Текст книги "Его другая любовь"

Автор книги: Люси Доусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 5

Я прошла в прохладную гостиную с дымящейся чашкой молока, пристроилась в темноте на краешке дивана. Рукам было горячо. Поднесла чашку ко рту, стараясь не вдыхать молочный запах. Глотнула и обожгла сухие губы. Отдернула чашку и быстро поставила ее на ковер охладиться. Взялась руками за голову и устало помассировала виски. Почувствовала жар своих пальцев, длинный острый ноготь впился в кожу. Неужели только вчера я споткнулась здесь о телефон? Кажется, с тех пор прошла вечность. Я мысленно увидела, как держу трубку в руке, гляжу на дисплей и читаю: «Новое сообщение от Лиз».

Первая мысль, пришедшая мне в голову, была совершенно невинной: зачем клиенту понадобилось посылать сообщение так поздно? Должно быть, случилось что-то непредвиденное и безотлагательное.

Но Пит – архитектор, он не банкир, отвечающий за сделку, и не врач. Не было никаких причин звонить ему поздним воскресным вечером.

И все же я в нерешительности стояла в темноте. Должна ли я сказать ему о сообщении?

Но Пит устал, а я не хотела его беспокоить. Решила прочитать CMC и разбудить Пита, если там что-то важное.

Я открыла сообщение и прочитала: «Не беспокойся! Купишь мне другую. Правда? Такую же коричневую. Спасибо тебе. Спокойной ночи, милый».

В тот момент мне показалось, что комната перевернулась и сжалась. По спине пробежал холодок, словно кто-то набросил на меня мокрое полотенце. Сердце болезненно заколотилось.

Что это «такое же коричневое»? «Спокойной ночи, милый»?

Мозг отказывался работать. Я тупо смотрела на экран. Пальцы наконец устали ждать и открыли «входящую почту». Одетая в одни трусики да его старую футболку, я смотрела на неоновый дисплей и продиралась сквозь имена, которых по большей части не знала.

Костлявая ледяная рука схватила сердце и крепко сжала: я увидела имя «Лиз».

Задыхаясь, открыла это сообщение. Увидела несколько слов.

«Сейчас не могу».

Снова прошлась по списку – и опять нашла это имя.

«Я в пути, опаздываю, буду там».

Поспешно просмотрела остальные сообщения, и глаза опять выхватили это имя: «Я тоже».

Ноги задрожали. Шатаясь, я подошла к лестницe, не отрывая взгляда от маленького экрана, тяжело уселась на ступеньку. Горло сжалось, я слышала биение собственного сердца, кровь шумела в ушах.

В отчаянии кликнула по нескольким другим именам. В отличие от только что прочитанных сообщений остальные CMC были чисто деловыми.

Паула: «Надеюсь, завтра, к ланчу. Самое позднее – в пятницу».

Себ: «Нет шансов. Похоже, в принципе невозможно. Предлагаю подумать».

Затем увидела собственные сообщения: «В котором часу ждать тебя к чаю?»или «Купи по дороге домой молока».О поцелуях ни слова.

Я снова вернулась к списку и уточнила, когда Лиз посылала свои сообщения: 1.20 днем и 11.45 вечером.

В такое время о работе не говорят.

Я дважды глубоко вдохнула и попыталась успокоиться. Наверное, всему есть логическое объяснение, причина, по которой женщина поздно вечером шлет CMC моему бойфренду.

Однако, стоя с телефоном Пита в руке, я прокручивала в голове разные картины. Каждый раз, когда в последнее время заставала его с мобильником в руке, он тут же прекращал разговор и небрежно бросал трубку на кровать…

По спине пробежал холодок, я почувствовала головокружение и тошноту. Так бывает, когда много выпьешь. Комната кружится, и в этот момент все бы отдал, чтобы взять себя в руки.

Я снова несколько раз вздохнула и попыталась думать спокойно и рационально. Зачем с ходу делать глупые заключения?

Еще раз просмотрела эти сообщения. В конце концов, эта женщина могла опаздывать на деловую встречу с Питом. Возможно, она принадлежит к разряду трудоголиков, работающих по ночам.

Но почему она так нежно к нему обращается, почему желает ему спокойной ночи? Такая фамильярность деловым женщинам не свойственна.

