Текст книги "Его другая любовь"

Автор книги: Люси Доусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Люси Доусон
Его другая любовь

Глава 1

Вернувшись в спальню, я почувствовала себя усталой до изнеможения. Комната слегка раскачивалась. Казалось, я ступаю по огромным комьям ваты. Тихонько улеглась рядом с Питом, благодарно погрузилась в пуховое тепло и наконец-то смежила веки. От долгих рыданий глаза распухли и болели, словно в них попал песок.

За секунду до этого, стараясь не потревожить Пита, я едва не вышибла себе мозги: споткнулась о картину, которую после вторжения грабителей мы еще не повесили на законное место. К тому же ударилась большим пальцем ноги о край кровати. Не удержалась и взвыла от боли. Слава богу, Пит не проснулся.

Чуть раньше мы разговаривали, лежа в кровати, пока не уснули… вернее, пока не уснул Пит. Он дивился тому, сколько ущерба понес дом за такое короткое время. Возможно, за считанные минуты. На его слова я почти не откликнулась. Пит неправильно истолковал мое молчание и сжал мне руку, что должно было означать: «Не волнуйся, я с тобой», – и тут же засопел.

А я не могла спать. Несмотря на дикую усталость, я чувствовала тревогу и не могла избавиться от нее.

Я крепко зажмурила глаза и старалась глубоко дышать, чтобы вытеснить страшные мысли… Не получилось. Голова напоминала бутылку, в которой слепо билась ненароком залетевшая туда пчела.

Надо подумать о чем-то приятном и успокаивающем. Я мысленно увидела маму, сестру и саму себя на пикнике на берегу реки. Боже, как в детстве все было просто и легко! Я представила, как мы с сестренкой прыгаем по песку, смеемся, а мама с любовью смотрит на нас. Однако при мысли о маме мне снова захотелось заплакать.

Может, встать, позвонить ей, сознаться во всем? Пусть хоть кто-то узнает, что я наделала. Это ее сразит. Она, конечно, скажет: «Бедная девочка… я сейчас же приеду». Но разве можно испортить ей отпуск, ведь маме необходим отдых. Нет, не расскажу ей ни сегодня, ни завтра. К тому же такой реальности я боюсь.

Завтра предстоит большая уборка. Пройдя по прихожей, я вытащила из подошвы туфли осколок стекла, хотя вроде бы тщательно все подмела.

Пит буквально онемел, когда вернулся домой и увидел этот хаос. Трудно по телефону подготовить человека к подобной картине, хоть я и пыталась – предупредила, что в доме все перевернуто вверх дном. Тем не менее он был потрясен. Особенно он поразился, обнаружив в гостиной выпотрошенного игрушечного слона. Рядом на ковре уныло валялся выломанный бивень.

– Глазам не верю, – сказал Пит в недоумении. – Они даже Берта сломали. Сволочи.

Под его ногами хрустели разбитые кассеты CD, чавкали мокрые цветы, выскользнувшие из разбитой вазы.

– Кто учинил все это? Неужели им в голову не пришло, что это могут быть чьи-то воспоминания?

Он печально поднес мне Берта и сказал:

– Помнишь того смешного беззубого парнишку, который его сделал?

Я не в силах была что-либо ответить. Просто тупо кивнула, стараясь не разреветься. Не доверяла собственному голосу.

Он осторожно поставил Берта и изумленно покачал головой:

– Как можно быть таким жестоким? Все это полная бессмыслица.

Мы оглядывались по сторонам: раздавленные рамки для фото, вспоротые подушки, дверцы шкафа повисли на сорванных петлях, содержимое полок сброшено на ковер. Мы шли из комнаты в комнату, и каждый раз Пит судорожно хватал ртом воздух. По плиточному полу ванной раскатились флаконы, вокруг них пенились лужи из шампуня, стены и зеркало были заляпаны кремом от загара, на душевой смеситель намотана туалетная бумага. В спальне одежда свалена на кровать, ящики поставлены на пол, книги и журналы валяются как попало, картины на стенах висят под диким углом.

