Текст книги "Осквернитель Соломон II (ЛП)"

Автор книги: Люциан Бэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Слишком много плохих вопросов переполняло ее разум, их было так много.

Страх медленно начал охватывать тело, ее сознание работало слишком быстро, воспроизводя отрывки прошлого. Она вспоминала осквернение за осквернением, пока ей не стало невыносимо дурно.

Плохие вопросы… в то время они с особой интенсивностью появлялись в ее голове.

– Поговори со мной, Красавица.

Ее глаза были широко распахнуты, глядя в черную, как смоль, мглу, Хаос резко остановилась и развернулась на звук его голоса. Она вдруг почувствовала, словно встретилась лицом к лицу с Господом, и он узрел все ее грехи, все ее самые омерзительные прегрешения. Ее кожа покрылась мурашками, тело напряглось, заставляя ее впиться ногтями в собственные руки и пройтись ими по коже.

– Осквернения, – прошептала она, борясь за глоток воздуха в окружающем ее ужасе, качая головой. – У меня было... так много вопросов.

– Хорошо, – проговорил он мягко.

Ее охватило дурное предчувствие, и она ощутила, словно насекомые из ее кошмаров покрывают ее кожу. Вопросы были плохими. Они действительно были плохими. Она переминалась с ноги на ногу, пытаясь стряхнуть невидимых жуков.

– Хаос, – прошептал он. – Послушай меня, Красавица.

Девушка уставилась в темноту, скуля и моля о помощи. Господи, пусть кто-нибудь поможет ей разобраться во всем, сделать так, чтобы все прекратилось.

– Вопросы не были плохими. Они были правильными. Ты должна была задать их, проклятье все опутывало ложью.

Слова, что он произносил, пронзали ее голову, словно рикошетная пуля, но она крепко сомкнула веки, ожидая их удара, чтобы они проникли в нее и сделали то, что должны были. Она знала, близится нечто. Хаос задыхалась в темноте, чувствуя приближение чего-то неотвратимого. Что это могло означать? О, Боже, что это могло быть? Внезапно прошлое с силой нахлынуло на нее и за считанные секунды извергло все грязные подробности в ее сознание, требуя ее просматривать собственные воспоминания, смотреть и размышлять, смотреть и понимать. «Точки, Хаос, точки, соедини их, соедини вместе точки, глупое дитя».

Она не желала вспоминать, но ей пришлось, даже несмотря на то, что она боролось за возможность не делать этого. Невероятный ужас раскрывался перед ней, как иллюстрированные картинки в книге, расплывчатые и кровавые. Части тел, фрагменты младенческих тел; распахнутые глаза, широко раскрытые глаза на бесчисленных лицах, молодых, старых; и муки, муки, искажающие эти лица, красивые и обезображенные; последствия, последствия богохульств, грехи, все были осквернены ими, но не очищены, никто не был очищен от грехов!

Пронзительный полный ужаса крик вырвался из Хаос, заставляя ее яростно содрогаться, заламывая руки в темноте.

– Хаос, – закричал ей Соломон.

Она неуклюже отступила назад, сражаясь за каждый глоток воздуха, и ударилась спиной о стену, неистово тряся головой. Она боролась изо всех, чтобы удержаться, чтобы ухватиться за что-нибудь. Но нечто переполняло ее, и она не могла понять, что это было, она лишь осознавала, что нечто приближается, чтобы всецело подчинить ее себе.

– Соломон! – закричала она так громко, как только могла.

– СООООЛОММООООННН ГОРРРДЖЖЖЖЖ!

Он был словно ангел. Ангел, олицетворяющий свет, освещая своим присутствием эту темноту и вырывая ее оттуда. Он спасал ее лишь прикосновением рук, Соломон крепко обхватил ее лицо ладонями. И обрушил на нее поцелуй, целуя ее чертовски сильно, вырывая из тысячи дьявольских рук.

Она вцепилась в него, пребывая в полном отчаянии, чувствуя, как ее разум вырывается из дьявольских лап, устремляясь вверх. Но ее сознание никогда не задерживалось там, никогда. Скоро оно вырвется из ее тела, и искры света разорвут ее пополам и осядут внутри ее души, стремительно пронося ее через всю Вселенную за один вдох.

