Текст книги "Я нашел тебя"

Автор книги: Люси Рэдкомб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Зачем нам куда-то идти – продолжила Гизела. – Я все приготовлю, и мы проведем вечер более... интимно. – Девушкой двигали два соображения: ей хотелось заполучить Вилли к себе на весь вечер, и она не была уверена в состоянии его финансов. Вечер в дорогом ресторане мог пробить солидную дыру в их с Петером семейном бюджете. Продолжая соблазнять, Гизела сказала: – Моя подруга – запасливая хозяйка. Она набила холодильник отличными полуфабрикатами.

Вилли сразу согласился с предложением девушки. Может, действительно лучше провести эту беседу вдалеке от любопытных посторонних глаз и ушей, подумал он.

Глава пятая

Выйдя из полумрака амбара, Вилли прищурился, яркое полуденное солнце на миг ослепило его. В это время он услышал, как собака Йогана облаивает кого-то явно постороннего, присмотрелся и узнал чужака. Это был один из журналистов, специализирующихся на скандальных историях. Причем тот самый, который преследовал Гизелу там, на шоссе. Читателям, особенно любителям бульварной прессы, его имя было хорошо знакомо.

Видел ли он что-нибудь? – мелькнула мысль у Вилли. Нет, вряд ли, успокоил он себя. Собака не дала бы подойти ему бесшумно.

– Чем могу служить? – язвительно-вежливо поинтересовался он.

– Надеюсь, вы не забыли меня? – в аналогичной манере поинтересовался журналист.

– Вряд ли кто-то, увидев вас хоть один раз, забудет столь выразительное лицо. Так что вам здесь надо?

– Я с деловым предложением. Как ни странно, в одной точке у нас совпали интересы. Она попала в ваши силки, как маленькая глупая птичка... – Сердце Вилли сначала сжалось, а потом наполнилось гневом. Сукин сын! Значит, он догадался, по какой причине я оказался тогда на шоссе... А вдруг он все же был свидетелем сцены на сеновале и даже успел сделать снимки? – Надеюсь, мы с вами сумеем договориться. Ведь если я опубликую резкий материал, для вас это будет двойной сатисфакцией.

– С чего вы взяли?

– Господин Фриш, я однажды видел ваше фото в газете, я знаю историю трагической гибели вашей жены. Поэтому, увидев вас на шоссе, я сразу же обо всем догадался. И не могу не признать, что вы задумали на редкость сладкую месть...

– У вас изощренное и даже извращенное воображение. Впрочем, это ваши проблемы. Только учтите, если имя девушки появится хоть в одном вашем материале, считайте, что ваша карьера будет с позором закончена.

– Вы мне грозите? А как же свобода печати? Германия пока что демократическая страна.

– Она была бы куда лучше, если бы в ней не проживало так много слизняков и негодяев, подобных вам.

– Не надо переходить на личности, а то я и вас пришпилю, как бабочку, в своей статье.

– Повторяю, ни одна ваша статья не увидит света. Вы ведь пишете для «Гутен Морген»?

Журналист не смог скрыть своего удивления:

– Откуда вы знаете?

– Дело в том, что ваш хозяин в свое время попал в весьма затруднительное положение, и мне удалось его выручить советом и деньгами. Он помнит об этом и вряд ли позволит вам облить меня грязью.

– Жаль, что вы заняли такую странную позицию, – заметил журналист. – Думал, мы станем союзниками. Впрочем, я могу подготовить материал и без вашей помощи.

– Боюсь, что вы не поняли меня. Не тратьте время. Этот материал никогда не увидит света. Вы любите свою работу?

– Какая разница, люблю я ее или нет. Я с этого живу, и другого способа зарабатывать деньги у меня нет.

– Я об этом вам и говорю. У вас есть реальный шанс потерять работу. К тому же не вам писать на темы морали. Неужели вы забыли, в какую историю вляпались в Штутгарте?

– Но я же не мог себе даже представить, что такая крупная и красивая барышня окажется несовершеннолетней! – Журналист понял, что подставился под удар.

