Текст книги "Я люблю тебя, алло..."

Автор книги: Людмила Бержанская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

17

У Лиды, конечно же, опять были материальные трудности. Но слава богу, денег у Наташи хватило на все. Даже у Вити не перехватила.

Какая-то соседка настойчиво советовала пригласить священника.

– Он не верующий, – отмахивались они.

– Прибудет к Господу, поймет и станет верующим, – не успокаивалась старушка.

Какого Бога призывать: у них в крови были католики, православные, иудеи и, даже, давным-давно один китаец.

– Пойдите в церковь, поставьте свечку – Бог спасает от страданий.

– Нет, бабушка, – прервал Витя, – Бог не спасает от страданий, он их только разделяет с нами.

– И то правда.

Все успели вовремя. И к похоронам все приготовили, и поминальный стол. В три руки. Прибежала помочь Татьяна. Приглашать особенно некого. Все, с кем он служил, ушли раньше. Пришло несколько человек из института, немного соседей и несколько знакомых девочек.

Видимо, за поминальным столом разговоры почти всегда об одном и том же: об умершем, о загробной жизни или ее отсутствии, о Боге, о необходимости религии или наоборот. В общем, все как у всех. Наташа, глядя на Лиду, вспомнила, как одна пожилая женщина ей говорила: «Запомните, в самом отчаяном горе люди, все равно, остаются сами собой».

С одной стороны, уход родителей – естественная вещь. С другой – сам факт расставания навсегда очень болезненный. Но все-таки он прожил 80 достойных лет. Ему было за что себя уважать.

Наташе вспомнилось: когда-то давно, еще работая в институте, ее поразила одна сотрудница, которая, потеряв в одно мгновение взрослую, красивую, успешную дочь, сказала: «Господи, спасибо, что ты подарил мне 30 лет счастья».

Откуда в такие минуты такая мудрость?

Как всегда в этих случаях, пожилая соседка сказала: «Его душа здесь будет еще 9 дней».

– А что такое душа? – спросила Жанна. И не получив ответа, продолжала, – мне кажется, это воспитанное чувство самоуважения, чести, достоинства, гордости, терпения, снисхождения.

– Ой, только не гордыня – это грех.

– А какая разница между гордостью и гордыней? – не унималась племянница.

– Как быстро проходит время, – начал философствовать Валентин, – хотя впрочем, все в жизни проходит, – и помолчав, добавил, – быстро.

– Бог его знает, может и вечность скоротечна, – продолжил мудрствовать Витя.

Потом пошли воспоминания (только хорошие). Каждый считал нужным что-нибудь рассказать. Пусть совсем небольшой случай из жизни папы, но обязательно рассказать. Поминки, как ничто другое, располагает к разговорам о Боге и душе.

Наташа вспомнила посещение католического храма. Она присела отдохнуть. Просто зашла в католическую церковь и присела. Службы не было. Еще несколько человек сидели, может, молились, а может, про себя исповедовались. Наташа очень быстро почувствовала физическое облегчение. Прошла усталость, но главное, появилось почти осязаемое чувство душевной комфортности. Глаза смотрели вперед, на алтарь, потом взгляд поднялся вверх. Там – красивые, уходящие вверх своды, а не купол, с ликом Христа.

– Вот почему, – осенило ее, – мне не хочется долго находиться в православном Храме. Он давит. А легкие католические своды давали душе подняться.

Она слышала когда-то, что католическая вера не так требовательна, как православная. Но говорить об этом в нашей стране, где одни православные соборы, было глупо и бестактно. То есть, кто не верит, тому все равно, а кто верит – обидится.

Наташа не слышала предыдущий разговор, но обратила внимание на тот момент, когда Валентин разглагольствовал с жаром.

– Бог со своей любовью самоутверждается нашей ненавистью, нашим хамством, жадностью и завистью.

– Ну, безапелляционность, как у молодого, – подумала Наташа.

– А на востоке считается, что Бог – это время, – вторила Лида.

– Кто бы мне объяснил, что общего между церковью, религией и Богом, – опять разговорился Валентин.

