Текст книги "Обряд (СИ)"
Автор книги: Людмила Константа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Как же давно боги размотали эту нить… – едва слышно прошептал он и, встав, поклонился опешившей Ведаре, – уже поздно, да и вы уже устали, позвольте вас проводить?
Ведара с удовольствием бы позволила это сделать, но она видела, что мужчине нужно побыть одному. Поэтому наступив на горло своим желаниям, она с улыбкой отказалась.
– В другой раз… Мердо.
Его светлость улыбнулся одними глазами, он услышал больше, чем было сказано одним его именем и это одновременно и обрадовало, и заставило тревожиться. Теперь его жизнь не вернется в привычное русло, даже если случится так, что комиссар вернется в Орвилл. Слишком смело он шагнул за своим любопытством и угодил в сети к Баст, так же как и Шайенн, и Латифель.
– Ведара, я не хочу настаивать, но признаться мне очень любопытно, как проходят ведьминские шабаши. Подумайте, может возьмете меня завтра с собой?
Граф ответа дожидаться не стал, избавив обоих от неловкости, и едва он скрылся за ближайшими деревьями, как ведьма откинулась на спинку скамьи, широко расставила ноги и с чувством выругалась:
– Б..!!
– Госпожа Вольт. Такие выражения не пристало говорить женщине, – с укором прошелестел мелодичный голос где-то сбоку.
Ведара подорвалась как ужаленная, готовая в следующую секунду отразить врага смертельным заклятием, но никто на нее не прыгал, не пытался атаковать. А на месте предполагаемого противника стояла только поникшая эльфийка с печатью вселенской скорби на лице. Увидев ее, ведьма без сил плюхнулась обратно и беззлобно фыркнула:
– Долго подслушиваете?
– Эльфы не подслушивают, мы всегда находимся в гармонии с природой, – с великим достоинством произнесла Латифель и грациозно опустилась рядом с Ведарой.
Та взглянула на свои поломанные ногти с заусенцами и аккуратный маникюр эльфийки и помрачнела еще больше. Что может испортить настроение, как не женщина, которая красивее и стройней тебя? Но в данном случае настрой Ведары и так был плох после разговора с Мердо. Она убедилась, что тот до сих пор предан своей давно почившей жене и смотреть на других не станет, так как всецело верит в правоту Баст.
– Это я в гармонии с природой, – неприязненно отозвалась Ведара, – и постоянно благодарю ее за дары, которая она дает. А вы только ею пользуетесь, причем ничего не давая взамен.
– Кто кем родился, – мягко ответила Латифель и взглянула на собеседницу в упор, наплевав на явное неприятие с ее стороны, – я шла за вами от кабинета его светлости, желая поговорить.
Сердце Ведары на миг сделало сальто и застучало в два раза быстрее обычного. Вот ей только сейчас разборок на любовном фронте не хватало! Выставив вперед ладони и демонстрируя, что у нее нет даже камня за пазухой, хотя на самом деле был и не один, комиссар выпалила:
– Я нисколько не претендую на твоего Шайенна и на днях попробую решить это недоразумение! В крайнем случае, просто уеду, а он останется здесь с тобой!
Латифель смотрела на alere своего возлюбленного пристально, изучая каждую ее черточку и ровным голосом отрезала:
– Об этом не может быть и речи. Если вы уедете, не проведя Обряд, через некоторое время сэр Херефорд умрет, у него просто уйдут все силы. И вообще, надо думать не о графе, а о том, с кем вас связала Баст. Вы можете не жить с ним, если не хотите, но вы обязаны оставить ему детей.
Повисла напряженная пауза, причем напряжение было именно со стороны Латифели. Она до последнего думала, стоит ли разговаривать с этой женщиной, но после разговора с любимым убедилась, что это необходимо. Она безумно любила Шайенна, и как горько ей не было, готова была смириться с его предназначением. Ведь главное – это быть рядом и поддержать, правда? Ведара напротив, смотрела в большие глаза эльфийки с быстро растущим изумлением, даже гнева и того не было, хотя заявление Латифели граничило с безумством.
