Текст книги "Смертельная клятва (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

– Мне нужно помыться, – шепчу я, и чувствую его сперму, все еще липкую на моем лице, что приводит меня в еще больший беспорядок. Интересно, скажет ли он мне «нет», скажет ли он, что хочет, чтобы я спала вот так, разбитая, использованная и полная его. Эта мысль вызывает во мне легкую дрожь возбуждения, но Каин просто кивает, откидываясь спиной на подушки. Его мускулистое тело, откинувшееся на моей кровати, по-прежнему выглядит совершенно великолепно, почти неуместно в скромной деревенской обстановке.

– Ты будешь здесь, когда я вернусь? – Вопрос возникает еще до того, как я осознаю, что собираюсь его задать. – Ты собираешься остаться? – Он никогда раньше не оставался и странное чувство сжимает мою грудь при этой мысли.

Каин смотрит на меня так, будто у меня выросла еще одна голова.

– Конечно, Сабрина, – говорит он, тихо посмеиваясь. – Мы женаты.

Конечно. Я чувствую себя идиоткой, спрашивая сейчас.

– Прости, – пробормотала я. – Для меня это все еще кажется новым.

– Может быть, я уже засну, когда ты вернешься, – добавляет он. – Но я буду здесь.

Я киваю, медленно находя в себе силы снова пошевелить конечностями и соскользнуть с кровати. Когда я встаю, я чувствую, как его взгляд скользит по мне, и я никогда не чувствовала его сильнее, чем в этот момент. Нет такой части меня, внутри которой он бы не побывал, нет ничего, что он не сделал бы своим, и мне это нравится больше, чем я думала.

Впервые за долгое время я чувствую себя в безопасности.

28

КАИН

Когда утренний свет на короткое мгновение будит меня, пробиваясь сквозь шторы, я не знаю, где нахожусь. Однажды я почувствовал нечто подобное, недавно, когда переехал в Риверсайд. В свое первое утро в своем доме я проснулся совершенно дезориентированным, не понимая, где я нахожусь и почему я здесь. Мне потребовалось несколько дней, чтобы потерять это ощущение, особенно учитывая, насколько маленький дом, в который я переехал, отличается от того, к которому я привык.

Этим утром это чувство усиливается от того, что рядом со мной теплое, мягкое, женское тело. Сабрина лежит на боку, обнаженная, свернувшись калачиком, ее светлые волосы рассыпаются по подушке, и она спит мертвым сном совершенно измученная. Это неудивительно: вчера вечером я ее утомил. Я был удивлен, что у нее хватило сил встать и принять душ, прежде чем вернуться в постель.

Я почти сказал ей, что она не может. У меня возникло искушение сказать ей, что она должна спать так, как я ее оставил, вся в моей сперме, капающей из ее дырочек. Но после этого что-то во мне сдулось, и это был не только мой измученный член. Я не думал, что потеряю вкус, так быстро доминируя над ней, но по какой-то причине я не смог заставить себя сказать ей, что ей нельзя помыться.

Поэтому вместо этого я лежал в постели, слушая, как работает душ, и думал о том, что теперь я женатый мужчина.

Золото моего обручального кольца блестит на солнце, и я смотрю на него, снова удивляясь его виду. Я знал, что однажды женюсь, но до недавнего времени не думал, что все обернется именно так.

Сабрина шевелится рядом со мной и сонно зевает, что говорит мне о том, что она вот-вот проснется, и я напрягаюсь. Я не знаю, чего она ожидала от прошлой ночи – своей брачной ночи, но сомневаюсь, что я подарил ей именно это. В тот момент она, казалось, была шокирована этим, начиная с грубости моего собственничества.

Но ей это тоже понравилось. Я знаю это по тому, как она кончала снова и снова, с моим членом во рту, в своей киске и, наконец, в своей заднице, как она стонала и выкрикивала мое имя. Возможно, она была застигнута врасплох, но она любила каждую секунду.

