Текст книги "Семь цветов страсти"

Автор книги: Людмила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

14

Вторую годовщину свадьбы супруги отмечали в доме на Ривьере, пригласив множество гостей. Впервые за все время замужества Дикси, избегавшая прежних знакомств, пригласила своих давних друзей, преимущественно, именитых и состоявших некогда в ее любовниках. Гостям было выделено цело крыло виллы и предлагался комфортабельный отдых. Но приехать смогли не многие. Алана Дикси не звала, а Чак Куин вообще не ответил на приглашение. Дикси ждала его до последнего, чувствуя, что вот-вот ворвется на празднество прямо с дороги запыленный, очаровательный в своей простодушной бесцеремонности Чарли.

Накрытые в саду столы блистали изысканной сервировкой, на специально сооруженной маленькой эстраде играл оркестр, в подсвеченном изнутри бассейне бурлили пенистые струи. Провернувший накануне удачную финансовую операцию, Эжен был в ударе, Дикси напряжена до предела, прислушиваясь к отдаленным голосам и автомобильным гудкам у гаражей.

Супруги представляли собой достойную пару, поддерживая непринужденный тон в разномастной компании. После торжественной части с произнесением поздравительных речей гости разбились на отдельные группы, связываемые в единое целое снующими с подносами официантами.

В саду зажглись фонари, мягко освещая кусты и деревья, фасад трехэтажной виллы с высокими окнами, свидетельствуя о богатстве и преуспевании. А моря совсем не было видно – за аллей кипарисов будто натянули бледно сиреневый занавес. Мерцающие крохотными огоньками корабли, казалось, двигались между землей и темнеющим небом – сказочные насекомые, живущие в темных кипарисовых кронах. Гости хозяйки дома под предводительством Кармино Римини (того самого итальянского продюсера, рукой и сердцем которого пренебрегла Дикси) затеяли игру в жмурки с пикантными фантами: проигравший снимал что-либо из одежды. Игра продолжалась не более полу часа, но пара мужчин уже осталась в одних трусах, скинув на траву все части вечерних костюмов. С дамами оказалось сложнее, приходилось довольствоваться украшениями, перчатками, шарфами, медленно подбираясь к платью. Кармино, привезший с собой сильную, как Диана юную американскую спортсменку, начисто забыл об отказах Дикси.

Спортсменка громко хохотала, щеголяя в одних трусиках, Кармино источал довольство, ловя сладострастные взгляды мужчин, ласкающие со всех сторон, его девочку.

Дикси удалось сбежать. Она стояла в тени кустов олеандра, глядя на печально-известный бассейн странными глазами. Выпитое шампанское не принесло облегчения – стало одиноко и страшно. Интуиция обманула – Чак не приехал.

Ее мутило от сознания никчемности всей этой затеи с празднеством. Гости казались пошлыми ничтожествами, от которых хотелось поскорее избавиться. Обидным казалось и то, что сегодня она была, явно, неотразима, придав своему облику чуть больше фривольности, чем было принято в кругу Эжена. Длинное вечернее платье из тонкой серебристой сетки позволяло видеть все ее тело, просвечивающееся сквозь блестящую пелену. Освобожденная от бюстгальтера грудь выглядела неестественно-роскошной, вздымая чересчур откровенную ткань. Распущенные волосы, подхваченные с одного бока алмазной заколкой, вились до самых лопаток.

– Ненавижу! – она с силой метнула в мраморный борт бассейна хрустальный бокал. Дикси ненавидела всех и особенно себя – запутавшуюся в противоречивых желаниях. Милейший Скофилд опостылел, но еще менее привлекательно выглядели сейчас обломки ее бывшего мирка, забавляющиеся раздеваньем.

– Ох, слава Богу, ты одна! Представляешь, они чуть не сорвали с меня платье. – возмущалась Эльза Ли, запахивая на ходу разъехавшуюся по шву узкую юбку. Давнишняя приятельница Дикси оказалась в Каннах, где случайно встретилась с Кармино и узнав про торжество у Дикси решила сделать сюрприз.

– Мне так хотелось порадовать тебя, милая. Ведь знаю, как приятно помянуть юные безрассудства, а у нас есть что вспомнить! – Она странно закудахтала, стараясь не растягивать сжатый бантиком рот.