Я обратилась к исходящей почте. Сообщений было много, но вскоре я увидела то, что искала. В два часа дня Пит написал Лиз: «Что ты надумала? Если хочешь, можем поговорить сейчас».

Я испытала облегчение оттого, что он ей не посылал поцелуев. Придирчиво просмотрела все сообщения, но больше ничего не было. Это оказалось единственным.

Обратилась к списку звонков. Ничего. Ни входящих, ни исходящих. Облегчение постепенно улетучилось… для человека, который столько времени говорит по телефону, это странно. Что он скрывает?

Телефонные счета. Вот что мне нужно. Его телефонные счета. Я схватила ручку и написала на ладони номер Лиз. Теперь нужно решить, что делать с новым сообщением… Так оставлять нельзя: Пит узнает, что я его прочитала. Нажала на клавишу «стереть», и сообщение исчезло.

Отложила мобильник в сторону и осторожно поднялась по ступеням. На цыпочках вошла в спальню. Прислушалась к дыханию Пита и вошла в его кабинет. Тихонько закрыла за собой дверь. Включила свет и огляделась.

Глава 6

В комнатке царил хаос. Чертежная доска накрыта простыней, из мусорной корзины выглядывают скомканные листы бумаги, книги, того и гляди, свалятся с полок, кофейные чашки прилипли к папкам, а уж на столе сам черт ногу сломит. Занавески наполовину отдернуты. Я так и подпрыгнула: испугалась собственного отражения в зеркале, виновато уставившегося на меня.

Плотно задернув занавески, я растерянно оглянулась по сторонам. То, что в этой комнате живет образованный человек, сомнений не вызывало. Впрочем, с равным основанием помещение могло принадлежать подростку или сумасшедшему профессору. Споткнувшись о стопку журналов на полу, я подумала, что найти здесь что-либо будет трудновато. Я осторожно присела на край стола. Принялась листать бумаги, но они выскользнули из пальцев и каскадом посыпались на пол. Их шелест показался мне оглушительным шумом. Я замерла и затаила дыхание… но шагов на площадке не услышала. Нет, дверь не отворилась, и Пит не появился на пороге, чтобы с возмущением спросить меня, какого черта я тут делаю.

И что я делала? Разумеется, шпионить недостойно, но плевать я хотела на мораль. Мне требовалось доказательство. Доказательство собственного заблуждения, глупой ошибки. Мне хотелось вернуться в постель, почувствовать себя дурочкой и радоваться тому, что я не разбудила Пита.

Но такого доказательства я не видела. Передо мной лежали рабочие записи и письменные принадлежности. Выдвинула ящик – ничего. Бухгалтерские документы, налоговые квитанции. На столе – еще одна стопка бумаг.

Я увидела квитанцию, по которой Пит расплатился за наш уик-энд. Вгляделась и поняла, что нас помянули: в счет включили обслуживание номера, а у нас его не было. Запихнула квитанцию в карман и постаралась запомнить: надо позвонить утром и отель и вернуть назад деньги.

Я никак не могла отыскать телефонные счета, и это беспокоило меня даже больше, чем перспектива не найти их. Выходит, ему есть что прятать, иначе они лежали бы на виду, рядом с остальными документами. Я опять присела на стол, раздумывая, что делать дальше, и вдруг заметила, что ноутбук и то не выключен. Я подняла крышку, и он заурчал громче. Мое сердце снова замерло. Затаив дыхание, я подождала, но Пит не проснулся. Я осторожно посмотрела на экран.

Нa рабочем столе ноутбука было несколько файлов, но все они относились к работе. Один был назван личным – оказалось, что это всего лишь резюме Пита.

Кликнула по иконке электронной почты. Сотни писем, но ни одного от Лиз. Ни к ней, ни от нее, никаких обращений.

«Если бы она была его клиентом, – подумала я, – если она клиент, то где ее корреспонденция? Пусто. А ведь в наши дни все пользуются электронной почтой».

Заглянула в файлы. Снова ничего. Кто же эта женщина?

По неосторожности я наступила на гладкую обложку журнала и чуть не села на шпагат. Посмотрела, на чем поскользнулась, и увидела программку шоу, на которое Пит приглашал меня.

