Текст книги "Я нашел тебя"

Автор книги: Люси Рэдкомб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Что вы... до сих пор... делаете здесь? – заикаясь, поинтересовалась девушка. – Вы знаете, который теперь час? – Сердце Гизелы билось так часто и громко, что он не мог не слышать этих ударов в ночной тишине.

– Мы с братом уже один раз уходили. Уложив Петера спать, я возвратился. Кстати, кое-что подправил здесь. Я способный ученик и в качестве подмастерья многому научился от брата.

Неожиданно даже для самой себя девушка стала извиняться за свое вчерашнее поведение. По его губам скользнула самодовольная, как ей показалось, улыбка.

– Да, ладно уж! Что было, то было. Кстати, ничего страшного вы не сделали. – Тут он внимательно посмотрел на мишку и с некоторым сомнением в голосе произнес: – У меня не создалось впечатления, что вы все еще играете в куклы. По-моему, для этого вы слишком трезвомыслящая особа.

Гизела, смутившись призналась, что купила игрушку для Петера и добавила:

– Мне показалось, что вы не будете против такого подарка малышу.

– А с чего бы мне быть против? – Вилли поднял медвежонка с пола и усадил его на ступеньку лестницы. – Уверен, что мальчик будет в восторге. – Потом он будничным тоном добавил, что краска, если через некоторое время понадобится мелкий ремонт, осталась и стоит под лестницей. – Кажется, вы хотели меня спросить именно об этом?

– Нет, такой мысли у меня не было. Я думала совсем о другом. – И обреченно добавила: – Мне стало неудобно, что я вовлекла такого явно гениального дизайнера, как ваш брат, в столь пустяковую работу.

– У нас в роду есть традиция: взявшись за работу, выполнять ее только на отлично. И то, что брат сделал, не было бы признано родней за работу какой-то особой сложности.

– Мой отец придерживается той же системы взглядов. И очень уважает талантливых мастеров. Мне просто неловко, что я и вас заставила потратить уйму времени, оторвав тем самым от ребенка.

– Не волнуйтесь, все в порядке, за ним есть кому присмотреть.

– Как ему здесь нравится? – подхватила Гизела новое направление разговора.

– Вполне нравится. А сейчас, надеюсь, он крепко спит. Да и нам пора. Мне, кстати, утром, а оно уже на пороге, предстоит забрать для Петера парное молоко.

Гизела почувствовала, что Вилли по каким-то причинам заторопился. Она была слишком измотана, чтобы анализировать эти причины.

– Может быть, мне через вас передать деньги вашему брату?

Вопрос прозвучал неуверенно. Девушка ощущала, что ее нервная система на пределе. Она, двадцатипятилетняя уравновешенная и трезвомыслящая, постаралась увидеть себя со стороны. Какой позор! Он не может не видеть, как ей хочется его!

Заметив странное выражение ее лица, Вилли участливо поинтересовался:

– Я что-нибудь сказал или сделал не так?

– Нет, все в порядке. Мне вдруг показалось, что я где-то потеряла свою сумку. Но потом вспомнила, что она осталась внизу, в прихожей. Выписать вам чек прямо сейчас?

– Чек? – Его лицо вдруг стало сонным и усталым. Глаза скользили вверх и вниз по напряженной фигуре девушки.

– Работа закончена, надо расплатиться, – уточнила Гизела.

– Нет нужды. Считайте это нашим с братом подарком. – В его голосе не было соответствующей такому заявлению доброты.

– Не надо мне такого подарка, тем более что деньги на оплату работы мне не принадлежат.

Отметив, что его лицо хранит какое-то странное для подобного развития разговора выражение, Гизела выругала себя: дура, как же ты могла вообразить, что хочешь отдаться этому грубому, туповатому и упрямому мужлану! Немного помолчав, она спросила:

– Вас что-то тревожит?

– Ничто меня не тревожит. Более того, помогая брату в работе, я отвлекался от грустных мыслей. Что ж, за это еще и деньги брать?

