Текст книги "Подари мне любовь"

Автор книги: Люси Дейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

2

На следующий день Дженни в синих джинсах и куртке, с выбившимися из-под шлема и развевающимися за спиной волосами подкатила на любимой «хонде» к отелю на Парк-роуд. Мотоцикл подарил ей отец три года назад, в день двадцатилетия. С тех пор Дженни не расставалась с игрушкой, ездила на двухколесном звере всюду, в том числе в колледж и на работу.

Оставив «хонду» у бордюра, она сунула лимонного цвета шлем под мышку и легко взбежала по ступенькам парадного крыльца гостиницы.

– Здравствуйте, мистер Престон! – сказала Дженни сидевшему за конторкой худосочному джентльмену с глубокими залысинами и зализанными назад подозрительно темными для его возраста и. покрытыми бриолином волосами. Их неестественный блеск придавал ему сходство с раскрашенной черным лаком деревянной куклой.

– А, Дженни! – заулыбался мистер Престон, по субботам неизменно ужинавший с супругой в ресторане «Упитанный ангел». – Рад тебя видеть, дорогая.

– У меня назначена встреча с Норой Фаррингтон из двенадцатого номера.

– Да-да, – произнес мистер Престон тоном, показавшимся Дженни несколько странным. – Это на втором этаже. Сама найдешь или тебя проводить?

– Благодарю, мистер Престон, не нужно. Поднимаясь по лестнице, Дженни скользила пальцами по полированным деревянным перилам. Она быстро отыскала дверь под номером двенадцать и постучала – не без внутреннего трепета.

– Войдите! – приглушенно прозвучало изнутри.

Дженни переступила порог.

– Добрый день, миссис Фаррингтон.

Постоялица в черном шелковом кимоно с рисунком в виде огромных белых хризантем полулежала на диване, подложив под спину и левый локоть подушки.

– А, это ты, дорогая… – хрипловато произнесла Нора. (У Дженни создалось впечатление, что она ожидала увидеть кого-то другого.) – Здравствуй. Не миссис, а мисс. И вообще, зови меня Норой. Присаживайся. – Она махнула тонкой бледной рукой на кресло. – Видишь, лежу… С самого утра маюсь: дикая мигрень. В последнее время меня все чаще терзают эти мерзкие приступы…

– Хотите, сбегаю за аспирином? – предложила Дженни. – Здесь на углу аптека.

– Не стоит, детка. Как правило, мне чудесно помогает глоточек спиртного. Однако из-за нерадивости прислуги, проигнорировавшей тот факт, что бар в номере пуст, я сейчас вынуждена мучиться… – Нору прервал вежливый стук в дверь. – Да! – крикнула она, тут же с болезненной гримасой прижав к вискам пальцы.

В номер вошла миссис Престон в сопровождении горничной. В противоположность элегантному супругу Элизабет Престон была низенькой толстушкой с широким добродушным лицом, маленькими голубыми глазками и носиком-пуговкой.

– Пегги говорит, что вы чем-то недовольны, – обратилась она к постоялице, мимоходом кивнув Дженни.

– Разумеется! – Нора медленно поднялась с дивана, подошла к бару и открыла дверцу. – Полюбуйтесь. Пусто! А ведь я еще утром попросила Пегги принести стандартный набор спиртного.

Миссис Престон вопросительно взглянула на горничную.

– Мадам ошибается, – сдержанно произнесла та. – Этот разговор состоялся вчера. И тогда же я исполнила требование. А сегодня утром, убираясь в номере, вынесла с полведра пустых бутылочек.

На лице Норы появилось озадаченное выражение.

– Как, неужели я снова все выпила? Надо же! И сама не заметила. Ну так вы, голубушка, принесите мне сейчас то же самое, ладно?

– Непременно, мадам, – с достоинством ответила горничная, после чего обе женщины удалились.

Пегги вскоре вернулась с коробкой, в которой было множество ячеек, содержавших маленькие пробные бутылочки со спиртным.

– Спасибо, милочка, дальше я сама справлюсь, – сказала Нора.

