Текст книги "Временный интерес (СИ)"
Автор книги: Люда Вэйд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Снова звонит телефон, искушая пополнить растущий список пропущенных, но на дисплее вижу физиономию Андрея и решаю ответить. После стандартных приветствий друг касается обсуждаемой темы:
– Слушай, про пожар развели… Имя твоё полощут во всех новостях… Уголовку хотят повесить?
– Шутишь, что ли? – Устало растираю ладонью лицо и задаюсь вопросом: откуда вообще вся эта чушь выползает?
– А жертв разве нет?
– Ты что за помойку читаешь?
– Да всякое… Но везде одно и то же. Чуть ли не бизнес твой хоронят…
– Блять, хватит, – рявкаю я, чувствуя, как закипает кровь. Пора, наверное, и вправду организовать какой-нибудь объективный информационный ресурс? Лаврентьев давно советовал вложиться в ТВ-канал, газету или журнал, но если и будет куплена пресса, то точно не мной.
– Ладно, ладно… – Он примирительно отступает. – Ты с поставками-то помоги… Напоследок! – И хихикает в трубку, зная, что мне сейчас совсем не до смеха. – Возьми под крыло!
– Ты и так у меня под колпаком, – вырывается у меня само собой. И это чистая правда. Его хилые компании-однодневки существуют лишь за счёт связи с моими. Обычные присоски, другими словами.
На том конце провода молчание. Эта истина давно была очевидна нам обоим. Я и сейчас готов закрыть глаза на его зависимость от меня.
– Скажи лучше, где сейчас Вахрушев чаще всего отирается? – Даю возможность Андрею реабилитироваться.
– Да везде! – Его голос оживляется. – Вливается потихоньку… Кресло губера примеряет.
– Это ещё вилами по воде… – бормочу негромко.
– Но ты бы не спрашивал тогда…
– Тоже верно. – В Москве не успел с ним пересечься, пришлось срочно вылетать из-за происшествия. Надо как-то выловить его у нас в городе, напрямую звонить не хочется – много чести.
Ликвидация последствий пожара заняла почти всю неделю – непрерывные совещания, контроль за восстановительными работами в цехе, перераспределение заказов… И постоянная работа онлайн с основным офисом, чтобы те не заскучали без шефа.
Дела поглощают меня целиком на протяжении всего рабочего времени. Поздним вечером я приезжаю в служебную квартиру, проклиная всё на свете. Принимаю душ и валюсь на кровать, как подкошенный. Но перед сном машинально читаю нашу с Мариной переписку. Её можно смело назвать «скупой». В понедельник Марина коротко поинтересовалась, как у меня дела. Мой не особо развёрнутый ответ её, видимо, удовлетворил. Больше ни слова. Да и правильно, к чему эти переписки? Не школьники ведь и не глупые влюблённые… Наверное, у неё тоже полно дел… Думать о ней – только зря будить тело, лучше не писать и не вспоминать.
Решаю позвонить Марине в пятницу, когда вернусь домой. Проведём вместе все выходные, как и предыдущие… Я даже начинаю этого ждать.
Глава 45
Рано утром – ещё и восьми нет – я уже в заводоуправлении. Краем глаза замечаю Исаева, меряющего шагами коридор. Он тоже на месте, впрочем, неудивительно: старая советская закалка говорит сама за себя.
– Утро доброе, Глеб Николаевич, – приветствует меня генеральный.
– Надеюсь, Борис Ильич, – отвечаю ровно.
Он хмыкает, мнётся, будто не решается что-то сказать. Заметно сдал старик: на лице проступила нездоровая желтизна, да и сутулость, которой раньше не было, сразу бросается в глаза.
– Переговорить хотел, – сообщает он прямо. – Звонил вам, ещё до… происшествия.
Жестом указываю на переговорную, которую временно оккупировал под кабинет. Он проходит туда вслед за мной.
– Век живи, век учись, как говорится, – произносит Борис Ильич, делая глоток воды. – Не разглядел вас вначале, не понял. Да и не я один тогда думал, что распродадите всё и уедете.
Мы разговариваем с Исаевым с глазу на глаз уже минут сорок. Я слушаю его доводы, и мнение, отмечая про себя, что раньше этим пренебрегал. Почему сформировалось такое предвзятое отношение к нему? Нужно будет разобраться с этим позже.
