Текст книги "Стрелы над крепостью (с иллюстрациями)"

Автор книги: Людмила Сабинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Разговор это долгий, ребята. Лучше будет, если продолжим его в другой раз, – решил учитель.

– Что дальше-то было? Интересно. Расскажите хоть коротко! – просили вокруг.

– В общем, покорили завоеватели Русь, разграбили, насадили свою власть, началось монголо-татарское иго. И эти черепа, и обломки оружия – все это, без сомнения, следы тех времен. Значит, незваные и недобрые гости были здесь у нашего города. Здесь бились и погибали наши предки.

Тут Игорь Александрович заторопился, начал собирать тетради и книги со стола.

– К сожалению, я опаздываю на педсовет. А обо всем этом мы поговорим в следующий раз…

Домой Михаил возвращался один. День был теплый, хотя с реки тянуло свежим ветерком. Тонкие молодые деревца у края дороги были как бы овеяны нежной зеленой дымкой.

«Интересно, – подумал Мишка, – листьев настоящих нет, а все-таки зелено. Будто вокруг каждого деревца сияние зеленоватое, круглое. Что это такое?»

Он даже подошел к дереву, потрогал набухшую почками ветку. Оказывается, каждая почка готова раскрыться, и кончики уже позеленели. Кора на ветках тоже как будто зеленью светится. Весна!

Раньше Мишка ничего такого не замечал. Просто не интересовался. Ну весна и весна. Известно: тает снег, потекли ручьи, ну и как там еще в хрестоматии написано – что-нибудь такое про птиц. Прилетели, мол. А оказывается, вон как здорово! Длинный ряд окутанных сияющей зеленою дымкой деревьев уходит вдоль набережной. А вода – синяя, с рябью и высоко стоит, чуть ли не полберега покрыла. Воздух и сладкий, и тревожный, талым снегом припахивает. Подумалось вдруг Мишке, что ведь и всегда так было, во все времена. И река синяя, и деревья, и небо. Вот на этом самом месте стоял какой-нибудь предок и смотрел. Так же, как он сейчас смотрит.

На том берегу дома, церковь белая. Домов этих, конечно, не было, просто берег травяной. А церковь? Была церковь или нет? Интересно… Надо будет сходить спросить, когда эту церковь построили. Может, очень давно… Да нет, не очень, иначе ее разрушила бы орда… И представилось Мишке, как ни с того ни с сего, в такой вот солнечный день, и вдруг – клубы пыли, топот, визг… Из-за леса вылетает черная тьма всадников. Страшновато. Что бы стал делать он, Мишка? Конечно, удрал бы. Нырнул бы прямо в ворота, в кремль. Говорят, в старинном Городце деревянный кремль был. А там уже вооружаются, бегут отовсюду. Набат, крики, тащат котлы со смолой кипящей.

Только откуда взять столько смолы? Может, целый год копили?.. И вот Мишка уже на городской стене, натягивает свой тугой лук. Да разве достанешь врагов? Вон ветер-то как относит стрелы вбок. Эх, сюда пулеметик бы…

Не заметил Мишка, как по привычке в переулок свернул. Хотел дорогу перейти и едва в яму не ввалился.

– Стой, куда! – заорал кто-то. – Шею сломать захотел! Смотри под ноги-то!

Мишка присел на корточки, заглянул в яму. Там двое рабочих сидели на толстом бревнище и закусывали.

А в стороне вертелся Димка Красиков, ощупывал стенки ямы, шарил руками в песке.

– Димк! Чего ты там? – крикнул вниз Мишка.

– Интересно! Здесь ни черта нет, ни одной кости нет!

Почему это, а? Там есть, а здесь – ни черта!

– В том-то и дело, – сказала Лена Кузнецова.

Обернулся Мишка, а Лена, оказывается, рядом стоит.

– В том-то и дело. Там есть, а здесь – нет ничего. Все это мне кажется очень странным.

Димка вылез из ямы, и ребята пошли рядом.

– Может, на этом месте и города-то не было, – сказал Мишка. – Может, на этом месте было поле.

– Нет, город здесь был, – упрямо тряхнула головой Лена. – Я как раз иду из библиотеки, смотрела план… Кстати, там и книг про те времена много.

– Ух, ребята, – перебил Димка, – и здорово! Сейчас я видел Игоря Александровича: на станцию побежал, с портфелем. Вот приедут ученые, настоящие раскопки начнут. Напрошусь в рабочие, авось возьмут. Вот здорово будет!