Как только за горничной закрылась дверь, она достала из бара большой бокал, затем, на миг задержав руку над коробкой, выбрала бутылочку, откупорила и вылила в бокал сразу все ее содержимое. То же самое Нора проделала еще с тремя сосудами. В помещении запахло мартини.

– Не желаешь? – повернулась она к Дженни.

– Благодарю, мне сегодня работать.

Нора кивнула. Подняв бокал к носу, она шумно и с наслаждением втянула аромат, затем сделала сразу три больших глотка. С минуту Нора стояла, зажмурившись и держась за край стола. А когда вновь открыла удивительно голубые глаза, в них появился бодрый блеск.

– Так вот, о работе… – произнесла она, возвращаясь на диван и продолжая прерванный разговор. – Я намерена кое о чем тебя попросить, и надеюсь, ты не откажешь мне в этом. – Она сделала паузу и продолжила: – Мне бы хотелось, чтобы ты покинула заведение, в котором сейчас подрабатываешь.

– Я и так собиралась оттуда уходить, – удивленно заметила Дженни. – Через три недели у меня выпускные экзамены в колледже.

– А потом? – быстро спросила Нора.

– Ну… меня пригласили на место медсестры в один частный санаторий Борнмута. Поэтому, получив диплом, скорее всего, отправлюсь на побережье.

– Экзамены у тебя заканчиваются двадцатого июля, – произнесла Нора, отпив еще глоток мартини.

Дженни пристально взглянула на собеседницу.

– Откуда вы знаете?

Нора снисходительно усмехнулась.

– Дорогая, ты даже не представляешь, сколько мне всего известно. Я просто ходячий кладезь тайн и секретов. Про тебя, например, знаю такое, о чем ты даже не догадываешься. Разверни-ка вон тот журнал, что рядом с тобой, на столике.

Проследив за взглядом Норы, Дженни взяла последний номер «Тайм энд тайд» и не успела раскрыть, как на колени ей вывалилась куча фотографий. Глаза Дженни расширились от удивления, когда она рассмотрела снимки. Каждый запечатлевал ее саму – выходящей из дому, садящейся на «хонду», поднимающейся по ступенькам колледжа, открывающей дверь «Упитанного ангела» и даже беседующей с Филом на тротуаре перед рестораном. На сей раз сомнений не возникло: снимки явно были сделаны недавно, этой весной.

Дженни подняла на Нору вопросительный взгляд.

– Думаю, ты уже обо всем догадалась, – усмехнулась та. – Некоторое время за тобой велась слежка. Человек из частного сыскного агентства по моей просьбе наводил о тебе справки. Эти фотографии он приложил к своему отчету.

– Но зачем? Почему? Это как-то связано с…

– Вот именно, – кивнула Нора. – С историей твоего рождения. – Вздохнув, она залпом допила остатки мартини. – Как я уже упоминала вчера, на том снимке, что остался у тебя, изображена твоя мать. В каком-то смысле мне жаль это делать, но я просто обязана повторить: Мэнди и Фил Прайс не настоящие твои родители. – Она перевела взгляд вниз, на ковер. – Понимаю, известие шокирующее, но…

Нора вновь посмотрела на Дженни, пытаясь разгадать ее реакцию на услышанное.

– Я все знаю, – прошептала та, тоже глядя в пол.

– В самом деле? – оживилась Нора.

– Да. Но Мэнди лишь недавно рассказала мне. Практически перед самой своей смертью. Поначалу я ей не поверила… Кстати, Фил до сих пор остается в неведении…

– То же относится и к Эстер, – кивнула Нора.

– Эстер?

– Это твоя мать. И моя родная сестра. Она даже не подозревает о твоем существовании. Но запомни, девочка, настоящая твоя фамилия – Блэквуд. Твой отец – сэр Джордж Бенджамин Блэквуд.

– Сэр? – едва слышно шепнула Дженни.

Нора улыбнулась.

– Детка, твое происхождение весьма благородно. Ты должна была воспитываться в родовом графском поместье Блэквуд-холл, а не в скоромной семье шахтера.

