Текст книги "Любовь. Офисная версия"
Автор книги: Людмила Белякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)
– Но…
– Если ты сейчас же, раз и навсегда, не оставишь меня в покое, я позвоню отцу, и он примет адекватные меры. А в понедельник я лично отобью сообщение этому турку – карточка-то у меня есть, – и твой коммерческий чес по Турции накроется большим медным тазом. Я сумею его убедить, что ты пакостный, психически неустойчивый тип и, как следствие, ненадежный деловой партнер. С логикой и аргументацией у меня все в порядке.
– Неужели ты способна на такое? – демонстративно недоуменно повел головой Миша.
– А ты способен издеваться над моими страхами да еще орать на меня?.. И это правда, кстати говоря. Это-то как раз не подлянка. Предостеречь человека от контакта с придурком – порядочно!
Миша не нашелся что ответить, но и выдвигаться на лестничную площадку не спешил.
– Ничего не поделаешь, гены басконско-абхазские – это навсегда. Общайся с тем, кто сможет переносить тебя. А я еще жить хочу. Все, давай, спокойной ночи.
«И что за человек? И почему надо было все так изгадить?!»
Мише ничего не оставалось, как подчиниться. Через несколько секунд под балконом прошелестели шины побитого «джипа».
«Пакостность вселенская, басконско-абхазский вариант. Неизлечимый».
Ночь Жанна проспала довольно сносно, но рано утром проснулась от зуда. Чесалось сразу в нескольких местах. Жанна ринулась в ванную поглядеть на свету, что случилось, и застонала от отчаяния – на внутренней стороне предплечий и бедер, на животе выступили красные узелки – нейродермит. Такое бывало уже два раза. Сначала когда умерла мама, второй раз – когда Жанну в университете, грозя отчислением, жестоко преследовала латиничка, отпетая старая лесбиянка.
«О господи – как же отпуск-то мой? Куда ж я с этим? И надо же было так меня достать… Вот действительно отпишу этому толстому – узнает чемпион, почем фунт лиха!»
Поскольку такого давно не было, снадобий подходящих в домашней аптечке не нашлось. Жанна промучилась чесоткой до утра, когда можно было поехать и купить чего-нибудь от этой напасти. Сыпь, пользуясь безнаказанностью, между тем вылезла еще и на лице и шее, а на руках спустилась почти до запястий.
Лангольер ее все-таки хоть и по маленькой, но достал…
«Не минешь брать больничный… Куда ж в таком виде… Еще и в кожвендиспансер пошлют».
В диспансер Жанну, правда, не послали, но к невропатологу сходить пришлось. Тот, осмотрев ее, сокрушенно покачал головой, выписал небольшой вагончик таблеток, микстур и мазей и выдал больничный на десять дней – отдыхать.
Миша позвонил в среду днем.
– Привет, что с тобой?
Он старался, чтобы голос звучал по-деловому – как у озабоченного отсутствием на службе коллеги.
– Бюллетеню. Ты превзошел самого себя, и Галиного домашнего лечения уже недостаточно. Пришлось кинуться в объятия страховой медицины.
– А что с тобой конкретно?
«Вот пусть поскрипит мозгами до конца дня».
– А ты зайди, полюбуйся, если есть желание.
– А можно?
– Да нужно. Мне деньги на лекарства потребны.
– Да, извини, упустил. Приду обязательно. Жанна встретила Мишу густо вымазанная желто-коричневой мазью. Узелки потемнели и сконцентрировались на теле строго симметричными пятнами, что в совокупности выглядело очень эффектно.
Чемпион, узрев это, слегка остолбенел.
– Впечатляет? – поинтересовалась Жанна, изображая искреннее дружелюбие.
– Да, круто… А что это?
– На неровной почве автостоянки. Пройдет – как нервы на место встанут, так и лишаи засохнут. И я – сразу в отпуск, а потом в увольнение.
Пройти в комнату, или хотя бы на кухню, Жанна его не пригласила.
– А типа такого раньше случалось?
– Да, – легко ответила Жанна. – Когда мама умерла.
«Пусть знает, мерзавец, до чего меня довел. Эквивалентно».