Сердце смягчилось. Мы замечательно провели время… Я подняла журнал, погладила корешок блестящей обложки. Каким прекрасным был тот выходной. Начала рассеянно листать страницы, разглядывать картинки. Может, поговорить с ним об этих CMC? Наверняка все можно объяснить…

Я уже приготовилась выбросить все из головы и утром попросту спросить у него, кто такая Лиз, а самой пойти спать, как вдруг что-то привлекло мое внимание.

Улыбающееся лицо на журнальной странице. Девушка с длинными светлыми волосами и знакомым лицом. Я ее уже где-то видела. Наморщив лоб, я вспомнила. Это была девушка с татуировкой Бекхэма, та, из фильма.

Я вгляделась в фотографию. Здесь она выглядела иначе, и немудрено: на ней было современное платье. Однако это точно она. Те же пухлые губы, кошачьи черты лица и брови дугой. Я посмотрела на подпись под фотографией: Тизл – Элизабет Андерсен.

Мой мозг заработал: вот так совпадение… Программка с девушкой из фильма в кабинете Пита. Элизабет – может быть, это и есть загадочная Лиз? Кто знает? Пит и Лиз, Лиз и Пит…

Я снова взглянула на фотографию, и девушка ответила мне искушенной, соблазнительной улыбкой. Должно быть, она и есть та самая женщина, которую я разыскиваю. Та самая Лиз. Я стала читать посвященные ей строки.

Тизл – Элизабет Андерсен.

Лиззи окончила академию Дорин Лайтфут в Уокинге, с детских лет пела и танцевала. По окончании учебы получила свою первую роль в мюзикле «Энни, бериружье» в театре в Риле, затем – главную роль Аладдина в Кройдоне. Лиззи много гастролировала, заявила о себе в туре «Ночь тысячи голосов». Снималась в популярных видео. В роли Тизл Лиззи впервые появилась в Уэст-Энде. Она счастлива, оттого что ей доверили участие в таком знаменитом шоу. Лиззи благодарит Бога за то, что он дал ей талант, родителей – за поддержку и бесконечную любовь, а своего молодого человека – просто за то, что он рядом!

И тут я вспомнила танцовщицу, которой Пит в конце представления бросил розу. Это была она.

Дрожащими руками я перевернула страницы программы, но больше ничего не увидела. На меня насмешливо смотрело ее самодовольное лицо в форме сердечка.

Я села и задумалась. Некто по имени Лиз посылал Питу CMC в неподходящее время дня. В его кабинете я нахожу программку с фотографией девушки, которой он бросил розу. Фильм с ее участием мы видели в галерее. Не слишком ли много совпадений?

Мне необходимо отыскать эти чертовы телефонные счета!

После часа поисков мне наконец-то попался один, засунутый между страницами книги «Стропильные фермы». Явно припрятанный.

Дрожащими руками я вынула его из конверта и развернула. Судя по дате, счет выписан за прошлый месяц. Список номеров исчислялся несколькими страницами, но я быстро нашла то, что искала.

Один номер напоминал россыпь ядовитых маленьких ягод. Я сверила его с тем, что был записан на моей ладони. Точно. Ее номер. В тот день он позвонил ей десять раз.

Я задохнулась, во рту пересохло. На губах образовалась пленка.

Быстро посмотрела предыдущую неделю и увидела тот же номер.

Текстовое сообщение.

Текстовое сообщение.

Текстовое сообщение.

Текстовое сообщение.

И все эти сообщения посылал Лиз мой бойфренд. Ей была посвящена вся страница.

Затем обратила внимание на звонки. Здесь час, тут полчаса, а в один день разговор длился два часа. Два часа?!

Я вдруг сообразила, что накануне, набрав телефон обратной связи, чтобы поговорить с матерью Пита, я вроде бы ошиблась номером. Мне ответила девушка. Это была она? Скорее всего.

И еще я поняла, что по телефону Пит беседовал не с Ширли. Он болтал с Лиз, пока я была в ванной. Вот почему он не хотел, чтобы я перезвонила его матери: обман бы раскрылся.

Он лгал мне, и Лиз для него значит гораздо больше, чем клиент.

