Текст книги "Осквернитель Соломон II (ЛП)"

Автор книги: Люциан Бэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Где телефон? – поторопился Джо, осматривая комнату.

– Вон там, – указал Соломон. – На столе.

Дядя подбежал к столу и схватил телефонную трубку, набирая номер, пока Соломон продолжал наблюдать за подъездной дорожкой и основной дорогой.

Его сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда дядя неожиданно вскрикнул: – Джон!

Он ответил!

– Мы застряли на окраине Уэстона, за нами гонятся сектанты. Это твой брат Джо, со мной Соломон! Да, твой сын. Они похитили его, я вызволил его из плена. И я застрелил человека, сейчас мы покидаем его дом. Он находится на Митхаус Роуд. Да! Да, это доктор! Прости меня, Джон, – проговорил дядя, отворачиваясь от них и кивая. – Хорошо. Хорошо, ты прав. Я знаю, где это. И если так случится, что мы не появимся... черт побери... мы доберемся. Джон, вместе с нами едва живые люди, которых мы спасли из этого места. Это ужасно, – произнес он, и его голос практически надломился. – Хорошо. Мне нужно идти, они могут появиться в любую минуту, а я бы не хотел тратить попусту пули на этих ублюдков!

Джо положил трубку и поспешил к двери, посмотрев в окно.

– Он будет ждать нас на перекрестке Кросвелл. Мы решим, куда ехать, когда пересечем границу штата.

Они поспешили к машине, мальчик наотрез отказался отходить от Хаос.

– Пусть сядет с тобой впереди, – проговорил Соломон. – Я сяду на заднее сиденье.

Они уселись, и Соломон проверил пульс у четверых женщин, которые должны были быть уже мертвы. Но по какой-то невообразимой причине они были все еще живы.

– Держитесь, только держитесь, мы уже уезжаем отсюда, – прошептал он.

– Ох, черт, – прошептал дядя Джо в ужасе.

Соломон резко повернул голову, наткнувшись взглядом на жуткую решетку радиатора старинного грузовика, который медленно двигался по подъездной дорожке. Фары были выключены.

– Я думаю, они не знают, что мы находимся в этой машине, – прошептал дядя. – Пистолет при тебе?

– Да, – Соломон достал его из кармана, в тот момент, когда мальчик начал издавать взволнованные звуки.

– Ш-ш-ш, тише, все в порядке, – успокаивающе зашептала Хаос.

– Они не смотрят в нашу сторону, – проговорил едва слышно дядя, вглядываясь в зеркало. – В тот момент, когда они будут достаточно далеко от нас, я заведу машину, и мы рванем отсюда. Будь готов стрелять, если потребуется.

– Понял, – Соломон крепко обхватил пистолет двумя руками.

– Ах, мать вашу, он смотрит в нашем направлении, – прошептал дядя Джо.

– Держи их! – прокричал мужской голос.

И мужчина побежал, сворачивая в их сторону.

– Сейчас! – прошипел Соломон.

Дядя Джо повернул ключ зажигания, и автомобиль привычно задребезжал, а затем, наконец, завелся. Перебросив руку через сидение, Джо сдал назад и вжал педаль газа до упора.

Соломон услышал звук удара и заметил краем глаза, как одного из мужчин отбросило, когда машина сбила его на сумасшедшей скорости.

Дядя Джо сдал назад, заезжая в сад, и колеса начали прокручиваться в холостую, забуксировав на месте. Черт, черт, черт, хоть бы они не застряли.

Старый Кадиллак зарычал, словно демон, и рванул в сторону машины, которая находилась на подъездной дорожке. О, Черт. Выезд заблокирован!

– Держитесь, – предупредил дядя, утопив педаль газа в пол, когда устремился в небольшой зазор между задней стороной приехавшего грузовика и спасением. Иисусе, у них не получится!

Не имея другого выхода, дядя Джо протаранил перекрывавшую дорогу машину, оцарапав ее с левой стороны и попав в канаву правым колесом. Их подбросило сильным толчком, потому что автомобиль продолжал двигаться, затем последовал удар, и левое колесо тоже угодило туда же.