– Ну вот видите, с одной стороны, несовершеннолетняя девочка, с другой – попытка самоубийства вашей жены. Где уж вам быть третейским судьей в вопросах морали.

Журналист вздрогнул от дошедшей до него истины и воскликнул:

– Как же я не понял сразу – вы в нее влюбились!

Лицо Вилли затвердело.

– Это абсолютно не ваше дело. Идите с Богом и забудьте, что однажды встретили девушку по имени Гизела Дорман. Так будет лучше для вас. К тому же, если вы не исчезнете со сцены, то получите еще один удар. Она подаст на вас в суд за попытку сексуального нападения... там на шоссе. Я буду свидетелем. И поверят нам, а не вам.

– Ну это вы, приятель, загнули!

– Я тебе, сукин сын, не приятель! Пошел вон!

Журналист счел за лучшее ретироваться. Уходя, он злобно шипел, но в душе понимал, что проиграл это важное в своей профессиональной жизни сражение.

...История, которая произошла в Штутгарте, в свое время изменила всю его жизнь. Лотар Мюнц был довольно известным театральным критиком. Вращался в приличном обществе, бывал в театрах, на приемах и презентациях. Приближаясь к тридцати, удачно, как ему казалось, женился. Его жена была дочерью достаточно богатого промышленника.

Так он и жил, довольный собой, своим образом жизни и, до поры до времени, своей молодой женой. С каждой новой публикацией его мнение становилось все весомей. Актеры и режиссеры считали за честь обменяться с ним рукопожатиями и парой слов.

Одно только обстоятельство не давало возможности Лотару считать, что его жизнь сложилась на сто процентов удачно. Во-первых, у них с женой не было детей и, во-вторых, постепенно разладились дела в постели. Из ложной стыдливости они не обращались к врачам-специалистам, а это следовало сделать обязательно.

Постепенно маститый журналист стал превращаться в желчного неврастеника. Его супруга тоже была мало похожа на женщину, довольную жизнью. Они перестали где-либо бывать вдвоем, но старались свои проблемы от посторонних скрывать.

И вот тут-то Лотар понял, что известность – палка о двух концах. Его знали не только по имени, но и в лицо, потому что все его статьи обязательно сопровождала фотография автора. Познакомься он с какой-нибудь девушкой или женщиной, нигде вместе они появиться не смогли бы. Завести себе содержанку он позволить не мог, его доходы были не достаточно высоки для этого. К тому же жена все знала о его зарплате и гонорарах.

Его грехопадение случилось во время командировки в Штутгарт. Лотар сумел выполнить редакционное задание быстрей, чем планировал. Но возвращаться домой не хотелось. Был пятничный вечер. Горожане уже заполнили пивные и ресторанчики. Кому было куда уехать, посадив чад и домочадцев в большие или маленькие автомобили, двигались по направлению к своим бунгало.

Мюнц без особой цели шел по городу и не заметил, как зашел в «веселый» квартал. В открытых окнах большого дома торчали девицы и завлекательно, как сирены, приглашали зайти, обещая любые утехи. Честно говоря, Лотару было очень любопытно испытать себя не просто с другой женщиной, но с профессиональной жрицей любви. Да и желание было не последним мотивом, он ведь еще недостаточно стар, чтобы легко переносить воздержание.

Но все-таки разум пересилил, и он приказал себе выбросить из головы дурацкие мысли. Эти девицы значительно ниже того уровня, до которого он мог бы рискнуть опуститься. Круто развернувшись, Лотар пошел к центру города, больше не обращая внимания на призывы жриц платной любви. Вскоре он оказался на границе этого сексуального гетто, а потом и вовсе покинул опасную территорию.

Буквально через несколько минут, чуть обогнав его, остановился автомобиль. Из машины вышла девушка и направилась прямо к Лотару. Она была хорошо сложена, и, пожалуй, даже по-своему красива. Правда, он своим утонченным взглядом отметил некий налет вульгарности, но это компенсировала молодость и свежесть.

– Простите, мой господин. Вы не подскажете, как проехать... – И она назвала знакомую ему улицу, которая была почти рядом с тем отелем, где он остановился.

