Текст книги "Стрелы над крепостью (с иллюстрациями)"

Автор книги: Людмила Сабинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Ладно, Дим, не ссорься, – остановил его Мишка. – Собрались ведь, чтобы обсудить все насчет подземного хода, а сами зря время теряем.

– Ну, вы тут обсуждайте без меня, – Лена взглянула на свои ручные часы, – а я пошла, уже поздно. Не забудьте только сообщить, когда начнем поиски.

Поднялась из-за стола, взяла одну из книг.

– Можно, я ее на денек заберу? Хочется разобраться, что к чему…

– Только не потеряй, – предупредил Мишка, – библиотечная.

Она оделась, постояла задумчиво, засунув руки в карманы.

– А что, если он на Лине женится, а?

– Кто, кто? Олег? – удивился Димка.

– На ней жениться как же! – сказал Мишка. – Попробуй женись на ней!.. Она и разговаривать-то не захочет. Засмеет при всех – и кончено. Что ей стоит!

Лена посмотрела на него, потом на Димку.

– Ладно. Я пошла. До завтра.

– Чего это она? – спросил Димка, когда друзья остались одни. – Мы – про подземный ход, а она… совсем про другое. Заладила свое – женится, не женится.

– Знаешь, Дим, я давно заметил, что все девчонки какие-то странные. Вот Кузнецова: и товарищ хороший, и вообще… А все-таки что-то не то. Никак не понять, о чем она там про себя соображает. Ты говоришь с ней, а она думает про свое, вроде и не слушает, а так, делает вид.

– Ага. Я тоже заметил. Только за Кузнецовой раньше я такого не замечал, думал, она лучшая из всех девчонок… По крайней мере не худшая, – быстро добавил Димка.

– Опять мы отвлеклись, – спохватился Мишка. – А я ведь нахвастал профессору, что реферат целый сочиню. С доказательствами. Нахвастал, а сам – ни гугу И в голове пусто. Эх, кабы знать, как все было, когда орда напала на город, как наши защищались. Вот бы знать!

Михаил взял с комода череп, принялся рассматривать его.

– Вот ведь он сам участвовал в сражении, сам все видел! Ну и порассказал бы всего, если бы мог! Представляешь, Дим?

– Он бы порассказал, – согласился Димка.

Хлопнула дверь, раздались легкие шаги.

Вошла Лина, в черном свитере и брюках, с плащом, перекинутым через плечо. Сразу заметила на комоде череп.

– Привет! Это что у вас? Веселый Роджер?

– Нет, это, понимаете, череп воина, участника боев с ордой. Вот бы, говорю, узнать, как все было. Здорово дрались, наверно.

– Дай-ка посмотреть… Да, экземпляр неплохой… Где нашли?

– Тут, за домом. В этом месте копать будут, сам профессор говорил.

– Ну молодцы. А где Олег?

– На собрании. А вы разве не пошли?

– Ох, не до собраний мне. Замучилась над обработкой материалов… Есть хочу.

– У нас есть вопрос, – не утерпел Димка. – Не могли бы вы помочь нам разобраться в этих книгах? Тут на славянском языке. Мы пробовали сами – не вышло.

Лина взглянула на них обоих, рассмеялась.

– Ох, чудаки вы, ребята! Сейчас я устала, сил никаких нет, а как поем, заходите ко мне в комнату, поговорим…

После ужина друзья захватили книги и отправились к Лине в боковушку. В комнатке было полутемно, горела настольная лампа под голубым колпаком. Лина лежала на кровати, читала книжку.

– Ну, юный Гамлет выкладывай, что там тебя тревожит. «Быть или не быть?» или еще какой-нибудь всемирный вопрос?

Вместо ответа Михаил положил перед ней толстую книгу, раскрытую на той самой странице, где «овии от огня бежачи, мечем помроша, а друзии, от меча бежачи, в огне сгореша».

– Вот, – сказал Михаил. – У вас в институте ведь проходят древний язык?

– Ну, проходят, конечно.

– Тогда переведите нам всю эту книгу, – обрадовался Димка. – И еще две этих, да одну еще Кузнецова домой взяла. Ее тоже перевести надо, а то Мишка решил научный труд написать, без этих книг ничего у него не получится. Мы пробовали разобраться, да что-то не смогли. Поповский язык какой-то, ничего не поймешь!