Но Лена не обратила внимания на Димкины слова.

– Ты, Анкудинов, совсем неправильно понимаешь суть дела, – продолжала спорить она. – Ты все представляешь какие-то битвы, сражения. Все это романтика. А дело происходило просто.

– Как же оно происходило? – насмешливо спросил Мишка.

И удивился сам себе: еще вчера он застеснялся бы перед Леной – куда уж там спорить! Лена – не только лучшая ученица, она лучшая девочка в классе и не со всяким-то захочет дружить. А сегодня вот они рядом идут. И вдруг Мишка вспомнил про свои синяки.

Провалиться бы куда, что ли…

– Очень просто, – сказала Лена. – Монголы подъезжали к городу, выставляли свои требования. Дань, покорность. Князь высылал подарки, открывал ворота. Монголы въезжали, грабили, непокорных убивали.

– А случалось, и покорных, – вставил Мишка.

– Били всех подряд, – Димка махнул рукой.

– Во всяком случае, пограбив все, что можно, отряд двигался дальше, – продолжала настаивать Лена. – И такой незначительный городишко, вроде нашего, не мог оказать сопротивления. Это же ясно. Taк что происхождение оружия…

– Эх! Чего спорить-то! – вмешался Димка. – Сказано – приедут ученые, все тогда узнаем… Ура! Вон там еще ямина! Айда смотреть!

Димка подскочил так, что рыжие вихры взметнулись.

И помчался вперед. Когда Лена и Михаил подошли, он уже обыскивал дно траншеи.

Там работал всего лишь один землекоп.

– Вы чего? – спросил рабочий.

– Мы насчет древностей, – заявила сверху Лена. – Мы из археологического кружка. Скажите, пожалуйста, находки были какие-нибудь? Вам ничего не попадалось?

– Не, здесь грунт чистый. Песок да камешки, больше ничего.

Димка выбрался из ямы. Школьники поспорили немного еще и разошлись по домам.

«Ничего нет, – размышлял Михаил, направляясь к дому. – А почему? За школой полно черепов, меч вон нашли. А в центре города – пусто. А около нашего дома у реки снова находки: тот череп и еще много других. Почему же так?.. Что-то больно мудрили наши предки. Не разберешь, что к чему».

Прежде чем войти в дом, забежал в сарай взглянуть еще раз на тот самый череп. Вынул из ящика, повертел в руках. Большой, ничего не скажешь! Шестьдесят четвертый размер, не меньше. У Мишки тоже большая голова. Шапка шестидесятого размера, а ведь голова-то еще вырастет… Осторожно запрятал череп обратно в ящик, вышел из сарая.

Во дворе у изгороди стоял брат, с соседкой Настей разговаривал.

– Не могу, Насть, честное слово, некогда! Давай завтра, а? А то сегодня у меня тренировка.

– Ну-у… Опять тренировка. А обещал помочь огород вскопать. Тренировками-то жив не будешь…

– Завтра, Настюша, завтра. Я и свой ведь еще не вскопал.

– У тебя вон Мишка помощник. Вдвоем-то вы разом.

Вон идет.

Олег обернулся:

– А-а! Отличник пришел. Ну, как дела?

– Нормально.

Мишка заторопился, хотелось поскорее пронырнуть мимо этой Настасьи. Только у Насти глаз зоркий, ее не проведешь.

– Синяк-то откуда?! Гляди-ка, Олег, синячище-то! Дрался, поди.

– Небольшая травма, только и всего, – сказал, проходя, Мишка.

Олег вошел в дом следом за ним.

– Болит? – спросил он. – Ты уж извини, что ли. Я, правда, не хотел… Разозлил ты меня… И все-таки не могу понять, синяки-то откуда? Я ведь вроде их не ставил…

– «Не ставил»! А помнишь, я когда крикнул: «Сам-то дурак неграмотный, а других учишь!», а ты тогда дал крюка левой. Да промазал. Так, немного задел только. Я отскочил, да прямо на дверь…

– Неграмотным обозвал. Да еще дураком. Эх, ты. Старшего-то брата.

– А не лезь.

– Я и не лезу. Только учиться-то надо?

– Сам учись. Учиться – тебе это не кулаками махать.

Олег хлопнул его по плечу.

– Все, Мишка. С осени поступаю в техникум. Без отрыва. Завод дает рекомендацию.

– Ну да-а, – недоверчиво протянул Мишка. – Как же, Настя тебе так и позволит. Ей клубнику выращивать надо, чтобы на базаре продавать. А рабочих рук на огороде не хватает.