Мой мозг набирал скорость, как разогнавшийся поезд. Из-под колес валил дым, слышался скрежет металла, упреждающий визг сигнальных устройств. Поезд потерял контроль и готов был пойти под откос… Я дико взглянула на фотографию… И как мне теперь относиться к его занятиям в тренажерном зале? Он ведь ничуть не похудел. Но последнее время у нас все хорошо… мы совсем не ссорились… Эй! Эй! Прочь с дороги! Поезд без тормозов! Я попыталась встать, но комната кружилась перед глазами… Как же так, ведь всего шесть часов назад у нас был секс… Что же это? А если Лиз – все-таки клиент, просто клиент? Я понимала, что опереться мне не на что, но все еще хотела поверить, что ошиблась. Только не Пит, не мой Пит.

Поезд проломил деревянный забор с предупреждающей красной надписью: «ВНИМАНИЕ, НЕ ВХОДИТЬ! ОПАСНО». Все это напоминало плохой вестерн. Поезд подскочил над скалой, бессмысленно суча поршнями, гудя и выпуская в небо дым из трубы, сошел с рельсов и полетел в пыльную пропасть. На мгновение все притихло… полная тишина перед ударом… и вот громыхнул вселенский взрыв, вспыхнул огонь, поднялось облако в форме гриба. Ни одного выжившего. Да никто и не мог выжить. Лишь груда искореженного металла и жуткая тишина.

Передо мной лежало подтверждение тайных бесед, о которых я ничего не знала. Мне казалось, я стою на краю того самого обрыва и смотрю в пропасть на обломки собственной жизни.

У человека, с которым я ложилась в постель каждую ночь, перед которым раздевалась, чистила рядом с ним зубы в ванной, был тайный маленький мир, и в нем для меня не было места. Я не подозревала о его существовании. Как это могло случиться? Как?

Сквозь щелку в занавеске я видела в оконном стекле собственное отражение. Вот она, разгоряченная, потрясенная, со слезами на щеках… Перед глазами поплыл номер телефона Лиз, отпечатанный на счете. Неожиданно я представила себе ее, в том самом просторном платье. Она сидит, покачивая ногой, с телефонной трубкой у уха, и звонит моему бойфренду. Мое воображение нарисовало и его: он отвечает, они оба улыбаются и счастливо смеются.

Снова посмотрела на даты сообщений и звонков Пита. Все это происходило, когда я была на работе или поздно вечером, когда я уже спала. Должно быть, он шел в ванную комнату, садился на краешек ванны, запирал дверь и писал ей, пока я спала и соседней комнате.

Я вступила в параллельный мир. Он отражал все события моей жизни, но в искаженном, изуродованном виде. Тот, с кем я провела значительную часть жизни, тот, с кем я танцевала на дискотеках, кто пел мне «Мою девушку» в караоке, с кем я делила горе и радости, кто знал почти наизусть фильм «Тупой и еще тупее», кто вместе со мной выбирая мебель, кто не мог есть яйца, потому что они вызывали у него несварение, от кого я в жизни не ожидала ничего подобного, – этот человек теперь казался мне незнакомцем.

Я зажмурилась. Веки болели от непролитых слез… все, что я видела, это проклятое лицо Лиз, улыбающееся, смеющееся. Еще раз взглянув на счет, я сообразила, что Пит посылал ей CMC даже в день моего рождения. Подумать только!

Я почувствовала во рту вкус крови. Притронулась к губе и поняла, что слишком сильно ее прикусила.

Не помню, сколько еще я просидела так, тупо глядя в пространство. Меня одолевала, такая физическая боль, что трудно было дышать. Выплакав все слезы, я перестала надеяться, что он услышит меня, придет, скажет, что это дурной сон, и отведет меня в кровать. Попыталась встать. Ноги затекли и не слушались.

Я убрала счет туда, где его нашла, и привела комнату в первоначальное положение: Пит не должен догадаться, что я была здесь. Бесшумно вошла в ванную. Узкая подсветка над зеркалом позволила мне увидеть свое лицо, зареванное и распухшее. Я представила себе ее безупречное личико, ее губы, которые Пит наверняка целовал.

