Текст книги "Стрелы над крепостью (с иллюстрациями)"

Автор книги: Людмила Сабинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Он подумал еще и «зверями многими» зачеркнул При чем тут звери? Ближе к делу надо, про перепись, про восстание, про осаду!

«Еще в 1257 году грозный Берке-хан решил закрепить монголо-татарское иго на Руси. Он прислал на Русь своих «численников». «Численники», эти ханские чиновники, стали переписывать всех людей, потому что по спискам удобнее собирать дань, а людям труднее скрыться от побора. Но русский народ восставал против угнетателей. «Численников» гнали, и приходилось им бежать, спасая свою шкуру. Изо всех городов гнали, а уж из нашего Городца их выгнали в первую очередь. И вот…»

Тут на кухне громко заговорили – видно, кто-то пришел посторонний. Бабушка приглашала кого-то присесть, послышался голос Лины. Потом дверь распахнулась, появилась сама Лина, за ней в комнату шагнул долговязый Никита.

– Здорово, Михаил! – Никита хлопнул его по плечу. – Вижу, трудишься. Дополнительную работу на лето получил, что ли? У вас ведь вроде каникулы, а ты занимаешься.

– Мишенька у нас летописец, – фыркнула Лина. – Не что иное пишет, как реферат! А со мной он прервал всякие дипломатические отношения. Из-за «попа Никиты».

– Ага! – злорадно усмехнулся Никита. – Так и надо! Кто стерпит этакий обман, тот, значит, и не мужчина!

– А ты-то стерпел, Никита. Как это понять? Я не ослышалась? – Лина звонко расхохоталась.

– Только из снисхождения к слабой женщине да из уважения к старой дружбе!

Никита подсел поближе к Мишке, заглянул в тетрадь.

– «Реферат». Дело не шуточное. О чем же реферат?

– О нападении монголо-татарских полчищ на наш Городец, – мрачно ответил Мишка: не хотелось особенно раскрываться при Лине.

– Какой же период ты берешь?

– 1262 год. Восстание.

– Интересно. – Никита быстро пробежал глазами написанное, кивнул. Ладно. Мешать не будем. Если случится затруднение какое-нибудь, я могу помочь.

– Спасибо.

Вошел Олег. Усталый, запыленный, в старой выцветшей рубашке и резиновых сапогах.

– Вот, Никитушка, явился мой домохозяин, Олег, – представила Лина. – Олег! Это мой старый друг и сотрудник, Никита. Только на днях появился на горизонте, теперь будет работать с нами.

Олег сдержанно поздоровался.

– Постойте! – завопил вдруг Никита. – Да ведь вы, значит, сам Анкудинов! Рост 180, вес 75, чемпион прошлого года! Я сразу вас узнал!.. Я ведь за вас болею!

Олег улыбнулся чуть смущенно, и они оба долго трясли друг другу руки.

Мишка смотрел на них: Никита – длинный, тонкий, а Олег чуть пониже ростом, зато шире в плечах, крупная голова вся покрыта плотными черными завитками. Мишка весь переполнился гордостью за брата: видно, и Никита его уважает, сразу узнал. Значит видел по телевизору.

– А я увожу вашу жилицу, – объявил Никита. – Пригласил в кино.

– Может, втроем пойдем, Олег? – почему-то забеспокоилась Лина. – Говорят, фильм интересный.

Олег мотнул головой.

– Нет, – решительно отказался он. – С пацанами занимаюсь сегодня. Обещал.

– Можно ведь отменить тренировку, – заспорила Лина, – перенести на другой день! Да Миша и сам занят сегодня, вон сидит, реферат пишет. Ему и не хочется боксовать. Правда, Мишенька? Ведь не хочется?..

Ну и хитрющая эта Лина! Мишка уже всерьез начал беспокоиться: как бы она и в самом деле не сорвала занятия! Но Олег твердо заявил:

– Нет, обещал, должен выполнить! – попрощался с Никитой и, пригнувшись, шагнул в низкую дверь.

Мишка поглядел ему вслед, вспомнил, что Олег собирался этим летом все двери в доме прорубить повыше, а то нагибаться приходится. Уж сколько раз брат, торопясь на работу, стукался лбом. Надо поскорее прорубить, Мишкин лоб ведь, того и гляди, тоже до косяка дотянется.

Скоро Лина вышла из своей комнаты нарядная, и они с Никитой ушли.