Мише хотелось спросить еще о чем-то, но он не решался.
– Гонорар мне выдай, пожалуйста. Не надо надеяться, что я умру. Этот раз я точно переживу. А другого раза достать меня у тебя не будет, не надейся.
– О чем ты говоришь! – разозлился Миша и поспешно выложил на подзеркальник четыре сотенные бумажки.
Жанна взяла две, две отодвинула назад.
– Сто за час работы, сто штрафа за вопиющее хамство. Нам лишнего не надо.
Миша открыл рот, чтобы что-то сказать, но Жанна его прервала:
– Все – свободен, Дареев. Наше с тобой общение травматично для обоих, хотя и в разной степени…
Миша снова попытался вставить словечко.
– А то в дежурку ФСБ позвоню! – рявкнула Жанна. – Там нашу фамилию уважают.
Миша резко повернулся и вышел. Жанна поглядела ему вслед из окна кухни. Он шел пешком – видимо, «джип»-подранок тоже был на больничном. От этой мысли Жанне стало смешно, хотя вид опущенных Мишиных плеч забавным отнюдь не был.
«Да, приличным человеком быть выгоднее… Но это не его стиль. Ох, как же я в отпуск хочу… В отпуск! Только выздоровею, назад в каштанку покрашусь и полечу».
Две недели в Египте растянулись для Жанны так надолго, что она стала подозревать, что подцепила от кое-кого неверное восприятие времени. Все было прекрасно, и досаждали Жанне только редкостно прилипчивые арабы, которые, завидев «одинокую белую женщину», готовы были часами ходить за ней, бурча на ухо по-английски или по-французски: «Мадам, все, что угодно… три раза… пять раз…»
«Вот уж нашли чем удивить!» – думала Жанна, снисходительно улыбаясь и изображая дремучее филологическое невежество.
Не удержался от двусмысленных намеков даже сотрудник каирского музея, с которым Жанна завела высокопрофессиональную дискуссию по-английски.
«Секс курортный, арабоязычная версия, число инсталляций не ограничено».
В Москву она вернулась, обнаружив там жару ненамного ниже египетской, и сразу уехала к отцу на дачу. Мачеха продемонстрировала ей пятнадцать выживших и давших первые нежные листики розовых кустов.
– О, не только со своей картошкой будем, но и с розами, – изобразила необыкновенное ликование Жанна.
А почему и нет? Хоть что-то хорошее от их с Мишей романа сохранилось.
За недели, оставшиеся от отпуска, жара так и не спала, и Жанна с отвращением вернулась в воняющую прелым асфальтом столицу. Костик и Анжела были в отпуске, и в их клетушке сидела только несчастная, замученная непосильной работой Катя. Считалось, что она замещает Жанну, и поэтому около ее компьютера лежала внушительная кипа документов.
– Не горюй, Катюшка, сейчас все живенько раскидаем, – утешила ее Жанна.
«Хоть этой сплетницы нет, и то слава богу. А кто вообще-то есть?»
– О, Жанусь! – заглянул в их опустевший загончик Ершов. – Прибыла? То-то я чувствую – паленым запахло… Здорово выглядишь!
Жанна действительно загорела до черноты, и волосы у нее выгорели безо всякой перекиси до светло-медного оттенка.
Во вторник на стол Жанне мягко и ненавязчиво лег объемистый документ, договор на предоставление консультационных услуг. Она просидела с ним до четырех дня, когда к ней самолично забежал Ершов.
– Жанусик, как дела? – заискивающе, насколько мог позволить себе гендиректор, спросил он.
– Как у нас дела, когда они касаются ведомства госпожи Корецкой? – не удостаивая шефа взглядом, процедила Жанна. – Завтра часам к двенадцати будет ваш договор.
– Ой, Жанн, пощади, не губи! Представитель компании будет в девять, а в полдень у него самолет… Задержись, а? В пятницу вообще не выйдешь… Только сделай… Успеешь сегодня?