Сейчас моя картина мира не то чтобы трещит по швам – она обретает новые, неожиданные краски. Сегодня в палитре пополнение – генеральный директор нашего с Ангелиной завода. К сожалению, оттенок этот приглушён печалью.
– Вину с себя не снимаю. Где-то позволил контролю ослабнуть. Как модно сейчас говорить, это знак! Пора на покой! – Он невесело усмехается, почёсывая седой затылок, а в глазах – сожаление, смешанное с внутренней болью. Тяжело ему пришлось в последние дни, через себя пропустил этот пожар. И уходить на такой минорной ноте после пятидесяти лет стажа не хочется вдвойне.
Да уж, Глеб, воистину… век учись.
– Службы ссылаются на человеческий фактор, так бывает, – отзываюсь в ответ. Успокаивать мне его не по возрасту, говорю так скорее из чувства о справедливости.
– Бывает, да. Только тридцать лет без этого фактора жили.
– А что тогда, тридцать лет назад было?
– То и было… Дрогнула рука у сварщика с похмелья. До безобразия банально, что тут скажешь. Только тогда он ещё и сам геройствовать пошёл… Ладно, не будем о грустном.
– Согласен, – отзываюсь и говорю то, что должен: – Вы можете быть уверены, Борис Ильич, медстраховка покроет все расходы на ваше лечение.
– А… – Он обречённо взмахивает рукой. – Я о себе не беспокоюсь. Останусь, пока замену не найдёте. Или, может, уже кто-то есть на примете? – Он всматривается в моё лицо, подаваясь вперёд и прищурившись.
– Удивляете, Борис Ильич. Неужели даже просить ни за кого не будете?
– А мне не за кого! – Он разводит руками.
– Как же ваши сыновья? – Решаю не юлить, прекрасно зная, что у Исаева трое сыновей, и все они связаны с заводом.
– Ха! Надо оно им! У старшего давно свой бизнес, и средний к нему перебрался. А младший… тоже недавно уволился.
– Не знал…
– Он сейчас в Китае, единственный кто в меня пошёл, и у него было желание здесь работать, – говорит генеральный с явной гордостью за сына.
– Почему ушёл?
– Большего захотелось.
– Тогда Китай выбран верно. Домой не тянет?
– Ещё как… Любовь у него тут осталась, поэтому и тянет, а так бы… – признаётся он, добродушно улыбаясь. – По правде говоря, завод только выиграет, если мой сын его возглавит! Но…
– Что? – спрашиваю, понимая, что старик всё-таки сказал о сыне то, что хотел.
– Говорю ж: любовь! Вам ли не знать? Он, правда, помладше вас будет, но тоже не женат.
– С любовью-то что? – уточняю, не пропустив мимо ушей это его «тоже».
– А что у вас, у молодёжи, нынче с любовью? Одни недопонимания! Раньше всё понятно было. Я Светлану как на третьем курсе встретил, так и посватался сразу, пока не увели красавицу такую. Расписались и живём душа в душу, три сына. А сейчас что? Ходят, бродят вокруг да около, так и протянут до самой пенсии…
– Понятно. Ну… если любовь перетянет, пусть позвонит, посмотрим.
– Любовь – самая сильная тяга! – изрекает философски Борис Ильич.
Эти слова целый день пульсируют в моём сознании, облекаясь в зримую картинку: двое накрепко связаны канатом, натянутым между ними словно струна. Куда бы ни двинулся один, второй, не в силах противостоять неумолимой тяге, обязательно пойдёт следом за ним. И так навсегда.
Поздним вечером телефон вздрагивает от смс-сообщения – Ангелина, даже находясь за тысячи километров, умудряется держать руку на пульсе. Прочитав его, я ощущаю себя поочерёдно круглым идиотом, разукрашенным клоуном, а затем кем-то из мира животных, но обязательно с ветвистыми отростками на голове. И мне совсем не весело и хочется действовать, а отсутствие такой возможности чертовски злит и выводит из себя. В итоге, пораскинув мозгами, решаю не пылить, а с самого утра поговорить с Сергеем Савицким. Это всё какой-то сюр и несусветный бред! Должно быть этому какое-то разумное объяснение.
Но текст проклятого сообщения заучен наизусть, и ночь проходит в рваных провалах в сон.
