355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Люциан Бэйн » Осквернитель Соломон II (ЛП) » Текст книги (страница 1)
Осквернитель Соломон II (ЛП)
  • Текст добавлен: 27 марта 2017, 19:00

Текст книги "Осквернитель Соломон II (ЛП)"


Автор книги: Люциан Бэйн



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Люциан Бэйн

«Осквернитель Соломон II»

Серия: Осквернение (книга 2)

Автор: Люциан Бэйн

Название на русском: Осквернитель Соломон II

Серия: Осквернение

Перевод: Fragic

Сверка: helenaposad

Бета-корректор:

sunshine135, CritiK

Редактор:

Amelie_Holman

Оформление:

Eva_Ber

Аннотация

На седьмой день седьмого года... её осквернили.

Соломон и Хаос в руках зла. Переменчивые дни в заброшенном приюте для душевнобольных теперь стали их реальностью. Церковь ищет искупление в образе Соломона Горджа. Безумные духи прошлого призывают Соломона прийти… прийти и увидеть секреты, скрывающиеся в стенах психбольницы.

***

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

***

Этот тёмный, готический, с ноткой лёгкой эротики, романтический триллер может содержать элементы, которые могут взволновать или оскорбить читателя. Пожалуйста, читайте с осторожностью, даже если вас привлекают описания жестокости и различных форм надругательства.

Глава 1

Лоботомия.

Только от одного этого слова душный воздух в темной камере постепенно стал прохладным. С каждым ударом сердца Соломон чувствовал, как по его телу распространяется яд, въедаясь в разум все глубже, пока его кровь не начала ощущаться слова кислота, выжигающая кости. Он сосредоточился на вдохах, что давались ему с большим трудом, мысленно цепляясь за этот звук, как за единственную спасительную соломинку собственного здравомыслия, чтобы не быть затянутым в коридоры окружавшей их психиатрической лечебницы.

– Ты хочешь знать, что это означает? – прозвучал из уст Хаос слабый вопрос.

Соломон боролся с собой, чтобы ответить ей и стереть страх, сотрясавший ее тело. Они найдут путь к спасению, они найдут способ выбраться. Он хотел, нет, он должен был сказать ей все это, но его тело было охвачено осознанием того, что им предстоит пережить. Мучительный контраст между бесконечными пытками, изощренность которых невозможно было предсказать и неминуемой смертью.

Смерть подразумевала под собой конец мучений, что было по-своему спасением для них. А другой возможный исход не подразумевал подобной роскоши. Он означал, что они могут остаться в живых. Они будут погребены в могиле, живые и полностью осознающие то, что происходит, не способные заговорить, закричать или позвать на помощь, в то время как все вокруг будут просто наблюдать и задаваться вопросом, живы ли они еще или уже нет.

Так он понимал лоботомию.

Ему нужно бороться. Ему нужно бороться изо всех сил и без остановки. И ему нужно начинать делать это прямо сейчас, в этой грязной камере, в это самое мгновение.

Хаос тихо плакала в паре шагов от него. Соломон издал отчаянный звук, чтобы освободиться от ужаса перспективы лоботомии, который начинал заключать его тело в тиски в этой живой могиле. Он потянулся к ней в кромешной тьме, что царила вокруг них. Тьма была непроглядной, указывая на то, что где бы они не находились, там совершенно не было света, лишь кромешная мгла, в которой оставили их похитители

– Ш-ш-ш, – попытался успокоить он ее.

Соломон крепко прижал Хаос к себе. Это был его основной акцент, его якорь, увещевало сознание Соломона, когда он прикоснулся к ней. Он повиновался инстинкту, даже не задаваясь вопросом о его происхождении. Прижимая ее крепко к своему телу, он провел ладонью по ее спине и рукам, ощущая холод ее кожи.

Он продолжил утешать ее, тихо повторяя "ш-ш-ш, ш-ш-ш", пока не осознал, что дрожала не только она, но и он вместе с ней. Он совершенно позабыл о ее невосприимчивости к окружающему ее безумству. Соломон был счастлив, что ее разум находился в безопасном укрытии и в состоянии изоляции хотя бы к этой реальности.