Бывшая Офелия, бывшая супруга бразильского нефтяного магната никогда не отличалась ни талантом, ни умом, ни вкусом. К тому же, она слишком наивно примазывалась к Дикси с воспоминаниями о молодых забавах. Разница в возрасте обеих женщин составляла не менее пятнадцати лет, но Эл сочла теперь возможным забыть о ней. Прибыв на банкет «сюрпризом», Эльза Ли считала себя чуть ли не героиней вечера, демонстрируя обществу виртуозно выполненную косметическую операцию и нового мужа – почти мальчишку, смахивающего на латиноамериканского жиголо. На неподвижном кукольном лице Эльзы с гладко натянутой кожей, застыло, как маска, выражение чарующей наивности и юной радости жизни.

Весь вечер Эльза пыталась завладеть Дикси, приготовив сногсшибательный рассказ о своем замужестве.

– Прелестная заколка, – в качестве вступления проворковала она, любуясь сверкающими в волосах Дикси камнями. – Это стразы?

– Разумеется бриллианты, Эжен не любит фальшивок – профессиональный принцип. Тем более – в юбилейном подарке. – Дикси откинула назад пышные завитки.

– Чудесно! Он дико в тебя влюблен, это сразу бросается в глаза… Мой Нани – просто чудо! Знаешь – носит меня на руках и называет «детка»! Мы познакомились на Канарах. – Эльза приблизила к Дикси свое обновленное лицо и громко прошептала:

– И какой жеребчик! Ну не поверишь – затрахал. Вроде твоего Чака. Он ведь у нас теперь звезда. Кстати вы часто видитесь?

– Нет. У меня совсем другой круг и я – примерная жена, Эл. – Дикси, подалась вперед, увидев идущего к ним прямо через клумбы мужчину, но тут же разочарованно вздохнула. Кто-то из подвыпивших гостей решил облегчиться в кустах.

– Ой, ой! Не надо! Вешай лапшу на уши, только не мне. Я тебя все-таки немножечко знаю: в монастырь не уйдешь. А твой Скофилд – сплошная преснятина. Все добродетели, кроме той что в штанах! – Она сдержала смех, ограничившись кривой улыбкой.

– Ты что, и Эжена попробовала? – Дикси направилась к дому.

– Мне не надо ничего пробовать, – обиделась Эльза. – Да и Чак меня тогда по пьянке лишь слегка облапал… А у твоего благоверного сплошная святость на челе. И ниже пояса… Милый, мальчик мой, принеси своей детке накидку! – Крикнула она веселившемуся в группе «стриптизеров» юному мужу.

– Ну что за ребячество, в самом деле… – упрекнула Эльза успевшего обнажиться до трусов Нани. Окинув плотоядным взглядом атлетическую смуглую фигуру супруга, она победно подмигнула Дикси.

…Дикси не спалось. В саду еще догуливали наиболее стойкие гости, а Эжен, сославшись на усталость, предложил жене незаметно покинуть затухающее празднество. Она с радостью последовала за ним. Чак не приехал, все остальные вызывали только раздражение. Прощаясь с хозяевами, Эльза усиленно демонстрировала, что собирается прямо тут же в автомобиле уступить натиску своего пылкого мужа.

– Не понравилась мне твоя богемная братия. Особенно эта кукла с восковым лицом и купленным на состояние бывшего мужа сосунком-любовником.

– Что здесь плохого? Эльза чувственная женщина и не хочет превращаться в старуху. – С раздражением защитила неприятную ей особу Дикси. Она знает, что постель – лучшее лекарство от старости.

– Но ведь у нас с тобой все хорошо, детка? Я, правда, не мальчик, но свои чувства к тебе с полным правом могу назвать страстью. – Откинув одеяло Эжен поцеловал спину отвернувшейся Дикси. – Если бы ты знала, как волнуешь меня… Ну приласкай меня, девочка…

Дикси резко повернулась и муж впервые увидел в ее глазах сокрушительную неприязнь.

– Ты говоришь о страсти, да что ты знаешь о ней? То, чем мы занимаемся в постели не имеет к ней никакого отношения…

– Прости, прости, милая, ты переутомилась… Пожалуй, я лучше пойду в свою комнату. – Эжен поднялся и одел халат. – Тебе прислать чего-нибудь выпить? Не получив ответа, он заторопился прочь. – Спокойной ночи, девочка.