– Неужели тот, кто это устроил, не подумал, как будет больно хозяевам? – недоумевал Пит.

И тут я расплакалась – не удержалась. Меня сотрясали рыдания, слезы неудержимо текли по щекам.

– Да ладно, перестань! – взмолился Пит. Он бросился ко мне, крепко прижал к себе. – Это всего лишь вещи. Главное, никто из нас не пострадал.

Его слова вызвали у меня новый приступ рыданий. Он держал меня в объятиях, утешал и укачивал, как ребенка, пока я не успокоилась.

Теперь я смотрела на него, лежащего на другой стороне постели, и мое сердце болезненно сжималось при воспоминании о тех минутах. Нас разделяло пространство кровати, Пит перетянул к себе почти все одеяло. Я задрожала и подвинулась к нему. Он сморщился во сне, когда я прикоснулась к его ноге холодными ступнями, но не протестовал. Я прижалась к нему в поисках тепла. Мы полежали так минуту-другую, затем он шевельнулся и перевернулся. Я тоже повернулась – спиной к нему, но он, как обычно, придвинулся и притянул меня к себе. Счастливо вздохнул и погрузился в глубокий сон.

С тех пор как мы стали жить вместе, он всегда любил засыпать вот так – в обнимку. Это вошло в привычку, и я его не отталкиваю.

Впервые оказавшись с ним в одной кровати, я инстинктивно откатилась, когда он выключил свет. Так у меня бывало с другими мужчинами. Пит снова включил свет и изумленно спросил:

– Что ты делаешь?

Я сконфузилась и ответила:

– Собираюсь спать. А ты?

– Я ничего. Просто странно, почему ты от меня отодвинулась. Может, от меня пахнет, или есть другая причина?

– Нет! – Его вопрос меня страшно смутил. Я даже покраснела.

– Ну раз так, давай ко мне! – добродушно рассмеялся Пит.

Я устроилась в его объятиях, и мое сердце благодарно растаяло.

С тех пор так у нас и повелось.

Недавно я попыталась описать это младшей сестре, у которой были проблемы с парнями. Она целый час сморкалась в платочек, говорила, что ей нужен подходящий мужчина. Неужели ее запросы слишком велики?

– Похоже, этого никогда не случится. – В ее голосе звучало отчаяние. Я погладила ее по голове, и она снова захлюпала. – Ведь мне уже двадцать два! И это опасно, время уходит! Скоро состарюсь, и ни один на меня не посмотрит.

Я проигнорировала это замечание и стала думать, чем ее утешить. Все ее приятели казались мне отличными ребятами, и я никак не могла понять, что ее не устраивает.

– Ты могла бы… – начала я вкрадчиво.

– Не вздумай советовать мне Джека! И не пытайся! – Она подскочила и обратила на меня яростный взгляд. – Ты не понимаешь: ну как я могу быть с человеком, до которого не доходит смысл моих поступков?!

– Но ты говоришь об очень серьезном изменении жизни, Клара, – сказала я и протянула ей чистый платок. – Сама подумай, многие ли бросают юридический факультет и начинают… преподавать сальсу?

Я закусила губу, сдерживая улыбку. На самом деле это было не смешно: сестре нужно было выплачивать огромный кредит за обучение.

Она отбросила платок и потянулась за «Ревел-сами», запихала в рот сразу четыре шоколадные конфеты.

– Гадость какая! Не покупай их больше.

– Откуда мне знать, чего тебе вдруг захочется – просто кофе, кофе тоффи [1]1
  Кофе с карамельным вкусом. (Здесь и далее примечания переводчика.)


[Закрыть]или…

Она закатила глаза.