Лотару показалось, что она говорит по-немецки с акцентом. Но это касалось только артикуляции, грамматика была безупречной. Он попытался объяснить девушке, как ей надо проехать, но она никак не могла разобраться в его инструкциях.

Лотар мысленно махнул рукой на излишние предосторожности: он может проехать вместе с ней и показать дорогу. Та явно обрадовалась. Ему и в голову не пришло, что девушка остановила машину рядом с ним не случайно. Когда он бродил по злачному гетто, его выделила из других прохожих одна из девиц, выглядывавших из окон. Она поняла, что он хочет женщину, но боится по каким-то причинам войти в заведение. В момент, когда Лотар повернулся, чтобы выбраться в большой свет, она быстренько позвонила своей товарке и предложила провернуть их обычный трюк.

Сев в машину, Лотар поинтересовался, откуда девушка, объяснив свое любопытство некоторыми особенностями ее произношения. Девушка, нисколько не смутившись, пояснила, что несколько лет назад ее родители, силезские немцы, перебрались с детьми в Германию из Польши. Семья обосновалась в Гамбурге, а она приехала к своей подруге. Та работает официанткой и сегодня ее не будет всю ночь. Лотар, смущенный необычностью обстановки и близостью такой молодой и сексуальной девушки, не обратил внимания на ее последние слова. А зря!

Они уже подъезжали к его отелю, когда Кристина, как она представилась, вдруг спросила:

– А как вы собираетесь провести сегодняшний вечер?

– Да никак, – признался он. – Приду в отель, посмотрю немного телевизор и на бочок.

Кристина возмутилась:

– Разве позволительно так относиться к себе? Можно я в знак благодарности за то, что вы поработали штурманом, приглашу вас на ужин в нашу девичью квартирку?

Как ни странно, Лотара подкупило, что она употребила такое старомодное слово, как «позволительно», и он согласился. Только попросил остановиться у цветочного киоска и купил девушке довольно красивый букет. Ей это было явно приятно.

Через некоторое время они, миновав консьержку, уже входили в лифт. Этаж был не высокий. Кристина открыла входную дверь и пропустила гостя вперед. Войдя, Лотар осмотрелся. Не богато, но чисто и уютно. На стенах фотографии. На одной из них были запечатлены улыбающиеся Кристина и другая девушка.

– Хозяйка квартиры? – поинтересовался мужчина.

– Да, это она. Бедняжка, таскает сейчас в своем ресторане тяжеленные подносы, уставленные пивными кружками и тарелками с закусками. А там табачный дым и подвыпившие мужики, которые норовят ущипнуть за зад.

Расслабившегося Лотара почему-то не покоробила вульгарность этой фразы. Кристина явно действовала на него дурманяще своим роскошным телом и какой-то природной бесхитростностью. К тому же херр Мюнц, как любой мужчина, полагался на удачу. А почему бы нет, если она захочет? – стыдливо вопрошал он себя. И от этих сладостных надежд сердце его сжималось, а кое-что шевелилось.

Кристина поинтересовалась, не надо ли ему кое-куда зайти, и предложила помыть руки перед ужином, объяснив, какое использовать полотенце. Потом, извинившись, исчезла на кухне. Лотар осмотрелся более внимательно. Он никогда не был в квартире молодой женщины, занимающейся нелегким физическим трудом. Все выглядело удивительно пристойно.

А Кристина тем временем уже расставляла на столе тарелки с нехитрой закуской. Из кухни доходил какой-то приятный аромат. Лотар ощутил, что изрядно проголодался.

Разрумянившаяся от кухонных забот девушка осталась в одной тонкой и полупрозрачной блузке и короткой юбке. Лотару приходилось отводить глаза и делать вид, что он не замечает ее явных прелестей. Но стоило ей отвести глаза или повернуться к нему спиной, как его взгляд просто пожирал пышное молодое тело.