Лина удивленно взглянула на мальчишек, потом на толстую пачку книг и вдруг расхохоталась. Ткнулась лицом в подушку, светлые волосы запрыгали по спине.

– Ой, не могу, ой, уморили! Научный труд… Поповский язык…

Бурно хохоча, она задрыгала ногами в расклешенных брючинах.

Оба друга оскорбленно молчали.

– Я говорил, – пробормотал наконец Мишка, – засмеет, и все…

Нахохотавшись вдоволь, девушка вытерла ладонью глаза, сделала серьезное лицо.

– Послушайте, чего же вы ко мне пришли с этим «поповским языком»? Я «поповского» языка совсем не знаю, но могу дать хороший совет: вам надо обратиться к попу.

– К попу? – Ребята переглянулись.

– Но язык же славянский, вы же проходили, – осторожно напомнил Мишка.

Лина опасливо покосилась на книжную пачку.

– Проходить-то проходили, да, сознаюсь, у меня были отметки неважные. А теперь и что знала-то – позабыла. Пожалуй, перепутаю чего-нибудь, и это обстоятельство может плохо отразиться на вашем научном труде. Уж лучше идите к священнику! Он – настоящий специалист.

– А где его взять? – спросил Мишка.

– Вот, запишите адрес. – Она полистала блокнотик, продиктовала: Красноармейская, 23, квартира 4. Отец Никита!.. Сходите обязательно!

– А вдруг молиться заставит? – струхнул Димка.

– Я креститься не умею и молиться заранее отказываюсь, – решительно заявил Мишка. – Мы с ним оба неверующие.

– Мы неверующие! – подтвердил Димка.

– Вот чудаки. Да кто же заставит вас креститься! Вы придете к отцу Никите просто как к знатоку древнерусского языка, попросите его перевести эти книги на современный язык, вот и всё. Насколько мне известно, отец Никита никогда не отказывает в помощи.

Мальчишки сомневались.

– Да, да! Он вам поможет, и нечего стоять тут да переглядываться! Записывайте адрес – и марш по домам! Я зверски устала и спать хочу.

Михаил проводил товарища до калитки.

– Ну как? Пойдем к попу или нет? – спросил Димка.

– По-моему, надо идти. А то кто нам еще может помочь? Лина вон отказалась.

– А если Игоря Александровича попросить?

– Да где его теперь найдешь? Завтра нас отпустят на каникулы, а Игорь Александрович где-то на раскопках пропадает. Найдешь его теперь, как же…

– Да, может, он давно позабыл этот самый древнерусский язык. Вон Лина-то сама призналась, что позабыла.

Они пригорюнились.

– Ничего не поделаешь, придется идти к священнику, – вздохнул Мишка. Хоть мы и неверующие и вообще пионерам не к лицу… Для науки придется пойти.

– Мы по-быстрому, раз-два – и готово. Покажем книги; объясните, мол, то-то и то-то, запишем, что надо, а потом скажем отцу Никите спасибо – и за дверь.

– Ладно. – Мишка помолчал. – Ты, главное, на тренировку утром приходи. В девять ноль-ноль. Позанимаемся с Олегом, а там уж сообразим, когда пойти.

– Лучше сразу! После физкультуры голова хорошо работает, скорее запомним все слова, быстро во всем разберемся. А то чего тянуть. Я тянуть не люблю. Решили – ну и айда, пошли!

Друзья распрощались, и Мишка отправился спать.

Уснул он сразу и не слышал, как вернулся с собрания Олег, как на кухне пили чай, долго разговаривали и смеялись… Лина рассказала Олегу и бабушке про мальчишек, про Мишкин «научный труд», а Олег подробно описал ей все находки, которые школьники сдали лично профессору Леониду Сергеевичу.

Спать легли за полночь.

Чуть свет примчался Димка. Вместе сделали зарядку, а без пятнадцати девять оба уже стояли в трусах и в майках, готовые приступить к тренировке.

От нетерпения оба переминались с ноги на ногу, а Димка – тот даже подпрыгивать начал. Но вот наконец появился Олег, и вот наступил долгожданный момент: кулаки у обоих плотно забинтованы, облечены в кожаные боксерские перчатки, и вот уже Олег дает боксерам первые наставления.

– Плечи развернуть, дышать ровно. Так. Вы должны почувствовать себя в боксерском снаряжении совершенно свободно. Итак, показываю вам правильную стойку. Смотрите.