Однако это не значит, что она не может чувствовать себя по-другому в утреннем свете. Я смотрю, как она потягивается, снова зевает, и чувствую то странное потягивание в груди, которое, кажется, приходит все чаще и чаще, когда я рядом с ней. Мне хочется просто посмотреть на нее, любуясь тем, как ее стройное тело движется под одеялами, как приоткрыты ее губы, как ее длинные ресницы пылят по щекам. Когда мы впервые встретились, я ожидал, что она будет избалованным ребёнком, но Сабрина – это нечто большее. Я видел это в те дни, что провел с ней, в общении между ней и ее друзьями, в том, как Дафна и Мари собрались вместе, чтобы подарить ей особенный день свадьбы.

Это не имеет значения, твердо говорю я себе, прижимаясь к изголовью кровати. Ты женился на ней не просто так. Это все, что имеет значение. Это ничего не меняет.

Сабрина переворачивается, сонно моргая, и я напрягаюсь от ее реакции, когда она вспомнит прошлую ночь. Но она просто перекатывается ко мне, обхватив меня одной рукой за талию, прижимая голову к моей груди и вздыхая.

В груди снова что-то тянет но на этот раз глубже и сильнее. У меня возникает желание обнять ее и притянуть ближе, погрузиться обратно в кровать вместе с ней и провести здесь с ней день. Это день после моей свадьбы, никто бы не подумал, если бы я не пошел на работу. Но я не должен.

Я не могу позволить ей проникнуть мне под кожу. Я уже позволил своему желанию к ней выйти из-под моего контроля. Позволить себе что-то к ней почувствовать невозможно.

Этого не может случиться.

– Думаю, это был лучший ночной сон, который у меня когда-либо был, – мечтательно бормочет Сабрина, прижимаясь ко мне немного ближе, прежде чем открыть глаза. – Мы должны сделать это снова когда-нибудь.

– Жениться? – Я ухмыляюсь ей, и она открывает свои широкие голубые глаза, одаривая меня в ответ сонной улыбкой.

– Если это то, что нужно. – В ее глазах такое выражение, которое я раньше видел на женских лицах, выражение удовлетворенного и хорошо оттраханного человека, но меня никогда раньше не охватывало это чувство. Это нечто отличное от удовлетворения, чему я не могу дать названия.

Что-то, чему я не хочу давать названия.

– Не торопись вставать, – говорю я ей, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в макушку. – Я пойду приготовлю тебе завтрак, потому что это единственное, что я умею готовить.

– Хорошо, – бормочет она с сонным смехом. – Потому что я не стала волшебным образом хорошим поваром, когда мы связали себя узами брака. Я все еще ничего не умею готовить.

– Я забыл сказать проповеднику, чтобы он включил это в свадебные клятвы. Моя вина.

Сабрина смеется, ее глаза распахиваются, чтобы снова посмотреть на меня, и меня охватывает чувство, которого я никогда раньше не чувствовал. Нет, это не совсем так, я чувствовал это раньше, но никогда в отношении романтического партнера. Никогда для женщины, которая не была семьей. Это привязанность, смешанная с утешающим чувством счастья, и она меня настолько тревожит, что я быстро встаю с постели, освобождаюсь от нее и иду выкапывать одежду из спортивной сумки, которую принес с собой вчера вечером.

Я чувствую на себе ее взгляд, пока одеваюсь, натягиваю джинсы и куртку с длинными рукавами, и мне интересно, о чем она думает. Есть вещи, которые нам нужно обсудить, о которых большинство пар говорили бы до свадьбы, но я избегал этих тем в течение недели, предшествовавшей нашей стремительной свадьбе. Например, переезжаю ли я сюда или собирается ли она переехать жить в мой дом…по крайней мере, на данный момент. Мы не обсуждали будущее.

Сабрина ничего не говорит, а я заканчиваю одеваться и выхожу из комнаты, снова потягиваясь под одеялами и снова зевая. Я не оглядываюсь на нее, ее вид заставил бы меня вернуться в постель, и было бы слишком легко позволить себе потеряться в повторении прошлой ночи с ней. Но у меня есть планы. Вещи, которые необходимо сделать.