A тут и Димка прибежал.

В шесть ноль-ноль оба друга стояли в трусах и в майках.

Оба с гордостью поглядывали на свои кулаки, украшенные боксерскими перчатками.

Олег долго отрабатывал с ними боксерскую стойку, показал даже свой знаменитый удар – крюк левой в челюсть. Ребятам очень хотелось подраться, но теперь оба хорошо понимали: без разрешения нельзя. Табу…

После передышки Олег стал вызывать их по одному, с каждым боксовал понемногу, учил увертываться от ударов. Когда настала очередь Мишки, тот взглянул на брата, такого мрачного, с хмурыми глазами исподлобья, с черными кольцами волос на лбу, и ему почему-то опять подумалось, что вот Олег снова прошляпил. Настя на него разозлилась, а Лине – той только бы хохотать. Наверняка без невесты останется Олег… Мишке стало даже как-то неловко, обидно за брата, и он отвел в сторону глаза. Так и боксовал, глядя в сторону. Олег неожиданно остановился.

– Смотреть в глаза! – вдруг рявкнул он. – Помни, что противнику надо в глаза смотреть. И вообще мужчины должны смотреть прямо в глаза друг другу. Хитрить нечего!

Олег оглядел обоих, глубоко вздохнул, отчего мощные бугры плеч слегка опали, выступили ключицы.

– Помните оба, – уже спокойно продолжал он, – боксер всегда смотрит в глаза противнику. Ты вот, Вадим, все время на бок мой косишься, выжидаешь для удара момент. Неправильно. Гляди в глаза! По глазам ты можешь мою атаку предугадать. Внимание твое занято моим боком, и поэтому весь ты в моих руках. А ты, Михаил, сегодня вообще витаешь… А ну собраться! Приготовились: бокс!

И Мишкины кулаки по этой команде сами собой вздернулись, приняли боевое положение…

После занятий очень хотелось искупаться, да Олег не разрешил: вода еще холодна. Пришлось ограничиться душем, который устроил Олег за перегородкой в дальнем конце двора.

Весь остальной вечер Мишка трудился над рефератом; после спортивных занятий работалось хорошо. Никита и Лина пришли из кино. Никита присел рядом, посоветовал, как лучше построить рассказ…

Утром снова занимались боксом. Олег назначил занятия в семь тридцать.

А после завтрака Мишка снова засел за реферат и трудился до самого вечера. Заходила Лена, два раза забегал Димка. Лена даже обиделась: принесла веревку длинную, фонарь-«молнию», большую флягу для воды, а Мишка и внимания не обратил: потом, говорит. Димка, тот посидел, посмотрел, как в поте лица трудится друг, подождал немного и смылся.

Через два дня реферат был закончен. Осталось только переписать набело.

– Ну, дело сделано, – облегченно вздыхал Мишка, когда они с товарищем поздно вечером прогуливались у реки. – Реферат я сочинил. Осталось только найти подземный ход – и дело в шляпе. Я ведь все там описал: и осаду, и бой, и песню ту бабкину вставил. Все, как надо!

– Во! Описал, а подземного хода, может, и не существует.

– Как не существует! Отыщем! Должен существовать!

Солнце уже село, от нагретой за день травы исходили пряные запахи, с того берега потянуло вдруг сосновым лесом. Смеркалось.

Широкая розовая полоса у горизонта все бледнела; сначала стала желтой, превратилась в серебристо-серую, а потом и вовсе погасла.

Ребята сидели у самой воды.

– Скоро светляки появятся, – мечтал Димка, – купаться целыми днями будем… Здорово! Слушай, Миш, а что, если нам сейчас искупаться? Вода-то теплая, Олег зря говорит… Давай, а?

– Простудимся – с занятий снимет, – хмуро отвечал Мишка, – и всё наше дело полетит к черту. Подземный ход отыщет кто-нибудь другой, пока мы с градусниками валяемся.

– У меня от этого бокса и спина и руки болят. Утром думал – не встану.

– А у меня не болят? Бокс – дело трудное. Терпеть надо.

– Ничего, стерпим… Ну, пошли, что ли? Стемнело совсем.

Оба поднялись. Вдруг Димка схватил друга за локоть.

– Стой! – шепнул он. – Кто это?

Оба присели, стало слышно, как шелестит кустарник. Кто-то спускался сверху к реке.

– Не по тропе идут, а напрямик ломятся, – прошептал Мишка. – Может, зверь?