«Глеб, у меня есть право уволить человека своим единоличным решением в моей страховой компании? Мне нужно убрать какую-то Марину, она там с Сергеем! Это вообще неприемлемо! Помоги мне!»
Глава 46
Заканчиваю дела на заводе быстрее, чем планировал, и возвращаюсь в город. Рабочий день пятницы начинаю в родном кабинете. Ольга приносит кофе, почти сразу за ней заглядывает Андрей. Как всегда, в весёлом расположении духа, одет с иголочки и, кажется, только что из барбершопа.
– Здорово, трудяга. – Разитов протягивает мне руку.
– Привет… – Жму её в ответ.
– С заводом разрулил?
– Да, всё в порядке.
– Кстати, Вахрушев завтра на одной вечеринке будет, – бросает он как бы между прочим.
– Где?
– Да здесь недалеко, на площади, где раньше музыкальный магазин был…
– В смысле? Его разве сейчас нет? – В памяти всплывает место, куда я ещё студентом ходил глазеть на винил и выбирать лицензионные диски.
– Так давно… Сейчас там салон будет. Вахрушев своей открывает, завтра типа препати, – заявляет Андрей, пританцовывая, явно собираясь его посетить.
– Что за салон?
– Женский, красота, косметика – всё в этом духе, – произносит он и, заложив руки в карманы брюк, начинает неспешно прохаживаться по кабинету, разглядывая обстановку, будто первый раз тут.
Про себя думаю, что это странное решение для столичного чиновника – вложиться в такой непонятный бизнес, но… его деньги, его дело.
– Кто там будет? – спрашиваю и вижу, что глаза Андрея загораются – он рад, что оказался полезным.
– Да все свои, с администрации даже кое-кто.
– И не боятся отношения испортить? – спрашиваю я, намекая на немилость действующей власти.
– Так мероприятие закрытое, – говорит Андрей спокойно.
– Косметика, говоришь? – Вспоминаю увлечение Марины. Наверное, ей будет интересно.
– Ага, женские штучки. – Он пошленько улыбается, играя бровями. Бабник, прости господи. Но кто я такой, чтобы судить?
– Я там буду, – произношу ровно. – И не один, – добавляю, глядя ему в глаза.
– Окей. – Андрей поднимает раскрытые ладони, потом снова задумывается, барабаня пальцами по подбородку. – Надо, чтобы вагоны через Казахстан от одного отправителя были. Возьмёшь?
– Возьму, – отвечаю ему
– Пивка вечером? – предлагает он, довольно улыбаясь.
– Нет, не получится, – говорю уверенно.
– Пропал куда-то совсем…
– Дел много, – пресекаю я его попытки залезть в личное.
Андрей покидает кабинет, и я снова погружаюсь в работу: совещания, документы, звонки. Но сквозь эту рутину настойчиво пробивается один желанный образ.
Марина…
Она завладела моими мыслями. Слишком много её стало в моей жизни за такое короткое время. Я достаточно хорошо себя знаю, чтобы понимать, что происходит, но внутренняя свобода дорога, ни черта не сдаётся, отчаянно борется.
Телефон пискнул, извещая о сообщении: Ангелина, наконец, разродилась ответом. Тянула долго – видимо, испугалась, сообразила, что я не в духе. И я этого особо не скрывал.
«Её зовут Марианна. Ошиблась! А, может, это вообще одно и то же имя? Да какая разница вообще, Глеб⁈»
Действительно, созвучно. Но Марина… Марина мне нравится больше. Мариночка. Мариша. Девочка моя, красивая. Моделичка длинноногая.
После разговора с Сергеем я попросил Ангелину уточнить имя у своего источника. И вот он – результат. Смеюсь над собой, не в силах скрыть облегчения и отмечая, что окончательно выдохнул только сейчас. Хотя, признаться, все сомнения развеялись ещё после утренней беседы с Савицким. Хорошо хоть хватило выдержки не звонить Марине и не вываливать на неё весь этот сумбур.
Ну, Ангелина! Нормально так встряхнула! Получит у меня, засранка. Пишу ей в ответ какую-то горячку, стираю, снова пишу, используя формулировки чуть мягче. Знаю, она просто импульсивна и ни в чём не виновата. Написал, чтобы не занималась ерундой, и пообещал вернуться к её делам, как только она с матерью вернётся с отдыха. А это, слава богу, нескоро. Может, за это время у неё самой что-то переменится.