Олег сделал короткий выпад: бросок вперед правой, левая рука, полусогнутая, прикрывает грудь. Ребята смотрели, боясь пропустить малейшее движение тренера.

Тут дверь приоткрылась, и бабушкин голос позвал:

– Олег, поди скорее сюда! Электричество у Семеновых испортилось, замыкание, что ли.

– Кончу занятия, приду, – пообещал Олег.

– Да ты что, парень! – заволновалась бабушка. – У Семеновых-то беда: в счетчике трещит что-то и вроде бы дым валит. Любка за тобой прибежала, а ты с мальчишками возишься.

Олег живо натянул рубашку и брюки, поспешил вон из комнаты.

– Как утюг включили, так все это и произошло, – рассказывала вслед ему бабушка. – Щелкнуло что-то, и дым повалил. Этак и сгореть недолго. Ты беги уж скорей; раз электриком работаешь, тебе и карты в руки. Кому же еще!..

Переглянулись друзья.

– Эх, не везет, – Димка вздохнул. – Сколько ждали, и вот – дождались. Сегодня – пожар, завтра – наводнение, а там и еще что-нибудь. Не везет!

– Ничего, пока давай отрабатывать стойку, – успокоил его Михаил. Давай делать выпады: то правой, то левой, по очереди. Придет Олег, похвалит нас.

Стали делать выпады, но занятие это скоро наскучило Димке. На самом деле, сколько можно? Не очень-то интересно стоять на месте и без конца бомбить воздух то правой, то левой рукой.

– Слушай, Миш, а что, если мы немного побоксуем? Не взаправду, а так, чуть-чуть?

– Не полагается. – Мишка продолжал размахивать своими кожаными кулачищами. – До настоящего боя нам еще далеко, еще многому учиться надо… Я-то знаю, как Олег работает. Он каждый прием отрабатывает по сто раз, а потом уж и на ринге с противником…

Мишка усердно делал выпады.

– Подумаешь, невидаль, – протянул Димка, – по телевизору сколько раз смотрели. Драться надо, а не разговаривать. Знай лупи, вот и вся наука. Кто сильнее да ловчее, тот и чемпион. Эх, ты! Трусишь, вот и всё. А я… Эх, я бы сейчас так залепил бы кому – нос в лепешку!

Димка заплясал на месте, замахал кулаками.

– Ну и дурак, – не переставая упражняться, сказал Мишка.

– Кто? Я дурак? – Димка подпрыгнул, еще быстрее засеменил ногами на месте. – А знаешь, на кого ты похож? На муравья! Ножки тоненькие, ручки тоненькие, а перчатки – во! Как шары. На тоненьких ручках целые шары насажены. Муравей, только в перчатках боксерских.

– А ты… Ты на Буратино похож, вот на кого! – Мишка начал не на шутку злиться. – Нос – иглой, кеды – во! Деревянные башмаки папы Карло. Колпачок-то потерял, что ли? Ах, бедный малыш! Буратино, только в перчатках.

– Я Буратино?!

Димка неожиданно подскочил и изо всей силы ткнул друга в живот.

У Мишки даже дыхание перехватило… а живот сразу убрался, прилип к самому позвоночнику. Хотел он как следует смазать противника по скуле, да оказалось, в перчатке это сделать нелегко. Перчатка мимо Димкиного уха пролетела, зато Димка изловчился и еще раз ткнул кулаком в живот, на этот раз уж не очень больно. Заплясал Димка, обрадовался. Только радоваться ему долго не пришлось, потому что разбежался Мишка да так стукнул его по уху, что у Димки даже зубы лязгнули, а голова загудела, как футбольный мяч.

– Ух ты, Мишка, – закричал он, – жалко, что перчатки мешают, а то бы я тебе задал, узнал бы ты у меня, как своих бить!

И он налетел на Мишку, обхватил, попытался сделать подножку. Тот вырвался, нагнулся да как бухнет головой прямо в Димкин живот! Полетел Димка да и Мишку за собой потащил.

Барахтаются оба на полу, сопят, кулаками тузят друг друга.

Не заметили, как и Олег вошел.

А как только заметили, сразу вскочили, поскорее сделали вид, будто закончили поединок. Обнялись на прощание и даже перчатками друг друга по плечам похлопали.

