Текст книги "Безопасность непознанных городов (ЛП)"

Автор книги: Люси Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

10

Брин развернул желтоватый бумажный прямоугольничек, который таскал в кармане уже с неделю. Понизу шел ряд ровных печатных чисел. Он списал их с кредитной карты Вэл, перед тем как покинуть жилище Толстозадого. Конечно, искать ее через банк – выстрел наудачу. Обнаружив пропажу, Вэл заблокирует карту и закажет новую, разве что вернулась забрать.

И в таком случае увидела, во что его стараниями превратилась квартира.

На губах Брина мелькнула улыбка. Подобная возможность была ну очень приятной.

Он прочистил горло и набрал телефон горячей линии «Барклей» – банка, выпустившего кредитку Вэл.

– Чем могу быть полезна? – ответил женский голос, говоривший по-английски с легким акцентом.

– Меня зовут Ли Петрильо. Боюсь, у меня проблема с кредиткой. – Брин зачитал цифры. – У нас с женой общий карт-счет, и она не находит свою. То ли просто не туда положила, то ли украли из гостиничного номера. – Голос Брина буквально излучал вежливость и честность. – Я тут подумал... вы бы не могли проверить для меня последние операции? Один раз мы рассчитывались картой в гамбургском отеле «Фир Яресцаитен» и, наверное, раза два в местах, которые я не помню.

– Минуточку. Сейчас гляну.

Оператор оставила его дожидаться на линии. Брин ерзал, нетерпеливо постукивая пальцами по столику телефонной кабинки в гамбургском аэропорту Фульсбюттель. Затем принялся рассеянно ковырять заусенец на ногте, пока не выступила кровь.

– Мистер Петрильо?

– Да, я все еще жду.

– Скажите, ваша жена – это?..

– Вэл Петрильо.

– Хорошо, согласно нашим данным, миссис Петрильо приобрела несколько предметов одежды в Фесс, Марокко. Бутик называется «Голубой попугай». Это было пятнадцатого числа.

Брин чуть не закричал от радости. Вэл все еще расплачивается этой картой. Значит, вернулась за ней. Значит, видела...

– Что-нибудь еще?

– В тот же день с карты списали плату за номер в отеле «Каскад». Это Фес, Марокко. С тех пор... ничего.

Брин записал название города и гостиницы.

– Прекрасно. Моя жена сейчас путешествует по Марокко, так что, похоже, просто не могла найти карту. Будь она украдена, вор наверняка уже ей воспользовался бы.

– Звоните, если действительно потеряли карту, и мы выпустим новую. ..

Брин повесил трубку. Через несколько минут он уже заказал билеты на самолет до Феса, следующий через Марсель.

* * *

Вэл появилась в жизни Брина почти два года назад и, хоть об этом и не догадывается, спасла ее.

Он тогда жил в Гонконге, куда перебрался с Бали, где гологрудая древняя гадалка напророчила ему смерть на чужбине. Брин ей поверил. Ему было свойственно воспринимать суеверия всерьез, и он осознавал свою слабость. А также ему было свойственно маниакально-депрессивное отношение к путешествиям. В маниакальной фазе он порхал с места на место, беззаботно наслаждаясь приключениями в экзотических странах и убивая без угрызений совести. В депрессивной внутри умирал некий свет, будто огонь души заливало водой, и Брин жаждал только уединения. Морщился от одного лишь звука чужого голоса, словно его хлестали по плечам вешалкой для пальто. В такие времена он снимал комнату в каком-нибудь дешевом отеле и не выходил днями.

Разудалый убийца чередовался в нем с отшельником-мизантропом.

В Гонконге Брин вошел в депрессивную фазу цикла с прямо-таки самоубийственным размахом. До этого он хотел вернуться в Штаты и, возможно, снова поселиться в новоорлеанском доме, полученном по завещанию мисс Ли. Однако из-за путаницы с авиабилетами, по крайней мере именно на нее сослалась индонезийская авиакомпания, не смог вылететь с Бали прямиком на родину. Быстрейший путь домой пролегал через Гонконг, в котором можно было пересесть на самолет другого перевозчика, поэтому пришлось сделать крюк более чем в тысячу миль к северу.