– Я хочу любить тебя, – захныкала она прямо в его губы, отчаянно желая сделать это сейчас и никогда не останавливаться. – Я хочу тебя. Хочу семью, хочу детей. Я хочу от тебя детей!

Всего лишь вероятность заполучить такой дар заставила ее издать крик радости, за которым последовало паническое чувство страха, что уже слишком поздно для нее. Было слишком поздно исправлять тот бардак, в котором они оказались.

– Неужели проклятье лгало? – ей необходимо было знать наверняка. – Неужели проклятье обмануло меня в том, что мне никогда не будет суждено полюбить? О том, что мне не суждено испытать счастье?

Она с силой выдавливала из себя слова сквозь болезненный ком, стоявший у нее в горле.

– Лгало! – жгучее убеждение заставило надломиться его голос, и ее сердце болезненно сжалось. Она могла лишь задыхаться снова и снова, испытывая радостное облегчение. – Оно лгало тебе, Красавица. Оно породило так много лжи, – он выдохнул, покрывая ее лицо быстрыми поцелуями, словно мог очистить от всего этого своими губами. – У тебя есть я. У тебя есть моя любовь, и ничто не сможет отнять этого у тебя, – он произнес это так твердо, что она поверила ему. – Нам нужно выбираться отсюда Хаос, ты должна помочь мне вытащить нас отсюда.

Безотлагательность в его голосе и искренность в этих словах подтолкнули ее освободиться из его объятий и броситься на поиски возможности выбраться из комнаты. Ей нужно было предугадать, какой ход Мастера будет следующим.

– Что ты делаешь?

Она замерла на мгновение. Подготовка к ритуалу. Следующим его шагом будет подготовка, он должен был подготовить их должным образом. Охвативший ее страх украл у Хаос дыхание, подтолкнув ее продолжить сумасшедшие поиски вдоль стен этой крошечной комнатушки. В какой именно комнате они находились?

– Я знаю эти комнаты, – выдохнула она, чувствуя под ладонями бетонные стены. – Мы находимся под психиатрической больницей, – прошептала она, сохраняя голос тихим, надеясь, что таким образом Мастер не сможет услышать ее мысли. – Есть… скрытые ходы под ней, про которые никто не знает кроме Ордена, но я знаю про них все. И если мы сумеем выбраться отсюда, я смогу нас вывести.

Но четко она понимала одно... не было смысла убеждать Мастера в его заблуждениях, он все равно не станет слушать. Когда Соломон говорил все те вещи про него, открывая правду на то, что Мастер под действием проклятья, она знала, она прекрасно знала, что он был прав во всем. Боже, и это означало, что она не была сумасшедшей на протяжении всех прошедших лет. Она знала, что что-то было не так. Так много раз ее одолевали сомнения, и каждый раз он заставлял ее замолчать, когда она произносила не те слова, пока полностью не поверила, что ее пытает злой дух, и что она была никчемной и нуждалась в строгой дисциплине. Она задрожала в темноте, но подавила рыдание, когда подумала о том, как часто он помогал ей переломить себя.

– Что это? – спросил Соломон.

Она вздрогнула от звука его голоса, понимая, что он обыскивает комнату вместе с ней. Вытянув руку, она подошла к нему.

– Где? – прошептала она.

– Здесь. Я здесь.

Она, наконец, сжала его вытянутую руку и позволила подвести себя к тому, о чем он говорил. Она коснулась того, что на ощупь было похоже на металлическую петлю. Пока она пыталась вспомнить, что это были за комнаты, ее желудок болезненно сжался, а грудь стиснуло от воспоминаний. Стыд начал душить ее, когда она задумалась над вопросом, на который было потрачено так много времени, чтобы подавить его. Уверены ли они, что поступают правильно?

Она не могла позволить себе думать о том, насколько многое из этого могло быть неправильным, или что в этом есть что-то правильное, она просто не могла себе этого позволить. Не сейчас. Или, возможно, она просто хотела остаться и принять то, что заслуживала. Но Соломон не заслужил такой участи.