– Иисусе! – прокричал Соломон, стараясь изо всех сил удержать едва живых женщин от того, чтобы они не свалились на пол.

Шины, наконец, ударились о бетонное покрытие, с пронзительным победным визгом унося их прочь из преисподней, и Соломон обернулся назад, чтобы посмотреть, как обстоят дела. Черт.

– Они догоняю нас! – прокричал он.

Приблизившись к ним за считанные секунды, передние фары грузовика преследовали их по пятам. Господи Иисусе, они прикончат этих бедных женщин еще до того, как успеют их спасти.

Дядя Джо мчался вниз по проселочной дороге на убийственной скорости, пока Соломон старался изо всех сил удержать женщин и прикрывающие их простыни на месте.

– Где мы должны встретиться с моим отцом? – прокричал Соломон, глядя через плечо.

– Примерно семь миль к северу отсюда.

– Черт, – проговорил Соломон. – Они нагоняют, нагоняют нас.

– Я знаю короткую дорогу.

Соломона охватила паника. Если это смахивало на их предыдущий короткий путь, то они все могли умереть. У них была возможность оторваться от преследователей, но они могли потерять свою машину, а, возможно, и свои жизни в придачу. А эти женщины не способны вынести еще больше увечий, даже если получат их не по вине человека.

– Может, я просто смогу застрелить их, – проговорил Соломон. – Я не хочу подвергать этих женщин еще большей опасности вероятностью столкновения с внезапно возникшими деревьями на дороге.

– Отлично, – бросил ему дядя, глядя в зеркала. – Тогда стреляй в этих мудаков.

– Не снижай скорости, – прокричал Соломон, нажимая кнопку, при помощи которой опускается боковое стекло. Стекло быстро заскользило вниз, затем Соломон прицелился в лобовое стекло преследователей и нажал на курок.

Грузовик вильнул, но вернулся к своему прежнему положению на дороге. Соломон выстрелил еще три раза, целясь в капот грузовика. Пожалуйста, пусть хотя бы одна из пуль попадет в цель!

Капот взлетел вверх, и грузовик пару раз развернуло, прежде чем он, наконец, слетел в кювет!

– Ты попал в него! – прокричал дядя Джо.

Соломон с облегчением опустился обратно на свое место, замечая, что прикрывавшая женщин простыня вновь упала. Он поспешил поправить ее, оглядываясь назад, наблюдая за дорогой. Она была пуста. На данный момент.

Спасибо тебе, Господи.

Глава 17

Хаос продолжала смотреть через плечо на Соломона. Было сложно не замечать едва живых людей рядом с ним, тех, которых она помогала убивать. Она помогала держать этих людей взаперти, и теперь их, наконец, освободили. Несмотря на то, что их тела были едва живыми, все, что находилось внутри, давно мертво.

Мальчишка льнул к ней, как к спасительнице, совершенно не осознавая, что именно она помогла уничтожить его невинность. Они называли это лечением. Но Хаос не могла сейчас игнорировать голос, который звучал внутри нее. Плохие вопросы вырвались на волю, готовые помочь ей разобраться во всем. Только на данный момент не в чем разбираться, каждый из этих вопросов был задан самой себе уже давным-давно. И теперь на них получен ответ. На все разом. Все неправильно. Неправильно. Неправильно. Все, что она делала, было неправильным. Именно к этому осознанию подталкивали ее эти вопросы.

А она заставила их замолчать. Она была послушной. Игнорируя то, что было правильным, совершала то, что делало Мастера счастливым. Она делала это не для того, чтобы поступить правильно. А потому, что... хотела, чтобы ее похвалили. Приняли. Полюбили.

Она позволила многим людям страдать и умереть, лишь бы почувствовать это.

