Текст книги "Осквернитель Соломон II (ЛП)"

Автор книги: Люциан Бэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Он сильнее прижал ладонь к ее животу, и она была благодарна за это, так как ее ноги становились слабее с каждой секундой. Затем он, наконец, оставил первый поцелуй прямо на ее клиторе, заставляя все ее тело содрогаться, издавать непрекращающиеся стоны. Сначала его губы были нежны. О, Господи, он прижался раскрытыми губами, не отрывая их в этот раз, а просто продолжая прижиматься ими к тому местечку. Потом она ощутила нечто невероятное – обжигающую шелковистость его языка, который искусно кружил по клитору.

– О, Боже мой! – она вновь издала всхлип. – Соломон! – захныкала она, неистово желая его прикосновений.

Его дыхание было тяжелым, когда он посмотрел на нее.

– Оближи, пососи меня, – молила она в отчаяние.

Его брови сошлись вместе, но ей не было никакого дела до того, что он мог быть зол, единственное, что ее волновало, это необходимость, чтобы он продолжил творить чудеса губами и языком точно так же и без остановки.

Положив руку под ее ногу, Соломон высоко поднял ее, еще сильнее раскрывая Хаос, полностью обнажая ее перед собой.

Он глухо застонал, когда посмотрел на ее лоно, склонив голову и продолжив пытать ее поцелуями, покрывая каждый миллиметр плоти.

Хаос ошеломленно вскрикнула, когда его язык проник внутрь, а затем неспешно скользнул вверх, к идеальной жемчужине клитора.

– Пожалуйста, пожалуйста. Умоляю тебя.

– Господи, – прошептал он, – ты ангел.

Огонь, который пылал внутри нее, заставлял ощущать происходящее по-настоящему, делая все это реальным. Она могла стать кем угодно для него, как бы он ее не называл.

– Боже, я обожаю этот звук – то, как ты умоляешь меня поласкать твою киску.

Ее киску. Это слово и то, с какой интонацией он его произносил, – все распаляло пламя ее желания еще сильнее.

– Я собираюсь ласкать ее до тех пор, пока ты не кончишь, Красавица. Ты готова к этому? – спросил он, касаясь губами ее клитора.

– Оближи мою киску, оближи ее, Соломон.

Он издал звук нетерпения, когда раскрыл ее шире и всосал нежные складочки в рот, так же как делал это с ее губами. Его язык скользил по клитору, затем жестко прижался и он вобрал губами женское потаенное местечко, охваченное жаром. Раздалось еще больше отчаянных голодных стонов, в тот момент, когда он переместился, стараясь втянуть в рот еще больше ее плоти.

– Я... Соломон, пожалуйста.

– Ты кончишь мне в рот, Красавица, – проговорил он прямо у ее клитора.

Его ладонь покинула ее живот, и пальцы глубоко вонзились в нее, когда он вновь вернулся к пульсирующему клитору. Он посасывал его с такой идеальной жёсткостью, что это ввергло ее в состояние удивительной пытки. Это было неистовой бурей удовольствия, с силой захватившей ее и заключившей в ловушку, из которой она не хотела сбегать.

Даже когда она боролась за то, чтобы остаться в объятьях своего сладостного наваждения, он поднял ее. Куда-то понес. Положил на что-то мягкое. Он был в ней: его пальцы глубоко исследовали ее, его язык, губы и рваные вздохи наполняли ее рот. Она с готовностью проглатывала их, поглощая его и в то же время отдавая ему то, что, как казалось ей, он требовал. Получить ее всю без остатка. Сокрушить, сломить и обладать ею.

И она дала ему это.

«Прими все, что я отдаю тебе, всю меня. Спрячь меня от самой себя, спрячь так, чтобы я была не в состоянии думать или знать что-либо, помимо тебя. Подготовь мое тело своей любовью. Оскверни мою душу своей страстью. Уничтожь меня».

Соломон переместил ее таким образом, что теперь она лежала на нем сверху, в то время как он продолжал целовать Хаос. Его сильные руки скользили по изгибам ее тела и остановились на бедрах, сжимая их в жесткой хватке.

– Займись со мной любовью, Красавица, – произнес он хрипло, передвигаясь так, чтобы его член вошел в ее тело.

