Текст книги "Я нашел тебя"

Автор книги: Люси Рэдкомб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Я знаю прекрасные дружеские пары, у которых вообще не может быть детей. Но они, тем не менее, живут вполне счастливо...

– Вилли, ты хочешь сказать, что у нас с тобой есть перспектива? Пусть странная, в чем-то ненормальная, но есть.

– Женщина, неужели ты думаешь, что я стал бы тратить время на увещевания и рассуждения, если бы не видел впереди вероятности нашей совместной жизни? Я просто пытаюсь честно объяснить тебе, во что ты готова вляпаться.

На лице Гизелы появилось безмятежное и одновременно отчаянное выражение.

– Я желаю вляпаться, как ты выражаешься, только в одно: хочу оказаться с тобой в постели, и как можно скорее.

От этих, в общем-то, дурацких слов лицо Вилли неожиданно просветлело. Посмотрев ей в глаза и положив руки на плечи, он сказал довольно твердо:

– Малышка, пойми одно: я не из тех, кто меняет свое мнение на ходу или под влиянием обстоятельств. Как говорится, приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Если у тебя есть глупая надежда повлиять на меня в зависимости от развития ситуации, оставь все идти так, как идет.

– Да, я ничего не собираюсь менять. – Это, конечно, была ложь, но искренняя, она думала сейчас именно так. – Даже если бы у тебя не могло быть детей по разным причинам, ты был бы нужен мне такой, какой ты есть.

Ситуация была поистине странной. Два любящих, по настоящему близких человека никак не могли найти золотую середину. Но это относилось к сфере рассуждений, а не чувств и сокровенных желаний. Тут они оба сдерживались до последнего, чтобы плотину не прорвало. И не преуспели в этом.

– Девочка моя, ты мне нужна больше, чем кислород. Поцелуй меня. Я хочу ощущать твои руки на моем теле... хочу проникнуть в тебя, в самую твою суть. Скажи честно, тебе это нужно? Тебе нужна моя физическая близость? Или ты можешь обойтись без нее?

– Ты мне нужен в любом качестве.

– Тогда признайся, чему ты улыбнулась несколько минут назад. Это была очень загадочная улыбка.

– Ничего загадочного. Если мне суждено родить твоего ребенка, то большей награды в жизни мне просто не надо. Но это потом, а сейчас я хочу тебя. Пожалуйста, не мучь меня. – Гизела запустила пальцы в густые волосы на его висках и притянула его лицо к своему. Она жаждала его поцелуев, и Вилли не разочаровал ее. – Господи, как же сладко ты целуешь, – простонала девушка. Она отвечала на его ласки с закрытыми глазами, потому что его взгляд будил в ней слишком бурные эмоции.

– Тебя так вкусно целовать, – шептал он. – Ты такая нежная и податливая. Гизела ощутила, как сильные руки подняли ее, и еще раз убедилась, что его мышцы не были бутафорными. Вилли легко нес ее, а ведь она отнюдь не пушинка. Как он великолепен во всем, влюбленно подумала девушка. До нее донеслись звуки его голоса, но лишь через секунду-другую она поняла смысл сказанного: – На этот раз мы будем любить друг друга, как и положено, в постели. Но прежде нам надо протиснуться наверх по этой узенькой лестнице, я прав?

Гизела озорно заявила:

– С тобой неважно, где заниматься этим. Можно и на лестнице. Ты везде просто великолепен.

– Не стану отрицать своих талантов. Но мне недавно приходилось вынимать веточки сена из мест, природой для этого не предназначенных. И не хочется еще раз платить такую цену за... – Закончить фразу он не успел, девушка закрыла ему рот поцелуем.

– Тебе придется опустить меня на пол. Как ни приятно мне на твоих руках, таким способом мы наверх не попадем.

Вилли осторожно поставил Гизелу на пол. Он явно еще больше возбудился, разгладив рукой морщинки на ее смявшемся платье. Но, тем не менее, трезво заметил:

– Я мысленно целый день отрабатывал шикарную сцену: он несет ее на руках в спальню, целует по дороге, красиво опускает на несмятую кровать, ложится рядом... И все это рухнуло по вине какого-то бесталанного придурка, решившего, что люди могут пробираться в свою спальню и бочком!