– Я такая взвинченная, что боюсь описаться. Ты не забыла, мы с тобой говорим обо мне и Джеке! Как можно считать меня ненормальной только потому, что я хочу больше узнать о жизни? Выйти в мир…

– Если по справедливости, Клара, – прервала я сестру, – он ведь не сказал, что ты не можешь преподавать танго…

– Сальсу! – закричала она с набитым ртом. – Сальсу, а не танго! Это абсолютно разные танцы!

– Он же не сказал, что ты не можешь преподавать сальсу, – ласково поправилась я. – Просто признался, что не понял, по какой причине тебе этого захотелось, но если для тебя это важно, то важно и для него.

– Вот именно! – сверкнула она глазами. – Разве не видишь, что все у нас не так?

Я промолчала. Проще всего было бы ответить «нет», но я не осмелилась.

– Если близкий человек не понимает, зачем мне что-то понадобилось, если он не чувствует, что меня заводит, если он не настроен на одну волну со мной, к чему все?

Я мысленно вздохнула и почувствовала себя столетней старушкой. Сестре еще многое предстоит узнать. В комнату вбежала наша с Питом собачка – щенок по имени Глория. Я подхватила ее и принялась щекотать мягкий животик.

– Как ты поняла, что Пит – твой единственный? – спросила она.

Я пожала плечами.

– Поняла, и все. Обычно так и бывает. Когда-нибудь сама поймешь.

– Не строй из себя учительницу! – рассердилась сестра.

Она примолкла, посмотрела в пространство перед собой и тихонько спросила:

– Но что конкретно ты поняла? Вот я чего не пойму.

Я вздохнула и задумалась.

– Мы с ним хорошо уживаемся.

– Я со своим боссом тоже уживаюсь, но спать с ним не хочу. Уже не хочу.

Я взглянула на нее с испугом, и она закатила глаза.

– Шутка. Но если серьезно, что привлекло тебя к Питу? Я не хочу сказать, что он плох, и все же, что для тебя отличает его от других?

– Его улыбка и смех, – ответила я не раздумывая.

– Боже, вы оба такие скучные, – простонала Клара. – Хочу еще вина.

Она поднялась и побрела в кухню.

Я сказала ей правду: при первой же встрече Пит привлек меня своей аурой. Глаза его искрились, и весь он был очень бодрым и оживленным, готовым к приключениям. Я увидела его в шумном пабе, в окружении толпы. Он рассказывал какую-то историю. Все жадно слушали, ожидая кульминации рассказа, а потом дружно расхохотались. Сам он тоже радостно всем улыбался. Видно было, что ему нравится смешить людей, и это показалось мне ужасно милым. Внезапно он поднял голову и перехватил мой взгляд. Я покраснела и опустила глаза. Флиртовать я никогда не умела. Тем не менее, он подошел к бару. Я сидела у стойки на высоком стуле, изображая роковую женщину, хотя на самом деле боялась с этого стула свалиться. Он спросил, как я отношусь к пошлостям, которые обычно говорит человек, желающий познакомиться.

– Хотелось бы знать, – спросил он, словно ему и в самом деле это было интересно, – к какому разряду девушек вы относитесь: к тем, кто одобрит такого рода пошлость и рассмеется, или к тем, кто разрешит предложить ей коктейль?

Я ответила, что все зависит от выбора конкретной «пошлости» (я была слегка навеселе, поэтому не ушла). Какие, мол, слова он мне скажет?

Он мгновенно включился в игру и подвинул ко мне стул. Сообщил, что мне повезло: у него большой запас подобных словечек. Я ответила: когда мужчина говорит такое девушке, вряд ли повезло ей. Нет, повезло ему. Сразу видно, что ему нужно одно – переспать с ней и смыться. Судя по всему, секс у него случается редко. (Я никогда не сказала бы этого, если бы была трезва. Никогда.)

Он улыбнулся и заявил, что все понял и готов удовлетворить мое любопытство с помощью подручных средств. Сейчас он попросит большой кусок льда и в качестве метафоры разобьет его, разрушив тем самым мое недоверие.