Дженни нахмурилась.

– Я не жалею, что меня растили Мэнди и Фил.

– О, разумеется! – возвела Нора глаза к потолку. – У меня даже в мыслях не было плохо отзываться о них. В конце концов, каждому человеку суждено прожить собственную жизнь. Главное, чтобы он делал это достойно… Проблема в другом. Пришла пора исправлять ошибки. Правда, относится это в основном ко мне… – Нора машинально поднесла к губам бокал и, обнаружив, что он пуст, вновь поднялась с дивана.

Пока она манипулировала с бутылочками из коробки, Дженни усиленно соображала. Смысл последней фразы элегантной Норы Фаррингтон остался для нее не совсем ясен, но сейчас ее интересовало другое.

– Выходит, вы моя…

– Тетка. А ты приходишься мне племянницей. Такие вот дела…

Дженни кивнула, пытаясь усвоить информацию. Позже, оставшись в одиночестве, она хорошенько все обдумает.

– А… сэр Блэквуд? – осторожно спросила она. – Вы отозвались о нем в прошедшем времени. Могу я узнать почему?

– Не только можешь, но и должна. Вообще, дорогая, ты вправе задавать любые вопросы. – Нора подняла заново наполненный бокал. – Твое здоровье! – После доброго глотка она продолжила: – Бедняги Джорджа нет на свете уже более двадцати лет. Его не стало в восьмидесятом году. Славный был человек, упокой Господи его душу! – Нора еще разок отхлебнула из бокала, затем тяжело оттолкнулась от стола и двинулась к дивану. Попутно она смахнула широким рукавом кимоно на пол одну пустую бутылочку, но не обратила на это никакого внимания.

Дженни различила на маленьком сосуде наклейку виски «Баллантайнз». Подняв взгляд, она увидела на столе бутылочки из-под рома, джина и сотерна. Судя по всему, в бокале новоявленной тетушки плескалась адская смесь!

– Выходит, сэр Блэквуд скончался в том самом году, когда я родилась, – задумчиво произнесла Дженни спустя минуту.

– Более того, в тот самый день, – сказала Нора, устраиваясь поудобнее. – Только твой отец не умер, а погиб. Да, дорогая, – кивнула она, поймав взволнованный взгляд вновь обретенной племянницы. – Ты не представляешь, какая жуткая была катастрофа! Пассажирский поезд столкнулся ночью с локомотивом. И произошло это у самого железнодорожного переезда. Два вагона сбросило с рельсов и понесло прямо на шоссе, где стоял наш автомобиль. Мы сидели в салоне, ждали пока пройдет состав. Джордж был за баранкой, Эстер и я – на заднем сиденье. – Нора на миг закрыла глаза, вспоминая кошмарную ночь. – Оглушительный грохот, скрежет и визг металла и несущаяся на нас темная громадина… Мы бы никогда не оказались на том шоссе в глухую ночь, но у Эстер начались преждевременные роды, и Джордж решил незамедлительно везти ее в Бирмингем, в частную клинику. Обычно дорога из Блэквуд-холла в город занимает минут сорок, но в тот день… Нас с сестрой – да, собственно, и тебя, девочка, – спасло лишь то, что мы сидели сзади. Хотя у Эстер случилось сильнейшее сотрясение мозга и немного пострадало лицо. Меня задело осколком выбитого лобового стекла. – Нора провела пальцами повыше локтя правой руки. – А Джорджу довелось принять основной удар. Бедняга еще жил несколько часов и скончался в Хэмпстере, ближайшем населенном пункте, где находилась больница, в которую нас всех вскоре доставили.

– Мэнди рассказывала мне, сколько пострадавших оказалось в той больнице, – вздохнула Дженни.