Набираю номер Марины, но она сбрасывает, присылает сообщение, что на встрече и не может говорить. А меня так накрыло волной нежности после всех этих передряг… Я пишу ей, что чертовски соскучился. Хочу всё бросить, встретить её после работы и увезти… куда угодно. Устал я от этих игр. Не хочет ко мне в берлогу – пусть сама назовёт место, я отвезу в любую точку мира. Ах да, завтра мероприятие, надо появиться. Но это ненадолго… Не успеваю додумать, звонит Марина, и я тут же хватаю трубку.
– Марина… – выдыхаю, чувствуя удовольствие от возможности вновь слышать её.
– Глеб, скажи, ты говорил с Сергеем? Звонил ему? – Её нервный, надломленный голос заставляет меня мгновенно насторожиться. Я резко поднимаюсь с кресла, готовый разорвать всех, кто посмел её обидеть.
– Привет, Марина…
– Привет…
– Звонил и что? – выпаливаю быстро, прокручивая в голове недавний диалог с Сергеем.
– Зачем? Для чего? Я же просила! Мы договаривались! – В голосе звенят обвинение и требование, но её срывающееся дыхание гасит во мне вспышку гнева.
– Где ты сейчас? – Нихера пока не понимаю, но обязательно разберусь.
– Собираюсь ехать домой! Ты ответишь на мой вопрос? – Марина не сбавляет оборотов.
– Я разговаривал с ним о делах, – начинаю невозмутимо, чтобы передать ей спокойствие. – Марин, ты взвинчена чем-то. Давай не будешь садиться за руль?
– Она застрахована! – с иронией произносит она.
– Марин… – Я начинаю метаться по кабинету. Что за бред у неё в голове?
– Хорошо. О делах, так о делах… – продолжает она, словно говоря сама с собой.
– Почему ты решила, что не о них? Он тебе что-то сказал?
– Ничего особенного…
– Марин, ты вынуждаешь меня позвонить ему и спросить напрямую.
– Не нужно… Он ничего не говорил… Я… Я, наверное, опять всё не так поняла…
– Мы не касались темы наших отношений, – говорю я честно. – Но я бы не возражал, если бы он знал.
Мне удалось разговорить Сергея под левым предлогом, не упоминая Марину. Но, если бы мне не повезло, я бы спросил в лоб.
– Зачем ему знать? – выдыхает она, и я отчётливо слышу щелчки поворотника.
– Марин, ты всё-таки поехала?
– Да. Я в порядке.
– Напиши, как доберёшься, – прошу я её. Меня злит, что она не слушается и не даёт влиять на её решения.
– Хорошо, – тихо отвечает она.
Я по-прежнему готов сорваться к ней, но меня что-то держит… Чёрт!
Подхожу к окну и, упирая в него локоть, запускаю пальцы в волосы. Мне нужно, чтобы она сама сделал шаг. Ну же, Мариш, позови меня, попроси… Я очень хочу тебя видеть.
– Я напишу, – доносится из трубки.
– Хорошо… – Я растираю пальцами переносицу и жду чего-то. – Надеюсь, ты завтра не работаешь?
– Работаю, – отвечает она быстро, но тут же уточняет: – С утра.
– Вечером пойдёшь со мной на одно мероприятие?
– Вечером… Да, вечером могу.
– Отлично…
Глава 47
Марина
Чёрное или бежевое? Чёрное строгое, а бежевое… открытое и лёгкое. Сегодня жара, на солнце все тридцать пять, вечером будет, конечно, прохладнее… Пусть будет бежевое. И такие же босоножки.
Волосы убираю назад и закалываю в низкий в пучок. Надеваю длинные серьги с подвесами. В макияже, как вызов, акцент на губах.
После вчерашнего разговора с Глебом я почти сразу натянула маску спокойствия. Он сказал, что не рассказывал о нас Сергею, и я поверила в стечение обстоятельств. Выдохнула, но не до конца. Ведь, по сути, разве важно, знает о нас кто-то или нет? Имеет ли значение, устроил ли Глеб меня на эту должность? Наши отношения это не меняет.