Она гораздо хуже, чем считала. Теперь, когда высвободились вопросы, все остальное, сокрытое в ней, тоже вырвалось на свободу. Как, например, ее способность видеть истину в том, что касалось ее самой. Она была очень мерзкой и злой. Хаос отчаянно желала, чтобы этих женщин вообще не было сейчас в машине, тогда она бы сидела рядом с Соломоном. Она не считала направление своих мыслей ошибочным, не думала о том, где могли бы находиться эти женщины, если бы не находились сейчас в машине. Если честно, ей было абсолютно наплевать, где они могли бы находиться, единственное, что для нее имело значение, – это быть с Соломоном. Прямо сейчас. Она, возможно, выбросила бы их полутрупы на обочину, если бы следовала своему злому умыслу. Именно такой она стала, именно в такого человека превратилась. Ей было абсолютно наплевать на окружающих, за исключением себя. Вероятно, ее волновала только судьба Соломона, ведь он был добр к ней. И сказал, что любит ее. Она так хотела верить в это. Но как она могла познать, что такое любовь? Хитросплетенья проклятья настигли и ее. Вот что происходит, когда вы отвергаете данные вам Богом дары. Проклятье сжирает дух. Она сполна получила то, что заслужила. Сердце дьявола.

Разум напомнил ей об оставшейся в Ордене бабушке, подтверждая эти мысли. Она даже не думала о ней. Вот в какой незначительной степени Хаос волновалась о других. Была ли она вообще жива? Мертва? Подвергалась пыткам? Кто знает. Хаос решила просто не думать о бабушке. Безмолвию наплевать. Хаос безразлично. А Красавице Соломона и подавно.

Сейчас они направлялись на встречу с настоящим отцом Соломона. Нет, приемным отцом. Мистером Крэтчем. Хаос улыбнулась про себя при мысли, что встретится с ним еще раз. Помнил ли он ее? Она была рада узнать, что он являлся отцом Соломона. Нет, приемным отцом, поправила она себя вновь. Кем же тогда были настоящие мать и отец Соломона? Об этом она размышляла на протяжении нескольких дней. Ей было грустно, что он не знал их. Или все же знал?

Наконец, они добрались до места встречи. Но все, что Хаос могла видеть, было лишь дорогой. Она вновь бросила взгляд через плечо на Соломона. Она скучала по нему. Хотела быть рядом с ним, чувствовать его прикосновения, пока могла. Казалось, в ее теле все еще велся внутренний отсчет. Скоро произойдет нечто плохое, и придет конец благословленному времени для них.

– Свет фар, – прошептал дядя Джо, вглядываясь в зеркало заднего вида.

– Он должен приехать с той стороны? – спросил Соломон, смотря в заднее окно на приближающуюся машину.

– Я не знаю, где он находился, когда мы связались с ним, поэтому точно не уверен, – Джо завел машину и снова поехал. – Я за то, чтобы быть готовыми сорваться с места, в случае неприятностей.

Хаос скользнула взглядом по мальчику. Ей не нравилось то, как он держал ее за руку. Это заставляло ее ощущать себя грязной лгуньей. Она заставила себя взять его за руку, полная решимости делать то, что казалось ей правильным. Она обнаружила, что ей приходилось делать совершенно противоположное тому, что она чувствовала и о чем думала большее количество времени.

– Это он, – пробормотал дядя, припарковав машину и заглушив двигатель.

– Можешь подождать здесь, Красавица? – спросил Соломон.

Она заставила себя кивнуть. Хаос хотела пойти с ним, но это было неправильно. Эгоистично, и она должна быть достаточно умной, чтобы понимать это.

Хаос слушала их голоса, звучавшие снаружи. Они обсуждали девушек, что находились в машине, решая, что делать с ними.

– Мы не можем отвезти их в больницу, – она узнала голос мистера Крэтча.

– А что, если мы поедем в Кентукки?

– Черт, нет, – проговорил мистер Крэтч. – В тех краях тоже много такой херни.

– Тогда в Огайо. Доедем до ближайшего медицинского учреждения, оставим их в припаркованном автомобиле возле входа скорой помощи и позвоним в службу 911, чтобы их забрали, – это говорил Соломон.

Хаос улыбнулась тому, насколько он был умен. И тому, каким добрым человеком он являлся. Насколько заботливым был. Она вспомнила, как он продолжал прикрывать этих женщин простыней и всегда заботился о безопасности. Он ангел.