– Правда? А знаешь, я немного помню твою… как бы это выразиться… приемную мать. Ее внесли на носилках в родильное отделение вскоре после того, как туда же отправили Эстер. Светленькая такая, в пестром платье и жакете. Когда ее доставили, я находилась в коридоре, мне прямо там перевязывали руку. – Нора подняла бокал, посмотрела коктейль на свет, потом отпила глоток. – Не знаю, как бы я перенесла весь этот кошмар, если бы не фляжка виски, которую я предусмотрительно захватила с собой перед выездом, чтобы было за чем скоротать время в бирмингемской клинике, пока у сестры не закончатся роды. Так, периодически прикладываясь к горлышку своей «спасительницы», я и курсировала между двумя этажами: на верхнем Эстер, на нижнем Джордж. Потом из родильного отделения вышла акушерка и сообщила, что у моей сестры родилась девочка, но сама она в очень тяжелом состоянии, неизвестно, выживет ли. К тому времени я уже знала, что Джордж скончался.

Скоро начало светать, а на меня нашла какая-то апатия. Наверное, это была реакция на переживания той кошмарной ночи. Вдобавок фляжка быстро опустела. Я связалась по телефону с частной клиникой в Бирмингеме и вскоре за Эстер и ребенком прислали санитарный вертолет. Ожидая его прибытия, я попросила девушку-практикантку из родильного отделения – остальные врачи и медсестры всю ночь были заняты – принести мне все необходимые справки. Она отдала бумаги, и мы с ней отправились в палату новорожденных. Там девушка вынула ребенка из кроватки с табличкой, на которой значилась фамилия «Блэквуд». Оказалось, что младенца нужно перепеленать. Пока практикантка этим занималась, я присела в углу на стул – меня уже ноги не держали – и допила последний глоток виски. А тут слышу, как девчонка эта говорит: «Какой хорошенький у вас мальчик… Крепыш!».

Признаться, я как-то не сразу уловила смысл сказанного. Лишь потом, когда мы уже в вертолете летели, задумалась: почему это практикантка нашу малышку мальчиком назвала? Кое-как вынула одной рукой – на другой младенец у меня лежал – бумаги из сумки, прочла написанное. Все сходится: фамилия, женский пол и остальное. Почему же мальчик? И тут такая усталость на меня навалилась, такое отчаяние… Джордж умер, Эстер едва жива. Как выкарабкается, придется сообщить ей о смерти мужа. А тут вдобавок с младенцем недоразумение…

Потянулась я за фляжкой, но вспомнила, что там нет ни капли. Тогда я сунула бумаги поглубже в сумку, решив пока шума не поднимать. Пусть сначала Эстер выздоровеет. Потом вспомнила, что новорожденным на запястье бирку надевают, и принялась потихоньку сверток разворачивать. Кое-как до одной ручки добралась – к счастью, на ней бирка и оказалась – и даже развязала тесемку, но тут врач, прежде осматривавший Эстер, взял у меня ребенка. Так бирка в одеяльце и осталась. Она до сих пор у моей сестры хранится. Эстер думает, что в сумятице, которая царила в тот жуткий день в хэмпстерской больнице, кто-то что-то напутал и указал на бирке неправильные данные. Ей до сих пор невдомек, что на самом деле подменили младенцев. – Нора умолкла, задумчиво вертя в руке бокал. – Чего я никак не пойму, так это почему Мэнди не стала разыскивать своего ребенка.

– Потому что боялась вызвать гнев мужа, – грустно усмехнулась Дженни. Вкратце передав рассказ Мэнди, она спросила: – А зачем вам понадобилось разыскивать меня по прошествии стольких лет?

– Потому что эта история всю жизнь не дает мне покоя. И из-за Эстер, конечно. Сначала я не хотела волновать выздоравливающую сестру, а потом оказалось поздно. Но в последнее время с Эстер творится что-то странное. Ее словно точит изнутри какой-то червь. Порой она бывает невыносима… – Нора потерла лоб пальцами. – Я говорила, что во время катастрофы пострадало ее лицо?

Дженни кивнула.

