Текст книги "Одиночество на двоих"

Автор книги: Люси Хэнкок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 12

– Слыхала когда-нибудь про Марту Блэк Фиск, Боб? – накинулась на Роберту Синтия Купер, словно ураган ворвавшаяся однажды февральским днем в комнату подруги. – А наше последнее пополнение видела? Рода Деланд, роковая женщина, и настоящим я выражаю ей все презрение.

– Ей? Кому? – переспросила Роберта, продолжая полировать ногти. Девушка думала о чем-то своем и не вникала в сумбурную болтовню Синтии. – Роде Деланд, дурочка. Это новая сестра из Нью-Йорка, стреляет глазками направо и налево. Небось вертела невинными йоркцами как хотела. Если у Моррисон хватит ума, она отправит эту курочку в женское отделение, это, по крайней мере, спасет нас от многих неприятностей. Но у меня такое чувство, что она нарисуется в 117-й, там новый пациент – драматург.

– Драматург? И как его зовут? Что с ним? – Роберта отложила в сторону полировку и взялась за пилочку.

– Фиск. Муж художницы Марты Блэк Фиск.

– Никогда о них не слыхала, – без особого интереса пожала плечами Роберта.

– Какое невежество! Темнота! – провозгласила Синтия. – Правда, я тоже ничего о них не слыхала, меня Остин просветила. Она у него днем дежурит. Он написал целую прорву хитовых пьес, в театрах – постоянный аншлаг, это она так говорит. Марту я видела: милая куколка. Остин говорит, он похож на лошадь. Замечала, что красотки частенько западают на уродцев и счастливы с ними? Но разве тебя не интересует свалившийся на нас дар Божий, Боб? Шлюшка на выезде?

– Перестань говорить загадками и выбирай выражения, Син, – сделала замечание Роберта. – Что еще за шлюшка? И что за дар Божий? Неужели пять близнецов? В таком случае «Ребекка Мор» на весь мир прославится.

– Ну, вы только подумайте, пять близнецов! – презрительно фыркнула Синтия. – Честное слово. Боб, тебе что, надо все разжевать и в рот положить, чтобы ты, наконец, поняла, в чем дело? Я о новой медсестре, этой Деланд. В больнице только о ней и говорят. Увидишь ее за ужином, если только эта курочка не отправится с каким-нибудь доктором в ресторан. Она тот самый типаж – от таких мужики сразу теряют голову, и такие всегда добиваются своего, не мытьем, так катаньем.

– Господи, Син, иногда я ни слова не в состоянии понять из того, что ты плетешь. Насколько я понимаю, новенькая – красавица?

– Красавица? Ну, типа того. Если тебе такие нравятся. На вид – ну прямо Мадонна, но зуб даю – прожженная штучка. А как ресничками хлопает – вот это, я тебе скажу, зрелище! Стоит посмотреть. Я видела, как с ней Секондхенд разговаривал, и у меня сложилось такое чувство, что разговор этот был не для посторонних ушей. Конечно, у нас с Секондхендом взаимное чувство – оба друг друга не перевариваем, и он так на меня глазищами сверкнул, что меня аж в дрожь кинуло. Однако теперь я чем угодно могу поклясться – они знакомы. Он тебе нравится, Боб?

– Кто? Ну да, – осторожно выбирала слова Роберта. – Конечно, он у нас недавно, новичок, можно сказать. Еще не во всем разобрался, ему приходится на ощупь пробираться, я бы сказала.

– Точно! – иронически хмыкнула Синтия. – Я тоже заметила, что он любитель пощупать. Что мне больше всего не нравится в мужиках, так это когда они по поводу и без повода руки распускают. Вот поэтому мне и нравится Холмс, несмотря на то, что у старика тараканы в голове. У него руки всегда при деле.

Роберта поспешила сменить опасную тему:

– Эта Деланд, она не личная сиделка драматурга?

– Нисколько не сомневаюсь, что ей бы очень этого хотелось. Знаешь, Боб, что я тебе скажу: слишком уж она искушенная для «Ребекки Мор». Я слыхала, как одна девчонка говорила, что будто бы ходят слухи, что пора отправить Моррисон на пенсию, слишком уж та засиделась. Так вот, будто бы одна из членов правления благоволит к какой-то молодой женщине – приверженке порядка и строгой дисциплины. А вдруг это и есть Деланд? Будем надеяться, что я ошибаюсь.