– Как откажешь такому любезному господину…
– Уй, лапуля, спасибо тебе. А Корецкой я ума вложу…
– Поздно. Она с десятого августа в отпуске. Пробормотав что-то невнятно угрожающее, Паша удалился. Через час, виновато улыбаясь, исчезла и Катя. Вслед за ней по коридору прошумели редкие шаги последних уходящих; воцарился мертвый штиль. И то – уж в августе-то задерживаться на работе могли только неизлечимые трудоголики.
Долбежки Жанне осталось минут на сорок. Она решила не торопиться, переждать в кондиционируемом офисе самую натужно-густую духоту московского вечера и пошла набрать воды в чайник. Вернувшись, с удивлением обнаружила у дверей своего отдела какого-то незнакомого парня, настойчиво дергавшего за ручку.
– Вам, простите, кого здесь надо? – нахмурившись, спросила Жанна.
– А мне… я ищу…
Жанна по-прежнему строго смотрела на пришельца.
– Мы здесь только неделю. Ошибся, извините. Жанна смерила его взглядом. По виду это был ничем не примечательный клерк средней руки.
Но Жанне он почему-то не понравился. Почему он крутится у отдела, хотя их помещение в другой половине?
«Топографический кретинизм, мужская версия. Неправдоподобная. Он же не мог не видеть, что это не его офис. Надо действительно закрыть жалюзи. Ходют тут всякие».
Воспоминание об авторе этого правила кольнуло ее тоненьким острым жалом. Сварив кофе, Жанна закрыла все жалюзи, кроме тех, что были рядом с дверью, – чтобы видеть, кто там бродит по этажу. Дверь она тоже заперла изнутри, и тоже по правилам, поскольку здесь находился несистемный Анжелкин компьютер, содержавший всю секретную базу данных компании.
Минут через Двадцать Жанна увидела, что в дверь отдела стучится, заискивающе улыбаясь, тот же самый парень. Она сохранила файл и отперла дверь.
– Извините, ради бога, вы нам не поможете?
– А в чем дело?
– Да у нас с компьютером проблемы…
– Я всего лишь пользователь, – прохладно ответила Жанна, собираясь закрыть дверь.
– Пожалуйста, а то мы все такие «чайники»… «А что здесь, в дорогом офисном центре, таковым делать? Здесь только серьезные люди работают», – удивилась про себя Жанна, но, тщательно закрыв дверь, пошла с «чайником».
«Чайный домик» располагался в другом конце коридора и занимал одну секцию, не больше их отдела. Обстановка была спартанская, два стола, минимум оргтехники – под стать остальным обитателям – еще двум неулыбчивым парням подтянуто-спортивного вида. Они пытались набрать какой-то документ, Жанна быстро показала им нужные «окошки» и засобиралась назад.
– А вы еще долго здесь пробудете? – с надеждой спросил тот, что приходил за ней.
– В любом случае, не дольше восьми часов, – ушла от прямого ответа Жанна.
– Почему? – насторожился тот же самый маленький – заварной – «чайник».
– А вам разве не сказали, что в восемь здание закрывают? Проходит вооруженная охрана, и всех вежливо просят на выход.
Сервиз обменялся многозначительными взглядами.
«Да, похоже, не знали… Действительно – недавно здесь или вообще не из этой среды?»
Жанна встала и ушла к себе. Под диафрагмой у нее заныло, как бывало каждый раз, когда ее посещали дурные предчувствия. Она заперлась и, найдя в списке домашний номер Ершова и не застав его, наговорила на автоответчик свои опасения. Но вот когда он их прослушает? А сотового директора там не было…
На душе становилось все тягомотнее. Жанна сидела, немного одурело вглядываясь в строчки на дисплее, и усиленно соображала – а конкретно чем ей так не глянулись эти ребята? Что они здесь делают, даже не умея толком набрать текста?
«Компьютерная безграмотность. Нелогичная».
Часы показывали половину седьмого. Выхода не было. Жанна нашла в телефонной книжке мобильника давно не набиравшийся номер. Не сменил его хозяин, спасаясь от назойливых поклонниц?
Миша ответил через три гудка. Ждал чьего-то звонка?
– Да? – услышала Жанна его голос, несколько неуверенный, звучавший на фоне музыки и голосов.