Она больше не могла расслышать их разговор, они понизили голоса. И Хаос пронзила боль. Вероятно, сейчас они беседовали о его Шантиль и том, что им необходимо найти ее. Не желая, чтобы их слышала Хаос, это ее огорчит. Но она не была ребенком. Она могла принять правду. И ей не нравилось, когда от нее утаивали секреты, они сразу же начинали ощущаться как ложь и прочие грязные уловки.

Наконец, мужчины вернулись в машину и поехали дальше. На этот раз Хаос не обернулась на Соломона, она не хотела видеть выражение его лица, когда он думал о Шантиль. С тех пор как в разговорах стали упоминать Шантиль, он начал вести себя как совершенно другой человек. Был Соломон, хорошо знакомый ей, который любил ее, но был и другой Соломон, любивший Шантиль.

Как бы сильно она ни любила его и как бы отчаянно не хотела, чтобы его сердце было наполнено желанием только к ней, но наблюдать за тем, как он думает о Шантиль, было выше ее сил. Но ее мыслям нет места в его счастье. Ему не нужна тупая шлюха с душевными проблемами.

Пока они ехали в тишине, Хаос пыталась найти то место внутри себя, которое бы помогло ей абстрагироваться от чувств. Соломон не предпринимал попыток проверить ее самочувствие, как всегда делал это. Она не хотела, чтобы это причиняло ей боль, но ничего не могла с собой поделать. Это было подобно случайному порезу, который не переставал кровоточить, как бы сильно она не пережимала его, пытаясь сдавить и закрыть рану. Ей необходимо спрятать все свои глупые израненные части в том месте внутри себя. Но это безопасное местечко в подсознании находилось сейчас вне ее досягаемости. Необходим специальный ключик, чтобы попасть туда, и Мастер был единственным человеком, кого она знала, кто мог поместить ее туда. Он делал это множество раз. Она не знала способа, как попасть туда, казалось, путь в то место известен только Мастеру.

Она должна научиться хотя бы как-то скрывать свои кровоточащие раны. Хаос вспомнила игру в противоположности. Мастер играл в нее огромное количество раз: говорил одно, а делал совершенно другое. Ей не нравилась эта игра, но она была ей хорошо знакома. Она могла использовать эти хитрые уловки, чтобы казаться цельной, в то время как на самом деле была полностью разбита. Выглядеть счастливой, когда была грустной. Притворяться невинной, когда была грязной. И казаться умной, в то время как была глупой.

Ради Соломона.

***

Соломон смотрел в окно, когда они подъехали к первой же больнице в Огайо. Одну за другой он проверил у женщин пульс. Каждый раз, когда старался почувствовать биение сердца, внутренний страх нашептывал ему, что он не обнаружит его. Притом отсутствие пульса было вполне оправдано, тогда как совершенно необъяснимой вещью было его наличие. Проверяя последних двух, ему пришлось приложить все усилия, чтобы почувствовать хотя бы слабое сердцебиение. Проверка пульса была принудительной пыткой. Потому что каждый раз он успевал прожить их смерть и удивительное воскрешение за какие-то десять секунд.

– Вот она, – проговорил дядя Джо, въезжая на стоянку скорой помощи. Они осмотрелись, убеждаясь, что место было безлюдным.

– Мы оставим женщин здесь, но заберем с собой мальчика? – ещё раз переспросил Соломон.

– И позвоним с телефона-автомата, – сказал Джо. – Затем подождем немного и удостоверимся, что женщин забрали в больницу.

Отец Соломона постучал в окно, и Джо выбрался наружу.

– Шевелитесь, – поторопил он.

Соломон не стал перечить, поэтому тоже вышел и обошел машину, подойдя к месту, где сидела Хаос, и отвел ее и мальчика к автомобилю отца. Он мельком осмотрелся вокруг и усадил их на заднее сиденье. Наконец, они будут сидеть рядом с Хаос.

Он побежал обратно к машине дяди Джо и бросил последний взгляд на девушек, которые были в совершенно безжизненном состоянии. Он с трудом подавил желание вновь проверить их пульс.

– Шевелитесь, им срочно нужен врач.