– Так вот, шрамы на лбу и скуле не только сильно удручали ее, но иногда просто приводили в ярость, – продолжала Нора. – Разумеется, на месте Эстер любая женщина не находила бы себе покоя, так что я не могу ее осуждать. Началась серия пластических операций. Когда хирурги привели лицо Эстер в нормальный вид, она надолго успокоилась. На добрый десяток лет. Но, когда начали проявляться первые признаки возрастных изменений, Эстер снова потеряла покой. Догадываюсь, чего ей хочется: остаться вечно молодой. Сколько новомодных диет она перепробовала, не счесть! – Нора сокрушенно покачала головой. – Мне самой нравится хорошо выглядеть, но для Эстер это словно наваждение, просто идея фикс, да и только. Постепенно все свелось к тому, что большую часть времени она стала проводить в дорогих косметологических клиниках. Но каждый раз результат удовлетворял ее лишь на некоторое время. Несколько месяцев, в лучшем случае полгода – и все начиналось сначала. Недавно Эстер объявила, что снова готовится к многоступенчатой операции. Липосакция, подтяжка кожи на лице, коррекция формы груди, ягодиц, чего-то еще. Плюс гормональная терапия. Все бы ничего – если Эстер готова терпеть подобные мучения, так тому и быть, – но год назад у нее определили начальную стадию диабета. – Нора взглянула на Дженни. – Ты медик, так что не мне тебе объяснять, чем грозит подобный диагноз при хирургическом вмешательстве.

– Затянется заживление в местах разрезов, – сказала Дженни. – Возможны осложнения и даже… летальный исход.

– Об этом я ей и толкую! – в сердцах произнесла Нора. – Но достучаться до Эстер невозможно. Если уж ей что втемяшится, не успокоится, пока не добьется своего. Сейчас она абсолютно глуха к доводам здравого рассудка. Я даже советовалась по этому поводу со своим психологом. Он сказал, что в подобной ситуации требуется переключение внимания, а в некоторых случаях даже сильная эмоциональная встряска. Тогда-то я и решила, что настало время восстановить статус-кво. И заодно обеспечить Эстер эту самую встряску.

– С моей помощью? – спросила Дженни.

– Дорогая, тебе давно пора вернуться домой. Поверь, порой я не спала ночами, мучаясь мыслью о своем проявленном много лет назад малодушии. Такая путаница из-за меня получилась… Разумеется, Дейв очень милый мальчик, я его очень люблю, но твое место в Блэквуд-холле! – Нора взволнованно взмахнула бокалом, едва не расплескав его содержимое.

– Дейв?

– Сын м-моей сестры. – Язык Норы уже слегка заплетался. – Он же ребенок Фила и Мэнди Прайс. Ты с ним скоро познакомишься.

Некоторое время Дженни растерянно молчала.

– Но как же… Я вдруг явлюсь ни с того ни с сего… Ведь Дейв считает себя сыном Эстер!

Нора махнула рукой.

– Никто не собирается его ни в чем ущемлять. Парень будет жить, как и прежде. Зато в остальном все станет на свои места. Ты вернешься в Блэквуд-холл, у Эстер появится дочь, – что, надеюсь, избавит ее от крена в мозгах! – а я таким образом исправлю давнюю ошибку.

– А как же Фил? – взволнованно произнесла Дженни.

Нора повела бровью.

– Что Фил? У него давно своя жизнь. Я видела его рыжую пассию. Как бы то ни было, Фил ничего не потеряет. А может, даже приобретет. Но уж это будет зависеть от Дейва…

– Вижу, вам все о нас известно, – усмехнулась Дженни.

– Это заслуга нанятого мною частного агента. Он откопал старые журналы хэмпстерской больницы, нашел в них записи о рожденных в ту злополучную ночь младенцах, которых, кстати, оказалось трое, ну и вообще проделал колоссальную работу, пока не обнаружил твоего нынешнего местопребывания. – Нора удовлетворенно улыбнулась. – Зато когда я увидела сделанные агентом снимки, то сразу поняла, что не напрасно плачу ему деньги. На фото ты вылитая Эстер в юности. Просто удивительно! В общем, детка, сдавай экзамены, а потом собирайся и…

– Нет! – испуганно воскликнула Дженни, которой все меньше нравилось то, к чему клонит Нора.

– Нет?