Она могла лишь прикрыть глаза и раствориться в том, как он ощущался внутри нее, окунуться в бесконечные стоны, которые слетали с губ в этой восхитительной агонии.

Хаос привстала, чтобы оседлать Соломона и его пульсирующую наполняющую ее тело эрекцию. Его сильные руки все еще крепко удерживали ее бедра, едва позволяя ей двигаться на нем, он двигался сам, достигая этим проникновением самой сути ее души.

Она не могла ни думать, ни говорить, она могла лишь испытывать бесконечное стремление. Стремление к тому, что он обещал ей дать, если она откроет перед ним эту потаённую дверцу своей души.

Она так отчаянно хотела раскрыть перед ним те самые тайные места внутри нее. Она бы открыла эту дверь. Ее пальцы впились в твердые мышцы его груди, пока она вторила его движениям. Отвечала на потребность, что исходила от его пальцев, потребность, что грохотала в его груди с каждым обжигающим вздохом, с трудом срывающихся с губ. Она двигала бедрами и неистово сжимала его в ответ, вторя его хриплым "О, Боже, да".

Настала ее очередь возжелать большего, и она была готова требовать это в ответ.

Хаос идеально двигалась на нем, неспешно и всецело отдаваясь действию, глубоко вбирая его в себя. Она вращала бедрами, заставляя головку его восхитительного члена ласкать ее самые чувствительные точки. Она хотела, чтобы он навсегда остался внутри нее. Хаос желала этого так неистово, что это заставляло ее испытывать еще больший голод и большее отчаяние. Ее ногти сильнее вонзились в Соломон, когда она ускорила темп.

Стоны, которые он издавал, говорили, что он желал того же. Большего, он желал большего, точно так же, как и она. Внезапно он притянул ее тело ближе к себе, подминая и укладывая девушку на спину, затем сам встал на колени между ее ног и сжал ее бедра своими сильными руками. Соломон приподнял Хаос и жестко вошел в нее, наблюдая за выражением ее лица, желая, чтобы она знала, что это было именно тем, что он требовал, нуждался в том, чтобы наблюдать за тем, что делает с ней, и как она чувствует себя в этот момент.

Хаос подарила ему настоящую себя. Она подарила ему пронзительный крик подчинения, сминая пальцами простыни, пока он пристально смотрел в ее глаза. Мог ли он видеть то, в чем она нуждалась? О чем молила? Так сильно, как только могла. Так глубоко, как только могла. Так быстро, как только могла. Не останавливаясь. Никогда не останавливаясь.

Его опаляющий взгляд медленно проследовал ниже, задержавшись на ее груди. Он насадил Хаос на свой член, и она еще сильнее скомкала простыни, ее рот широко приоткрылся в крике наслаждения, когда его взгляд устремился от ее груди к лицу, одержимый жаждой видеть и то и другое одновременно.

Соломон вновь дернул девушку на себя, затем снова и еще раз, опустив взгляд на ее груди, когда они подпрыгивали в темпе его движений. Она впервые видела подобное выражение на его лице. Яростная мощь в пристальном взгляде и в твердо сжатой челюсти.

Уставившись на нее, Соломон замедлил толчки. Она не могла отвернуться от взгляда этих темно-зеленых омутов, в которых бурлило неистовое желание. Это украло ее дыхание и заставило сосредоточиться лишь на пульсирующей потребности заполучить его. Заполучить то, что должно случиться. Это яростное обещание в его приоткрытых губах, медленное движение его языка.

– Коснись своего клитора, – прошептал Соломон, издавая хриплые стоны, склонив голову, чтобы наблюдать за тем, как он входил и выходил из нее.

Хаос послушно прикоснулась к пульсирующей жемчужинке.

– Погладь его, – проговорил он, возвращая взгляд обратно к ее груди. – И соски. Прикоснись к ним. Заставь их пылать, Красавица. – Его пристальный похотливый взгляд впился в нее. – Не останавливайся, пока, черт возьми, не кончишь на моем члене, – выдохнул он, и его пальцы вновь жестко схватили ее за бедра.

Ощутив приближение его оргазма, она повиновалась, потирая свои соски, пока не создала огненный шар, который устремился к клитору.