Они в полном молчании захлопнули двери и поспешили к машине отца. Пару минут спустя мистер Крэтч стоял у телефона-автомата, делая звонок, который хотел сделать Соломон. Он просто не нашел подходящую причину, чтобы настоять на своем, поэтому позволил отцу сделать это за него. Он сам хотел убедиться, что на том конце провода понимали, насколько серьезна ситуация.

План был следующим: выждать пятнадцать минут и уехать. Затем, покинув штат, они бы посмотрели новости в комнате какого-нибудь отеля, чтобы узнать последнюю информацию о женщинах.

– Сделано, – сказал отец по возвращении в машину. – Теперь ждем. – Он посмотрел на часы, и Соломон почувствовал себя лучше, но, несмотря на это, ему хотелось расспросить, что тому сказали.

Было так странно вновь находиться рядом. Отец постарел. Он никогда не был человеком, открыто проявляющим чувства, но, когда они встретились на дороге, он обнял Соломона так крепко, что это заставило его затаить дыхание. Это было тем объятием, которые отец не позволял себе с ним в течение всех этих лет, поэтому в это единственное вложил все то, что было упущено. И нерушимая стена, что окружала сердце Соломона, рухнула, заставляя его вновь почувствовать отчаянную потребность в отеческой любви.

Сердце Соломона забилось сильнее, когда он вспомнил произнесенные отцом слова при встрече. Соломон заставил себя не думать о них, иначе он просто сойдет с ума. "У меня есть информация о Шантиль".

Они не могли продолжить разговор у дороги, поэтому Соломону оставалось лишь гадать. Гадать, какие именно новости есть у отца по поводу его невесты, пропавшей два года назад.

Было так много вопросов, которые он хотел обсудить с ним сейчас, так много секретов, которые нуждались в том, чтобы ими поделились.

– Пора, – произнес отец, заводя машину и направляясь к больнице. Они объезжали ее с противоположной стороны, и Соломон ахнул, увидев, что их прежняя машина окружена врачами скорой помощи.

– Они нашли их! – прошептал Соломон, слезы застилали его взор, когда облегчение, словно приливная волна, с силой обрушилось на него. – Их забирают, – произнес он, когда дюжина медиков спешно заносили женщин в больницу на носилках. – О них позаботятся.

Хаос обняла его, и он, черт возьми, чуть не подавился от ощущения, будто они только что пережили долгие часы, наполненные адскими муками. Чувствовать ее в своих объятиях, быть в безопасности… его разум пришел к заключению, что сейчас самое подходящее время заплакать. И он даже не пытался сдержать слезы, это было ему не под силу. Он отчаянно рыдал, как мальчишка, от осознания реальности кошмара, который они пережили. Эти женщины выжили. Мальчик выжил. И девушка, сидящая рядом с ним, обнимающая и укачивающая паренька в своих объятьях, смогла выжить.

Поездка в отель, который находился в другом штате, была долгой и тихой. Соломон устало вытянулся на сидении, насколько это было возможно, и откинул голову назад. Он потянулся к руке Хаос, и она переплела свои пальцы с его, ее движения были немного нервными и беспокойными.

Он взглянул на нее в темноте, потянувшись, чтобы прикоснуться к ее лицу. Когда она не отвернулась, Соломон притянул ее ближе. Он склонился и легко коснулся своими губами ее рта, желая проверить, где сейчас пребывал ее разум.

И получил в ответ больше нервной нерешительности. Поглаживая большим пальцем ее щеку, он прижался к ее лбу своим и прикрыл глаза на пару секунд. Она вновь читала его, словно открытую книгу. Его мысли и эмоции были сосредоточены на отце, и тело вновь охватило оцепенение, как только он вспомнил о Шантиль.

Казалось, словно его мышцы отказывались взаимодействовать с Хаос до того момента, пока они, как полагается, не похоронят Шантиль. В то же время часть его сознания задавалась вопросом: «А что если она жива? Что если она все еще любит тебя? Нуждается в тебе? Желает тебя? Как ты почувствуешь себя, если увидишь вновь ее?».