– Простите, – с трудом проглотив новый виток ругани, пробормотала ведьма, – а с какой собственно стати? Вы мне никто, он – тем более, чтобы там ваша богиня не придумала. Я говорю, ваша, потому что в Рут нет ни одного храма посвященного Баст и за всю жизнь я не воздала в ее честь ни одного ритуала.
Латифель не понимала, как можно не следовать своему предназначению, поэтому начала трепетать по-настоящему, испытывая священный ужас:
– Это просто немыслимо, вы так непочтительно…
– Нет, я тут вообще не при чем, забудьте мое имя, – отрезала Ведара, не желая слушать то, что могла сказать эта малахольная. – А на вашем месте я бы послала Шайенна далеко и с большой перспективой в будущее, потому что он тебя не достоин.
Эльфийка ахнула, и чуть было не упала в обморок, как можно говорить такие страшные вещи?
– Но я его люблю…
Ведьма всмотрелась в несостоявшуюся соперницу чуть внимательней, и ничего не увидев там за красивым кукольным личиком, хмыкнула:
– Это приспособленчество и страх менять свою жизнь. Не спорю, удобно сидеть у мужчины за пазухой и мечтать о звездах в небе. Только вот с любовью это не имеет ничего общего, сожалею.
Она встала со скамьи и направилась к выходу, с твердым желанием выспаться перед тяжелыми и решающими днями, а ведь надо еще обдумать, как заставить явиться саму богиню в храм. Что-то ей подсказывало, что Баст по-простому «пожалуйста» не захочет приходить, а вот как ту заставить это сделать, стоит придумать заранее.
Эльфийка, сжимая кулаки, вскочила с места и, не смея рвануть за соперницей следом, бессильно крикнула ей в спину:
– Да вы вообще не знаете, что это такое, поэтому так просто рассуждаете!
Ведаре надо было бы пройти мимо и дальше, в свои апартаменты. Мало ли кто и что кричит тебе в спину, но что-то ей нужно было доказать и себе, поэтому чуть повернувшись к Латифели, она широко ухмыльнулась.
– Все может быть, но только когда меня попытались так же променять, как тебя, прикрываясь своим предназначением, а я была рядом как тень почти десять лет, то уничтожила все, что было ему дорого. Потому что он сделал это со мной и моей верой в него, в нас, в себя. И сделала бы это еще раз, если бы была возможность, потому что за все надо платить. Не так ли?
Латифель опустила голову, вдумываясь в слова ведьмы, внутри шевельнулся стыд, на самом деле она не была уверена, что Шайенн так уж ее любит, раз ставит свои личные потребности выше ее. Она ведь практически ушла из дома, несмотря на протест родни покрыла себя не смывающим позором. Фактически осталась на улице, а он? Сэр Херефорд привел alere, да еще забыл о мужестве и сказал, об этом всего час назад, когда она сама подняла тему и спросила про ведьму, которую он привез.
– Именно поэтому вы так старательно пытались обаять графа? В память о былой любви? – не удержалась эльфийка от сарказма, хотя в первую очередь он касался ее самой.
Женщина тихо рассмеялась, ей на плечи и волосы опустилось несколько бабочек ярко-синего цвета, и превратились в пышную розу. Она дотронулась до нежных лепестков и моментально успокоилась. Ее словно кто-то большой и бесконечно добрый погладил по голове, забирая с собой все обиды.
– Латифель, его светлость не тот, кого можно взять милой улыбкой. Ему нужно лучшее. И даже если бы мне вдруг захотелось сплести для него сеть, то ничего не получилось, потому что он уже занят. Мы с этой женщиной уже не можем быть соперницами.
Как бы ей не нравилась ведьма, но честность превыше всего, по крайней мере эльфы стоят именно на этом, обладая поразительной чувствительностью.
– Зря вы так думаете, он был бы вашим и без сетей.
Ведара промолчала, обсуждать эту тему с Латифелью она не станет, это было бы самой большой пошлостью в ее жизни.
– Знаешь, если тебе так нужен Шайенн, то борись, не надо пытаться все списать на предначертанное и выборность, это удел тех, кто предпочитает плыть по заранее заданному маршруту, пытаясь сделать вид, что путь лежит по реке, а не по сточной канаве. Если он для тебя все, так пойди и возьми его и Баст здесь не при чем. Я вот не хочу плавать в чем-то липком, и дурно пахнущем.