– Вряд ли правление позволит Моррисон уйти, – сказала Роберта. – Она просто чудо. Ты же сама знаешь, Син, у нас тут ни разу не возникало никаких трений. Ты уверена, что эта новенькая не личная сиделка?

– Она такая же медсестра, как ты и я. Боб, – заверила ее Синтия. – Но в то же время она настолько от нас отличается, настолько не похожа… В общем, сама увидишь. Я не знаю, кто сидит с ним в ночную. Его только сегодня утром привезли. Может, у них и в самом деле есть личная сиделка на ночь, но я на все сто уверена, что это не Деланд.

– А что с ним такое?

– Общее обследование. Остин говорит, налицо все признаки нарушения мозговой деятельности. Он такое пишет, что ему самое место в… И чего они притащили его сюда, когда Нью-Йорк под рукой, а?

– Нарушение мозговой деятельности? – оживилась Роберта. – Тогда его привезли к нам из-за Холмса. Может, у него опухоль какая. Надеюсь, мне удастся поучаствовать в операции! Мне даже все равно, в каком качестве. Последний раз, когда Холмс проводил операцию на черепе, я накладывала швы. В жизни ничего подобного не испытывала, Син! Это что-то! У меня на глазах произошло настоящее чудо. Пациент практически ослеп, терял контроль над рукой и ногой. Холмс сделал томограмму и приступил к работе. Опухоль глубоко проникла, и мы все, затаив дыхание, смотрели, как его ловкие пальчики делают надрезы. А вдруг скальпель бы упал или соскользнул? Но ничего такого конечно же не произошло, и теперь Чарли Молтон должен всю оставшуюся жизнь благодарить Бога, «Ребекку Мор» и Тирона Холмса.

– Фиску тоже сегодня будут рентген делать, – сказала Синтия. – Он уже давно сам не свой – потеря веса, плохой цвет лица, есть отказывается, капризничает, вечно в депрессии и все такое. Жена считает, что ничего страшного нет, просто абсцесс за ухом, но он уверен, что это опухоль, и не желает консультироваться ни у кого, кроме Холмса. Или Холмс, или никто, говорит. Ему, говорит, поверю, а больше никому. Видать, боли действительно не дают ему покоя, ни отдохнуть не может, ни поспать, это он так утверждает. Но вполне возможно, он из тех, кто занимается самовнушением, а на самом деле у него ничего такого нет. Хотелось бы мне, чтобы его разоблачили! Если он настолько упертый, как о нем говорят, то Остин сведет его с ума. Она же безотвязная! Сама услужливость – пожалуйста, это; прошу вас, то. Невыносимо!

– Честное слово, Син, ну и смешная же ты, – расхохоталась Роберта. – Я понимаю, что ты недолюбливаешь Остин, вот и не хочешь признать, что она великолепная медсестра. Знаешь, почему ей поручают самые безнадежные случаи? Просто она все может. И не важно, куда ее пошлют, она всегда выходит победительницей. Говорят, что она не потеряла ни одного пациента. Если это так, то это настоящий рекорд.

– Фигня! – презрительно сморщила носик Синтия. – Хочешь, скажу, почему она не потеряла ни одного пациента, дурочка? Ладно, так и быть, просвещу тебя. Когда дело принимает катастрофический оборот, она всегда берет кого-нибудь себе в напарницы, обычно младшую медсестру. Если хочешь, можешь назвать это удачей, а я бы назвала это иначе – она заранее прикрывает тылы. А потом у нее неожиданно случается болезнь – то зубы ломит, то еще что, – и как раз тогда, когда пациент собирается отбросить копыта. Я видела, как она вся прямо-таки позеленела, когда пациенту стало совсем плохо. Может, у нее просто организм такой, только мне что-то в это не особо верится. Она тут же слиняла с поля действия и оставила меня наедине с умирающим. И мне пришлось в одиночку провожать того в последний путь. Ее репутации это не повредило, потому что в тот раз именно я боролась за его жизнь, и скажу тебе, боролась так, как никогда раньше. Он прожил еще два дня, пока Остин валялась с желудочными коликами, и я слышала, как его дочка сожалела о том, что мисс Остин больна. Они так на нее рассчитывали! Конечно, Льюис знал, что мужчина все равно бы умер, и посоветовал мне не обращать внимания на слова родственников, но все равно. Боб, мне было неприятно. Видела бы ты, как семейка завалила Остин цветами и конфетками! Думаю, Остин самая что ни на есть настоящая притворщица, но пока ее никто не раскусил. Если так и дальше пойдет, то слава о ней разнесется во все концы света. Но, хвала Господу, не все такие, как она. Это хорошо, я имею в виду для пациентов.