Соломон продолжал медленно толкаться в нее, его взгляд переместился к пальцам на ее груди, затем спустился между ее ног и вновь устремился к лицу.

Жар стал нарастать с новой силой, пока она описывала круги вокруг охваченной пламенем жемчужинки клитора, делая именно так, как он сказал. Хаос задвигала бедрами, умоляя Соломона о большем, и его руки усилили хватку, удерживая ее в том положении, в котором он хотел ее видеть. Именно так, как он желал, когда его член ускорил темп проникновения.

Его толчки были неспешными, но властными и захватывающими.

– Соломон! Соломон! – она замотала головой, выгибаясь и вторя его движениям.

Мужчина хрипло застонал и вновь насадил Хаос на себя, заставляя всхлипнуть.

– Да! Пожалуйста, да!

Наконец, он решил положить конец ее страданиям. Соломон продолжил насаживать девушку на себя, не выходя из ее лона, характер его проникновений был яростным и глубоким. Она старалась делать так, как он сказал: не останавливаться, пока не кончит на его члене. Взрыв, который произошел внутри, был отличным от всех, что Хаос испытывала до этого. Он заставил ее разразиться криком, когда пронзил ее тело, пригвоздив своей железной волей.

Словно высоко воспарив над землей и покачиваясь на волнах. Потерянная и опьяненная удовольствием. Именно так она чувствовала себя сейчас. А затем его рот приник к ее губам, целуя, обдавая горячим дыханием и еще сильнее опьяняя.

– Красавица, – продолжал шептать он снова и снова у ее губ. – Моя прекрасная жена.

Глава 19

Собираясь к отцу, Соломон не хотел брать с собой Хаос, но оставлять ее одну казалось плохой идеей. После того как они разделили самый умопомрачительный оргазм во всей Вселенной, он был уверен, что она стала с ним еще более отчужденная, чем обычно.

Это вызывало тревогу, но он не мог обратиться с этим к отцу или дяде, которые ожидали окончания его небольшого медового месяца, который едва успел начаться. Он хотел сделать так много всего с Хаос. Попробовать очень и очень многое.

Он боялся больше, чем обычно, направляясь в номер отца и дяди. Ему нужно было внимательно следить за собственными реакциями на услышанное, особенно в присутствии Хаос. Она была очень восприимчива к перемене его настроения и могла неверно истолковать то, что они имели в виду.

Он заключил ее в объятия, прежде чем направиться к двери.

– Ты знаешь, как сильно я тебя люблю? – проговорил Соломон у ее губ.

Она ответила ему резким, но едва заметным кивком, который обозначал "да", подразумевая «Я слышу тебя, но нет, я не знаю этого».

– Мне необходимо поговорить о Шантиль. Мы идем туда обсудить именно ее, и я не хочу, чтобы ты считала, будто сказанное имеет какое-то отношение к тому, какие чувства я испытываю к тебе. Пожалуйста, – взмолился он, – посмотри на меня. В глаза.

Она заставила себя поднять на него взгляд.

– Скажи мне, что знаешь это. Мне необходимо быть уверенным, что ты все правильно понимаешь. По-настоящему понимаешь.

– Я понимаю, – прошептала она.

«Господи, она лгала».

– Мы поговорим об этом позже, хорошо? – он обхватил ладонями ее лицо и задержался у губ, для того чтобы осыпать их медленными поцелуями.

Она поддерживала его игру с поцелуями, но он чувствовал, что Хаос отдаляется от него. Ему захотелось кричать от отчаяния.

Джо открыл им и осмотрелся вокруг, прежде чем впустить их внутрь и быстро запереть дверь. Отец поднялся на ноги с того места, где сидел, – за столом в углу, рассчитанным на двух человек. Он заметил, каким взглядом отец смотрел на Хаос, и задался вопросом, что же ему известно о ней.

В кровати тихо спал мальчик. Он устроил нешуточную истерику, когда Хаос попыталась покинуть комнату без него. Заняло около тридцати минут, чтобы успокоить его и убедить, что с ним все будет хорошо, и что она скоро вернется.