Закончив на этом, ведьма круто развернулась и скрылась за кустами, покрытыми белыми и чуть голубоватыми цветами похожими на шар. Уму непостижимо, к ней впервые обратилась влюбленная женщина с просьбой родить ее избраннику ребенка! Этот мир сошел с ума или Латифель так сильно хочет страдать, примерив шкуру жертвенной коровы и этим заслужить пожизненную благосклонность Шайенна. Только она не понимает, что после подобного жеста он начнет вытирать об нее ноги налево и направо. Потому что будет понимать, что эльфийка стерпит абсолютно все, раз уже стерпела такой плевок.
Оставаться в этом сумасшедшем доме ей не хотелось больше ни минуты и даже то, что спокойный и мужественный образ его светлости действительно запал в душу гордой ведьме не спасало от желания вернуться в Орвилл. Хотелось бежать в храм богини Баст прямо сейчас, но понимание того, что может случиться беда, поскольку сила с каждым часом била из ее тела все больше и больше, останавливало от поспешных действий.
Вынырнув из-под арки прямо около дверей, кусающая губы Ведара чуть было не столкнулась нос к носу с Шайенном. Он был во много раз бледнее обычного. Черные глаза расширились в беспокойстве, и только алая каемка подрагивала в такт дыханию. Замерев, ведьма даже приоткрыла рот, глядя на источник всех своих проблем снизу вверх, умудряясь казаться при этом выше вампира и величественнее. Тот хотел было спросить, не видела ли комиссар его возлюбленную, но глянув в голодные глаза Ведары, язык неожиданно прилип к небу. Некогда красивые серые глаза блестели слишком ненатурально, да и тело самой женщины начинал отчетливо отливать красным светом.
– Какая неожиданная встреча, – хрипло прошептала ведьма, чувствуя, как внутри забурлила кровь. Это пробуждалась первобытная мощь первых женщин этого мира, – В полночь… и в пустом коридоре…
Шайенн против воли попятился, хотя никогда раньше до этого не отступал.
– Я ждал тебя… вас… Латифель так быстро от меня убежала. Сказала, что хочет о чем-то с тобой поговорить… с вами…
Вампир прислонился спиной к холодной шершавой стене, хотя сейчас она показалась ему обжигающе горячей. Да и весь он сам как будто заживо горел на костре. Смотреть в полыхающие дикие глаза ведьмы не было никаких сил, он хотел отвести взгляд, но не смог. Она его не отпускала. Шайенн уже плохо понимал, кто из них прирожденный хищник, а кто обычный корм.
– Латифель, – Ведара приблизилась к вампиру вплотную, и рывком подтянув к себе впервые в жизни перепуганного Шайенна, прошипела, – убила бы тебя, но эльфийку жалко и графа. Здесь есть поблизости небольшое поле или лучше опушка?
– Да-а, если идти пешком, то около часа.
Шайенн торопливо, постоянно сбиваясь, объяснил комиссару, как туда добраться и обреченно замер, почуяв, что она явно задумала что-то не доброе. И демоны его дернули взять ее с собой, ведь мог же настоять и отказаться, посол он все-таки или кто?
– После Вальпургиевой ночи к пяти-шести утра придешь туда с моим конем, понял?
– З-зачем?
– З-затем, – передразнивая рявкнула доведенная до белого каления Ведара нечаянно подожгла рукав дернувшегося в ужасе вампира, правда заметив такую оплошность, тут же погасила возгорание.
Шайенн уже готов был сползи по стеночке вниз, понимая, что сейчас ничего не может противопоставить Ведаре, поскольку в данный момент в ней не осталось почти ничего человеческого.
– После шабаша поедем в ваш храм, с богиней будем знакомиться. Пусть делает что хочет, но снимает с меня петлю! Я с обозом в виде тебя обратно не вернусь!