Наконец стол был полностью накрыт, и Кристина достала из шкафа бутылку русской водки. Лотар заметил, что он пьет редко и не очень любит алкоголь. Но девушка заявила, что, если он не выпьет хоть одну рюмку за их необычайное знакомство, она на него обидится.

Если бы Лотар был более опытным мужчиной и менее интеллигентным человеком, он наверняка увидел бы определенную наигранность ее манер, свойственную девушкам, добывающим деньги вполне определенным способом. Но он ничего не замечал в своей наивной роли старшего товарища. Кристина сумела навязать ему эту роль, восхищаясь его внешностью, мужественностью, умом. Она налила водки гостю и себе...

Вспоминая потом эту историю, Лотар не мог не удивляться, почему его не насторожило то, с какой легкостью эта молодая леди проглотила одну, а потом и другую, и третью рюмку. А он морщился, глотая крепкий напиток, и быстро почувствовал легкое опьянение. На душе стало хорошо, спокойно. Рядом – протяни руку, и дотронешься – сидела сдобная девушка, которая после каждой выпитой рюмки смотрела на него все более откровенным и зовущим взглядом. Сколько прошло времени с того момента, как они вошли в квартиру, до той сладостной минуты, когда уже полуголая Кристина быстро и ловко раздевала его в большой кровати, он не помнил. Зато помнил, что так хорошо, как с ней, ему никогда в жизни не было. Ни до, ни после той ночи, когда его жизнь пошла под откос.

Ее тело, казалось, было создано для плотских утех. А руками и губами она творила чудеса. Как ни смешно, но позже, отвечая на вопросы полицейского, она сказала, что этот мужчина ей понравился, поэтому она приняла его нескромное предложение.

Лотар онемел от такой наглости. Это он принял ее предложение, это он пришел с ней в квартиру ее подруги... Но эта часть истории произойдет еще только через несколько часов. Утром в субботу.

А сейчас она ласкала его, да как горячо и нежно. Они словно играли в морской бой. Каждый его выстрел достигал цели. И выстрелов этих оказалось необычайно много. Лотар даже не подозревал, что способен на такие подвиги. Наконец и это молодое женское тело получило сверх меры и устало. Он помнил, как выпил вопреки своим обычаям рюмку прямо в постели. Кристина буквально влила ему содержимое в рот, приподняв его голову, будто он был тяжелобольным. И этот своего рода посошок заставил Лотара забыться тяжелым сном. Он смутно ощутил, что жидкость в последней рюмке не была водкой, даже не пахла алкоголем...

Пробуждение оказалось ужасным. Кругом стояли посторонние люди. Некоторые были в форме. Полиция? Почему, что случилось? Эти мысли пронеслись в голове Лотара, когда он смог вспомнить, где находится.

Нагая Кристина, накрытая большим махровым полотенцем, рыдала.

– Он пригласил меня к себе, обещал, что мы только поужинаем и послушаем музыку! А сам...

– Подожди, не плачь и соберись с мыслями. Расскажи подробно, что здесь происходило. Нам надо упрятать этого мерзавца за решетку. Надо же, такой благопристойный на первый взгляд господин и вдруг затащил в квартиру малолетку, изнасиловал бедную девочку, да еще в таких формах, что порядочному человеку и выговорить-то трудно...

Лотар не мог поверить, что это реальность. Он помнил, какой умелой женщиной была эта малолетка. Сколько нового открыла она ему, тридцатипятилетнему мужчине. Но... Ее охранял закон, а его тот же закон обязывал упрятать в тюрьму за сексуальное преступление!

– Смотри, ублюдок, вот ее документы! Обрати внимание на год рождения. Соображаешь?

Лотар был в панике. От всего. Его не сильно пугала перспектива суда, он, как всякий порядочный обыватель, верил в его неподкупность и объективность. А вот скандала, огласки, предстоящего объяснения с женой он боялся.

Тут к нему подошел еще один господин и тихо предложил решить дело миром. Испуганному Лотару показалось, что это ангел Господень спустился с небес. Господин попросил всех выйти из комнаты, дал потрясенному мужчине одеться и сказал:

– Мне вас очень жаль, вы талантливый человек, я часто читаю ваши статьи. Девочка не обвинила вас в жестокости, а, наоборот, подчеркнула, что вы были с ней ласковы... За пятнадцать тысяч марок я берусь уладить это дело.