– Нет, вроде разговаривали…

Кусты зашумели совсем близко, и ребята услышали, как кто-то негромко выругался.

– Дьявол бы побрал эти канавы! Так и лазай вверх-вниз! Вот жизнь собачья! Тут черт ногу сломит!..

Димка шепнул:

– Костя… Это Костя!

Друзья затаили дыхание.

– Не кричи. Я говорю, слышал голоса, – предостерег второй. – Тут кто-то есть.

– А мне наплевать!.. Ух ты, ногу чуть не сломал… Попадись мне сейчас какая сволочь, посмотрю я на нее! Мне терять нечего.

Они прошли совсем близко, кустарник закачался, ребят обдало целым дождем росы.

– Может, ты перепутал, и пещера где-то в другом месте?

– Здесь пещера! Лишь бы до обрыва добраться. Говорю, мальчишкой лазил туда! – прохрипел Костя.

– Ты уверен, что место надежное?

– Кроме меня, ни один черт не сыщет…

Они удалились, голоса затихли.

– Второй, конечно, Рачковский, – прошептал Мишка. – Пещеру какую-то ищут… Давай посмотрим, чего это они…

– Пошли! – скомандовал Димка.

Оба пригнулись, старались, переступать бесшумно. Где-то совсем близко вспыхнул фонарик. Мальчишки замерли. Луч света обшарил кусты и потух.

– Нервы! – презрительно сказал вдруг тот, кто назывался «Костя». – С нервами дома надо сидеть, чай пить.

– Э-э, дорогой! Человек слаб и несведущ. Никто не знает, где его ждет конец: может быть, как раз дома. Между прочим… Ох, что-то в глаз попало… Между прочим, часто так и бывает…

– Дьявол! Под руку звонишь.

Оба стали карабкаться вверх по обрывистому берегу реки. Слышно было, как Рачковский цеплялся за стволы кустарника и тяжело сопел. Наконец они добрались почти до самого верха; там берег отвесно спускался к небольшой площадке, заросшей кустами дикого шиповника.

Димка толкнул друга в бок.

– Туда нам нельзя, – шепнул он, – заметят.

– Молчи! – отозвался Мишка.

Наверху Рачковский кашлянул.

– Давай сюда, – сказал он.

– Тяжелый, гад, еле допер…

Заметался луч фонарика, зашуршали кусты, и все стихло.

Через несколько минут оба начали спускаться к реке.

– А верхом пройти нельзя? – спросил Рачковский. – Как подумаю, что снова карабкаться, мороз по коже дерет.

– Ну и сиди здесь! – мрачно сплюнул Костя. – Стало быть, нельзя, раз там овраг и вода по самую грудь.

– Эха-ха… Что же, давай спускаться. В утешение скажем себе: человек вверх карабкается в поте лица, а вниз-то и кувырком летит. Да. Кувырком и в тартарары…

– Не звони под руку, который раз говорю!..

Кусты затрещали где-то сбоку; охая и сопя, двое спускались к реке. Наконец все стихло.

– Давай! – сказал Димка.

Оба подтянулись на руках и мигом оказались на площадке среди колючих кустов шиповника.

Мишка огляделся.

– Темно, хоть глаз выколи. Ничего не видать. Фонарик бы…

– Они чего-то тут запрятали. Тяжелое, еле втащили…

Друзья шарили в темноте, ощупывали песчаный обрыв, но ничего так и не нашли. Была лишь темнота, да мокрые кусты, да песчаный обрыв с гнездами ласточек-береговушек.

– Ты там осторожнее, – предупредил Димка. – Это место только здесь широкое, а справа и слева тропинка, карниз просто. Ухнешь вниз – башку сломаешь. Мы тут с Ленкой лазали, когда в третьем классе учились. Гнезда смотрели птичьи, яйца искали…

С реки потянуло ночной сыростью, над деревьями стала подниматься большая оранжевая луна.

– Пошли-ка домой, – предложил Мишка. – Все равно ничего в темноте не видать. Завтра нагрянем пораньше и выясним, в чем тут дело.

Быстро спустились к реке, вымыли измазанные глиной руки, ополоснули разгоряченные лица.

– Вода-то теплая, – сказал Мишка. – Ночью она всегда теплее. Я раз ночью купался – красота!

– Как думаешь, чего они здесь прятали? Может, клад? – неуверенно произнес Димка.