– Мне кажется это не слишком хорошая идея…
– Чтооо? – Ведара расхохоталась, но в этот раз голос был ниже, чем ее обычный, – в прочем мне все равно что ты думаешь, потому что благополучный исход в твоих же интересах. Иначе поступим проще: я где-то слышала, что со смертью жениха исчезают метки alere. Мне это кажется более простым выходом, чем пытаться бодаться с богиней.
– Госпожа Вольт, – срывающимся голосом пробормотал Шайенн припертый к стене, – вам не кажется, что сейчас важнее сделать дело, ради которого вас пригласили сюда?
– Ты про убийцу что ли? – уточнила ведьма и небрежно накрутила темно-каштановый локон на длинный палец, – так я и так уже знаю кто это. Осталось только найти доказательства. Поэтому нам тем более нужно в храм, ваша богиня прекрасно знает, что именно здесь твориться.
Шайенн понимал, что переубедить Ведару, когда она в таком состоянии, он не сможет, это было бы самоубийством. И поэтому он сделал все, что мог – согласно кивнул. Она милостиво отпустила его одежду, и с любопытством наблюдала за тем, как тот пятится назад по коридору, глупо улыбаясь ей и не смотря при этом в глаза, как волку, чтобы не спровоцировать. Подумала, посетовала на проклятую женскую солидарность и дунула в его сторону. Что-то серебристое сорвалось с ее ладоней и плотным облаком полетело в сторону Шайенна. Тот, едва заметив, как комиссар начала колдовать, сорвался с места и что есть силы побежал в противоположную сторону. Как будто от природной женской магии можно убежать.
– Вот и правильно, скатертью дорожка…
Чувствуя себя частично, но все-таки отомщенной, комиссар нетвердой походкой завалилась в свои апартаменты. Наспех скинув китель и юбку, завалилась на кровать. Что-что, а чары против мужской силы у нее всегда получались отменными. Теперь Шайенн даже если захочет сменить фаворитку, то ничего у него не получиться, они с Латифелью, теперь связаны на веки вечные. Что будет, если Баст откажется снимать с нее метки избранной она уже не думала. И пусть богиня живет с ощущением фиаско, потому что все равно это не снимет порчу ведьмы.
Проспала Ведара, как всегда, в день шабаша до самого вечера и не проснулась даже тогда, когда к ней ломился Лейврн, желая рассказать об одной интересной находке. Он весь вчерашний вечер и этот день провел в компании лордов, у которых погибли невестки. Втирался к ним в доверие и потихоньку вытаскивал любопытные подробности. И наконец добрался до того, что действительно могло помочь им в расследовании. Буркнув, что ведьмы народ ненадежный и слишком зависящий от условий, ушел, понимая, что ближайшие двенадцать часов Ведара будет не совсем пригодна для решения поставленных задач.
Разбудила сладко спящего комиссара сова. Непонятным образом она открыла огромные окна в спальню, и стремительно влетев внутрь, опустилась прямо на спинку стула возле кровати. Через минуту женщина непроизвольно вскочила и, не успев опомниться, уставилась на ночного хищника недобрым взглядом. Стемнеть до конца еще не успело, но через час на улице будет хоть глаз выколи. Укоризненно цокнув языком Ведара буркнула:
– Не могла пораньше разбудить? Мне еще очищающую ванну принять надо, а там только воду полчаса заговаривать, бестолковая…
Сова равнодушно посмотрела на опечаленную ведьму круглыми оранжевыми глазами и, повернувшись к ней задом, принялась чистить перья. Спорить с этой птицей себе дороже и Ведара прекрасно это знала. Поэтому тратить время на разборки не стала, молча показала спине совы язык и убежала в ванну. По традиции наполняя ее ледяной родниковой водой чуть ли не по капле, она монотонно бормотала:
– Чистая струя, золота струя, серебряная, как ты моешь горы, толы и широкие просторы, с ветра чужие наговоры, от черного, от темного…
Закончив и сняв с себя все что было, женщина выдохнула, и еле сдерживаясь от визга, окунулась в ванну с головой. Потом встала и дождалась, пока с нее ручьями сбежит основная часть воды. Рухнула в нее еще раз и потом еще. Когда пришло время вылезать, тело против воли не покрылось мурашками, оно горело и наливалось краснотой прямо на глазах. Стоило Ведаре подойти к зеркалу, как в ванну влетела та самая сова, что разбудила ее. Нестерпимо захотелось что-нибудь съесть, но перед ритуалами и тем более шабашем, где любое действие пропитано магией, есть категорически нельзя хотя бы часа за три-четыре. А еще лучше перед важным делом держать пост. Сытый желудок притупляет чувства, необходимые для вступления в силу, делает ведьму слабее и тем самым снижает вероятность удачного результата.