Я ответила, что будь он Джорджем Клуни и сиди мы с ним в баре отеля «Скай» в Лос-Анджелесе, все выглядело бы чудесно, но здесь, в гостинице «Джордж энд Дрэгон», в холодный и дождливый вечер над этим можно лишь посмеяться.

Он хмыкнул и спросил: не совершить ли нам в таком случае нечто вызывающее? Давайте, «не тратя времени на пустые разговоры, пойдем отсюда куда-нибудь, и прямо сейчас…».

Что ж, ответила я задумчиво, это возможно, если только он не убийца с топором. Впрочем, насколько мне известно, человек, не склонный к светским разговорам, не интересуется и эротическими играми, поэтому я благодарю и отказываюсь. Помню, он улыбнулся и сказал, что о сексе в начале знакомства и не думал.

Будь я трезва, я бы обиделась, да и никогда не стала говорить с незнакомцем на подобные темы. Но в тот раз я плохо соображала. Поэтому просто наслаждалась этим разговором и предложила подойти ко всему с юмором.

– Тогда назначь мне день. Скажи, что ты незамужняя шведка и у тебя есть сестра-близняшка, – предложил он.

Я скорчила гримасу: не годится. Если это его лучшая шутка, пусть для разнообразия сыграет романтика.

Он задумался на мгновение и спокойно произнес:

– К такой девушке, как ты, я хотел бы каждый день возвращаться домой.

Я рассмеялась и сказала, что не хочу показаться грубой, однако надеюсь на что-то большее. Мне не нравится сидеть дома, вязать и ждать мужа, приготовив для него жаркое из кролика.

– О боже! – Пит прикусил губу в притворном страхе.

Судя по всему, его репертуар иссякал.

– Можно тебя поцеловать? – спросил он.

Я видела, что он и в самом деле очень этого хочет.

Я украдкой взглянула на него: добрые карие блестящие глаза с морщинками в уголках век – значит, он часто улыбается, – и сердце мое растаяло. Я снова рассмеялась, на этот раз немного нервно, так как мне на мгновение показалось, что все вокруг остановилось и притихло, и мы оба поняли, что между нами что-то происходит… Однако твердо отказала ему. Неужели я похожа на девушку, которая целуется в пабах с незнакомыми мужчинами? Конечно же нет. Несмотря на все его слова, от меня он ничего не добьется.

Тем не менее, к концу вечера я взяла у него номер телефона. Он настоятельно попросил позвонить, потому что к свиданию хотел приготовить особые слова и опробовать их на мне. В чисто научных целях.

Я терпела три дня, прежде чем позвонить, и два дня после звонка. И вот сижу в ресторане напротив него, пялюсь в меню и пытаюсь придумать, что бы ему сказать такое, остроумное и веселое.

– Терпеть не могу эту часть свидания, – заметил он. – Мне следовало тебя предупредить. Возможно, ляпну сейчас что-то не то и выставлю себя полным идиотом, а ты будешь сидеть и гадать, где здесь поблизости сумасшедший дом и крепкие ли там замки.

Это меня немного успокоило. Я заверила его, что все в порядке. Он ведь приготовил особые слова?

Пит явно смутился и ответил, что ничего не выдумал, кроме фраз «ты отлично выглядишь» и «расскажи мне немного о себе».

Мы оба согласились, что такие слова всегда годятся, хотя оригинальностью не отличаются. Следующие двадцать минут мы провели очень весело – сочиняли список фраз, которые ни в коем случае нельзя произносить на первом свидании. Например: «Надеюсь, тебе понравится эта еда». Или: «Мы с моей бывшей все время сюда ходили». Или: «Мне очень стыдно, но я никак не вспомню твое имя». И еще: «Для такого места ты слишком нарядилась».

Мы еще больше развеселились, а когда подошел официант, Пит вдруг спросил:

– А как тебе такое: «Предупреждаю, он не слишком большой»?