Их может разрушить другое. То, что поселилось внутри, скребётся, царапает, вырывается наружу. Как та брошенная фраза о машине: «Она застрахована». Я буду срываться, знаю, и ничего не смогу с этим поделать. Ничто не исчезает – всё оседает в глубине души, чтобы в самый неожиданный момент заявить о себе.
Я отправила Глебу короткое «Я погорячилась, прости». Должна была это сделать, потому что разговаривала грубо, но продолжаю чувствовать холодность и дальше. Чувство ненужности, эфемерности всего, что между нами происходит, никуда не делось.
Глеб ответил мне: «Всё в порядке, отдохни». А я бы хотела, чтобы он сорвался с места, примчался ко мне, развеял мои страхи, прижал к груди и сказал что-то важное, что-то настоящее.
Просматриваю свои соцсети, пока жду его. Подписчиков заметно прибавилось. Сегодняшняя клиентка указала ссылку на мой профиль в своих историях – и вот уже все её подружки и их подружки подписаны на аккаунт. А мой сегодняшний бежевый лук собрал кучу лайков и восторженных комментариев. Я должна быть довольна.
Приехал.
Сквозь тюлевую занавеску вижу, как чёрная блестящая машина авторитетно занимает всё пространство у подъезда. Не выдерживаю паузы и решаю пренебречь условностями – этот представительский седан вряд ли уступит дорогу в случае необходимости.
Спускаюсь.
Киваю Виктору, он услужливо распахивает передо мной дверцу, и я ныряю в знакомый кожаный салон. И тут же тону в его взгляде, чувствую поцелуй в щёку.
– Привет… Ты прекрасна, Марина. Как всегда. – шепчет Глеб, склоняясь ко мне. Его дыхание окутывает, аура поглощает. Всё вокруг меркнет, теряет значение.
– Привет…
– Как ты? – спрашивает он, чуть отстранившись, но не выпуская моей руки из своей.
– Всё хорошо, – отвечаю и устраиваюсь удобнее.
Он кивает водителю, и мы отправляемся в путь.
– Как съездил? Удалось всё решить? – интересуюсь, поднимая на него глаза.
– Да, всё в порядке.
– Было много разной информации. Я читала…
– Там много лишнего наплели, – вклинивается Глеб, не скрывая раздражения, и я решаю больше не затрагивать эту тему.
Всё, как всегда, ничего не изменилось и не изменится. Он замкнут и поглощён проблемами собственного мира, куда мне нет доступа. Коротко расспрашиваю, куда мы едем, и стараюсь расслабиться.
Приезжаем в центральную часть города, к старому зданию советской постройки, знакомому каждому жителю. Машина останавливается на заднем дворе под специально сооружённым навесом. Задумываюсь, почему вход организован не с центральной части, но вслух вопрос не произношу. Мы проходим через этот своеобразный тоннель, заходим в здание и поднимаемся по тускло освещённым лестницам в просторные светлые залы. Здесь ещё витает запах свежего ремонта, новой мебели, профессионального оборудования и дорогих косметических средств.
К нам подлетает распорядитель и рассыпается в любезностях, за ним подходит официант, предлагая напитки. На вручённой мне брошюре надпись: «Эстетик-центр 'Белое озероˮ». Это вовсе не салон красоты, как описал Глеб.
Мы проходим дальше, и я стараюсь отвлечься разглядыванием представленных здесь брендов косметики. Изучаю обустроенные рабочие места и пытаюсь отогнать щемящее, тягостное предчувствие, поселившееся где-то внутри. Глеб ходит за мной следом: то прихватит за локоть, то возьмёт за руку.
– Мы недолго здесь пробудем, – говорит он мне.
– Всё хорошо, – заверяю я, выдавливая улыбку. – Здесь… может быть много интересного для меня. – Интересно, об этой студии говорила Аня?
Обращаю внимание на симпатичную блондинку в центре зала, к которой то и дело подходят гости и ведущий. Хозяйка? Похоже на то. Она что-то рассказывает о своём детище, и до меня доносятся обрывки фраз: «Планируем большой магазин косметики и парфюмерии» и «Косметические процедуры проводим уже сейчас». Тут вспоминаю все нелестные эпитеты, которыми наградила её Аня. Да уж! Ну и на мероприятие я попала.
Неожиданно ловлю на себе взгляд этой белокурой дивы. Потом она смотрит на Глеба. Странно, но эта девушка кажется мне смутно знакомой. Может, по работе пересекались? Тогда при чём тут Глеб? Почему она так на него смотрит?.. Вот опять… Прилипла глазами, потягивая игристое из бокала.
