Текст книги "Узор счастья"
Автор книги: Людмила Синицына
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
– Подожди, – едва слышно прошептала она.
Максим замер.
И тогда она плавно, чтобы не привлекать к себе внимания, перевернулась на живот и обняла Максима. И снова началось мерное покачивание. Легкий рывок вперед, когда она вынуждена была прижиматься сильнее, следующий рывок, и снова она касается животом его ягодиц.
«Мне мало этого», – подумала Светлана. И, разведя ноги в стороны, обвила его так, что ступни соединились ниже его живота, а грудь еще плотнее прижалась к его спине.
«О-о-о», – услышала она. И на мгновение окунулась в воду. Но не разжала рук. Тонуть – так вместе.
– Ты что, решила меня утопить? – тихо спросил Максим.
В его голосе Светлане послышался гнев. Но потом она поняла, что ошиблась. Ему тоже приходилось изо всех сил сдерживаться. Только Светлана не собиралась щадить его. Потому что в эту минуту она жалела только об одном: что у нее не тысяча рук, которыми она могла бы обвить его и прикоснуться одновременно ко всем клеточкам его тела, не тысяча губ, чтобы она могла целовать его непрерывно.
Последние несколько метров – когда послышался шум ударов о слегка выступающую над поверхностью моря скалу, – Максим плыл уже так, словно хотел получить приз и занять место победителя.
– Осторожно, – проговорил он, заплывая к скале с той стороны, которая скрывала их. – Не ударься ногой. Я держу.
Он стоял по грудь в воде и придерживал ее, помогая встать на гладкую, как кафель, скалу.
Какое-то время они оба лежали на спине в уютной выемке. Исчезло все – ощущение времени, пространства, своего тела, чего бы то ни было. Потом откуда-то издалека раздались голоса плывущих. И снова органы чувств отказывались воспринимать какую бы то ни было информацию, настолько полным было переживание.
Приподняв голову, Светлана посмотрела на Максима. Неужели то, что случилось, не приснилось ей? Не выдумка ли это? Нет. Все было реально. И его рука у нее под головой. И вторая рука, которая обнимала ее за талию. Она шевельнулась. И ее грудь прикоснулась к нему.
Максим вздрогнул, перевернулся, она опять почувствовала его жаркое дыхание. Горячий рот снова коснулся ее губ, потом шеи, груди. И тело снова начало выгибаться, как лук, когда в него вкладывается стрела, и стрелок собирается выпустить ее в цель.
– Нет! – вдруг сказал Максим, разжимая руки. – Сейчас нельзя. Тебе надо отдохнуть. Держись крепче.
Разочарование, как ушат ледяной воды, окатило ее. Но, наверное, он был прав. Наверное, нельзя получить сразу все, чего ей, оказывается, хотелось уже давно. С той минуты, когда она увидела его впервые...
На этот раз он плыл быстро, но все равно почти бесшумно, без всплесков, без разлетающихся в стороны брызг. Когда до берега оставалось совсем немного, он одними губами спросил ее:
– Доплывешь?
– Да, – кивнула она.
Максим снова нырнул и поплыл под водой в открытый океан.
А Светлана продолжала лежать на воде. Волны мерно покачивали ее, словно хотели убаюкать. И ленивая истома и в самом деле заставила ее полуприкрыть глаза.
– Мак! Как далеко ты уплыл! Мы тебя искали...
Наверное, Максим подплыл к ним сзади. И у всех создалось впечатление, что он заплыл далеко вперед, а потом, когда они развернулись обратно, догнал их.
С берега до нее донесся неспешный голос Матиаса, помогавшего Монике одеться. Потом раздался всплеск. Это греб Даня. Неужели мир остался таким же, каким был до того, как она зашла в воду? Этого просто не может быть! Этого не может быть: пережитое ею сейчас не вмещалось в те рамки, которые существовали прежде. Оно раздвигало границы мира.