– Я была рада услышать о том, какие благородные мысли одолевали вас утром, мой господин. Но мы, пройдя к ложу любви каждый на своих ногах, сумеем наверстать упущенные мгновенья. Бежим!

– Весьма деловое предложение.

И они, как дети, вприпрыжку помчались по лестнице. Гизела первой добралась до верха и ждала его, раскрыв объятия.

– Что так долго? – ворчливо спросила она.

– Не верю, это, наверное, прекрасный сон! – романтически воскликнул он.

– А может быть, ночной кошмар? – кокетливо поинтересовалась она.

– Нет, ты мое прекрасное наваждение, ты мой ангел. – Он стал серьезен.– Я пойду на все, вплоть до лжи, чтобы этот сон продолжался.

Глава шестая

Гизела старалась впасть в состояние блаженной полудремы. Проведя языком по округлости своих полных губ, она подумала: интересно, не пресытился ли он мной?

Два обнаженных тела, сильное мужское и нежное женское, окружала какая-то особая аура. Точно вокруг них сгустилась вся та энергия, которую они выделили в пылу любовных сражений. Медленно приоткрыв глаза, девушка глянула на Вилли. Тот лежал с открытыми глазами и о чем-то думал.

– Я отвезу тебя домой, – уведомила Гизела. – Только давай еще раз...

Он, казалось, ничуть не удивился столь откровенно выраженному желанию. Повернувшись на бок, Вилли внимательно посмотрел в ставшие еще более глубокими голубые глаза девушки. А она стала кончиками пальцев водить по его влажной эластичной коже. Постепенно ее ласки становились все более интимными.

– Я очень хотел бы остаться у тебя на ночь, но... сейчас это невозможно.

Согнутым указательным пальцем он нажал ей на кончик носа. Девушка лежала на его полусогнутой руке и тоже повернулась, чтобы лучше видеть лицо раскинувшегося рядом мужчины. А его взгляд немедленно последовал за ее маленькими грудями, изменившими позицию при повороте тела.

– Тебе надо уходить прямо сейчас? – хриплым голосом задала вопрос Гизела. Она понимала, что вопрос прозвучит глупо. Но ничего не могла поделать с собой, потому что желание снова ощутить его ласки было сильнее разума и вообще сильнее ее самой.

– Я должен быть дома на случай, если Петер ночью неожиданно проснется. – Ответ был кратким и земным.

– Естественно, Петер должен быть на первом месте.

Ремарка прозвучала несколько двусмысленно: то ли это принятие фактического положения вещей, то ли завуалированная чисто женская обида. Впрочем, для тебя мои обиды не имеют значения, с долей горечи подумала Гизела. Резким движением она поднялась и села. А он, как всегда, игнорируя подтекст сделанного Гизелой заявления, в шутливой манере изрек:

– Не надо извинений за то, что ты задержала меня после того часа, когда я уже должен был лежать в другой постели.

Внимательно посмотрев ему в лицо, она поразилась. Наверное, я для него совершенно прозрачна, он так легко и безошибочно читает мои мысли.

– Что ты имеешь в виду под другой постелью? Ты хотел сказать «в своей постели»?

Гизела собралась опустить на пол одну ногу. Но не успела. Вилли перехватил ее изящную ступню и, внимательно наблюдая за реакцией девушки, подтянул это грациозное изделие природы к губам и стал нежно целовать. По телу девушки вновь начала разливаться истома.

– Может, это прозвучит выспренне, но я скажу: ты великолепна от кончиков пальцев ноги до самой макушки.

Его слова были искренними, и это удвоило ощущения Гизелы. Теперь Вилли лежал навзничь, и она положила голову на его широкую грудь.

– Мне кажется, что я...

Он не дал ей завершить фразу.

– Я могу себе представить твои мысли, но хочу дать совет. Не напрягай себя раздумьями о том, не поспешила ли ты, не является ли наша связь случайной и несерьезной, и тому подобной чепухой. Это была та ситуация, о которой говорят «чему быть, того не миновать». Во всяком случае, я себя ни в малейшей мере не ощущаю случайным, разовым партнером.