Глеб в двух шагах от меня, недовольно общается с каким-то Андреем – то ли коллегой, то ли приятелем. Нас не представили. Наши взгляды пересекаются с девушкой Андрея, её зовут Вика, мы знакомы по модельному агентству. Я её узнала, несмотря на разительные перемены во внешности: таких пухлых губ и точёных скул у неё раньше точно не было. По её взгляду понимаю, что и она меня помнит.
Вскоре Глеб возвращается и сообщает, что ему нужно отойти поговорить с кем-то.
– Я быстро. Ты не против? – спрашивает он. Я сразу понимала, что его здесь интересует вовсе не косметика, поэтому нисколько не удивилась.
– Конечно, – отвечаю я спокойно. Глеб снова тепло целует меня в щёку и поспешно скрывается из виду.
Вика подходит ко мне, и мы начинаем общаться, вспоминать времена, когда нас связывало одно дело.
– Нина была самой яркой, Вик, не я, – отвечаю на её льстивые слова в мой адрес.
– О, Нинэль – красотка! Засветилась там в местном «Воге» и быстренько выскочила замуж за какого-то местного богатея. Слышала?
– Нет. Я общалась только с Еленой Владимировной, когда она ещё работала.
– Ой, эта старая карга вечно придиралась ко мне! – скривившись, бросает Вика, и мне становится неприятно. Елена Владимировна недавно ушла из жизни после продолжительной болезни. Я запомнила её как талантливейшего хореографа, вкладывающего в учеников всю душу.
– А Люба в Эмиратах пропала, представляешь? – продолжает Вика.
– В смысле «пропала»?
– Да может, загорает у местного шейха в гареме, – посмеивается она и заглядывает мне в глаза, словно оценивая произведённый эффект.
Странная она. Мы не были подругами, я мало её знала, но такого цинизма не припомню. Сразу хочется… сменить обстановку.
– Я в уборную.
– Да, пойдём, – слышу за спиной.
Заходим в небольшое помещение, отделанное мрамором, и Вика, убедившись, что мы одни, снова начинает говорить:
– Повезло Натали, да? С нормальным мужиком её свели – щедрым, ответственным, – произносит она, доставая помаду из сумочки.
Молча пожимаю плечами. Я не знаю ни Натали, ни её «мужика», но несложно догадаться, что кого-то из них может знать Глеб.
– Слушай, Марин, что думаешь про Андрея? Он какой вообще?
Я включаю холодную воду и споласкиваю руки. Что она хочет от меня?
– Не знаю, я его первый раз сегодня увидела.
– Так я тоже, – смеётся Вика.
Машинально поднимаю взгляд на её лицо и, не заметив на нём и тени смущения, начинаю понимать. Умозаключения Вики говорят сами за себя, раскрывая её статус. Непонятно только одно: почему она решила посвятить меня в эти дебри?
– Холодов, кстати, большая рыба, ты молодец! – Она одобрительно улыбается, проходясь по губам глянцевым тоном. – Но Натали с ним ничего крупного так и не перепало!
Холодный озноб скатывается вдоль позвоночника к пояснице. Я выпрямляю спину, но мороз на спине чувствовать не перестаю.
Всё сказанное ею, как кусочки единого пазла, складывается в голове в общую неприглядную картину.
Боже, какое дно…
Глава 48
Ну, конечно, это она. Теперь я вспомнила, где её видела. Натали – та самая девушка, что впечаталась в капот машины Глеба на нашем первом свидании. Хозяйка этого вечера и та, что спит с правильными людьми, если верить Ане.
Кто такая Вика и чем она занимается, мне тоже понятно.
При чём тут я? Что я здесь делаю?
Что это за сборище такое, попавшее сюда через чёрный вход?
Закрываю кран, прижимая заледеневшие пальцы к щекам.
– Всё нормально? – участливо спрашивает Вика. – Эй… Ты расстроилась, что ли?
Смотрю на неё и поверить не могу. Она же и правда думает, что я побледнела из-за того, что «ничего крупного не перепадёт». Делится ли она со мной, по её мнению, важной информацией или осознанно провоцирует, не имеет значения.
Сжимаю края раковины, глубоко дыша.