От этой мысли мне стало дурно, и меня вырвало наполовину переваренным цыпленком и красным вином, поглощенными за ужином. Я постояла с минуту, задыхаясь. Снова взглянула в зеркало, вычистила зубы, высморкалась, утерла лицо. Делать было нечего, и я пошла в спальню.

Отворила дверь, остановилась на пороге. Оттуда я видела очертания его тела, слышала дыхание, чувствовала спертый воздух спальни.

«Я его выгоню вон!»

Я слышала собственный голос, и мою решительность подкрепляли два бокала вина, выпитые в баре с Амандой и Луизой. Мы с осуждением говорили о коллеге Аманды, крутившем романы за спиной своей прекрасной супруги. Об этом знали все у него на работе.

– На ее месте я бы его бросила, – твердо произнесла я свой вердикт.

Но когда все вдруг оказалось реальностью, а не какой-то нелепой сплетней, я не стала будить Пита, кричать, плакать и спрашивать, как он мог так со мной поступить. Я пришла в отчаяние. Нет, все случилось не по пьяни. Это его эмоции, чувства… неужто он влюбился?

Потрясение и боль были почти непереносимы, но они заморозили мой гнев. Я смотрела на мирно спящего Пита. Я так давно и так сильно его любила, а он разрушил все, что мне дорого. Однако, несмотря на его бездушие, мне хотелось лечь и обнять его.

Я должна вычеркнуть эту женщину из памяти, словно ее нет и никогда не бывало.

Я легла в кровать, молча прижалась к Питу, и меня охватило тепло. Во сне он почувствовал холод моей кожи и слегка отодвинулся, но потом снова прижался и погрузился в здоровый и крепкий сон. Я старалась не закапать слезами его спину.

Я старалась не думать о том, что Пит лежал в кровати вместе с ней. Выходит, эта женщина обладает такой властью, имеет такое влияние на его сердце, что он забыл обо мне и ринулся в столь рискованные отношения.

И я беспомощно прильнула к нему.

Глава 7

К четырем часам я сдалась и тихонько включила телевизор. Так боялась разбудить Пита, что сделала звук едва слышным. Но, ни на одном из тридцати каналов не нашлось ничего стоящего. В конце концов я решила посмотреть повторение передачи о недвижимости. Откинулась на диванную подушку, запахнула халат. На экране мелькали картинки, освещавшие мое усталое лицо. Ну и видок у меня, должно быть. Как ни странно, я не чувствовала себя плохо после двух бессонных ночей, разве только слегка отупела.

Прошлым утром, однако, мне было нехорошо. Я открыла глаза под шум дождя. В животе ощущался комок, от пульсирующей боли ломило глаза.

Я лежала на кровати совершенно неподвижно, а мой мозг уже метался. Потом я уставилась в щелку между занавесками, смотрела на трубы и крыши и думала, как мне поступить, что решить… может, все еще наладится? Зазвенел будильник, я автоматически прихлопнула его ладонью. Пит зашевелился, но мы оба молчали. Я боялась сказать хоть что-то из той сотни слов, которые хотелось произнести. Он наконец встал. Я увидела на простыне след, оставленный его телом, и только усилием воли сдержалась, не позвала его охрипшим голосом, чтобы он вернулся, прижал меня к себе и утешал, а я долго плакала бы в его объятиях.

Я по-прежнему лежала очень тихо, прислушиваясь к шагам Пита, а он расхаживал по дому, словно ничего не случилось. Шум душа стих, послышалось шипение утюга – он гладил себе рубашку. Звякнула посуда – приготовил мюсли. Заработал телевизор, полилась вода из крана, зажужжала электрическая зубная щетка. Я смотрела в потолок и недоумевала: как все могло случиться? Наконец Пит появился передо мной.

– Ты нормально себя чувствуешь? Почему не встаешь? – Он с тревогой смотрел на меня.

– Мне нехорошо.

Я устало повернула к нему голову. И это не было ложью.

– Бедная девочка. – Пит сел на край матраса. – Может, дать тебе воды или что-то еще? – Он погладил меня по лицу.

Мне хотелось схватить его руку, прижать к себе, и в то же время я еле сдерживалась, чтобы не оттолкнуть его.

– Нет, спасибо, – покачала я головой.