– Правда?

– Правда. Более того, открою небольшой секрет. Я очень требователен в любви и интимных ощущениях. И если чувствую, что появляется какая-то фальшь, какая-то искусственность с одной или обеих сторон, то оцениваю такую ситуацию как несчастный случай. Уверяю тебя, сейчас у меня подобные мысли и не мелькали.

– Значит... – Девушка резко прервала мысль, которую хотела высказать, и замолкла. Вилли смотрел ей в лицо, и Гизела заметила, что его обычные хладнокровие и выдержка куда-то испаряются. Она собралась с духом и продолжила свое признание: – Вот что я хочу тебе сказать. Я схожу с ума из-за тебя. Мысль о том, что кто-то или что-то может отобрать тебя у меня, режет мою душу словно ножом. Но я человек трезвомыслящий, бояться за меня не надо. Я сумею все преодолеть...

Она ощутила его ищущие губы на своих, и вздрогнула. Нахлынули только что пережитые в любовном бою ощущения. Отстранившись, он взял ее личико в свои большие теплые ладони и произнес фразу, которая ее удивила. Точнее, девушка не поняла, что он хотел вложить в свои слова.

– Знаешь, ты оказалась совершенно не такой, какой я тебя себе представлял!

Вилли покачал головой, как бы укоряя себя за недальновидность и неумение правильно понять другого человека. Гизела поднялась на колени и прильнула к нему так, что ее голые груди прижались к его телу. Он взволнованно вздохнул, и эти соблазнительные розовые холмики вздрогнули.

– Ты, наверное, подумал, что я хулиганка или, того хуже, имею криминальные наклонности, когда увидел, как я каблуком пробила шину тому подонку! Но, поверь мне, я не каждый день совершаю такие предосудительные поступки.

В его глазах мелькнуло что-то, заставившее ее насторожиться. У нее создалось впечатление, что он знал о ней нечто неблаговидное задолго до их встречи. Во всяком случае, знал ее в лицо. Ничего удивительного, успокоила себя девушка. Сколько раз мои фотографии появлялись в газетах, а в выпусках новостей телекомпании крутили мои интервью. Потом, обращаясь к Вилли, она спросила нарочито безразличным тоном:

– Похоже, еще до встречи со мной ты знал о несчастье моей семьи, о деле отца и... обо мне?

Гизелу поразил тот факт, что она не подумала обо всем этом раньше. Откинувшись, девушка села, поджав под себя ноги.

– Да, я знал о тебе все задолго до нашей встречи, Гизела.

– Тогда почему не сказал мне этого раньше? Наверное, по доброте душевной не хотел меня в очередной раз травмировать?

– Нет, никакой доброты душевной с моей стороны не было. Более того, узнав из прессы много гадостей о тебе, я отнесся к этому, как обычный человек с улицы... Может быть, даже хуже. Представь себе, как неуютно мне было в эти дни на том пьедестале, куда ты меня поместила. – В его голосе была такая теплота, что Гизела вздрогнула и была готова разреветься.

– Ты мне нужен не на пьедестале, а в моей постели.

Он даже не улыбнулся в ответ на это признание и продолжил свою исповедь.

– Теперь меня от любого другого с улицы отличает важная вещь. Я знаю, какой человек настоящая, а не придуманная журналистами девушка по имени Гизела Дорман.

– Не нужно бичевать себя, Вилли. Все мы, в том числе и я, имеем сходную слабость. С детства привыкли верить той лжи или умело препарированной полуправде, которая появляется в прессе.

Вилли думал о чем-то другом. Потом, вернувшись на землю, твердо сказал:

– Да поможет тебе Бог перенести все несчастья, в том числе и новое – мою любовь. Я, кажется, влюбился в настоящую Гизелу.

Девушка смертельно побледнела.

– Ты в своем уме, что ты такое говоришь? – пролепетала она. – Вилли не похож на человека, способного так шутить, стала успокаивать себя Гизела. Но... он и не выглядит счастливым, как положено человеку в таком состоянии.

Следующие слова Вилли заставили ее задуматься. Он говорил о том, что в жизни людей бывают случаи, которые не придумать самому изощренному писателю. Их ситуация – одна из подобных. Причем их положение, по его мнению, совершенно неравное. В его глазах было выражение, странно не соответствующее тому, что он говорил.