Лотар согласился, еще не представляя, где возьмет деньги, написал по требованию благодетеля расписку и... больше никогда в жизни не увидел ни «полицейских», ни того господина (за деньгами пришел другой человек), ни бедной потерпевшей «девочки». Все они были компанией мошенников и вымогателей. Конечно, ни к какой ответственности Лотара не привлекли...

Деньги он добыл, исправно отдал и успокоился. Но, как оказалось, совершенно зря. Дело в том, что, пока он просыпался, его коварную подружку фотографировал известный папарацци, водивший дружбу с мошенниками. Он заплатил им немало за возможность сделать сенсационный материал. Но потом сторицей все возвратил: сенсация состоялась.

Карьера Лотара была безвозвратно сломана. Его жена пыталась покончить с собой, но женщину откачали, и ее забрал отец.

Через какое-то время Лотар Мюнц поклялся до конца жизни мстить всем. В желтой прессе появилось злое и беспощадное перо. Чужое благополучие и уж тем более счастье раздражало этого несчастного человека. Он в своем озлоблении был на грани патологии, но бульварные газеты охотно печатали его статьи и платили высокие гонорары.

Вот такой гость вертелся вокруг сарая, в котором Гизела и Вилли, забыв обо всем на свете, любили друг друга. И если бы не собака Йогана, все могло обернуться в десятки раз хуже.

Вечером, постучав и открыв незапертую дверь, Вилли вошел в дом. По атмосфере, царившей в комнате, он понял, что случилось что-то непредвиденное. Первой мыслью было: неужели этот мерзавец успел побывать у нее? Нет, это исключено! Что же произошло?

Вилли молча поставил бутылку шампанского и цветы на комод.

– Надеюсь, расходы на подарки не пробили в вашем с сыном бюджете роковую брешь и мальчику не придется голодать? – Голос и кончики пальцев девушки дрожали от еле сдерживаемого возмущения. – Неужели тебе не зазорно было врать мне, мне, которая с первого взгляда поняла, что ты мой единственный мужчина, и... уже доказала это?

Не догадываясь, что стоит за ее словами, Вилли решил сделать свое роковое признание, даже если это приведет их к трагическому разрыву.

– Я хотел сказать тебе правду и раньше, но... боялся твоей реакции на нее.

– Хорош, нечего сказать! За моей спиной ты смеялся над маленькой дурочкой, перед которой разыгрывал комедию, да еще и получал удовольствие от ее доступного тела?

Господи, как она красива и сексуальна! – пронеслось в голове Вилли. Он тут же остановил себя: старый козел, на сей раз ты пришел сюда вовсе не за сексом.

– Значит, ты сезонный рабочий на ферме, и других доходов у тебя нет! А не знаком ли ты с писателем Вилли Фришем, богатым плейбоем, заманчивым вдовцом, отцом чудесного малыша? С Вилли Фришем, у которого куры денег не клюют и который первый свой миллион сделал, едва перешагнув возраст в четверть века? – Признание застряло, и, пожалуй, вовремя, на кончике языка Вилли. А она продолжила, еле сдерживая подступавшие к горлу истерические рыдания: – Зачем весь этот маскарад? Неужели ты мог допустить, что меня привлечешь не ты сам, а твои деньги и слава? Почему ты изначально так плохо обо мне подумал?

Несколько мгновений Вилли пребывал в растерянности. Потом понял, что объясниться по этой проблеме ему будет несравненно проще, чем по основной. А может быть, ложь во спасение в нашем случае будет гораздо гуманнее, чем правда, которая способна просто убить ее? Я потеряю Гизелу навсегда, и кто от этого выиграет? Ее отца уже нет в живых, месть не имеет смысла. И потом, я же не мог себе представить, что почувствую в отношении этой несчастной красавицы.

– Откуда ты узнала, кто я на самом деле?