Дикси разрыдалась, кусая от злости подушку. Благополучие, покой, забота мужа, обожавшего ее, все радости богатства и безделья казались ей трясиной смертельной скуки, хищно засасывающей свою жертву. Она пресытилась, объелась пресным счастьем, в котором начисто отсутствовали пряности. Размеренность жизни, уверенность в завтрашнем дне, в преданности человека, живущего рядом – что значат эти «ценности» в сравнении с горькой отравой настоящей страсти? Да за часы бесплодного ожидания Чака она пережила больше, чем за все два года безоблачного счастья! Она надеялась, мечтала о чем-то, ощущая в теле былой трепет, она содрогалась от обиды и боли, убедившись, что ждала напрасно… Боже, милостивый – Скофилд ничего не заметил. Он не понял даже, что жена находится на грани истерики – ее любящий, внимательный муж! Скофилд просил приласкать его, приученный к тому, что инициатива в постели всегда принадлежала Дикси… Бедный, бедный наивный олух, верящий в свою непогрешимость, в надежность жены и все ждущий, что Дикси захочет иметь от него детей.

– Давай немного подождем. Не стоит торопиться. – Сказала она мужу вскоре после свадьбы и приняла меры против нежеланного зачатия. «Еще немного покапризничаю, и решусь» – убеждала себя Дикси, приглядываясь к чужим детям и стараясь ощутить в себе жажду материнства. Скофилд терпеливо ждал.

И вот теперь как-то вдруг стало ясно, что они лишь обманывали себя и ничего этого уже не будет – ни семейной идиллии, ни детишек с фамилией Скофилд.

Дикси не готовилась к серьезному разговору и даже не собиралась затевать что-либо подобное. Все произошло само собой. Мирный домашний вечер, столбики мошкары, пляшущие над столом, накрытым для ужина на веранде.

Шумел в траве разбрызгиваемый вертушкой дождик, сладко пахли расцветшие в кашпо балюстрады ночные фиалки. Свечи не зажгли, чтобы не привлекать мошкару. В сумерках ярко белели цветущие карликовые вишни, светились ацетиленом тяжелые кисти турецкой сирени. Дикси казалось, что она сидит вот так уже сто лет, превратившись в дряхлую, морщинистую старуху.

– …Нолленс дал мне отступную. Думаю, он еще схватится за голову, но будет поздно. – Делился своими директорскими проблемами Эжен, разминая в бледных пальцах листок мяты.

– Эжен, скажи, я очень изменилась?

– Ты о чем, девочка? Глупости! Уже вся Европа знает, что у меня жена – красавица. И ведь, шельмец, не подумал о главном. Это я о Мэтью Нолленсе. Нельзя таким людям соваться в бизнес…

– А ведь я не люблю тебя…

– Ой, дорогая моя, я лучше пойду просмотрю бумаги. У меня завтра тяжелый день. – Эжен поспешил ретироваться, но Дикси поймала его за руку. – Завтра я уйду. И пришлю тебе необходимые бумаги, мы не можем больше жить вместе. Это нечестно, глупо, жестоко.

– У тебя другой мужчина? Впрочем, – остановил жену Эжен. – Это не столь уж важно. Это ерунда, ошибки молодости… Голос его дрогнул, он рванулся, чтобы уйти, но Дикси посмотрела с мольбой: – Я очень серьезно. Не стоит больше удерживать, то чего давно уже нет. И никогда не было.

– Нет было! Тот первый вечер был! И свадебное путешествие и чудесные дни в этом доме – были! Мы были счастливы, Дикси! – Он не пытался скрыть слезы.

– Ты дал мне уверенность и покой. Я очень благодарна тебе, Скофилд, но я не могу так больше. Я начинаю ненавидеть тебя и себя. Это скотство. Прости.

Эжен рухнул в скрипнувшее под ним плетеное кресло, а Дикси ринулась в свою комнату и начала лихорадочно собирать вещи. Она торопилась, словно в доме разгорелся пожар – она спешила разорвать связывающие их узы, пока благоразумие или жалость к мужу, не призовут к примирению.

Стоящий у окна своего кабинета Эжен слышал, как выехал из гаража и умчался в сторону Парижа, подаренным им жене темно-синий «пежо».

15

– Ну вот я и дома. Роль мадам Скофилд сыграна до конца. Вряд ли стоит думать о пальмовой ветви на Каннском фестивале. – Дикси кивнула на не распакованные чемоданы. – Зато трофеи – фантастика! Шубы, «Пежо» у подъезда и еще вот это. – Подняв золотистую прядь у виска она рассматривала блестящие в ней седые нити.

– Такой положительный мужчина был… Не для тебя, видать, птичка.