Настал ее черед оценить положение вещей на данный момент. Девушка говорила медленно, взвешивая слова, словно размышляла вслух. Прежде всего, по ее мнению, никакого неравенства между ними нет. Они равны, каждый из них имеет право на самостоятельные действия и не должен чувствовать угрызений совести в отношении другого, потому что они ничего друг другу не обещали.

– Я так устроена, – сказала Гизела, глядя ему прямо в глаза, – что обычно долго думаю, перед тем как что-то предпринять. Влюбиться, а значит, отдать свое сердце кому-то для меня, как я, во всяком случае, думала, дело очень серьезное, требующее все взвесить. Но вот это произошло. Значит, ты моя судьба, но не в том смысле, что обязан ответить мне взаимностью. Моя любовь к тебе – мое дело. Она есть и никому не подотчетна, кроме меня самой.

– Ты сейчас выглядишь как женщина-вамп и говоришь похоже.

– Я вамп? Увы, я просто слабая женщина, – честно призналась Гизела. – Да и что можно противопоставить мужчине с твоим телом и твоим обаянием, Вилли?

– Значит, ты просто слабая и к тому же сластолюбивая женщина? Что ж, я искал именно такую...

– Да, я слабая и сластолюбивая женщина. И хотела бы получить свое еще раз, – голосом с хрипотцой призналась Гизела.

– Нет, ты скажи человеческими словами, чего тебе хочется, женщина.

– Всего того, чего пожелаешь ты, – томным голосом сообщила она.

Больше слов не понадобилось. Началась их так быстро ставшая привычной любовная игра. В нее были включены тела, руки, губы. Осторожно обняв девушку за талию, Вилли положил ее навзничь. Наклонившись, стал целовать вдруг пересохшими губами. Ее теплая близость, ее волнующая плоть возбудили его быстрее и сильнее, чем он даже ожидал.

– Ты меня хочешь? – хрипло спросил Вилли.

Вместо ответа Гизела издала громкий страстный стон. Говорить она сейчас не могла. Да что там говорить, она словно разучилась дышать. А вот чувствовать она по-прежнему умела. Ей хотелось каждой клеточкой тела ощутить его плоть, вобрать его в себя. Растворить его в себе и раствориться самой. Их слияние должно быть полным и неразделимым. В этом цель ее существования, пребывания на земле.

Кончиками пальцев девушка ритмично в такт движениям соединившихся тел касалась его мышц. В момент экстаза он страстно выкрикнул ее имя и почувствовал, что она тоже достигла верха блаженства. Руки, обнимавшие его шею, ослабели. Опершись на локоть, он внимательно следил за тем, как приподнимаются и опускаются ее маленькие груди. Она лежала на спине с закрытыми глазами, из-под опущенных ресниц выступали слезинки. Никогда бы не подумал, признался себе Вилли, что любовь к кому-то может провоцировать слезы. А девушка действительно была готова заплакать – от неизведанных раньше чувств, таких острых и таких сладких.

– Тебе пора идти, дорогой...

– Да, это правда. Я скоро пойду. Но несколько минут у нас еще есть. Мне хочется еще немного поласкать тебя и посмотреть на тебя.

Услышав это, она была уже не в силах сдержаться, и слезинки покатились по ее щекам.

– Не знала, что мужчинам может быть приятно смотреть на женщину, просто смотреть.

– Ну ты точно вамп ненасытный, – подколол Вилли. – После того, что между нами было, мне только и остается смотреть на женщину... В течение какого-то времени, по крайней мере.

– Значит, я в течение этого времени буду в безопасности, если ты, конечно, не сверхчеловек.

– Я люблю отвечать на вызовы и отвечу тебе, как только будет возможность.

– Не менее двух раз, – с обезоруживающей простотой заявила Гизела.

– Природная скромность не позволяет мне спорить с девушкой! Тем более когда дело касается такой тонкой материи.

– Твоя уверенность в своих силах поразительна для мужчины... столь почтенного возраста.