Оказывается, так много было скрыто от нее. Неужели... Неужели то, что произошло между ней и Максимом, больше не повторится? Она даже закрыла глаза – настолько нестерпимой показалась ей эта мысль. Но, с другой стороны, для него это всего лишь забавное приключение, игра. И Светлана откликнулась на эту игру.
«Откликнулась! – мрачно подумала она. – Да я набросилась на него, как голодная волчица! Представляю, какое у него сложилось впечатление: сначала это платье с вырезом до бедра, потом танец. И наконец...» Господи, неужели это она так страстно гладила его бедра, закидывала голову, подставляя под поцелуи грудь, и стонала так, что он закрывал ее рот поцелуем? «Чего же ты хочешь после этого? – спросила она себя, начиная негодовать. – И вообще будет лучше, если ты выбросишь все из головы. Считай, что тебе приснился сон, пока ты лежала на волнах и дремала. Эротический сон. С девушками такое случается. Тебе вспомнилась картина Серова, вот ты и вообразила себе бог знает что!»
Резко перевернувшись, Светлана в несколько взмахов доплыла до берега. Не глядя по сторонам и не думая ни о ком, она дошла до одежды. Ветер успел обсушить тело. Она набросила на себя греческую тунику и завязала золотой жгут под грудью.
Теперь ты напоминаешь богиню Диану, – заметил Даня, сидевший на берегу. Взяв рубашку, на которой лежало платье, он отряхнул ее от песка и натянул на себя.
Веселая толпа купальщиков вышла из моря. Две девушки из Академии, Андрей, Белла и Максим. Больше всех веселилась Белла. Наверное... Наверное, она предвкушала предстоящую ночь. Если бы Светлана не знала о том, что способна пережить женщина в объятиях Максима, она бы глухо ревновала его к этой яркой красавице, но не решилась бы себе в том признаться. А сейчас чувствовала: еще немного – и она или разрыдается, или бросится назад в океан. Там земное тяготение – тяжесть бытия – не ощущается так остро. Она на миг прикрыла глаза.
– Лана... – услышала она вдруг совсем рядом тихий голос. – Я здесь. Побыть с тобой?
Она медленно открыла глаза. Еще не хватало, чтобы ее жалели.
– Нет, – ответила она. – Мне хорошо, – и добавила чуть громче, чтобы окружающие думали, будто он спрашивает ее про купание: – Океан – это сказка.
Наверное, ее мрачное настроение было более заметно, чем ей казалось. А потому, отвлекая от себя всеобщее внимание, Светлана спросила Даню, где он научился так хорошо плавать.
– Да я, собственно, курсировал в основном вдоль берега, – ответил он рассеянно. – А вот ты очень хорошо плаваешь, даже на спине.
Он похвалил ее совершенно искренне, не думая ничего плохого. Но Светлана покраснела так, что даже слезы навернулись ей на глаза.
«Завтра утром, – подумала она, – мы с Даней улетаем. Вся эта поездка была как сказка. Но у всякой сказки рано или поздно наступает конец».
Правда, как правило, счастливый. Золушка становится принцессой. Спящая красавица просыпается. Но бывают и грустные сказки. Снегурочка, например, растаяла... Недаром, наверное, Даня назвал ее Снегурочкой. Наверное, она из той сказки, где тоже не очень радостный конец.
– Ты не устала? – спросил ее заботливый Матиас.
– Устала, – призналась Светлана. – Еле-еле иду.
Он понимающе кивнул, поскольку Моника буквально повисла у него на руке.
– А вам еще придется возвращаться назад? – спросила Светлана.
– Нет-нет, – улыбнулась Моника. – Мы переночуем в отеле. Номер мы заказали заранее.