Но как будто ей было известно, что она обладала иммунитетом, а он нет, ее руки вдруг крепко сомкнулись, обхватив его и удерживая в яростном объятии.

– Я – Сосуд Искупления, – произнесенные шепотом слова коснулись жаром его груди, пока Соломон продолжал прижимать ее к себе, как одинокую веточку на краю утеса. – Я могу поговорить с Мастером и убедить его выбрать меня, – проговорила она, затаив дыхание.

Ее слова прорвались в его оцепеневший разум, и он с усилием боролся с собой за то, чтобы ухватиться за их смысл и значение.

– Выбрать тебя?

Его губы зашевелились, и он услышал слова, и в то же время не мог их расслышать. Словно он был мертв... но в то же время жив. Заключенный в ловушку собственного тела.

Внезапный страх неожиданно потерять свой рассудок еще до того, как до него добрался Мастер, пронзил его уколом панического страха.

– Нет! – ахнул он. – Он не сможет заполучить тебя! И меня он тоже не сможет заполучить.

– Я не хочу, чтобы ты страдал, – задохнулась она с горечью в голосе, словно у них не было выхода, и время страданий неизбежно приближалось. И единственное, что они могли обсудить между собой, так это кем будет принесена эта жертва – им и ею.

– Я – Сосуд Искупления, и именно я все испортила. Я должна быть единственной, кто заплатит за это. Мастер всегда говорил, что я была темной лошадкой в этой беспощадной игре. Я должна быть той, кто спасет этот город, не ты!

Разум и тело Соломона переплелись между собой сильнее. Каждое мгновение его способность думать увеличивалась, мысли становились яснее, превращаясь, словно в искры пламени.

– Ты ничего не испортила, – прошептал он, встряхивая ее. – Никто ничего не разрушал. Хаос? Послушай, мне нужно, чтобы ты выслушала меня. – Соломон сжал ее лицо обеими ладонями в темноте и начал оставлять поцелуи вокруг ее губ. – Мне и правда необходимо, чтобы ты меня выслушала. Мне нужно, чтобы ты послушала меня и поняла мои слова сердцем и разумом, ради меня. Тебе под силу это?

Единственный кивок вырвался вместе с ее поверхностным дыханием, коснувшимся его губ, когда она впилась пальцами в его плечи, прижимаясь холодной грудью к его груди. Соломон ахнул от такого тесного контакта, отчаянно желая любой связи, какую только мог разделить с ней.

– Теперь ты моя жена, – яростно произнес он эти слова у ее губ, не желая, чтобы хоть что-то в этой камере украло их. – Я хочу заботиться о тебе. Я хочу иметь от тебя детей, завести семью, это именно то, чего я хочу. Ты слышишь меня?

Она издала всхлип и кивнула.

– Скажи мне, что тоже желаешь этого. Хаос, ты должна мне сказать, что жаждешь того же самого.

– Я хочу этого, хочу, – сказала она с горечью. – Но не могу. Я не могу.

– Нет, можешь, – с яростью проговорил он. – Ты можешь это. Ты же доверяешь мне, Красавица?

Никогда еще слова не причиняли боль, обжигая его изнутри.

Он снова почувствовал ее кивок и сосредоточился, четко понимая, что этот час, это самое мгновение, может стать его последней возможностью.

– Я прекрасно понимаю, что это много значит для города. Я также понимаю, что есть проклятье, которое должно быть снято. Но знаешь ли ты... – проговорил он, и мысли продолжали выстраиваться в его сознании в слова, – что когда ты нашла меня, то отыскала намного больше, чем просто ответ на ваше проклятие?

Соломон осыпал ее поцелуями после каждого произнесенного им слова, и сейчас она боролась с желанием поцеловать его в ответ, ее пальцы отчаянно сжимались на его шее.

– Ч... что это? Скажи мне, – произнесла она.

Зарывшись пальцами в ее волосы, он мягко обхватил ее за голову, пока она оставляла нежные невинные поцелуи на его губах.

– Я здесь для того, чтобы положить конец этому проклятью, – отчеканил он.

Настойчивость ее губ сделала отчаяннее его желание втолковать ей, что им необходимо выжить.