– Это комната для проведения обряда приготовления, – проговорила она, вспоминая для чего нужны крюки на стене. Чтобы приковывать человека, удерживать в неподвижном положении, пока они подготавливают его.

– Для чего именно? Что они будут делать?

– Все, что будет говорить Мастер. Каждый раз это проходит по-разному. Действия зависят от покаяний. Дверь, давай подойдем к ней.

– Покаяний?

– Да, помнишь? – она ухватилась за его руку в темноте, и он повел ее по крошечной камере, которая была площадью не больше десяти на десять метров. – Каждую неделю после исповедей, он знает, какое осквернение будет проведено.

– Как?

– По глубине провинности определяется наказание.

Она вымученно ответила, стараясь не задумываться о том, насколько правильно или неправильно будут звучать ее слова.

– О, Боже, – прошептал Соломон. – Что именно ты ищешь?

Хаос отыскала то, что хотела нащупать, пока ее пальцы двигались по петлям.

– Я помогала устанавливать многие из этих дверей. Я припоминаю, как подумала, что довольно-таки нелепый у них дизайн, но я никогда ничего не высказывала по этому поводу вслух.

– Что ты имеешь в виду?

– Тут стоит металлический стержень, который поддерживает все петли вместе, он похож на штырь, который вставлен посредине.

– О, Господи, ты что шутишь?

– Ты понимаешь, о чем я говорю?

Его руки были на нем, прямо поверх ее рук.

– Нам нужно что-нибудь, чтобы его вытащить, – проговорил тихо он.

А это уже было проблемой.

– Из чего сделан пол?

– Из бетона.

– Давай поищем сколотое место. Возможно, мы сможем отколоть кусок и использовать его.

На протяжении следующих пяти минут они шарили по полу руками, иногда сталкиваясь друг с другом.

– Я пройдусь до конца комнаты, – проговорил он.

Хаос внимательно прислушивалась к любым звукам, пока они продолжали поиски. Она не хотела думать о том, что грядет, но знала, что это было необходимо.

– Нам нужно обсудить наш план.

– Да, нужно, – тихо ответил он. – Черт. Я отыскал нужное место, – восторженно проговорил он. – Иди сюда.

Она быстро поползла вперед на звук его голоса. Когда она подобралась ближе, он схватил ее за руку.

– Чувствуешь.

Коснувшись пальцами острого края цемента, она резко выдохнула.

– Ты можешь...

– Отодвинься, дай мне попробовать. – Он пытался на протяжении нескольких минут, а она силилась рассмотреть что-нибудь в этой кромешной темноте. – Если бы у нас было что-то, чем можно было бы выбить кусок бетона

– Я продолжу искать, – прошептала она, начиная шарить по полу руками.

– Расскажи мне о "подготовке", пока ты ищешь, мне необходимо узнать, что это вообще такое.

Ее желудок сильно сжался, когда она провела по полу ногтями в поисках какого-либо осколка. На самом деле он не испытывал большого желания узнать об этом, а она, естественно, не испытывала ни малейшего желания рассказывать ему об этом.

– Я не знаю, что он может сделать в этот раз.

Это было отчасти правдой. Каждый раз он делал разные вещи. Ему нравилось удивлять.

– В таком случае... расскажи мне возможные варианты его действий, Красавица. Мне необходимо знать, что нас ожидает.

Она вздрогнула от того, как он назвал ее.

– Не называй меня так, – прошептала она в полной темноте, слезы обжигали ее глаза.

Приступ тошноты накатывал на нее каждый раз, когда она думала о тех вещах, в которых принимала участие. И Хаос не могла думать о них прямо сейчас, иначе она потеряет связь с реальностью, утратив здравомыслие. А она не могла этого допустить.

– А как ты хочешь, чтобы я называл тебя? – спросил он, как будто понимал на каком-то интуитивном уровне то, что она чувствует.

После нескольких минут размышлений она натолкнулась на еще один тупик в ее жизни, оказалась заключенной в стенах еще одной психиатрической лечебницы. У нее не было другого имени. Она сделала судорожный вдох, когда со всей полнотой осознала, что все предыдущие ее имена были не больше, чем пустым вымыслом. Ее имена были лишь изощренными происками проклятья, как и все остальное, что окружало ее.