У Гизелы имелись все основания не поверить этому заявлению. Вилли не был похож на человека, которому удалось отогнать тревожные или печальные мысли. Чувствовалось, что его что-то гнетет. Что-то глубоко спрятанное от других, какая-то тайна. Неожиданно при этой мысли на душе у девушки тоже стало грустно.

– Почему вы не хотите взять честно заработанные деньги и на свою долю купить Петеру... ну, скажем, новые туфли?

– Давайте прекратим дискуссию! Я сказал, что не возьму у вас денег, и не возьму.

– Вы сказали, вы сказали... А мне-то зачем ваша благотворительность?

– С чего вы вбили себе в голову, что это благотворительность? Это, скорее, эгоизм.

Они стояли лицом к лицу, правда, фигурально, потому что ее лицо было на уровне его мощной груди. Гизела от этой близости мужчины, которого она хотела так, как никогда никого и ничего, потеряла способность понимать, что с ней происходит. Ее бросало то в озноб, что в жар. Она подняла глаза, встретила его взгляд и чуть не потеряла сознание. В этих серых бездонных озерах сейчас была только ненависть. За что он может так меня ненавидеть? – пронеслось у нее в голове.

И опять он прочел ее мысли.

– Хотите знать, кто я на самом деле и что чувствую в вашем присутствии? Сказать вам правду? Всю правду? – Голос Вилли сел на две октавы и звучал низко и хрипло, как треснувший старинный колокол.

Гизела не рискнула ответить, да, впрочем, она и не смогла бы вымолвить ни слова. Он сжимал ее плечи довольно ощутимо, пожалуй, даже больно, но убери он сейчас руки, и она осела бы на пол. Ноги не держали девушку...

Донесшийся из гостиной телефонный звонок вывел ее из состояния нереальности. Девушка рванулась из мужских рук.

– Вам так уж необходимо ответить на этот звонок? – мрачно поинтересовался Вилли.

Ему хотелось довести их странный разговор до логического конца. Но Гизела, стремительно пробежав мимо него, устремилась вниз. Прождав несколько минут, он тоже спустился. И был поражен тем, что увидел. Гизела держала в руках трубку, из которой отчетливо слышались сигналы отбоя, лицо ее было белым как мел.

– Что случилось, кто это звонил?

– Какая разница, кто звонил, – произнесла Гизела, растягивая слова. – Мне сообщили, что мой отец умер. Вчера вечером, от инфаркта. – Казалось, она не верит в произошедшее, по принципу «этого не может быть, потому что не может быть никогда».

Вилли не произнес ни слова соболезнования, но его глаза наполнились теплотой. Да, он ненавидел ушедшего, но то был ее отец, и ее утрате он сочувствовал.

– Присядьте, – предложил он, пододвинув девушке стул.

Гизела отрицательно покачала головой. Положив телефонную трубку, она принялась ходить по комнате, бесцельно теребя свои густые волосы.

– Он потерял все. Свое положение в обществе, работу, доверие людей. За что он был так наказан судьбой?

Тут девушка ощутила в своей руке стакан.

– Это коньяк, – пояснил Вилли, – глотните, вам полегчает.

С отвращением почувствовав запах алкоголя, который она ненавидела, девушка все же после некоторых колебаний сделала большой глоток.

– Подруга решит, что я тут вела развратный образ жизни... пила ее коньяк. – И без всякого перехода она продолжила: – Все беды моего отца начались буквально на следующий день после смерти мамы... – Гизела закрыла глаза, возвращаясь мысленным взором в то далекое уже время. Вилли подумал, что сейчас девушка говорит как бы сама с собой, не обращаясь конкретно ни к кому. – Мама умерла от большого количества снотворного. Случайно ли это получилось или она намеренно ушла из жизни, никто и никогда уже не узнает. А отец уже был на крючке, может быть, даже не подозревая об этом. За него решила взяться недавно принятая на работу секретарша. – В этот момент Гизела открыла глаза и своими голубыми, затуманенными от слез глазами посмотрела прямо в лицо Вилли. – Эта девица пыталась шантажировать отца тем, что он, якобы имея связи с дельцами, торгующими наркотиками, помогал ей и ее друзьям приобретать зелье подешевле, без посреднических накруток.