Наступило молчание. Казалось, оно длилось целую вечность. Официант кашлянул, стараясь скрыть смех, сочувственно взглянул на меня, принял заказ и пошел в кухню. Наверняка рассказал всем, что человек за десятым столиком только что признался даме, что у него маленький пенис.

Кто-то из нас должен был заговорить и прервать этот кошмар. Я пришла в себя и пробормотала, что да, на первом свидании такого лучше не говорить. Впрочем, если это намек на окончание вечера, то он заблуждается.

– О боже, нет! – воскликнул Пит и страшно покраснел, ужаснувшись тому, что вышло из его слов. – Я вовсе не ожидал, что ты… но если хочешь, то… Это неправда, – быстро прибавил он. – В смысле, не про меня. Со мной все в порядке… если тебя интересует. Господи, опять я что-то ляпнул… Поверить не могу, что сказал это. – Он остановился и глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. – Изо всех сил стараюсь остановить эту вербальную катастрофу, но нет – слова несутся как бешеные…

Он еще раз глубоко вдохнул.

– Давай сделаем вид, что я этого не говорил, а просто попросил тебя рассказать о себе.

Я преодолела шок и подавила желание немедленно сбежать. Возможно, из любопытства: мне хотелось увидеть, как он собирается спасти вечер после столь ужасного проявления синдрома Туретта [2]2
  Синдром Туретта – заболевание нервной системы, проявляющееся в многочисленных тиках, что иногда сопровождается непроизвольным произнесением слов, несущих негативную эмоциональную окраску.


[Закрыть]. И мы действительно отлично провели время. Пит спросил, может ли он снова меня увидеть, и я с готовностью согласилась.

Вот так все началось. Вечера то там, то здесь, в жаркий день прогулка по тихим лугам. Мы гуляли и застенчиво заговорили о том, чего каждый хотел добиться в жизни. Когда он нервно сказал, что еще в юности мечтал о семье и детях, я призналась, что тоже всегда хотела родить детей от любимого человека… Мы молча посмотрели друг на друга, улыбнулись, и на сердце у меня стало так легко и радостно, что захотелось плакать. Мы словно без слов дали друг другу клятву. В тот момент я почувствовала, что принадлежу ему, хотя он меня даже не поцеловал.

Время шло, мы становились все ближе и ближе… говорили по нескольку раз на дню и никак не могли наговориться. Он часто меня смешил, а когда впервые поцеловал, это был сладчайший поцелуй в мире. Мне хотелось, чтобы Пит постоянно был рядом. Когда я слышала шум автомобиля, подъезжавшего к дому, мое сердце замирало.

Мы вместе провели лето: разъезжали по сельским дорогам, завтракали в пабах. Однажды вечером, на закате, остановились на берегу, и он написал на песке: «Я люблю тебя». Затем прокричал эти слова во все горло и напугал круживших над головами чаек. Я захохотала как сумасшедшая и сжала его в объятиях так сильно, что мы упали. Мне казалось, что я купаюсь в счастье, как в романтическом фильме.

Вот этого Клара еще не чувствовала – можно не сомневаться.

Сестра вернулась с новой бутылкой и заметила, что я улыбаюсь собственным мыслям.

– Ты, похоже, думаешь о нем? О мистере Совершенство.

– Он часто выводит меня из себя, – рассмеялась я.

– Вот чего никак не пойму! – Она завозилась с пробкой. – Я, например, никому не позволю на себя наезжать.

– Пит на меня не наезжает. Вернее, наезжает, но я не дуюсь на него целый день и не думаю, как отомстить. Если иногда он делает что-то не то, я либо не обращаю внимания – не хочу ссориться – либо мы бранимся, а затем кто-то из нас спрашивает: «Хочешь чаю?» – и все забыто. Вот такие у нас отношения.

Клара сморщила нос.