– Не будь к ней слишком строга, Син, – успокоила ее Роберта. Синтия была из тех, кто лает, да не кусает.

– Куда ты теперь. Боб? В детское отделение? Мне говорили, что в инфекционном тоже людей не хватает. Я так рада, что меня послали в роддом! Так приятно видеть, как молодые мамаши поправляются. И так смешно наблюдать за папашками! Это нечто, вьются вокруг них, словно назойливые мухи. На меня там всегда такая сентиментальность нападает, плакать хочется. Я так рада, что Хоумер в Чикаго, а то вдруг бы стал лезть со своим предложением руки и сердца, а я сейчас в таком настроении, что вряд ли сумела бы отказать. Но ему пока рано жениться, не в том он положении.

– О чем ты говоришь, Син, это еще почему? Работа у Хоумера приличная и…

– Матери надо на воды в Саратогу, а сестра хочет выучиться на художницу. Сестричку стоило бы сперва отправить в экономическую школу, чтобы она поняла наконец, что денежки на деревьях не растут, что они потом и кровью достаются ее братцу. Меня тошнит от этих дамочек. Боб. И от него иногда тоже. Не замечает, что родственнички буквально сели ему на шею, да еще и погоняют.

– Болтай, болтай! – улыбнулась Роберта. – Что-то я никогда не замечала, что тебя от него тошнит. Он твой принц, и не вздумай отпускать его от себя, а то потом всю жизнь будешь каяться. Почему ты не выходишь за него? Миссис Пейдж напридумывала себе болезней, у нее слишком буйное воображение. Стоит перестать скакать вокруг нее, и у старухи все как рукой снимет. Что касается Филлис, то она довольно миленькая и к тому же пользуется большой популярностью, девчонка наверняка рано выскочит замуж. Право слово, Син, я бы на твоем месте не стала так рисковать.

– А я и не рискую, дорогуша, просто не хочу раскрывать сынку и братцу глаза на то, что на самом деле представляют собой его обожаемая мамаша и сестрица. О нет, не желаю брать на себя такую ответственность! Я слишком хорошо разбираюсь в человеческой натуре, и в мужчинах тоже. Эта тягомотина будет продолжаться до тех пор, пока он сам не прозреет или пока мамашка не найдет себе второго мужа, а сестренка – первого. Надеюсь, к тому времени я не облысею и не лишусь всех зубов.

– Ты знаешь, наверное, в детстве я ударилась головой, – неожиданно начала Роберта. – Кажется, мужчины совершенно меня не интересуют. Только если как пациенты, да и то они слишком капризны, нытики какие-то, – печально засмеялась она. – Тебе этого не понять.

– Да где мне! Это как-то неестественно. Наверное, просто на твоем пути не встретился тот, единственный, в этом все и дело. Ведь достаточно одного взгляда, чтобы понять – это он! Знаешь, иногда мне даже хочется, чтобы Хоумер не был таким симпатичным.

– Что за бредовые идеи, Син?!

– Ну, женщины постоянно стреляют в его сторону глазками. Пока он этого не замечает, но ведь может настать время, когда он проснется от спячки, и что тогда? Я же прекрасно понимаю, что далека от совершенства. Боб. Удивляюсь, что он вообще во мне нашел?

Роберта улыбнулась и заключила подругу в объятия:

– То же, что и все остальные, милая моя. Ты умная, забавная, добрая, и я считаю, что ты красивая.

– Спасибо, Боб, но ты маленькая врунишка. Но я рада, что любовь сродни болезни, что-то вроде куриной слепоты, и надеюсь, что Хоумер никогда от нее не излечится, иначе мне конец.