Не выдержав, девушка нырнула под простынку и захихикала из своего убежища. Вилли попытался добыть ее оттуда. Завязалась борьба, заведомо проигрышная для Гизелы. В конце концов она сдалась, подумав: никогда не могла бы себе представить, что финалом любовного поединка может быть шутливая возня и громкий смех. По крайней мере, раньше ей не приходилось иметь дело ни с одним мужчиной, способным на то, чтобы подвигнуть ее на такие не свойственные ей действия. В результате их возни Вилли опять оказался на ней, а она инстинктивно обхватила его ногами. Заметив, какая она белая на фоне его загорелого тела, Гизела почему-то пришла в экстаз. Она громко рассмеялась, а он, наоборот, нахмурился.

– Гизела, ты должна знать, что я крайне беспринципный человек. – В его голосе была насторожившая девушку трагическая нота. – Сейчас мне лучше уйти.

Вилли порывисто встал. Кровать с облегчением скрипнула. Не смотреть на него было выше ее сил. И она наблюдала, как он с непроизвольной звериной грацией кружил по комнате, собирая разбросанные вещи. Что так изменило его настроение? – задавала она себе вопрос и не находила ответа. Но что-то же было!

– Надеюсь, тебе не надо вставать на рассвете, чтобы подоить корову. – Он как раз затягивал ремень на последнюю дырочку.

– Нет, завтра коровы не предвидятся, им придется обходиться без меня пару дней. Я обещал Петеру выбраться на пикник. Знаю одно неплохое местечко на Рейне. Слушай, а не хочешь ли ты присоединиться к нам?

– Признаюсь, что жутко люблю поваляться на песке... – Она испуганно глянула на Вилли, боясь, что он может передумать.

Гизела уже поняла, что между ними нет никаких преград, когда они исполняют роли любовников. Ситуация менялась, если они переходили в категорию друзей. Он становился страшно закомплексованным. Казалось, что один, видимый Вилли, не может быть доволен другим, внутренним Вилли. Она оторвалась от своих мыслей, услышав его слова:

– Я заеду за тобой около одиннадцати.

Он поцеловал на прощание девушку в губы. И это явно был формальный прощальный поцелуй. В ее душе все взыграло.

До реки они добрались без проблем. Поставили машину на специальной площадке и тут же пошли к воде. Окунув ногу до лодыжки, Гизела поняла, что купание в такой холодной воде не для нее Она стала наблюдать за Петером, который бегал, прыгал и вообще развлекался, как мог, с резвостью робота, чьи аккумуляторы только что зарядили.

– Как тебе здесь нравится? – Вилли схватил девушку за руку и крутанул ее на песке. Он с теплотой смотрел на ее зарумянившееся лицо. – Ну что, хватит тебе этого скупого солнца или нам придется ехать на Карибы?

– Карибы – это, конечно, Карибы, и солнышко там великолепное. Но возможность быть рядом с тобой и Петером я на пятизвездочный отель и южный загар не променяю. Можешь считать меня чудной барышней...

– Нет, я предпочитаю считать тебя... О Боже мой! Только не это... – Она поняла, что уже не услышит его признания. Он с тревогой закричал: – Слушай, с него нельзя спускать глаз ни на одну секунду! – И понесся на своих длинных ногах со скоростью метеора. Когда она добежала до того места, где он стоял, держа на руках дрожащего Петера, острота момента уже миновала. – Представляешь, этот дурачок разбежался и нырнул головой вперед. Плавать, естественно, он пока не научился и как топор пошел на дно. Слава Всевышнему, я успел вовремя. – Вилли уже почти успокоился и теперь мог посмеяться над ситуацией и своим испугом. Затем с законной отцовской гордостью он сообщил: – Но он-то каков молодец, совершенно не испугался. – Руки Вилли были заняты малышом, и он откинул упавшие на глаза черные волосы резким движением головы – примерно так лошади отгоняют назойливых оводов. Гизела рассмеялась, и он подозрительно посмотрел на девушку. – Ты находишь все это смешным?

– Не надо меня пугать, – смело парировала она. – Слава Богу, никто не пострадал, а ты сейчас выглядишь действительно весьма комично.