– Не думай об этом, – сказал он, давая понять, что не требует от нее ответа на этот вопрос. – Сейчас это не столь важно. Просто давай сосредоточимся на поиске чего-нибудь, что мне поможет вытащить нас отсюда.

Раздавшийся звук привел ее в состояние ступора.

– Хаос, – прошипел он.

– Я слышала это, – ахнула она, двигаясь в спешке по направлению к нему. – Нам придется сражаться.

– Используй все, что у нас есть, – он издал шипение в качестве подтверждения своих слов. – Ты меня слышишь? Пускай в ход зубы, ногти, все!

– Хорошо, – прошептала она, дрожа вместе с ним, когда они забились в угол за дверью.

– Как думаешь, столько их будет?

– Обычно... всех подготавливают здесь. Их четверо. Вместе с Мастером.

– Я хочу, чтобы ты бежала. С первым появившимся шансом я нападаю, а ты убегаешь. Ты меня слышишь? Даже если я не смогу, ты должна бежать и выбраться отсюда. Найди полицию, ФБР, найди дядю Джо. Он поможет тебе! – проскрежетал он.

Боже, он совершенно ничего не понимал, здесь не было никакой полиции. Город намеренно игнорировал происходящее здесь уже долгое время, делая все что угодно, чтобы только уберечь самих себя и свои семьи от губительной силы проклятья. Мастер говорил... она замерла, когда эта мысль достигла ее разума. А что если Мастер говорил не правду? А что если люди не имели истинного представления о происходящем здесь?

– Скажи мне, что ты выполнишь то, что я сказал тебе сделать, – прорычал он, его голос дрожал.

– Я все сделаю, все так и сделаю!

После долгого ожидания в полной темноте, которое напоминало бесконечность, она вновь услышала звуки. Напрягаясь, чтобы разобрать, что это было, она, наконец, поняла.

– Это церковный зал. Он... он собрал их в церковном зале. Это значит, что он планирует провести публичную подготовку. Он не будет делать этого здесь.

Глава 3

Соломону совершенно не понравился страх в ее голосе, когда она произносила это.

– Что это? Что означает "публичная подготовка"?

– Он собирается проводить ее в церковном зале прямо во время служения!

Служения?

– Как в церкви?

– Да! – издала она шипящий звук, ее горло словно сдавило от страха.

Соломон развернулся к двери и налег всем телом пару раз в то место, где находились петли. После дюжины попыток он постарался понять, удалось ли ему немного ослабить хотя бы одну из них. Нижняя часть заела. И он с силой ударил рукой по верхней.

– О, Боже. Получилось! – прошептал он.

– Пожалуйста, поторопись!

Миллиметр за миллиметром он вытягивал металлический штырь. Когда он смог обхватить его верхнюю часть, то начал яростно расшатывать ее, пока окончательно не вытащил из металлических петель.

– Пожалуйста, быстрее!

Он отчаянно хотел знать, какого хрена эти свихнувшиеся безумцы вытворяли во время подготовки, но в то же самое время он решил, что у него не было ни единого желания знать это. По крайней мере, не в это самое мгновение. Сначала они выберутся отсюда, а поговорить на эту тему смогут и позже. А, может, и никогда.

Соломон использовал металлический стрежень, который вытащил из верхней части, и со всей силы стукнул по нижней, пытаясь ослабить петли, удерживающие дверь. Резкий звук раздался эхом по комнате, словно колокола, звонящие по успошим.

– Тише, – обеспокоенно шикнула она него.

– У меня нет выхода! – раздраженно бросил он в ответ. Продолжая наносить удары и проверять, расшатался ли штырь после каждого третьего удара. После бесконечных попыток, наконец, стержень поддался. – Получилось!

– Да! Да! – прошептала она.

Казалось, прошла вечность, когда он смог извлечь металлический штырь.

– Возьми это, – прошептал он, передавая их ей, подозревая, что они могли стать отличным оружием, если до этого дойдет. Чтобы, например, выбить глаз нападающему.