За ужином Роберта впервые увидела новенькую, и ее до глубины души поразила необычайная красота высокой и стройной мисс Деланд. Девушка была само совершенство. Раскосые черные глаза с тяжелыми веками казались полуприкрытыми. Черты лица правильные, даже можно сказать, классические, прямые, до плеч черные волосы гладко зачесаны назад и завиты на концах. Пожалуй, ни одна девушка из тысячи не решилась бы на такую прическу, но, как ни странно, Роде Деланд она очень шла. Новая медсестра вела себя тихо, держалась несколько в стороне, но Роберта заметила, какую волну интереса вызвало ее появление. Рода сидела, скромно потупив голову над тарелкой, прямо святая невинность, но отчего-то многие сразу настроились по отношению к ней враждебно.

После ужина Роберта оказалась у выхода одновременно с новенькой и решила проявить гостеприимство.

– Добро пожаловать в «Больницу Ребекки Мор», мисс Деланд, – поприветствовала она ее.

– Спасибо, – бросила та походя и удалилась, даже не повернув к ней головы.

– Само дружелюбие по отношению к нам, ты заметила, милая? – захихикала Синтия Купер. – Интересно, что ее принесло сюда?

– Может, та же причина, что и нас с тобой, – доктор Тирон Холмс, – вынесла предположение Роберта. В душе у нее остался неприятный осадок. Хотя, может, просто новенькая почувствовала… ну, чрезмерное любопытство и пыталась защититься от него.

– Только не Холмс, – гнула свое Синтия. – За этим что-то кроется, помяни мое слово. Она обучалась в огромной клинике Нью-Йорка, а Гарсден слишком мал и слишком далеко. Наверное, на этот раз слухам можно верить. Одно я знаю наверняка: она здесь, и готова поклясться всем, что у меня есть, – она не молиться сюда приехала. Ладно, обожаю всякие загадочные истории, так что поживем – увидим.

– Кстати, в 117-ю Деланд не попадет, – вспомнила Роберта. – Меня туда ставят в ночную смену. Кроме того, она и вправду красивая, Син.

– Тебя ставят? Но… Ты действительно находишь ее красивой. Боб? Она напоминает мне пантеру. Пантеры тоже красивые, если, конечно, ты питаешь к ним слабость. Я – нет. А сходство с Девой Марией происходит от прямых волос и правильной формы носа. Не суди по внешности. Боб, и берегись ее. – Синтия перешла на шепот. – Леди, – состроила она гримаску вслед удаляющейся Деланд, – вы мне совершенно не нравитесь.

– Ох уж эти твои загадки! – покачала головой Роберта, выходя из лифта на втором этаже. – Кончай играть в детектива, а то, как бы не лишиться носа!

– Думаю, стоит рассказать об этом малышам из детского отделения! – выкрикнула Синтия, поднимавшаяся на следующий этаж. – С роддомом покончено, я отправляюсь к отпрыскам постарше. До встречи!

Глава 13

Как-то утром, когда Роберта только легла в постель и постаралась заснуть после ночного дежурства, к ней в комнату заглянула Синтия. Ночка выдалась не из легких. Пациент из 117-й не спал, и его раздражало все на свете. Кроме абсцесса в ухе и острого синусита обследование показало почечную недостаточность на фоне общего ослабления организма. Выходило так, что Харперу Фиску уже давно было пора обратиться в клинику. Теперь жизненные силы понемногу возвращались к больному, и мистер Фиск начал требовать, чтобы ему предоставили письменные принадлежности и усадили на стул. Роберта устроила его в кровати так, чтобы он мог пользоваться подставкой, а он тем временем костерил больницы и докторов в целом и это заведение с его штатом в частности. На время оставив в покое медработников, писатель принялся покрывать листочки каракулями, но вскоре в приступе ярости порвал их на мелкие клочки. Роберта предложила свою помощь, но он поглядел на нее как на умалишенную.

– Я знаю секретарское дело, – объяснила она ему. – Может, я не слишком быстро стенографирую, но зато мой почерк легко читается. И печатать тоже умею. Я пользуюсь обычной бизнес-системой Грегга, так что ваша секретарша или машинистка вполне сможет перепечатать текст.