Брат нахмурился.

– А Настя при чем?

Мишка отступил на всякий случай подальше от брата, с безопасного расстояния выпалил:

– А при том! Сиди уж, раз жених. С невестой своей целуйся!

И выскочил в кухню, к бабушке. Там уже щи в тарелке дымились и хлеб толстыми ломтями нарезан, как Мишка любил. Щи были такие наваристые, что Мишка сразу же начал есть, а бабушка смотрела на него и не могла нарадоваться. Любит бабушка, когда внуки едят хорошо.

Мишка ел, а сам все думал о той яме, что за огородами. Значит, сражение было совсем рядом с их домом… А может, это Мишкины предки так здорово дрались? Вдруг это они отстаивали дом свой… Или засаду здесь устроили… Вот это да!

– Бабушка, а бабушка! Наш дом всегда здесь стоял или нет?

– Всегда, Мишенька.

– Значит, наша семья всегда в этом городе жила? И дед? Может, дед был не здешний? Может, он приехал откуда?

– Что ты, что ты, Мишенька! Мы спокон веку городецкие. И дед, и прадед. И дом наш всегда тут стоял, на этом самом месте. Это дедушка твой дом-то перестроил, подновил, а старый-то был поприсадистей. Я еще махонькая была, так и улицу-то называли, конец этот, – «Анкудинов двор». Так и говорили, бывало: «Куда приходить-то?» – «Да к Анкудинову двору».

– Значит, первый самый предок наш звался Анкудин?

– А вот уж и не знаю, батюшка. Анкудиковы мы, и двор наш Анкудинов это уж спокон веку. А про предка не слыхала ничего.

И бабушка принялась убирать посуду.

– А почему, бабушка, я черный такой да головастый? Что, мы все такие, Анкудиновы?

Бабушка рассмеялась.

– А чем же ты плох-то? Вон и брат у тебя черный, и голова на плечах есть. И отец был башковитый, и дед. Я когда за деда замуж выходила, дак он вылитый Олег был! Ну прямо вылитый… Кудри-то черные расчешет да на гулянье-то, бывало, и придет. Ох и видный был парень, ох и видный!..

Бабушка опустилась на табуретку, вытерла концом головного платка глаза, призадумалась.

– Бабушка, а драться он умел?

– Да, почитай, не хуже внука. Тогда по праздникам парни-то стенка на стенку ходили. Болотная улица против Анкудинова двора, против наших, значит. Крепко бились, без увечий никто из боя не выходил. Дед-то твой всегда середку держал. Самый был воевода.

– Это, бабушка, свалка. Это не по правилам. Сейчас бы их всех живо свели в милицию. За мелкое хулиганство.

– Ну, милок, – обиделась бабушка, – милиционеров тогда не было. А городовой, правда, был, только городовой-то сам боец кулачный, так что не препятствовал. Опять же и посмотреть охота, кто кого…

После обеда Мишка снова заглянул в сарай. Вытащил из ящика череп, поставил его на оконце, доской снаружи забитое, стал разглядывать. Ну и башка! Упрямый человек был, наверное. А что, если это и есть тот самый предок, Анкудинов?.. Один боковой зуб косой. У Мишки тоже есть такой косой зуб…

Для верности Мишка даже сбегал домой, посмотрел в зеркало. Так и есть. Даже не один зуб косой, а целых два. Здорово! Вполне возможно, это предок, Анкудинов. Кому же еще и быть тут, рядом с анкудиновским домом да огородом? А боевой-то! Так дрался с врагами, что даже рабочие удивлялись. «Герой», – говорят.

Мишка вернулся в сарай, долго с уважением рассматривал череп. Потом задвинул Анкудина подальше в угол оконца, прикрыл старой газетой. Отыскал подходящую дощечку и загородил оконце вместе с черепом.

Дощечку слегка гвоздиком пришил, чтобы можно было открывать и закрывать. Так надежнее. А то полезет брат в ящик с инструментами, найдет Анкудина и, чего доброго, выбросит. А пока решил Мишка перерыть весь песок, вынутый рабочими из ямы, собрать все предметы, какие попадутся. Надо рассказать об Анкудине учителю.