– Сегодня пойдешь на работу?

Я снова покачала головой.

– Может, позвонишь мне на работу и скажешь, что меня сегодня не будет?

Его лицо слегка омрачилось, но он тут же сочувственно улыбнулся и сказал, что позвонит. Я немедленно поняла, что моя болезнь ему чем-то не по душе. Может, он планировал повидаться с ней? А вдруг, с ужасом подумала я, эта женщина бывала в моем доме и лежала в нашей кровати? Пит сказал, что у него встреча, которую он не может отменить, поэтому до вечера не вернется.

Я молча пожала плечами и отвернулась, чтобы он не заметил моих слез. Я не хотела при нем плакать. Он нагнулся и легонько поцеловал меня в лоб.

– Вечером увидимся. Постарайся уснуть. Позвони мне в случае чего.

Я на него не смотрела. Услышала, как тихо закрылась дверь спальни.

Он бегом спустился по лестнице, хлопнула входная дверь. Загремели оконные рамы, и меня охватила паника. Я не спросила, куда он идет, с кем у него встреча! Соскочила с постели, схватила халат, бросилась к окну и увидела, как он отъехал от дома. Мне хотелось тут же позвонить ему и попросить, чтобы он вернулся. Остался бы со мной, утешил, уверил, что я ошибаюсь.

Я высунулась из окна, вывернула шею и смотрела, пока автомобиль не свернул направо и не скрылся из вида. Пит уехал. Но куда?

Я зарыдала и прижалась лбом к холодному оконному стеклу. Зажмурилась, но тут же моему воображению представилась Лиз. Она лукаво улыбалась. Я вскрикнула и открыла глаза, лишь бы прогнать наваждение.

Шумел ливень, потоки воды срывали с деревьев листья. На улице было пусто, лишь маленькая птичка жалась к ветке, стараясь не намокнуть.

Мне по-прежнему чудилась Лиз. Она смеялась, ее платье сверкало. Не верилось, что буквально вчера я говорила с ней. Схватила телефон, набрала номер дрожащими пальцами. Мне нужно было удостовериться, что это именно она.

Послышались гудки. Я ждала с бешено бьющимся сердцем, что она снимет трубку.

– Алло? – сказал женский голос.

– Алло, – произнесла я, стараясь унять дрожь и голосе. – Прошу прощения за беспокойство. Вы наверняка куда-то торопитесь, и мне хотелось застать вас, пока вы не ушли.

– Что ж, ты застала меня, Миа, – ответила мать Пита. – Что случилось?

В ее голосе явно слышалось: «У меня тысяча дел, так что уж будь добра – поторопись».

– Я насчет свадьбы, – сказала я осторожно. – Когда Пит говорил вчера с вами, я хотела, чтобы он спросил вас, составлен ли список подарков. Боюсь, он так и не спросил. Собиралась позвонить вам, но было уже поздно. Вот и решила сделать это утром, пока вы не ушли.

На другом конце провода было довольно шумно. Я слышала, как она властно обращается к кому-то:

– Не этот, Эрик. Это ручной багаж. Да ладно, оставь! Я сама все сделаю! – Затем раздраженно обратилась ко мне: – Вчера вечером я с Питом не говорила.

– Вечером? – Я выдавила из себя веселый смех. – Я имела в виду утро. Когда вы в последний раз говорили с ним…

Мне было больно. Неужели такая проницательная женщина, как Ширли, не догадалась, что у нас не все в порядке? Возможно, она бы догадалась, если бы не отвлекалась, но сейчас ее тревожили другие заботы. Ей было не до девушки сына, лепечущей что-то о свадебных подарках.

– Я просила передать, чтобы ты не беспокоилась о подарке. Несколько недель назад я купила подарок согласно списку и написала на нем наши имена. Разве Пит не говорил?

– Нет! – Я силилась говорить весело. – Он невыносим. Что ж, благодарю вас.

– Не за что, – ответила Ширли и фыркнула, давая понять, что старалась не для меня.

– Ну, все равно благодарю. Желаю удачи на сафари, – сказала я с наигранной искренностью.

– Спасибо, – сухо ответила она и повесила трубку.