– Во дает! Кладов в наше время не бывает. Откуда в наше время взять золото, камни драгоценные или какие-нибудь там пиастры?

– Может, деньги?

– А деньги просто на сберкнижку кладут.

– Чего же тогда они запрятали?

– Завтра всё узнаем. Поскорее бы день наступал. Да еще утром у нас тренировка…

– После тренировки сбегаю к Кузнецовой: нельзя же, обещали…

– Ты ей все расскажи потихонечку, только смотри, чтобы она – никому!

– Еще бы!

Мальчишки разбежались по домам.

В этот вечер в доме было тихо: мать и бабушка пораньше залегли спать, а Лина и Олег, видно, куда-то ушли. Мишка зашел на кухню, приподнял крышку сковороды: котлеты. Разогревать не стал, с хлебом умял четыре штуки, холодным чаем запил. Потянулся за сахаром, нечаянно задел рукавом стеклянную банку с целым пучком вымытых ложек. Банка опрокинулась, загремели, посыпались ложки.

– Ты где это пропадаешь? – На пороге появилась мать. – Как с работы пришла, тебя не видала.

– А мы с Димкой… Мы гуляли, к реке бегали. У реки загорать здорово.

– До ночи загорали? При луне, что ли?

Мать зажгла керогаз, начерпала из ведра воды, поставила чайник.

– Подарок видал? – бросила мать, присаживаясь у стола.

– Какой подарок?

– А сбегай, погляди-ка.

Мишка ринулся в свою комнату. На кровати лежал большой бумажный пакет. Сверху пришпилена записка: «Талантливому автору «Реферата», ученику 7-го класса Мише Анкудинову». Подписи не было, но он сразу догадался: от Лины. «Талантливому автору» она всегда так шутит… Конечно, надо бы просто отнести пакет к ней в комнату, и все тут. Раз решено – не мириться ни в какую! Мишка осторожно прощупал пакет – что-то мягкое. А вот и твердое что-то. Развернул пакет, взглянул да и ахнул: подарок был нешуточный. Великолепные зеленые резиновые ласты, а к ним еще и маска для подводного плавания. С длинной загнутой дыхательной трубкой. Да это ведь почти акваланг! Всё новенькое, все пахнет резиной и свежей краской. Хотелось любоваться этими вещами без конца, хотелось сейчас же примерить ласты. А вдруг малы? Мишка вздохнул, медленно уложил ласты и маску в бумагу, завернул и записочку приколол сверху. Всё как было.

– Ты что же это, – в дверях стояла мать, – отказываешься? Обидеть Каролину Сергеевну захотел?

Мишка молчал.

– Говорила она мне, какой ты несговорчивый: на шутку обиделся, бог знает что из себя строишь… И не стыдно тебе? Шуток не понимаешь, какой-то угрюмый, что ли, растешь. Ровно старик старый, ишь морщины-то на лбу навел!

– Я не старик. А что она опозорила…

– «Опозорила»! Молчи лучше уж да спать ложись. Да смотри лоб-то не морщь, больше сердитого лица чтобы я не видела!

Мать ушла, а Мишка разложил на столе свои тетради, стал набело переписывать реферат.

Значит, Лина прочитала его сочинение. Так и есть, кое-где и ошибки исправлены. А в одном месте приписано красными чернилами: «Здесь надо развить. Поподробнее описать городские укрепления». И правда, про укрепления-то он совсем позабыл.

А Лина, конечно, ученая: недаром на третьем курсе учится. Ей виднее.

Мишка вложил в тетрадь несколько чистых страничек и стал описывать городские укрепления, стену, вал, ров, надолбы во рву. Потом переписал весь реферат в чистую тетрадь… Хорошо бы украсить реферат рисунками. Ну хоть бы две-три иллюстрации поместить. Но рисовал Михаил неважно, поэтому пришлось ограничиться одним только планом города, который красовался на первой странице…

Уснул не сразу: то вспомнится вдруг река и луна, оранжевая, похожая на апельсин, то соломенная шляпа Рачковского замелькает перед глазами, то монгольская конница мчится с грохотом, с визгом, и стрелы трассируют, будто раскаленные добела, и копыта конские стучат. Потом вдруг почему-то начал сниться сундучок с пиастрами. Опрокинулся, и пиастры золотой грудой рассыпались. Мишка прогнал этот сон, перевернулся на другой бок и тогда уж заснул по-настоящему.