Как только он будет знать наверняка, что с ней произошло, он будет свободен. Быть свободным – означает делать то, что ему нужно сделать для Хаос. Он хотел ей все объяснить, но не в тот момент, когда они должны скрываться, для того чтобы спастись.

Возможно, он сделает это в отеле. Может, они возьмут две комнаты, и у него появится шанс заверить ее так, как она в этом нуждается.

Глава 18

Соломон подумал, что этот момент уже никогда не настанет, когда, наконец, запер за собой дверь гостиничного номера на ключ. Закрывая окна, он осмотрел окружающую обстановку, прежде чем плотно задернуть шторы.

Затем он повернулся и посмотрел на Хаос. Она испугано сидела на кровати, выглядя словно Дева Мария, над чьим достоинством надругался сам дьявол.

– Не хочешь принять душ?

Она поднялась на ноги, но ее взгляд не коснулся его лица, он остановился на груди.

– Ты первый. Пожалуйста.

Соломон подошел к ней и заключил в объятия, ненавидя ощущение того, насколько сильно она напряжена. Он крепко стиснул ее и едва слышно произнес:

– Хорошо, Красавица. – Он неподвижно стоял с закрытыми глазами, просто укачивая ее в своих руках, нежно поглаживая спину. Чуть погодя он направился в ванную.

Раздевшись, Соломон уставился немигающим взглядом на душевую шторку. Господи, настоящий душ. Каково это будет? Казалось, прошли годы с того момента, как он по-настоящему мылся. Он включил душ и отрегулировал поток теплой воды, под который с удовольствием и забрался. Соломон не хотел задерживаться здесь надолго, оставляя Хаос наедине с ее мрачными мыслями. Он быстро ополоснул короткий ежик волос, который теперь был у него вместо прежней длины, медленно двигаясь по заживающим ранам. Налив на мочалку жидкое мыло, он начал осторожно обтирать тело, так как струпья от ожогов зажили еще недостаточно и не очень хорошо реагировали на соприкосновение с водой.

Наконец, он закончил и выключил воду. Схватив полотенце, он обернул его вокруг талии, даже не удосужившись насухо вытереться. Он волновался о Хаос.

Открыв дверь, Соломон свернул за угол, наблюдая за ней тревожным взглядом. Она сидела на том же месте, что и прежде, немного раскачиваясь из стороны в сторону, впившись ногтями в собственную руку. Заметив его, она быстро опустила глаза. Что творилось у нее в голове?

Он подошел к ней и протянул руку, понимая, что ему снова придется исполнять роль доктора и настоять на том, чтобы она вернулась к прежнему верному образу мыслей.

– Я хочу помыть тебя, Красавица.

Она взглянула на его руку, потом ее глаза неспешно прошлись вверх по его обнаженному торсу. Обжигающее ощущение ее жесткого, неистового взгляда заставило его член затвердеть.

Ее губы приоткрылись, когда она вложила свою руку в его раскрытую ладонь, и, Боже, она покорно следовала его приказам, словно была его пленницей.

Он сам себе напомнил, что таковой она и была. Пленницей своего собственного кошмарного прошлого. Ему не следует забывать об этом, он должен быть терпеливым. Двигаться медленно.

Соломон также вспомнил, что удовольствие – чувство, которое она испытывала реже всего. Да, удовольствие. Оно поможет сломать ее внутренний сдерживающий барьер, чем бы тот ни был.

***

Хаос старалась дышать и думать одновременно. Ее разум буквально взорвался, когда Соломон вышел из ванны в одном полотенце. Его тело было все еще влажным и блестящим от капелек воды, и, Господи, она хотела броситься к нему, упасть на колени и облизать каждый миллиметр его тела.

Но желание ее тела и разум противостояли друг другу, отказываясь взаимодействовать, двигаясь в разных направлениях! Ее тело находилось рядом с ним, готовое исполнить все, что он пожелает. Но ее разум продолжал противиться этому, посылая противоречивые сигналы, заставляя вести себя, словно она безумна.

И теперь он вел ее в душ, а она испытывала страх. Почему? Почему она так испугана? Словно ожидая этого вопроса, в ее голове тут же всплыл ответ на него. Потому что это будет больно. Она испытает невыносимую боль, когда он выберет Шантиль и выбросит Хаос из своей жизни.