Взгляды на лицах отца и дяди совершенно не помогали развеять плохое предчувствие, которое испытывал Соломон. На краткое мгновение какая-то часть его понадеялась, что новости по поводу Шантиль не были хорошими. Боже, он, скорее всего, болен на голову, раз думал о подобном, но именно в этом направлении текли его мысли. Наконец, она окончательно умерла для него, наконец, он был готов смириться и похоронить ее в своем сознании. Соломон не хотел видеть, как она мучается, если все-таки окажется живой, но, если это действительно так, то ответственные за это люди должны понести наказание.

– Ты уверен, что хочешь, чтобы она находилась здесь? – едва слышно спросил дядя Джо, когда Соломон оказался рядом с ним.

– Да, – произнес он, хотя у него не было особого выбора. – Могли бы мы поспешить и... наконец, поговорить? Закончить со всем этим?

– Конечно, сынок, – кивнул дядя со спокойным и понимающим лицом.

– У тебя есть новости по поводу Шантиль? – он обратился к отцу, сразу переходя к делу.

Его отец покосился на Хаос, которая сидела на самой дальней кровати от них, развернувшись лицом к окну, словно понимая, что никто из присутствующих не желал, чтобы она слышала этот разговор. Соломон не хотел, чтобы она чувствовала себя лишней, и поэтому ему было необходимо поторопиться и разобраться во всех тревожащих его вопросах, чтобы он мог вернуться в Хаос и доказать ей свою любовь.

– Давай присядем, – проговорил отец, направляясь к небольшому столику и поджидая Соломона.

Соломон поспешил сесть рядом с ним.

– Шантиль жива.

Тошнота скрутила его желудок, и Соломон изо всех сил старался не выдавать свою реакцию.

– Откуда ты знаешь это?

– У меня есть свои источники в Уэстоне, где я провел тщательное расследование. Я бы никогда не принес такую весть, не будь абсолютно уверен в этом.

Соломон приложил все усилия, чтобы заставить свое тело оставаться в спокойном состоянии. О чем ему теперь спрашивать?

– Она в порядке?

– Я... не уверен в этом.

Соломон кратко кивнул.

– Так где же она? – спросил он, взглянув на Хаос.

Последовав за его взглядом, отец тоже посмотрел на девушку, после чего негромко произнес: – В том же месте, откуда и пришла. В том же самом месте... – он взглянул вниз, на свои руки, прежде чем устремить взгляд темно-карих глаз на сына. – В том же месте, откуда пришла твоя мать.

Соломон уставился на дядю.

– Я рассказал ему, что ты мне поведал, – сказал Джо. – Надеюсь, в этом нет ничего такого.

Соломон старался оставаться безразличным к этому факту. Ему было плевать на то, что сказал ему дядя. С чем тяжело смириться – так это со словами отца. В них было трудно поверить.

– Так... – Соломон опустил напряженный, прищуренный взгляд, вперившись в стол, пытаясь подобрать слова. – Ты пытаешься сказать мне, что... моя невеста была... похищена? Ее похитили и насильно удерживали там? Все это время?

– Я говорю тебе, что она находится там, да. Но ее не похищали, сынок.

– Что? – изумленный вопрос вырвался из него до того, как он смог остановить себя.

– Она была...

– Не повторяйся, – разгневанно предупредил Соломон. – Я прекрасно слышал тебя, и я не верю в это. – Он взглянул на дядю: – Ты веришь ему?

Джо опустил голову, чем еще больше разозлил Соломона.

– Да это все чушь собачья, – спокойно и уверенно произнес Соломон. – И без расследований понятно, – пробормотал он, готовый взорваться от гнева. – Я не знаю, что там у тебя за источники, но они ошибаются. Все просто и очевидно. Ты сам сказал, что не уверен, хорошо ли она себя чувствует.

– Я просто имел в виду, что, находясь здесь на данный момент, я не могу наверняка это утверждать...

– Чушь! – Соломон поднялся на ноги, начиная расхаживать по комнате, не сводя глаз со своего отца. – Это полная хрень, папа. Даже если это и правда, значит, она притворяется, чтобы выжить! Она умная девушка!

Отец выглядел обеспокоенным, когда произнес следующие слова: – Она пришла оттуда до того, как познакомилась с тобой.