Чуть свет забежала в комнату Лина.

– Ну как? Мир? – она протянула руку.

Мишка ответил не сразу. Спросонок не понял, о чем идет речь. Потом вспомнил, высунул голову из-под одеяла.

– Ладно. Мир, – крепко пожал ее руку. – Только не из-за подарка. Я и сам был виноват. На женщин долго сердиться нельзя. И спасибо за подарок, а главное, за помощь! Я ведь там очень важное пропустил.

– Ха-ха-ха! Вот это высказался! Хорош гусь! Сердиться на женщин, значит, нельзя, а помощь принимать можно. Ну ладно. – Она сразу стала серьезной. – Реферат, я вижу, ты переписал. Советую прочесть его сегодня же нашему профессору.

– Почему сегодня? – встревожился Мишка.

– Завтра наш старик уезжает на целых полтора месяца. А мне очень хочется посмотреть, какое у него будет лицо, когда ты вдруг явишься и выдашь все это вслух, в присутствии младших сотрудников. Ой, не могу!.. Она быстро взглянула на Мишку и подавила смех. – Да ты не бойся, никакой каверзы тут нет. Я просто люблю посмеяться, даже из-за пустяков каких-нибудь… Честное слово! А работу написал хорошо, будь уверен! Обстоятельно, честно. Да старик наш такой смешной, что я заранее представила себе… В общем, приходи к пяти часам, знаешь, где базарная площадь, на тот участок. С тетрадью. И прочтешь вслух.

После ухода Лины он еще некоторое время размышлял. Может, не ходить? Ждать еще полтора месяца. А вдруг профессор так и не приедет больше? Выходит, нахвастал: «Реферат напишу, вот увидите». Нахвастал да и смылся… Нет, ничего не поделаешь, придется идти! А Лина – что же, пускай себе смеется. Ну похохочет где-нибудь в сторонке, да и все. Пускай себе.

Сразу же после тренировки он рассказал Димке обо всем.

– Эх, снова поиски срываются! – расстроился тот. – А я уже Кузнецовой сказал, чтобы приходила.

– Подземный ход пойдем искать сейчас же, – решил Мишка. – Он нам очень нужен. Но сначала давай решим, как быть с той песней, про подкоп. Я ее тоже в реферат вставил. Слова я наизусть выучил, но по-настоящему полагается петь, а петь я не умею. И мотив позабыл.

– Мотив я запомнил. Хочешь, спою?

И Димка громко затянул:

 
А не сильная туча затучилася,
Не белая лебедушка прокырчила,
Уж идет-наплывает сила темная,
Скрипят телеги ордынские…
 

– Здорово! В точности как у бабки Настиной получается. А голос у тебя во! Не то что у меня.

– У меня голос еще лучше был, – похвастался Димка. – В этом году что-то портиться начал. Ничего, отец сказал, что так и надо. Сначала голос окончательно испортится, а потом уж будет нормальный, как у всех. Хочешь, я перед профессором всю песню спою? Мне нипочем.

Вошла Лена. Одета она была по-походному: в брюках, свитере и спортивных башмаках. Голова повязана белым платочком.

– Здравствуйте. Кто это так здорово пел? Со двора слышно. Неужели ты, Анкудинов? Прямо как Робертино Лоретти! Я думала – пластинку крутите.

– Он, – кивнул на друга Мишка. – Пел ту самую былину, помнишь? Бабкину. Собираемся к профессору идти, реферат читать.

– Когда?!

– В шесть. А сейчас идем на поиски.

– Так пусть Дима споет и при профессоре!

Димка скромно потупился. Лена смотрела на него, удивленно подняв брови. Показалось Мишке, что она совсем иначе смотрит на товарища, чем прежде. Вот девчонки! То, бывало: «Красиков, сядь на место… Где уж тебе, Красиков… У Красикова, конечно, тройка…» – и все в таком роде. А стоило Красикову рот открыть, спеть чегото там… Подумаешь, куплетик спел. И – пожалуйста. Уже не «Красиков», а «Дима»… «Пусть Дима споет». Эх!.. А поет все-таки Димка здорово! И как только это у него получается?

– Жаль, что аккомпанемента нет, – с досадой сказала Лена. – С аккомпанементом совсем другое дело.

– Хотите, гитару притащу? – вскочил Димка. – Дома-то я под гитару пою, меня отец научил немного подыгрывать.

– Во дает! – усмехнулся Мишка. – Разве былины под гитару пели?

