Текст книги "Безопасность непознанных городов (ЛП)"

Автор книги: Люси Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Открыв его, Вэл обнаружила крошечный ключ.

Через миг она уже приступила к осмотру чемодана. Одежду Артур, разумеется, повесил в шкаф, и вскоре стало ясно, что ничего особо интересного внутри чемодана нет. Паспорта уж точно. Несколько запасных пар носков и трусы-бандаж для защиты мошонки, презервативы какой-то иностранной марки, ремень от Гуччи, купальный костюм, парочка порнографических журналов: трансвеститы, море латекса, пышногрудые амазонки, хлещущие связанных мужчин по обнаженным ягодицам.

Удостоив фотографии лишь мимолетным взглядом, Вэл положила порнушку на место. Ничего. Меж тем Артур вот-вот вернется. Нужно...

Хм, что это засунуто в угол вместе с носками? Еще недавно ткань прикрывали журналы. Она переливается, как шелк, но в то же время старая и ветхая. А еще почему-то кажется знакомой.

Вэл осторожно подняла находку, и та сразу разделилась на две части – еще недавно они были скатаны, а теперь развернулись в пару крошечных китайских туфелек, украшенных вышивкой.

Китайские туфельки. И связанный, жестоко убитый Лу, засохшая кровь, что набежала изо рта, ушей и глаз, запачкав многочисленную, вогнанную в лицо обувь. Выколотые глаза и выбитые зубы. Лужа запекшейся крови, в которой он сидел.

А сделал с ним это Артур. Тот самый человек, с которым она последние полчаса занималась сексом. Тот самый, кто душил ее за шею.

Артур...

14

Вэл выронила туфельки, потом заставила себя их поднять и, скатав, вернула на место. Руки тряслись так сильно, что запереть чемодан удалось только с энной попытки.

Надев джинсы и майку, она сунула в карманы паспорт и деньги. Достаточно. Артур вернется с минуты на минуту. Пора уходить.

В коридоре Вэл вспомнила про курильницу и вернулась.

В таком вот виде, когда Вэл, опустившись на колени перед вещмешком, перекладывала в карман джинсов маленький кусок камня, Брин ее и застал.

– Чем это ты занимаешься?

Стремительно вскочив на ноги, она чуть не потеряла равновесие. Пришлось опереться на стену.

– В номере слишком дымно, – прерывисто дыша, ответила Вэл. – У меня разболелась голова. Решила подышать свежим воздухом.

– Не советую. Тебе только станет хуже. Снаружи настоящее пекло.

Она попыталась пройти мимо него.

– Тогда просто посижу внизу.

– Не уходи. Я только вернулся. Думал, найду тебя в постели, а тут – бац! – ты уже оделась и куда-то уходишь. – Его глаза опасно сузились. – Надеюсь, у меня не дежавю и ты не собираешься снова меня бросить ни с того ни с сего?

– Артур, не будь параноиком.

Вэл двинулась к выходу, но Брин схватил ее за предплечье.

– Позволь, я тебя провожу.

Развернувшись, она попыталась не выказывать страха – лишь легкую злость на его подозрения.

– Ты не можешь вот так идти. У тебя майка наизнанку, словно ты одевалась в ужасной спешке.

– Похоже, я не обратила внимания, – вяло улыбнулась Вэл.

– Вот как? Ты что, действительно одевалась в ужасной спешке?

– Не говори глупостей!

Не желая хотя бы частично оголяться перед ним, она удалилась в ванную и вскоре вернулась в нормально надетой майке.

Брин за это время вытащил чемодан и, стоя перед ним на коленях осматривал.

– Скверная девчонка! Вижу, ты порылась в моих вещах. Мог бы и догадаться, что ты попытаешься открыть чемодан, но надо же... тебе хватило старательности отыскать ключ. – Он протянул его Вэл. – Только вот, дорогая, ты забыла его в замке.

– И знаешь, находки меня так удивили! – Выпрямившись, она с вымученной улыбкой обняла Брина за шею. – Я очень на тебя сердита, Артур!