– сокрушалась Лола. Дикси нахмурилась:

– Положительный? Да он был НИКАКОЙ! Мой бывший муж оказался ласковым, заботливым и назойливым ничтожеством. Я произношу это слово с прощальной нежностью. Он вовсе не виноват, бедняжка Скофилд, что ничего, абсолютно ничего не умел делать забавно – то есть хотя бы нелепо, неуклюже, пусть даже глупо – но неординарно. Эжен любил меня бездарно и бурно. Я постараюсь сохранить о нем светлую память.

– А домики, денежки? – вытаращила глаза Лола.

– Я не возьму ничего, старушка. Эжен и так лишился смысла жизни. Он едва остался жив после Сюзи, цеплялся за меня, как за спасательный круг, а я добила беднягу.

– Ох – ох! – подбоченилась Лола. – Где это вы таких мужчин встречали, тем более – важных директоров, чтобы от женских обид – и сразу головой в воду? Не засидится господин Скофилд в одиночестве, помяни мое слово. Такие кошельки на дороге не валяются. Даже полные импотенты.

– А знаешь, старушка, ведь дело не только в постели.

Возможно, Эжен как директор банка достоин восхищения, но я не способна оценить этого, как если бы кто-нибудь читал мне стихи на китайском языке. Нет – финансистов в моей жизни больше не будет.

Я чуть не упустила свой шанс, теряя годы! Господи, как же мне хочется повеселиться, покуролесить! А главное – стать настоящей актрисой. Я еще успею, обязательно успею!

…Устроенная вскоре Дикси грандиозная вечеринка должна была знаменовать ее возвращение к былому образу жизни. Кроме того, почти каждый из приглашенных мог стать полезным в деле восстановления актерской карьеры Дикси. И каждому из них, отведя в кабинет деда, она говорила примерно одно:

– Я знаю, ты всегда относился ко мне по дружески и не откажешь в услуге: вспомни о мадемуазель Девизо, если появиться что-нибудь интересное. У меня в этом браке, кажется, крылья от святости выросли. Хочется шума, суеты, работы. Я теперь дама обеспеченная, но не хочу добивать бездельем живущую во мне актрису.

Друзья обещали помочь, давая понять, что близость с Дикси является достаточным стимулом к проявлению бескорыстной заботы. Она потратила уйму временем накопившейся бурной энергии на трех-четырех мужчин, устраивающих просмотры, нужные знакомства, «потрясающие» роли. Но дальше заурядных постельных связей и незначительных работ в кино, дело не шло. О Дикси Девизо и «Береге мечты», по прежнему остававшемуся ее главным козырем, успели забыть. На авансцену популярности выбились новые звездочки – юные созданья, полные сил и бойцового задора. А Дикси стукнуло тридцать два. Сознание последней возможности наверстать упущенное и постоянное ожидание интересной роли держали ее в состоянии постоянного напряжения, граничащего с истерикой. А неспособность влюбиться или хотя бы сильно увлечься кем-нибудь, окрашивало жизнь в тоскливые осенние тона.

Она ждала своего кавалера у маленького ресторанчика в Риме, где компания киношников праздновала завершение съемок пустяковой кинокомедии. Прощаясь, разъезжались пьяненькие пары, желая Дикси новой убойной роли. Мигала, наливаясь всеми оттенками малинового и синего реклама мороженого «Tutto»,

мартовский ветер нес по асфальту пеструю шелуху конфети, оставшуюся от недавнего карнавала. Дикси плотнее запахнула жакет из синтетического леопарда и подумала о безделье которому предастся дома. Период отчаянной борьбы за выживание сменялся полосой апатии, бездумного отлеживания на дне.

– Вот не ожидал! – схватил ее под руку выскочивший из резко затормозившей машины парень. – Ты что, не узнаешь? Глазища круглые, словно пятицентовик проглотила.

– Чакки?! Не может быть! – Дикси опасливо, будто прикасалась к привидению, тронула рукав его кожаной куртки.

– Что ты тут делаешь? – Чак весело стиснул ее плечи и хорошенько встряхнул.

– Отмечали завершение съемок. Жду своего дружка, застрявшего в туалете.

– Да пошел он к черту! Мы же сто лет не виделись. Я забираю тебя, крошка. – Чак усадил плохо соображающую Дикси к своему пижонскому автомобилю и резко отжал газ.

Роскошный номер Чака в стиле «Лукреция Борджиа» благоухал цветами.

– Завалили букетами, как девицу. Вчера представляли «макаронникам» нашу новую ленту. Полный обвал! – Чак поставил на инкрустированный слоновой костью столик бутылки.