– Великолепно! – сердито хрюкнул он.

«И к чему все это?» – подумала Роберта.

Фиск сбросил бумагу и карандаш на пол и заорал:

– Беритесь за блокнот, чего ждете-то?

Роберта подобрала раскиданные письменные принадлежности и уселась около кровати.

– Я готова, мистер Фиск. – Рука ее в ожидании замерла над чистым листком бумаги.

Неугомонный пациент диктовал битых два часа, и Роберте оставалось только диву даваться, отчего его пьесы пользуются такой популярностью. Абракадабра какая-то. Неожиданно Фиск замолчал.

– А теперь посмотрим, так ли вы хороши, как говорили. Читайте.

Дело оказалось не из легких. Некоторые слова были совершенно незнакомы Роберте, но она проговаривала строчку за строчкой, каждую секунду ожидая услышать приказ выкинуть эту белиберду, а еще лучше сжечь. Но пациент дослушал до самого конца и разразился довольным смехом:

– Вот это да! Это нечто, скажу я вам! А теперь давайте-ка садитесь за печатную машинку. Немедленно. Хочу взглянуть на это собственными глазами.

– Не могу, мистер Фиск. – Роберта отрицательно покачала головой. – Я ваша медсестра, а не секретарша.

– Черт бы побрал этих медсестер! – заверещал больной. – Печатайте давайте! А то уволю!

– В таком случае я уже уволена, потому что не намереваюсь печатать эти заметки ни сейчас, ни когда бы то ни было, – тихо, но твердо проговорила она. Мужчина долгое время пытался испепелить ее взглядом, а Роберта все думала, не вскочит ли он с постели и не понесется ли по коридору, ведь было три часа ночи.

– На сегодня вполне достаточно, – скомандовала она, наконец.

– Вы действительно так думаете? Да кто вы такая, чтобы решать, достаточно мне или недостаточно?!

– Абсолютно никто, мистер Фиск, но так уж получилось, что я ваша медсестра, и в мои обязанности входит следить за тем, чтобы вы четко выполняли предписания врача и чтобы не навредили самому себе, а тем более не усугубили свое положение и не пустили лечение коту под хвост. Конечно, вам решать, хотите ли вы уехать домой через пару недель или зависнуть тут на неопределенное время. И вот еще что: ярость не идет на пользу вашему сердцу. Пульс у вас и так уже зашкаливает, и я не удивлюсь, если и температура тоже поднялась.

Фиск по-прежнему не сводил с девушки взгляда, но выражение лица переменилось. Он удивленно приподнял брови и осклабился:

– И это вы говорите мне! Ладно, леди, будем считать, что мы квиты, согласны? Положите заметки сюда, я отдам их Марте, когда она придет в следующий раз. Она позаботится о том, чтобы их напечатали. – Больной широко зевнул. – Вы правы, я устал больше, чем мне казалось.

Роберта опустила подушку и подоткнула одеяло. Ухо заживало, цвет лица явно улучшился, и все указывало на скорое выздоровление. Девушка прикинула в уме, как бы ей досталось, окажись у него действительно мозговая опухоль и проведи он в постели несколько месяцев. Иногда ей даже казалось, что мистер Фиск разочарован тем, что диагноз не подтвердился, и в душе ему стыдно за ту шумиху, которую он устроил по поводу, как ему казалось, весьма незначительного недуга.

– Ты что, только недавно вернулась, Син? – спросила Роберта, сев в кровати. – Если хочешь поболтать, то закрой, пожалуйста, окно.

– Да нет, я пришла в начале четвертого, – ответила Синтия, с шумом захлопнув окно. – Мы здорово повеселились, Боб, и угадай, кого я встретила в Коринфе, в «Космополитен»! Ту самую куколку, за которой ты ходила прошлой зимой, ну, как ее, вдова эта… Пола… Пола Винслоу. И угадай, с кем она была! Вот новости так новости, так что лучше ляг, а то с кровати свалишься!

– Ну и с кем же она была?

– С доктором Николсом!

– С кем, с кем? Что ты сказала?!

– Я сказала, с его сиятельством преподобным доктором Николсом. Я не хотела, чтобы он меня заметил, и думаю, что он вряд ли видел меня. Хоумер – умный малый, понятливый, и мы все время держались в противоположном конце зала. Правда, там и так было не протолкнуться. Ну, что скажешь?

