, о ком я думаю, это Лиам, и о его красивом лице, когда он наклоняется, чтобы коснуться своими губами моих.

Когда я засыпаю, единственное, о чем я мечтаю, это он. Мой Лиам.

23

АНА

Звук моего телефона, жужжащего на тумбочке рядом со мной, вторгается в мои сны. В моем сне мне звонит Лиам, его голос на другой линии, но я не могу понять, что он говорит, независимо от того, сколько раз я спрашиваю, снова и снова. Пока телефон не начнет жужжать, вырывая меня из сна в раннее утро, проникающее в мое окно.

На подушке рядом со мной лежит записка. Я бросаю на нее взгляд, тянусь за телефоном и вопросительно смотрю на экран. Я не узнаю номер, но все равно отвечаю, думая, что это, должно быть, Лиам звонит мне откуда-то из нового места или кто-то, чей номер он мне не дал, проверяет, как я. Возможно, из кабинета моего врача. Новый физиотерапевт.

– Алло? – Мой голос хриплый со сна, в горле перехватывает.

То, что я слышу на другом конце провода в ответ, заставляет мое сердце остановиться в груди.

– Наконец-то я нашел тебя, маленькая куколка. По крайней мере, твой номер. Пройдет совсем немного времени, и я также найду тебя.

Я не могу дышать. Я не могу думать.

Давненько у меня не было приступов паники, с тех пор как я прилетела сюда самолетом из Лондона. Тем не менее, я чувствую, как что-то подступает к горлу, мой пульс внезапно бешено колотится в горле, когда комната наклоняется, мое горло сжимается.

О боже, нет. Нет, нет. Этого не может быть на самом деле.

При звуке его голоса все возвращается на круги своя. Я отогнала все воспоминания о нем, пытаясь похоронить их, чтобы начать с Лиамом заново. Чтобы мы могли быть вместе. Я сказала себе забыть все это, что я не могу вернуться назад, и, если я не потеряю эти воспоминания, я потеряю все. Но теперь все это всплывает на поверхность, хорошее и плохое, нежность Александра и его ярость, его руки на мне, он купает меня, раздевает, его голос приказывает мне сесть на пол, его голос выкрикивает мое имя. Его руки на моем горле, его руки на моем теле. Его крики гнева и крики удовольствия, и снова его голос, просящий меня не покидать его. Пообещать, что я останусь.