У отца был один недостаток – он легко впадал в азарт. И заводился с пол-оборота, хотя по мере сил старался сдерживать себя. Зачастую это ему не удавалось. И вот во время одного из коротких отпусков, который он решил провести в недолгом плавании по Рейну, отец попался. Наблюдая за игрой картежников на верхней палубе, он заметил, что за спиной одного из игроков стоит красивая молодая женщина и плачет. Отец подошел и тихо спросил, в чем дело. Незнакомка пояснила, что ее муж проигрывает все, что они взяли с собой на отдых. Не предвидя последствий, отец пригласил ее к себе в каюту и пообещал, что, если она не будет слишком упряма, он компенсирует все потери. Она не стала упрямиться и, возвратившись из поездки, заняла место его секретарши.

Гизела сердито смахнула слезы с глаз и помолчала. Вилли не торопил ее.

– Когда отец узнал, что вокруг него начинается какая-то возня, он вызвал к себе одного из руководителей городской полиции и рассказал ему о создавшейся ситуации. Но оказалось, что бойкая девица уже обскакала его. Эта ведьма еще раньше сама написала в полицию заявление, и делу нельзя было не дать хода. На суде многие обвинения отпали, но не все. А юная хищница, которую тоже засадили за решетку, была счастлива, что потянула за собой недавно считавшегося почтенным человека.

Пресса раздула костер, и со страниц газет и журналов, с экранов телевизоров на обывателей смотрело лицо тщательно скрывавшего свои махинации закоренелого преступника. А он был просто одиноким, тоскующим, слабым человеком, несмотря на все показное благополучие. И зачем только я столько времени и сил отдала борьбе за свою карьеру, вместо того чтобы помочь ему?!

Девушка снова заплакала. Вилли взял стакан из ее дрожащей руки, поставил его на стол и легонько подтолкнул Гизелу к креслу, в которое и усадил через несколько секунд. Он слушал ее монолог молча, потому что сказать правду в этой ситуации не мог. Да и нужна ли ей эта правда, сейчас или потом?

Через несколько секунд твердой рукой коснувшись подбородка Гизелы, Вилли поднял вверх ее лицо и посмотрел прямо в глаза.

– Чем я могу помочь, только – честно.

– Ничем. Я сейчас соберусь и уеду домой.

В эту минуту она не производила впечатления женщины с железным самообладанием. Перед ним сидела растерянная и подавленная девочка, у которой умер отец.

– Нет. Я не могу тебя отпустить. Тебе надо хоть немного отдохнуть перед дорогой. – Переход на «ты» получился вполне естественным.

– Не время сейчас отдыхать. – Вилли заметил, как судорожно дернулось лицо девушки. – Надо сделать приготовления к... похоронам.

Гизела постаралась улыбнуться, но у нее это не очень получилось. Вилли понял: девушка опасается, что он может заподозрить ее в желании использовать его естественное человеческое сочувствие для попытки сближения. Он решил не вступать в объяснения и дискуссию по этому поводу, а просто твердо сказал:

– Тебе в таком состоянии просто нельзя садиться за руль.

Гизела хотела открыть рот, чтобы опять возразить, но заметила, что его взгляд упал на открытую бутылку коньяка.

– Черт подери! Значит, я поеду на поезде. А до станции возьму такси.

– Не надо никакого такси. Я сам отвезу тебя.

– Ты? – искренне изумилась Гизела.

– Я, я! Собирайся, а я быстро предупрежу Лору и возвращусь за тобой. Поторопись, поезд уходит, насколько я помню, где-то в полшестого.

– Ты уверен, что мы успеем?

– Абсолютно!

Вилли возвратился, как раз в тот момент, когда Гизела заканчивала укладывать в сумку самое необходимое.

– И все же я могу ехать сама, – упрямо заявила девушка. – Выпила-то всего один глоток.

– Нет, не стоит. Ты можешь заснуть за рулем и попасть в аварию, причем пострадают совершенно посторонние люди. – Против такого аргумента Гизела спорить не стала. Она вспомнила трагедию, в которой был виноват ее отец.

Всю дорогу до станции Вилли молчал, Гизела была ему за это благодарна, она вся ушла в свои невеселые мысли.