– Извините великодушно, господин Дареев, что отрываю от важных дел. Вы на фирме «Глобал инвестментс» еще работаете?
– Да, почему нет. – Он чуть кашлянул. – Работаю.
– Ну, мало ли… Я только вчера из отпуска…
– Неужели?
– Да, и я не осведомлена о возможных переменах… Это Андреева, переводчик.
– Да, Жанна Юрьевна, узнал. Слушаю вас.
– Михаил Маратович, я из офиса… Вы же знаете, меня интуиция никогда не обманывает…
Так вот, у меня складывается впечатление, что кое-кто ожидает, когда я закончу работу и покину отдел, чтобы проникнуть туда.
– И почему же у вас сложилось такое впечатление?
Голос у Миши был неуловимо ироничен. «Думает, ищу предлога возобновить знакомство?»
– Сначала я застала у двери незнакомого человека, потом меня явно, но неуклюже выманивали из отдела и пытались разузнать, когда я уйду, – с расстановкой повествовала Жанна.
– И кто эти потенциальные злоумышленники?
– Я их не знаю. Не видела раньше. Ребята какие-то, тренированного вида. Сказали, что здесь всего неделю. У меня, повторюсь, нехорошие предчувствия.
Тут Жанна делано рассмеялась в трубку.
– Что с тобой? Ты в порядке? – всполошился Миша.
– Я-то в порядке, просто один из них опять прошел мимо и откровенно подглядывал, чем я занята. Я изобразила, что веду светскую беседу… Здесь ведь компьютер с закрытой базой данных, через сеть к нему не пройдешь, а вот жесткий диск элементарно умелый человек вытащит без проблем. Ершова дома нет, я ему на телефон наговорила… Что мне делать?
– Сейчас подумаю… Значит, так. Я выезжаю…
– Да не надо. Ты скажи, я сделаю.
– Не перебивай. Закрой жалюзи… «О господи!»
– …включи телевизор, негромко, но чтобы было слышно снаружи, запри отдел на код и незаметно спустись по черной лестнице на десятый этаж.
«Ох уж мне эта лестница!»
– Мой кабинет найдешь? Набери 24–39 на замке. Запомнишь?
– Двенадцать на два, тринадцать на три. Я все помню.
– Ах да…
«А, и ты вспомнил, секс-символ!»
– Сиди там и жди меня. Поняла?
– Поняла.
– Выполняй. Быстро.
Он отключился, а Жанна все-таки допечатала страницу, на всякий случай переписала документ на дискету, сунула в карман платья мобильник и на цыпочках вышла из офиса. В коридоре никого не было, в стеклянных клетушках было темно – только под потолком через одну светились лампы дневного света.
Черную лестницу, которая на самом деле была абсолютно черна, Жанна преодолела на ощупь и довольно сносно – потому что это был всего один пролет. Десятый этаж был так же сумрачен и безлюден.
«Да, подходящая ситуация для первого, после долгой разлуки, свидания», – невесело подумала Жанна, поспешно, стараясь не особенно цокать каблуками, пробегая в другой конец коридора.
Вот и Мишин кабинет. Да, табличка на месте.
Жанна зажгла свет и огляделась. Все было так же, стол, шкаф с папками.
«Где ж мои индейские ребята, а? Домой увез, к маме? Или вообще выбросил?»
Ждала Жанна недолго. Она вздрогнула, когда защелкал кодовый замок, дверь распахнулась, и на пороге появился Миша, в темно-синем с проблеском вечернем костюме. Видимо, изначально он был одет по полной программе, но по дороге снял галстук, расстегнул ворот белой сорочки, и теперь у него был богемно-небрежный вид. Он тоже загорел и хорош был до умопомрачения.
У Жанны чуть сильнее забилось сердце, потяжелели веки, но она постаралась сразу же прогнать эти чувства и взять себя в руки. Хорош, но чужой. Чужой. Просто коллега.
Миша быстро, немного беспокойно и взволнованно, обежал взглядом ее фигуру в неофисном цветастом платье.
– Привет… Ох, ты и черна ж… Как ты?
– Да я-то нормально, – пожала плечами Жанна. – Я тебя, что ли, вытащила с… мероприятия?