– Как увлекательно! Надо записать в свой дневник: успею ли я понять все это в промежуток между учебой в универе и смертью… Ой, ничего не выходит. Позор!

Я слегка рассердилась, сбросила Глорию с колен и сама взялась за бутылку.

– Послушай, настоящая любовь гораздо больше, чем розы, свечи и День святого Валентина.

Клара сделала большой глоток вина и нетвердой рукой вернула бокал на стол.

– Неужели после того, как вы сто раз занимались любовью, ты все еще продолжаешь его любить? Да пошло оно все… Мне нужны страсть, волнения, неожиданность. Неужели это слишком много? – Ее лицо выражало отвагу и решительность.

– Нет, конечно. – Я тихонько взяла из ее рук бутылку и крепко заткнула пробкой. – Просто все то, чего ты хочешь, со временем становится глубже и продолжительней. Никто из нас не совершенен, взаимоотношения требуют большой работы. Когда встречаешь настоящую любовь, уже неважно, понимает ли этот человек, по какой причине ты хочешь чем-то там заниматься. Достаточно, если он поддержит твой выбор, даже если не понимает, почему ты его сделала.

Пит дышал ровно и спокойно. Я вспоминала о том, что сказала Кларе, и по-прежнему не сомневалась в правоте своих слов. Я его очень люблю.

Но не скажу о том, что натворила.

Двенадцать часов назад, после того как Пит ушел на встречу с клиентом, я вихрем пронеслась по комнатам нашего дома. Схватила клюшку для гольфа и сжала ее так крепко, что пальцы побелели. Я работала ею, как отбойным молотком. Из-за звона стекла, хруста компакт-дисков, треска фоторамок, грохота столов не слышно было моего визга. Я швыряла вещи, била о стены посуду, рвала в клочья все, что попадало мне в руки, переворачивала стулья, пинала ногой стопки DVD. Когда закончила, то без сил, тяжело дыша, осела на пол.

Пит никогда не узнает, что мой рассказ о грабителях был ложью. Завтра я приведу все в порядок. Я знаю, как убрать этот хаос. Все будет в порядке. Как и должно быть.

И с этой мыслью я наконец провалилась в сон.

Глава 2

И через полтора часа снова открыла глаза. Рывком вернулась из мира снов в собственное тело. Пит лежал неподвижно около меня. Я почувствовала, что все мои мышцы напряжены, и принялась часто и неглубоко дышать. Помогло: тело постепенно расслабилась и перестало противиться моей воле.

А вот мозг бунтовал и не желал подчиниться. На часах 2.17, а он не спит и требует разъяснений. Я уставилась в потолок и стала просеивать через сито памяти минувшие события. Пыталась поймать момент, когда все пошло вразнос. Надо выяснить это, пока не наступило утро. Когда задули те ветры? Сначала они слегка шевелили листья, потом, обнаружив несносный характер, принялись задирать юбки и срывать с голов шляпы. Как это показывают в кино? Сами собой звонят колокола, скрипят и раскачиваются магазинные вывески, жалобно воют собаки, а умудренные опытом старики с подозрением поглядывают на небо. Как ни прискорбно, мне не удавалось припомнить что-либо необычное. Не было никаких намеков и предупреждений. Наоборот – вспомнилось, как всего три недели назад я болтала с Лотти и рассказывала ей, как мне хорошо с Питом.

Это был обычный день самой что ни на есть обыкновенной недели. Я говорила, что на выходные мне пришлось одной пойти на свадьбу подруги, потому что у Пита была сверхурочная работа.

– Это оказался настоящий кошмар, – рассказывала я Лотти. – Все пришли с мужьями или бой-френдами, а я сидела с бокалом шампанского и злилась оттого, что со мною нет Пита. Я ведь специально просила его высвободить этот выходной! Мало того, еще и свадьба игралась по кельтским обычаям, с хороводом под чертову скрипку и волынку.

Лотти скорчила мину.