Девушка все еще не могла поверить, что смерть отца – это реальность, а не какое-то несчастливое стечение обстоятельств, введшее окружающих в заблуждение. Она разговаривала с отцом позавчера вечером и ощутила, что, впервые после злосчастного суда, в его голосе появились нотки оптимизма.

«Мне очень не хочется навредить твоему положению, дочка», – сказал он и возвращался к этой мысли несколько раз в течение разговора.

От своих размышлений Гизела отключилась только тогда, когда Вилли вручил ей билет первого класса на поезд. Она автоматически взяла твердый квадратик, а потом нервно воскликнула:

– Я же не дала тебе деньги на билет. – Девушка стала нервно рыться в своей сумке. – Черт, не могу ничего найти в таком беспорядке!

– Не стоит волноваться из-за такого пустяка.

Вилли стоял, как скала, на платформе, скрестив сильные руки на груди. Похоже, произведенные расходы его действительно совершенно не волновали. А Гизела не могла ответить на вопрос, чего ей хочется больше – придушить его или поцеловать.

– Ограничим вашу благотворительность этим последним жестом доброй воли. По-моему, вы далеко не миллионер, чтобы вести себя так...

Девушка прикусила язык, чтобы не сказать какую-нибудь бестактность. Вилли холодно пропустил ее слова мимо ушей и не стал комментировать оценку девушкой его финансового положения.

– Ты возвратишься сюда, когда все там закончится? – спокойно поинтересовался он.

Гизела уже стояла в купе. Она вздрогнула от неожиданности и севшим голосом спросила:

– А вы с Петером еще будете здесь?

Спокойные глаза Вилли уперлись в нее, и он в своей обычной манере констатировал:

– Да, будем, если ты этого хочешь, Гизела. Она шумно вздохнула. Вилли серьезный человек и просто так словами не бросается.

– Да, я очень хочу этого, – сказала она совсем просто.

Приподнявшись на носки, девушка высунулась из открытого окна вагона. Вилли заметил, что ее красивые глаза полны слез. А Гизела в этот миг поняла, что перспектива увидеть Вилли и Петера по возвращении поддержит ее в течение предстоящих трудных и скорбных дней.

Девушка не очень помнила все то, что происходило в течение минувшей недели, и возвратилась в реальный мир, только когда переступила порог знакомого коттеджа. Бросив сумку с вещами, она отправилась по тропинке туда, где ей предстояло встретиться с Вилли и Петером. Ноги сами несли ее, а про себя она ворчливо твердила: ты уверена, что тебя там ждут?

Гизела чуть не миновала Йогана, который в чем-то увещевал стоявшего рядом с ним щенка. Парень, ничуть не удивившись при виде Гизелы, прекратил сетование на глупое поведение собаки и спросил:

– Небось, мчитесь так, чтобы скорее повидать Вилли?

– Да, – созналась девушка и отвела глаза от лица молодого богатыря.

– Он там. – Йоган показал рукой в сторону большого амбара.

Поблагодарив его, Гизела направилась к подножию холма, где стояло это сооружение. Войдя внутрь, она несколько мгновений привыкала к царившему здесь полумраку. У нее слегка закружилась голова от густого аромата свежего сена. Девушка увидела Вилли на мгновение раньше, чем тот заметил ее. Он, укладывая вилами сено, ритмично напрягал мускулы, потом они как бы сами по себе расслаблялись. Цикл повторялся. От усилий его обнаженный торс был покрыт бисером пота. Гизела почему-то уставилась на сильные мышцы живота, и Вилли почувствовал этот горячий взгляд. Он быстро повернулся в ее сторону, и она прокричала, не в силах скрыть свою радость:

– Привет!

Жадно впитывая взглядом ее всю и не ответив на приветствие, Вилли поинтересовался:

– Ну, как все это было?

На лицо девушки набежала тень, губы болезненно скривились.

– Все было ужасно.

– Когда ты возвратилась?

– Минут пятнадцать назад, – ответила Гизела бесхитростно.