– Да, – прошептала она, ее поцелуи стали жарче.

Соломон следовал плотно сотканной лжи в ее разуме, в то же время стараясь быть очень аккуратным, чтобы не двигаться слишком быстро и внезапно. Последнее, что ему было нужно, это подтолкнуть ее к краю психологически безопасной зоны, выход из которой может ее сломить. Продолжая осыпать ее пылкими поцелуями, он продолжил:

– Наконец, это стало совершенно понятным для меня, Красавица. Я был доставлен сюда, чтобы помочь Мастеру. Мне кажется, ты знаешь это, ты всегда знала это, и именно поэтому я был избран. Потому что я мог бы помочь восстановить все.

– Да, только ты и можешь.

Ее пальцы прошлись по его волосам, когда он переместил свой рот от лица к ее ушку.

– Мастер просто не осознает этого... – продолжал увещевать он, выстраивая в ее голове основу для осознания необходимости спасения их жизней. – Он тоже подвергся власти проклятия. Именно поэтому меня призвали сюда, я был призван не только для того, чтобы сохранить город, но и для того, чтобы спасти Мастера. Мастер – не плохой человек, но проклятье стремится сделать его именно таким.

Она издавала негромкие стоны, оставляя поцелуи на его шее.

– Он очень хороший.

Соломон стиснул зубы, когда желчь поднялась в его горле от ее слов. Она совершенно не понимала то, что он пытался донести до нее.

– Я знаю. И я знаю, что ты тоже хороший человек, я поняла это с того самого момента, как встретила тебя.

Теперь ее губы скользили по его груди, и он ахнул, когда ее рот накрыл его сосок и жадно всосал его. Его член решил ожить именно в этот момент, он осознал, что отчаянно желает выжить, чтобы любить ее всю оставшуюся жизнь

Но только так, чтобы Хаос всецело принадлежала лишь ему одному, находилась в долгу перед ним, слушалась его. Не Мастера. Это требовало от него изменить всю ее жизнь, в течение которой ей промывали мозги, и единственное, что могло совладать с этим, – это их любовь.

Это был их единственный шанс. Он должен был воспользоваться им, чтобы разрушить весь этот культ до самого основания.

– Я здесь для того, чтобы прийти ему на смену, – едва слышно произнес он, когда ее алчные поцелуи спустились еще ниже по его телу.

Внезапная мысль, что она могла ласкать ртом это чудовище таким же интимным способом, заставила его застыть на месте в безмолвном гневе. Он принудил ее подняться и поцеловал, позволяя выплеснуться его отчаянной страсти к ней.

– Я здесь для того, чтобы забрать тебя, понимаешь? Ты моя жена, ты моя. Теперь ты принадлежишь мне. Мастер даровал тебя мне, он не может изменить этого сейчас, это незыблемый закон. Понимаешь?

Она кивнула, задыхаясь и смотря ему в лицо, когда он обхватил ладонями ее голову, сначала пройдясь поцелуями по ее подбородку, затем спустившись к губам и нежной шее.

– Я твоя, – прошептала она еле слышно. – Я твоя.

Он вновь вернулся к ее губам.

– Я знаю, что ты моя, – произнес он, показывая ей своими отчаянными и страстными поцелуями то, насколько хорошо он понимал это, нуждаясь в том, чтобы она почувствовала и увидела, насколько четко он осознавал это. – Я предложил тебе провести со мной весь остаток жизни, даря тебе любовь, ты слышишь меня? Никто и ничто не сможет изменить этого.

Ее ответ раздался приглушенным стоном, и Соломон воспользовался каждой каплей своего желания и погребенной жажды для того, чтобы укоренить правду так, что никакая сила или человек на земле не смогут уничтожить это, особенно Мастер.

– У тебя красивое тело, – проговорил он у ее губ, пока кончики пальцев скользили по напряженным пикам ее груди. – И оно всецело принадлежит мне, чтобы я мог любить его. Оно всецело мое.

Он склонил голову и глубоко втянул в рот нежную плоть, насколько это было возможно.

– Да, – всхлипнула она.