Она невольно улыбнулась, чувствуя, что улыбка выходит слегка виноватой.
– Если день рождения считать мероприятием, то да, – улыбнулся он в ответ.
– Господи, извини… Не представляла. Знала бы, не звонила. Поздравляю, лев.
«Бросил гостей, стол, очередную блондинку… Какая преданность… служебному долгу, ай-ай-ай!»
– Да, лев я, лев… Доложи обстановку, мышка.
– Да я тебе, собственно, все сказала. Какие-то люди ходят по этажу, ломятся в двери… Говорят, что ошиблись, хотя их офис в противоположном конце. То есть откровенно пасут наш отдел. Что делать будем? Сейчас охрана гнать всех начнет.
На настенных часах было половина восьмого.
– Да ща разберемся, – бесшабашно произнес Миша, вешая пиджак на спинку стула сзади нее и завертывая рукава рубашки.
Присев на корточки, Миша открыл нижнюю часть шкафа, и там обнаружился небольшой серебристый сейф. Он повертел колесики на дверце и достал из сейфа пистолет. Жанна невольно ойкнула за его спиной. Он весело оглянулся.
– Что, страшно?
– Конечно. Ты ж дикий, да еще с пистолетом…
– Не я дикий – жизнь такая.
– Жизнь у всех примерно одинаковая. Степени дикости сильно разнятся, – не удержалась куснуть его Жанна.
Он не ответил, закрыл, не запирая, сейф и встал.
– Так, я пошел разбираться, ты посиди тут пока…
Он решительно заткнул оружие за пояс слева. Жанна встала.
– Я пойду с тобой.
– Нет, мышонок, это не для тебя.
– Я храбрый мышонок – папина же дочка. Мне за тех страшно, кто случайно встанет на твоем пути. И врага ты в лицо не знаешь… Замочишь кого попало, а я потом по судам пыль глотай в свидетелях. Не надо мне этого.
– Ну и фантазии у тебя… Миша на минуту задумался.
– Хорошо, пошли, только держись за моей спиной.
– Как скажете, товарищ начальник отдела.
– Вот еще что…
Он выдвинул ящик стола и достал оттуда пару наручников.
– Это тебе.
– Совсем хорошо, – сморщилась Жанна, но положила железки в карман.
Они вышли в коридор и быстро пошли назад к черной лестнице. Миша перешагивал через две ступени, и Жанна чертыхнулась, споткнувшись в попытке угнаться за ним.
– Дают в напарники любителей! – пробормотал он, и Жанна поняла, что он просто играет в героя американского боевика. – Руку!
Миша крепко взял ее кисть, и Жанну снова резанула невесть откуда взявшаяся тоска – эта отполированная штангой жесткая ладонь, сильные длинные пальцы…
Они осторожно вышли в темный коридор. Там было тихо. Миша прислушался, потом приложил палец к губам – молчи! – и повел ее к офису, который находился метрах в десяти от входа на черную лестницу.
Выглянув из-за угла, они увидели, что у освещенной двери Жанниного отдела, невнятно, вполголоса переругиваясь, орудуют двое парней. Миша с Жанной переглянулись, и она приложила указательный палец ко лбу – вот она, интуиция!
Они сделали еще несколько осторожных шагов.
– Так, чуваки, – неожиданно и громко – так, что даже Жанна вздрогнула, произнес Миша. – Это чем же вы здесь заняты?
Взломщики, чуть присев, резко оглянулись. На них недвусмысленно глядел Мишин пистолет, и они сразу, без команды, подняли руки.
Один держал какой-то металлический инструмент.
– Не слышу ответа.
Секунд Пять обе парочки изучающе глазели друг на друга.
– Пипл, может, договоримся? – слегка опуская руки, заговорил один из них, тот, кто приходил к Жанне якобы за помощью. – Нам нужно-то от силы пара-тройка файлов. Никто ничего не узнает, а вы заработаете приличные бабки. А?
– Это не обсуждается, – веско произнес Миша. – Лейтенант, наденьте на задержанных наручники и зачитайте им права.