Отель, где все они остановились, оказался тем самым, в котором жили Светлана и Даня, что чрезвычайно удивило их обоих. Им казалось, что Максим выберет для себя что-нибудь более роскошное. Но, кто знает, быть может, на третьем этаже здесь располагались номера-люкс? Ведь они туда не поднимались и не заглядывали. Моника и Матиас не стали задерживаться. Узнав, какой у них номер, они, пожелав всем спокойной ночи, ушли первыми. Светлана отправилась вслед за ними. Меньше всего ей хотелось бы видеть, как Максим и Белла вместе идут в номер.
Глава 18
– Ни одной свободной комнаты? – повторил Максим, и морщинка залегла меж его бровей. Он уже протянул руку к телефону, чтобы позвонить в соседний отель, как вдруг вмешался Андрей, стоявший рядом и смотревший какое-то время на своего друга с нескрываемым удивлением.
– А что, если... – Он повернулся к Дане, который не успел подняться в свой номер. – У меня в номере есть кровать, а во второй стоит диван. Если ты ляжешь на диван...
– Конечно, какие вопросы! – тотчас согласился Даня. – А мой номер освободится. Все равно мы завтра улетаем...
– Дело не в этом, – коротко проговорил Андрей. Он догадался, что Максим не хочет оставаться наедине с Караджич.
Что же касается Беллы, то она воспринимала все это иначе. Ей казалось, что Максим старается устроить ее в том же отеле, в каком остановился и сам. И ее совершенно не волновало, что при этом какой-то мальчишка должен будет ночевать на диване в гостиной Андрея. На самом деле, как она рассчитывала, ей не придется спать в своем номере. Или, напротив, Максиму не придется спать в своем...
Коридорный помог Дане перенести нехитрый скарб, горничная с заспанным лицом застелила чистую постель и придирчиво оглядела комнаты. Но поскольку она сама убирала здесь в обед, все выглядело очень прилично. Легкую сумку с вещами, которую Белла оставила в галерее, привез водитель, а коридорный поднял в ее номер.
Максим вошел вместе с водителем, спросил, хорошо ли она устроилась и, к неудовольствию Беллы, собрался уходить, пожелав ей спокойной ночи.
– Максим? – вопросительно взглянула она на него. И подойдя к нему, положила руки ему на грудь. Пальцы ее начали расстегивать пуговицы на рубашке.
– Белла! – попытался остановить он ее.
И она поняла, что если позволит ему договорить, то может потерять все. Сейчас он увлечен. Ее опасения оказались не напрасными. Юный и свежий цветочек и в самом деле иной раз выглядел весьма соблазнительно – именно благодаря своей невинности и наивности. Но если у Макса будет возможность сравнить их, то он поймет, насколько больше ему подходит она – женщина, которая знает цену себе, которая понимает, что нужно мужчине. Не говоря уже о том, что предстоящая рекламная кампания имеет важное значение для его будущего, а она в этой кампании способна сыграть не последнюю роль. Она пользуется популярностью, у нее связи, есть люди, на которых она может повлиять. И Максим это знает. Хотя, конечно, он догадывается и о том, как ей хочется заполучить его. Да и кто на ее месте отказался бы? Быть женой художника, успевшего устроить выставки во всех крупнейших столицах мира? Того, чьи картины идут нарасхват? Стабильное положение, имя – ради этого можно вытерпеть и некоторые его взбрыки.
– Тс-с-с, – прошептала она, закрывая ладонью его рот. – Я все понимаю. Давай не будем говорить об этом... здесь, – добавила она, видя, что он вздрогнул всем телом. – Поговорим... в Москве, – продолжила она. – Пожалуйста... – И просительно посмотрела ему в глаза.
«В Москве так в Москве», – подумал Максим, не подозревая о том, во что это выльется. Было бы лучше, конечно, если бы все точки над «и» были расставлены уже сейчас. Но неделей раньше, неделей позже, в сущности, это ничего не меняло.