– Сердита? Я обнаружил, что ты рылась в моих вещах, но сердиться почему-то вздумала ты. Умно, Вэл, только ничего у тебя не выйдет.

– Теперь я понимаю, почему ты закрывал чемодан. Прятал от меня кое-что, чего стыдишься. Свои грязные журнальчики. Весь этот эротичный латекс. Как ты мог скрывать от меня такое?

Вэл попыталась к нему прикоснуться, и он отодвинулся еще на шаг. Невероятно, однако отступал именно Брин.

– Неважно. Ты не имела права шпионить.

Он оторвал крышку у вынутой пачки дешевых марокканских сигарет и, вытряхнув одну, поджег зажигалкой «Данхилл». Руки у него тряслись, чего раньше Вэл за ним не замечала.

– Да ладно тебе, – попыталась она разрядить ситуацию. – Давай вернемся в постель! Будем смотреть твои журналы. Глядишь, найдем что-нибудь вдохновляющее. Я была плохой девочкой, но обещаю загладить вину. Вот увидишь, нам будет хорошо.

Только сумеет ли она сдержать обещание? Сможет ли прикоснуться к Артуру и не закричать? Ведь он способен живьем содрать с человека кожу и вогнать ему в глазницы пятидюймовые каблуки.

– Ну, Артур, что скажешь?

На этот раз он позволил погладить его по щеке и поцеловать в губы. А еще ничуть не изменился в лице, когда она отстранилась и пообещала, будто мать, желающая задобрить конфетами капризного ребенка:

– Я даже позволю меня наказать.

– О, дорогая, – сделав глубокую затяжку, он свободной рукой погладил Вэл но волосам. – Разрешаешь тебя отшлепать?

Она следила за его глазами, холодными и безжизненными, словно потухшие звезды в далекой галактике.

– Да.

– И кусать соски?

Не выдает ли ее голос? Понимает ли Брин, как сильно у нее во рту пересохло от страха?

– Разумеется.

– И остальное?

Вэл кивнула. Его губы приблизились к ней почти вплотную. Она больше не видела глаз Брина, только рот, что скользил над ней, чуть изгибаясь в белозубой улыбке.

– О, милая, это просто шутки. Неужели ты думаешь, что я действительно причинил бы тебе боль?

Брин поцеловал Вэл, затем поднес к губам ее руку и тоже поцеловал, после чего стремительным движением затушил о ладонь сигарету.

Вэл взвыла от боли, и Брин отвесил ей оплеуху, которая отбросила бы ее к стене, если бы одновременно с этим он не выкрутил ей запястье и не рванул на колени.

– Что ты нашла в моем чемодане ? Что?!

– Ничего, Артур! Прекрати! Не понимаю, о чем ты?

– Ах ты лживая потаскуха!

Он перехватил молотившие по нему руки, прижал к бокам Вэл и обездвижил коленями. Она закричала, зовя на помощь.

Брин дважды врезал ей кулаком, удары отдались в черепе, будто залпы из пушек. Во рту появился вкус крови, перед глазами запульсировала кислотно-неоновая пелена.

– Все могло сложиться иначе, куда приятнее для нас обоих. Но нет, тебе понадобилось все изгадить, длинноносая ты шлюха. Снова смешала мне планы. Зря не убил тебя в нашу первую встречу. Не стоило ждать.

Вэл выплюнула кровь.

– Ты последовал за мной из Гамбурга.

– Конечно.

– Тот мужчина, с которым я пошла... Лу... ты убил его.

– И как мне кажется, весьма подходящим образом. Он умер, ощущая запах обувной кожи в мозгу, причем в буквальном смысле. Представь, какой экстаз!

– Кого еще ты убил?

– Ну, например, твоего персидского жеребчика.

– Резу?

– Отличный хобот ты себе выбрала, надо отдать парню должное. Только после того, как я с ним позабавился, он превратился в очередную девчонку.

– Черт, Артур, да ты чудовище!

– Когда я тебя трахал, ты так не считала.