– Шуан, ты мешаешь, – буркнула Ведара и высоко над головой подняла мокрые волосы.
Первое мгновение ничего не происходило, но стоило ведьме опустить руки, как на обнаженную спину упала сухая пышная копна. Шуан требовательно пискнула и швырнула женщине какую-то склянку, которую до этого держала с цепкой лапе. Она вытащила маленькую баночку из сумки Ведары, даже не спросив разрешение на то, чтобы порыться в чужих вещах. Но ведьма не стала ей говорить об этом, а открыла крышку и быстро нанесла на голую кожу прозрачные ритуальные знаки, которые вспыхивали ярким светом и тут же наливались темно-красным цветом.
Первомайская ночь особое время, когда сдерживать себя не только нельзя, но и вредно. Именно в эту ночь, как и всегда в это время года исчезает граница между миров людей и другими измерениями. С наступлением темноты и до первых лучшей солнца мир будет беззащитным перед истинной силой. В эту ночь приходят не упокоенные души, не захотевшие пройти очищение сразу. Они встанут вместе с ведьмами и подготовят землю к будущему рождению, попросят урожай и крепких детей простым детям. На восходе солнца каждая загадает желание, которое обязательно исполнится в течение года.
Обычные люди считают Вальпургиеву ночь, прозванную так по имени одной святой, злой и временем, когда в мир приходит тьма. Но на самом деле это короткий период очищения и возрождения. Травы наполняются особой силой, разгораются костры, которые очищают и дают новые силы, а ведьмы сбрасывают оковы, чтобы воздать новому миру должное, дать импульс к жизни. Как пройдет сегодняшний шабаш, таким будет и весь год для обычного народа.
Ведара вгляделась в зеркало и улыбнулась своему отражению, которое медленно менялось на Оливию, покойную супругу графа. Там, в зазеркалье они стояли вместе, взявшись за руки, одного роста и примерно одной комплекции. Хотя комиссар была чуть-чуть стройней, что она тут же с удовольствием и отметила. Не зря последние годы она сидела на жестких диетах, хватаясь за морковку.
– Я не понимаю, что ты хочешь мне сказать, – мрачно пробормотала госпожа Вольт, медленно пьянея от силы, которая бродила в ее жилах и требовала выхода.
– Но попадешься мне на глаза еще раз, вызову в мир живых, а вы этого не любите.
Она отвернулась, не став смотреть на отчаянное лицо графской жены, которую перекосило при этих словах и начала копаться в вещах, которые ей сунула предусмотрительная Пепе. Ведьма, конечно, может пойти на праздник и обнаженной, это вполне допускается и даже приветствуется, но вдруг ее сегодня снова выберут Верховной? Нельзя ударить в грязь лицом. Придется одевать то, что дала подруга, знавшая, что ее ждет. Порыскав в вещах, Ведара вытащила тонкие шелковые лоскутки и быстро облачилась в них. В обычное время женщина никогда бы не решилась на подобное непотребство, но сейчас был другой случай, и она другая, настоящая, наплевавшая на условности. Сегодня можно не бояться, что-то нарушить, границ нет, хотя их нет и в другое время, но мозг придумывает их неустанно, призывая к дисциплине и навешивая ярлыки, хотя это нужно только мужчинам. Пытаться себя переделать по их правилам, это все равно, что вывернуть природу наизнанку. Может на какое-то время и получится, но естество все равно возьмет свое. Рано или поздно.