– Все пришли со своими половинами, а муж моей подруги Аманды вдруг как заорет: «Ой, смотрите! Смотрите, кто не танцует!» И все уставились на меня, одиноко сидящую за столом. Тут он подходит и кричит: «Пошли, Миа! Не будь букой, иди танцевать».

– Шутишь! – сочувственно простонала Лотти.

– Ничуть! – ответила я. – Совсем не шучу. Все уставились на меня и стали ждать. Ничего не оставалось, как пойти. Притащилась на танцпол да только и думала, как поскорее с этим покончить…

Лотти согласно закивала.

– Но потом все стало еще хуже. Он как заревет: «О, да у нее нет партнера! Эй, ребята! Идите сюда!»

Лотти задохнулась, прикрыла рукой рот.

– Кошмар какой! Почему Аманда не заставила его замолчать?

– Вот-вот! Жены принялись пихать мужей локтем в бок и шептать: «Бедная девушка… пришла одна…» Гости передавали друг другу младенцев, мужчины неохотно поднимались с мест, и тут Тим, муж моей подруги Луизы, засунул в рот кусок колбасы, вытер руки о жилетку и закричал, весело так: «Пойдем, старушка! Я тебя покручу!» А компания заулюлюкала, словно он герой войны. Мне было так стыдно. Хотелось умереть. Лотти подняла руку.

– Перестань. Не могу больше слушать.

– Я пришла домой, рассказала обо всем Питу, а он счел это забавным! Смешным! И это еще не все… Работу он окончил раньше, чем думал, и преспокойненько отправился в тренажерный зал.

– И что дальше? – потрясенно шепнула Лотти. В этот момент пришлось замолчать, потому что явился наш босс. Мы притворились, будто заняты работой.

Лотти прозвала его Спэнк Ми [3]3
  Шлепни меня (англ.).


[Закрыть]: мы обнаружили, что после работы он остается в офисе и просматривает непотребные веб-сайты. Почему он предпочитает смотреть гей-порно на работе, а не у себя дома, непонятно, но мы не стали над этим раздумывать. В конце концов, сказала Лотти, иногда ей приходится пользоваться его компьютером, и лучше не думать, чем он здесь занимается.

Как нам показалось, прошла целая вечность, прежде чем Спэнк Ми объявил, что идет на встречу и вернется через час или два. Как только его портфель царапнул по обратной стороне двери, мы выждали минуту для верности и обернулись друг к друг другу.

– Поверить не могу, что Пит пошел в тренажерный зал! – воскликнула Лотти.

– Он всегда туда ходит. Это помогает ему «снять стресс» после работы. – Я пожала плечами. – На самом деле он ходит туда, чтобы не растолстеть после пива. Хотя, на мой взгляд, он выглядит таким же, как был.

Заговорив о выпивке, мы вспомнили про чай. Мы с Лотти любим чайные посиделки. И этим отличаемся от остальных служащих офиса. У босса мелкий бизнес, он называет его «консультациями по маркетингу»: это означает, что он обучает сотрудников разных компаний, которые прекрасно могут обойтись без него. Я (теоретически) отслеживаю встречи, изучаю местную рекламу, корректирую базы данных подшефных компаний, а Лотти трудится над веб-сайтами. Единственная положительная сторона этой работы – она кое-как оплачивается, а мы с Лотти поддерживаем друг друга, чтобы не сойти с ума. Мы много разговариваем.

– Я не возражаю против тренировочного костюма Джейка. Он вешает его в нашей спальне. Должно быть, принюхалась, – сказала Лотти ближе к вечеру. – Но недавно встряхнула диванные подушки, и из-под них выскочила зубочистка, двадцатипенсовая монета и кучка остриженных ногтей. Это отвратительно! Почему он не пользуется мусорным ведром, как все нормальные люди?

– А Пит грызет ногти у телевизора, – ответила я.