– Я только знаю, что религия для души, а не для тела, – продолжала диалог Лида, – ею соблазняли сердце и душу.

– А теперь тело? – съехидничал Витя.

– Перестань, – успокоила его Наташа, – не время сейчас.

– Да что мы все о Боге, давайте о жизни, – не послушал он мать, – нормальная жизнь не богоугодное заведение.

– Тетя Наташа, вы любите разговаривать с немыми?

– О чем ты, Жанночка?

– Но ведь, он всегда молчит.

– Не зря говорят, что собаки и Бог всегда молчат.

– Господи, перестаньте, – взмолилась Таня, – хватит, давайте поменяем тему.

– Кстати о собаках, – съехидничал Валентин.

– Никогда не понимала людей, очеловечивающих собак. Присмотритесь внимательно к ее верности, к ее любви. Посмотрите на ее глаза, на оскал в тот момент, когда ваша рука потянулась к ее еде. И все очарование иллюзии о собачьей любви будет закончено. Я считаю, что поддерживают иллюзию этой любви только очень одинокие люди, – сказала Аня, подруга Лиды.

Пожилая соседка все пыталась утихомирить атеистический пыл молодежи.

– Смирение должно быть, смирение.

– Смирение не в том, чтобы судить о вещах хорошо, когда они плохи. Оно в свободе от гнева, возмущений и вечных сожалений.

– Ты прав, сынок, – ответила она Вите.

18

Как всегда за поминальным столом не засиживались. Остались только самые близкие: Лида с Валентином и Жанночкой, Наташа с Витей и Татьяна. Быстро помыли посуду, поставили на место всю мебель, сняли с зеркал простыни. Лида с Валентином вытирали посуду. Витя с Жанной что-то бурно обсуждали, забыв о поводе, по которому встретились.

Пока были живы бабушка с дедушкой, они виделись часто и находили общий язык. Повзрослев, окончив школу, приобрели в разных институтах друзей. Но это не мешало им, редко встречаясь, быстро восстанавливать былую близость. Конечно, брат и сестра – это понятно. Разница в возрасте небольшая. Ни у него, ни у нее еще нет семьи. А вот воспитание, то есть, жизненные ценности и предпочтения были очень разные. Наташу радовала теплота и искренность их отношений. Дай бог, чтобы обрастая семьями, они этого не потеряли. Все-таки близкие, родные люди.

По большому счету, роль сестры выполняла Таня. У них с детства были странно-короткие обращения друг к другу: Тан и Таш. Это и тогда не было ни кличками, ни дразнилками. В маленьком сокращении – что-то сестринское, очень-очень близкое и доверительное.

К счастью, жизнь им не дала повода для предательства. Ведь не секрет, что верность, по большому счету, это тот случай, когда судьба не предоставила случая для предательства. Наверно, поэтому она так редка. Этим девочкам повезло. Они хотели понять друг друга. С годами – понимание, сочувствие и желание помочь. Такие отношения совершенно не зижделись на поддакивании. Нет-нет. Нередко «разбор полетов» проходил на «высоких нотах». Но главное, была искренность.

Долгий, подробный рассказ Наташи Таня не перебила ни одним словом, ни одним вопросом. Потом наступило молчание. Наташа ждала ответы на поставленные вопросы. Таня думала над ответом. А может, и не ответом. Скорее, она думала, как выразить свое отношение.

У каждой своя личная жизнь. У одной – все двадцать девять лет муж. Только он и никого никогда. Ведь, в их молодости наличие чистоты у невесты очень приветствовалось. Прошли годы, и приоритеты морали изменились на сто восемьдесят градусов. Кто знает, что лучше? Видимо, каждое поколение выдвигает и предлагает свои требования. У Наташи три брака. Оборачиваясь назад, старалась не обливать прошлое грязью. Да и честно говоря, все они, вместе и врозь, были лучше Андрея. Правда, в глазах Наташи. Нет, они были не лучше. Они были мягче, они не позволяли того беспредела, который позволял он. А может, просто, Наташа была из тех женщин, которые не позволяют. Но мужья мужьями, а их отношения – это их отношения.