Я занимаюсь доставкой ингредиентов для завтрака, когда оказываюсь на кухне, прислушиваясь одним ухом к звуку Сабрины, топчущейся по коридору. Наливаю ей чашку холодного тыквенного кофе, удивляясь тому, что где-то по пути уловил, что она этого хочет. Я заметил в ней кое-что, даже когда не хотел этого, и это сочетается с тем чувством, которое она вызывает у меня, которое я не хочу называть.

Она будет рада, что я принес ей кофе, и эта мысль согревает меня до такой степени, что я мгновенно отталкиваюсь. Я женился на ней не просто так, резко напоминаю я себе, включая плиту. Этой причине не служит то, что я позволяю ей залезть мне в голову.

Через несколько минут на кухню приходит Сабрина в темных джинсах и мягком фиолетовом свитере, сползающем с бледного плеча. Обнажается острая линия ее ключицы, и мой член дергается, думая о том, чтобы провести по нему большим пальцем, языком…

Соберись, резко говорю я себе, раскладывая яйца по хлебу. Ты трахал ее три раза прошлой ночью. Разве этого было недостаточно?

Ясно, что это не так.

– Надо поговорить об условиях проживания. – Я протягиваю руку и переворачиваю кусок бекона на сковороде, не оглядываясь на нее снова. – Очевидно, у меня есть место. Я снимаю его с тех пор, как переехал сюда. Но там особо не на что смотреть – определенно холостяцкая квартирка.

Сабрина какое-то время молчит.

– Я не думала об этом, – признается она. – Все произошло так быстро.

– Я подумал, что тебе будет удобнее, если я перееду сюда. – Я пожимаю плечами, сосредоточив внимание на еде. – На самом деле, это зависит от тебя.

– Тебя вообще волнует, как все пойдет? – В ее тоне звучит немного предостережения, как будто она ожидает, что это имеет для меня значение. – Где мы сейчас будем жить как супружеская пара?

– Это договоренность, помнишь? – Я начинаю перекладывать бекон на тарелку, замечая при этом, что слишком крепко сжимаю щипцы. – Для твоей защиты. Брак по расчету.

– Прошлой ночью это показалось чем-то большим, – тихо говорит она. – И ты сказал, что я теперь твоя. Что ты не отпустишь меня. Так что да, я думала, что это будет иметь значение.

Я тяжело сглатываю, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание. Понятно, что она хочет этого от меня, а почему бы и нет? В конце концов, я женился на ней.

– Думаю, Колдуэлл, вероятно, предпочел бы, чтобы мы остались здесь, – говорю я ей, наполняя тарелку и тянусь за кофе. – У тебя будет достаточно времени, чтобы объяснить ему об этом браке. Думаю, он будет недоволен. Нет причин усугублять ситуацию, выезжая из дома, в который он тебя поместил. В любом случае, нам обоим так будет удобнее. Я подумал, что пребывание у себя сделает тебя счастливой.

Сабрина смотрит на меня так, будто я забираю у нее еду, выражение ее лица почти обиженное. А потом она видит чашку кофе в моей руке, и ее лицо смягчается.

– Ты заметил, – тихо говорит она, забирая его у меня. – Спасибо. Это мило.

Мило. Я не могу вспомнить, когда в последний раз такое слышал. Мой желудок сжимается, и я резко отворачиваюсь, собираясь взять свою тарелку. Мне нужна минутка, чтобы восстановить самообладание, и она дает мне ее.

Я не могу понять, почему это утро так на меня влияет. Это не должно быть так. У меня был план, и теперь мне остается только его придерживаться. Но я чувствую потерю равновесия, как будто хватаюсь за привязи, и мне это совсем не нравится. Это непривычное чувство, и уж точно не из-за женщины.

Я сажусь напротив Сабрины с едой, хотя аппетит у меня пропал. Мне бы хотелось чашку черного кофе, и я мысленно отмечаю, что нужно купить фильтры и гущу сегодня днем после работы. Я знаю, как пользоваться кофейником, даже если она этого не знает.

– Я запланировала для нас медовый месяц, – резко говорю я, и Сабрина резко поднимает глаза, судорожно глотая кофе.

– Что? – Кажется, она совершенно шокирована, и, полагаю, я не могу ее винить. В этом браке не было ничего обычного, но почему-то я думал, что она этого ожидает, так же, как я думал, что она будет ожидать красивого обручального кольца.