Когда они вошли в ванную, девушка ахнула, как только он прикрыл за ними дверь. Она застыла на месте, глупо уставившись на душ. Соломон не произнес ни слова, когда отодвинул ее волосы в сторону и начал расстегивать ее платье. О, Боже. Это ощущалось так, словно ее готовили к погребению. Именно это она и заслужила. Быть растерзанной на части. Она должна запомнить это. Если Хаос сосредоточится, тогда все будет проще.

Его пальцы нежно ласкали ее, когда он спустил платье по плечам. Материя упала к ее ногам лужицей, а теплый воздух ванной комнаты обласкал ее обнаженную кожу, заставляя затвердеть соски.

– Присядь, – проговорил он ей.

Она прикрыла глаза, затем отвела взгляд вправо, посмотрев на сидение унитаза. Она осторожно присела, смотря строго перед собой, не поднимая взгляд, все еще пребывая в состоянии страха.

Он опустился на пол и обхватил ее правую ногу, расшнуровывая ботинок и снимая его. То же самое он проделал с левой ногой, после чего отставил обувь в сторону.

Он поднялся на ноги, и вновь ее тело противоречиво среагировало вразрез ее мыслям, когда она попыталась взглянуть на него. Соломон сбросил с себя полотенце, и с ее губ сорвался вскрик, громкий и стыдливый, когда она уставилась на его красивый член. Он повернулся к душу и отодвинул занавеску, пока ее взгляд неотрывно следовал за источником желания. Включая воду, он вновь протянул ей руку.

Хаос уставилась на нее, зная, что это был последний шаг перед всепоглощающим пламенем. Протягивая свою руку навстречу, она приняла его, вручила ему свою жизнь. Отдала свою душу. Она была уверена, что он даже не подозревал об этом. И это было нормально. Он не должен переживать из-за ее личных страданий. Никогда. Больше никогда она не позволит этому произойти.

Хаос забралась в душ и повернулась лицом к струям воды, прикрывая глаза в ожидании. От влажного пара, сконцентрированного в таком небольшом помещении, кружилась голова, плавя оставшееся в ней сопротивление.

Соломон развернул девушку лицом к себе, подставляя ее спину под струи воды, и помог ей намочить волосы. Каждое его прикосновение было подобно крошечным языкам пламени, неистово касавшимся ее плоти.

Его пальцы прошлись по всей длине ее волос и устремились к вискам... нежно пробежались по лицу. И двинулись ко рту. Ее губы приоткрылись с отчаянным вздохом, когда он погладил их подушечками пальцев.

Его пальцы исчезли, и она практически захныкала от внезапной болезненной потери его прикосновения. Начиная с ее стоп и поднимаясь выше, он омывал каждую часть ее тела. Такое трепетное внимание к ее плоти воплощалось для Хаос в чистейший акт преклонения. Он неспешно скользил ладонями по каждому дюйму ее тела, прослеживая, поддразнивая, мучая ее. Прикасаясь ко всему, за исключением местечка между ее ног.

Затем он приступил к омовению верхней части ее тела. Притянув Хаос к себе, он обнял ее, его лицо оказалось совсем близко. Хаос наблюдала за его руками, пока те гладили ее по животу, а его твердый член вжимался в нее. Она попыталась втянуть в легкие достаточное количество воздуха, когда почувствовала, как его эрекция набухла и дернулась у ее задницы, а его тяжелое дыхание обожгло ее щеку.

Одной ладонью Соломон прижался к ее лону, притягивая ближе к члену, в то время как другой рукой мыл ее груди.

– О, Боже, – наконец, ахнула она, растворяясь в огне – в огне обжигающих касаний его пальцев, что неспешно поддразнивали вершинки сосков. Ее лоно пульсировало с такой яростной силой, что это причиняло боль. Как будто понимая это, его рука опустилась к соединению ее бедер. Он скользнул пальцами, прижав их по обе стороны от пульсирующего желанием места, раздвигая складочки и обнажая клитор, когда сам толкнулся бедрами навстречу.