Уверенность в ее словах, произнесенных с придыханием, пробудила алчный голод в Соломоне, желание услышать их снова, поэтому он усилил свой натиск. Он посасывал ее грудь жестче, покусывая твердую вершинку зубами, пока еще больше подтверждений не сорвалось с ее губ, и она не выгнулась навстречу его ненасытному рту.

– Да, да, – всхлипывала она, потягивая его за волосы.

Он вновь накрыл ее рот своим, его пальцы впились в верхнюю часть ее спины, когда его язык и губы продолжили подтверждать испепеляющую правду.

– Ты – моя жена. Ты – моя жена. Ты только моя. И всецело принадлежишь лишь мне, больше никому. Скажи это, произнеси это вслух. Я должен услышать это от тебя.

– Я твоя. Я – твоя жена, и больше никому не принадлежу, только тебе, – прошептала она едва слышно, со всей своей страстью вдыхая эти слова в его рот, она все сделала именно так, как он и хотел.

– Обещай, – настаивал он.

– Я обещаю. Обещаю всем сердцем.

Соломон проложил дорожку из поцелуев вниз по ее шее, готовый подтверждать каждое слово и защищать их жизни единственным доступным для них оружием – любовью. Он мягко обхватил ее груди своими ладонями, посасывая то одну, то другую. Все было прямо здесь – в ее дыхании и стонах, в неудержимой необходимости Соломона спасти ее, спасти их, сохранить их будущее. Все это подогревало его невообразимой потребностью действовать, той, которая не имела причины или логического объяснения, оставляя за собой лишь отчаянную необходимость выжить. Желание спастись. Именно так он понимал все это. И он не отрицал этого, он принял понимание собственных желаний, собрав все свои силы, прямо здесь, пока все безумные призраки прошлого наблюдали за их неуклюжими попытками обрести спасение. Наблюдали за ними с молчаливым пониманием, зная, что здесь Соломону не место. Он ни за что не останется здесь умирать. Не в этой жизни.

Он отказывался верить в обратное. Он просто не мог. И не верил.

Соломон с трепетом опускался, скользя вниз по ее телу, его пальцы нежно погладили ее по волоскам в интимном местечке. Услышав, что ее дыхание стало неровным, он замер.

– О-о-о-о-он п-п-подготовил меня, – проговорила она, всхлипывая.

Страх вновь охватил его, и он крепко прижал ее к своему телу, ощущая, как обжигающая его ярость готова выплеснуться из него. В его сознании замелькали воображаемые образы того, что с ней делали, ее нежная плоть была рассечена без жалости. О, Боже. Его желудок скрутило, когда он, наконец, осознал, что за запах пропитал все вокруг, постоянно раздражая его обоняние на протяжении всего времени, что они находились в этом месте. Кровь. Свежая и подсохшая, несомненно, полностью покрывающая ее ноги по внутренней стороне бедра до ступней ног.

«О, Боже, помоги мне. Помоги мне. Не дай мне сдаться, не дай мне сломаться. Я умоляю тебе. Я молю тебя».

– Я-я все еще могу...

Она сжала в ладонях его член дрожащими руками, и Соломон обхватил их своими поверх ее ладошек, останавливая Хаос, чтобы она не опустилась на колени.

– Нет, не можешь, – прошептал он яростно ей на ухо, пока крепко прижимал ее к своей груди, оттесняя назад монстра, который ревел, царапая его грудь изнутри.

– Вместе. Всегда вместе, мы любим друг друга. Если ты не можешь, то не могу и я, ты понимаешь меня?! – он потребовал ответа, его губы все еще прижимались к ее уху. – Мы любим друг друга, и это значит – всегда быть вместе. Как одно целое. Как одно целое!

Он крепко зажмурился, пока сжимал ее в своих объятиях. Ее ногти впились в его шею, она задрожала всем телом.

– Я люблю тебя! – ее слова вырвались всхлипом, уступая место потоку рыданий. – Прости, – проговорила она, ее голос звучал несчастно и надломлено. – Я не знала. Я не знала, что полюблю тебя. Я не знала, что это будет так больно, я не хотела этого!

– Это не будет больно, – он напрягся, поглаживая ее спину. – Клянусь тебе.

Неистово вонзаясь ногтями в его кожу, она двинулась вниз по его плечам.