Я уже не раз ошибался на ее счет. Вероятно, именно поэтому я чувствую себя так не в своей тарелке. У меня вообще хорошая интуиция, и я не привык ошибаться в людях. Особенно в тех, за которыми я наблюдал так внимательно, как за ней.

– Медовый месяц, – повторяю я. – Я подумал, что это может стать приятным сюрпризом. Учитывая, как быстро все это произошло, я подумал, что это могло бы сделать все более реальным. И я подумал, что нам было бы полезно уехать на несколько дней. Особенно после того, что произошло. Уехать из города – хорошая идея, не так ли?

Сабрина закусывает губу.

– Звучит потрясающе, – тихо говорит она. – И романтично. Но Колдуэлл…

– Ты оставишь его мне, – твердо говорю я ей. – Я уверен, что он не будет в восторге от того, что я увезу тебя из города, но я тоже сотрудник правоохранительных органов. И ты теперь моя жена. Я разберусь с любыми возражениями, которые могут у него возникнуть.

Сабрина не могла не улыбнуться этому.

– Хорошо, – говорит она тихо. – Она тянется за кофе и делает небольшой глоток. – Куда мы едем?

Я ухмыляюсь ей, снова одерживая верх.

– А вот это, – говорю я ей, – сюрприз.

***

Вечером у меня бой, и я рад. Мне нужно пространство, время, чтобы снова привести голову в порядок, и способ справиться с напряжением, которое, кажется, пронзило мои кости, несмотря на ночь, которую я провел с Сабриной в постели. После работы я принес еще кое-что из своих вещей, а также принадлежности для кофе и кое-какие продукты, и выражение лица Сабрины снова что-то перевернуло у меня в груди. Точно так же она смотрела на меня, когда я приглашал ее на ужин, или чинил ее ступеньку, или подарил ей кольцо. Взгляд, который говорил, что я был первым человеком, который позаботился о ней за долгое время.

Если я позволю этому чувству проникнуть в меня, это чувство не принесет мне ничего, кроме неприятностей.

И это уже так.

Ставки на меня сегодня высоки, после двух последних боев, в которых я едва успел нанести удар, прежде чем сбить противника с ног. Но сегодня вечером я так же расстроен, как и сегодня утром. Мужчина напротив меня – меньше меня, жилистый и быстрый – наносит мне удар по ребрам, прежде чем я успеваю увернуться от него, а затем один по челюсти, другой по носу. Он бьет меня сильно и быстро, и в моей груди вспыхивает цветок ярости, угрожая сокрушить меня далеко за пределы того, что уместно в таком месте. Такая ярость, которую мне нужно держать под контролем, чтобы она не заставила меня сделать что-то, о чем я могу пожалеть.

Эти бои несанкционированы и технически, вероятно, незаконны, но что определенно незаконно, так это убийство человека в одном из них. И как шериф я не должен даже участвовать в этом, не говоря уже о том, чтобы забивать человека до смерти.

Я думаю, что человек, сражающийся со мной, видит этот блеск в моих глазах после того, как из моего носа хлынула кровь, насилие, которое воспламеняется во мне. Он колеблется, отшатывается назад, и тогда я бросаюсь на него.

Этот один нерешительный момент будет стоить ему боя. Я ударяю его в челюсть, живот, бок, быстрый апперкот отправляя его обратно на канаты. Я не отпускаю, пока мои кулаки не забрызганы его кровью, и он не оседает на землю со стоном, сворачиваясь в клубок, прикрывая одной рукой голову.

Когда проходит десять секунд, а он не встает, я заставляю себя отступить. Этот человек не несет ответственности за мой характер, и он определенно не заслуживает того, чтобы закончить свою жизнь месивом на душном складе. Но сейчас все, что мне нужно, это кровь.

Я поворачиваюсь прежде, чем он начнет вставать, и поддаюсь желанию уложить его обратно, забирая на выходе свои деньги. Когда я возвращаюсь в дом Сабрины (теперь наш дом, я полагаю), весь свет выключен, и я испытываю облегчение от того, что она, вероятно, спит. Я смогу обработать свои раны, принять душ и немного отдохнуть. Утром, возможно, мое настроение пройдет. Может быть, я снова почувствую себя самим собой. Снова под контролем.