Во время перелета Брину стало плохо. Что-то с желудком. Большая часть пятичасового пути прошла в уборной, концы тела соревновались, пытаясь извергнуть как можно больше токсина в единицу времени. В Гонконге Брин отказался от пересадки и, поселившись в Новом Коулуне (высотной застройке в западном стиле близ оживленной Натан-роуд), несколько дней пластом провалялся в кровати.

Телесная хворь в конце концов отпустила, но душевная нет.

Брошенный на произвол судьбы в безумном людском муравейнике Гонконга, он то слонялся без дела по Нефритовому рынку, то сидел у сцены в ваньчайском баре, наблюдая, как красивая проститутка-евроазиатка принимает банкноту своей пурпурной киской. Он чувствовал не похоть и даже не знакомое, бодрящее желание убить, а глубокое тошнотворное беспокойство. Сердце лихорадочно колотилось, тело истекало потом, словно только из сауны. Мир перед глазами начинал меркнуть, и Брин спрашивал себя, что будет, если он и впрямь потеряет сознание в этой чужой стране, где он очнется и с кем.

Вспомнилось предсказание балийской гадалки. Наверное, она была права. Ему действительно суждено умереть вдали от родных мест. И это произойдет в Гонконге.

Беспокойство все нарастало. Потребовалась вся храбрость, чтобы выйти из номера и немного пройти по Натан-роуд до ближайшей пристани. Поездка паромом на остров Гонконг заняла пять минут. Там Брин взял такси и отправился на Виктория-пик. Стоял промозглый день. Клочья тумана вокруг горы казались драными саванами привидений.

Много лет назад Брин уже поднимался на пик в обществе мисс Ли. Запомнилась жара, ослепительное солнце и как мисс Ли высматривала укромное местечко, чтобы приказать ему встать на колени и отсосать. В поисках такого местечка они обошли всю гору: часовая прогулка с захватывающими видами на Коулун и гонконгскую бухту, но без единого укрытия, где юноша может орально ублажить своего пожилого, любящего переодеваться в женское платье товарища.

Мисс Ли возненавидела Виктория-пик, а Брину запомнились утесы.

И в этот промозглый, мглистый день он отыскал давно примеченное место, уединенный высокий обрыв далеко от основных туристических троп, на котором лишь низкая ограда не давала свалиться в кусты и на скалы сотнями футов ниже.

Безболезненная, мгновенная смерть.

Не то что те, которые годами встречали его жертвы.

Брин застыл, прикидывая угол, под которым упадет на камни, не чувствуя ни угрызений совести, ни страха – лишь всепоглощающую жажду покончить с жизнью и освободиться наконец из тесной хрупкой тюрьмы черепа.

– Обожаю высоту, только нервишки пошаливают, – внезапно рассмеялся грудной женский голос. – Так и тянет прыгнуть.

Ошеломленный странной смесью гнева, облегчения и вины, он обернулся глянуть, кто посмел прочесть его мысли, и увидел ее, окутанную ореолом тумана. На ней были штаны цвета хаки, из-под распахнутой куртки выглядывал довольно строгий свитер с высоким воротом. Туман запутался в ее ресницах, туман шелковым шарфом льнул к горлу. Поначалу Брин подумал, что она создана из водяной дымки.

– Простите, не понял. Вы о чем?

Мысль о том, что кто-то узнал, сумел заглянуть в самое сокровенное, пугала до мозга костей.

– О высотах, – с какой-то бесшабашностью ответила она. – Вечно тянет сказать: «Да пошло оно все к черту!» – и спрыгнуть. С уступов, с утесов, с поручней на корабле или мостов над пропастью. Я, конечно, не прыгаю. Прыгать глупо. И все же я всегда подумываю об этом.

Наверное, Брин посмотрел на нее с ужасом, потому что она продолжила:

– В жизни не поверю, что мне одной приходят в голову такие мысли. Зачем тогда все эти перила? В смысле, никто ведь просто так не сваливается. Нужно постараться. Ограждения лишь дают нам еще секунду подумать, сказать себе: «Стоп! Что это я, черт возьми, делаю?» – и вернуться в безопасность.