– Так, – сказал, помолчав, Олег. – Бой Мохаммеда Али и Джо Фрезиера окончен. Может быть, сообщите мне, кто победил?

Противники стояли опустив головы. Олег подошел, взглянул с презрением на синяки и ссадины, на измазанные майки мальчишек и, не сказав больше ни слова, принялся расшнуровывать их перчатки. Сначала снял Мишкины, а потом и Димкины. Перчатки связал шнурками, перекинул через плечо и повернулся, чтобы уйти.

– Дядя Олег, – взмолился Димка, – мы больше не будем! Это я виноват. Уж больно подраться захотелось…

– Мы больше не будем, честное слово даю!

– Бокс требует полного контроля над собой, – сухо сказал Олег. – Слабонервным и недисциплинированным тут не место. Хотите заниматься – слушайтесь. Я вам боя не разрешал.

Он еще раз взглянул на ребят, на их расстроенные лица.

– Тренировка отменяется.

– А на когда, дядя Олег?..

– Даю вам два дня, чтобы залечить травмы.

И Олег вышел из комнаты.

Не глядя друг на друга, стали одеваться.

– Вот тебе и подрались, – мрачно сказал Мишка. – Говорил я тебе…

Димка, сопя, зашнуровывал ботинок.

– А кто меня башкой саданул в живот? – пожаловался он. – И ухо, кажется, раздуло. Болит здорово. Миш, посмотри, раздуло ухо или нет?

Мишка посмотрел.

– Раздуло, – сказал он. – А ты тоже драться-то здоров: вон как меня кулачищем пнул! Раз пнул, да и еще раз изловчился, пнул. Будто бревном. Я едва на ногах удержался.

– Бокс – штука серьезная, – вздохнул Димка.

– Бокс – это для мужчин, – прибавил Михаил.

Бойцы насупились, в молчании дошнуровали ботинки и вместе отправились на кухню – залечивать раны. Там уже вкусно пахло щами и жареными котлетами.

– Подите вы, – отмахнулась бабушка, – я на вас и смотреть-то не хочу! Ишь фонарей-то понаставили…

Умойтесь хоть да ссадины-то зеленкой замажьте.

– Нам бы поесть. – Мишка жадно понюхал воздух. – От еды скорее заживет, чем от зеленки, честное слово.

– Да что это такое, батюшки! – всплеснула руками бабушка. – Еще и одиннадцати нет, а они уж обедать заявились. Да у меня и обед-то не готов!

Друзья переглянулись.

– А мы сегодня обедать не придем, – сообщил вдруг Мишка. – У нас дело важное. Так что покорми нас, бабушка, заранее… Пожалуйста, – подумав, прибавил он.

– Ну как хотите, – смягчилась бабушка. – Вымойтесь только да зеленку вон на полке возьмите.

Оба тщательно умылись во дворе, потом долго разрисовывали друг друга зеленкой.

– Подожди, Миш, у тебя еще под ухом царапина, дай замажу. – Димка ловко припечатал пропитанную зеленкой вату к Мишкиной щеке. – Ну ты и леопард! Ночью встретишь – испугаешься.

– Ты тоже хорош! Нос особенно. Зеленый с белыми крапинками.

Ребята расхохотались.

– А может, нам не ходить сегодня к попу, обождать? Чего доброго, выгонит с такими рожами, подумает – хулиганы какие-то заявились, – усомнился Мишка.

– Подумаешь! Мы ему все объясним. Главное, не отступать! Раз решили, чего уж отступать? Пойдем обязательно!

Когда друзья вернулись на кухню, бабушка ахнула.

– Милые! Еще страшнее стали. Пожалели бы зеленку-то. Так и есть, полбутыли истратили. Эх, мазилы! Садитесь скорее, ешьте, пока горячее…

После обеда, захватив портфель с книгами и тетрадями, друзья вышли на улицу.

– Как ты думаешь, милиционер нас, случайно, не заберет? – засомневался Мишка. – За появление на городских улицах в недостойном и неподобающем школьнику виде.

– Пустяки! – воскликнул Димка. – Ну и трус ты, ну и трус! Пожалуй, из тебя никакой боксер не получится.

Мишка обиделся и замолчал.

Дальше всю дорогу шли молча.