Я тихо иду через дом в ванную, включаю свет только тогда, когда оказываюсь внутри и дверь закрывается. Лицо у меня в беспорядке: нос багровый, под ним запекшаяся кровь и опухшая губа. Это не единственная травма, и у меня такое ощущение, что я пробуду здесь некоторое время, приводя себя в порядок.

Я начинаю с ребер, продвигаясь вверх. Кровь там чужая, а не моя, хотя я вижу, где у меня уже начинаются синяки. Я настолько сосредоточен на уборке, что даже не замечаю щелчка открывающейся двери, пока краем глаза не вижу Сабрину и слегка подпрыгиваю от испуга.

– Бу… – Она смотрит на меня лукаво, ее светлые волосы растрепаны, а сама она в шелковых шортах для сна и майке. Моя жена.

Ее дразнящая улыбка становится обеспокоенной в тот момент, когда она замечает состояние моего лица.

– Каин. – Она шепчет мое имя, ее голос полон беспокойства, которого я не заслуживаю. – Я никогда раньше не видела, чтобы ты возвращался таким после такого боя. Что случилось?

Я пожимаю плечами, пытаясь отыграться так, как будто это ничего не значит.

– Я отвлекся.

Ее лоб морщится, и она закусывает губу.

– Из-за меня?

– Нет. Просто отвлекся, вот и все.

Сабрина приближается ко мне в маленькой ванной.

– Садись, – говорит она, подходя к краю ванны. – Я помогу.

Снова это напряжение в груди.

– Со мной все в порядке, – говорю я ей более резко, чем мне, вероятно, нужно. – Я справлюсь с этим.

– Я твоя жена. Позволь мне позаботиться о тебе. – Ее голос настойчив, и она вклинивается между мной и раковиной, глядя на меня снизу вверх. – Каин. Позволь.

Я должен сказать ей «нет», еще раз. Я должен сказать ей, чтобы она возвращалась в постель. Это близость, которая нам не нужна, еще одна вещь, которая расшатывает мою убежденность. Но вместо этого я отступаю к ванне, и опускаюсь на ее край.

Когда Сабрина наклоняется и осторожно начинает вытирать запекшуюся кровь, я не могу не вспомнить, когда в последний раз кто-то прикасался ко мне вот так. Нежно. Заботливо. Почти с любовью, и это слово крутится в моем сердце.

Я не могу вспомнить. Может быть, когда моя мать была еще жива. Может быть, моя сестра, в какой-то момент. Но я, кажется, не могу найти эти воспоминания и ловлю себя на том, что люблю прикосновения Сабрины, и меня охватывает чувство комфорта, которое я тоже не могу вспомнить, когда чувствовал в последний раз.

Мне следует отстраниться. Но я позволяю ей прикасаться ко мне, потому что это меня успокаивает. И в этот момент, несмотря на все причины, почему мне не следует этого делать, я позволяю себе успокоиться.

Я позволяю себе почувствовать момент покоя.

29

САБРИНА

Когда я смотрю на таймер на телефоне, отсчитывающий от пяти минут, мое сердце сильно бьется в груди.

Пять. Подходящее число для происходящего. В конце концов, прошло пять дней со дня моей свадьбы. Пять дней с тех пор, как я вышла замуж за Каина Бреди. Четыре с тех пор, как он переехал в мой дом, сделав его нашим. С тех пор, как он вернулся домой после одного из своих боев, и я заботилась о нем, как жена. Это заставило меня почувствовать себя более похожей на нее, чем даже в нашу брачную ночь. Может быть, даже больше, чем на церемонии. Это заставило меня почувствовать, что он хоть немного, но мой, точно так же, как все, что он сделал со мной в постели, сделало меня его.

Три дня он трахал меня каждую ночь, в постели, которая теперь тоже наша. Три ночи, когда он спал со мной, впервые я с кем-то делила постель. Мне нравится это больше, чем я думала, ощущение теплого, твердого тела Каина рядом с моим, его руки на моей талии, что-то, во что я могу зарыться, чтобы чувствовать себя в безопасности.