Он достал из заднего кармана зажигалку «Данхилл».

– Значит, я чудовище, да? Скажи, Вэл, как, по-твоему, выглядят монстры? Кто-нибудь с выжженными глазами и собственным обугленным носом в руке?

Брин щелкнул зажигалкой и поднес язычок пламени к щеке Вэл.

– Артур, не надо.

Она замотала головой в тщетной попытке уклониться от огня. Брин приблизил зажигалку к мочке. Вэл вскрикнула, почувствовав, как поджаривается ее кожа.

– Заткнись!

Брин задрал ей футболку. Одной рукой впился в десны, зажимая рот, второй поджарил сосок.

Боль вспыхнула алым фейерверком. Судорожно изогнувшись, Вэл поймала его палец зубами и прокусила до кости.

Настал черед Брина закричать. Взмахнув руками, он отшатнулся, и зажигалка улетела в другой конец комнаты, а Вэл обрела свободу, развернулась, вгоняя в спину занозы, и с ноги ударила Брина в лицо.

Тот упал на кровать, но почти сразу вскочил и успел перехватить Вэл на пути к выходу. Одной рукой впился в волосы, а второй стал избивать. Удары градом сыпались на лицо, шею и плечи. Вэл попыталась защитить лицо, и он врезал ей в живот. Ее парализовала боль, воздуха не хватало. С краев комнаты начала наползать темнота.

Колошматя Вэл, он говорил не смолкая. Больше не криком, а ровным занудным тоном школьного учителя, которого достали глупостью ученики.

– ...тупая шлюха... ты все испохабила... мог бы тебя любить, но ты не дала... мог бы убить тебя... любить, убить, любить, убить... – Скачки слов отмеряли ритм, как своеобразный метроном, сопровождающий удары.

Но вот Брин выпустил волосы Вэл, и она рухнула на пол. Из носа и рта текла кровь, дыхания на крик о помощи не осталось. Мышцы, что помогали легким расширяться и опадать, свело в спазме. Воздуха едва хватало, чтобы оставаться в сознании.

Заслонив собой выход, Брин наблюдал за ней с холодной отстраненностью.

– Ну и жалко же ты сейчас выглядишь. Даже не верится, что я потратил на тебя столько времени. Приехал в такую даль, пошел на такие усилия. И все лишь ради того, чтобы увидеть, как ты истекаешь кровью у моих ног. Как ты сдохнешь!

Он медленно шагнул к ней. Помогая себе локтями, Вэл попятилась от него. Что-то врезалось в бедро... курильница в кармане.

– Раздевайся, – ухмыльнулся Брин. – Ну же, снимай одежду, не то сам сорву. Хочу смотреть на синяки и отметины от ожогов. Хочу трахать тебя, пока избиваю до смерти. И после тоже буду трахать. – Он передернул плечами. – Хочу проверить, правда ли мясо слаще, если его хорошенько отбить.

– Дай мне минутку, – тяжело выдохнула она.

– Да я и так отдал тебе два года своей жизни, сука!

– Н-нечем дышать.

– Н-да, скверно. Все болит, наверное. Вот тебе, чтобы отвлечься.

Он пнул Вэл под ребра. Со стоном скрючившись на полу, она схватилась за бока. В нескольких шагах поблескивала зажигалка Брина. Он пнул снова, и позвоночник прострелила острая боль.

Вэл позволила удару ее перевернуть. Пальцы сомкнулись вокруг «Данхилла». Вторая рука вытащила из кармана джинсов курильницу.

Щелкнула зажигалка.

– Думаешь, такой маленький огонек способен мне навредить? – рассмеялся Брин. – Думаешь, испугала меня?

Она перегнулась пополам, словно от боли, и подожгла свечу. Фитиль вспыхнул и сразу же потух.

Брин встал над Вэл.

– Полезай на постель и раздевайся. Живо! Не то буду пинать в живот, пока кишки через жопу не вылезут!

– Ладно, подожди... минутку.

Она поднялась на колено, словно собираясь встать, и вновь поднесла огонь к фитильку.