Я сидела в примолкшей комнате. Теперь у меня было неоспоримое доказательство, что Пит вчера солгал. Он звонил Лиз с нашего телефона. За наш счет.

Что теперь делать, я не знала. Просто сидела и думала, что такое состояние, наверное, и называется шоком: пустота и неподвижность.

Я улеглась обратно в постель и услышала шорох бумаги. Полезла в карман халата и вытащила квитанцию за отель. Вгляделась. Обслуживание номера, которого не было. Я за него не платила. Неожиданно я страшно разозлилась. С какой стати я должна платить за не предоставленные услуги? Они думают, что им все сойдет с рук!

Взъярившись, я набрала номер, и мне ответил очень вежливый мужской голос. Я заявила, что произошла ошибка, и потребовала немедленного перерасчета. Мужчина извинился и попросил оставаться у телефона, пока он проверит, в чем дело. Снова взял трубку и сообщил: нет, мадам, никакой ошибки, в номер 105 была подана бутылка шампанского. Я возмутилась и сказала, что это невозможно. Кто распорядился, кому заказали шампанское? Уж точно не я! Он попросил меня – уже не так вежливо – снова подождать у телефона.

Я крепко прижимала трубку к уху, а мысли вихрем носились в голове. Роман, у Пита роман. Что я делала не так? Как долго это продолжается? Смотрела в окно на дождливую улицу и ждала.

– Алло, мадам. Прошу прощения за то, что задержал вас.

Идеально вежливый голос вернул меня к действительности.

Шампанское было заказано Питом на половину пятого дня. Я с жаром возразила, что такого не может быть, потому что в этот час у меня был массаж и я бы заметила, что мой бойфренд выпил целую бутылку шампанского. Но не успела я потребовать к телефону менеджера, как меня поразила ужасная мысль. С тошнотворным предчувствием я спросила, где был Пит, когда заказывал шампанское.

Человек на другом конце провода вздохнул и ответил, что не может сказать, потому что в его распоряжении только подпись, а шампанское подали в наш номер.

Зажмурившись, ненавидя саму себя, я спросила: если сообщу ему имя, не уточнит ли он, находился ли названный человек в отеле в одно время с нами. Наступила пауза – по-видимому, он вдумался в подтекст моей просьбы. Потом, смягчившись, тихо произнес: нет, такую информацию он мне предоставить не может, не имеет права. Наступило неловкое молчание, и тогда я сказала:

– Пожалуйста… мне нужно знать.

– Мне очень жаль, мадам. Я хотел бы помочь вам. Может, я могу сделать для вас что-то еще?

Я поблагодарила и отказалась. С явным облегчением он пожелал мне всего хорошего и навсегда ушел из моей жизни.

Но я не могла этого так оставить. Сердце застучало с удвоенной прытью, на запястье бился пульс – я видела, как поднимается и опадает жилка. Я несколько раз вдохнула и снова позвонила. На этот раз ответила женщина. Я сказала спокойно, как только могла, что меня зовут Лиз Андерсен. Я останавливалась в их гостинице седьмого и восьмого числа и, кажется, позабыла ожерелье. Только не припомню, в каком номере я жила. Ложь прошла па удивление легко. Не беспокойтесь, мадам, ответила девушка, сейчас справлюсь. Я задержала дыхание. Мне показалось, что прошла целая вечность. Я молила Бога, чтобы все оказалась ошибкой. В трубкe что-то звякнуло, и женский голос весело известил меня, что я останавливалась в триста пятнадцатом номере. Как выглядело ожерелье?

Я ничего не ответила. Просто нажала на рычаг, и трубка выпала из моих рук.

Я закрыла глаза, попыталась выровнять дыхание. Значит, Лиз была с нами в одном отеле.

Опять закружилась голова, меня замутило.

«Она там была».

Может, он вышел из комнаты, когда я заснула, и направился к ней? Может, она ждала его в триста пятнадцатом номере с заказанной бутылкой шампанского, либо они выпили, пока я ходила на массаж? Неудивительно, что Пит не расстроился из-за того, что секса у нас не получилось… он утешался с Лиз наверху.

Сработал рвотный рефлекс. Чтобы не запачкать подушку, я свесила голову с кровати и прицелилась на журналы, но из желудка вышло лишь немного желчи. Неудивительно – я же ничего не ела.