Хаос старалась заключить его член между своими ягодицами, желая ощутить его внутри себя, почувствовать его таким способом и так долго, как она того хотела. Он издавал те самые звуки, грудные и гортанные, которые заставили ее еще отчаяннее желать этого.

Наконец, Соломон прикоснулся к ее клитору, и Хаос вскрикнула. Она ощущала мыльную пену на его пальцах, идеально скользящих по ее промежности. Почувствовав, что не может устоять на ногах, она потянулась и обвила рукой его за шею, готовая почувствовать всю его длину, больше не задумываясь о смерти, оставляя мысли лишь о том, что происходило здесь и сейчас. О вспыхнувшем между ними пожаре, чье пламя стало невыносимо горячим. Безумно горячим.

Хаос вновь оказалась под душем, и Соломон ополоснул ее. Она стояла, подрагивая, когда он прошелся ладонями по ее волосам, а затем переместил ее таким образом, что струи воды стекали по всему ее телу. Потом она почувствовала, как Соломон вновь приблизился к ней, напоминая собой живую стену огня. Кончики его пальцев сжали ее лицо с двух сторон и, удерживая, прижались к ее подбородку, когда он скользнул ими вниз.

Он истязал ее лишь жаром своего дыхания, которое она ощущала на своих губах в течение долгих и томительных мгновений, пока Соломон не начал ее поглощать в буквальном смысле слова. Сначала, нежно лизнув, он чувственно прошелся языком по всей ее нижней губе, затем проделал то же самое с верхней. В ответ Хаос крепко схватилась за его запястья, чтобы предотвратить свое падение, так как ее колени едва не подогнулись.

Все, на что она была способна, это отчаянно хныкать и принимать энергию, которой он насыщал ее тело.

– Красавица, – прохрипел он, прежде чем глубоко погрузить язык в ее рот и лизнуть. Его полные губы чувственно посасывали и глубоко целовали ее.

– Соломон! – всхлипнула она, погружаясь в происходящее, погружаясь в него самого.

В одно мгновение ситуация изменилась, и Хаос оказалась прижата спиной к стенке. Соломон сокрушал ее своими губами и языком, скользя по шее, затем по груди. Она прошлась пальцами по короткому, бархатному на ощупь ежику его волос, умоляя уничтожить ее любым способом, который он выберет, только бы он сделал это. И сделал это как следует.

Зарычав, Соломон издавал те самые звуки, что сводили Хаос с ума. Она проводила ногтями везде, куда могла дотянуться. Затем он оставил ее грудь и начал целовать ниже. Спускаясь еще ниже. Когда он не остановился, она ахнула и взглянула вниз.

– О, Господи, – всхлипнула Хаос, когда он опустился перед ней на колени.

Он положил сильную руку на ее живот и приподнял ногу, поставив стопу на бортик ванны.

– Соломон! – тяжело дышала она, отчаянно желая, чтобы он сделал то, что намеревался. – Ты собираешься... ты собираешься…

Склонившись, он поцеловал ее в укромное местечко между ног, затем поднял на нее взгляд.

– Да, именно это я и собираюсь сделать, – прошептал он, оставляя еще один поцелуй на чувствительной плоти. Затем, склонив голову, он вновь прикоснулся к ней приоткрытыми губами. Каждый поцелуй заставлял девушку всхлипывать, и каждый раз Соломон прикасался недостаточно близко к клитору.

– Я так хочу этого, – хныкала она, упираясь ладонями в стену, сжимая металлический поручень в ванной.

Он издал низкий, пронзительный гортанный звук, который подтверждал, что именно этого он и хотел – чтобы она изнывала от желания.

– Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя здесь? – спросил он, оставляя крошечный дразнящий поцелуй, не сводя с Хаос глаз.

– О, Господи, я... да. А ты мог бы? – молила она, не заботясь о том, говорила ли она правильные вещи.

– Мог бы, – он продолжил истязать ее легкими и чувственными поцелуями. Она вскрикивала и подавалась бедрами ему на встречу, придвигая их к нему при каждом движении.