Выпрямившись, Ведара гордо блеснув глазами, ощутила, что готова свернуть горы, и даже повернуть реки вспять. Другое дело, что подобная мелочь ее нисколько не интересовала. Шуан прошипела что-то нечеловеческим голосом и на голову Ведаре упала массивная диадема из тусклого, почти черного серебра с ярким изумрудом в центре. Она на глазах сузилась, подбираясь к правильному размеру головы ведьмы, волосы сами по себе переплелись в сложные косы, на концах которых повисли птичьи перья. Высокую грудь прикрыла узкая полоска золотистой переливающейся ткани. Живот полностью обнажен и только на бедрах держатся многочисленные длинные лоскутки, на которых были нашиты мелкие блестящие бусины, а между ними редкие нити с речным жемчугом. Шуан скептически оглядела Ведару, прошипела что-то еще раз. В руках у женщины блеснул посох, вершину которого украшал огромный набалдашник из золота. На нем сплелось множество змей из нефрита и выпуклыми рунами, сложенными из мелких блестящих камешков.
– Ковен вновь признал меня Верховной? – не скрывая торжества и гордости, прошептала Ведара и крепко поцеловала посох, с которым успела сродниться за последние годы.
Значит шабаш начнется с ее танца и сколько силы она отдаст этой ночью, столько света и тепла увидят люди. А в ее сердце, где копилась нерастраченная по сеновалам нежность и медленно просыпалась настоящая любовь, та, которая способна смести на своем пути любую преграду. Сил было много. Ведара – комиссар и Ведара – ведьма, это два разных человека, которые редко пересекаются в обычной жизни. К счастью для очень многих.
Босая, прекрасная диким необузданным нравом, пахнущая ветром и кострами, женщина тряхнула головой и, расхохотавшись, стукнула посохом по мраморному полу. Во все стороны брызнули ярко-синие искры, они змейками заскользили по полу, складываясь в гексаграмму и руны перехода. После чего портал мягко засветился и унес предвкушающую пир и пляску силы ведьму на шабаш.
Поляна была оживлена десятками обнаженных женщин и тех, кто не слишком усердствовал с одеждой: есть пара тряпочек, и хорошо. Несмотря на прохладные ночи, здесь было жарко. Черное небо испещрено длинными лиловыми полосами, они переплетаются с чуть зеленоватыми линиями, образуя причудливый ковер. Ветер трепет темные облака, из-за которых нет-нет да выскользнет и подмигнет желтым боком полная луна. Трава на поляне в свете зажженных костров и бликов от магических шаров, которые творили разошедшиеся ведьмы ради любви к искусству, отливала то оранжевым, то багровым цветом. А окружающие деревья плавно переходили от золотых в пурпурные оттенки.
Тут и там на больших металлических подставках коптили огромные котлы, в них варили особое зелье, позволяющее вернуть молодость и красоту, забыть о мелких хворях. На год пару глотков такого снадобья хватало с лихвой. Ведара обычно таскала маленький флакончик этого варева своей подруге, поэтому та выглядела всегда на восемнадцать, сама же никогда не пила, ей это было не нужно. А сейчас вдруг что-то захотелось, если уж не похорошеть, то скинуть хотя бы несколько лет и она, поприветствовав подруг по колдовству лихим свистом, подлетела к одной из ведьм и припала к предложенному кубку.
Поляна стихла, наблюдая за Верховной Ведьмой: по традиции ей надлежит выпить не как обычно пару глотков, а полный объем предложенной емкости, а на вкус это варево ничем приличным не отдавало. Однако Ведара справилась с задачей как нельзя лучше и, закричав так, что нескольких женщин, стоящих к ней слишком близко, просто сдуло на пару метров. Она швырнула опустевший кубок в один из костров. Ее тут же окружили возбужденные ведьмы, желающие пообщаться с той, кому выпала честь руководить ими в эту благословенную ночь.
Ведара, занятая разговорами и смехом, не видела, как со стороны небольшого пригорка, поросшим мелкими елями, по ближе к поляне крадутся Мердо с Шайенном, а за ними, как на привязи, чуть ли не ползет Латифель. На шабаш ее никто не звал, но постоянно вспоминая слова Ведары, она решилась все же побороться за свое счастье и, услышав, что Шайенн пойдет к богине, отправилась с ним. Вампира ждал сюрприз, потому что всегда послушная и покорная эльфийка, на этот раз стояла насмерть. Она не собиралась оставаться в замке, хотя именно это он и пытался ей приказать. С Мердо было проще, он не решился напрямую подойти к ведьме и попросить взять с собой, это могло бы быть расценено ею как навязывание, поэтому так же узнав, что Шайенн должен был прибыть на поляну с рассветом, уговорил его отправиться пораньше.