«Пожалуйста, пожалуйста!»

На этот раз получилось и он в мгновение ока сгорел почти до основания. Языки зеленого  пламени окутали ладонь Вэл, перекинулись на одежду, волосы, кожу. Пробрались в рот, лизнули влажность глаз, заползли в уши. Тело начало покалывать от желания, затмившего боль своей яростностью, свободой и безграничностью. Сквозь огонь она увидела Брина, который, вжавшись в стену, смотрел на него непонимающим взглядом. Казалось, еще немного – и его глаза выкатятся из орбит.

Однажды он подался вперед, словно решив проверить реальность видения, но отдернул руку прежде, чем коснулся зеленого пламени.

Опустив взгляд, Вэл увидела, как огненные языки пожирают ее тело. Нижняя часть уже стала текучей, будто подтаявший до прозрачности лед.

Взвыл яростный ветер. Сквозь безумное кружение огня мелькнули высокие стены и бетонные крыши кубических мышино-серых построек.

Огонь взметнулся и пожрал то, что от нее еще оставалось. Боли не было, лишь холодное, слепящее сияние, от которого все органы чувств отказали один за другим. Осталось лишь вожделение.

Оно проникло в каждую пору и принесло забытье.

15

Через несколько минут Брин собрался с духом и, отклеившись от стены, обследовал место, на котором странное зеленое пламя превратило Вэл в пепел.

Осмотрев его, он усомнился в собственном здравомыслии. Деревянный пол, которому бы следовало заняться как спичка, даже толком не закоптился. Осталось только несколько подпаленных прядей и клочков обугленной ткани.

Лишь вещи Вэл в номере свидетельствовали о том, что она все-таки не приснилась. Одежда в шкафу, туалетные принадлежности в ванной комнате, запах, еще хранимый кроватью.

«Данхилл», помогший Вэл каким-то образом превратиться в огонь, валялся там, куда выпал из ее рук.

Брин тупо застыл над зажигалкой. Столкнувшись с загадкой, он оказался к ней не готов. Его ум привык иметь дело с предсказуемым, приземленным миром кровоточащего мяса и ломающихся костей – к тому, чем можно управлять и манипулировать. И теперь Брина слепила ярость к той, что так жестоко оставила его в дураках.

– Будь ты проклята! Проклята! Проклята!

С его губ сорвался вопль ярости. Одним взмахом Брин смел все с комода: зеркало разлетелось на ртутно поблескивающие осколки; помада и серьги звякнули о пол; флакон его одеколона, стоимостью сто долларов за унцию, разбился о стену и потек по ней мускусными струями. Сбросив одежду Вэл с вешалок, Брин изорвал ее в клочья. Остатки искромсал на кусочки. Затем, удовлетворившись причиненным ущербом, пырнул подушку, на которой лежала головой эта дрянь, и превратил занавески чуть ли не в шелковую бахрому.

В разгар этого припадка внимание Брина привлекли курильницы и ароматные свечи, которые Вэл выстроила на подоконнике, и ум, отчасти прояснившись, родил из хаоса одну-единственную логичную мысль: мерзавка использовала для побега похожий предмет. Почему бы не попытаться последовать за ней тем же образом?

Брин подобрал «Данхилл» с пола и, начав с ближайшей свечи, прошел вдоль всего ряда, зажигая каждую сандаловую палочку, каждый фитиль.

Наградой за труды стал ароматный запах и маленькие, заурядные огоньки.

– Черт бы ее побрал!

Он швырнул зажигалку через весь номер и размашистым ударом смел все с подоконника подчистую, затем огляделся, ища, что бы еще уничтожить.

Единственным предметом в комнате, не затронутым его яростью, была бутылка дешевого вина, початая накануне. Брин вынул пробку и жадно хлебнул. Затем отнес бутылку в ванную вместе с ножом, которым еще недавно мстительно кромсал шторы и остальное. Здесь он разделся и, сев на пол, утешился тем же образом, что и в детстве: неспешно наносил себе длинные порезы и смотрел на собственную кровь. Вместе с ней уходила ярость, а потом Брина сморил сон.