– Тут гусли нужны, – вздохнула Лена.

– Гуслей у меня нет, – искренне огорчился Вадим. – Жаль. Какие они из себя, гусли эти? Хоть бы взглянуть.

– А вот, на картинке нарисовано!

Мишка отыскал в книге иллюстрацию: старик играет на гуслях.

– Ни разу не видал такого инструмента, – подивился Димка.

Потом ребята быстро собрались: уложили в рюкзак веревку, электрофонарик, буханку хлеба. Лена принесла корзинку с бутылью молока и пирожками. Взяли с собой две лопаты: большой заступ и маленькую саперную лопатку. Дорогой заспорили, с какого места начинать поиски.

– По-моему, сразу начнем оттуда, где вчера эти двое что-то запрятали! – кипятился Димка. – Надо же узнать, что там такое. Даром прятать не будут!

– А если подземный ход где-то ближе? Я предлагаю начать от самого Анкудинова двора и продвигаться медленно по берегу. Искать так искать! – Мишка сердито засопел. – Каждый сантиметр берега надо исследовать.

– Каждый сантиметр – это потом, – заспорила Лена. – Главное, интересно, что они там запрятали. Я – «за».

Двумя голосами против одного приняли решение: начать поиски с того самого выступа над рекой.

Всё же пошли не у самой воды, а выше, вдоль берега. Продирались сквозь кусты, осматривали каждый овраг, каждую расселину. Берег весь состоял из глинистых обрывов. Снизу школьникам хорошо были видны нагромождения глинистых глыб, вкрапленные в них булыжники, трещины, из которых кое-где струилась вода, ручейки сбегали в Тесьму по промытому узкому ложу… Оврагов было множество. И в каждый приходилось спускаться, перебираться через ручей на дне или просто через непросыхающую грязь, потом карабкаться по склону вверх. Для верности Мишка то и дело постукивал лопатой там и тут, кое-где копал. Никаких следов подземного хода не было.

– И угораздило же наших предков на этом берегу город строить! – нетерпеливо воскликнул Димка. – Эх, если бы на том! Поглядите: травка, ровный бережок! Красота!

– Зато доступно. Открытое со всех сторон место, – проворчал Мишка. – Забыл, какие времена были? Тоже строитель нашелся!

Лена остановилась, начала поправлять платок на голове.

– Глядите, ребята! Ведь ясно, что с тех времен берег совсем разрушился. Везде осыпи. А тогда, когда строили город, берег был ровнее, конечно. Может, и лес на склоне рос, только извели его на постройку стен…

– Вполне возможно, – согласился Мишка.

– А что, если и подземный ход давно весь осыпался, с землей смешался? Ведь он все-таки к берегу выходил?

Все приуныли.

– Вон тот самый обрыв, где вчера мы лазали, – показал Димка. – Пошли?

– Пошли!

Все трое начали карабкаться наверх. Приходилось то и дело помогать Лене. Она отставала, цеплялась за кусты, пищала, если куст оказывался колючим.

– Ты, Кузнецова, раньше гораздо лучше лазала, – заметил Димка. – Помнишь, в третьем классе-то? Вместе ведь яйца птичьи искали.

– Тогда я полегче была, – смущенно оправдывалась Лена.

– Мышцы надо наращивать, вот что, – назидательно проворчал Мишка. – Дай руку, я тебя втащу…

И вот все трое на площадке. Сверху не видно уступов и рытвин, все скрыл густой кустарник. Где-то внизу, за зеленой стеной ивняка, журчит вода. Тот берег виден как на ладони.

– Такой вид был и в те времена, если смотреть от городской стены, – сказала Лена.

– Ну, давайте искать, что они тут запрятали…

Мишка стал шарить в кустах шиповника, потом копнул лопатой отвесную стену берега. Димка опасливо ступил ногой на узкий карниз, сделал несколько шагов в сторону от выступа.

– Дальше не пройдешь, тут все осыпалось! – крикнул он.

– Возвращайся немедленно! – пищала Лена. – Ой, не могу смотреть… – Она закрыла лицо руками.

Пришлось Мишке обследовать вторую тропку-карниз. Тропа была глинистая, звонкая. «Хорошо, что дождя не было, – подумал Мишка. – Правда, не очень-то высоко, но все-таки! Загремишь так – не обрадуешься».

– Мальчики! Если вы не перестанете там лазать, я сейчас ухожу! – протестовала Лена. – Это безобразие! Возвращайтесь сейчас же!

После бесплодных поисков все трое спустились вниз. Расположились на траве, чтобы подкрепиться едой.

– Может, вам все это приснилось – и те двое, и вообще все, что было вчера? – удивлялась Лена. – Как же так: что-то спрятали, а ничего нет.

– Мне самому непонятно, – раздумывал Мишка. – Может, они уже были тут и унесли эту штуку, которую прятали?

– А где же подземный ход? Неужели все-таки осыпался? – спрашивал Димка. – Весь осыпаться не мог.

Мишка отхлебнул порядочный глоток молока.

– Где-то в земле он должен быть. Потому что шел он прямо из детинца, через какой-то, правда небольшой, кусочек посада, под вал подходил. Подкоп довольно длинный. Нет, подземный ход мы должны найти. Не сегодня, так завтра.

Поиски продолжались. Втроем облазали весь береговой склон около выступа, пристально вглядывались в каждый квадратный метр земли.

– Пора домой, – сказал Мишка. – А то опоздаю читать реферат.

– Глядите! – вдруг крикнула Лена. – Глядите, что я нашла!

Друзья бросились к ней. Лена показывала какой-то совсем небольшой предмет.

– Стрела, – определил Мишка. – Вернее, наконечник от стрелы. Железный. Ничего себе! Следы осады… Слушайте! Стрелы-то ведь дождем летели, значит, должно тут быть их много. Ищите!

Но сколько ни искали, больше не нашли ни одной.

– Уронил кто-нибудь, – предположила Лена.

– Может, из подкопа-то вылезали, вот и обронил кто, – сказал Димка.

– Из подкопа, – пробурчал Мишка, – только где он, подкоп?..

Домой возвратился Мишка усталый. Едва хватило времени, чтобы умыться, переодеться да немного поесть.

Аккуратно завернул тетрадь с рефератом в газету, мимоходом заглянул в зеркало. Кажется, все в порядке. Рубаха белая, ботинки начищены, брюки… Брюки так себе. Ничего, сойдут. Наскоро пригладил вихры – и за дверь.

Димку увидел еще издали – тоже в белой рубашке. Стоит возле загородки на Сенной площади, а прямо над ним красуется надпись: «Посторонним вход воспрещается».

– Ты что опаздываешь! – закипятился Димка. – Профессор уже заканчивает свой доклад. Разойдутся по домам – и все!

– Разве у них собрание?

– Не знаю. Что-то вроде.

Мишка заглянул в щель между досками, но так ничего и не увидел. Зато все было отлично слышно. Голос Леонида Сергеевича медленно и отчетливо выговаривал:

– Основные итоги таковы. Мы вскрыли в разных местах около тысячи квадратных метров. После недолгих и, в общем-то, довольно поверхностных изучений… Я повторяю: поверхностных! – резко повторил профессор.

Кто-то возразил вполголоса. Слов Мишка не разобрал, голоса зашумели; впрочем, сейчас же все стихло.

– Итак, после ознакомления с материалами, полученными из раскопов, продолжал Леонид Сергеевич, – мы можем предположить, что Городец возник где-то между 1240 и 1260 годами. Возник на совершенно чистом месте, на девственном берегу реки Тесьмы. Следов каких-нибудь более ранних поселений на территории Городца не обнаружено… Детинец и весь комплекс оборонительных укреплений построены одновременно. То же самое можно сказать и об укреплениях вокруг посада. Ров, местами доходящий до десяти метров ширины, глубиной не более пяти метров, опоясывает посад с трех сторон. Детинец и северная часть посада примыкают к труднодоступному берегу Тесьмы…

Профессор говорил еще что-то, но Мишка не успел дослушать: узенькая дощатая дверца приоткрылась, выглянула Лина и поманила мальчишек пальцем…

Под брезентовым тентом собралось человек сорок. Кто стоял, прислонившись к загородке, кто сидел на бревне.

Некоторые расположились прямо на земле. Профессор Мельников восседал на своем раскладном стуле и листал толстый растрепанный блокнот.

– Что же касается взятия и разгрома города монголо-татарами, – продолжал он, – тут, как ни странно, мы к определенному выводу не пришли. Повторяю: как ни странно… прямых указаний на уничтожение и сожжение города нами не обнаружено. И в то же время налицо все доказательства осады. И жестокой, понимаете ли, осады. Встает вопрос…

Тут он заметил Мишку с Димкой.

– Это что еще такое? – недовольно пробурчал профессор.

В тишине зазвенел голосок Лины:

– Это местные археологи-энтузиасты: Анкудинов Михаил и Вадим Красиков. Как вы, наверное, помните, Леонид Сергеевич, вами было предложено Михаилу Анкудинову представить реферат на тему «Осада Городца в 1262 году». Реферат Анкудиновым написан, и автор явился, чтобы зачитать его в перерыве. Я думаю, у нас найдется несколько минут, чтобы выслушать и, насколько это возможно, оценить…

Кругом засмеялись, зашумели.

– Давай, Анкудинов, жми! – крикнул знакомый голос.

Мишка обернулся, увидел Игоря Александровича.

Узнал его не сразу, потому что учитель загорел до черноты, одет был в какие-то потрепанные штаны и куртку, а на голове красовалась кепка с изломанным козырьком. Стоял, опираясь на лопату, и смеялся, показывая все до единого белые зубы.

– Вот! Начинается театр! – воскликнул профессор. Он взмахнул своими тяжелыми кистями рук, хлопнул себя по коленям. – Я ведь, кажется, еще не закончил!

– Продолжайте, продолжайте, Леонид Сергеевич, мы слушаем, – заговорили вокруг.

– Итак, вопрос о сожжении города с пригородом… – начал было профессор. Он остановился, взглянул вдруг на Мишку. – Впрочем, я уже все ведь сказал. Незачем кашу по тарелке размазывать. Пускай уж лучше он, профессор указал на Мишку, – почитает, послушаем. Так сказать, наша смена!.. Молодые, да ранние. Вон за неделю реферат накатал. Орел! А я-то, грешный, годы целые трачу. Выходи-ка, голубчик, на середину! – крикнул он Мишке. – А это кто? Соавтор? Соавтора тоже давай сюда!

Друзья, оба красные от смущения, оба в белых рубашках, выступили на середину.

– А-а! Явились, голубчики, – протянул профессор. – Хороши! Соавторы, значит. Очень интересно! Послушаем, послушаем…

Мишка развернул тетрадь, выпрямился, отставил для удобства правую ногу и громко начал:

– «Анкудинова Михаила, ученика седьмого класса. Реферат».

– Хм-хм… – откашлялся профессор.

– «Было это в одна тысяча двести шестьдесят втором году, – читал Мишка. – Хороша была земля русская, где стоял город Городец. Рекой Тесьмой украшенная, полями и лесами сосновыми и ручьями многими…»

Под брезентовой крышей настала тишина. Все внимательно слушали Мишку.

– «Еще в 1257 году грозный Берке-хан решил закрепить монголо-татарское иго на Руси. Он прислал на Русь своих «численников»…

Тут Димка незаметно толкнул товарища в бок.

– С выражением читай, – шепнул он. – Зачастил!

– «Численники, – с выражением продолжал Мишка, – эти ханские чиновники, бросились переписывать всех людей, потому что по спискам было удобнее собирать дань, а людям труднее скрыться от грабежа».

– Ты нас баснями-то не корми! – нетерпеливо воскликнул профессор. – Это всё мы и без тебя разумеем. Давай переходи прямо к делу! Что ты хочешь нам сообщить новенького? Сразу уж и выкладывай!

– Леонид Сергеевич! – обратилась к профессору Лина. – Это же просто не по правилам!

– Что не по правилам? – сердито спросил профессор.

– Ваш подход, – не оробела Лина. – Во-первых, вы обозвали соавторов «голубчиками», также имели место выражения: «молодые да ранние», «орел» и тому подобное.

– Ну и что же?

Слушатели заулыбались, раздалось несколько смешков, кто-то сдержанно похлопал в ладоши. Лину явно поддерживали.

– Вы оказываете моральное давление на автора, а сейчас попросту прервали доклад, – не сдавалась Лина. – Это не по правилам!.. Если кому-нибудь не терпится узнать, что за открытие преподнесет автор в своем докладе, пусть потрудится внимательно следить за ходом мысли докладчика. По крайней мере вы нас всегда так учили!

– Вот! – воскликнул профессор. – Сама наговорила тут больше меня.

– Я за то, чтобы не мешать докладчику! – заспорила Лина.

– Да нам он и не мешает, – примирительно сказал Димка. – Давай читай, Миш.