– Да мне плевать, когда она пришла оттуда. Я знаю ее, – он посмотрел на дядю. – Я знал ее, знал. Она не такая. – Он нервно рассмеялся и вновь начал мерить шагами комнату. – Ее удерживают там. Откуда тебе знать, что ее не держат там насильно? – обвинил он отца. – Вытворяя с ней, только одному Богу известно, какие вещи, пока кто-нибудь не придет за ней и не освободит из плена этого безумия. Как долго тебе известно об этом? Тебе не приходило на ум, что ее там удерживают силой, и что все ее действия продиктованы желанием выжить? Или ты сразу же пришел к выводу, что она притворялась на протяжении двух лет, пока мы были вместе? Ты ее не знаешь! – Соломон старался снизить тон.

– Я тоже полагал, что знал твою мать.

Соломон взглянул на дядю, когда отец сухо рассмеялся.

– Мы знали ее. Мы знали, что она была гребаным ангелом, о чем вообще ты говоришь?

– После этого она изменилась, – ответил его отец. – Шантиль все еще принадлежит Ордену.

– Хаос, – позвал он, не сводя взгляд с отца. – Она бы знала. Красавица, подойди сюда, пожалуйста. Хаос все время крутилась под ногами у Мастера, она должна все об этом знать, – он старался сохранить голос спокойным, когда Хаос подошла и встала рядом с ним.

– Она должна знать, – повторил Соломон. – И она видела фотографию моей жены, не так ли? – спросил он ее.

Хаос энергично закивала, держа взгляд опущенным.

– Видишь?

– Она, что, знает каждую женщину в Ордене, сынок? – осторожно поинтересовался отец.

Хаос отрицательно покачала головой так, словно он адресовал свой вопрос ей.

– Не имеет значения, – продолжал настаивать на своем Соломон. – Видела она ее или нет, знала или нет, Шантиль могли завербовать в секту.

– Даже не сомневаюсь в этом, – ответил отец. – Или она могла вырасти в том месте.

– Она встретила меня и так же, как и мама, поняла правду.

– Они убили твою мать за то, что она покинула секту.

Соломон покачал головой.

– Возможно, у них не было выбора, может быть, на то были другие причины, я не знаю. Если она там, то только потому, что ее удерживают силой, я могу это утверждать с полной уверенностью!

Взгляд его отца – этот взгляд давал понять Соломону, что тот отказывался признавать его точку зрения, и это заставило его вскипеть от гнева.

– Шантиль любила меня, Джон! Я любил ее в ответ, и то, что происходило между нами, не могло быть фальшивкой! Нельзя подделать настоящую любовь, она либо настоящая, либо подделка! Все между нами было настоящим, и она застряла в аду, вынужденная притворяться, ожидая, пока я спасу ее или пока кто-нибудь – кто угодно – не придет освободить ее. И когда я отчаялся, то попал именно в то самое место, где она находилась? – он посмотрел на отца широко распахнутыми глазами. – И если бы я не закрыл для себя эту главу жизни, то, возможно, догадался об этом раньше.

Дыхание Хаос вырвалось со свистом, и он дернулся в ее сторону. Она улыбалась.

– Что не так, Красавица? – проговорил Соломон, поспешив к ней. – Ты что-то вспомнила?

Она закивала, посмотрев на него со слезами на глазах.

– Я помню. Я помню. Т-там была одна девушка не так давно. Мастер был зол... по какой-то причине. Я не понимала почему, – она покачала головой, выглядя виноватой, и Соломон нежно провел рукой по всей длине волос у ее лица, утешая. – Я не понимала тогда, – она напряглась. – Если бы я только знала, я-я... – Теперь ее лицо скривилось от усилий не заплакать. – Я не думаю... Я бы сделала что угодно, – прошептала она, поднимая на него измученные глаза, полные слез. – В то время я думала лишь том, чтобы помочь снять проклятье, о том, чему учил меня Мастер. Мне так жаль, так жаль! – рыдала она.

Соломон крепко прижал ее к себе.

– Прекрати, – прошептал он. – Это не твоя вина.

– Это моя вина. Я позволила твоей Шантиль страдать, научившись быть слепой ко всему. А она любила тебя, я уверена в этом! Как она могла не любить? – прошептала девушка, яростно возражая ему.

Хаос вырвалась из рук Соломона и повернулась к его отцу.