– Машина разве не считается… достаточно крупным? – отвечаю ровно, изучая своё отражение в зеркале.
– Оу… Машина – это круто! – тянет Вика.
– Ну вот видишь… – С этими словами я хватаю сумочку и, резко развернувшись, вылетаю из уборной.
Действительно круто, по-другому не скажешь. Всё было по высшему разряду, но пора заканчивать. Больше не могу. Довольно! Чувствую, что вот она – эта точка, пройдя которую я исчерпала свои ресурсы. Они истощились в мгновение ока, но это было предсказуемо. Больно, но должно пройти.
Возвращаюсь в зал и ищу глазами выход, но хоть убей не помню, как мы сюда попали. Кажется, была лестница… Иду в предполагаемом направлении, открывая одну дверь за другой.
– Прошу прощения, – бросаю группе людей, невольно прервав их беседу своим вторжением.
Как выбраться из этого лабиринта?
Почти бегу и натыкаюсь на дверь, смутно напоминающую ту, через которую мы сюда попали. Распахиваю её и проскальзываю в тёмный коридор. Половина его завалена строительным мусором и инструментами. Ясно, что я ошиблась, но упрямо пробираюсь вперёд. Хочу уйти подальше отсюда, выйти на свободу – а там разберусь.
В конце узкого коридора маячит дверь, за которой слышны приглушённые звуки с улицы. Виднеется свет фар. Пытаюсь открыть её, изо всех сил дёргая ручку, но она не поддаётся. Пробую ещё – безрезультатно. В отчаянии прислоняюсь лбом к холодной поверхности, стараюсь унять дрожь и собраться с мыслями.
Внезапный хлопок двери где-то сбоку и приближающиеся голоса заставляют меня насторожиться. Не могу объяснить почему, но интуитивно ищу, где спрятаться, понимая, что здесь мне никто не друг. Замираю за ближайшим углом, сливаясь со стеной.
Голоса приближаются. До меня доносится приторный запах электронных сигарет, и я начинаю различать слова.
– Натали, мать твою, потерпи немного… – нервозно просит мужской голос.
– Я устала, мне нужны гарантии!
– Не будь дурой, всё на тебя никто не оформит. И так повезло…
– Сколько ещё ждать? – спрашивает она с отчаянием.
– Он не уверен. Сама же знаешь, – произносит мужчина, шумно выдыхая облако дыма, которое обволакивает меня.
– Знаю… Да кто ему конкурент?
– Много кто, но мы работаем.
– Пфф… Купить СМИ – много ума не надо.
– Не дерзи, – угрожает мужчина.
– Холодов – бизнесмен, ему это неинтересно, я же говорила! – заверяет Натали, а моё сердце, пропустив удар, начинает бешено колотиться. Слух, напротив, обостряется до предела, концентрируясь на каждом слове. Прижимаю руку ко рту, чтобы случайно не выдать себя. Трясусь, как осиновый лист на ветру, но продолжаю слушать.
– Это сегодня так, а завтра один его звонок наверх – и всё полетит к чертям собачьим. А с запятнанной репутацией в политику не идут. Для восстановления нужно время.
– Меня туда не впутывай!
– Там и без тебя компромата хватает, – смеётся он похабно.
– В другую сторону смотри, Андрюша.
– Я во все стороны смотрю, Наташа, а ты… будь покладистее, – произносит мужчина пошло.
– Отстань! – Слышу шуршание одежды и даже звуки борьбы.
– Ну чего ты такая нервная…
– Развлекайся со своей девочкой… – огрызается Натали, и я слышу удаляющийся стук каблуков. Продолжая что-то говорить, он идёт следом, и вскоре я слышу хлопок двери, который позволяет мне выдохнуть.
Что я только что услышала? Зачем мне это знать? Зажмуриваю глаза и пытаюсь вытеснить из сознания разговор, нечаянной свидетельницей которого стала. Не получается. Я всё слышала и всё поняла. И что мне теперь делать с этим?
Натали была с Андреем – это очевидно. Кто он Глебу? Они говорили о Холодове, и это не дурацкое совпадение. Нет! Ошибок быть не может.
Стою, оцепенев, стараясь дышать глубоко, но спёртый воздух не даёт вздохнуть полной грудью. Кажется, тошнота подкатывает к горлу, и я бегу туда, куда скрылись мои невольные информаторы. Так хочется сделать глоток свежего воздуха! Открываю массивную дверь и вновь оказываюсь в знакомых залах.