Он уставился на нее. В мозгу родилась яркая фантазия, на мгновение почти соблазнившая на действия. За руку швырнуть женщину в бездну, которой она так жаждет, и последовать за ней. Полиция решит, что пара любовников пришла сюда покончить с собой либо отвергнутый поклонник в ярости совершил убийство. Смерть с прелестной незнакомкой будет выглядеть довольно романтично.

И вдруг она рассмеялась снова, низко и мелодично.

– Видимо, мне нужно больше острых ощущений, чем остальным. Ты тоже такой?

В тот момент Брин решил, что со смертью женщины стоит повременить и сначала ее трахнуть. Спустившись вместе с горы, они условились о свидании. Депрессия уже немного его отпустила. Суицидальные мысли теперь казались чужими, планами слабого, глупого и незрелого незнакомца, ничтожного пережитка прошлого.

В первую очередь Вэл привлекла его теми же двумя качествами, за которые он любил мисс Ли, пока та не превратилась в старую зануду: Вэл отличалась той же безмерной, неразборчивой и горячечной потребностью в сексе, как его собственная, а еще она была богата.

Вскоре Брин понял, что Вэл может дать ему даже больше, чем мисс Ли. Отличный секс, пока не надоест, затем пополнение ресурсов после ее убийства.

Для последнего, конечно же, пришлось бы вступить в брак, но Брин не видел в этом большого препятствия. Когда он бывал на подъеме, его эго не знало границ. Брин казался себе неотразимым для практически любого партнера, в особенности для женщин, многие из которых жаждали того, что в мужчинах встречается крайне редко: сочетания нежности, образованности и ненасытного либидо.

Еще в первые мгновения знакомства Брин распланировал для себя отношения с Вэл: сначала ухаживание, потом брак и ее преждевременная смерть. Даже обдумал то, как поступит, если Вэл успеет родить ему ребенка – игрушку из плоти и крови, из которой он сможет вылепить свое подобие. Желание смерти затмили новые амбициозные задумки. Брин опять почувствовал себя сильным. У него появилась высшая цель.

Вначале все было романтично – полная идиллия. Они днями не вылезали из кровати, предаваясь играм, которые разнообразием посрамили бы «Кама Сутру», а когда начинали уставать друг от друга, приглашали проституток, чтобы разнообразить эротическое меню. Вначале Брин даже тешил себя фантазией, что у Вэл тоже есть тайная жизнь и не только он присматривается к ней, намечая жертвой кровавого убийства, но и она – к нему. Вэл представлялась ему сестрой по духу, женской версией его самого.

Но в конце концов Гонконг ей наскучил и она решила променять его на пляжи Шри-Ланки. Брин отправился с ней. На этот раз не прошло и недели, как ею вновь овладела жажда перемены мест.

«Теперь в Австралию», – объявила Вэл и перечислила названия, лишенные для него всякого романтического шарма: Кубер-Педи, гора Ольга и Алис-Спрингс. Брин не горел желанием ехать.

Вэл дала понять, что это его право, но она не намерена отказываться от планов.

Игра, подумал Брин. Женская уловка, чтобы сильнее привязать к себе. Он не очень разбирался в подобных хитростях и большую часть своих знаний о них приобрел под сомнительным опекунством мисс Ли. В каком-то смысле, хотя Брин никогда бы этого не признал, он был наивен и неопытен, как школьник на первом свидании. Знал тысячи способов заниматься сексом и сотню способов убивать, но оставался полным невеждой в тонкостях настоящего ухаживания.

Брин понял лишь одно: момент требует решительных действий, способных изменить баланс сил в его пользу.

Он предложил Вэл брак, но та отказала.

Эго не позволило ему выказать разочарование. Брин лишь с улыбкой пожал плечами, сказав «ладно» или что-то вроде того. А потом овладел ею и трахал большую часть ночи. Пыл страсти подпитывало знание, что он убьет эту женщину поутру.

Но Брин проспал. Место на кровати рядом успело остыть, углубление от головы Вэл на подушке уже разгладилось. Она оставила записку, по большей части состоявшую из банальностей в духе дешевых мелодрам: «Мне жаль», «Желаю самого лучшего» и так далее – все то, что обычно пишут наскучившему возлюбленному.