– Поймите, я не могу в одно мгновение отказаться от привычной жизни, – произнесла Дженни почти умоляюще. – У меня свои планы, и вообще… Я сочувствую Эстер, но…

– Она твоя мать! – с нажимом произнесла Нора. – Кроме того, как прямой потомок рода Блэквудов, ты несешь некоторые обязательства. Впрочем, – смягчилась она, – все это потом. Понимаю, тебя ошеломил мой рассказ, ты должна все обдумать, привыкнуть к новому положению и все такое прочее… Но возвращения в Блэквуд-холл тебе не миновать, детка, так и знай! Я все равно разыскала бы тебя, даже если бы не существовало проблем с Эстер. Негоже высокородной леди всю жизнь обретаться среди людей более низкого происхождения. Нет-нет! – замахала Нора свободной рукой, предупреждая возражения. – Я ничего не имею против твоих друзей и подруг… но положение обязывает, знаешь ли! – не без пафоса произнесла она. – Горизонты обычной медсестры гораздо уже, чем у девушки из знатной семьи. Скоро ты сама это поймешь.

– Мне нравится моя профессия! – упрямо заметила Дженни.

– Кто ж спорит! Однако не стоит сосредоточиваться на одной работе. Кстати, о профессии… Ведь я неспроста спросила, что ты намерена делать в ближайшем будущем. Есть у меня одна идея… Как ты смотришь на то, чтобы поработать медсестрой в Блэквуд-холле?

Дженни растерялась.

– Э-э…

– А что? – все больше воодушевлялась Нора. – Я дам тебе рекомендацию, будешь находиться при Эстер. Вы как следует узнаете друг друга, а там, глядишь, мы сможем сообщить моей сестре правду. Да и тебе так будет проще. Привыкнешь к жизни Блэквуд-холла, а позже, даст Бог, и во вкус войдешь. Так понемногу все и наладится. Согласна, дорогая?

– Не знаю… Все так неожиданно…

– У тебя почти месяц впереди. Успеешь хорошенько осмыслить свое новое положение, освоишься с мыслью о грядущих переменах. И милости просим в Блэквуд-холл!

Нора говорила столь уверенно, что Дженни поневоле задумалась. С ума сойти! – вертелось в ее голове. Вот так история! Сюжет для мелодрамы, да и только. Если бы не моя вчерашняя находка, обнаруженная среди вещей мамы Мэнди, можно было бы подумать, что эта элегантная дама зачем-то дурачит меня. Но сегодня уже нет оснований не верить ей.

Так что, рискнуть? Принять предложение о работе? В конце концов, это ни к чему не обязывает. Насильно поселить меня в родовом поместье новые родственники не смогут. Не понравится – брошу все и уеду!

– Итак? – пристально взглянула на нее Нора. – Решайся, детка! От судьбы не уйдешь. Другая на твоем месте долго не раздумывала бы.

– Так то другая, – усмехнулась Дженни. – Ладно, была не была, согласна!

– Вот и чудесно, дорогая, вот и чудесно! – Вздохнув с заметным облегчением, Нора отметила согласие племянницы хорошим глотком спиртного. После чего, закрыв глаза и оценив вкусовые качества коктейля, она вновь посмотрела бокал на свет.

– Только без проблем, по-моему, тут не обойдется, – задумчиво произнесла Дженни.

– Что ты, д-дорогая! Больше никаких проблем. Отныне все будет хорошо!

– А как же быть с моей внешностью? Ведь вы сами сказали, что я очень похожа на… – Дженни на миг замялась, засомневавшись, удобно ли называть свою настоящую мать по имени. – На вашу сестру.

Нора мотнула головой.

– И с-сейчас повторю! Поразительное сходство. – Она впилась взглядом в лицо Дженни, так что та даже потупилась.

– И что же делать? Ведь стоит Эстер меня увидеть…

– Да-да-да! – зачастила Нора испуганным шепотом. – Как же это я сразу… – Она прикрыла губы пальцами. – Ведь если Эстер увидит тебя, будучи неподготовленной, трудно предсказать ее реакцию. Лучше бы она сначала привыкла к тебе, а уж потом я бы все ей рассказала.