Красноармейская улица была недалеко, и дом 23 они разыскали сразу. Квартира номер 4 оказалась на втором этаже. Дверь открыл сам отец Никита, ребята догадались об этом по длинным русым кудрям, спадавшим на плечи священника.

– Мы к вам! – выпалил Димка. – По очень важному делу.

– Прошу, – священник чуть наклонил голову. – Проходите, пожалуйста. Садитесь.

Михаил потихоньку огляделся. На выбеленной стене висели две иконы. Стол, за которым сидел священник, был завален книгами и деталями разобранного радиоприемника. Священник был молод – пожалуй, не старше Олега, одет в черную тренировочную форму и со своими длинными кудрями и бородкой был похож скорее на мушкетера, чем на священника.

– Рассказывайте, что вас привело.. – Священник привинчивал отверткой какую-то радиодеталь. – Так. Я слушаю… – Он продолжал работать.

– На транзисторах? – спросил вдруг Димка.

Священник кивнул.

– Высокочастотные плоскостные полупроводниковые триоды, – видимо, с удовольствием проговорил он.

Димка шмыгнул носом.

– Электронные лампы лучше, – небрежно бросил Димка. – Меньше шумят.

– Чем-то лучше, а чем-то и… Подкинь-ка, парень, мне вон тот шуруп… Чем-то и хуже.

– Мы пришли вот по какому делу, – осторожно начал Мишка, – в общем, хочется нам прочитать вот эти книги, а древнерусского языка мы не знаем…

– Не знаете. Ай, ай, нехорошо, – усмехнулся священник. – Дай-ка книги сюда. Ого! «Русские повести», «Древняя русская литература», «Рассказы русских летописей»… Н-да. За серьезное дело взялись, ребята. Трудновато, а?

– Да ничего не понять. А знать все хочется, – вступил в разговор Димка. – Особенно хочется узнать про Городец. Про нападение монголо-татар, про осаду, ну и про все другое тоже.

– Вот, например… – Мишка раскрыл книгу, прижал пальцем закладку, чтобы не вывалилась, прочитал: – «…овии, от огня бежачи…» А что такое овии? Овцы, что ли?

Он выжидающе посмотрел на отца Никиту. Тот сдержанно улыбнулся.

– Это повесть о взятии ханом Тохтамышем Москвы, – не глядя в книгу, пояснил он. – Дело было, ребята, в 1382 году…

– А тут написано «в лето 6890», – не утерпел Димка. – Что это? Мы сначала даже подумали, что до нашей эры.

– Нелепость, – сказал отец Никита. – Дело в том, что в старину существовало другое летосчисление. Счет начинали с так называемого сотворения мира. Разница с нашим счетом ровно на 5508 лет. Если хотите узнать настоящую, современную дату, вычтите из старой цифры 5508, вот и вся премудрость. Например, Мамаево побоище было, по-старинному, в 6888 году. Итак, 6888−5508, вот и получается 1380 год. Дошло?

– Дошло, – кивнул Димка.

– Тревожные это были годы для русского государства, – продолжал отец Никита. – Только что русское войско во главе с князем Дмитрием Донским одержало победу над ханом Мамаем на поле Куликовом, в 1380 году. А через два года, в 1382 году, хан Тохтамыш привел к Москве несметные полчища. Оборонялись стойко москвичи, стреляли со стен из луков, из пушек палили. Три дня оборонялись, а на четвертый хану удалось льстивыми речами обмануть защитников крепости. Ворота были раскрыты, враги ворвались в город. Началась расправа с беззащитным населением. Вот об этом и повествует летописец. «Овии, от огня бежачи, мечем помроша…» Одни, спасаясь от огня, погибли от меча, а другие, от меча спасаясь, в огне сгорели. Не было никакого спасения людям, ждали их четыре погибели: от сабли, в огне, или в воде, или в плену ордынском.

– А потом? – спросил Мишка.

– Что потом?

– Потом-то что было?

– Потом орда начала отступать, увозя богатую добычу. И тут-то по дороге напал на них русский отряд, разбил их, наказал за все, забрал много пленных. Тут уж татарское войско побежало… Между прочим, обо всем этом вы можете прочесть и сами. Могу вам дать книги в переводе на современный язык. Хотите?

– Хотим! Конечно!

– Только с условием: вернуть!

– Еще бы! Я и адрес оставлю, – заверил Михаил. – Вот он.