– Какая прелесть! – сморщилась Лотти и встала из-за стола. – Хочешь еще чашку?

– Давай. Только молока плесни чуть побольше. Ужасно, правда?

– Пожалуй. Коровы нарисованы какие-то ненастоящие…

– Нет, – задумчиво сказала я. – Ужасно, что Пит может грызть передо мной ногти. И это тот самый человек, который когда-то шептал прекрасные слова, вгонявшие меня в дрожь.

Лотти фыркнула и оправила оборку на подоле.

– Ужасно все это. Ключевое слово – «когда-то». Поначалу они все таковы. Вот и Джейк говорил мне и постели: «Ты невероятно прекрасна». А потом: «Чего ты от меня хочешь, чтобы я выставил задницу в окно? Не поднимай одеяло».

Она застонала, взяла чашки и отправилась в кухню.

Это напомнило мне об одной из ночей в квартире Пита. Он жил там в начале нашего знакомства. На улице стояла духота, не помогали даже открытое настежь окно и отдернутые занавески: воздух был абсолютно неподвижен. Мы медленно и очень тихо занимались любовью, так как я страшно боялась, что нас услышит товарищ Пита, с которым он на пару снимал квартиру, и половина соседей этого дома. Светила луна, наш пыл возрастал, дыхание прерывалось, объятия становились все жарче, он не смог удержаться от стона, наша кожа слегка увлажнилась… это было чудесно. После он притянул меня к себе, обнял мое нагое тело, и мы просто молча лежали.

– Ты знаешь, что сердца бьются в унисон, когда они вот так близко? – спросил он и поцеловал меня в шею.

Я хотела сказать, что люблю его, но не сказала – считала, что пока не время, – хотя точно знала, что люблю.

Лотти вернулась с полными чашками. Уселась на стул и нечаянно пролила на себя немного чая.

– Черт! – пробормотала она и взяла бумажную салфетку. – И что это со мной?

Бумага размокла, и белые катышки прилипли к ее черному джемперу.

Я пошла на кухню, взяла мокрую тряпку и бросила ей.

– Спасибо. И чем ты намерена сегодня заняться? – спросила она. – Ужин приготовить, посмотреть телевизор, а потом уснуть?

– Наверное. А Пит, как всегда, пойдет в тренажерный зал.

– Близкое общение – друг предсказуемости… – проговорила Лотти рассеянно, промокая джемпер тряпкой.

– Это ты сейчас придумала? – рассмеялась я.

Лотти подняла глаза и улыбнулась.

– Возможно, я имела в виду пословицу «Знакомый черт лучше незнакомого» или «Ленивая задница дома лучше двух в кустах»? Не можем с ними жить, так зачем терпим? Не знаю.

Я подумала о Пите и улыбнулась.

– Меня мой черт устраивает. Во всяком случае, нет сил искать другого. Так что пусть будет Пит.

С ясностью, приходящей по ночам, когда мозг не занят рутинными мыслями о работе, банковских документах и бутербродах к чаю, я вдруг точно вспомнила, когда совершила первую большую ошибку.

Погрузившись в «близкое общение», я решила, что в будущем у нашей пары нет сюрпризов. Однако за последние двадцать семь часов поняла, что никогда не узнаю всего, что необходимо знать.

Двадцать семь часов назад я считала, что мы с Питом неразделимы, однако теперь ясно видела: я понятия не имею, что будет, если случится несчастье. Я совершенно беззащитна.

Когда ваша лодка начинает покачиваться, вы либо действуете как одна команда – работаете веслами, уплывая от надвигающейся черной тучи, либо делаете вид, что ничего не происходит, что это лишь ваше воображение, ветер не усилился и беспокоиться не о чем.

Может случиться, что кто-то из вас выскочит из лодки, заметив большой красивый корабль. А ты в это время возишься с парусами, натягиваешь канаты и не слышишь тихий плеск: твой товарищ выпрыгнул в глубокое, опасное, бурное море.