Тут щеки ее покрылись румянцем, и она потупила взгляд. Не хитри хоть перед собой, сказала она себе. Признайся, как болезненно ощущала ты его отсутствие, как хотела, чтобы он был рядом в трудные минуты. И так спешила сюда, что даже не распаковала вещи. Но она только произнесла:

– Я, наверное, напрасно беспокою тебя...

– Да, это верно, ты меня не можешь не беспокоить... – Что-то в его голосе заставило Гизелу вздрогнуть. До нее дошло, что он вложил в свои слова какой-то второй смысл.

– Но я помешала твоей работе...

– Не страшно, я как раз собирался сделать перерыв. Не хочешь ли...

– Хочу!.. – вскрикнула Гизела, даже не узнав, что он собирается ей предложить. Прикрыв лицо ладошками, она простонала: – Я потеряла голову, поступаю как потаскушка, навязываю себя не очень знакомому мужчине, отцу маленького ребенка.

– В чем дело, Гизела, о чем это ты?

Девушка раздвинула пальцы, приоткрыв глаза:

– Это очень благородно с твоей стороны – сделать вид, что ты не замечаешь моего состояния и поведения...

– А, понятно. Но должен сказать, что в роли потаскушки ты изумительно красива. Приветствую тебя дома, дорогая.

Вилли приблизил свое лицо к девушке, глаза их встретились. В его взгляде было удивительное тепло и... желание.

– Где теперь мой дом, – грустно и задумчиво произнесла Гизела.

– Дом человека там, где находится его сердце.

– Не могу с этим не согласиться, Вилли, но...

– Никаких «но»... Подойди ко мне ближе, – вкрадчиво приказал он.

Эта интимность обращения глубоко тронула девушку, внутри будто сломалась какая-то преграда, и просить дважды ее не понадобилось. Гизела решительно шагнула вперед и попала прямо в его раскрывшиеся в нужный момент объятия. Девичьи пальцы мягко вошли в густую шевелюру Вилли. Чтобы ей было сподручнее, он наклонил голову. Кстати, по-другому он не смог бы ее поцеловать, потому что эта не маленькая ростом девушка доставала ему всего до подбородка.

А та вбирала в себя его терпкий и такой родной ей мужской запах. Все, связанное с цивилизаций, куда-то исчезло. Она была дикаркой на необитаемом острове, а рядом – ее повелитель, ее самец!

Руки Вилли, задержавшись на мгновение на стройной девичьей талии, скользнули вниз и ощутили упругость ее соблазнительных ягодиц. Желание его достигло такого уровня, что он, не удержавшись, издал глухой стон. Инстинктивным движением мужчина притянул девушку к себе, так что она ощутила материальное подтверждение его разгоравшейся страсти. Это возбудило ее еще больше. А он обнимал ее, ласкал руками, одновременно буквально пожирая глазами.

– Здесь не самое уютное место на свете, пыльновато, да и в любой момент кто-нибудь может войти.

Гизела приложила палец к его губам, чтобы прервать сомнения. А когда Вилли страстно поцеловал хрупкую ладошку, ее тело просто завибрировало. Она провела указательным пальцем по твердой линии красивых мужских губ.

– Скольких женщин целовали твои губы? Впрочем, это не мое дело.

Его тронула эта наивная ревность. Вилли правильно понял, почему Гизела произнесла эту фразу. Нет, она не претендовала на исключительность и знала, что до нее у него были женщины и с одной он связывал свои надежды. Той одной он отдал любовь и преданность...

Но она погибла, и не вчера, а три года назад, оправдывалась девушка перед собой. Значит, он должен продолжать свою жизнь нормально, а не ущербно. Хотя бы для того, чтобы его сын, плод любви его и той женщины, рос в нормальной обстановке, не чувствуя вокруг себя пустоты. Я могу дать им это, трезво подумала Гизела, не разделяя этих двоих – отца или сына. Для нее они были неразрывны.

– Ты удивительная, просто уникальная девушка, – произнес негромко Вилли, отвечая на свои и, наверное, частично на ее мысли.

Гизела мягко потерлась кончиком носа о его нижнюю губу. Ему показалось на секунду, что он держит в руках наивного симпатичного котенка. Но котенок умел говорить:

– Я с ума схожу от твоих губ, – призналась Гизела.