* * *

Брину снилась толпа. Люди с окровавленным оружием в руках гнали его по лабиринту узких проходов и лестниц, крича, будто в одну глотку. Казалось, это гудит рой обозленных ос.

Преследователи приближались. По лбу Брина струился горячий пот. Проснулся он от ненормально громкого женского вопля.

Сирена.

Встав, Брин отворил дверь ванной и тут же ее захлопнул.

Перед ним бушевала огненная стена. Настоящее пламя, а не то изумрудное, что таинственным образом вызвала Вэл, скакало по сорванным с окон, истерзанным занавескам. Изголовье кровати и часть пола тоже горели. Под потолком собиралось удушающее облако дыма.

Брин выругал себя за то, что не погасил свечи и курильницы. Мозг лихорадочно работал. Помнится, в чем-то из прочитанного писалось, как действовать в таких случаях. Нужно напустить воды в ванну, заткнуть щель под дверью мокрыми полотенцами и ждать спасателей.

Но снаружи настоящий ад, и единственный выход прегражден огнем. Пламя не успеют погасить вовремя. Никто даже не знает, что он в номере.

На улице взвыли новые сирены. Послышался топот ног и возбужденные крики толпы, несомненно собравшейся ради такого зрелища.

Впервые в жизни Брин оказался перед страшной правдой: он вот-вот умрет, причем ужаснейшей смертью. Умрет не в туманном будущем, настолько далеком, что кажется, будто оно никогда не наступит, а здесь и сейчас, в этом жалком гостиничном номере, один на чужбине.

Только не так!

Нельзя ждать спасения. Надо выбираться самому.

Он намочил все полотенца, которые нашел. Одно обернул вокруг головы, второе завязал на поясе, а третьим закрыл лицо.

Затем набрал полную грудь воздуха и, распахнув дверь, бросился в стену огня.

Часть вторая

16

Вэл разбудил ветер. Полный песка, он обжигал жаром, и все же каждая песчинка, брошенная на кожу, была словно крошечное, щекотное проникновение. Нечестивое и бодрящее.

Первым делом Вэл подумала о курильнице. Рука сжимала ее с такой силой, что завитки и петли резного узора отпечатались на ладони. Вэл поспешно спрятала драгоценный предмет в кармане джинсов.

Затем попыталась оценить тяжесть своих ран.

Все тело ныло. Физическую боль от побоев усугубляла другая, пожалуй, еще более скверная, – горькое осознание того, с каким человеком спала последние ночи, в какого человека влюбилась.

Маньяк! Чудовище!

Вэл осторожно ощупала лицо, пытаясь определить, насколько оно пострадало. С физической болью, по крайней мере, можно как-то справиться. Остальное... это потребует времени.

К счастью, нос оказался цел, зубы на месте, но от левого глаза до середины щеки тянулась болезненная припухлость, и недалеко от затылка Вэл нащупала мокрое место, откуда Брин вырвал клок волос. Зато, слава богу, ничего более скверного не было.

Поднявшись на ноги, она отряхнула изорванную одежду и почувствовала на себе чей-то взгляд. Из-за пятнистого ослиного крупа за ней наблюдал бородатый бедуин. И он, и его скотина не издавали ни звука, но по медленным, почти незаметным толчкам мужчины и стоически-скучающему виду осла Вэл догадалась о природе их молчаливой сделки.

Такое было не в ее вкусе, и все же она с трудом заставила себя отвернуться. Песок покусывал кожу, словно нежный любовник, среди волос, будто дервиш в трансе, кружил жаркий, соблазняющий ветерок.

Глядя вокруг, Вэл вначале решила, что еще находится в Таруданте. Неподалеку высились земляные зубчатые стены и полуразрушенные крепостные валы, за которыми, будто в детской постройке из кубиков, лепились один к одному домики-коробки, но улицы поражали непривычной пустотой. После того бородатого скотоложца с его четвероногим товарищем не встретилось ни души. Хоть какое-то подобие нормальности городу придавал только намек на торговлю: огромные джутовые мешки с зерном, просыпанным на землю большими золотыми кучами; ярко-желтые бабуши, или шлепанцы; узорчатые ткани ручной работы; овощи; вездесущий запах масла, кускуса и пряностей.