– Думаю, ты ошиблась, Син, – выразила протест вконец обескураженная Роберта.

– Ничего я не ошиблась, крошка моя. Я за ним в оба приглядываю после того, как на прошлой неделе застала его в бельевой с Деланд за весьма интимной беседой, – продолжала тем временем Синтия. – То ли наша Мадонна такая шустрая, то ли они старые знакомые. Что касается меня, так я больше склоняюсь к последнему варианту. Погоди, вот шеф узнает, тогда посмотрим, Боб. Полетят клочки по закоулочкам. Говорят, он без ума любит свою племянницу.

Роберта не могла вымолвить ни слова. Только на прошлой неделе Стэн валялся у нее в ногах, умоляя выполнить свое обещание помочь ему справиться со своими чувствами и подарить ему дружбу. Умолял ее поехать с ним в Вейланд к пациенту, но она наотрез отказалась. Из мести? Это вряд ли. Роберте пришлось признать, что себе самой она не доверяла больше, чем ему. Его очарование до сих пор не переставало действовать на нее, и она едва могла противостоять искусу. Конечно, отец учил ее сражаться со всякими трудностями, в том числе и с такими, смотреть им в лицо, но девушка интуитивно чувствовала, что лучше будет просто уйти в сторонку и не испытывать судьбу. Она предлагала ему свою дружбу. Святая наивность! Это не правда – просто не может быть правдой, что у нее есть силы оградить его жену от боли и не дать разрушить его карьеру. Какая глупая идея! Как бы то ни было, Роберта была убеждена, что он по чистой случайности оказался с миссис Винслоу в «Космополитен». Не могли они быть вместе, даже в одной компании. А что касается «весьма интимной беседы» в бельевой, про которую упомянула Синтия, так это все разыгравшееся воображение подруги.

– Шла бы ты спать, Син, – посоветовала она подруге, укладываясь на подушку. – У тебя жар, и прошу тебя, никому не повторяй этого бреда. А то проблем не оберешься. Все равно никто тебе не поверит. И прошу тебя, перед выходом открой окно.

– Ах, так! – поднялась Синтия. – Ты мне не веришь? Видно, нет. Значит, мне нечего больше тебе сказать. Но не удивляйся ничему, что будет происходить в больнице, Роберта Камерон.

Звякнуло стекло, хлопнула дверь, и Роберта поняла, что Синтия обиделась на нее за такую реакцию на последние сплетни, а девушка не сомневалась, что это именно сплетни, и ничего более. Однако многочисленные вопросы продолжали терзать Роберту, но она так устала, что была не в состоянии думать и вскоре заснула.

С той самой ночи у Роберты больше ни разу не возникало проблем с Харпером Фиском. Он, конечно, бывал и резким, и капризным, но Роберте удавалось без особого труда уломать его, и в итоге великий драматург выполнял все ее требования. Однако с Остин дело обстояло как раз наоборот. Каждый вечер она заявляла, что вымотана до предела, сыта по горло этим нытиком и уходит, но с утра неизменно вновь появлялась в дверях с видом мученицы, добровольно идущей в пасть изголодавшегося льва. Роберта никак не могла взять в толк, почему Остин, с ее умением избавляться от особо неприятных случаев, продолжала, как на каторгу, ходить в 117-ю, и, поразмыслив, пришла к выводу, что виной всему Марта.

После выздоровления Харпера Фиска Роберту перевели на ночные дежурства в отделение педиатрии. Девушке нравилось работать с детишками. Обычно после кружки воды на ночь и компрессов маленькие пациенты спали как убитые и не доставляли никаких хлопот.

На второй или третий день работы с детьми Роберта получила записку от Сильвии Николс с приглашением на чай. Несмотря на то, что доктор Николс уже давно жил в Гарсдене, она видела его жену всего несколько раз, и то мельком. Те медсестры, которым удалось пообщаться с ней, говорили, что она очень милая, но хрупкая, словно цветок, но, кроме мисс Моррисон, которая была без ума от бедняжки, по-настоящему ее никто не знал.