Она подставила ему свои чувственные губы. Он невольно усмехнулся: котенок исчез...

Легко подняв Гизелу на руки, Вилли сделал несколько шагов к стенке амбара. Он заметил там в горке сена некое подобие пещеры. Уложив девушку на душистое ложе, он опустился рядом с ней. Когда его бедра тесно прижались к ее телу, она вздрогнула, понимая, что назад дороги уже не будет. То, чего она желала так страстно, вот-вот свершится. И от этого на душе у нее было тревожно, а сердце сладко замирало.

Приподнявшись на локте, Вилли свободной рукой откинул с ее лица волосы. А Гизела потянулась сладко-сладко и опять напомнила ему котенка. Он стал расстегивать одну за другой пуговицы на ее блузке, с восторгом глядя на это великолепное тело, появляющееся постепенно, полоска за полоской, как на проявляющейся фотографии. От каждого прикосновения мужских рук девушка вздрагивала, словно от удара электрического разряда.

Когда блузка была снята, Вилли увидел, как взволнованно вздымаются и опускаются ее груди, сдерживаемые теперь лишь тонкой тканью лифчика. От его откровенного мужского взгляда у Гизелы перехватило дыхание. Голова девушки склонилась к левому плечу. Он осторожно кончиками пальцев приподнял ее подбородок.

– Тебе что, плохо? – с нескрываемым волнением спросил Вилли. Он увидел, как ее и без того плоский живот втянулся, подчеркнув из-за натянувшейся кожи тонкие ребра. Его встревожила восковая бледность ее лица, с которого голубые глаза, не отрываясь, глядели ему прямо в душу.

– Мне никогда не было так хорошо, милый, – уверила девушка.

– Может быть, я не прав, поступая так. Тебе сейчас, наверное, не до меня, у тебя было столько переживаний...

Приподнявшись, Гизела обняла Вилли за шею и пригнула вниз, к своей груди. Он отчетливо услышал, как колотится ее сердце.

– Переживаний было бы в сто раз больше, если бы, возвратившись сюда, я не нашла здесь тебя и Петера. – Голос девушки от волнения сел. – Я контролирую каждую клеточку тела и отдаю себе отчет в том, что собираюсь сделать.

Вилли облегченно улыбнулся. Белые зубы, оттененные загаром лица, блеснули в полутьме. Он прижался к девичьему телу. И через секунду она оказалась на спине, а он надвинулся на нее. Одно мужское колено разделило ее бедра и раздвинуло их ровно на столько, чтобы разместить длинные мужские ноги в образовавшемся пространстве.

– Тебе удобно? – заботливо поинтересовался Вилли.

Его руки ласкали ее желанное тело, будто они были самостоятельными существами. Он целовал ее так страстно и долго, что она забыла о необходимости дышать, она забыла, как ее зовут... Но хорошо помнила, кто рядом с ней, кто ее ласкает. Его имя огромными буквами врезалось ей в память, потому что она знала, что любит его.

Гизела раньше и представить себе не могла, что подчинение может быть таким сладостным. Даже под страхом смертной казни она не вспомнила бы, как и когда он успел снять с нее блузку и лифчик. Самым большим удовольствием сейчас для нее было отвечать на его ласки, делать ему приятное. А несколько слов, произнесенных сдавленным от волнения голосом, окончательно, вознесли ее на вершину блаженства.

– Я захотел тебя, как только увидел там, на шоссе. И стал жить этой мечтой...

Ее маленькие напрягшиеся соски казались ему темными вишенками, брошенными на розовую кожу грудей. Вилли наклонился и стал посасывать их поочередно. Спина Гизелы прогнулась в движении ее тела навстречу его губам. Она была готова выполнять легчайшее распоряжение его рук и его губ. А он склонился к ней и стал целовать сначала груди, потом нежную кожу горла и подбородка, пока не добрался до ее жадных, набухших губ.

Девушка водила руками по мощной мужской спине, по мышцам груди, чувствуя, как вздрагивают они от ее прикосновений. Она тяжело и прерывисто дышала, сжав зубы.