И прежде-то инициатива, как правило, исходила от Беллы. Сам он ни разу не позвонил ей, не пригласил к себе, не назначил встречи. Это Белле каким-то непостижимым образом удавалось всякий раз оказываться в той компании, куда его приглашали и куда он не мог отказаться прийти. Белла была очень настойчивой. И постепенно остальные женщины, что вились вокруг него, начали незаметно исчезать из поля его зрения. Вернее, те, которые могли представлять серьезную угрозу Белле, оказались оттеснены, а те, что не отличались хваткой, остались. Количество поклонниц и тех, с кем Максим мог переспать при желании, чтобы не терять ощущения полной свободы, не уменьшалось. Но таких, которые могли противостоять ей, Белле, в его окружении не осталось. Если проявить настойчивость, считала Белла, если начать требовать внимания к себе, он захочет вырваться на свободу. А если у него будет ощущение, что ничто не держит его, то в нужное время она осторожно потянет за тот конец, что остается в ее руках, и он снова вернется к ней. Та цель, которую она преследовала, заслуживала того, чтобы наступить и на гордость, и... на ревность.
Сколько мужчин мечтали бы оказаться сейчас на месте Максима! И скольким она мягко, но твердо дала понять, что не может быть с ними. Только ради того, чтобы получить сразу все: и красавца мужа с неистовым темпераментом, и талантливого человека – мировую знаменитость, и тот уровень жизни, которого Белла заслуживала...
Когда Максим вышел из номера, она села перед зеркалом и начала расчесывать щеткой темные блестящие волосы. Ей не нравились темные круги у нее под глазами: чтобы выбраться сюда, пришлось срочно закончить несколько неотложных дел. Но, как она убедилась, все усилия оказались непустыми.
Белла добилась своего. Репортеры ведущих газет и журналов, которые брали интервью у Максима по поводу этой выставки, фотографировали ее рядом с ним. И когда он будет просматривать статьи, то ее постоянное присутствие рядом, хочет он того или нет, окажет на него влияние – как говорила ее подруга – на подкорковом уровне. Он и Белла – рядом. Красивая пара! Она улыбалась непрестанно все время, пока была на выставке, хотя стоило ей войти в зал и увидеть эту невинную «вакханку», как ей сразу стало не по себе. Но Белла взяла себя в руки. «Какое счастье, – подумала она в тот момент, – что я все же остановила выбор не на фиолетовом, не на зеленом, а именно на этом платье – красного шелка, которое конечно же сразу вспыхнуло, как костер». И как бы ни любовались фотографы юной красоткой, камеры их всякий раз оказывались направленными на нее. Во всяком случае, она все время видела вспышки. И у нее до сих пор болели мышцы лица от необходимости сохранять веселую, неотразимую улыбку.
Следующий удар она пережила в море, когда ей показалось, что ее попытки увести Максима от этой девчонки обернулись против нее. Но потом она убедилась, что Максим решил истратить кипевшие в нем эмоции в дальнем заплыве. Сначала ее тревожило, что его долго нет рядом, но эта девчонка почти все время находилась на виду у всех. И от Беллы не требовалось контролировать ситуацию. Она расслабилась и сама наплавалась вволю.
Только когда они возвращались назад, их догнал Максим. Он слегка задыхался. Значит, действительно уплыл очень далеко в открытое море, и, значит, ее ход оказался верным. Оказавшись в родной стихии, Максим не сможет устоять перед тем, чтобы не отдаться зову природы. Правда, ей рисовались некие эротические видения, игры с ним в воде. Но она знала: при всем его темпераменте этот мужчина умеет владеть собой. И никогда не позволит себе никаких вольностей в присутствии отца и приемной матери. Он будет корректен, вежлив, заботлив настолько, насколько это укладывается в рамки ухаживаний, но не более того. Так оно и вышло. Если вооружиться терпением, то можно справиться со всеми помехами.