– Но это так! Это ранит! Сильнее, чем любая боль. Я не могу выносить этого! Я не желаю любить тебя, я не смогу вытерпеть этого! – закричала она, отталкивая его руки прочь.

– Хаос, прекрати, – умолял он, устремляясь в темноте к ней. – Нам нужно быть сильными. Вместе. Не сожалей о нашей любви, не смей делать этого.

– Я хочу ненавидеть тебя, – закричала она громче. – Я хочу ненавидеть тебя!

– Ты должна не ненавидеть меня, – прорычал он в этой беспросветной мгле, борясь с отчаянием. – Ты должна любить меня! – пробормотал он надломленным голосом.

Ее с новой силой охватили рыдания, пока постепенно не перешли в редкие всхлипывания, как у расстроенного ребенка.

– Я уже много страдала, – ответила она между рваными вздохами. – По правильным причинам. И я закончила подготовку, – продолжила она растеряно. – Я закончила свою подготовку, и больше в моей жизни не должно было быть столько страданий, – последние слова вырвались из нее пронзительным плачем. – Я не могу пережить новую боль и мучения... Только не это. Я недостаточно сильная. Я не могу преодолеть это испытание. Я не могу, я просто не могу, мне тааак жаль.

Соломон нащупал Хаос во тьме и крепко сжал в объятиях ее содрогающееся тело.

– Хорошо, все будет хорошо, – прошептал он, прижимая ее к себе. Как она может быть такой хорошей? Настолько красивой? На протяжении всей своей жизни она страдала от безмолвной боли, и все только для того, чтобы помочь остальным. Всем вокруг. И теперь настала его очередь испытывать страдания, которые она больше не могла принять, но желала вытерпеть ради него. Всегда готова пойти на жертву.

Он нежно погладил ее по спине, отказываясь думать о тех зверствах, что пришлось ей вынести ради якобы благого дела. Для того чтобы помочь.

– Я тебя люблю, Красавица, тебе это известно? Всю свою жизнь я ждал только тебя, – сказал он, подавляя нахлынувшие на него эмоции.

Он вспомнил время, не так давно, когда он бы ощутил чувство вины за сказанное, но он прекрасно знал, что его невеста, где бы она ни была сейчас, живая или мертвая, обязательно бы поняла его.

В кромешной тьме он приподнял ее лицо к своему и с всепоглощающей нежностью оставил поцелуй на ее губах. Она была единственной. Единственной женщиной, предназначенной ему судьбой. В это мгновение он четко ощущал истинное положение вещей, жесткое и опаляющее своей неизбежностью его изнутри. Даже если судьба связала их всего на неделю. Он уповал на то, чтобы это продлилось сотни лет, но сейчас он не был уверен в их будущем. Он был уверен лишь в мимолетном настоящем моменте.

Его наполнила крайняя необходимость узнать больше и так быстро, как только сможет. Мгновение спустя его настигло осознание. Оно снизошло на него в быстрой последовательной цепочке, словно иллюстрации картинок из книг, что вспыхивали в его сознании. То, как он встретил Хаос. Как Мастер расчетливо ввел ее в его жизнь. Как он обучал ее никогда не получать удовольствие, никогда не испытывать любви...

О, блять. Соломон ахнул и стиснул ее в объятиях сильнее. Этот ублюдок все просчитал. Он обдумал каждую мелочь, и, главным образом, ее любовь к нему и ее страдания от мысли, что она может потерять его.

Но почему? Почему Мастер был таким больным ублюдком? Почему он ненавидел ее настолько сильно, чтобы принудить сделать это?

– Можешь сделать кое-что для меня, Красавица? – он целовал ее лоб снова и снова. – Ты не могла бы рассказать мне кое-что, чтобы я мог понять? Чтобы я знал, как исправить все?

– Ты не сможешь ничего исправить, – проговорила она тихим голосом, наполненным отчаянием.

– Смогу, – он постарался придать своим словам твердость, а затем ласково погладил ее по волосам, обрамляющим лицо. – Мне это по силам, именно поэтому я здесь, помнишь? Очень важно, чтобы ты тоже помнила это. Послушай меня, – проговорил он громче, заставляя ее сосредоточиться. – Сейчас не время сдаваться, ты меня слышишь? Как долго тебя готовили к этому?