Роберту пугала предстоящая встреча. Но может быть, есть смысл познакомиться с Сильвией поближе. Вдруг это поможет ей хоть отдаленно понять чувства Стэна и его тревоги? И вот однажды днем Роберта решилась. Она тщательно оделась и пошла пешком по направлению к особняку Холмсов, от души надеясь на то, что Стэна дома не будет. Куда как проще встретиться с Сильвией один на один.

Ее тут же проводили в гостиную – не очень большую и весьма милую, уютную комнатку, в которой горел камин и повсюду стояли цветы. Жена Стэна вышла ей навстречу с распростертыми объятиями. Сильвия оказалась невысокой девушкой с бледно-золотистыми волосами и огромными, по-детски наивными голубыми глазами, хотя Роберта точно знала, что ей уже около тридцати. И только горькая складочка вокруг рта говорила о том, что она не так наивна, как кажется, и что боль и страдания сопровождают ее долгие годы. Сильвия усадила Роберту на диван и присела рядышком.

– Дядюшка Док так много говорит про вас, мисс Камерон, что я решила непременно познакомиться с вами. Вот и муж упоминал, что давно вас знает, говорит, вы с ним встретились однажды летом, когда он ездил на пару дней отдохнуть. Он был так рад, когда узнал, что вы тоже тут работаете. Я уже давно подумывала пригласить вас к себе, но вы, наверное, уже слышали, что здоровье мое – не очень, я бы и рада сделать что-нибудь, да только тело часто подводит. Надеюсь, вы простите меня.

– Что тут прощать, миссис Николс? – сказала Роберта вслух, а про себя подумала: «Ну, как можно не любить ее?» – Этой зимой дел в больнице было невпроворот, и не только у меня – у всех нас.

– Знаю. Девчонки у вас такие замечательные! Дядя Док считает, что у него лучшие медсестры во всем мире!

– А мы уверены, что у нас самый лучший шеф, – тепло улыбнулась Роберта. – Именно из-за вашего дяди я и решила приехать сюда, в «Больницу Ребекки Мор». Мне тут очень нравится. Мы все так гордимся, что работаем с ним.

Смех Сильвии Николс походил на тихий перезвон серебряных колокольчиков.

– Ну, теперь, когда мы обменялись любезностями, давайте поговорим про нас, вы не против? Про меня сказать почти нечего, кроме того, что я жена Стэна, а вы – вы живете такой полной, насыщенной интересными событиями жизнью. Почему вы решили стать именно медсестрой?

– Сама точно не знаю, – ответила Роберта. Слова «жена Стэна», произнесенные таким гордым и счастливым тоном, взбаламутили все ее мысли. – Мне кажется, я всегда мечтала об этом.

– А я мечтала о полетах, но мое глупое сердечко держит меня на земле. Я даже ни разу не летала на самолете. А вы? – Летала, несколько раз. Я хотела стать стюардессой, но семья взбунтовалась, вот и пришлось отказаться. Родственники знают, как встать между девушкой и ее мечтой и как заставить ее изменить свои планы.

– Вам повезло, у вас есть семья. Мой отец умер, когда я училась на первом курсе колледжа. Но я рада, что он знал Стэна и одобрил мой выбор. Мне кажется, именно это подтолкнуло меня к тому, чтобы так скоропостижно принять его предложение, хотя мы дружили с самого детства и, как я полагаю, любили друг друга задолго до того, как начали осознанно подходить к своим чувствам. Папа всегда восхищался инициативностью и амбициозностью в других. Может, потому, что жизнь не требовала от него ни первого, ни второго.

«Старая история, – подумала Роберта. – Я уже слышала ее однажды, только вот обстоятельства были несколько другими. Тогда Стэн любил меня и хотел жениться на мне». Но, слава богу, отвечать Роберте ничего не пришлось. Как раз в это время появилась горничная с чаем, и разговор плавно перетек в другое русло. Вскоре Роберта поняла, насколько Сильвия одинока и как ей хочется просто поболтать хоть с кем-нибудь. Юная леди забрасывала ее многочисленными вопросами, но редко слушала ответы.