– Она любила его, мистер Крэтч. Она хотела уйти, я уверена в этом. Многие девушки хотели, но их отправляли на "лечение", если они не раскаивались в своих желаниях, а она была умной, как ты и сказал, – напомнила она Соломону, возвращаясь к нему и хватая за руку. – И она играла в эту игру. Она притворялась, потому что любила тебя, конечно же, любила!

Соломон заключил Хаос в крепкие объятия, всхлипывая в ее волосы. Почему, мать вашу, она была настолько идеальной? Она всегда была такой хорошей, такой доброй к нему.

– Я люблю тебя, Красавица, я люблю тебя.

– Хоть это звучит правдиво, я не могу быть полностью уверенным, – проговорил его отец. – Но вы оба можете оказаться правы. И я надеюсь, что так и есть.

– И как, черт побери, мы собираемся это выяснить? – спросил его дядя.

– Я, наконец, нашел источник информации, – сказал его отец. – Есть пожилая женщина, она сейчас скрывается, но когда-то принадлежала Ордену. Она может сказать нам, что делать, если мы хотим вытащить Шантиль. Конечно, если Шантиль действительно захочет покинуть это место... надеюсь, она будет разумной.

– Мне нужно попасть в Уэстон. Но я не могу и шага ступить без их ведома. Если бы я только мог встретиться с Джимми Рэем...

– С чернокожим Джимми? – вставил вопрос дядя Джо. – Я рассказывал тебе, что он нас спас.

– И позволь предположить, он исчез после этого?

– Нет, он остался с мисс Мэри, судя по ее словам.

– Мэри Артур, за которой ухаживал Соломон?

– Да, – Джо присел за стол. – А что с ним, с этим Джимми? Он тот, кто первый привел их к нам, в тот первый гребаный раз, ну, ты знаешь.

Теперь Соломон внимательно прислушался, интересуясь, что отцу было известно о Джимми.

– Он сирота из приюта. Один из многочисленных детей, рожденный безумной рабыней. Упор на слово «безумной». Служащий, ухаживающий за территорией, взял его себе и растил в лесу, пока не умер. Джимми много чего знает, но по какой-то причине продолжает хранить молчание. И причина, по которой он выдал вас Ордену, тоже является частью головоломки, на которую у меня имеется только одно предположение.

– Какое? – спросил Соломон.

– Он верит, что проклятие реально. И верит, что проклятие не утратит свою силу, пока его не снимут.

– Ну, что ж, нравиться он мне больше от этого не стал, – заключил Соломон.

– Он думает, что ты единственный, кому по силам снять проклятье, – сказал ему отец. – Но Джимми тоже скрывается. Тот факт, что он помог вам выбраться, как вы говорите, вводит меня в заблуждение.

– Не одного тебя, – прокомментировал дядя Джо. – Он – ходячая шкатулка с загадками.

– Он дал мне ключ, – вспомнил Соломон. – Который остался в комнате.

– Джимми выстрогал его из дерева, – вставил дядя Джо. – Сказал, что увидел его во сне, и, конечно, он совершенно не догадывается, для чего тот предназначен.

– Он так же упоминал о кладбище на территории психбольницы. Я сходил туда и осмотрел его, но все, что я обнаружил, представляло собой лишь множество надгробий без указания дат на них. Я провел кое-какое расследование, но единственное, что мне удалось выяснить, так это то, что записи о пациентах совершенно не совпадают с количеством могил.

– У них есть свой крематорий, – подытожил отец.

Именно так он и думал.

– Тогда почему Джимми сказал мне проверить могилы?

– Если бы я знал, – посетовал отец. – У меня такое ощущение, что ему известны ответы.

– О каких мужчине и женщине на фотографии шла речь?

Все повернулись к Хаос, тихо стоящей позади них.

– В доме чернокожего мужчины? Он сказал, что они выбрали нас. Я подумала, это могло быть важно.

– Не уверен, что понимаю, про какую фотографию она говорит, – произнес отец.

– Фотография с изображением людей, очевидно, содержащихся в психиатрической лечебнице, – пояснил Соломон. – Я спросил насчет одного из парней на фотографии, а Хаос поинтересовалась о женщине. Джимми ответил, что они выбрали нас. Якобы люди на фотографии выбрали нас.