На клочке бумаги Мишка написал свой адрес и положил на край стола.

– Мы оба из школы номер три, из шестого «А», – уточнил Димка.

– Понятно, – кивнул священник. – Шестиклассники, значит.

– Ага.

– Расскажите, пожалуйста, про наш город, – попросил Мишка.

– Что же именно?

Отец Никита отодвинул в сторону радиоприемник, облокотился о стол, пытливо посмотрел на ребят. Глаза у него оказались до странности синими под темно-русыми, четко очерченными бровями.

– Кстати, что это с вашими лицами? Кто это вас так?

Мишка отвернулся и усиленно засопел, а Димка коротко бросил:

– Тренировочка…

– Футбол, что ли?

– Бокс.

– О-о! Боксеры, значит, – с уважением сказал священник. – Ну, что же рассказать вам о Городце?

– Всё! – обрадовался Мишка. – И когда возник, и про орду, про осаду.

– Ага. Значит, вы уже слыхали что-то про осаду… Ладно. Начнем, как говорится, с азов. Городец на реке Тесьме возник во второй четверти тринадцатого столетия, где-то между 1240 и 1250 годами. Очень возможно, что он основан беженцами из разоренных и сожженных татарами городов Залесской земли. Таких городов было немало.

– А где находилась Залесская земля?

– Да здесь, где мы живем!.. Разве вы не знали? Между Волгой и Окой. Ростово-Суздальская, или Залесская, земля. Ростов, Владимир, Суздаль, Ярославль, Углич, Нижний Новгород, Кострома, Тверь и, наконец, Москва – вот крупнейшие города Ростово-Суздальской Руси Итак, город наш возник уже во время татарского нашествия. Ведь первые известия о монголо-татарах датируются 1223 годом.

– Значит, если город наш возник после 1240 года, что же тогда получается? – раздумывал вслух Михаил. – Получается, что, когда орда нахлынула, нашего города еще не существовало… Так ведь? Битва при Калке, когда русские князья были разбиты, произошла ведь в 1223 году.

– Правильно. Это было нашествие Чингисхана, – кивнул отец Никита.

– Так, – согласился Мишка. – Потом налетел хан Батый. Значит, в 1237 году взяли и сожгли Рязань. В тот же год татары разграбили Москву. Так?

– Ну, Москва тогда вроде поселка была, деревянная; людей мало, вооружение допотопное, вот и взяли. – Димка пренебрежительно махнул рукой. – Подумаешь! Численным превосходством воспользовались!

Но Мишка и отец Никита не обратили внимания на это высказывание.

– Значит, Рязань и Москву – в 1237 году, – продолжал Мишка. – В ту же зиму пал Владимир, это я в книге прочитал. И тут уж по всей Руси пошли города захватывать… Юрьев, Волочек, Тверь и другие… А нашего Городца, значит, все еще не было. Так?

– Так, – подтвердил отец Никита.

– Во! – воскликнул вдруг Димка. – Во! Городца во время нашествия, значит, не было, а профессор Леонид Сергеевич сидит в яме и обгорелый слой разыскивает. Слой обгоревших бревен, когда монголо-татары, значит, город сожгли.

– Как же это он?! – с недоумением спросил Мишка. – Не знал, что ли?

Отец Никита серьезно посмотрел на мальчишек.

– А вы молодцы парни. Рассуждать пытаетесь и знания кое-какие накопили. Ну, так вот в чем дело. Профессор Мельников – человек огромных познаний, и мыслительный аппарат у него, надо вам сказать, уникальный. А этот самый «обгорелый» культурный слой все-таки должен быть. Просто вы еще не знаете того, что было дальше… Итак, продолжим. Пытались ли русские князья дать отпор захватчикам? – отец Никита посмотрел на Мишку.

– Пытались, – твердо ответил Михаил. – Битва на реке Сити. Я про нее читал. Князья объединились, чтобы дать отпор полчищам врагов. Только ничего у них не вышло.