Жанна поняла, что последнее относится к ней. «Вот игрун-то!.. Живо-Глот Как-Дамм». Она, на ходу доставая из кармана браслеты, храбро двинулась к взломщикам. «А как же с этим обращаться-то?!»
– Да какой она к ядреной матери лейтенант! – вдруг выкрикнул один из взломщиков, видя, как неловко Жанна пытается раскрыть браслеты, и резко отпихнул ее назад к Мише, второй бросился бежать, а тот, что толкнул, выхватил оружие.
– Жанна, на пол, на пол! – крикнул Миша, но взломщик успел выстрелить из-за ее спины, фактически прикрываясь ею от Миши.
С другой стороны коридора, куда убежал второй взломщик, послышался ответный шум, голоса. Жанна, так и не сумевшая выполнить ни одной команды, кинулась прочь, боясь попасть под горячий диалог вооруженных мужиков и краем уха слыша, как за ее спиной топочут ноги и оглушающе гулко грохочут выстрелы.
Только завернув за угол своего отсека, она решилась выглянуть. Шум раздавался из дальнего конца коридора, хотя стрельба прекратилась. Но то, что она увидела…
– Господи, Миша…
Жанне показалось, что приближалась она к распростертому на полу Мише не менее часа, тщетно перебирая на одном месте ногами, не сцепляющимися с полом. Воздух на ее пути сгустился до плотности патоки и решительно не желал ее пропускать. Но наконец она добралась до Миши, рухнула рядом с ним на колени, с ужасом увидав, что на белоснежной рубашке расплылось два больших кровавых пятна, одно под левой ключицей, второе ниже, на уровне последнего ребра.
«Ведь в сердце метили, подонки!»
Пылающее страстью и отвагой Мишино сердце…
– Миша, Миша, – звала Жанна, дрожащими руками нащупывая в кармане телефон.
Наконец ей ответила дежурная службы спасения. Жанна, чувствуя, что исторгает из себя какие-то визгливые истошные звуки, прокричала ей, что здесь перестрелка, и есть раненые, нужна срочная помощь. Потом побежала открыть офис, думая найти там что-то, чем можно остановить кровь. Ничего, кроме тонких пластиковых пакетов, не нашлось, и Жанна порвала их на полосы и кое-как перетянула, прямо поверх рубашки, кровавые дырки на Мишиной груди. Он был без сознания, очень бледен, но дышал, и Жанна, сидя рядом на полу, все время прикасалась к жилке на шее, чтобы убедиться, что она еще пульсирует.
Потом, громко топоча, появились охранники, делавшие вечерний обход и принявшие участие в отлове покушавшихся. Они вели медиков с носилками.
В большую кабину все не поместились, и Жанна ехала в маленькой, на четыре человека, кабинке, которую в обычной обстановке органически не переносила.
Долгое и одинокое путешествие в лифте на этот раз прошло мимо ее сознания, потому что гораздо страшней было думать, что Миша умрет по дороге или, что тоже было бы очень плохо, его увезут в больницу без нее.
Но в вестибюле они оказались почти одновременно. Жанна видела, как из лифта выкатывают носилки, краем глаза уловила, что по вестибюлю снуют озабоченные милиционеры, в уголке под присмотром ребят в голубой форме сидят те два молодчика, а около третьего хлопочет медик.
«Вот, и Мишенька тоже кого-то подстрелил!» – подумала Жанна, как обиженный, испуганный ребенок.
Жанна выбежала за носилками на улицу. У подъезда истово крутили мигалками две милицейские машины. Жанна, не спрашивая разрешения, залезла вслед за носилками в «скорую».
– Это кто парню такой бандаж модерновый наладил? – вытаращил глаза усатый фельдшер.
– Я, – виновато ответила Жанна. – Это он из-за меня под перестрелку попал.
– Не поделил тебя с кем-то?
– О чем вы говорите? – возмутилась Жанна. – Наш офис пытались вскрыть. Это начальник охраны фирмы.
– А, ясно… А я думал – опять бытовуха. За дурацкими шутками врач все-таки что-то делал, поставил капельницу, потом выспросил у Жанны Мишино имя-отчество, и она обнаружила, что не знает года его рождения.