На данный момент мафия, которая преследовала меня, похоже, держалась на расстоянии. Шумы, которые я слышу по ночам, теперь тише, отдалённее, это определённо шелест листьев, а не шаги снаружи. И Каин прав, что будет хорошо уехать. Я не знаю, что он сказал Колдуэллу, чтобы тот не волновался – о свадьбе или о том, что мы уезжаем из города в медовый месяц, но я ничего об этом не слышала. И есть еще две недели, прежде чем он планирует приехать снова. Мы вернемся задолго до этого.

Осталось два дня до нашего отъезда, хотя я до сих пор не знаю, куда. Каин посоветовал мне собрать вещи на случай более прохладной погоды, и я представляю хижину в снегу где-нибудь в отдалении, в Колорадо, на севере штата Нью-Йорк или в Канаде. Уютный камин и ковер перед ним, достаточно мягкий, чтобы мы могли…

Что? Я до сих пор не знаю, как назвать то, что мы делаем вместе в постели. Это не занятия любовью, это точно. Секс звучит клинически. Трахаемся – единственный способ описать это, и я все еще не могу избавиться от желания чего-то более романтичного. Но со временем, я думаю, он смягчится. Мы попробуем что-то другое. Возможно он не будет джентльменом, но все, что он со мной делает, меня все равно возбуждает. О чем бы я ни думала вне постели, в тот момент, когда Каин прикасается ко мне, я тоскую по нему.

На моем таймере осталась одна минута. Чтобы увидеть, к чему нас мог привести весь этот секс – вся эта чертовщина. Или, по крайней мере, в первый раз, до того, как я получила противозачаточные средства.

Я смотрю на пластиковый тест на прилавке, мое сердце колотится в груди. Каин был так уверен, что одного раза будет недостаточно, и что я была не в то время месяца. Но если только таблетки не подействовали…

Я кусаю губу, жую ее и все еще смотрю на тест, как будто могу ускорить выдачу результата. Я выдала тошноту за стресс от похищения, свадьбы и всего этого. Когда у меня задержались месячные, прямо перед свадьбой, я была очень рада. Ни одна женщина не хочет истекать кровью в тот день, когда она одета в белое платье, или иметь менструацию в брачную ночь, если она действительно взволнована тем, что ложится в постель с мужчиной, за которого выходит замуж. А потом я была настолько отвлечена переездом Каина и всеми этими переменами, что не думала о том, что это становится все позже и позже.

Пока я не вспомнила об этом.

Я взяла тест, пока ходила с Мари за продуктами, и каким-то образом сумела отсканировать и спрятать его, пока она отвлекалась на стойку с журналами. А сейчас, пока жду результата, не знаю, что чувствовать.

Все быстро. Слишком быстро, как и все остальное в моих отношениях с Каином. И все же – все это оказалось лучше, чем я могла себе представить.

Я всегда знала, что брак и дети в моем будущем, теоретически. Рано или поздно мне бы устроили брак, и детей ждали бы как можно скорее. Все это произошло бы совсем иначе, чем происходит сейчас, и хотя все это не совсем на моих условиях, это гораздо больше, чем было бы раньше. На этот раз у меня такое чувство, будто я приложила ко всему этому некоторую руку. В мое решение выйти замуж за Каина были вовлечены внешние силы, но решение переспать с ним было полностью моим. И именно это, в конце концов, привело меня сюда, в этот момент.

Таймер сработает, как только в маленьком окошке появится результат. Я купила тест который дает словесный ответ, а не полоски, желая, чтобы было как можно меньше сомнений. И результат ясен как день, одно слово.

Беременная.

Когда я смотрю на него, на меня одновременно накатывает поток эмоций. Тревога по поводу того, как отреагирует Каин, не произойдет ли это слишком рано, не окажется ли это ошибкой. Если бы я не была связана с ним еще сильнее, чем сейчас, так быстро в нашем браке, в наших отношениях. Но вслед за этой тревогой возникает и кое-что еще.