Голос, которым был задан вопрос, не предвещал ничего хорошего. Заметив обрывки газеты, он поднял их с. пола и таким образом получил ответ. В этом номере было опубликовано его интервью и фотография. Причем автор исполнил все в весьма подхалимской тональности, подчеркнув, что сначала Вилли Фриш стал финансистом и сколотил состояние, а потом уже превратился в известного, если не сказать маститого, писателя. Из задумчивости его вывел вопрос девушки.

– Ну давай, раскрывай секреты, которые ты еще прячешь от меня. – Говоря это, она, естественно, не знала и пока не могла знать, какой болью отзывается каждое ее слово в мужском сердце. Знай она все, может быть, и пощадила бы его. А сейчас, как обиженный ребенок, с глазами, полными слез, и дрожащим голосом, она продолжила наступление: – Ты думаешь, это смешно, когда я переживаю за каждую потраченную тобой марку, считая, что ты отнимаешь ее у ребенка, а у тебя миллионные счета. Мне нужен ты, а не твои миллионы. Мне нужен Петер. Мне нужны вы оба, черт бы вас побрал! Только не ври мне больше, пожалуйста, ни в чем и никогда, понял?

Вилли завелся, как это бывает в глупых ссорах между двумя людьми, которые любят друг друга.

– Ты хочешь сказать, что отдалась мне, потому что пожалела неимущего сезонного рабочего? И видела в себе святую, которая жертвует собой, чтобы помочь заблудшему неудачнику?

– Не говори глупости, тебе это не идет, прошипела Гизела.

От возмущения она даже замахала руками, как бы отгоняя наваждение. Но предпочла не продолжать объяснение того, почему она, вовсе не сексуально озабоченная девица и, уж конечно, не потаскуха, была готова отдаться ему по первому требованию и где угодно, даже на сеновале.

– Какие глупости, при чем здесь глупости? – взревел Вилли. – Ты не понимаешь, о чем идет речь, что поставлено на карту?

Девушка действительно потеряла канву их спора и была поражена эмоциональностью его взрыва. В целях самообороны Гизела закричала:

– Ты великий лгун, а я не менее великая простушка, которая решила, что все, произнесенное мужчиной, с которым ей так хотелось переспать, истина в последней инстанции.

Вилли глубоко вздохнул и, закрыв глаза, стал считать до десяти. Восстановил контроль над собственными эмоциями и сказал себе: именно он отвечает за дальнейшее развитие ситуации, потому что он мужчина, потому что старше, потому что... виноват в том, что подобная ситуация вообще возникла.

– Слушай, – обратился он примирительно к Гизеле, – ты, между прочим, не спрашивала меня, как я зарабатываю на жизнь. Замечу: если бы не твоя просьба задержаться здесь до твоего возвращения, я уже уехал бы домой. Меня там ждет чертовски много работы. Правда, отец Йогана тоже попросил меня повременить с отъездом, потому что заболел один из его сезонных работников, а у него повреждена нога. Сейчас же самый разгар сельскохозяйственных работ. Я выполнил его и твою просьбу. К тому же Петеру пребывание в деревне идет на пользу.

– Значит, если бы не болезнь батрака, ты наплевал бы на мою просьбу, на мое желание? – хрипло выкрикнула Гизела.

Вилли в упор посмотрел на нее и неожиданно холодно поинтересовался:

– Признайся, Гизела, ты все еще хочешь меня или эмоции загасили твои порывы?

Девушка сникла.

– Хочу, увы, хочу!

Она вскинула голову, в ее глазах отражалась такая смесь чувств и эмоций, что ему стало не по себе. Сердце Вилли разрывалось от жалости к этому, как оказалось, чистому душой созданию. И еще он чувствовал нарастающее желание, которое могло полностью затуманить его разум и заставить действовать на уровне физиологии. Чтобы разрядить обстановку, он полушутливо предложил:

– Слушай, отпусти меня на кухню, я приготовлю нам поесть. Насколько я понимаю, это не твоя стезя.

– Не моя. Но я пригласила тебя к себе, потому что опасалась за твой кошелек. Ты ведь никогда не согласился бы, чтобы в ресторане платила я.