– Расскажите мне, как вы познакомились с моим мужем, мисс Камерон, – неожиданно попросила Сильвия, но тут же смущенно засмеялась. – Считаемте меня глупышкой? Наверное, так оно и есть, особенно в том, что касается Стэна. Мне было семь, когда я впервые заметила, как он смотрит на меня сквозь ограду. Он был таким красивым мальчиком и… и… ну, таким одиноким и в то же время ужасно гордым. С того самого дня я стала его рабыней, а он – моим Галахардом. – Она снова рассмеялась и накрыла хрупкой ладошкой руку Роберты. – У меня такое чувство, будто мы лет сто уже знакомы. Давай дружить, Роберта. У меня так мало подруг, ведь я мало могу предложить, а дружба – это не только когда берешь, но и когда отдаешь что-то взамен.

Роберта пожала нежную ладошку.

– Я буду рада стать вашей подругой, миссис…

Но Сильвия не дала ей закончить, приложив палец к губам.

– Зови меня просто Сильвия. Я надеюсь, что ты будешь часто забегать ко мне поболтать немного. Стэн такой занятой, днями и ночами пропадает на работе… я его так мало вижу. И мне так одиноко, – еле сдержала она вздох, заглушив его несколько неестественным смехом. – Никогда не выходи замуж за доктора, Роберта, – предупредила ее Сильвия, – ну, если только ты понятия не имеешь, что такое ревность.

Роберта тоже засмеялась:

– Милая моя, у меня даже в мыслях нет выходить за кого бы то ни было замуж, а уж меньше всего за доктора. Мы, медсестры, по горло сыты мужчинами, в том числе и докторами.

Сильвия как-то разом погрустнела и теперь выглядела на все свои двадцать восемь или двадцать девять лет.

– Как бы мне хотелось иметь ребенка, Роберта, – вздохнула она. – Я хотела разорвать помолвку, как только узнала, что никогда не смогу родить, но Стэн отказался бросить меня. Может, я и эгоистка, может, не стоило поддаваться на его уговоры, но я так его люблю!

В голове у Роберты помутилось. Надо хоть что-то ответить на это.

– Что, если усыновить… – пробормотала она, отгоняя навязчивую мысль: «Стэн обманул меня».

– И дядя Док, и Стэн – оба против. Говорят, что я не справлюсь, не вынесу постоянной радости и тревог, которые приносят дети.

«Господи, как же девчонка одинока! – подумала Роберта. – Неужели Стэн не замечает этого? Почему он таскается по танцам, когда должен быть здесь, рядом со своей женой?» И росток сомнения, совсем недавно укоренившийся в ее сознании, выбросил первые листочки и принялся расти на глазах.

– Но ведь ты вскоре поправишься, окрепнешь, – сказала она вслух. – Было здорово встретиться с вами, миссис… с тобой, Сильвия. Обещаю заходить, как только появится свободное время, а если я тебе понадоблюсь, передай записку с дядей или оставь сообщение в сестринском общежитии. – Роберта поднялась. – Мне пора бежать. И спасибо за чай, надеюсь, я смогу отплатить тем же.

Роберта вернулась в больницу донельзя озадаченной. Возможно ли такое, чтобы женщина жила бок о бок с мужчиной и настолько ошибалась в его чувствах к ней? Или Стэнли отличный актер, гораздо лучше, чем она себе представляла? Как ему удалось скрыть от жены тот факт, что он не любит ее, что его сердце принадлежит другой девушке – если это, конечно, действительно так? И вообще, как можно не любить Сильвию? Она такая нежная, такая милая, такая хрупкая. Роберта погрузилась в депрессию. Надо было увольняться из «Ребекки Мор» и не слушать ничьих увещеваний. Может, даже теперь еще не поздно.

В тот вечер она долго просидела у постели мальчика, который ужасно скучал по дому, и рассказывала ему сказки до тех пор, пока ребенок не заснул. На его ресничках все еще блестели слезинки, и дыхание оставалось прерывистым. Но слезы вымотали малыша, и он наверняка долго проспит. Бедняжка! Ничего, привыкнет к гипсу на спине, тогда станет полегче. В подобных случаях первые дни всегда были самыми тяжелыми, и медсестры боялись их как огня. Но через некоторое время пациенты начинали относиться к своему положению философски и даже испытывали от него некоторое удовольствие. В палате было еще двое детей с гипсом, и оба спали как ангелочки.