– Что прикажешь налить, козочка?

– Ничего, – Дикси в смятении думала, как непохожа эта встреча на их первое свидание в дешевом отельчике и о том, что никогда уже не вернуть ту жадную страсть капрала Чарли.

– Мне тоже, пожалуй на сегодня достаточно. Чаку Куину не грозит участь алкоголика, детка. Уж больно ему по душе другие штучки. – Он вплотную приблизился к Дикси и по сумасшедшему огоньку в темных глазах она поняла, что ошиблась: преуспевающий плейбой, отвоевавший право быть в первых рядах везунчиков, остался прежним, балдеющим от Дикси Девизо пареньком из Миннесоты.

– Послушай, Чакки… тогда в Париже… я думала, мы расстались навсегда… Твои розы так и лежали на моем столе, как на могиле… – Отстранилась Дикси, не веря пылкости Чака.

– Фу, девочка, ну что за белиберда: «навсегда», «могила»! Ты что, в мелодраме снималась? – он деловито расстегивал ее блузку. – У меня совсем другой расклад: я голоден – следовательно ем, у меня стоит, значит я занимаюсь любовью. А ты сегодня такая офигенная, что пропустить совершенно невозможно.

Они провели бурную ночь, словно наверстывая упущенные годы и стараясь доказать друг другу, что ничего не растратили, а только приобрели. Да, он стал изощренным в сексе, не потеряв прежнего неудержимого напора. Дикси блаженствовала, смакуя радость нежданного подарка судьбы и думая о том, что жизнь не так уж плоха, как казалось несколько часов назад.

– Ты просто чудо, девочка. Знаешь, я ведь многих поимел. Но если честно – с тобой все как-то по другому. Будто трахаешься на краю пропасти или на пороховой бочке. Ну, я не умею объяснять. В общем – как перед смертью, последний глоток, последний раз…

– Это из какого-то твоего фильма? «Последняя пуля», наверное.

Чак засмеялся:

– Я теперь вообще наполовину состою из своих ролей. Уж и не знаю, что от меня самого осталось.

– А я знаю, – Дикси окинула глазами обнаженное тело, готовящееся к новым баталиям.

– Это при мне всегда, да ведь и герои мои не слабаки. – Чак задумался, что странно сочеталось с состоянием его боевого орудия. Внезапно он рванулся к Дикси, завалил на спину и навис над ней, заглядывая в глаза:

– И еще одно скажу – ты всегда останешься для меня самой главной. Так уж вышло, мисс Девизо…

…Утром Чак улетел в Америку, Дикси вернулась в Париж. Когда через пол года на каком-то банкете в Каннах, случайно оказавшаяся там Дикси рванулась к Чаку, он отвернулся, сделав вид, что не заметил ее.

Эльза Ли пригласила Дикси посидеть в кафе. Они не виделись с того вечера на средиземноморской вилле, который стал началом разрыва супругов.

Было известно, что Эльза развелась и затеяла собственное кино-дело. Денег у нее было достаточно, чтобы не рискуя разориться, вложить кой-какие средства в очередной каприз.

– Я не выношу Парижское лето. Уже неделю потею в этой духоте – невыносимо. Через три дня улетаю на острова – маленький отдых в компании глупенького бой-френда не повредит. – Эл протянула Дикси Карту вин и удивилась, когда та заказала лишь кофе с ликером.

– Поговаривали, что ты не равнодушна к спиртному. Любят же у нас мешать с дерьмом! – Ощупав Дикси внимательным взглядом, Эльза уже оценила ее, приняла решение и теперь выбирала удобный момент для нападения.

Они сидели за маленьким столиком на открытой террасе, слегка овеваемой горячим ветром. Полотняный навес трепетал, изредка надуваясь парусом. О грозе мечтали уже несколько дней, но она обходила город стороной, оставляя кучу разочарований и матовый налет пыли на золоченых украшениях дворцов и соборов. Эльза обмахивалась сандаловым веером, промокая салфеткой блестящее от пота лицо. Она все еще выглядела очень моложаво, особенно без привычного слоя яркой косметики. Соломенные, коротко стриженные волосы тщательно уложены, создавая впечатление полнейшей естественности, очень дорогой костюм сафари выглядит так, будто куплен на распродаже. Натуральность, увлеченная игра в интеллигентность – Эльза явно сменила стиль.