Вряд ли наивная провинциалочка устоит перед мужским обаянием Максима. В самое ближайшее время она окажется в его постели. То, что этого еще не произошло, Белла поняла по тому, как Максим смотрел на этот свежий бутончик, на эту готовую распуститься дикую розочку, которая то ли случайно, то ли нарочно (тогда она не так наивна, как пытается показать, и с ней надо держать ухо востро) задержалась на берегу и продемонстрировала свои прелести во всей красе.
В его взгляде читалось откровенное желание, каким оно бывает, только когда мужчина не утолил своей страсти. Когда он хочет припасть к источнику снова, взгляд его бывает совершенно иным. Что ж, придется пройти и через это. Первые дни чистота и свежесть, неопытность и бесхитростность могут быть особенно привлекательными. И лучше предоставить ему возможность в полной мере вкусить этот незрелый плод. А когда от кислинки появится оскомина, она снова окажется рядом. И будет такой же «влюбленной» в него, такой же готовой к встрече – без упреков, которыми начнет осыпать его наивная девица, вообразившая, что он должен принадлежать одной ей, безраздельно. Ничто не способно остудить желание мужчины быстрее, чем упреки...
Щетка задела спутавшуюся после купания прядь. Белла крепко зажала ее в ладони и начала медленно расчесывать кончики волос. Узел распустился постепенно, не причинив ей боли. «Вот так, – удовлетворенно подумала она. – Это только мужчины разрубают узлы. Женщины умеют добиться того, чтобы они распустились сами собой». Посмотрев на себя в зеркало, Белла удовлетворенно улыбнулась. Наверное, девчонка – последнее препятствие, которое надо будет преодолеть. А потом... потом она пустит в ход другое оружие. Терпение хорошо при осаде, а во время штурма требуется другое. Атака должна идти сразу с нескольких сторон. И нападение должно быть совершенно неожиданным.
Максим не рассчитывал, что заснет сразу, как только ляжет. Но и не думал, что все окажется настолько плохо. Возбуждение было таким сильным, что каждую секунду он готов был кинуться разыскивать номер Светланы. Огромным усилием воли ему приходилось останавливать себя, убеждая, что выходка его будет дикой. Ведь он не пылкий юноша, который не в состоянии держать себя в руках. А если уж он так горит желанием, то вполне мог бы задержаться у Беллы... Но Максим понимал, что не мог. Сейчас ему хотелось сжать в объятиях только одну женщину. Ту, имя которой так странно рифмовалось со словом «судьба», когда он его произнес на родном языке Поля.
– Ла-а-ана, – повторил Максим.
Поль предупредил, что ей грозит опасность. А предупреждение его не из тех, которыми можно пренебрегать. Но Максим уже поговорил обо всем с Андреем. Тот устроит все нужным образом, пока Максим закончит свои дела здесь. А потом...
Конечно, Максим не собирался брать на себя ответственность за ее дальнейшую жизнь. Конечно, их отношения продлятся недолго, как и все предыдущие его связи с женщинами. Конечно, она слишком неопытна, чтобы выдержать его трудный характер. А переделывать себя он не собирался, какой бы притягательной ни казалась ему эта юная дева, в которой удивительным образом соединились чистота греческой богини и страстность вакханки.
Он знал, что умеет возбудить в женщине желание. И ему самому доставляло удовольствие видеть, как страсть заставляет женщину забыть обо всем. Но то, что произошло между ним и Светланой... Такого он не переживал давно. И эта свежесть чувств, проявлений воодушевляла... Нет, не просто воодушевляла. Она захлестывала его. Мешала спать! Была мучительной! И сейчас ему хотелось только одного – силой своего желания перенести Светлану из ее комнаты в его постель. И отдаться страсти, которая терзала его, как голодная тигрица. Максим ругнулся, стиснул зубы и перевернулся на другой бок.