Формат вечера изменился: теперь здесь играет живая музыка. Но от звуков скрипки закладывает уши, а высокий голос певицы цепляет нервы. Поёжившись, я иду дальше. Освещение стало приглушённым, а по стенам пляшут разноцветные огни – теперь найти выход будет ещё сложнее. Передо мной вырастает официант с подносом, предлагая напиток, но я отказываюсь, вместо этого спрашивая, где выход. Он смотрит на меня с недоумением, переспрашивает, что мне нужно, и услужливо улыбается, что только раздражает меня.
И тут я чувствую чьи-то руки на предплечье, которые разворачивают меня на сто восемьдесят градусов, и слышу знакомый голос:
– Марина… Я искал тебя.
Глава 49
Глеб
– Я хочу уйти, – первое, что слышу от неё, когда она поворачивается ко мне. Всматриваюсь в бледное лицо и понимаю, что что-то случилось.
Что могло тут произойти? Только то, чего я опасался с начала этого малокультурного мероприятия. Может, просто перебрала с шампанским? Лучше бы было так, но вряд ли.
– Да, конечно. – Я сжимаю её холодную ладонь и веду прочь. На ходу достаю телефон, чтобы Виктор готовился встретить нас.
Лёд её руки обжигает мою, пробирается за грудину и сковывает каждый вдох.
– Уже уходите? Вечер только начался! – слышу сзади весёлый голос Андрея и оборачиваюсь. Глаза лихорадочно блестят, на лице застыла глупая улыбка. Что, снова взялся за старое? Или не бросал? Послав ему многообещающий взгляд и не ответив, открываю нужную дверь. Проходим сквозь катакомбы, ведущие к выходу, и, наконец, вдыхаем прохладу ночи. Вижу, как Марина жадно глотает свежего воздуха. Да, там было… душно. И это больше касается обстановки и участников представления.
– Кто это был? – неожиданно спрашивает она, оглядываясь на заведение, которое мы оставили.
– Андрей? Мы дружим с универа, – говорю я, испытывая странную неловкость. Почему она спросила?
Ветер усиливается. Поднимает с земли одинокий пакет и закручивает его в воздухе, потом ослабевает, оставляя его медленно оседать. В воздухе пахнет ливнем, слышны отдалённые раскаты грома. Вижу, что Марина начинает дрожать, но обнять её не успеваю – подъезжает машина, и мы устраиваемся в салоне.
– Я хочу к себе домой… пожалуйста, – просит Марина, оборачиваясь ко мне, когда автомобиль трогается с места. В полумраке улавливаю стальной отблеск в её глазах и даю инструкцию водителю. Когда заезжаем во двор со старыми кирпичными пятиэтажками, я прошу его оставить нас одних.
Уступаю её желанию, разжимаю ладонь, которую держал всю дорогу. Она делает глубокий вдох, и я слышу, как дрожит её дыхание на выдохе. Марина садится ко мне в пол-оборота и смотрит пристально. Я же не выпускал её из вида, пока ехали.
– Марин…
– Глеб…
Мы произносим одновременно, и я осознаю, что не хочу слышать то, что она собирается сказать. Первые капли дождя начинают ударять по крыше, и я прислушиваюсь к себе.
– Я был не прав, что пригласил тебя туда, Марин. Я не узнал… точный формат. Это моя вина. Я не знаю, что там произошло, но мне жаль, что тебе пришлось это пережить. – Слова пришли будто сами собой. Я жду её реакцию и не могу угадать, какой она будет. Не знаю, что она скажет, и ловлю себя на мысли, что эта неизвестность меня пугает. Угрожает тем, что я перед ней бессилен. Я слышу ускоряющийся стук собственного сердца, который не волновал меня уже несколько долгих лет, и готовлюсь услышать ответ той, из-за которой оно так беснуется в груди.
– Я хотела поговорить, – произносит Марина, словно не слышала ни слова из моего монолога.
– Я понял.
– Ты же помнишь, о чём мы договорились? – Она поднимает на меня взгляд, и я киваю. – И я помню. Я хочу закончить наши отношения.
– Наши отношения? – переспрашиваю, желая просто зацепиться, чтобы выиграть время.