– Что ты хочешь от меня услышать? – спросила Таня.

– Оправдания.

– Зачем?

– Чтобы чувствовать себя абсолютно правой.

– Не будешь.

– Почему?

– А кто тебе дал право решать за другого человека?

– Я не решаю

– Не решаешь, а решила.

– Он молод, у него жизнь впереди.

– Но ведь, ты отдавалась не несмышленышу, а мужчине?

Наступило молчание.

– Тан, у него уходят годы.

– Таш, а у тебя ушли. Ты распорядилась ими, как считала нужным, а он сам решит.

– Да, не распоряжалась, во многом, я жизнью. Наверно, использовала, не лучшим способом, не самые удачные обстоятельства.

– Таш, тут уж ничего не изменишь.

– Так что?

– Что, что? Он ведь все равно еще долго будет жить тобой и никого рядом не будет.

– Наверно.

– И у тебя никого рядом не будет. Так что, на мой взгляд, лучше с тобой, чем тобой.

19

Звонил мобильный, на котором высветилось «Кирилл». У Наташи не было ни малейшего желания разговаривать. Ни с кем. Тем более, что болезненность события не ограничивалась смертью отца и похоронами. Впереди ее ожидал очень тяжелый разговор с сестрой. О квартире родителей. Обыкновенная двухкомнатная квартира в пятиэтажном доме: комнаты смежные, санузел смежный, кухня для дистрофиков. Но цены даже на такие квартиры росли постоянно и даже непонятно, когда, на какой точке они остановятся.

– Мебель Лида заберет на дачу, – решила Наташа, – пожалуй, и всю кухонную утварь. Вещи отдадим соседям. А как делить квартиру?

Наташа с удовольствием оставила бы ее Вите, но отдать половину стоимости невозможно. На противоположный вариант рассчитывать нечего: у сестры всегда материальные трудности.

– Ну, врет же, – подумала Наташа, – ведь есть деньги. Печенкой чувствую. Предположим, отдаст за половину квартиры. Но за них сейчас можно купить комнату в «коммуналке». А может, у Вити есть деньги? Он добавит и сможет купить, пусть не очень хорошую, но однокомнатную. Все. Утро вечера мудренее.

Собираясь на работу, увидела готового к выходу сына.

– Мам, вчера звонил Кирилл и спрашивал тебя.

– Какой? – сделала «круглые глаза» Наташа.

Кажется, не очень убедительно.

– Ну, ты же его видела в Крыму.

– А, да. Что ему нужно?

– Не знаю. Просто спросил тебя.

– Ну, и что?

– Наверно перезвонит. В самом деле, что ему нужно?

– Вообще-то, он интересовался путевкой в Египет.

– Одной?

Не уточнял. Ну ладно, позвонит – скажет.

На этом разговор закончился, и сын убежал.

Глядя ему вслед, Наташа подумала, что чем Витя становился старше, тем шире становилась та маленькая полосочка непонимания, которая наметилась еще в его юности. Чем больше она старалась ему помочь, тем непонятливее становился сын. Ведь, во взрослых детях мы продолжаем любить маленьких. Сильная женщина понимала, что он должен вырасти тоже сильным и самостоятельным. Но было одно «но». У большой материнской любви такое же большое чувство частной собственности. Он – ее сын, ее любовь, ее собственность. Не желая этого, не задумываясь над этим, Наташа обращалась с ним как с собственностью, с самой любимой собственностью. Но была еще обратная сторона – это Витина любовь к маме, к женщине, любящей его до самозабвения. Ее любовь – его частная собственность. Не задумываясь, он обращался с материнской любовью как с личной собственностью. Ее любовь естественный, обязательный атрибут его жизни.

Витя вырос таким, как она хотела: умным, образованным, самостоятельным, коммуникабельным – настоящим мужчиной. Видимо, наступил возраст, когда материнская любовь, больше похожая на опеку, стала раздражать, мешать самоутверждаться. Возможно, именно этот внутренний конфликт и приводил к большим разногласиям между ними. Любовь утомляла и раздражала другую любовь. Ее самодостаточность оставляла мало места для его самоутверждения. Ее опека становилась не только не нужной, но и навязчивой.