– Хорошо, – прошептал он, хватаясь за металлический стержень, который располагался в петле, с силой вытягивая его.

– Работает!

Массивная дверь скрипела протяжнее с каждым рывком, словно предупреждая толпу людей наверху, о том, что они хотели сбежать. Наконец, стержень поддался, высвобождаясь из металлических тисков.

Хаос схватила Соломона за руку. Он замер, прислушавшись, замерев на краткий миг, перед тем как налечь всеми силами на дверь, чтобы полностью ее открыть. Если толпа придет за ними, то, что они будут просто стоять, бездействуя, никак не поможет им извлечь ни единого преимущества из знания комнаты. Дверь поддавалась тяжело, и он внезапно осознал, что она была закрыта на засов с той стороны, намертво. Толкая ее, он сумел приоткрыть /достаточный просвет для прохода, через который он смог проскользнуть наружу и затем помочь выбраться Хаос.

– Я все еще ни хрена не вижу, – прошептал он, держа ее крепко за руку.

– Нам нужно идти направо. Т-там находится место, которое ведет к стволу шахты.

– Ты уверена? – прошипел он, чувствуя, как они движутся вдоль стен тоннеля.

– Да, я уверена.

Его пальцы четко ощущали неровные землистые стены, и его обоняние было согласно с этим предположением. Сырая, старая земля. Боже, он просто не верил в то, что они построили туннели под тем местом, где пытали людей, чтобы очистить от придуманного кем-то проклятья. Он задавался вопросом, что они собирались сделать на самом деле. И, самое главное, зачем?

– Откуда Мастер знает обо мне?

Ему нужно было получить ответы на такое количество вопросов, которое он только сможет задать ей.

– Я не знаю, – проговорила она расстроено из-за того, что не могла дать разгадку на эту тайну. – Я не задавала вопросов.

Ее слова были отягощены страхом и стыдом.

– Хорошо, не волнуйся. Мы обязательно что-нибудь придумаем, – прошептал он едва слышно.

После того как они прошли примерно с милю, он остановился.

– Это что... вода?

Звук ее дыхания говорил о том, словно она пыталась рассмотреть окружающую их обстановку. Пожалуйста, пожалуйста, не дай ей сбиться с пути.

– Мы... О, Господи, тут поворот, нам нужно было свернуть направо. Не думаю, что мы ушли слишком далеко.

– Это что, вода?

– Сточные каналы из подземного туннеля ведут к озеру.

– Он большой? Есть возможность выбраться по нему?

– Я видела некое подобие решетки, но я не знаю, можно ли ее открыть, и насколько она большая, – голос Хаос звучал взволнованно. – Давай вернемся назад, нужно вернуться назад.

Они медленно направились в обратном направлении по туннелю, дорогой, которой пришли сюда. Она шла вдоль стены впереди него, казалось, что все происходящее длилось целую вечность. Каждая клеточка его тела разрывалась агонией от мысли о том, что Мастер уже обнаружил, что они сбежали из камеры и отправился с безумной толпой на их поиски. И так же отчаянно, как он хотел хоть что-то разглядеть в этой кромешной тьме, отсутствие света означало, что никто их не преследовал.

– Здесь! Я нашла его!

Она неспешно повела их в другом направлении.

– Как далеко еще идти? – спросил он еле слышно.

– Эм. Возможно, шагов сто.

Это звучало как хорошее предположение, судя по ее голосу.

– А что теперь мы ищем?

– Мы ищем дверь, которая выведет нас наружу.

– А что если они поджидают нас там?

Она сильнее сжала его руку.

– Значит, мы... побежим по сточному туннелю и попытаемся выбраться через него.

Он ненавидел ощущение сомнения в каждом возможном решении, но ему было необходимо знать все варианты заранее.

– А если мы не сможем выбраться и оттуда?

– Значит, мы войдем внутрь и приложим все усилия, чтобы сбежать.

Ее слова были произнесены дрожащим от отчаяния голосом, пока они медленно продолжали двигаться в темноте.