Она ушла. Бросила его.

Его! Артура Квентина Брина!

Украла у него не только возможность еще больше обогатиться, но и удовольствие пролить ее кровь.

Ярость Брина была так велика, что пришлось дать ей выход, обрушив если не на других, так хоть на самого себя, и он резал собственную кожу – точь-в-точь как в детстве, чтобы успокоиться.

Однако теперь он был взрослым и не собирался наказывать себя слишком долго, если на роль жертвы можно подыскать кого-то еще.

Той ночью Брин заманил на пляж проститутку и перерезал ей горло, потом жадно принялся поедать ее тело, открамсывая сладкие кусочки один за другим. Стало лучше, но ненадолго. Мысли о Вэл не давали покоя, замысловатые планы мести роились в воображении чумными птицами. С ненормальной детальностью он представлял, как якобы случайно встретится с ней: притворное смущение с его стороны, полное горько-сладких намеков предложение выпить в память былого, а потом, когда Вэл первой двинется к бару, он запустит пальцы в волны гладких волос у нее на затылке и на мгновение сожмет в кулаке, зная, что ей приятны сладостный привкус угрозы и властность и хочется на миг поступиться драгоценной свободой.

Там, в будущем, Вэл, конечно, согласится лечь с ним в постель – и, ах, что это будет за ночь! Секс перед ее смертью, во время нее и после.

Стараясь не привлекать внимания, Брин облизнул губы и приказал

пенису лежать смирно.

После разговора с представительницей «Барклей» он чувствовал себя на подъеме, окрыленным целью. Взявшим след.

Он всегда сможет отыскать Вэл, пока та расплачивается этой кредиткой.

И вскоре, если все пройдет по плану, запустит в грудь сучке руку и сожмет в пальцах еще бьющееся сердце.

11

В каких бы гостиницах и хостелах Маджид и Вэл ни останавливались, он обычно возвращался позже нее, но не на сей раз. Когда Вэл зашла в тесный, как чулан, номер со шторами из дамаста и поблекшим бирюзовым покрывалом, Маджид валялся на кровати, а курильницы и свечи наполняли комнату благоуханным запахом специй и гашиша. Глаза Маджида выглядели заплаканными, но Вэл не успела подумать о причине, отвлеченная мимолетным шорохом, источник которого не смогла определить.

– Маджид? У тебя все хорошо?

Из трубки в губах вилась струйка дыма. В тусклом свете бледные волосы, что обрамляли еще более бледные черты, казались заледеневшими водопадами на снегу. Опухшие глаза-щелки посмотрели на Вэл словно не узнавая.

– Ты сегодня рано, – наконец сказал он.

– Вот уж не думала, что действую по расписанию.

– Не стервозничай. У меня выдалась дерьмовая ночка. Один французский педик из отеля «Палас Джамай» заплатил за право мне отсосать в мужском туалете. Затем захотел облапать, нашел мою киску и решил, что это второй анус, который прогнил во мне из-за болезни. – Маджид, театрально вздохнув, затянулся трубкой. – Денег я ему, впрочем, не отдал. Пидор-женоненавистник гребаный!

– Вот так история!

– Хочешь еще одну? – Маджид хлопнул себя по округлому заду. – Мы могли бы начать с приема совместной ванны. Иди первой и напусти воды.

Вэл плюхнулась на постель.

– Знаешь, я бы лучше послушала твои истории о Городе. Заждалась уже.

– Но мы только прибыли в Фес. Предстоит проехать еще немного.

– Ты же вроде говорил, что вход в Город расположен на марокканской земле. Как я могу быть уверена в его существовании, если ты не рассказываешь подробностей?

– Расскажу. Но почему бы тебе для начала не сбегать вниз за кастрюлькой того пряного чая с медом?

– Почему бы тебе не позвонить вниз по телефону? Они пришлют кого-нибудь с чаем, – нахмурилась Вэл.

– Не разговаривай со мной таким тоном.

– Тогда нечего делать из меня девчонку на побегушках. Сначала отсылаешь наполнять ванну, потом за чаем. Того и гляди нарядишь меня в эротическое платьице а-ля горничная.