– Мне нужно ее увидеть, – произнес отец, выдавая свое нетерпение.

– Почему Орден не связывается с ним? – задал вопрос Соломон отцу. – Хаос сказала, это потому, что они не принуждают людей принимать участие в снятии проклятья, но мы-то понимаем, что это все дерьмо собачье. За этим кроется другая причина. То же самое касается и мисс Мэри.

– Она также владеет какой-то информацией.

Соломон согласно кивнул.

– Однозначно.

Отец пожал плечами.

– Интуиция подсказывает мне, что им обоим известна информация, которая откроется в случае их смерти. И эта информация может повлечь за собой огромные проблемы для Ордена.

– В таком случае нам стоит нанести быстрый визит мисс Мэри и Джимми, – предложил его дядя.

– Только очень быстрый, – вставил его отец.

– Соломон, Хаос и мальчик могут остаться здесь, – произнес Джо. – Мы не можем позволить, чтобы эти психи схватили его еще раз.

– Ни за что, – запротестовал Соломон. – Что, если они вас схватят?

– Значит, ты пустишься в бега, – спокойно ответил отец.

– И просто брошу вас двоих, оставив подвергаться пыткам? Я так не думаю.

– Значит, найдешь способ привести помощь со стороны. Я верю в тебя, сынок. Но в этот раз ты с нами не поедешь.

Глава 20

Сидя на крышке унитаза в номере отеля и сжимая в пальцах бумагу с ручкой, Хаос тихо вытирала слезы, катившиеся из ее глаз, когда смяла очередной листок. Она старалась дышать, превозмогая боль в груди и сосредоточиваясь на том, что должна сделать.

Она не практиковалась в письме на протяжении долгого времени. Мастер всегда говорил, что она писала, как курица лапой. Сейчас она жалела, что в те времена на занятиях не была более прилежной. Если бы она только знала, что когда-нибудь будет писать письмо ангелу, то отточила бы свою технику каллиграфии до идеала.

Но ее милый Соломон не будет судить ее за это.

Она начала свою четвертую попытку, вновь уповая на то, что излагает мысли умными подходящими словами и пишет их грамотно.

Мой дорогой Соломон.

Пожалуйста, поверь мне.

Знаю, я не всегда вела себя правильно. Я не смогла уйти, когда должна была. Даже когда любила тебя, я, несмотря на это, совершала ошибки. Но ты никогда не обращал внимания на мои плохие поступки, которые на самом деле вывели меня к свету. Ведь они помогли мне понять многие вещи. Я осознала правду. Я знаю, что Шантиль очень сильно любит тебя, даже не зная её лично. Я чувствую всем сердцем, что она застряла в аду, ожидая, когда ее спасет любимый. Но я ни за что не могу позволить тебе вернуться в то место. Если Мастер снова тебя схватит, тебе не удастся уйти живым.

Мне выпала величайшая честь познакомиться с тобой. Узнать тебя. Полюбить тебя. И я никогда не перестану любить тебя, несмотря ни на что.

В самом начале я не была умной. Но я больше не та глупышка. Я вела нечестную игру, в отличие от Шантиль. И потому ты едва не погиб. Я никогда не прощу себе этого.

Но ты многому научил меня. И теперь я знаю, как поступить правильно. Теперь я знаю, как вести честную игру. Поверь мне, мой прекрасный ангел. Пожалуйста, поверь мне. А если не мне, так доверься Господу. Поверь, что он будет со мной, помогая мне вести себя правильно в самом истинном смысле этого слова.

Никогда не сожалей. И не плачь по мне. Не бойся за меня. Господь подготовил меня положить конец этому проклятью. Мне только нужно было понять, в чем оно заключалось.

Поэтому я возвращаюсь, чтобы покончить с Мастером боли. С Мастером пыток. Я возвращаюсь, чтобы покончить с проклятием. И вы с Шантиль снова будете любить друг друга.

Это мой величайший подарок тебе. Пожалуйста, прошу тебя. Прими его. Я вкладываю в него всю себя, это все, что я могу тебе подарить. Мое сердце. Мою душу. И мою жизнь.

С любовью,

Твоя Красавица.

Конец 2 части