Откуда-то с извивающихся, полутемных улочек донесло отголосок колокольного звона. Серебристые звуки отозвались в теле приятной дрожью, прокатившейся сквозь сердце, легкие, кишки. Воздушный и мелодичный, звук раздался снова. Вэл прислонилась к стене, обеспокоенная своей недвусмысленной реакцией на него.

Мимо пролетел попугай – вульгарно яркий ало-зеленый шрам на фоне палящего голубого неба, – и Вэл пронзило почти невыносимое наслаждение. Да и простые, обыденные мелочи порой вызывали не меньший экстаз. Ароматы свежего хлеба, перезревшей хурмы, цитрусовых и миндаля, терпкость человеческого пота, которой веяло из закрытых дверей по пути, – все эти запахи были источником обостренной чувствительности ума и чресел, превращая каждую пору в крошечную ненасытную вульву.

Вэл бродила по запутанным улицам и туннелеподобным проходам, чувствуя кожей голодные, жадные взгляды, что наблюдали за ней из укрытий.

Изредка, стремительно завернув за угол и обернувшись, Вэл думала, что увидела кого-то из горожан. Правда, высматривать их все время было тяжело, а то и невозможно: шлепки собственных ног по мостовой, металлический колокольный перезвон, золотые нити в узорчатом тканом ковре, замеченном в чьем-то дворике, – все это настолько перегружало чувства, что она ощущала себя усталой, вымотанной, захмелевшей от своего ненормально восхитительного окружения.

Все больше углубляясь в лабиринт улиц, Вэл местами замечала других людей. В одном переулке раскинула ноги старуха, чьи выставленные напоказ гениталии покрывала редкая седая поросль. В руках у женщины был длинный музыкальный инструмент – что-то вроде свирели с загнутым кончиком, которую она одновременно использовала по прямому назначению и как дилдо, выстанывая ноты и доводя себя до оргазма.

Позади старухи выстроились вереницей люди, принесшие тесто к центральной печи, – обычай, уже знакомый по Фесу. Вэл присмотрелась к очереди. Ожидая, они целовали и ласкали впереди стоящих, и часть женщин приподняла юбки, чтобы мужчинам сзади было удобнее.

На следующем перекрестке из-за его тесноты Вэл пришлось пройти вплотную к трио из двух мужчин и девушки, сцепившихся телами в сексуальном исступлении: первый долбил ее киску, а второй, с апатичностью сомнамбулы, – анус. На Вэл трио почти не обратило внимания, но, когда она протиснулась мимо, от них повеяло настолько сильным запахом секса, что у нее закружилась голова и невольно сократились мышцы лона.

Дальше арочный проход позволил заглянуть во внутренний дворик, где в мелком фонтане обнимались две обнаженные женщины: одна сосала грудь второй, а та откинулась на бортик и широко раздвинула ноги, подставляя клитор ласке падающих водяных струй. Потом на пути попался мужчина с козлиной бородкой, который постанывал и вздыхал в экстазе, трахая затейливо разрисованную тыкву с прорезанным ради такого дела отверстием. На Вэл мужчина не обратил ровным счетом никакого внимания, продолжив безо всякого ритма толкаться в овощ, уже скользкий от следов предыдущего любовного соития с человеком.

Вскоре Вэл вышла на площадь, отданную в распоряжение магов, рассказчиков и чудиков всех мастей. Здесь был татуированный парень, что заставлял огонь скакать по своим рукам, а потом гладил языками пламени восставший член. Обнаженная женщина, которую прикрывали только клубника и лимоны, пришитые к коже, исполнила медленный непристойный танец. Темнокожий мужчина подбирал с земли финики и оливки цепким пенисом. Еще один завел назад свой длиннющий уд и постукивал себя им по анусу.