Снова послышался шорох. Он исходил из-под кровати.

– Ты кого-то прячешь?

Не успел Маджид вмешаться, как Вэл соскользнула с постели, откинула покрывало и заглянула под нее. Оттуда блеснули темные глаза. Затем с обратной стороны кто-то выкатился и рванул к двери.

Вэл только мельком уловила косы и пыльную одежду, но узнала берберскую девочку, которую видела с Маджидом несколькими днями раньше.

– Постой! – воскликнула Вэл, но девочка с поношенными сандалиями в руках промчалась мимо и выскочила в коридор.

– Вот видишь, что ты натворила, – прошипел Маджид. – Ты ее напугала.

– А что она вообще делала у тебя под кроватью?

– Малявка невероятно застенчива. Пришла прочитать мое будущее, а как только услышала тебя, спряталась под кровать. Ну что смотришь волком? Что такое?

– Мне бы стоило задать тебе тот же вопрос. Я уже видела тебя с этой девочкой в нашу первую ночь здесь, но не хотела думать худшее. А теперь нахожу ее под твоей кроватью, а ты обнажен. Я не так уж долго тебя знаю, Маджид, но успела понять, что ты живешь лишь ради секса и наркотиков. Как прикажешь понимать эту девочку под кроватью?

– Думаешь, я совратитель малолетних?

– Меня это не удивило бы. Тебя трудно назвать человеком высоких моральных стандартов.

– Слышать такое от шлюхи вроде тебя больно вдвойне.

– Какой бы плохой я ни была, детей, по крайней мере, не растлеваю.

– А я, по-твоему, да? Ты что, Вэл, думаешь, я эту девчонку как белую рабыню купил – в этаком североафриканском рассаднике педофилии?

– Я неправа?

– Да!

– С какой стати мне тебе верить?

– Ну, до недавних пор ты мне доверяла. Почему бы не продолжить в том же духе?

– Потому что я устала от твоих игр.

– Тогда позволь показать еще одну... в такую ты вряд ли играла.

Он протянул Вэл трубку.

– Я не хочу курить.

– Ну, пожалуйста! А то так себя накрутила, что аж руки трясутся. Да и секс улучшается. Всего затяжечку-другую!

– Клянешься, что не собирался совращать эту девочку?

– Клянусь!

Взяв трубку, Вэл втянула сладкий, дурманящий дым и задержала выдох. Раздражение начало уходить, сменяясь теплым ароматным сиянием, растекавшимся слабостью по телу. Она затянулась еще. На этот раз дым не просто наполнил легкие, а побежал по жилам, озаряя мышцы неким бледным внутренним светом.

– Что это? – услышала она собственный, звенящий колокольчиком голос.

– Высококачественный опиум.

– Хорошая штука.

– Согласен. Только одно лучше: заниматься под ним сексом.

Вэл сделала еще затяжку. Голова свесилась набок, тело начало заваливаться назад, но кровать предугадала направление и поднялась навстречу. Подушки, простыни, матрасы обернулись вокруг мягким, уютным коконом. Ребенок под кроватью почти забылся, Вэл больше не понимала, почему так разозлилась.

Она заерзала, устраиваясь в этой новой утробе, и вдруг сверху заполз Маджид и начал расстегивать ей одежду.

Опиум наделил его тело неимоверной, почти пугающей красотой. Нехарактерно вялый член блестел, как полированная слоновая кость. Дальше, как бутон мутанта-цветка, приоткрылась вульва, набухшие лепестки источали мускусное благоухание.

Маджид нагнулся и помог избавиться от блузы. Расслабленно потянувшись вверх, Вэл пробежала пальцем по ложбинке между его грудей. Задержала взгляд на лице. Почему-то оно казалось странным. Глаза, что-то не так с глазами. Смотрят как у зачарованной змеи.

На мгновение Вэл снова почувствовала себя маленькой девочкой – обычной маленькой девочкой, которая боялась, что в лесах вокруг дома подстерегают тролли и ведьмы, а потом обнаружила в одной комнате с собой куда худших чудовищ, глядевших на нее с ненавистью и похотью.

Это все опиум, решила Вэл. Лучше даже не думать, на что сейчас похожи собственные глаза. Наверное, как у косого зайца.