– Да, – кивнул отец Никита, – русское войско было разбито. Княжеские дружины не привыкли действовать согласованно, да и боевая техника была слабее, чем у монголо-татар. А главное, поздно было… Надо было князьям раньше объединяться, они же ослабляли себя междоусобицами…

Священник откинул со лба русые пряди волос и продолжал:

– Но вот что важно! Хотя Русь фактически-то была завоевана и разграблена, она все же не была покорена… В городах все время вспыхивали восстания против владычества орды. Особенно когда ордынские ханы, чтобы упорядочить ограбление городов и сел, стали вводить перепись населения. Так им было удобнее дань взимать: с каждого числа людей определенное количество скота, кож, хлеба, холста, рабов. Баскаки-сборщики податей стали разъезжать по селам и посадам, жестоко обирать жителей. И от платежа уже не уклониться: ведь баскаки имели теперь в руках ярлыки – документы с точным указанием количества людей в данном населенном пункте. Вот этого-то и не стерпел народ. Восстания поднимались тут и там, всюду выгоняли сборщиков дани, народ расправлялся с ними. В 1262 году взбунтовались почти все города Ростово-Суздальской земли. Между прочим, в одной летописи упоминается, что великий князь Александр Невский послал грамоту на Устюг, «чтобы татар бити». Значит, Александр Невский был одним из вдохновителей восстания…

– Еще бы! – воскликнул Димка. – Александр Невский – он такой! Я кино про него смотрел. Три раза ходил и еще четвертый пошел бы, да мать денег не дала. Хватит, говорит, насмотрелся. Правда, кино это не про монголо-татар. Но и они в одном месте были показаны.

Тут Мишка незаметно толкнул приятеля локтем, и тот замолчал.

– Суровые были времена, – продолжал отец Никита. – Крестьяне обязаны были поставлять орде подводы, перевозить почту, содержать ханских послов. Всюду рыскали баскаки. А князья были сами бессильны; хоть и княжили еще в своих землях, но жили в постоянном страхе: любого из них могли убить или забрать в орду как заложника. И вот вспыхнуло восстание 1262 года. Сразу во многих городах. Свирепо расправлялись ордынцы с народом, пускались в набеги, уничтожали целые поселения… В том году и наш край был почти полностью опустошен. Скорее всего, и этот город был разрушен…

– Значит, вот откуда «обгорелый слой»! – воскликнул Мишка. – Теперь понятно.

– Но сведений о том периоде дошло до нас мало, – продолжал отец Никита. – Подробностей почти нет… В те страшные времена почти прекратилось летописание, а если где и велась летопись, то писали весьма осторожно, смутными намеками. О нашем городе и вообще не упоминается. Во всяком случае, в период с 1250 до 1470 ни в одной летописи ничего нет о нашем городе и его окрестностях. Ни слова! Представляете?

Он помолчал, потом взглянул на ребят:

– Вот почему огромное значение имеют археологические раскопки… Поняли теперь?

– Поняли, – кивнул Димка.

– А укрепления оборонительные в нашем городе были, – заметил Мишка.

– Да, – согласился отец Никита, – город наш, видимо, строился как крепость… И вполне понятно почему. Не нравились горожанам набеги орды. И вот, глядите. – Он выдвинул ящик стола, вытащил свернутый в трубку лист бумаги, расправил его на столе. План старого Городца. Видите, в центре города – маленький кремль.

– Детинец, – сказал Мишка.

– Так, – кивнул священник. – В детинце жил обычно князь и его дружина. Но до нас не дошло сведений, что в Городце жил какой-либо князь. Очевидно, детинец здесь служил крепостью на случай вражеского набега… Глядите, детинец имел толстые каменные стены. Правда, каменные были только с двух сторон: с восточной и южной. Две других стены построены из мощных сосновых срубов. И двое ворот: западные и северные. Ворота укреплены довольно высокими башнями. С башен удобнее целиться из лука и окрестность просматривается хорошо.

– А что это за штука? – указал на чертеж Мишка.

– А это для всех нас новость. Обнаружилось это во время последних раскопок…

Отец Никита придвинулся поближе и обвел карандашом какую-то длинную полосу на чертеже. Она шла на порядочном отдалении от стены детинца.

– Как вы знаете, вокруг детинца размещался посад, то есть собственно город. В посаде жило все население Городца! И вот, оказывается, вокруг посада жители возвели высокий вал, на гребне вала возвышались крепкие заборола – срубы с бойницами для стрельбы. А за валом – ров. Вот он, чертой обозначен, видите?

– Глубокий? – спросил Димка.

– Установлено, что глубина рва – около пяти метров, а ширина восемнадцать.

– С водой?