– Вся территория строения составляет десять тысяч акров в длину. Это огромное здание. Мы можем проскользнуть, оставшись незамеченными. Я знаю каждый квадратный метр этой психиатрической больницы. Она служила мне детской площадкой для игр.

Его кожа покрылась мурашками от этого признания в тот момент, когда он представил ее, блуждающей по коридорам, заполненных множеством сумасшедших, и только самому Господу известно, как так получилось, что церковь обратила это... во что-то еще более ненормальное.

– Как долго эти туннели существовали здесь? – пытаясь понять через ступни своих босых ног, где они находились сейчас. Пол под его ногами был твердым, и он не был уверен, был ли это цемент или просто грязь. Или и то, и другое.

– Они были тут еще со времен, когда я была ребенком, а может, и раньше.

– А ты уверена, что никто не знает о них?

Сделав пару вдохов, она пробормотала:

– Я уже ни в чем не уверена. Я не знаю, что есть правда, где кроется реальность, что есть что.

Ее признание напомнило ему о том, насколько опасной для нее была эта ситуация в эмоциональном плане. Все, во что она когда-либо верила, исказилось до лжи, должно быть, это довольно-таки сложный поворотный момент, чтобы вот так просто принять его.

– Но что касается тебя, как ты думаешь, эти комнаты были выстроены для обряда приготовления?

– Да. И, в основном, для осквернения.

Осквернение. Он все еще толком не понимал, что именно входило в это понятие. Осквернение за каждый грех. Определенно это подразумевало под собой в каком-то роде наказание. Но вот какое именно? Его разуму было необходимо узнать, как все происходит, и в то же время он не желал этого.

– Расскажи мне об осквернениях, Хаос. Мне необходимо знать.

Ему необходимо быть готовым, в случае чего.

– Почему ты хочешь знать об этом? – прошипела она обеспокоенно.

– Я бы не спрашивал, если бы не считал, что мне это необходимо знать.

Он удержался от того, чтобы назвать ее красавицей, но это далось ему с трудом. У него больше не было вариантов, как называть ее. Ему не нравилось называть ее теми безумными, церемониальными именами. Безмолвие или Хаос.

– Не думаю, что мне стоит рассказывать тебе об этом.

Ее ответ был в большей степени мольбой, обращенной к нему, чтобы он оставил эту затею, но Соломон продолжал настаивать на своем.

– Пожалуйста, просто скажи мне.

Тьма отозвалась эхом на ее всхлип, за которым последовал судорожный вдох.

– Я не могу.

– Осквернение протекает болезненно?

– Обычно, да, – прошептала она разгневанно. – И... и всегда пугающе.

В это было не трудно поверить.

– Насколько пугающе?

– Просто... некоторые вещи пугают.

Соломон был готов сдаться в своем желании узнать важные детали этого ритуала. Судя по уровню беспокойства в ее голосе, это было слишком пугающе, равно как и говорить об этом без ее погружения в психологическое состояние, в которое он не желал погружать ее сейчас.

– Боже мой, – прошептала она, останавливаясь. – Это она. Дверь. Это дверь!

Слава Всевышнему. Он нащупал вместе с ней холодный металл. Их руки нашли ручку одновременно, и они нажали на нее.

– Тут засов, – прошептала она.

Пару мгновений спустя глухой металлический звук раздался от поддавшегося засова, и дверь приоткрылась на миллиметр. Тусклая полоска света осветила узкое пространство. Выглядело так, будто солнце клонилось к закату. Им нужно было поторапливаться, прежде чем день вновь не вернется в свои законные владения.

– Что там? – спросил он едва слышно, когда они приоткрыли дверь чуть больше. – Это укрытие или что-то другое? Куда нам идти, в каком направлении?

– Мы побежим напрямик в сторону леса. Это, возможно... приблизительно футов пятьсот отсюда. Я знаю лес, я могу найти место, где спрятаться. У меня есть свои тайники!

Они выскользнули из-за двери, их ладони были по-прежнему крепко сцеплены вместе, пока они прислушивались и пытались рассмотреть местность настолько далеко, насколько это было возможно, но на самом деле расстояние до леса было не таким уж большим. Узкая тропинка заканчивалась, встречаясь с холмом, который был погружен в густую завесу тумана. Их сознание столкнулось с ужасом ситуации, в которой они оказались, словно с боксерской перчаткой, и ощущение страха повисло в воздухе, продолжая нашептывать им о том, что их неминуемо схватят.