Похоже, что любовь и умной, и глупой мамы мало чем отличается.

– У любви должно быть достоинство, – вспомнила Наташа, – но кажется, это было сказано по другому поводу. Неважно. А у материнской любви должно быть достоинство?

Ответа нет. В чем оно выражается? А может, это, просто, красивые слова?

Нет. Слово «достоинство» с любым словосочетанием стоит того, чтобы на него обращали внимание.

– Может, я, вообще, не знаю, что такое любовь? Интересно, а кто знает? Кто может четко, понятно, логично, убедительно объяснить?

В любви проявляется истинное человеческое существо. Что для нас важнее день или ночь? День – время работы и забот, проблем и интриг, обещаний и ожиданий. А ночь – время нежности, восторга, романтизма, страхов и мечтаний.

Сейчас, когда вырос сын, она поняла: женщинам только кажется, что, расставшись с мужем, они порывают с прошлым. Нет. Остаются дети, очень часто похожие на отцов. И все продолжается до конца дней. Так что, легкомысленный выбор молодости стоит жизни.

Да, и с моралью в этом вопросе нам похвастаться нечем: расходимся из-за одноразовой связи, женимся из-за беременности. Почему отношения с другим мужчиной или с другой женщиной считаем изменой, а не ошибкой?

Когда-то один человек сказал Наташе, что есть разные виды любви и они не могут быть одновременно в одном человеке. Женщина, отдавшая всю свою любовь ребенку, для мужчины лучший друг, но не любовница. И как бы Анна Каренина не металась между сыном и любовником, она все-таки сыну предпочла Вронского.

Но ведь, возможен еще один вариант: не любви матери к ребенку. Это, скорее всего, женщины, которые никогда не страдают, никогда не плачут, у них нет внутренней связи с окружающими, они не сочувствуют, не переживают. Они не плачут в отношении всего того, что не касается их лично, их жизни и удобств.

Говорят, что таких женщин не мало.

20

Прошло почти 3 недели – ни одного звонка. Наташа по опыту знала, что большинство оправдательных объяснений напрасны. Нужно ждать. А может, не нужно? Что было, то было. Хорошо, ведь, не бывает долго. Разница в возрасте все определила заранее. Думая об этом, успокаивая себя, она сидела у окна троллейбуса, разглядывая улицы. И вдруг увидела на остановке Кирилла, разговаривающего с мужчиной. В первую очередь бросилась в глаза разница в росте – сверху вниз. Во вторую – выражение его лица. От улыбчивости и доброжелательности не осталось и следа. Ледяной взгляд. Она не слышала о чем разговор, но видно было, что он очень резко отказывал. Распростившись, бросился к двери троллейбуса. Наташа не повернулась. С таким Кириллом общаться не хотелось

Не прошло и минуты, как легкое, но настойчивое прикосновение к плечу заставило обернуться. Перед ней был он: опять улыбчивый и доброжелательный. Погасив разочарование во взгляде, сказала: «Привет, как дела?» Ни одного вопроса, ни одного предложения. Все – на усмотрение.

Какому мужчине это не понравится? Особенно молодому. Ведь, у девушек, вечно, одни вопросы, просьбы и претензии. Бывают еще и требования. Не любит сильная половина утомлять себя мелочами.

– Тебе скоро выходить?

– Через две остановки.

– Можно, я выйду с тобой?

– Конечно

Кирилл интуитивно понял, что Наташа его видела, и с присущей ему откровенностью, стал рассказывать о том, что отказал знакомому.

– В чем?

– Он просил денег взаймы.

– Наверно, не много?

– Не очень.

– Зачем отказал? – выдала себя Наташа.

– Не занимаю.

– По принципу: берут чужие, отдают свои?

– Конечно. И еще: почему свои финансовые вопросы нужно решать за счет моих средств?

– Видимо, пока нет.

– Вот пока и не решай. Все нужно делать по мере поступления возможностей. Не хорошее дело: догонять в жизни.