Дикси, одетая как всегда, просто, все равно бросалась в глаза. На нее заглядывались мужчины и Эльзе было понятно значение их быстрых, многозначительных полуулыбок.

– Ты фантастически сексапильная. И чем больше это скрываешь, тем сильнее манишь. Облик строгой учительницы с такими формами и глазами лишь разжигает воображение. Ты знаешь свои сильные стороны и умеешь выгодно подать их. – Эльза понимающе подняла вычерченные дугой брови. – Сразу замечу, я не стала лесбиянкой и не так глупа, какой всегда старалась казаться. Изображала наивную девочку, а теперь могу прямо сознаться – у Эльзы Ли – бывшей Офелии, бывшей синьоры Матиско, бывшей б… и т. д. – недюжинные деловые способности. Я позвала тебя для того, чтобы сделать интересное предложение.

Дикси откусила шоколадное пирожное.

– Обожаю горький, черный и твердый шоколад…. – Переглянувшись, женщины рассмеялись.

– Ну тогда моя «кухня» придется тебе по вкусу.

Эльза Ли совсем недавно открыла собственную студию «Эротические сны», в которой снимала пособия по сексуальному воспитанию молодежи, поступающие на видеокассетах в учебные заведения и в продажу. Движение «Антиспид» поддержало начинания студии – серия роликов на тему безопасности половых контактов принесло Эльзе некоторую известность.

– Настало время художественного кино. Мы достаточно окрепли – ребята ждут команды «к бою». Вот сценарий. Подписан псевдонимом, на самом деле его автор – признанный мэтр. Эта лента произведет сенсацию. Почитай, подумай. От желающих сниматься у меня, как ты понимаешь, отбоя нет. Но старая дружба кое – что значит.

– Ах, Эльза, не надо меня уверять в бескорыстии. Тебе не идет выражение святости – слишком старит. Раскалывайся, в чем там

дело? – Сразу же перешла в атаку Дикси.

– Ну, видишь ли, некоторые сцены фильма открыто эротичны, – гордо вздернула подбородок Эльза. – Для того, чтобы сделать прорыв в сознании обывателя, надо не бояться быть смелым.

– Порнуха?

– Зачем приклеивать такие ярлыки? А Бертолуччи, Висконти, а «Глубокая глотка» Дамиано, наскучившая всем «Эммануэль»? Разные масштабы, разные цели, разные эстетические задачи, а траханье, оно и есть траханье.

– Значит собираешься снимать все как есть?

– Именно. Этого требует художественная идея. Дело происходит в оккупированной немцами Польше…

– Я сама прочту, Эл. И подумаю об эстетических задачах. Сколько они будут стоять? Я продаюсь, но продаюсь задорого.

– Ты стоишь миллионов, дорогая. Но мы только еще раскручиваемся.

– Хорошо, обговорим гонорар после того, как я прочту сценарий. Групповуха и скотоложство заранее отменяются.

– Смеешься, девочка! Ну если героиню насилуют три офицера СС, это же не банальная групповуха и не свальный грех, а социальный протест. – Возмутилась Эльза. – И почему ты не допускаешь, что творческий процесс может тебя увлечь?

– Это как раз наименее вероятно. Ведь ты уже все поняла про меня, Эл. И все заранее просчитала. Я в полном дерьме, подруга. Все мои попытки выбраться на большой экран проваливались. Мелькнуть в кадре – изволь, милашка! А героиню мы возьмем из первой десятки – Робертс, конечно же, Джулию Робертс или ту крошку, что спит с министром. Мне не терпится наставить рога «великим мастерам», «большим художникам» – всем, кто пренебрег мною. Если Дикси Девизо не годится для «большого кино», то она станет звездой «маленького».

Дикси умолчала о самом болезненном поражении – той, якобы случайной встречи на банкете с Чаком, на которую она возлагала последние надежды. Кому, как не созданному ее собственными руками Куину, следовало распахнуть объятия, посадить благодетельницу за свой столик и перезнакомить с самыми влиятельными людьми Голливуда. Он должен был понять, как нуждается она в помощи и должен был вернуть долг!

– И почему это революционеры духа, так много думают о теле? – задумчиво произнесла Эльза.

– Это ты так полагаешь?

– Нет, мой режиссер, Жорж Самюэль.

– Что вздыхаешь, хочешь сказать, что он в твоей «конюшне» и я должна держаться паинькой?

– Брр! – передернула плечами Эл. – Жорж не в моем вкусе, боюсь, тебе он тоже не приглянется.