– С того момента... как мне исполнилось шесть лет.

Слова были произнесены спокойно, но чередовались с резкими выдохами, рвущимися из ее груди толчками.

Соломон сжал ее крепче, успокаивающе поглаживая спину.

– Это очень долгий период времени, ты просто не можешь сдаться сейчас, когда конец пути так близок. Ты не можешь сделать это, – она кивнула, и он продолжил: – Нам лишь необходимо разобраться в том, что происходит, и найти наилучший вариант решения. Поэтому... мне необходимо, чтобы ты мне сказала, что, по твоему мнению здесь произошло с самого начала, можешь сделать это для меня?

– Я не хочу, – прошептала она, ее голос был хриплым и звучал испуганно.

Отчетливо слыша страх, он заключил ее лицо в ладони и поцеловал Хаос, долго и нежно.

– Мне необходимо, чтобы ты это сделала. Я нуждаюсь в тебе. Пожалуйста. Мне нужно знать, чтобы я смог придумать план.

– Какой план?

– Способ, чтобы исправить все.

– Но это нельзя остановить, – ответила она еле слышно.

– Я пытаюсь не остановить это, а исправить, – заверил он. – Мне необходимо уберечь Мастера от принятия неправильных решений, помнишь? Не забывай, что проклятие имеет над ним власть, и оно пытается заставить его делать неправильные вещи. Это то, как работают проклятья, они постепенно подчиняют человека и внушают ему, что он делает правильные вещи, когда на самом деле это не так. Как долго Мастер планировал разрушить проклятье?

– Д... долгое время, – проговорила она, всхлипывая снова у него на груди.

– Точно. Прошло много времени, достаточно много, чтобы проклятье смогло склонить его на свою сторону, понимаешь? Именно так и действуют проклятья, Хаос, под их влиянием может произойти все что угодно во избежание их уничтожения, а Мастер всего лишь человек. Это не его вина. Не его, – он стиснул свои зубы от ужасной лжи. – Но ты особенная. Помнишь? У тебя есть дар, как и у меня, и эти способности указывают и предупреждают, когда что-то идет не так. Мне просто нужно, чтобы ты постаралась все вспомнить, ради меня. – Соломон прекрасно понимал, что это своего рода игра в рулетку, но он был готов поставить на кон все что угодно. – Вспомни самую первую вещь, которая заставила тебя ощутить себя странно в этом месте. – Соломон прикоснулся к ее груди, на уровне сердца.

– Как плохие вопросы? – спросила она обеспокоено и виновато.

Соломон чуть изменил положение головы, его сердце забилось с надеждой, даже в этой кромешной тьме.

– Это то, как Мастер называл их?

– Да, – прошептала она. – У меня всегда были вопросы.

Соломон выдохнул с облегчением.

– Видишь? Твой дар пытался подтолкнуть тебя оказать помощь Мастеру и положить конец мучительному влиянию проклятья, терзающего его! – проговорил он восторженно. – Когда? Когда они начались, какого рода вопросы это были?

– Мастер говорил, что они плохие, – ответила она вполголоса, словно кто-то мог услышать ее. – Эти... злобные духи заставляли меня думать о тех вещах, которые могли снять проклятье, но я никогда не должна была прислушиваться к плохим вопросам.

– О, черт, – прошептал Соломон.

– Что такое? – она мгновенно спросила, выдав свой испуг.

– Я был прав. Проклятье захватило Мастера еще на самом раннем этапе. Но это в свою очередь объясняет, почему он так слеп, ведь он находится под влиянием проклятья уже многие годы.

Соломон ждал во внезапно наступившей тишине, затаив дыхание и уповая на то, что она купится на его слова.

– О, Боже, – едва слышно прошептала она, вырываясь из его объятий. – О, Боже, Боже, – она нервно начала вышагивать где-то поблизости, показавшись ему еще более испуганной и виноватой, чем обычно, как будто все, что произошло, было ее виной, и навсегда ею и останется. – Я-я-я не понимаю, королева...