Интересно, что Игорь Александрович на это скажет…

В яме уже никого не было, вокруг громоздились песчаные насыпи. Михаил начал с краю. Брал песок на лопату, осторожно пересыпал, каждый предмет осматривал, откладывал в сторону. Там было множество костей, чьи-то длинные челюсти – должно быть, лошадиные, потом потянулся узкий кожаный ремень. Он весь залубенел, прямо-таки пропитался песком и глиной, но все-таки сразу видно было, что это ремень из кожи, разрисованной неяркими узорами – они выступили, когда Мишка разогнул смявшийся конец ремня и отколупнул глиняную корку. Нашлась еще смятая металлическая чашка, что-то вроде пиалы. Но главное, в песке много было изломанного и проржавевшего оружия: рукоять меча, сломанный нож, еще какие-то железные штуки – может быть, наконечники стрел или копий. Всего оказалось пять предметов. Мишка уложил их в кошелку и отнес в сарай.

– Что ты там все возишься? – крикнул из окна Олег. – Давай топай домой, уроки учить надо!

Ничего не поделаешь, пришлось идти. Тем более, что завтра контрольная по математике…

Вечером пришла с работы мать, рассказала, что у них в райсовете неразбериха. Из области послезавтра прибывает большая археологическая экспедиция – целых тридцать человек, а гостиница маленькая, к тому же сейчас на ремонте. Куда-то надо людей расселить. Председатель райсовета и обратился к сотрудникам, чтобы помогли, сдали на время жилплощадь. Мать согласилась поселить у себя одного человека.

– В боковушке постелим, – говорила мать. – Сейчас тепло; окошко там светлое, на солнышко. Ничего – укромно, чистенько. Пускай поживет…

Мишкина мать работала в райсовете уборщицей и гардеробщицей.

– А мне что, – посмеивалась бабушка. – Мне с людьми-то веселее. Хоть когда поговорим, чайку попьем с постояльцами. Целый день сижу одна, а как эти двое придут, – она кивнула на братьев, – только и слышишь: гав да гав, гав да гав. Всего и разговору-то.

– Ссорились? – устало спросила мать.

– Да не то чтобы… Синяков, однако, понаставили.

– Мы тренировались, – Мишка оторвался на миг от кружки с горячим чаем. – Мы удар отрабатываем. Синяки тут не в счет.

Олег молчал, шумно отхлебывал из своей кружки.

– Сынок, – обратилась к Олегу мать, – ты соображаешь или нет? Последние мозги у ребенка вышибешь, а он и так у нас не шибко умен… Двойку-то исправил или нет? – это уже к Мишке.

– Исправляю.

– Эх-ха-ха… Вот как без отца-то. Был бы жив отец, как бы мне легче было, ох, как бы легче…

– Ничего, мать, мы его воспитаем. – Олег сдержанно усмехался, отхлебывая из кружки. – Будет парень что надо, шелковый.

– Сам ты шелковый! – огрызнулся Мишка. – Ступай-ка на улицу, невеста ждет – огородик вскапывать, клубнику сажать.

– Ну, пошло, пошло! – рассердилась бабушка. – А ну, поели, попили – айда из-за стола! Не видите, мать намаялась… Дайте хоть поесть спокойно, отдохнуть человеку дайте.

Мишка отправился доучивать уроки, а Олег взял свой спортивный чемоданчик и пошел в заводской клуб на тренировку.

Бабушка и мать остались на кухне вдвоем. Мишке из комнаты слышно было, как мать вздыхала, негромко спрашивала бабушку:

– А что, Настя-то вроде бы и ничего, а? Девушка справная.

– Да кто ж ее знает… Все они справные до поры-то до времени…

– Главное, огороды-то рядом. Наш, можно сказать, зря пропадает. А Настя одной ягоды бог знает на сколько тыщ продает…

– Ну уж и тыщ, сказала тоже. Где они, тыщи-то? Баба хозяйственная, верно. А только без полету.

– Какого такого полету?

– Полет девушке нужен, – нараспев объясняла бабушка. – Чтобы вверх душенька рвалась, от грядок да от хозяйства подале. А то ведь баба не только что сама увязнет, дак она и мужа-то своего туда же, в грязь…

– Эва, как же без хозяйства-то? – не соглашалась мать.

– А– я ничего про хозяйство и не говорю. Говорю только, что полет нужен.

– Без денег не полетишь!.. А у ней руки золотые… Олег-то шалопутный, спортсмен, она, кажись, посерьезнее. А, да бог с ними совсем, с молодыми! Тут костей не разогнешь, умаешься…

– Ты поди ляг, я уж и постель выправила. Может, телевизор включить? Чего-то там сегодня хорошее.

– Включай, что ли. Посмотрим часок, да и спать. Что-то мне сегодня неможется…

Когда уже совсем стемнело, прибежал Димка, позвал на улицу гулять. Михаил затащил его в сарай, включил свет, стал показывать свои находки.

– Вот здорово! – ахнул Димка. – Смотри, кинжал!

Он вытащил из кошелки что-то вроде длинного ржавого гвоздя.

– Кинжал?! А я и не понял. Что такое, думаю, что за штука? Ну-ка, дай сюда.

– Миш, а Миш, подари мне этот кинжал. А если хочешь, поменяемся. Я тебе электрофонарик дам.

– Ты что это, Вадим, это ведь все не мое. Я ведь все это сдать должен. Государству.

– Государству! Нужно государству такое барахло, как же. Государство сколько хочешь таких кинжалов сделает. На заводе. Получше еще, новеньких.

– Ты разве, Димка, не слышал, что Игорь Александрович говорил? Сдавать всё Кузнецовой. Забыл?

– Ленке? Сам сдавай, а я-то уж ни за что. Сдавай, если так влюбился.

– Что? Я влюбился? – У Мишки даже щеки вспыхнули – так рассердился он на друга – Хотел тебе еще показать кое-что, а теперь – черта с два!

Смутился Димка, затоптался в дверях.

– Ну ладно, Миш, я извиняюсь. Не хотел, да как-то само с языка выскочило. Бывает, знаешь…

А Мишка обрадовался. Не терпелось обо всем другу рассказать.

Подобрался к оконцу, сдвинул дощечку, газету сорвал.

– Во, гляди!

– Ого! Ничего башка, нормальная. Где выкопал такую?

– Это Анкудинов… – зашептал Мишка. – Предок наш. За огородами нашел. Сражался – во, дом свой, наверное, отстаивал…

– Ого! – удивился Димка.

– Костей вокруг вражеских – кучи, оружия до черта понакрошено! И кинжал и другие железяки – все я там подобрал. Понимаешь теперь?

И Михаил значительно посмотрел на друга.

– Постой. А почем ты знаешь?.. В общем, откуда ты узнал, что он твой предок?

– А размер головы? У кого самая большая голова в классе?

– Ну, у тебя.

– И еще зуб. Гляди!

Мишка засунул палец в рот, оттянул щеку.

– Чего глядеть-то?

– Жубы, жубы…

Мишка отпустил щеку.

– Зубы косые. Два. Видал? И у Анкудинова тоже. – Фамильное сходство. И еще – Анкудинов двор.

– Какой двор?

– Анкудинов. То есть дом наш. Оказывается, он всегда на этом месте стоял. И всегда наша семья на этом месте жила.

– А ты почем знаешь?

– Бабушка сказала.

– А она почем знает?

– Бабушка-то? Да наша семья исстари здесь живет, всякий скажет.

– «Исстари, исстари»! Моя, может, тоже исстари… – И Димка недоверчиво посмотрел на Анкудинова.

– Видишь? Зуб-то! – Мишка повернул череп, поставил его боком.

– Ага. Вижу.

– Вот. Понял?

– Здорово.

– И у меня два такие же. Вот.

Мишка снова показал два своих косых зуба.

– Понятно. Череп тоже Ленке отнесешь? – задумчиво спросил Красиков.

– Нет, лучше пускай здесь. Предок все-таки, сам понимаешь… Анкудинов.

– Ага.

Мишка старательно заделал доской оконце, кошелку с находками за поленницу заложил.

А на следующий день, в воскресенье, они вместе с Димкой отправились в районную библиотеку. Хотелось посмотреть на рисунок древнего Городца, да, может быть, и книги про старину найдутся. Про те времена, когда было монголо-татарское нашествие. А вдруг и про их город написано, как монголы ворвались, как храбро сражались жители, кто из них прославился удалью, а кто, может, и позорно удрал… Интересно ведь! Про свой город каждому интересно узнать.

В библиотеке было пусто, в читальном зале сидел только один человек, сосредоточенно что-то в тетрадочку записывал.

Мишка сдал прочитанные книги.

– Ты что же так просрочил? – заругалась библиотекарша. – Мы уж на квартиру хотели посылать. Безобразие! Наберут книг, а потом собирай их по всему городу…

Мишка промолчал. Скажешь что – разозлишь еще пуще библиотекаршу. Пожалуй, ничего тогда не получишь, с пустыми руками уйдешь. Димка тоже сдал свою книжечку – «Остров сокровищ».

– Ну, так что возьмете? – спросила пожилая библиотекарша.