– Шайенн, не смотри на поляну, – поджав пухлые губы, негромко потребовала Латифель, хотя сама не могла отвести взгляд от чарующего зрелища.
– Ага, – только и смог выдавить из себя сэр Херефорд и чуть ли не выпал на поляну, за шиворот его успел ухватить Мердо, который боялся смотреть прямо, чтобы не потерять рассудок, но нечаянно бросил взгляд и застыл так же, как и его спутники.
А там женщины, на коже и волосах которых неистовыми бликами горело пламя от многочисленных костров. Они соорудили выше их обычного человеческого роста, потом распределились по поляне и начали приплясывать на месте. При этом ведьмы корчили друг другу забавные рожицы, звонко хохотали и трясли длинными роскошными волосами.
– Ведьмино счастье – не верить фразам, не знать отказа и середин. Ведьмино счастье – забывший разум, упавший назем, еще один…
Послышались глухие удары о барабаны, невидимые глазу простого обывателя. И Ведара, воткнув свой посох в центр земли, встала возле него, раскинув руки.
– Ведьмино счастье – с ветрами слиться, свободу – птицу в себя впустить. А когда догорит закат, взвиться в небо, спуститься в ад, а когда полыхнет рассвет, раствориться в теченье лет…
Первый танец Вальпургиевой ночи должна была открывать Верховная Ведьма, чтобы связать свой мир с другими своей силой. Барабаны начали набирать ритм, и разобщенные женщины вдруг начали повторять все движения за своей предводительницей, сначала медленно, потом все быстрей и быстрей. К хрипловатому тембру Верховной, подтянулись звонкие голоса подруг. С каждым движением, броском и выпадом вокруг тел женщин загоралась огненная спираль, она опоясывала всех танцующих и забирая их энергию, передавала Ведаре, уверенно ведущую их в лето, в жизнь.
– И умыться ночной росой, и ступая ногой босой по земле, что впитала кровь, ведьмин танец исполнить вновь!
Глядя на поляну, где закружилось безумие красок и дикой искренней радости, Шайенн начал качаться из стороны в стороны. Латифель была менее впечатлительна, но и у нее по коже бежали сотни мурашек, ощущая, как ее переполняет странный восторг, который раньше она никогда не испытывала, эльфийка прошептала:
– Ведара, кто бы мог подумать, как ты прекрасна…
Мердо промолчал, просто наслаждаясь тем, что знал с первого взгляда. Именно такой, радостной, живой и искрящейся непокорной он видел свою ведьму. Нет, они не похожи с Оливией и одновременно как близнецы, не отличить. Шайенн, до сих пор не веря глазам, с мукой простонал:
– Как… Как она может быть такой?!
Латифель услышала его, но как-то странно покосившись, промолчала. Сказать было нечего: эта комиссарша и правда открылась с неожиданной стороны и спорить бессмысленно, когда даже женщина не в состоянии отвести взгляда от ее яростно извивающегося под звуки барабанов упругого тела.
– Закружившую безумьем, обрубающую связи, заставляющую биться в опьяняющем экстазе, разрывающую души на бесчисленные части…
Шуан, взмахнув огромными крыльями, неожиданно ринулась в кусты, где сидели в засаде трое шпионов и ухватив заверещавшую эльфийку за руку с силой потащила на поляну. Мужчина даже не пришло в голову, что этому как-то надо помешать, они как загипнотизированные равнодушно смотрели, как ночная хищница втащила Латифель в круг ведьм и упорхнула на посох Верховной Ведьмы.
– Ведьмино счастье – сорвать засовы, разбить оковы, поймать прибой! Ведьмино счастье…Ты слышишь, снова подруги – совы зовут с собой?! Ведьмино счастье – кровавым пиром, глазницам – дырам, огнем гореть!