– Там, где я это добыл, есть намного больше. – Маджид снова предложил ей трубку.

Вэл взяла и втянула сначала дым, а потом сосок Маджида, аппетитно замаячивший прямо перед глазами, когда он наклонился.

Левого запястья коснулось что-то холодное. Словно издалека донесся шелест шелка.

– А теперь другую руку, – сказал Маджид, отнимая у нее трубку.

– Что ты?..

– Наверняка для тебя это будет не внове, – ухмыльнулся он, привязывая шарфом ее второе запястье. – Впрочем, помнится, ты упоминала о своем страхе перед путами. Страх и возбуждение – две стороны одной медали. Думаю, ты должна сильно завестись.

– Могла бы, но...

Она внезапно вспомнила изрезанный, багровый от крови труп в той гамбургской квартире. Как долго Лу прожил, терпя зверские издевательства? Как сильно боролся за свободу? И что так напугало ее в странном взгляде Маджида?

– ...но ты не ожидала, что я тебя свяжу. Что ж, так даже лучше. Поверь мне, этот раз ты запомнишь надолго. Хочешь еще затяжку, перед тем как продолжим?

– Нет.

– Ну же, не ломайся. – Маджид сунул трубку Вэл в губы, и она затянулась ароматным дымом. – Хочу, чтобы ты была под кайфом. Кое-что сегодня, вероятно, окажется тяжелым для нас обоих.

Перегнувшись через постель, Маджид припал к губам Вэл и, поймав ее выдох, задержал дым в собственных легких.

– Знаешь, тебе не нужен Город. Я познакомлю тебя со многими из его радостей прямо здесь. Сегодня.

Он стал рыться у себя в чемодане. Вэл наблюдала, тревожась, что наркотик все больше притупляет сознание. Наслаждение путами всегда соткано из противоречий: возбуждение, покорность и паника, словно актеры, что борются за внимание на сцене и, пожав свои пять минут славы, уступают друг другу место в круге света. Из богатого опыта Вэл знала: фишка в том, чтобы, как в жизни, расслабиться и принять правила игры, и тогда наградой станет яростное удовольствие, почти неотличимое от боли.

– Увы, на днях я получил неприятную новость, – продолжал Маджид. – Не получится взять тебя с собой, как я надеялся.

– В смысле?

Он развернулся. Под действием наркотика его глаза казались еще более кошачьими. Пара золотисто-зеленых щелок зачаровала бы Вэл полностью, не отвлекись она внезапно на предмет в руках – длинный нож, загнутый, будто сабля.

– Не волнуйся. Не собираюсь пускать его в ход, просто хочу, чтобы ты им полюбовалась.

Маджид провел пальцем по острию. В серебристых лучах луны нож мерцал, как нечто живое, рог экзотического чудовища, лакированный сиянием ночного светила, что пробивалось сквозь полумрак. Подобно своему владельцу, клинок гипнотизировал красотой. Вэл не могла отвести глаз.

– Я купил его сегодня вечером на Базаре. Впечатляет, да? Гладкий, элегантный, мастерски сработанный... совсем как ты.

Он прижал клинок к горлу Вэл, чуть ли ее не оцарапав, а затем положил плашмя ей на живот, кончиком к глазам. В тепле комнаты сталь обжигала холодом. Казалось, что от шишек и рубчиков тяжелой резной рукояти на коже остаются углубления.

– Маджид, пожалуйста...

– Не бойся, – почти прошептал он. – Помни, это лишь игра. Впрочем, перед тем как продолжим, мне надо купить еще опиума.

Маджид вынул из чемодана Вэл трусики и, сделав кляп, закрепил его скотчем. Она попыталась протестовать, но издала только бессильный стон, похожий на нечеловеческое мычание Сантоса.

– Вряд ли ты станешь кричать, но рисковать незачем. Даже если это... – Маджид замялся, и Вэл внезапно со всей четкостью поняла, что он солжет. – ...только игра.

Маджид наклонился и, закрыв ей глаза, по очереди поцеловал веки затем отпер дверь, впустив обрывок спора на арабском и аромат кускуса с ягнятиной на кухне неподалеку. А потом исчез.