– Очевидно, ров был сухой, потому что на дне его обнаружены остатки заостренных кольев, а стены были отвесные. Выбраться из такого рва, сами понимаете, трудновато, а угодить туда ничего не стоило, особенно когда татарская конница шла лавиной. Всадники теснились у края рва, лошади, привыкшие к степным просторам, вставали на дыбы…

– Здорово! – Димка хлопнул себя по коленям. – На всем скаку – и в ров! На колья прямо. Здорово придумано!

– Погоди, Димка, – остановил его товарищ. – Выходит, в городе была двойная линия укреплений: вокруг детинца стена, а за ней вал и ров. За рвом посад и рынок… то есть торг.

– Правильно.

– А за посадом – снова вал и снова – ров. Нет уж, мне кажется, взять такие укрепления невозможно.

Мишка глубокомысленно покачал головой.

– Трудно, конечно, – задумчиво сказал отец Никита. – Но, принимая во внимание многочисленность противника… И не такие города брали. Вспомните Рязань, Владимир, Киев, наконец…

Димка уже давно посматривал на иконы, которые висели на стене.

– А на иконы эти вы молитесь? – ни с того ни с сего выпалил он.

Священник тоже посмотрел на иконы.

– Почему – молюсь? Иконы, я вам скажу, имели в те времена не только религиозное значение… Вот, например, этот образ называется «Спас». Образ Христа-спасителя. В те времена его несли на высоком шесте впереди войска. Во время сражения. Посмотрите на это лицо: мужественное, суровое. Оно как будто призывает: будьте отважны, разите врага, победа близка!.. Собственно, это лицо воина. Народ воплотил в нем свой порыв к победе, к освобождению от захватчиков-грабителей.

– А вторая икона – богородица, – усмехнулся Димка. – Для чего она?

– Это великолепный памятник живописи пятнадцатого века, – сказал отец Никита. – Но и во времена татарской неволи чтили образ богоматери. Что изображено на иконе? Мать, которая с тревогой прижимает к себе младенца. Она боится за него, как и всякая мать во времена нашествия. Тут отразились чувства всех матерей русских, их думы о детях, их тревога в те страшные времена. – Он помолчал. – Так что тут не только одна религия. Поняли? Кроме того, по сохранившимся памятникам мы узнаем об искусстве древних времен, о технике живописи. Вот, например, эта икона – Одигитрия, что значит «божья матерь путешествующая», лицо ее написано особым способом – «плавью». Ну, об этом поговорим как-нибудь в другой раз…

– Одигитрия? – удивился Мишка.

– Да. А что?

– Да ничего… Слово это знакомое. Слышали мы, двое разговаривали тут про Одигитрию какую-то…

– А что, дорогие эти иконы? – спросил Димка. – Раз мало их осталось, значит, дорогие, да?

– Очень, – серьезно ответил отец Никита. – Нам важно сохранить эти образцы старинной живописи. Вот эту икону приобрели на днях для областного краеведческого музея, – он указал на Одигитрию. – Скоро она поедет в музей.

– А другая? – спросил Мишка.

– А другая – просто копия. Копия знаменитой иконы «Спаса» двенадцатого века.

Священник взглянул на ручные часы, и ребята стали прощаться.

– Книги можно забрать? – спросил Мишка. – Я быстренько прочитаю и верну.

– Хорошо, – сказал отец Никита.

Он достал из шкафа две толстые книги и протянул их Михаилу.

– Кстати, забыл спросить, – спохватился отец Никита, – кто вас послал ко мне? Ну, адрес дал и так далее…

– Жилица наша, – ответил Мишка, – она комнату у нас снимает.

– Жилица?

– Ага! – затараторил Димка. – Идите, говорит, прямо к попу, он на Красноармейской живет, дом номер двадцать три.

– К кому?! – Брови Никиты высоко поднялись, и даже рот приоткрылся.

– К священнику, – смущенно пробормотал Мишка. – Идите, говорит, к отцу Никите, он вам все объяснит, он специалист хороший…

– Так, – отец Никита нахмурился. – А как звать вашу жилицу?

– Лина! – выкрикнул Димка, скрываясь за дверью. – На раскопках работает! Она послала, вот мы и пришли.

– Постойте, – отец Никита удержал Мишку за плечо, – постойте, я с вами.

Он забежал в комнату и через минуту появился в джинсах и зеленой спортивной куртке.