Преодолев ближайший подъем, они поднялись вверх по тропинке. Соломон подозрительным взглядом сверлил плотное покрывало сгустившегося тумана, которое раскинулось перед ним на расстоянии пятидесяти шагов. Он хотел рвануть туда, но его внутреннее чутье нашептывало ему, что они попадут в ловушку. Прежде чем он смог задуматься об этом, она дернула его за руку и побежала прямо туда.

Не желая терять ни секунды, он отпустил ее руку, чтобы они могли двигаться быстрее. С каждый следующим вздохом, секундой, ударом сердца, он ощущал, как холодок покрывает его спину. Там что-то было, что-то поджидает их впереди.

Еще двадцать шагов. Теперь десять. Десять шагов до неизвестного монстра, что поджидал их с другой стороны. Чудовища были повсюду, и его кожа покрылась мурашками от осознания этого. Словно они бегали по кругу от невидимой угрозы, и не было ни единого шанса ускользнуть от опасности. Ни единого.

Туман открылся перед ними и поглотил Хаос, как только она вошла в него, его внезапно охватила паника. Его спину и ноги заполнило легкое покалывание, и он, блять, попал в западню. Земля поднялась и впечаталась в его лицо, нанося удар под дых. Моргая, он старался рассмотреть происходящее, понимая, что находился под покровом тумана, но ему все же удалось сделать это. Он не мог пошевелиться. Тело, ноги были неподвижны. Голова слишком отяжелела, чтобы поднять ее.

– Соломон!

Он силился открыть глаза, пока его сердце трепетало, словно перепуганные птицы в клетке.

– Соломон! Соломон!

Хаос выкрикивала его имя, находясь где-то на расстоянии от него.

Господи, нет. Он изо всех сил старался открыть глаза снова, чтобы осмыслить то, что произошло. Господи, нет, пожалуйста.

Мир завертелся, когда его подняли.

– Оставьте его в покое! – со всей мочи кричала Хаос. – Оставьте его! Оставьте его!

Она все еще была на некотором расстоянии от него. «Пожалуйста, позволь ей сбежать. Пожалуйста, позволь ей быть в безопасности». «Беги, – силился проговорить он. – Беги, Хаос».

Ему удалось открыть глаза. Мир перевернулся с ног на голову, раскачиваясь перед ним. Его взгляд был прикован к Хаос. Ужас сжал в холодных тисках его горло, он не мог сделать ни единого вдоха. Нет. Нет, нет, нет. Темные фигуры уводили ее. Тащили дергающееся тело за собой. «Борись с ними! Борись с ними! – безмолвно кричал он в своем разуме. – Не... позволяй... им... забрать…».

Глава 4

Соломона пробудила боль. Но также и крики Хаос, переполнявшие его ужасом. И иглы. Тысячи острых уколов ледяных иголок, заключающих его в ловушку болезненного холода. Резкая боль ударила ему в лицо, и он мотнул головой вправо, сражаясь изо всех сил за глоток воздуха, который не был бы наполнен острыми ледяными иглами.

– Нет, нет, нет! – рыдала Хаос.

– Заткните ее, – раздался низкий грудной голос.

Иголки продолжали ранить его, вне зависимости от того в какую сторону он двигался, или куда пытался сбежать, словно он находился в каком-то далеком и наглухо запертом месте. Продолжая оставаться там так долго, к нему пришла уверенность, что он попал в другое временное измерение, возможно, даже в другой мир, где неумолимые уколы ледяных пик не смогли бы причинить вред его обнаженному телу.

Паника, страх и истощение циркулировали и боролись в его разуме и теле, пока он окончательно не потерял связь с реальностью. Возможно, прошли часы или даже дни, он не знал. Он даже не знал, как долго находился в бессознательном состоянии, не способный чувствовать. Он был даже рад тому, что потерял эту способность. Соломон не знал, где находился, кем был, он просто ощущал счастье от того, что боль прекратилась. Он понимал только то, что это было некое место, скрытое в его разуме, и он задавался вопросом, было ли это то же самое место, где пребывала в тот раз Хаос. В этом месте было спокойно и тепло. Там была красивая Хаос, дарившая ему свою улыбку, пока они смеялись и строили планы на будущее.