– Кого? – не поняла Наташа.

– Себя. Ведь, чувство долга, как чувство вины. От него хочется избавиться. Но долго не получается.

– Да, в принципе, может, вообще, не получиться.

– Поэтому и не занимаю.

Наступило молчание. Выражение его лица там, в разговоре с мужчиной, застряло у нее в мозгу тонкой, острой иголочкой.

– Обрати внимание, люди, просящие взаймы, почти всегда недовольны жизнью.

– Это недовольство приходит, чаще всего, с возрастом.

– А у молодых не бывает?

– Бывает.

– Знаешь, американцы говорят: пока ты не доволен жизнью – она проходит.

Стараясь говорить легко и не заинтересованно, сказала: «Интересно, это расчетливость или жадность?»

– Это умение зарабатывать деньги, и ценить заработанное.

Ответить нечего.

– В понятие культуры, Наташенька, входит еще и умение разумно тратить деньги, – сказал он назидательно.

Что-то в ней взбунтовалось: то ли манера говорить, то ли желание поучать. Но стало неприятно на душе. Лицо не смогло этого скрыть.

– Ты еще не понял главного: все, что можно купить за деньги, по большому счету, ничего не стоит.

– Теоретически я это понимаю. Скажи, почему любовь к деньгам называют низменным чувством?

– Мы с тобой люди разных поколений и поэтому на очень многие вещи у нас диаметрально противоположные мнения.

– Я этого не заметил.

– Не понял. Это точнее. Я говорила тебе, правда по другому поводу, что не люблю посредников. Не понимаю «светлую» любовь к деньгам. Ведь, эти бумажки не более чем посредники между нами и необходимыми вещами.

– Но ведь, для чего-то придумали эти «проволочные» заграждения, имя которым деньги?

– Через них так трудно пробиться к сердцу и душе другого человека.

– Видимо, не зря одних называют прагматиками, а других романтиками.

– Прагматики знают, что тяжело зарабатываются маленькие деньги, а большие легко. Может, поэтому и смотрят всегда под ноги.

– Разве осторожность бывает лишней?

– Не знаю. Знаю, что романтики смотрят в небо.

– Может, они пришли оттуда?

Он посмотрел на небо.

– Может. Обрати внимание, деньги делают людей агрессивными.

– У нас это естественно.

– Почему?

– На них изображен дедушка Ленин или ему подобные.

– Ты думаешь, если бы рисовались цветочки, птички или козлики, все резко поменялось?

– Не знаю

– Кирилл, ты же умница, ты должен понимать, что золото для души и тела имеют разное значение. Что чрезмерная любовь к деньгам приводит к болезни.

– Какой? – усмехнулся Кирилл.

– Алчности.

– Это болезнь?

– Да. Это психическая болезнь. Она зарабатывается так же, как и алкоголизм. «Хитрая» болезнь, которая рассчитывает на то, что в человеке слабое, а зачастую и не управляемое, чувство меры. Хочется все больше и больше денег, все больше и больше пить. А главное, не в состоянии ответить на вопрос: зачем? Какое от этого удовольствие, какое наслаждение? У меня есть, а у других нет? Чего? Бумаг? Деньги заслоняют разум или разумный подход, простые вопросы загоняя в тупик. Что важнее: бесчетное количество зеленых бумажек или здоровье, или искреннее счастье со взаимностью, или свобода: выбора, передвижения, общения? Похоже, мы в жизни выбираем собственные болезни.

Кирилл ее не понимал.

– Понимаешь, деньги опасны еще одним: ими завоевывают.

– Я знаю. Еще завоевывают оружием, еще комфортом.

Он чуть не сказал: ты, видно, забыла. Он сказал другое.

– Я молод. Я хочу очень много. Я работаю, как проклятый. Ни у кого ничего не забираю, ни у кого ничего не краду. Хочу иметь сейчас, пока молод, пока мне это необходимо, пока есть желание и возможность этим воспользоваться. Посмотри, разве все люди ставят цели в жизни?

– Нет, не все. Интересно, а сколько из них понимают смысл собственных целей.