«Сколько ж ему сегодня исполнилось – двадцать пять, двадцать семь? Господи, да какая разница! Лишь бы живым довезти…»
К Склифу подъехали быстро, Мишу уволокли куда-то, куда Жанне было категорически нельзя. Она ждала внизу, вяло наблюдая, как подвозят других пострадавших, когда появился Паша, сильно раздрюзганный, потный и тоже празднично одетый.
– Ну, чего тут, Жанн?
– Оперируют Мишу.
– Сама-то как?
– Мне чего-то накапали, я как ежик – вся в тумане. Вы в офисе были? Дискету на столе у меня возьмите. Я все сделала.
«О чем я говорю!»
– Да ты не беспокойся… Поедешь со мной? Жанна покачала головой.
– Представляете – я его с собственного дня рождения вытащила!
– Да мы ж вместе гуляли!.. Он исчез, ничего даже не сказал мне.
– Вам не сказал? – вяло удивилась Жанна. «Это он ко мне на помощь помчался», – подсказала Жанне не то интуиция, не то женское тщеславие:
– Ну вот, такой герой – все сам, все сам, – огорченно крутил головой Ершов. – Он же неуправляемый… Ты завтра не выходи, если не сможешь, справимся как-нибудь… Позвони мне обязательно, когда будут результаты… Ладно, поеду я… Дианка там в истерике…
«Ага! Хоть не я одна…»
– Хорошо, шеф.
– А ты знаешь, кто пацанов на нас навел? Да Анжелка эта! А? Я ее на работу взял, лимиту армянскую. А она мне такое! Те крутые ее сразу сдали…
Жанна ждала еще часа полтора, пока к ней в вестибюль спустился хирург.
– Ваш молодой человек ведь спортсмен?
– Да, да!
– Ну, ничего, все обойдется, я думаю. Сильный организм.
Наверное, если б ее не накачали успокоительным, Жанна разрыдалась, но сейчас смогла только сказать «Спасибо огромное, доктор!».
– А выступать он сможет? – вдруг решила спросить Жанна.
– Ну, это проблематично. Все-таки легкое задето в двух местах. Посмотрим.
– А когда к нему можно будет зайти?
– Не раньше завтрашнего утра. Идите домой. Сейчас ему ничем не поможете. Ступайте, пока метро не закрылось.
«Метро? Да ведь скоро утро…»
Но на часах было только начало первого.
Домой Жанна вошла около часу ночи. В голове, схватив себя за хвост, глупой дворняжкой крутилась одна мысль: «Из-за меня Мишу едва не убили… из-за меня Мишу едва не убили». Она вспомнила, что не позвонила Ершову, и набрала его домашний. Он, видимо, не спал, потому что сразу снял трубку.
– Ну там все ничего, но до утра Миша будет в реанимации… Утром я заеду к нему и приеду на работу… если получится.
– Делай, как тебе удобно, Жанусь… Вы у нас с Мишкой герои. Не сдали родную компанию!
Жанне сделалось стыдно.
«Да я бы все, всю деловую Москву сдала, лишь бы с Мишей все было в порядке! И еще Уоллстрит и лондонский Сити в придачу, если б кто взять согласился…»
– А не догадываешься, кто всю эту лабуду затеял? С налетом?
– Нет, – вяло ответила Жанна.
– Да Анжелка эта черная! А? Каково?!
– Не может быть, – промямлила Жанна, которой стало совсем худо.
– Ага! – будто даже радовался Ершов. – Те ребята ее сразу ментам сдали, со всем потрохом… Она сама конкурентам информацию предложила, сучара! У них даже пароль был! Ее уже ищут… Как это, а? Я ее по блату взял, лимиту долбаную, хорошие деньги положил… А она мне такое! Засужу подлюку по полной!
«Да не тебе, Павлик, душка… Это мне, или Мише, или обоим… Информацию она б и так, если б сильно захотела, скачала… Это глубоко эшелонированная подлянка за невзаимность».
– Ты им сильно помешала, проинтуичила ситуацию… И Мишка, хоть он и шальной в натуре, на высоте был!