***

«Ш-ш-ш, ш-ш-ш, ш-ш-ш».

Соломон изо всех сил старался ухватиться за звук. Кто-то, находившийся рядом с ним, притронулся к нему. Он дернулся и подался в сторону источника звука. «Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Ш-ш-ш».

– Я с тобой, я с тобой.

Он повернул голову в сторону теплых слов, и дыхание стало горячее, громче.

– Соломон?

Ему был знаком этот голос.

– Пожалуйста, – прошептала она. – Вернись ко мне. Пожалуйста, пусть с тобой все будет в порядке.

Шантиль? Нет.

Он изо всех сил пытался открыть глаза и, наконец, ощутил их моргание. Но вокруг была только тьма. Он попытался протянуть руку и коснуться человека, что находился рядом с ним, но его тело не двигалось.

– Мастер сказал, что ты будешь в порядке, – проговорила она тихим голосом.

Мастер.

От самого звучания этого слова по всему его телу пронеслось чувство паники, но все, на что было оно способно, так это лишь охватившая его дрожь и непрекращающиеся попытки заставить себя двигаться, бежать и скрыться.

– Хорошо, ты в порядке, с тобой все хорошо, ш-ш-ш, ш-ш-ш.

В этот момент Соломон все вспомнил. Место, в котором он находился, побег, то, как их поймали.

– Х-х-х...

– Не говори, ничего не говори, ш-ш-ш.

Нестерпимая боль ощущалась во всем теле Соломона. Вскоре его охватили неконтролируемые судороги, и Хаос постаралась притянуть его ближе к себе. Где они находились? Все ли хорошо с Хаос? Ему было так холодно.

Наконец, он попытался поднять руку и прикоснуться к ее лицу. Она наклонилась ближе к нему и, прикоснувшись к его губам, целовала его снова и снова. Он ощущал привкус слез на ее губах. Ее теплое дыхание было словно надежда и свет, что озаряли тьму.

– Х-х-х… Хаос.

Наконец, ее имя с хрипом вырвалось из его горла.

– Я здесь, – она заплакала, укачивая его. – Прости меня, я разбудила тебя, – проговорила она. – Мне не стоило делать этого, мне так жаль, так жаль.

Соломону, наконец, удалось схватить Хаос за руку и поднести ее к своей груди, прижимая к сердцу. Он отчаянно нуждался в чем-то хорошем, в ощущении того, что могло подарить ему надежду и желание бороться. Бороться с ужасом, что накрепко сковал его разум и тело.

– П-поцелуй меня, – вырвалось у него, и дрожь снова возобладала над его телом. Соломон алчно накинулся на ее губы в ту же секунду, как почувствовал их прикосновение к себе. – Не останавливайся, – задыхался он, проскальзывая пальцами в ее волосы, удерживая, хватаясь за нее, словно она была его жизнью.

***

Соломон очнулся от глухого металлического звука.

– Очнись! – прошептала Хаос.

Ужас в ее словах заставил его резко приподняться. Он огляделся по сторонам, всматриваясь в кромешную тьму, в то время как дрожащая Хаос помогала ему подняться на ноги.

За ними пришли.

Дверь открылась еще до того момента, как он успел подумать о том, как действовать, и яркий режущий свет ударил ему в глаза.

В комнате появилось больше теней, и страх удвоился, превращая его в дикаря. Он размахивал кулаками, хватая и оттягивая их одежду, пинаясь и царапаясь, стараясь вонзить зубы во все, во что можно было их вонзить.

– Беги! Беги, Хаос!

Хаос кричала изо всех сил, тяжелые вздохи становились все ближе к нему. Их обладатель стремился накинуть ему на голову неприятно пахнущий, грубый материал. Соломон крутил головой в разные стороны, пытаясь изо всех сил избежать этого.