В конце концов Вэл сделала над собой усилие и двинулась дальше, хотя усталость уже начинала подтачивать ее энтузиазм исследовательницы. Многие встреченные казались измотанными, апатичными. Даже те, кто сношался, делали это не в естественной горячке похоти, а в каком-то ступоре, будто распутники-сомнамбулы, что, столкнувшись в полутемном коридоре, совокупляются не из вожделения, а, скорей, по привычке, причем настолько равнодушно, что даже не просыпаются полностью.

День клонился к закату, вокруг замелькали тени. Обитатели Города выползали на поиски друг друга и, сходясь, практически без звука сливались губами и чреслами. Никакого ощущения страсти, одно жадное взаимное пожирание. Иногда призрачные любовники отрывались от спаривания и делали шаг-другой следом за Вэл, но так лениво и неуклюже, что их тошнотворных ласк она легко избегала. Не раз приближалась сама и робко спрашивала о Маджиде, но жители Города, похоже, не знали другого языка, кроме касаний, и предлагали в ответ лишь скользкие фаллосы, залитые спермой ляжки да набухшие, остро пахнущие вaгины.

Улицы стали уже и круче. В надежде увидеть весь головокружительный лабиринт, по которому бродит, Вэл преодолела несколько пролетов каменной лестницы. С плоской крыши стало видно, что окрестности пронизаны узкими тупиками и тропками между глухих стен, уводящими прочь от главной улицы.

Ветер поменялся и принес вонь. Вэл глянула на крыши внизу, где в чанах с зеленоватой жидкостью мокли звериные шкуры, которые потом перемещались в череду темных сырых комнат. Одни молчаливые фигуры с жутким усердием дергали ворс, растягивали и мяли кожи, а другие, улучив возможность, дергали и мяли собственное отвердевшее мясо, и запах спермы смешивался со смрадом из дубильных чанов. Сама омерзительность места обладала какой-то нездоровой притягательностью.

Вэл не стала задерживаться. Перебравшись на другую крышу, она спустилась через ряд лестниц к сплетению улиц, по которым еще не ходила, и вскоре набрела на рынок.

Внешне он мало отличался от тех, что уже попадались ей в марокканских городах более традиционного свойства. Его выделяли только многочисленные товары, выставленные вдобавок к обычному набору из шелков, вышивок, парчи, кедра, пряностей и мечей, инкрустированных поделочными камнями. На одном из одеял раскинулся целый клад из дилдо всевозможных форм и размеров, на следующем – игрушки для садомазо: кнуты, наручники, ошейники.

Эта часть Города оказалась населена куда плотнее.

Среди продавцов, что предлагали с пылу с жару фаршированные баклажаны или зажимы на соски, парфюмерию и нитки ароматных колбас, бродили мужчины и женщины – частью завернутые с ног до головы в струящиеся белые джеллабы, частью в той или иной степени обнаженные. Тут и там играли на погремушках и двойных флейтах уличные музыканты, ведомые лишь самолично придуманными гаммами.

А через дорогу раскинувшийся на спине парень с темной колючей бородкой и длинными белокурыми, как у диснеевской Золушки, волосами предлагал более необычное развлечение. Изо рта у него торчал гигантский дилдо, манивший прохожих сесть и получить удовольствие. Недостатка в желающих не наблюдалось: к парню выстроилась целая вереница из представителей обоих полов.

Вэл приостановилась посмотреть, как они поочередно опускаются на его фаллос-рот. Вот предложенный член, задрав юбки, оседлала толстуха, чьи жирные, в ямочках руки и ноги напоминали колбасы, и запрыгала на нем с выражением жадной радости на плоском, как сковорода, лице.

Затем женщина словно потеряла равновесие и всем своим весом плюхнулась на парня. Подняться снова она не пыталась, отдыхая, будто на стуле. Половинки необъятного зада распластались по лицу внезапно утратившего желание партнера. Он начал вырываться. Загорелые волосатые ноги задергались, руки забили по жирным бокам женщины, затем набрали в пригоршни землю и попытались метнуть ей в лицо. Это не дало ему ничего, только вызвало смех.