Затем я вспомнила, как в темной комнате, в галерее, Пит пялился в экран по второму разу. Глаза Лиз пронизывали его насквозь, и улыбалась она ему. А я-то думала, что тот день был только для нас… даже если так, он мог видеть Лиз на экране. Однако ему удалось встретиться с ней во плоти.

Меня снова затошнило. Но спазм опять не принес облегчения.

Сплюнула на журналы, вытерла нос тыльной стороной руки, отвела от лица волосы и подождала: хотела увериться, что позывов больше не последует. С обложки журнала на меня смотрело лицо модели. Безупречная кожа, лживые глаза. Как у Лиз.

Я вспомнила ее, загримированную, в балетном костюме. Она махала ему рукой со сцены, а потом бросила розу. Знала ли она, что я в отеле? Наверняка знала. Жалела ли меня? Да думает ли она вообще обо мне? Чертова шлюха.

Из глубины моего естества поднялись гнев и ревность. Я вскочила и помчалась вниз, в кабинет. Рванула дверь, так что она стукнула по стене, отбила штукатурку. Мне захотелось больше узнать о женщине, которую я вдруг возненавидела больше, чем кого-либо на земле. Я задержалась на пороге комнаты. Я понятия не имела, что именно ищу, но твердо решила разыскать это.

Усевшись на стол Пита, я рылась в бумагах и бросала их на пол. Мяла папки, не обращая внимания на то, что при падении из них выскакивали бумаги. Под моими ногами хрустели диски, я отшвыривала ногой DVD. Сбросила со стола книги, и бумаги летали, как конфетти. Наплевать! Я хотела узнать все.

Поиски продлились недолго. Пит сохранял списки телефонных звонков, чтобы в случае недоразумения предъявить их как доказательство своей невиновности, но совершенно не умел скрывать другие, куда более важные улики. Их я и искала.

Во-первых, программка. Я долго и сурово смотрела на лицо Лиз, пока страница не начала расплываться в моих глазах, и я еле удержалась, чтобы не порвать листок. После долгих поисков нашла счета по двум кредитным картам, о существовании которых не подозревала (вот что бывает, если уходишь на работу до утренней почты: Пит в это время дома, он ее и получает). А потом обнаружила открытку. На ней был изображен щенок, а внутри текст размашистым почерком:

Огромное спасибо! Я просто обожаю ее. И тебя! Теперь мы можем ходить па прогулки вместе с тобой и Глорией! Лиз.

Я так и села. Что он еще выкинул? Купил ей щенка? Тихо постанывая, упершись коленями в тумбу, я раскачивалась взад-вперед, старалась унять грызущую боль. Пит вместе с этой шлюхой прогуливал мою собачку? Ох, до чего тошно!

Мой план был разгромлен, как и кабинет Пита. Я вскочила на ноги, схватила его нож фирмы Стэнли и проделала им в столе дыры вроде оспин и безумные разрезы. Стряхнула все бумаги. Открытку разорвала на мелкие кусочки, документам тоже досталось. Воткнула нож в фотографию, где мы были запечатлены вдвоем. С криком и визгом разбросала по сторонам книги и перевернула ногой стул.

Вдруг я услышала лай Глории и остановилась, тяжело дыша. На лбу выступила испарина. Напуганная собачка скреблась и визжала. Она почуяла – в доме что-то не так.

Я спустилась на первый этаж и обнаружила, что Глория написала во всех углах. Я ее вымыла и выпустила в сад. Обтерла пол и пошла наверх – посмотреть на устроенный мною кавардак.

Кабинет разорен. Окончательно.

Только сейчас мне пришло в голову, что Пит придет домой и тотчас поймет, что мне все известно. Я загнала его в угол. Нам придется поговорить, и все выйдет наружу.

От одной мысли об этом стало вдруг страшно.

Я не представляла себя без Пита, он стал неотъемлемой частью моей жизни. Неужели я больше не поднимусь ему навстречу, не обниму его, не поцелую, когда он войдет в комнату? А когда у меня что-то случится, плохое или хорошее, неужели я не возьму трубку и не позвоню ему, не обращусь к нему в первую очередь? К кому же еще, если не к нему?