Волнение. Даже счастье. Еще не так давно я не могла видеть для себя будущего, и вдруг оно открылось быстрее, чем когда-либо. Муж, которого я хотела. Ребенок, которого мы сделали вместе. Семья, здесь, в этом месте, которое я ненавидела, когда меня впервые сюда привезли, где я думала, что никогда не смогу вписаться, но где я все равно нашла подруг, любовь и надежду. Я не знаю, как отреагирует на это Каин, но я чувствую нервное предвкушение и прижимаю руку к все еще плоскому животу, уже ловя себя на том, что думаю о будущем. Другом доме, потому что нам понадобится детская. Для нашей маленькой девочки – я уже надеюсь, что у нас будет дочь. Место, которое мы с Каином сможем выбрать вместе, возможно, с задним двором. Я думаю о том, как будет взволнована Мари, когда я расскажу ей об этом, и улыбка расплывается по моему лицу, а мое сердце быстро бьется совсем по другой причине.

Стоит ли мне сказать ему сегодня вечером? Я колеблюсь, думая о медовом месяце, который нам предстоит провести. Если Каин расстроится тем, как быстро все это происходит, я не хочу, чтобы это испортило поездку. И, возможно, лучше подождать. Мы сможем провести это время вдвоем, узнавая друг друга лучше. Стать ближе. Думаю, самое время сообщить Каину такие новости после такого романтического отдыха.

Мы вернемся домой, и тогда я расскажу ему. Никакой спешки, и это даст мне время разобраться в том, что я чувствую по этому поводу. Тогда, когда я скажу Каину, я смогу сделать это уверенно, с одним лишь волнением. Волнением, которое, я надеюсь, он разделит со мной.

Я понятия не имею, что буду делать, если он этого не сделает.

***

Утром перед вылетом я собираю вещи, пока Каин решает кое-какие дела на станции. Вчера мы с Мари ходили по магазинам, купив несколько вещей, которые мне не нужны здесь, где погода гораздо мягче, чем там, куда везет меня Каин. Чего он мне не сказал, так это того, для каких случаев мне нужно будет одеться – если мои предположения верны о хижине в лесу, или все же мне нужна одежда, чтобы выходить на ужины. Поэтому я беру с собой все понемногу: от джинсов и моего любимого свитера с подсолнухами до платья-свитера в коричнево-синюю полоску, которое я купила вчера, мягкого черного свитера с высоким воротником и пары пар хороших джинсов. Добавляю леггинсы, толстовки, более удобные рубашки с длинными рукавами и последний предмет – ночную рубашку из бирюзового атласа с белым кружевом по краю. Я помню, как Каин посмотрел на меня, когда увидел нижнее белье, которое я выбрала под свадебное платье, и мне не терпится увидеть выражение его лица, когда он увидит меня в этом.

Каин приходит как раз в тот момент, когда я собираю последние вещи, и улыбается, увидев меня.

– Готова? – Спрашивает он, доставая кожаную спортивную сумку, которую он упаковал вчера вечером, и я киваю. Я думаю о тесте на беременность, спрятанном под раковиной, и задаюсь вопросом, есть ли что-то неправильное в том, чтобы хранить эту тайну от него до тех пор, пока мы не вернемся из медового месяца. Но мой инстинкт подсказывает именно это, дождаться подходящего момента, чтобы сказать ему, и я решаю придерживаться этого.

– Пойдем, – говорю я ему, и мы направляемся на улицу, туда, где только что подъехала Мари. – Она нас подвезет? – Спрашиваю я Каина, с любопытством глядя на него, и он кивает.

– Я подумал, что это лучше, чем оставлять свой грузовик на парковке аэропорта. Это может оказаться дорого, – объясняет он. – И она была достаточно любезна, чтобы предложить. Он поднимает руку в знак приветствия, берет мой чемодан и обходит вокруг, чтобы положить его на заднее сиденье машины вместе со своей сумкой.