Латифель в панике оглядывалась на место схрона, но никто не торопился ей на помощь, и неожиданно для себя разозлившись, опять же впервые в жизни, эльфийка, что-то недовольно фырча про сэра Херефорда, содрала с себя платье и присоединилась к ведьмам, ближние к ней приветствовали новую подругу радостными возгласами. И действительно, какой возлюбленный, когда сама природа требует возликовать с ней и впитать силу ночи! Какая разница, что будет после этого, когда каждый вздох сейчас, это живительный глоток жизни.
– Ведьмино счастье – любить вампира и целым миром одной владеть!
При этих словах, что буквально выкрикнула Ведара, теряя остатки разума и растворяясь в собственной мощи, от которой у нее под ногами уже горела земля, Мердо вздрогнул и наконец, очнулся от оцепенения. До боли в глазах он всмотрелся в лицо госпожи Вольт и отчетливо видел, что эти бесконечно милые черты поблескивают в отблесках огней, но не от преломления света, а от слез.
– И услышит закат рябой одиночества ведьмы вой, вечность боли и красоты – счастье ведьмы познаешь ты…
Выстрадав последние строки и ощущая боль во всем теле, Ведара поняла, что больше тянуть нельзя и, завершив последнее скользящее движение, упала к посоху, вцепившись в его основание у самой земли. Вихри огня стихли, впитавшись в сгорбленное тело Верховной Ведьмы, которая сосредотачивалась и готовилась отдать природе то, что та бережно передавала своей дочери, и через секунду поляну озарил белый слепящий столб света. Ведара медленно поднялась, цепляясь за посох и глядя в небо, начала молча выкрикивать благословенные слова земле, воде, стихиям и женской природе, способной рожать и творить свет. Через минуту все закончилось. Свет погас так же внезапно, как и появился. Обессиленная, но счастливо улыбавшаяся Верховная Ведьма упала на руки подбежавших соратниц. Ее танец силы вышел необычайно мощных, в Ковене в этом году будут очень довольны, она не только прикрыла собой королевство Рут, но и землям вампиров хватит.
Не помня себя от беспокойства, на поляну выбежал Мердо и бросился прямо к Ведаре, которая пришла в себя и едва не свалилась в повторный обморок, потому что на самом деле несмотря на приглашение, не ожидала увидеть графа здесь перед собой. Нужно быть сумасшедшим, чтобы согласиться на такую авантюру. По ряду женщин пошли смешки и многозначительные шепотки, на что ни вампир, ни Ведара не обратили внимание.
– Госпожа Вольт, вы как? – вампир осторожно тронул ведьму за обжигающе горячие ладони и тут же отдернул руки.
Внутри ведьмы заворчало удовлетворение от всего увиденного, а на дне глаз полыхнуло багровое пламя.
– У меня все прекрасно и раз уж вы пришли, то давайте не будем мешать девочкам отдыхать?
Не зная, что это может значить, Мердо кивнул. Главное, что с ней самой все хорошо, остальное неважно и можно пережить. Ведара довольно улыбалась: по-другому и быть не могло. Она взглядом отыскала Латифель, оставшуюся в одной полупрозрачной рубахе, что было чем-то из ряда вон выходящим для эльфийки, и поманила ее пальцем, чтобы та подошла ближе. Пока Латифель философски раздумывала над тем, безопасно ли это, ведьма повернулась в сторону Шайенна, который затаился в кустах, словно он и не дворянин вовсе. Мужчина быстро сообразил, что его обнаружили и ждут и, находясь мысленно на седьмом небе от счастья, полетел к Верховной Ведьме. Ее руки, шея и грудь, едва прикрытые золотой тканью, светились метками alere, но вместо брезгливости и сожаления, вампир чувствовал странное удовлетворение. Увидев настоящую Ведару, а не сухаря в кителе, что старается постоянно держать себя в руках, Шайенн впервые подумал, что богиня Баст на самом деле гораздо мудрее их всех вместе взятых, что живут на земле. И совсем не зря он сегодня оказался на этой поляне, плененный внутренним светом простой человеческой женщины.