– Может, слегка изменить внешность? – задумчиво произнесла Дженни. – Скажем, сделать другую прическу или очки надеть?

– Отличная идея, – кивнула Нора. – Думаю, ты справишься с этим без моей помощи. В конце июля я тебе позвоню – и в добрый путь!

– Встретимся в Блэквуд-холле?

– Нет, детка. Я живу в Вустере. Там у меня дом, собаки… Как-нибудь приедешь ко мне погостить. А Эстер предпочитает кошек… Я просто скажу ей, что наняла хорошую медсестру, и все. – Нора повертела в руке наполовину опустевший бокал. – Что-то неважный у меня нынче коктейль получился. Кстати, мое собственное изобретение. Я называю его «Слезы отвергнутой любви». Но что-то он нынче не удался. Какой-то странный вкус… Думаю, неплохо бы разбавить эту смесь.

Дженни поднялась.

– Подать вам минеральную воду? – кивнула она на стоящую на журнальном столике бутылку «перье».

– Лучше принеси сухого вина. Там в коробке есть мозельское. Да-да, оно самое. Захвати сразу две бутылочки. Спасибо.

– Вы еще долго пробудете у нас? – спросила Дженни.

– Завтра утром уезжаю, дорогая. С тобой мы все обговорили, а больше меня здесь ничего не держит. Пора возвращаться домой, там мои крошки заждались свою мамочку. – Нора заулыбалась. – Чарли, Дик и Пикси. Мопсик и два йоркширских терьера, мальчик и девочка. Такие шалуны, я тебе скажу! Хм… что-то я отвлеклась. Так ты все поняла?

– Конечно. Сдам экзамены, дождусь вашего звонка и… – Дженни вздохнула.

– Да не волнуйся ты так! Все будет хорошо. – Нора взяла лежащую на диване дамскую сумочку, вынула визитку и подала Дженни. – Держи. На всякий случай. Здесь номер моего телефона в Вустере.

– Спасибо, мэм… э-э… Нора, – поправилась Дженни, заметив, что новая родственница недовольно поморщилась. – Ждать вас сегодня в ресторане?

– Пожалуй, нет, детка. Распорядись там, пусть мне доставят в номер легкий ужин. Салат из морепродуктов вполне сойдет. В моем возрасте пора начать заботиться о здоровье, – добавила Нора, словно стараясь убедить в этом себя саму. – И включи телевизор, если не трудно.

Все еще испытывая легкое головокружение от обилия новостей, Дженни выполнила просьбу Норы, подала ей пульт дистанционного управления, после чего обе тепло попрощались.

Затем, погруженная в свои мысли, она спустилась по лестнице и направилась через гостиничное фойе к выходу. Ее сопровождал удивленный взгляд худосочного мистера Престона. Тот считал Дженни очень вежливой девушкой, и ему показалось странным, что она почему-то забыла попрощаться.

До работы оставалось еще около часа. Чтобы как-то восстановить душевное равновесие, Дженни решила немного прокатиться. Надев шлем, она оседлала «хонду» и помчалась в сторону загородного шоссе. А выбравшись на него, минут двадцать гнала мотоцикл на запад. Затем развернулась и понеслась обратно в Куорри.

Въехав в город, Дженни сбавила скорость и покатила по знакомым с детства улицам к ресторану, думая о том, что очень скоро ей придется покинуть родные места. На Норт-стрит она увидела скучающую на пороге парикмахерской Дейзи, подругу Фила, которую трудно было не заметить, учитывая копну искусно взбитых огненно-рыжих волос.

Дейзи тоже узнала Дженни и помахала рукой. Та притормозила, чтобы перекинуться с парикмахершей словечком. Минут пять они болтали о всяких пустяках, затем взгляд Дженни упал на витрину. Там за стеклом красовалось нечто, появившееся с полгода назад, но до сих пор не особенно интересовавшее ее. А именно надетый на деревянную болванку светлый кудрявый парик. Не сводя с него взгляда, Дженни встала с мотоцикла…