– Королева, – произнес он, внезапно поймав ее и чуть наклонив, удерживая в руках. – Расскажи мне о королеве, Хаос. Давай начнем с этого вопроса. Кто такая королева? Где она находится?

– Я-я не знаю, кто она... я имею в виду, что мне никогда не позволялось спрашивать. Она живет с Мастером, в его тайной обители.

В его тайной обители? Больной ублюдок считал себя Господом Богом. Тайная обитель, святая святых.

– Как... выглядит королева?

Соломон затаил дыхание, прежде чем, наконец, она прошептала:

– Она очень красивая. Но... мне никогда не позволялось смотреть на нее. Я не была достаточно чиста для этого, – прошипела она, как будто все прекрасно понимая.

Соломон надеялся, что Хаос осознавала, что все это было лишь обманом.

– Откуда тебе известно, что она красива?

Прозвучавший вопрос, должно быть, озадачил ее.

– Потому что... потому что она – королева, она... Я имею в виду, что я полагала...

Соломон устремился навстречу ее растерянному голосу и обхватил ее, обнимая.

– Хорошо, все хорошо, – успокаивающе произнес он.

Ему нужно было двигаться не спеша, но в то же время надо было действовать достаточно быстро, чтобы успеть до того момента, как вернутся их похитители. По крайней мере, она приняла идею того, что ее любимый Мастер может ошибаться, быть одураченным самим дьяволом. И, естественно, она винила себя в том, что не смогла распознать это, но само принятие этого было несомненным прогрессом, и они двигались в правильном направлении.

Дьявол не мог отобрать более идеального человека, чем она. Верного, бескорыстного и порядочного до самой смерти

Внезапно ему в голову пришла идея.

– А кто-нибудь еще видел королеву?

Пронзительная тишина, которая последовала за этим вопросом, заставила его ощутить приступ тошноты от замаячившей надежды.

– Д-да. Я... я уверенна в этом

– Ты полагаешь, что ее видели?

– Да, – отчеканила она, ее голос стал увереннее, прежде чем она сделала долгую паузу, пока Соломон подыскивал правильные вопросы.

– Я... я слышала ее! – внезапно выкрикнула она.

– Что ты слышала?

– Ее шепот. Обращенный к Мастеру, из-за занавеса.

– Занавеса?

– Во внутренней обители Мастера, она занавешена. Иногда он говорит там с ней.

Внутренняя обитель. Более личное пространство. Соломон боролся против мерзкого ощущение ужаса, которое постепенно пробиралась ему под кожу.

– Мастеру... нравится королева?

Она с энтузиазмом выпалила в ответ:

– Он любит ее! Очень сильно!

– Любит? Как... мать? Как сестру, как жену?

– Я-я... она только... она же королева, она – Мать Ордена, он любит ее так, словно...

Соломон позволил предположению сорваться с губ: – Словно Господа своего?

Он затаил дыхание, отсчитывая долгие мгновения гробовой тишины, беспокоясь, что мог все испортить.

– Это не его вина. Проклятья всегда создают псевдобогов, Хаос, – прибавил он нежно. – Королева говорила Мастеру, что он должен делать?

– Я думаю... она давала ему советы, да.

Внезапно его посетила еще одна идея.

– Понятно, – проговорил Соломон с притворным пониманием в голове, быстро вырабатывая новую стратегию.

– Что именно? – спросила она, страстно желая услышать какое-то объяснение.

– Возможно, проклятье сначала завладело королевой.

Хаос сделала шумный вздох.

– И она...

– Осквернила Мастера.

Соломон ждал, затаив дыхание в этой кромешной тьме, моля, чтобы она в удивлении приложила ладонь к губам, широко распахнув глаза от шока.

– Точно! – через несколько мгновений она, наконец, с шипением воскликнула . – Да, так и есть, – прошептала она с пониманием, потрясенная.

Ощущение облегчения затопило Соломона, и он почувствовал, как его колени чуть не подогнулись под ним. Королева примет удар на себя, что не могло не радовать его, как и понимание, дошедшее до Хаос, что она была преданна Мастеру, который являлся полным ублюдком.

– Мой первый плохой вопрос, который пришел мне в голову, был задан после того, как Мастер сказал мне кое-что, о чем поведала ему королева, и я спросила об этом, так как это показалось мне… не совсем верным.