– Ты волнуешься? – Спрашивает Мари, когда я сажусь на пассажирское сиденье, и я киваю, чувствуя нарастающее чувство предвкушения. Кажется, прошло уже много лет с тех пор, как я была в отпуске, и, учитывая обстоятельства, при которых я приехала в Риверсайд, это еще больше похоже на то, как меня выпустили после долгого заключения. Сколько бы счастья я здесь ни нашла и ни создала для себя, этот город все равно не был моим выбором. И я в восторге от новых пейзажей.

– Я не могу дождаться, когда буду наедине с Каином, – говорю я ей, так как не могу высказать ни одной из мыслей, которые приходят мне в голову, и Мари озорно ухмыляется мне.

– Я бы тоже была нетерпелива на твоем месте. – Она смотрит на него, качая головой. – Счастливая девочка. Не то чтобы я променяла бы Грега на кого-нибудь, но… – Она шевелит бровями, глядя на меня, и я не могу удержаться от смеха.

Искушение сообщить ей мои новости почти непреодолимо. Но прежде чем я успеваю поддаться этому, Каин садится на заднее сиденье, и момент ускользает.

– Готова? – Спрашивает он меня еще раз, и я киваю.

Кажется, поездка в аэропорт пролетела незаметно. Мари обнимает меня на прощание, когда высаживает нас, крепко сжимая, и я смеюсь.

– Я вернусь через несколько дней, – говорю я ей. – Это просто путешествие!

– Я знаю, но я буду скучать по тебе. Она снова сжимает меня, затем отпускает, пока Каин прочищает горло. – Я не хочу, чтобы ты опоздала на рейс.

Каин отказывается показывать мне билеты, желая как можно дольше продлить сюрприз, но как только мы доходим до входа, я вижу пункт назначения. Нью-Йорк? Я поворачиваюсь к нему, и волнение нарастает. Я не знаю, едем ли мы в город или в северную часть штата, как я себе представляла, но когда он кивает, я не могу сдержать улыбку, которая расплывается на моем лице. Как бы мне ни нравилась идея заснеженного домика, часть моих надежд связана с тем, что мы отправляемся в город. Давненько меня не окружала такая цивилизация, и, если честно, я скучаю по ней.

Я знаю, что Каин не собирается мне говорить, и я вообще-то не думаю, что хочу это знать. Мне хочется сюрприза, предвкушения, и я не спрашиваю его, пока мы ждем, пролистывая телефон и наблюдая за проходящими мимо людьми. Даже в аэропорту больше людей, чем везде, где я была недавно, и это заставляет меня чувствовать себя немного более живой, снова оказавшись в таком шумном месте. Несмотря на то, что мне полюбился Риверсайд это скорее то, к чему я привыкла.

Под всем этим скрывается крошечная доля страха. Меня отправили в Риверсайд для моей защиты, и я не должна была уходить. Я не знаю, преследует ли меня еще Братва Кариева, или мафия, которая меня похитила, может теперь на меня положить глаз. Но я знаю, что доверяю Каину. Он женился на мне, чтобы защитить меня. И я не думаю, что он взял бы меня в эту поездку, если бы не считал ее безопасной.

Перелет невероятно короткий, всего два часа, но ожидание прибытия заставляет его чувствовать дольше. Каин напряжен рядом со мной, у него на коленях книга, которую он, похоже, не читает, и я понимаю, что понятия не имею, как он относится к полетам. Я никогда об этом не думала, сама идея этого захватывает меня, но, судя по тому, как жестко он сидит рядом со мной, у меня есть подозрение, что он не чувствует того же.

Я протягиваю руку и нежно касаюсь его руки.

– Тебе не нравится летать? – Спрашиваю я с любопытством, и Каин смотрит на меня более суровым, чем обычно, выражением лица.

– Все в порядке, – натянуто говорит он, и мой рот слегка кривится. У меня такое чувство, что мой муж только что сказал мне то, что, я почти уверена, является первой ложью в нашем браке, но я не особо удивлена, что Каин не хочет в этом признаваться, если он напуган.

Я обхватываю его пальцы своими, но он убирает руку. Это меня возмущает и немного задевает мои чувства, но я сжимаю губы, ничего не говоря. Ему явно не нравится полет, а это значит, что это тем более романтично, что он вообще запланировал эту поездку для нас.