Не спала в своей комнате и Светлана. Противоречивые чувства раздирали ее. Она боялась, что больше никогда не придется ей пережить такое страшное напряжение в теле, которое бывает почти болезненным, и ту вспышку, которая, как удар молнии, пронзила сегодня ее всю. Когда ушли прежние чувства, мысли, представления. Когда окружающий мир растворился в ослепительном свете и наступил миг небытия...
Что ж, можно быть благодарной судьбе за то, что она подарила ей такую встречу. Что ее первый опыт, первый момент близости не был пошлым, банальным. Что все произошло именно так, как оно произошло.
Но сейчас другая женщина переживала то, что пережила Светлана... И глаза Максима смотрели на эту женщину с таким же изумлением, восторгом и... Нет! Сама мысль об этом была настолько нестерпимой, что Светлана даже села на кровать. Сердце билось, она чувствовала, что задыхается. Какая же она собственница! При том, что, в общем, не имеет никаких прав на этого человека.
Наверное, самое страшное заключается в том, что вряд ли какой другой мужчина сможет заставить ее пережить то же самое, что она пережила с Максимом. Такое совпадение во всем, в каждом движении – слишком редкий дар. Хотя, может быть, при его опыте он способен довести любую женщину до экстаза. Но способна ли другая женщина настолько забыть о себе, как это случилось со Светланой? Или все это только ее домыслы?
Скорее всего, вернувшись в Москву, он будет слишком занят, чтобы помнить о забавном приключении, пережитом им в Драгомее. Он снова превратится в ту яркую звезду на небосклоне, на которую лучше не смотреть и о которой лучше не думать, чтобы не ощущать томительного одиночества.
Еще там, когда танец оборвался и они стояли друг против друга, глядя друг другу в глаза и не замечая ничего вокруг, Светлана поняла, что безнадежно влюбилась. Влюбилась в человека, который стоял так высоко на общественной лестнице, что чувство к нему могло принести только бессмысленное страдание.
«Ты просто сошла с ума! – сказала бы Оксана. – Чувства – это всего лишь рефлексы. А человек должен управлять своими рефлексами. Наверное, это единственное, что отличает его от животного».
Светлана невольно улыбнулась, представив, с каким видом Оксана произнесла бы свой классический монолог. Ее подруга – максималистка: или все, или ничего. В данном случае это будет «ничего». Уголки губ Светланы дрогнули. Ничего.
Но почему ничего? Ведь было у нее несколько фантастически сказочных дней в Драгомее. Была напряженная работа в галерее. Открытие. Встреча с Моникой – холодноватой и сдержанной на вид, но на самом деле заботливой и внимательной, чем-то неуловимо похожей на Елену Васильевну.
Светлана представила их сидящими вместе за одним столиком в каком-нибудь маленьком уютном ресторанчике за чашкой душистого кофе. Им было бы о чем поговорить. Елена Васильевна со своим чуть-чуть старомодным французским, с тем особенным чувством собственного достоинства, которое сохранилось только у тех, кто родился в начале века. Они бы очень понравились друг другу. Светлана не сомневалась в этом ни на минуту. И ей до боли в сердце захотелось доставить такую радость своей бабушке. Как жаль...
«А почему, собственно, жаль? – возмутилась она. – Неужели я не смогу заработать денег на то, чтобы свозить Елену Васильевну в Драгомею? В такое время года, когда там будет не так жарко, когда вечера будут прохладными?» Она поселит бабушку в недорогом отеле или пансионате, и они смогут сами побродить по «маленькому Парижу»...
Эти мысли отвлекли Светлану, помогли выбраться из омута, который затягивал все сильнее. Это произошло почти инстинктивно. Как происходило всегда, когда вдруг находило уныние, неверие в себя, боязнь, что таланта, отпущенного природой, слишком мало, что ей ничего не удастся сделать в жизни. В этих случаях Светлана начинала думать не о себе, а о ком-то другом, о том, что она может сделать для близкого человека, – и это вызывало в ней подъем, желание не сидеть сложа руки, а действовать.