Вилли посмотрел на свои мокрые брюки и тоже улыбнулся, а потом серьезно уточнил:

– Что касается твоих слов, будто никто не пострадал, то надо уточнить: пострадали мои замечательные брюки.

– И ты из-за этого можешь потерять сон? – с иронией поинтересовалась Гизела.

– А ты считаешь, что мужчина не может быть дельным человеком и при этом модно одеваться?

Не ответив на его шутливый вопрос, девушка сняла свой теплый с начесом свитер и закутала в него явно замерзшего малыша, которого Вилли продолжал держать на руках. Свежий ветерок заставил ее зябко вздрогнуть: тонкая хлопчатобумажная рубашка не могла от него защитить. Тем временем разрезвившийся Вилли, чье настроение явно поправилось, продолжал нападать на нее.

– Надеюсь, ты поможешь мне выбрать подходящий стиль одежды, чтобы тебе не было стыдно представить меня своим чопорным, элегантным городским друзьям. Ты же знаешь, как мы, деревенские, застенчивы.

– Есть вещи гораздо более важные, чем костюм.

Она представила себе, как кое-кто из ее знакомых женщин отреагировал бы, увидев Вилли таким, каким он стоял сейчас перед ней. Мокрые брюки, как вторая кожа, обтянули его мощные бедра... и не только их. А Вилли, продолжая изображать деревенщину, протянул:

– Есть вещи поважнее костюма, например – корова... Если бы мне предложили на выбор костюм или корову, я бы точно взял корову.

Оказалось, что пример с коровой он привел не случайно. Обернувшись вслед за его взглядом, девушка увидала стадо коров, пасущихся неподалеку, на опушке леса. Опустив наконец мальчика на песок, Вилли потрогал рукой подбородок.

– Слушай, я, честное слово, утром брился. И вот уже снова зарос.

– Да, какова твоя щетина, я знаю.

У Гизелы даже живот подвело, когда она вспомнила свое ощущение от его поцелуев, когда Вилли невольно царапал этой щетиной ее нежную кожу. Он невинно поинтересовался:

– А может, мне надо отрастить бороду?

Гизела в притворном испуге широко распахнула глаза:

– Не вздумай осуществить эту идею на практике. Тебе ведь предстоит появляться со мной на людях, а в таком виде это будет исключено.

– Неужели ты так ортодоксальна?

– Знаешь, я очень скрупулезно отношусь к растительности на мужском лице. Представь себе, что стану появляться с тобой в обществе в не чищенной и стоптанной обуви.

– Сильно стоптанной? – поинтересовался Вилли.

– Ну ты юморист, – заметила она.

Их дискуссию прервал Петер.

– Пошли плавать, – потребовал юный спортсмен.

– Не сейчас, Петер, – спокойно ответил Вилли.

– Хочу сейчас! – Мальчик лег на песок и стал колотить пятками, изображая истерику.

Отец, не обращая внимания на его поведение, сгреб сына в объятия и понес к машине.

– С ним я справлюсь. А если нет, то... ужасно видеть, как такие штучки вытворяет парень лет шестнадцати.

– Ты прав, надо отучить его от такого поведения уже в этом возрасте, – согласилась Гизела.

– Будь добра, передай мне с заднего сиденья сухую одежду мальчика, – попросил Вилли. Вдвоем они слаженно переодели Петера во все сухое. – Жаль, что я не позаботился о запасной одежде и для себя.

– Да, жаль. Я с огромным наслаждением переодела бы тебя на заднем сиденье.

Вилли вздернул голову, как охотничья собака при виде дичи.

– Не могу сказать, что эта идея мне неприятна.

– Хорошо еще, что это только идея. Если бы она перешла в практическую плоскость, пришлось бы мне с боем прорываться из этой машины наружу.

– Ты смогла бы сбежать с поля боя, только если бы я позволил тебе сделать это.

– Ну и как ты смог бы задержать меня?

– Предпринял бы кое-что.

Этот диалог, состоящий из полунамеков, заставил ее пульс биться учащенно.

– Давай закончим нашу странную беседу. Пожалуй, пора отвезти Петера домой. Уже поздно.

– Ты коварная девушка. Почувствовала свое неминуемое поражение в споре и прибегла к запрещенному приему. Конечно, моя любовь к сыну заставит меня забыть обо всем.