«Интересно, как Анжелка себя ощутит, когда узнает, что с Мишей случилось? Вряд ли предполагалась перестрелка… Незавидная ситуация… Ей это хуже всякого тюремного срока покажется».
Они с шефом пожелали друг другу спокойной ночи, хотя звучало это почти издевательски.
Несмотря на целую горсть таблеток, спала Жанна вполглаза, боясь пропустить утро, когда можно будет поехать к Мише в больницу. Но попала она к нему только часов в десять.
– А вы ему кто? – спросила на посту дежурная сестра.
– Коллега… Мы с ним вместе вчера от бандитов отстреливались.
– А, – с уважением произнесла она. – Палата номер три. Только недолго.
Жанна открывала дверь осторожно, думая, в сознании ли Миша, спит ли…
В палате было две койки, Миша лежал ближе к двери. На второй, кажется, тоже был молодой парень, с капельницей и дыхательной трубкой во рту. У Миши, имевшего жалостный, беспомощно-распростертый вид, трубки все-таки не было, и это очень порадовало Жанну.
«Значит, дышать сам может…»
Жанна подкралась ближе. Миша был укрыт простыней, рана под ключицей залеплена ватной подушкой и лейкопластырем.
Жанна вложила свою руку в Мишину, чуть теплую и вялую. Она еще раз вспомнила эту жесткую ладонь, длинные пальцы, когда-то агрессивно проникавшие в ее самые укромные уголки. Суток не прошло, как она держала эту руку – такой живой и сильной. И вот что вышло…
– Мишенька, если б ты знал, как мне жаль, что все так получилось… И как я хочу, чтоб ты совсем-совсем выздоровел… Если б от этого что-то зависело, я… я согласна быть той, кто станет прощать тебе все твои безумства, – лишь бы был здоров и счастлив…
Свободной рукой Жанна утерла слезы и добавила, вздохнув:
– И если это тебе действительно так уж надо, я согласна до конца жизни… краситься в блондинку…
Тут Жанна с невероятной радостью почувствовала, как Мишина рука чуть дернулась и слегка сжала ее ладонь. По его бледным губам пробежала слабая улыбка, в которой, широко раскрыв глаза от изумления, Жанна уловила отблеск той хищной чувственности, которая так пугала и очаровывала ее одновременно.
Рука сжалась чуть сильнее, хотя до прежней силы было очень далеко.
– Вот с этого места подробнее, – все так же пытаясь улыбнуться, чуть слышно проговорил он.
– Миша, Миша! – чуть не закричала Жанна, чувствуя, как по ее лицу еще обильнее побежали горячие потоки. – Как ты себя чувствуешь?
Он попытался пожать плечами, и болезненная гримаса пробежала по его лицу.
– Ты сама как?
– Я цела, цела!
Он чуть повернул голову и приоткрыл глаза.
– Что ты там шептала насчет покраски?
– А ты давно… очнулся? – все еще безуспешно пытаясь унять слезы, спросила Жанна.
– Ну… наверное, почти сразу, как ты вошла. Ты ж так возбуждаешь меня… Так что там?
– Я тебя очень-очень люблю, Миша… Больше всего на свете. Ты даже не представляешь сам. И ты очень мне нужен.
– И что бы сказать об этом немного раньше, а? Надо тебе было ждать, чтоб меня подстрелили?
Он попытался согнуть руку в локте и поднести ее кисть к губам. Их спугнул звук отворяемой двери.
– Так, почему посторонние в палате? – входя, спросил очень толстый врач.
– Я не посторонняя, я его невеста, – сказала Жанна гундосо, утираясь ладонью. – Я его оживляла.
– Да? – делано изумился врач. – Ну и как – оживила?
– Оживила, – с вызовом сказала Жанна. Миша ответил ей пожатием, но никто, кроме них, этого не знал.
– Ну оживила – и дуй отсюда. Оживлялка тоже нашлась… Завтра придешь.
– Да, да, – поспешно проговорила Жанна, наклонилась, чтобы чмокнуть Мишу в небритую щеку. – Я приду завтра.
«Любовь всепрощающая, окончательная версия».