– Нам что-нибудь про Русь, про нашествие орды, – выскочил вперед Димка.

– Только нам по истории, чтобы чистая правда была, – добавил Мишка. Разные старинные записи.

– Летописи? Вы что, умеете читать по-славянски?

Мишка тяжело засопел. Выходит, старинные книги по-славянски написаны.

– Нет, мы вообще-то…

– Умеем, то есть брат старший умеет, – наврал Димка: он испугался, что книг, чего доброго, не выдадут.

– И еще ту книгу, в которой план города старинного нарисован.

– Какого города?

– Нашего.

– Пошла мода на эту книгу, – нахмурилась библиотекарша. – Пятый раз подряд спрашивают. И всё школьники. Я ее на руки не выдаю. Посмотреть пожалуйста.

Она протянула Мишке тоненькую затрепанную книжонку. «Городец на торговых путях Руси XV–XVII столетий», – прочел Михаил. Димка заглянул через его плечо.

Оба отошли в сторону, сели за стол, раскрыли книгу.

На первой странице изображено старинное поселение, обнесенное бревенчатой изгородью. Над изгородью торчат несколько башен, тоже бревенчатых. В центре городка – каменная церковь, вокруг дома, низкие, с двухскатными крышами, с дырками-оконцами.

– Постой, где тут река? – заволновался Мишка.

– Вот. Вот она.

– Видишь, стена-то не к самой реке подходит. Значит, наш дом за стеной был. За городом. Вот здесь. – Мишка поставил карандашом еле заметную точку. – Вот здесь Анкудинов двор.

– А наша школа, выходит, тоже за стеной, – догадался Димка. – Там, где костей много нашли. Река-то ведь рядом.

– Правильно. А те ямы, где ничего не было, – в городе… В самом центре. Как же это?

Мальчишки переглянулись.

Выходит, и вовсе монголо-татары в город не вошли. Бой-то вон где был, а дальше их не пустили… Значит, отбились наши.

Димка чуть было не крикнул «ура», да вовремя захлопнул ладонью рот.

– Вот вам по две книги, – строго сказала библиотекарша. – Получайте. Да смотрите возвращайте в срок! Читателей много, книги всем нужны!..

На улице было тепло, празднично. Еще бы! Что может быть лучше месяца мая, да еще когда выходной день, да еще если при этом ты не очень стар – тебе сегодня тринадцать. А навстречу идут люди разного возраста: и молодые, и не слишком, но все радуются яркому солнышку и синеве.

Вон и Лена Кузнецова навстречу идет – нарядная, в новом голубом пальто, идет и щурится – лицо солнышку подставляет.

– Здравствуй, Кузнецова!

– Здравствуй. А-а, это вы, ребята! Находки есть? Почему не несете?

– У меня ничего нет; искал, да ничего не нашел, – признался Димка. – Зато у него – ого! Ценные штуки. Оружие, чашка железная. А может, и серебряная. Не поймешь.

– Молодец, Анкудинов! – просияла Лена. – Когда принесешь? Я жду.

Мишка хотел сказать «сегодня», не терпелось находками похвастать, да подумал вдруг, что и сам как следует еще не рассмотрел все вещицы.

– Завтра принесу. Сегодня у меня дело есть. Огород вскапывать будем, да и уроки еще не учил.

– Ну, значит, в школе встретимся, – улыбнулась Лена и пошла.

Видно было, что сейчас ей не до находок, а просто идет Лена, весенней улицей любуется. Недаром нарядилась в новое пальто. И улыбается вовсе не от радости, что Мишку да Димку встретила, а просто так. Потому что весна!

А друзья пришли на «Анкудинов двор», забрались, чтобы никто не мешал, на веранду, разложили книги на столе. Раскрыли первую, самую толстую книгу. Книга была старая, и многих листов в ней не хватало. Первых страниц тоже не было; ничего не поделаешь, пришлось читать не с начала.

– Погляди, буквы-то все нормальные, а слова какие-то такие, – сказал Мишка/ – На древнем языке, что ли.

– Пустяки! Сейчас разберемся, – храбрился Димка.

И начал медленно читать вслух:

– «И преседоша с коня на кони, и начаша битися прилежно. Многий сильныя полкы Батыевы проезждая, храбро и мужествено бьяшеся…» Все понял?

– Понять-то понял. – Мишка склонился над книгой, прочитал все еще раз, про себя. – Значит, храбро и мужественно бились, а перед этим пересел кто-то с коня на другого коня… Только почему «мужественно» с одним «н»? «Битися» вместо «биться» и вообще…

– Тут дальше сказано, кто бился. Вот: «…князь великий Георгий Ингоревич, брат его князь Давид Ингоревич муромской…»

– …ский, – поправил Мишка.

– Написано «муромской», и еще тут перечисляются другие князья и воинство. Вот: «…удальцы и резвецы рязанские, вси равно умроша и едину чашу смертную пиша». – Димка озадаченно уставился на товарища. Как это «вси равно умроша»?

– Все равно умрешь, что ли?.. Ну ладно, давай читать дальше. «Ни един из них возвратися вспять, вси вкупе мертвии лежаше…» – прочитал Мишка по складам. – Постой, значит, не один из них возвратился, многие, значит? А как же «вси мертвии лежаше»?..

– Знаешь, – тут Димка нетерпеливо захлопнул книгу, – поповский язык какой-то. Черт с ним! Надоело. Все равно ничего не понять. Пошли погуляем лучше.

– Постой, постой… – Михаил снова раскрыл книгу. – Тут вот про Евпатия Коловрата. Про Евпатия-то я где-то слышал. Помнишь, еще он всех побил…

– Не помню чего-то…

– Вот: «…некий… именем Еупатий Коловрат… Внезапу…» Внезапно, значит, понял?

– Ага. А дальше?

– «…внезапу нападоше на станы Батыевы и начаша сечи без милости. И смятошеся все полкы татарскыя… Еупатий тако их бьяше нещадно, яко и мечи притупишася…» Дим, а что такое «яко»? Как ты думаешь?

– Як… Бык, что ли, такой. А может, это значит «как»? У меня дядя с Украины, он все время говорит «як» вместо «как».

– А-а. Как, значит, и мечи притупились. «… И емля татарские мечи и сечаша их…»

– Сечаше кого? Мечи?.. То-то много мечей разломанных валяется, один хлам, – глубокомысленно заметил Димка.

– Нет. Это они врагов «сечаше». Потому что дальше, гляди, написано: «Еупатий сильныя полкы татарскыя проеждяя, бьяше их нещадно…» Бьяше это уж, конечно, бил. Бил полки татарские.

Тут Димка неожиданно зевнул.

– Слушай, Миш, тебе не надоело? Сечаша, помреша… Да это все и не про нас. Евпатий-то в Рязани воевал, теперь я вспомнил. Евпатий Коловрат. Еще Ленка про Евпатия-то рассказывала. Я как вспомнил про Ленку, сразу и про Евпатия этого вспомнил. Заодно.

– А где же про нас? Про наш про Городец? Дай-ка сюда книги, я полистаю…

С улицы позвала мать:

– Миша! Выходи на огород! Лопату захвати, на веранде в углу.

Мишка с досадой отмахнулся. Да что делать, надо идти.

– Миш, слушай, давай я за тебя поработаю, – с готовностью предложил Димка. – Ты «читаше», а я «копаше». Идет? Я землю копать люблю!

– Идет!

Димка захватил в углу лопату, с грохотом ссыпался с лестницы. Заорал радостно:

– Я вместо него, теть Паш! Мишка занимается.

Тихо стало на веранде.

А Михаил раскрыл другую книгу, тоже очень рваную и без начала, стал разбирать с первой страницы: «Тако вскоре взяша град Москву, месяца августа в 26…»

«Ух ты, Москву! Ничего себе!» – удивился он.

Дальше шло совсем непонятное про каких-то мучеников. А потом: «…и град огнем запалиша, а товар и богатство все разграбиша, а людие мечу предаша, и бысть оттоле огнь, а отселе меч, овии, от огня бежачи, мечем помроша, а друзии, от меча бежачи, в огне сгореша…»

«Что такое «овии»? Овцы, что ли? Зачем же овец-то мечом сечь? Скот ведь угоняли… «Овии» какие-то Может, народность такая – «овии»? А какие-то «друзии» все сгорели. Головоломка! Надо бы спросить кого-нибудь. Эх, жаль, Игоря Александровича нет. Приедет – спрошу обязательно».

Мишка раскрыл было третью книгу, но там буквы были совсем уже другие, непонятные. Ни слова не разберешь. «Вот они, славянские-то буквы, подумал Мишка. – И кто их только поймет, эти загогулины…»

Он взял четвертую книгу, с картинками. Нарисованы были разные древние люди, очень смешные, в длинных рубахах. Пробовал прочитать что-нибудь про них… Но почему-то на веранде сделалось совсем темно. «Туча нашла», догадался Мишка. И действительно, медленно и гулко прокатился гром. И тут же во дворе раздался оглушительный визг, что-то треснуло, затопали сапоги, все куда-то побежали.

Мишка вскочил. Что такое? Орда ворвалась, что ли? С перепугу не сразу вспомнил, что орда – это в книжке, а на самом-то деле сейчас уже двадцатый век.

Выскочил во двор. Голосили и ругались за изгородью, на соседнем участке. Мишка подбежал к изгороди, заглянул на соседний двор.

Там собрались все: и мать, и брат Олег, и Димка. Голосила Марья Тихоновна, Настина родная тетка. Настя тоже была тут.

– Это что же такое, родимые?.. – вопила тетка. – Этак и на тот свет попадешь ни за што ни про што. Можно ли женщину беззащитную пугать? Хулиганство!

– Да что такое, Марья Тихоновна, господи, не пойму никак… – причитала Мишкина мать.

– В суд! В суд подам! – не унималась тетка. – Там покажут, как нарушать…

– Да расскажите по порядку, что к чему, – басил Олег.

– Иду это я, – начала всхлипывать тетка, – иду, значит, во двор. Дай, думаю, взгляну, белье не просохло ли? И тут темень темная нашла, тучи. Да еще откуда ни возьмись – кошка черная…

– Ну уж это суеверие, – успокоительно пробасил Олег.

– Я ее – брысь, а она ни с места. Думаю – чем бы швырнуть? Дощечка на сарае болтается, я ее хвать! Отодрала, значит, а там… Господи! – вдруг снова завизжала она. – Да где же он?

– Кто?!

– Шкелет! Гляжу – шкелет в оконце-то выглядывает! Ан уж и нет шкелета. Где же он?

Мишка давно уже сообразил, в чем дело. Оконце-то сарайное в соседний двор выходит. А на подоконнике Анкудин… Бросился на веранду, на лестнице едва не сшиб Димку. Димка тащил под полой куртки череп.

– Скорее! Держи, прячь! А то попадет…

Наспех запрятали Анкудина в школьный Мишкин портфель, сверху книгами заложили.

По крыше веранды ударил дождь, на крыльце затопали. Вошла мать, следом за ней Олег. Друзья склонились над книжками, будто усердно занимаются.

– Блажная эта Марья Тихоновна, – усмехнулась мать – Надо же такое вообразить… «Шкелет, шкелет»!

Мать рассмеялась, махнула рукой и пошла на кухню. Слышно было, как она рассказывает про все это бабушке. Брат стоял посреди веранды. И стоял так долго, что Мишке пришлось-таки оторваться от книги…

– Ну? – спросил брат.

– Что «ну»?

– Выкладывай.

– Чего выкладывать? Я уроки учу.

– Про «шкелета».

– Какого шкелета?

Брат молчал, недоверчиво смотрел на мальчишек.

Димка вдруг заерзал на скамье, потом поднялся и стал прощаться.

– До свидания, дядя Олег, до свидания, Миш. Я пошел, мне уроки учить пора…

В руке он держал непомерно раздутый Мишкин портфель. Мрачный взор Олега тотчас же задержался на портфеле.

– Постой, Вадим. Куда под самый дождь? Сядька покамест… – И снова к Мишке: – Ну?

– Чего «ну»? Занукал.

– Сам расскажешь или…

И брат протянул руку к портфелю.

– Сам, – поспешно согласился Мишка.

Пришлось рассказать всё. И про раскопки, и про Анкудина. Пришлось вытащить череп из портфеля, показать Олегу.

– Н-да… – Олег задумчиво смотрел на череп. – Ты матери-то пока не говори. Мало ли чего… Значит, предок, говоришь?

– Ага. Вон зуб-то.

– Ну и чудак ты, Михаил. Фантазер, ей-богу…

Олег не спеша поднялся, засунул руки в карманы, насвистывая, сходил зачем-то в свою комнату, так же, не спеша, возвратился Мишка был уверен: брат ходил к зеркалу, свои зубы разглядывал. Интересно, как там у него? Косой зуб или нет? По лицу ничего не угадаешь Олег – он такой! Выдержанный.

– Ты вот что, – спокойно заговорил Олег. – Череп ты дома не держи покуда. Тетка Марья очень уж зла, вдруг милицию приведет. Найдут – отвечай за тебя. Потом, когда позабудется вся эта история, снова можешь принести. Дошло?

– Дошло. Дим, пускай Анкудин пока у тебя побудет, ладно?