Никто другой не мог бы быть на его месте, подумала Гизела. Потом, словно сомнамбула, протянув руки, стала медленно расстегивать кожаный ремень на его застиранных голубых джинсах. Ему было видно, что делает она это очень неумело. Наконец, вспотев от усилий, она добилась своего – и тут же почувствовала, что он оказался прямо на ней, а его твердая плоть продвигается к желанной цели, как бы намереваясь сокрушить последние преграды.

– Я хочу тебя, я так тебя хочу!.. – вдруг хрипло прокричала она.

– Тихо, родная. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, потому что и сам ощущаю то же самое.

Он быстро и ловко освободил девушку от туфель и ее собственных джинсов, затем на кучу сена полетели легкие трусики – единственное, что с ее стороны еще могло помешать им слиться воедино.

– Слушай, теперь я вижу, что ты настоящая, не крашенная блондинка!

Девушка попыталась было прокомментировать это нахальное замечание, но голосовые связки не послушались ее.

Порыв ветерка, прорвавшийся внутрь сарая, охладил немного ее разгоряченную кожу. Но внутреннего накала не снял. Все внутри Гизелы буквально кипело. Оторвав глаза от своей наготы, она увидела, как, балансируя на одной ноге, Вилли стягивает уже вторую штанину и отбрасывает джинсы в сторону. На нем еще оставались спортивные трусы, обтягивающие узкие сильные бедра. Гизела страстно посмотрела на красивое мужское тело, и взгляд ее отметил, как натянулась ткань трусов, распираемая восставшей плотью.

– Не стой так долго там... мужчина!

Эти слова прозвучали как решительная команда, как приказ. То был призыв страсти и одновременно – какого-то непонятного отчаяния. Чувствовалось, что сейчас девушка не контролирует своих порывов.

Он коснулся ее тела своим телом, и она перенеслась в некое другое измерение. Физически Гизела была рядом с Вилли, но душа ее была в неведомом мире. Она вдруг закричала, как бы возвращаясь из-за заоблачных высот. Девушка ощутила, что мужчина добрался до потайного убежища ее женственности, и ей остается только сдаться на милость победителя. Это была желанная капитуляция. Ничего ей так не хотелось, как того, чтобы он обладал ее телом, всем телом – до самой последней клеточки.

Он приподнял обеими руками тугие ягодицы, глаза их встретились – и она задышала спокойнее, покорясь заданному им ритму. Ей казалось, что он наполнил всю ее собой и что ее тело ему сейчас нужнее, чем ей самой. Она обхватила его ногами, и тонкие лодыжки сомкнулись у него на пояснице.

Гизела в истоме призналась себе, что даже не представляла, как сильно можно хотеть – нет, желать! – одного-единственного, именно этого мужчину. Ее прошлая жизнь не дала ей возможности научиться ощущать эти простые природные чувства. Но оказалось, что все уже заложено в ее генетическом коде. Ее переполняло восхищение тем, что с ней происходит, ее радовала и собственная покорность, и его мощное умение доставить ей такую высочайшую физическую радость.

– Еще, Вилли, еще! Я хочу тебя всего, целиком, не уходи от меня слишком быстро. – Пальцы Гизелы непроизвольно пощипывали его упругую кожу, обтягивающую мышцы спины, плеч и рук.

Вилли делал все, что мог и умел, чтобы доставить ей наслаждение. Они действительно слились в единое целое, и их движения были подобны движениям частей хорошо отлаженной машины. Живой машины... Гизела громко и хрипло стонала. Наконец наступил последний пароксизм страсти, и она ощутила, что все подошло к концу. Это ее не испугало, потому что она прошла свой пик.

– Я даже представить себе не могла, что это может быть таким божественным, – призналась девушка, как только смогла, восстановив дыхание, заговорить.

Его могучее, красиво вылепленное природой, трудом и спортом, блестящее сейчас от капелек пота тело, все еще давило на нее. Но ей была приятна эта тяжесть. Она ощущала биение его сердца. Ей пришло в голову, что, наверное, именно такие минуты пережили первые мужчина и женщина, не знавшие до того сладости запретного плода. И в ответ на эту свою мысль Гизела улыбнулась. Он посмотрел на нее вопросительно.