– Этого еще не хватало. Правда, я догадался о причине твоего нежелания пойти в ресторан, и мне стало очень за себя обидно.

– Прямо скажу, твое раскаяние запоздало. Так вот, кухня не только, как ты выразился, не моя стезя. Хуже – я просто ненавижу готовить. Но благодаря холодильнику подруги, еды хватит на целую армию. А меня согревало сознание того, что я готовлю пищу для своего мужчины. Конечно, с формальной точки зрения ты не мой мужчина. Но это в глазах посторонних. Когда я доставала полуфабрикаты из морозилки, то заметила лежавшую на холодильнике газету. Там была твоя фотография и интервью о новой книге. Мне стало жутко обидно, что ты так легко, походя, обманывал меня. К тому же я совершенно не могла понять – и сейчас не понимаю, – с какой целью ты так поступаешь.

Вилли молчал, в голове его проносились тревожные мысли. Как быть? Попробовать действовать по принципу «семь бед – один ответ»? Слишком опасно, тем более теперь, когда девушка и так страдает от его невольной лжи... Тишину нарушила Гизела:

– Все же ты, наверное, голоден. Эти сельскохозяйственные работы должны забирать массу физических сил...

Вилли рассмеялся:

– Зато физическая работа, которая досталась мне сегодня до полудня, прибавила мне сил и привела в восторг. Я не прочь повторять ее регулярно.

– Я тоже. – Девушка зарделась и опустила глаза.

Вилли понял, что неприятную часть беседы можно отложить.

– Думаю, я могу приготовить омлет на двоих позже, ну... после?

Гизела почувствовала его взгляд, подняла глаза и внизу живота у нее начало разливаться тепло.

– Что же ты стоишь как истукан? Конечно, свой омлет ты сможешь сделать после. А что ты еще умеешь кроме омлета?

– Не сомневайся, я многое умею!

– К сожалению, я не могу сказать того же о своих кулинарных талантах!

Оба понимали, что речь идет вовсе не о кулинарных талантах. Гизела не к месту вспомнила Гюнтера, его обвинения в холодности и черствости. Глаза ее погрустнели. Кто тебе сказал, что ты можешь доставить удовольствие мужчине, да еще такому искушенному, как Вилли? – самокритично спросила она себя. Но тут же вспомнила утреннюю сцену на сеновале. Там в объятиях Вилли она, пожалуй, не была похожа на ледышку. Эти воспоминания вызвали на ее щеках густой румянец. Девушка чувствовала, что Вилли внимательно смотрит на нее, и покраснела еще больше. Он догадался, о чем она подумала, протянул руку, поднял ее подбородок и сказал:

– У меня нет записной книжки, в которой записаны имена покоренных мною дам. Понятно?

– Я покраснела не от таких мыслей, – запротестовала Гизела. – Мне стыдно за то, что я так безудержно тебя хочу. Обычно я не бываю столь... озабоченной.

Вилли растрогало это бесхитростное признание.

– Я тоже хочу тебя, сильно и искренне. Слушай, не пытайся все время сохранять контроль над собой и ситуацией.

– Нет, мне нельзя расслабляться до конца. Я не могу доверять полностью даже тебе. Точнее, не тебе, а тому, что я вот так могу сгорать от вожделения, ожидая от тебя того же. Так не бывает! К тому же...

– Все бывает на этой земле... – неожиданно сухо прервал ее Вилли. Гизела заметила, что в его глазах появились злые огоньки, и испугалась, что не к месту сказанными словами могла нарушить установившийся между ними баланс отношений и восприятия друг друга. – Какую мысль ты начала словами «к тому же», а я тебя по-хамски прервал?