Наверняка все не так, как кажется, подумала Вэл. И мужчине под толстухой не грозит опасность задохнуться... или даже быть задушенным, если под ее весом дилдо в вагине войдет ему в глотку.

Придавленный толстухой парень тщетно пытался вырваться. Она же, словно борец сумо, скрестила на пышной груди руки и восседала на нем с видом довольного Будды. Очередь с полным равнодушием к тому, что происходит, начала рассасываться.

Больше не в силах сдерживаться, Вэл бросилась вперед и схватила толстуху за слоновье запястье.

– Ты его вот-вот задушишь, неужели не понимаешь? А ну, слезь с него!

Сердито посмотрев на Вэл, женщина с неожиданным проворством встала и шагнула в сторону, отчего юбки вихрем ткани упали к ее стопам. Юноша выплюнул дилдо и подвигал челюстью. Из уголка рта у него сочилась кровь. Теперь Вэл поняла, почему дилдо так хорошо помещался во рту парня: никаких зубов, и, судя по его молодости, их выдернули нарочно.

– Ты как? – спросила она, склонившись к нему.

Внезапно ко все еще не пришедшему в себя парню слетелись женщины в темных мешковатых одеждах. Их глаза дико сверкали, разрисованные черной и алой красками лица выглядели демонически. Завывая в безудержном экстазе, они набросились на злополучного мужчину, едва вставшего на ноги перед их появлением.

Одна размалеванная женщина ударила беззубого парня дубинкой по голове. Он опрокинулся набок, и с десяток ее товарок подхватили его и куда-то уволокли.

Прохожий, который со стороны наблюдал за свалкой, поднял камень и бросил вслед. Еще один запустил в них глиняным кувшином для воды.

Почувствовав, как кто-то схватил ее за руку, Вэл развернулась и увидела перед собой женщину. Кожа цвета корицы, насурьмленные глаза и броские татуировки на лице. В носовой перегородке золотое кольцо размером с десятицентовик. И еще одно похожее – в брови.

– Беги! – по-французски приказала незнакомка, сверкнув металлическими штангами в языке.

– Почему? – спросила Вэл. – Qu’est-ce qui се passe? Что происходит?

Но к этому времени подтянулись еще зеваки и начали бросать камнями и другими предметами вслед убегающим воровкам.

– Пошли, – прошипела женщина с насурьмленными глазами. – Тебя тоже попытаются убить, если увидят на тебе его кровь.

Вэл не успела объяснить, что едва спаслась от любовника-психопата и потеки на лице и одежде – это ее собственная кровь. Да и стремительно росшая толпа вряд ли поверила бы.

– Беги! – потянула ее женщина.

В бок Вэл ударил камень. Не нуждаясь в дальнейших понуканиях, она последовала за предполагаемой спасительницей. Обе бросились в переулок, наполненный почти кромешной темнотой, затем прошли извилистой тропкой и свернули в другие переулки, которые порой становились настолько узкими, что человек почти касался плечами стен.

Вэл едва успевала следом за своей стремительной проводницей и, в какой-то миг сочтя, что погони можно больше не опасаться, решила отстать.

Женщина вернулась и схватила ее за руку.

– Быстрее!

Вэл отстранилась. Теперь, оставив позади непосредственную опасность, она вновь улавливала всеми порами вездесущий запах секса и заводилась от каждого зрелища и звука. Более того, из-за адреналина уровень чувственного возбуждения поднялся еще на одну ступень. Даже собственное сердце будто сокращалось в судорогах оргазма.

– Нет! – оттолкнула женщину Вэл. – Я не знаю ни кто ты, ни того, куда вы уволокли парня и почему. Не желаю в этом всем участвовать.

Совершенно не изменившись в лице, татуированная женщина приставила к горлу Вэл нож.

– Мы забрали его затем же, зачем я забираю тебя. Вы станете одними из нас.