– Я никогда в жизни не переживала ничего подобного, – призналась девушка, решив не распространяться о библейских ассоциациях. И потом неожиданно добавила: – Страшно подумать, что если бы я вышла замуж за того типа, я никогда бы не узнала, как это должно быть!

Вилли понимал, что это признание абсолютно искреннее. Она явно не была сексуально озабоченной, и эта сторона жизни служила ей лишь добавлением к другим составляющим бытия каждого человека.

– Да, ты много потеряла бы в том замужестве, – мягко признал он.

Его глаза были наполнены, казалось бы, не свойственной его натуре нежностью. Протянув руку, он отодвинул прядь волос с ее щеки и нежно ее потрогал. Черт с ним, с этим неудавшимся женихом, кажется его звали Гюнтер, лениво подумал Вилли. Ему все это и не нужно, его настоящая сфера – политика.

И тут он вспомнил о нескольких своих романах, все они были, естественно до женитьбы на Бригите. Он не стыдился этих приключений, но и гордиться особенно было нечем. Как ни странно, если даже он испытывал каких-то эмоций к партнерше, ему было проще доставить ей удовольствие, чем получить его самому. Только полюбив, он понял, как все должно быть в постели, и пожалел тех мужчин, кому было не дано испытать в жизни весь комплекс чувств.

Гизела, услышав комментарий Вилли, густо покраснела. Она подумала: во-первых, глупо краснеть от слов мужчины, с которым ты только что занималась любовью, а во-вторых, еще глупее обсуждать достоинства или недостатки бывшего любовника с нынешним. Ей стало страшно от мысли о том, что и Вилли в один прекрасный день может стать бывшим.

– Итак, ты сказала, что никогда и ни с кем не испытывала что-либо подобное! – В его низком голосе слышались нотки сомнения.

Господи, ну какая я дура! Кто дергал меня за язык? Осуждая себя за порыв, Гизела попыталась спрятать свое пылающее лицо на его широкой груди. Но он не дал ей сделать этого, подняв вверх двумя пальцами подбородок.

– Я, наверное, делаю, что-то не то? – тихо поинтересовалась Гизела.

– Не знаю, я не заметил чего-либо предосудительного. – Голос лежащего рядом мужчины был мягким, доброжелательным. Девушка слабо улыбнулась. По поведению Вилли она поняла, что значит для него больше, чем просто случайная партнерша. Сердце ее возликовало. – Плохо одно: тебе надо привести себя в порядок. Это займет достаточно времени, а я не могу не вернуться к обеду. Лора поднимет панику, а то и заявится сюда, потому что знает, где я.

Осознав, что они с Вилли лежат абсолютно голыми в амбаре, куда в любой момент может зайти посторонний человек, Гизела поняла всю опасность ситуации. Они занимались любовью в этом неподходящем помещении в обеденное время, а не ночью или хотя бы ранним утром. Девушка стала лихорадочно одеваться, а Вилли уже стоял рядом так, как будто ничего и не произошло.

– Слушай, а может быть, ты тоже пойдешь со мной к Лоре? Она будет рада тебя видеть. А уж о Петере и говорить нечего, мальчишка будет просто в восторге. Ты произвела на него неизгладимое впечатление.

– Только на него одного? – беззастенчиво напрашивалась на комплимент Гизела.

– Ну ладно, признаюсь, – нарочито мрачным тоном сказал Вилли, – и на меня тоже. Кстати, мне хотелось бы, если ты не возражаешь, сегодня поужинать где-нибудь вдвоем. Надо поговорить.

– Это будет свидание?

– Да, именно свидание.

Свидание? Вилли, у тебя с головкой все в порядке? Видимо, нет, был вынужден он признаться себе. Мне необходимо рассказать ей правду. Правду? Ты сошел с ума, запротестовал внутренний голос. Сказать влюбившейся в тебя девушке, которая так бесстрашно отдалась в ответ на твой чувственный порыв, что тобою двигало чувство мести ее отцу? Конечно, уютный свет ресторанных свечей, глоток хорошего вина могут облегчить задачу. А может быть, и нет.