– У него глаза просто слипаются.

При этих словах мальчик упрямо постарался поднять голову, чтобы показать, что он вовсе не сонный.

– Ты знаешь, по упрямству он заткнет за пояс осла и мула, вместе взятых. Когда он был совсем крошечным и долго орал, не желая засыпать, я брал его хитростью. Нес его в машину и мерно делал круг за кругом вокруг дома. Это его усыпляло. Не могу себе представить, каким набором генов его наградила природа.

– Ну генетики могли бы легко ответить на этот вопрос. – И девушка с грустью подумала, что ей никогда не узнать, каким набором генов обладал бы их с Вилли ребенок. Она постаралась побыстрее переключиться на что-нибудь другое. Не хотелось отравлять так замечательно прошедший день.

– А твой брат каков – упрямый или покладистый?

Они как раз усаживались на передние сиденья, оставив Петера, все еще пытавшегося бороться со сном, на заднем сиденье.

– Ответ во многом зависит от того, кому ты задашь этот вопрос. В первые месяцы после свадьбы мой братик пытался все делать наперекор своей любимой жене. Я даже поинтересовался, зачем он вообще женился на этой девушке. Он без запинки ответил, что любит ее, но никому не позволит командовать собой. Теперь они прожили вместе уже достаточно.

– И как? Плохо, хорошо? Они счастливы?

– Ты, наверное, забыла, что я говорю о брате и его семье. Если бы он не был счастлив, я бы вообще не затронул эту тему.

Гизела замолчала. Она думала о том, что любить кого-то по-настоящему – целая наука, причем весьма сложная. Впрочем, для нее еще не наступило время эту науку изучать. Она и Вилли вскоре будут вынуждены возвратиться к реальной и для каждого отдельной жизни. Как ни крути, а то, что произошло между ними, больше всего похоже на курортный роман. Смогут ли они найти нечто объединяющее, что позволит им не расстаться в той городской жизни? Кстати, было бы интересно узнать, что он думает по данному поводу. Хотя неизвестно, размышляет ли он на эту тему вообще.

Гизела попыталась расслабиться, но не смогла. Она напряженно ожидала, что он скажет. А Вилли как бы продолжил ответ на ее вопрос о его брате.

– Мой брат и его жена относятся ко мне как к непутевому взрослому сыну, они все время пытаются остеречь меня от неверного шага.

– Думаю, что они относятся к тебе так, потому, что ты – это ты, – произнесла Гизела с некоторым раздражением.

– Значит, и ты относишься ко мне так же, как они?

– Нет, я и ты – это одно, а ты и они – совсем другое. – Девушка, протестуя, покачала головой.

Вилли повернул на дорогу, ведущую к деревне, и внимательно посмотрел на точеный профиль Гизелы.

– Выходит, ты хочешь сказать, что я не очень-то тебе нравлюсь?

Она от возмущения даже фыркнула, как рассерженный котенок.

– И ты, нахал, еще спрашиваешь о том, как я тебя оцениваю? Мы ведь установили, что мое отношение к тебе идет во вред мне самой. Но все же что-то не позволяет мне придушить тебя.

– А может быть, ты зря так гуманна... Кстати, – сказал он совсем некстати, – я решил продать дом, ну тот, в котором мы сейчас живем с Петером. Не хочу ненужных воспоминаний. – Гизела была поражена услышанным, а Вилли продолжил: – Когда мы с Бригит покупали дом, то руководствовались прежде всего интересами будущего ребенка. Но долгого счастья под этой крышей нам судьба не уготовила. – Он взмахнул рукой, словно отсекая то, что должно было остаться в прошлом. – Я все время ждал подходящий момент. По-моему, он наступил... – Она не стала вмешиваться в ход его рассуждений и ждала продолжения. – Я никогда не забуду Бригит. Просто теперь я понял, что не оскорблю ее память, решив возвратиться к нормальной жизни. Пришло время обратить мысли к будущему. Никогда бы не подумал, что приду к такому выводу, да еще и стану говорить об этом в таком банальном стиле.