– Когда я сказала, что мне нельзя было терять контроль над своими эмоциями и полностью расслабляться, то имела в виду вещи очень простые, житейские. Дело в том, что я не принимаю противозачаточных таблеток, в этом при моей более чем скромной жизни просто нет нужды. А ты, насколько я заметила, тоже не использовал, ну... этого общеизвестного изделия. Правда? – До сознания Вилли никак не доходило, куда она клонит. – Ну что ты так на меня смотришь? Не понимаешь, что у нашего всплеска страсти могут быть совершенно нежелательные последствия? Нежелательные для тебя и, конечно, для меня. Я не готова к тому, чтобы завести ребенка, да еще в таких авантюрных обстоятельствах.

Вот теперь он все понял и испугался.

– Ты считаешь, что могла забеременеть?

– Увы, да. Л мне сейчас родить ребенка по жизни невозможно.

– Да, это было бы огромной проблемой и для меня. – В его голосе послышалось такое отчаяние, что девушка была потрясена. Она знала, что в подобных ситуациях, когда случайная партнерша сообщает о беременности, мужчина, не строящий в отношении этой конкретной женщины никаких планов, бывает ошарашен, злится. Но что-то в интонации Вилли ее просто поразило. Он счел нужным немного углубить тему их разговора. – Я не могу рассказать тебе всего, пока во всяком случае. Но поверь мне: мой испуг – вовсе не страх перед ответственностью моральной, материальной, какой хочешь. Это испуг перед моей преступной безответственностью. Я воспользовался тем, что тебе в тяжелый момент жизни нужна была теплота, ласка, возможность отключиться. Был обязан позаботиться о тебе, а вместо этого...

– Не терзай себя, Вилли. Я не маленькая девочка. Все, что ты говоришь, правильно. Но не это толкнуло меня в твои объятия. Я не искала утешения, я просто очень хотела тебя. С первого момента нашей встречи я мечтала о том, что в конце концов произошло. А момент, когда это случилось, факт скорее случайный. Так что, если ты вдруг воспылал страстью к покаянию, советую тебе не использовать мою ситуацию как повод. Поищи что-нибудь другое. Понимаешь, даже переходя дорогу, человек подвергается опасности. Но это, так сказать, риск запланированный. А бывают ситуации, когда об опасности думать не приходится. Вот в одну из таких мы и попали. Но только с точки зрения моральной. Потому что сами роды при нынешнем прогрессе медицины не более опасны, чем поездка на машине или полет на самолете. Самое главное – в какой ситуации должен будет появиться ребенок.

– Я об этом и говорю. Мне надо было думать, прежде чем делать. А я под видом заботы вверг тебя в более чем сложную жизненную ситуацию, причем ради собственного удовольствия.

– А о моем ты забываешь?

– Подожди, не перебивай. Ты должна знать об одной вещи. Я должен сказать тебе прямо, раз и навсегда. Если ты хочешь родить ребенка при условии создания нормальной семьи, я для этого не гожусь. Мы с тобой не равны. У меня есть сын, которого я получил, не рискуя ничем. А любая женщина всегда рискует, каких бы успехов ни добилась медицина. При родах может повезти, а может и нет. Я слишком трепетно к тебе отношусь, чтобы позволить себе рисковать тобой. А почему трепетно, это слишком долгая история. Если доведется, я тебе ее когда-нибудь расскажу. А пока поверь мне: я шел к тебе все три года, истекшие со дня смерти Бригиты. – Гизела вскинула на него глаза. Он шутит, подумала девушка. Нет, не стал бы он шутить на такую тему. Да и момент неподходящий. А Вилли продолжил: – Я говорю только о себе. Ты же вольна избавиться от ребенка или оставить его. Решение за тобой, только за тобой!

Какое сейчас может быть решение, подумала девушка. Даже если ей суждено забеременеть, то это выяснится не сегодня. Там будет видно. В глубине сознания она знала, что родить ребенка от этого конкретного мужчины изначально было ее заветным желанием, которое она прятала даже от себя. Не в этом ли истинная причина ее рискованного поведения, а вовсе не в том, что она не подумала о последствиях в порыве страсти? – пронеслось в голове Гизелы. Она непроизвольно улыбнулась. Вилли с удивлением посмотрел на нее – нашла время улыбаться. Конечно, ему было не дано понять поворот ее мыслей. Поэтому он продолжил свои сентенции.