– Разве мои аргументы не понятны?

– Понятны. А мои?

– В них присутствует чувство осторожности.

– А в твоих – загнано в тупик слово «жалость».

С одной стороны, разговор начал раздражать Кирилла, с другой – ни с одним из тех, кого он знал, такого диалога произойти не могло. Она притягивала его и отталкивала. Нежная женщина, образованная умница была чужда ему по сути. Разница в возрасте говорила не только о разных представлениях любви, но и о разных предпочтениях в жизни.

– Мне кажется, в нашей стране делается все, чтобы искоренить слово «жалость».

– Горько, но ты прав. Я вижу это по Вите.

Впервые за время их встречи она вспомнила вслух сына. Все-таки в глубине души угнетало то, что Кирилл моложе даже сына. Старалась не думать. Но куда от этого деться?

Предопределенная бесперспективность взаимоотношений все больше и больше проявлялась. Наташа знала, понимала, что у этой любви очень близкое окончание, которое будет связано с разочарованиями и обидами. С одной стороны, о каком очаровании могла быть речь? Чувственность – да. Короткое, приятное времяпрепровождение – да. Но очарование? Нет. Для этого нужно быть намного моложе. По большому счету, что чувствовал Кирилл ее не очень интересовало. С другой – обиды. На что и за что? Обиды появляются только тогда, когда много делаешь для другого, ущемляя себя и не получая взамен. Для этого нужно время. Время, чтобы делать, время, чтобы гордиться содеянным, время, чтобы ждать ответных поступков и время, чтобы обижаться. Обижаться, не дождавшись и разочаровавшись. Всего этого у Наташи не было и не могло быть. Но это, вполне, могло быть в душе Кирилла. Он очарован, он старался, как мог, ему казалось, что так будет долго. Прошло совсем не много и жизненные разночтения и предпочтения, взгляды и перспективы начали ставить все на свои места. Ему казалось, что разные взгляды на одни и те же вещи не могут повлиять и, тем более, разрушить хрустальный замок под названием «любовь».

Одна мысль, не останавливаясь ни на минуту, сверлила его мозг: как вернуться к прошлому? Как заговорить о встрече? Что предложить? Где встретиться? Он понимал и не хотел понимать, что за эти недели Наташа отошла от него. Дело было не в смерти отца. Просто, в Крыму всего пару дней, а здесь – несколько недель. Кирилл боялся позвонить домой и опять разговаривать с Витей. Мобильный молчал. Но им нужно было встретиться. И они встретились в миллионном городе.

– Мы не случайно встретились, – думал он, – так было нужно. Кому? Мне. А ей?

– Наташа, ты спешишь?

– Да.

– Когда я застану тебя дома?

В лице у нее удивление.

– Я позвоню?

– Сегодня в 9 вечера.

– Хорошо. Скажу одно короткое слово.

– Какое?

– Ялта.

– Как память о Крыме?

– Да. А еще: я люблю тебя, алло.

– Хорошо. Буду ждать.

А сама подумала: смотри, как здорово придумал. Такое может прийти в голову только очень любящему.

Ей казалось, что чувство познания у Кирилла сильнее чувства любви. Ан – нет.

– Он молод – страстная натура. Не знает, что слово «страстная» перекликается со словом «страшная». Неуемная любовь эгоистична. А когда не видит такого же ответного чувства, воспринимает, как предательство. К сожалению, в ответ может совершить предательство, – подумала Наташа, – почти никто не понимает этой связи, а потом удивляются сами себе. Стоит ли объяснять молодости, что сначала обязателен восторг, а потом постепенно презрение, а то и ненависть. Пожалуй, не стоит. Как не стоит объяснять разницу между словами «голая» и «обнаженная». Видимо, всему свое время. Не нужно спешить. Одни готовы кричать на весь белый свет о своей любви, другие – сразу находят в ней пристанище узкого мирка, как осажденной крепости, окруженной чужими и враждебными силами. Похоже, в любви собственный опыт, даже самый горький, все-таки самый главный. Жаль только, что иногда женскую любовь используют в мужских играх.