– Не нахожу ничего банального в твоих словах. Нормальные здравые рассуждения. Я рада, что ты возвращаешься, как ты сказал, к нормальной жизни.

– Ты меня просто не поняла или не захотела понять. Я имел в виду, что ты должна стать частью моего будущего.

– При условии, что я не стану требовать от тебя никакой ломки заведенных обычаев и привычек? И не превращусь в наседку – ведь тебе, видимо, больше детей не надо? – Девушка возмущенно посмотрела в сторону Вилли. – И ты хочешь, чтобы я с восторгом приняла столь странно сделанное предложение и не отравляла торжественность момента своими сомнениями?

– Прости меня, Гизела. Но я говорю то, что чувствую, и мою позицию в этом вопросе ты знаешь. – Конечно, она отдавала себе отчет в том, что у нее нет желания родить ребенка прямо сейчас, немедленно. Но лишать себя такой возможности навсегда? Нет, это бредовая идея! А он продолжил свою странную речь: – Придет момент, и тебе надо будет решить проблему с местом проживания...

– Ты хочешь, чтобы я перебралась к тебе?

– В принципе, да. Но сначала мне надо решить проблему с продажей дома и с покупкой нового, перевезти мебель, свой писательский архив и прочий багаж.

Девушка улыбнулась и, обернувшись к заднему сиденью, сказала:

– Да, среди твоего багажа есть кое-что очень дорогое, я бы сказала, бесценное.

– Подчеркиваю еще раз. – Вилли был очень серьезен. – Тебе, перед тем как решиться на столь важный шаг, необходимо все как следует обдумать.

– Ну да. Чтобы не копировать тебя. Ты делаешь принципиально важное предложение и через пару минут отказываешься от него. Это звучит примерно так: «Я люблю тебя, Гизела, но если ты захочешь ребенка, то тебе придется воспользоваться услугами другого мужчины». Или: «Переезжай, Гизела, ко мне, но ты недостаточно зрелый человек, чтобы воспитывать моего сына». Как это понимать? Ты что, хочешь, проявив благородство и как бы сделав мне предложение, заставить меня отказаться от него? Тогда ты будешь благородно выглядеть в собственных глазах: мое, мол, дело было предложить, а отказалась-то ведь она!

– Может быть, ты права. Вот и мне кажется, что я для тебя не очень подхожу.

– Не будь ханжой, ты прекрасно знаешь свою цену на рынке любви.

– Не надо рассуждать обо мне, будто о куске мяса перед тем, как начать его готовить.

– Не уводи разговор в сторону, Вилли! Ты отлично понимаешь, о чем я говорю. Меня устроит только вариант, когда ты, не ставя никаких предварительных условий, ответишь себе и мне всего на один вопрос: любишь ли ты меня и хочешь ли, чтобы мы были вместе? Хотя я задала, пожалуй, два вопроса...

– Памятуя о том, что ты юрист, легко могу себе представить, как в суде ты таким тоном наводишь страх на своих оппонентов.

– Еще раз призываю: не заговаривай мне зубы. Я поставила вопрос, ты должен на него ответить.

– Отвечаю. По два «да» на каждый из вопросов. Что же ты замолчала? Давай комментируй!

– Ты уверен, что у нас получится?

– Абсолютно!

Вилли, уложив мальчика, сидел на кухне со стаканом крепкого чая и размышлял. Почему-то его мысли сконцентрировались на вопросах Гизелы, касавшихся семьи его брата.

Близнецы росли довольно разными, словно каждый из них получил свой особый набор генов и черт характера. Они были удивительно похожи внешне, в школе девочки их путали и мальчики не раз пользовались этим, заменяя друг друга на свиданиях. Иногда попадались на мелочах, но чаще такие розыгрыши сходили им с рук.

Когда мальчики подросли, выяснилось, что старший – старший всего на несколько мгновений – очень застенчив с девушками, а младший, наоборот, уверен в себе и девушки ведут себя с ним покорно: Вилли заводил бурные юношеские романы, но пока не переходил опасную черту. Это не было порождено страхом за последствия. Просто родители сумели и ему, и брату внушить, что настоящий мужчина просто обязан отвечать за женщину, находящуюся рядом с ним. Неважно, в каком качестве.