Она говорила так, словно не могла произнести слово "неправильный".

– О, Боже мой, – прошептал Соломон, и его голос наполнился еще большим страхом. – Это многое объясняет, не так ли?

– Да, – согласилась она, но уже не с таким энтузиазмом, как раньше.

– Поговори со мной, Красавица, есть что-то еще?

– О, Господи, – едва слышно пролепетала она, вырываясь из его объятий.

– Что? Скажи мне, помоги понять.

– Я не знаю! – она пронзительно закричала в темноте, стоя прямо перед ним. – Что мне известно? Я сама не представляю, о чем знаю! Я только слушала! – прошипела она. – Я внимала словно примерная ученица. Я не задавала вопросов!

Соломону было необходимо притормозить. Ей не стоило так быстро и в таких объемах воспринимать информацию, что могло привести ее к заключению в еще одну психологическую ловушку, и она могла застрять там.

– Я постаралась отстраниться от плохих вопросов, – продолжила она возбужденно. – Я не поддавалась им, я отказалась от них! Как примерная ученица! – она напряглась, скрипнув зубами.

От гнева? Или от сожаления?

– Да, ты поступила как примерная ученица, словно послушное дитя, полное доверия, Хаос, – произнес Соломон, желая что-нибудь разглядеть в этой темноте. – Здесь нет ничего плохого, ты справилась с этим превосходно.

– Превосходно! – повторила она за ним потрясенно, заставляя его задуматься о неудачном выборе слов. – Я глупая! – взорвалась она. – Как часто говорил мне Мастер: «Ты глупый, глупый ребенок, и никогда не сможешь всего постичь». Поэтому я старалась изо всех сил и училась. Я научилась отвечать «нет» на вопросы! Я научилась подчиняться. Я научилась слушать людей настолько хорошо, что самой противно, – прокричала она.

– Прекрати это, – в темноте приказал Соломон, слыша прерывистые вздохи, что сбивчиво вырывались из нее. – Это не имеет никакого отношения к твоему выполнению работы. Проклятье использовало тебя, как и использовало Мастера, как поработило своей властью королеву. Мне нужно, чтобы ты сосредоточилась и рассказала мне о самом первом твоем плохом вопросе. И, возможно, плохие вопросы помогут нам разобраться, с какого именно момента все пошло не так.

Глава 2

Хаос была так сильно напугана, что ей хотелось закричать или спрятаться. Все, что говорил Соломон, казалось настолько правдивым. Он прикоснулся к ее груди именно в том самом месте. Он знал. Он всегда знал такие вещи. И сейчас она ощущала, как с каждым пройденным мгновением какое-то новое чувство распускалась внутри ее груди. Страх и надежда одновременно. Но он стоял здесь, прямо напротив нее, и он был прав. Он услышал ее зов и пришел за ней. Он откликнулся ей. Ее посланию к нему. Господь прислал его сюда, несмотря на изощренные происки проклятья. Он все еще здесь, и если это так, то Господь также находился здесь. Хаос замерла на месте. Господь был рядом, прямо в том месте, и он пытался помочь ей!

Хаос быстро нашла Соломона в темноте и притянула его в крепкие объятия. «О, Боже, спасибо тебе. Спасибо, что ниспослал мне Соломона». Она, наконец, смогла свободно выдохнуть, сдерживая до этого дыхание, в самом укромном месте, глубоко внутри, в той части себя, шептавшей ей вещи, которые заставили ее замолчать.

Внезапно словно огонь ярко вспыхнул внутри нее. Она вспомнила. Она ощущала то же самое, когда Мастер сказал, что она была избрана для того, чтобы снять проклятье. Когда она утратила этот внутренний дар? В какой момент проклятье смогло отнять его у нее? Она любила свою церковную общину всем сердцем, она любила Господа. Она любила Мастера, бабушку, драгоценные воспоминания о своей матери. Она никогда не хотела ничего большего, чем просто оказать помощь. Помочь свершиться благим деяниям. Остановить страдания. О, Боже, страдания. Муки, через которые прошли все они. Ни один из них не смог избежать проклятья.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю