Текст книги "Не-единственная в Академии (СИ)"

Автор книги: Лючия Светлая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Суземский заинтересовался великой миссией восстановления могущество Оландезии, нетерпеливо и с немалой долей иронии. И я снова рассказывала, глядя в любимые глаза. Рассказывала о бредовых идеях шаманов, которые нашёптывали отцу об исторической несправедливости: северные народы принесли жизнь на континент, наши сильные воины расчистили дорогу от Северного Моря, они прародители всех стран и народов, всех королей. И наше великое королевство достойно большего, чем прозябать среди вечных снегов и буранов. А наш король достоин править если не миром, то королевством побольше маленькой Оландезии. И южные соседи вполне могут в этом помочь. А поскольку войну с сильной Бенестарией мы ни за что не осилим, то сменить династию – тихо, мирно, бескровно (ну почти бескровно, ага!) – вполне наш путь.

– Но почему вашими руками?!

– Так решили шаманы. А они у нас очень умны, – иронию скрыть мне не удалось. – Что же, в логике им не откажешь. Действительно, принцессе легче, чем кому бы то ни было, пробраться в королевский дворец Бенестарии и осуществить задуманное. Разве нет? Остальные разы подбирались близко, и даже очень близко, хоть и недостаточно, – я на мгновенье отвела глаза от Зиада, и бросила вопросительный взгляд на его высочие Дамиана. Он только чуть приподнял брови, кажется, в сомненьи. А я продолжила:

– А меня им было не жалко.

Черты лица Зиада опять заострились, приобрели звериные черты. Я послала ему умоляющий взгляд – не надо! А Дамиан спросил:

– Расскажите о своей матери. Пожалуйста.

Мне почему-то стало больно и, видимо, я не удержала лицо, потому Зиад метнул такой взгляд в его высочие, что я напряглась – не было бы последствий!

– Что именно?

– Я не понимаю, как получилось, что такой ретивый поборник чистоты крови, как ваш отец, вдруг заимел бастарда? У нас здесь довольно ограниченные данные по вашей стране, но об этом мы осведомлены весьма неплохо.

Я отвела взгляд. Да, моё происхождение – не то, чем стоило бы хвастать дражайшему родителю, это правда. Но моя мать была хорошей женщиной, и мне не из-за чего было её стыдиться.

– Моя мать была наёмницей, – я подняла взгляд на Зиада, чтобы понять, что он думает об этом. – Её родина – та же страна, откуда родом Яцумира, только с другого острова. Вы же знаете, что там в почёте те, кто осмеливается покинуть родные края, бросив вызов миру и победив. Вот и моя мать бросила вызов – младшая, четвёртая дочь небогатого дворянина. Она долго училась, потом странствовала, нанимаясь в охрану. Она была отличным воином!

Опять у меня предательски задрожали губы и слёзы застлали глаза. Но задирая гордо подбородок и заодно стараясь не пролить слёзы, я увидела, что Зиад смотрит на меня неверяще и… радостно? Сглотнула ком в горле и продолжила:

– Где нашёл… – хотела, но не смогла назвать его отцом, – король Юзеппи, не знаю. Только знаю, что драгоценная королевская жёнушка, родив ему второго сына, затребовала охрану. А вдруг такая весомая ценность пропадёт? А поскольку к драгоценной, – трудно скрыть иронию, вспоминая толстую расплывшуюся бабу, разряженную в тяжёлые вышитые кожаные одёжки, – приставить мужиков нельзя… Сами понимаете, ревность и всякие подобные глупости, то нашли женщину-воина. Которая и охраняла её, и учила девушек из местных своему ремеслу…

Слёзы всё же выкатились из глаз, и поэтому задирать голову уже не было смысла. И я опустила глаза на Зиада. Он улыбался. Мягко, дружески и тепло. И новые слезинки скатились по щекам. Я улыбнулась в ответ, благодаря за это тепло и понимание. Все молча ждали продолжения. И я была рада, что меня не торопили.

– Он просто не удержался. Эдакая экзотика – смоляные волосы, узкие чёрные глаза… – я кое-что вспомнила и добавила, поясняя: – моя мать не была красавицей. Она рассказывала, что среди своих сестёр считалась самой некрасивой. Но поймите, среди светловолосых, голубоглазых людей среднего, а часто и низкого роста, моя мать была очень заметна со своей внешностью и статью. Ну и женщины… Вы видели их женщин?

Я глянула на его высочие Дамиана и его советника. Первый был, как всегда, невозмутим, второй неуверенно улыбался.

– Не видели, – я вздохнула грустно. – Это такие большие и толстые, как тюлени, создания, блёклые и невзрачные, у некоторых на растолстевшем лице даже не разобрать какого цвета глаза. А тут моя мама…

Опять помолчали.

– Почему вас не убили сразу после рождения? – Дамиан.

– Когда… ммм… король пресытился экзотикой, мать была беременна, но скрыла это. И когда я родилась, сказала, что отец – другой человек. Воина. Он тоже служил в охране, только погиб за несколько месяцев до моего рождения, и проверить, правду ли она сказала, было невозможно. Кто-то подтвердил, что он захаживал в примерно подходящие сроки к моей матери.

Я устало вздохнула и снова опустила глаза.

– К ней многие ходили. Всё предлагали покровительство.

Я хмыкнула – смешно. Кому покровительство? Моей маме? Да она сама могла любого из этих покровителей свернуть в бараний рог!

– Понимаете, – я снова бросила взгляд на его высочие, – она не только короля привлекала своей необычной внешностью. Но и тем, что по её кодексу воина-мага, создавая пару, не создавала семью, и в такой паре не было обязательств. Но даже это не главное.

Потёрла лицо рукой – поймут ли эти мужчины, выросшие в другой стране, в другом окружении, кодекс чести моей матери, женщины-воина с далёких восточных островов?

– Она была бывшая любовница короля. А это… Это как боевой трофей, понимаете?

Судя по тому, что я увидела на их лицах – поняли. И Суземский спросил серьёзно, совсем без улыбки:

– И поэтому она не хотела создавать другую пару? Не хотела быть призом?

Я опять горестно усмехнулась. Потому что в этом вопросе всё-таки и не смогла ни понять, ни простить свою мать.

– Нет. Она… она любила моего отца.

Ножки ректорского стола можно было рассматривать вечно – точёные, в завитушках, красиво покрашенные. Но я всё же робко взглянула на Зида. «Держись, я с тобой!» – вот что было в его взгляде. И я улыбнулась.

– Не понимаю… – тихо проговорил Суземский.

– Я тоже, – ответила так же тихо.

– Но откуда вы знаете, принцесса? – снова негромко спросил советник.

Я набрала побольше воздуха и постаралась сказать это быстро, чтобы слёзы не задушили меня:

– Она погибла на моих глазах, закрыв его собой от нападения. Могла и не делать этого, но…

Голос сорвался, а снова слёзы затуманили всё вокруг. Я почувствовала чьи-то руки на своих плечах, и смогла уткнуться во что-то большое и тёплое. Судя по всему – в мужскую грудь, потому что вдохнула такой знакомый, ставший родным запах. Зиад! Как хорошо, что он настоял на своём присутствии при этом разговоре! Я бы не выдержала!

Когда Зиад оторвался от меня (или я от него?) оказалось, что рядом, наклонившись ко мне, стоит Суземский и улыбается ласково, как ребёнку. Нет, всё же его улыбки – не притворство, видимо, он такой человек. Улыбчивый. Хоть для меня это странно, а иногда и просто дико.

– Принцесса, – сказал он и взял в руки мою ладонь, не смущаясь Зиадом, стоящим вплотную, – но как же так получилось, что ваш отец вас признал и всё равно отправил на верную гибель?

Я на секунду закрыла глаза, чтобы собраться с силами.

– Знаете, колотые раны причиняют смерть… не мгновенно, – я покусала губу, пытаясь загнать слёзы поглубже, а воспоминания о последних минутах матери – подальше. – У мамы было время, чтобы… обеспечить мою безопасность. Одним словом, на последних мгновеньях она успела заклясть всей своей магией короля. Закляла, чтобы он заботился обо мне и берёг. Она же была магом. Не очень сильным, как теперь понимаю, но перед лицом смерти, когда душа прощается с телом, магу многое подвластно… Вот она и сделала для меня всё, что смогла. Я только сейчас понимаю: меня она всё же любила сильнее, чем… его.

– Но сделай вы то, к чему готовили, то неминуемо погибели бы! – у него, оказывается, глаза и не голубые вовсе, светло-зелёные, с коричневым ободком вокруг зрачка. А улыбки сейчас нет. На лице лишь жалость. Вот только этого не хватало! Я отвернулась от советника, и упёрлась взглядом в Зиада. Опять всё расплывалось, и виден был лишь силуэт.

– Но ведь убил бы не он, и не по его приказу. Так сложились бы обстоятельства!

– Я думаю, стоит прекратить разговор! – мой… муж, о немилосердные боги, муж! сказал сурово и веско. – Рада измотана, ей нужен отдых. Да и темы вы поднимаете слишком болезненные.

– Хорошо, – спокойно и даже теплее, чем обычно, ответил его высочие Дамиан. – Вы правы, княжич. У меня осталось только два вопроса, и они не будут болезненными. Считайте это простым любопытством.

– Рада-сть, ответишь? – тихо спросил Зиад. Я неизящно шмыгнула носом и кивнула. – Спрашивайте, ваше высочие!

– Принцесса, поясните, пожалуйста, что произошло с вашей аурой? Во время пребывания во дворце она была совсем другой.

Я собралась с силами, выдохнула тяжело и объяснила:

– Мама запечатала мне магию ещё в раннем детстве. Я не совсем поняла из объяснений госпожи ректора как. При этом ей удалось оставить небольшой поток, чтобы не было подозрительно, что у магички ребёнок совсем без дара. Но то, что осталось, – сущие крохи, чтобы… король Юзеппи не заинтересовался моей магией, – и сокрушённо добавила: – да только мне ничего об этом не рассказала. Не успела, полагаю.

– Это кое-что проясняет. И тогда, будьте любезны, ответьте ещё на один, последний, вопрос: как вам удалось выбраться из дворца и незамеченной миновать половину столицы, чужого, незнакомого города?

Забавно! Они так и не поняли. Неужели не знают?..

– Это детская магия. Просто взяла и открыла дверцу в Зелёное крыло Академии.

Глянула на его высочие Дамиана. Он не скрывал изумления. Пришлось пояснить:

– Я же была там однажды. Вспомните, вы сами проводили меня туда, показывали всё. Этого было достаточно.

– Это я помню, благодарю. А вот про детскую магию… Что это такое?

Зиад протянул руку и помог подняться.

– Может, просто покажешь, Рада-сть? – и, обратившись к принцу, учтиво спросил: – Ваше высочие, вы позволите, я заберу жену? Если нужно будет ещё побеседовать, обговорим это позже.

– Прошу вас, не задерживаю, – не менее учтиво ответил реджи. – И да, обязательно обговорим. У нас осталось ещё множество вопросов, и не настолько личных. Нам очень не хватает информации об Оландезии в целом.

– Рада-сть, ты как? Согласна ещё ответить на вопросы? Потом?

Я уже стояла, и потому посмотрела его высочие Дамиану прямо в глаза.

– Что я за это получу?

У него даже ресницы не дрогнули:

– Как официальное лицо, могу предложить вам убежище. Если есть ещё какие-то пожелания, готов обсудить это на ближайшей встрече, – и он церемонно склонил голову.

– Хорошо.

И мы с Зиадом вышли в приёмную, которая тоже, как это ни странно, пустовала. Я остановилась у стены, отделяющей комнату от коридора, и попыталась объяснить:

– Нужно чётко представить место, куда хочешь попасть, магией нарисовать дверцу у самого пола, лучше всего возле выхода или хотя бы на коридорной стене, – и я провела пальцем, обрисовывая контур проёма в половину собственного роста, – потом сказать считалочку-просьбу. Например, «Дверка, дверка, открывай, Раду в гости пропускай!».

Под пальцами вместо покрашенной матовой стены проявилась деревянная дверка, которую я толкнула и, согнувшись, прошла в комнату Зиада, потянув его за руку. Как и в тот раз. И когда он, почти на корточках, пробрался за мной, я обернулась и в сужающейся щели успела заметить потрясённые лица его высочия Дамиана и советника Суземского.

* * *

Оба задумчивые, и реджи, и Суземский, сидели в кабинете принца. Дамиан просматривал бумаги, и постоянно ловил себя на том, что думает о словах принцессы Тойво, и о том, как в новых обстоятельствах лучше поступить: предстояло решать вопрос с Перлой Инвиато.

На лице Зория, сидевшего в сторонке на диванчике, бродила задумчивая улыбка.

– Маркиза Инвиато всё также держат близ границы, – Дамиан чуть заметно вздохнул. – Придётся, вероятно, собирать большой совет, приглашать матушку, отца, всех советников. Нужно думать над этим.

Суземский пожал плечами – надо так надо, он никогда не отказывается от своих обязанностей. А Дамиан продолжал:

– Зорий, и надо, наверное, в Академию попасть.

– Это ещё зачем? – удивлённо захлопал глазами Суземский. – Друг мой, разве мы там не закончили?

Дамиан оторвался от бумаг и потёр висок.

– Да, действительно. Закончили. Подожди-ка секундочку, – и стал поспешно листать просмотренное в обратную сторону. – Что-то мелькнуло, только что, было что-то… Вот!

И реджи разгладил слегка помятую страницу.

– Это отчёт капитана гардов, который по моему поручению посетил спасённую женщину.

Зорий вопросительно поднял бровь.

– Что не так? Барышня запугана? Не удалось извиниться?

Дамиан пробежал глазами строки документа, и когда дошёл до конца, взглянул на Суземского:

– Это вовсе не барышня, а вполне состоявшаяся женщина, вдова с тремя детьми. И она не столько запугана, сколько… Не знаю даже. Здесь написано: «Не только отказалась от денежного вспоможения, но и выгнала за порог, не став слушать».

Суземский рассмеялся:

– Представляю, как она размахивала поварёшкой, выгоняя стражника из своего дома! А соседи собрались на улице в рядок и смотрели, открыв рты, на это редкостное представление!

– О соседях помощник капитана не упоминает, – ещё раз вчитался принц в отчёт. – А о том, что извинения и деньги она не приняла, пишет. Надо к ней наведаться.

– Друг мой! – воскликнул Суземский. – Что с тобой? Ты же сам сказал – обычная селянка, брось, забудь! Не приняла извинений, и не надо!

И хоть Дамиан молчал, но по лицу было видно, что несогласен.

– Надо, Зорий. Я чувствую вину, – проговорил медленно и так же задумчиво. – Надо поехать и попросить прощенья. Всё же это мой недогляд…

И тяжело вздохнул. Суземский замер удивлённый, и даже слова сказать не мог. Промолчал.

– Я сам съезжу.

– Друг мой, может, она боится теперь мужчин.

Дамиан покивал понимающе.

– Немудрено. Я учту. Спасибо, Зорий.

Дамиан не погонял лошадь, позволяя ей самой задавать темп небыстрого шага. В таких поездках хорошо думалось. И время это реджи рассчитывал провести в раздумьях о том, как заняты поиском решения вопроса с Перлой Инвиато. Портал Академии без проблем принял его и отряд охраны, а оставшийся путь до селения не должен был занять много времени, даже если ехать не лесом, а по битой дороге. Вчера матушка, оставив отца отдыхать (он с каждым днём чувствовал себя всё хуже), созвала Совет. Все, чьё мнение хоть что-то значило для неё, собрались в кабинете королевы, чтобы обсудить этот вопрос. Пока только была поставлена задача – возвратить юную маркизу из Оландезии, не отдавая принцессу Тойво.

Как всегда, и здесь принц не удивился, а только разозлился так, что Несносный Мальчишка разбил хрустальную чернильницу о голову ближайшего советника, первым же делом предложили отдать принцессу отцу.

Дамиан именно в этот момент возблагодарил Плодородную, что надоумила его не сообщать сразу о найденной принцессе. Хотя причина состояла в другом – не было уверенности, что кто-нибудь из этих людей не шепнёт информацию на сторону, и она, как лесной пожар, не разлетится по свету.

Поэтому реджи не стал молчать, и высказался очень резко о тех, кто собственными руками готов навеки запечатать источник сведений, близкий к королевскому двору Оландезии. Ещё прошёлся по малодушию неких важных лиц Бенестарии, которым легче сделать вид, будто проблемы нет, чем подумать о том, как можно использовать обстоятельства в государственных интересах. Матушка только согласно кивала и едва заметно улыбалась. Стоило полагать, что одобрительно.

Взбодрённые речью принца министры и советники задумались. Кто-то серьёзно, кто-то лишь сделал вид, но единодушно просили отложить решение на несколько дней, чтобы у каждого родилось побольше вариантов. Была надежда, что сама принцесса Тойво подскажет, как вырвать дочь дипломата из хватки своих коронованных родственников. Или хотя бы наведёт на мысль. Но это чуть позже, когда девчонка придёт в себя. И хотя помощь Перле нужна была незамедлительно, стоило признать, что найденная принцесса в самом деле измотана, и ничего путного не сможет предложить.

Дамиану оставалось только надеяться, что Перла всё же достаточно умна, и не даст себя в обиду.

Лишь у околицы поседения реджи вспомнил о цели своего путешествия. По пути к единственному двухэтажному дому, стоявшему на дальней околице, гарды рассредоточились, и к подворью пострадавшей Дамиан подъехал в одиночку, если не считать зевак, подтянувшихся вслед за всадником и теперь редкими гроздьями висевших на заборах.

Не замечая никого вокруг, принц невозмутимо подъехал к крыльцу и спешился. Из докладов он знал, что эта женщина была одинока, но жила большим хозяйством – то ли артелью, то ли мастерской, воспитывая не только своих детей, но и нескольких сирот, которых обучала ремеслу ткачихи.

Поднялся на крыльцо и постучал в дверь громко и бесцеремонно – его, принца, должны услышать. А в доме было довольно шумно, даже сюда доносились приглушённые женские крики. Призрачная Рука прикрыла лицо. Ему хватило бы одних зрителей вокруг усадьбы, но прерывать визит из-за ссоры хозяев не стоило, хотя становилось понятно, что время выбрано неудачно. Оставалась надежда, что его появление в доме само по себе станет событием более значимым, чем семейный скандал.

– Кого там ещё принесло? – послышалось в ответ на стук. Голос был женский, немолодой и недовольный. Почти сразу же дверь распахнулась, и на Дамиана глянуло злое старушечье лицо. Узрев перед собой важного господина, выражение мгновенно стало испуганным и удивлённым, а приоткрытый рот издал забавное «эээ». С улицы послышались смешки.

Дамиан поклонился и вежливо произнёс:

– Благословение Плодородной вашему дому! Могу я видеть хозяйку?

Удивлённая старуха отступила назад, будто приглашала войти, и принц последовал внутрь. Может, это и не было приглашением, но и толпу незачем слышать о чём пойдёт речь. Идеально с глазу на глаз переговорить с пострадавшей, но уже как получится.

Внутри дом казался ещё более странным, чем снаружи. Он очень напоминал конюшню в загородном королевском дворце, только вместо стойл в нижней части строения была большая комната похожая на столовую множеством столов. Наверх, туда, где могло бы хранится сено, но, судя по всему, был невысокий жилой этаж, шла лестница. Именно оттуда и доносились крики.

Теперь чётче слышались голоса, вернее, один голос, звонкий и высокий. Можно было разобрать что-то про столицу, про нормальную жизнь и возню в навозе. Второго говорившего слышно не было, хотя паузы в криках намекали, что ответные реплики всё же присутствовали.

Старушка, что отступая и оглядываясь, пятилась к лестнице, была в замешательстве. Она, видимо, не знала, как поступить: крикнуть хозяйку при господине или подняться наверх, чтобы позвать тихо, но оставить гостя одного. В эту же минуту в заднюю дверь, что была как раз напротив той, в которую зашёл Дамиан, ворвались две девочки:

– Баба Нюся! – закричали. – А когда обед?

Услышав очередной визгливый вопль, дружно глянули наверх и зашептали: «Опять Наташка дурит!». Старушка с облегчением вздохнула, но тут же состроила строгое лицо и шикнула, а девчонки, не сразу приметившие господина, теперь вежливо поклонились. И бабка прошипела им, косясь на принца:

– Бегитя на антресолю, зовитя Валю. Только быстро!

Несносный Мальчишка, уже ходивший вокруг бабы Нюси, скроил удивлённую рожу. Хозяйку звали то ли Валерана, то ли Вадислара. Он потому запомнил, что для села это было более чем необычное имя.

Девчонки затопали по лестнице, поминутно оглядываясь назад.

Принц только во дворце пришёл в себя, когда щепка от раздавленной спинки стула больно вонзилась в руку. Дамиан глянул на окровавленную ладонь, затем обвёл непонимающим взглядом кабинет. Массивная дверная ручка валялась, вырванная, у порога. Стеклянные крошки на чайном столике были раньше стаканом, на это скромно намекал графин с отломанной горловиной. Обломки пера и чернильная лужа с расколотой надвое чернильницей на рабочем столе, обрывки скомканных бумаг… И Несносный Мальчишка… Мальчишка катался по полу, держась за живот, и безобразно распахивал рот в беззвучном смехе, по его призрачным щекам текли слёзы, отчего всё полупрозрачное лицо странно поблескивало.

Реджи снова глянул на саднящую ладонь. И опять растеряно осмотрел творящееся безобразие. Это всё сделал он? Попробовал вспомнить как? когда? И не смог. Вытащил из кармана платок и приложил к ране на ладони, а сам подошёл к зеркалу. Небольшое и овальное, оно висело возле самого окна, скрываясь от посторонних глаз за шкафом. И сейчас Дамиан смотрел на своё отражение и не мог, не мог признаться себе. Не мог и не хотел… Простая селянка? Вдова?! Мать троих детей?!! Не верилось. Нет! Какая чушь! Он – принц, у него другая судьба, другая единственная. А это… Это какая-то ошибка!

Просто не надо спешить. Всё образуется, всё наладится. Просто надо подождать. Это странное состояние изматывало: нельзя сильно сопротивляться (Дамиан знал, что от сильного сопротивления и отдача будет сильнее), а как противодействовать неприятием, молчаливым саботажем, если в душе всё бушует и встаёт на дыбы? Поэтому лучше отрешиться и сделать вид, что ничего не произошло. Может всё само как-то рассосётся, само собой?

Старался не думать о том, что случилось как раз то, чего он так не хотел и боялся. Не думать! Забыть! Потом будем решать. Если вообще придётся. Это всё-таки не может быть правдой.

События следующих дней помогали прятаться от любых мыслей на эту тему. А события эти требовали быстрых и решительных действий, и всё лишнее как раз легко было выбросить из головы. Самым узким кругом приближённых к королеве был составлен план по спасению Перлы Инвиато, и его, не откладывая, принялись осуществлять. Сроки были поставлены самые короткие.

И первое, что проделали в тот же день, когда приняли этот рискованный план, – принцесса Тойво, названная при рождении Ило, дала клятву верности бенестарийской Короне, и, как следствие, обрела новое подданство. Поручителем и гарантом выступил принц Дамиан, ставший тем самым её названным отцом.

И следующее, что он сделал тем же вечером, – отослал официального вестника князю Марун, главе клана Удабнас, с приглашением на помолвку принцессы Ило с наследником князя, Зиадом Марун. Помолвка была назначена на следующее утро. К этому посланию сам жених приложил своё письмо. Он

«Приветствую тебя, мой вождь!

Пусть годы твои будут продолжаться бесконечно, пусть дом твой будет полон сыновьями и золотом, пусть душа твоя радуется долгие века, отец мой!

Как и желал ты, отец мой, я нашёл себе жену. Повинно склоняю голову пред тобою за то, что выбор сделал сам, не посоветовавшись. Не гневайся, пока не прочтёшь это послание до конца, ибо надеюсь, что ты поймёшь: моя жена – бриллиант чистейшей воды, и достоинства её превосходят все твои самые смелые ожидания.

Эта девушка – маг. Она дочь короля недостижимой северной страны и женщины-мага, непревзойдённого воина с далёких восточных островов. Такое происхождение воистину великолепно даже по твоим строгим меркам! Такой редкой удачи, как родословная моей невесты, можно искать несколько поколений среди всех пустынных племён, и так и не найти. О том, какими талантливыми могут быть наши с ней дети, у меня просто кружится голова, о отец мой!

Ещё она красива, и станет украшением любого пира в шатре твоём; умна и настойчива, ибо преодолела немало трудностей, чтобы пробиться в Королевскую Академию Бенестарии, где сейчас учится. Она воин, как и её мать. Я видел её бои с сильными воинами, один из которых был моим наставником. В том бое, о отец мой, она победила!

Девушка эта имеет прекрасный характер – тиха, сдержанна, полна достоинства, ибо воспитывалась при королевском дворе, и умеет вести себя среди знатных господ. Она владеет удивительной магией, которой ни ты, ни я, ни брат мой никогда не видели!

И самое важное, отец мой! Её приняла гвели нашего рода. Когда я это понял, стал самым счастливым человеком на свете, ибо эта девушка ещё и любит меня!

Отец мой! Я счастлив сообщить тебе, что завтра состоится наша помолвка.

Надеюсь, ты так и не разгневался, поскольку в этом тоже кроется прекрасная возможность для нашей страны. Покровителем моей невесты в отсутствие её отца согласился выступить наследник Короны Бенестарии, а это просто великолепно!

Нижайше прошу прибыть тебя завтра утром на нашу помолвку с принцессой Тойво, названной при рождении Ило.

С любовью и уважением,

твой сын и наследник

Зиад».

Составить письмо в подобном тоне стоило "сыну и наследнику" немалых волнений, поскольку он знал своего отца – человека вспыльчивого и верящего в собственную непогрешимость. Зиад уповал только на то, что при всех его недостатках князь Марун был довольно мудрым политиком, и все возможные выгоды перевесят его гордость и обманутые ожидания в отношение невесты для его наследника. Именно на это жених и давил, представляя Раду в наиболее выгодном свете.

Самый тяжёлый и как он надеялся действенный аргумент Зиад приберёг на конец письма, ожидая сильного, практически безотказного, по его расчётам, влияния на принятие отцом факта – сын уже женат. По обычаям, что в последнее время меньше влияли на жизнь пустынных племён, осталось только дать пир. Ведь брак подтверждает гвели, а она уже приняла жену наследника.

Князь должен был понимать, что, отправляя сыновей в ту страну, которую считал более просвещённой, и к уровню корой стемился подтянуть свой народ и свою страну, повлияет на его сыновей необратимо. И Зиад очень надеялся, что завтрашний день пройдёт спокойно, без неприятных и неожиданных сюрпризов со стороны его отца.

Почти всю ночь принц Дамиан, советник Суземский, Зиад Марун и несколько экспертов из службы безопасности Короны выспрашивали Раду-Ило о всех подробностях быта в королевском дворце Оландезии, об обычаях, особенностях, мелких деталях жизни, уточняя план и выстраивая линии поведения своего посла для самых разных вариантов развития событий.

* * *

Почти всю ночь принц Дамиан, несколько мужчин, даже не знаю, кто они такие, советник Суземский, и что самое обидное, мой муж, мучили меня. Вопросы, которые они мне задавали, казались настолько глупыми, а иногда и смешными, что хотелось ответить какой-нибудь грубостью. Но ловя извиняющиеся взгляды Зиада, я таяла, прощала нелепость и свою усталость, и отвечала снова и снова.

– Какой характер у Корнуэля?

– Если вдруг возникнет конфликт, постарается ли он затушить его или нет? От чего это может зависеть?

– Какой завтрак предпочитают мужчины при дворе короля Юзеппи? А женщины?

– Что может привлечь всеобщее внимание во дворце? Человек, событие, новость? Что?

– Есть ли при дворе музыканты, и на каких инструментах они играют?

И так, от чего-то крупного и неощутимого до мелкого, как крошка, и такого же назойливого и колючего, вопрос за вопросом, они выстраивали какую-то не ясную мне картину. Я не понимала смысла, устала и хотела спать. Но увидев глаза Зиада, взбадривалась и отвечала.

А на утро… На утро был торжественный приём делегации из пустынного княжества. Снова парадная лестница королевского дворца, королева, принц-консорт, принц Дамиан, придворные и слуги. Только я не подъезжаю в карете, а стою рядом с Зиадом. По другую сторону – наследник бенестарийской короны. Стою между состоявшимся мужем и не состоявшимся женихом.

Казалось бы, радуйся! Всё случилось самым невероятным, но наилучшим для меня образом – не любимый и нежеланный не стал мужем, а Зиада я люблю и держусь за него, как умирающий – за последний шанс. Но мне грустно, и именно потому я опять в печали – волнуюсь перед встречей с новым родственником. Зиад рассказал, что отец его непростой человек, и не стоит и половину из его слов принимать близко к сердцу. Вторую половину – вообще не стоит слушать. Муж успел это нашептать, когда мы, обессиленные изматывающими беседами, заваливались спать. Наверное, хотел подготовить к встрече. К неприятной такой встрече.

Но что это волнение? Лишь повод отвлечься от более острой боли – боли, что причиняет страх. Нам с Зиадом предстоит расставание, и я ужасно этого боюсь. Не за себя, за него.

. Я сейчас, наверное, опять с таким лицом, что Ариша обязательно сделала бы замечание. Но не могу я улыбаться, не умею изображать радость, когда так переживаю. Самое большее, на что я сейчас способна – держать на лице спокойствие.

Вот и приблизилась делегация к самым ступеням. Почти одновременно несколько мужчин спрыгнули со своих лошадей. И самый старший из них оказался впереди, поднимаясь по ступеням к королеве Ильдарии и вставшему из кресла принцу-консорту.

Их не спутал бы никто и никогда. Я смотрела на князя Марун, а видела Зиада, только лет на тридцать старше – смуглый, подтянутый, с хищным взглядом, которым он окинул всех встречавших. Идёт размеренно, но быстро. А вот взгляд не радостный, и губы поджаты недовольно.

Мне захотелось тяжело вздохнуть. Но, во-первых, платье настолько плотно сжимало мои рёбра, что сделать это было невозможно, а во-вторых, горло сжало судорогой и даже просто дышать было трудно.

Князь Марун раскланялся с королевой. Изящно, даже изыскано, элегантно, но всё равно по-своему – плавными движениями какого-то южного танца, так не похожего на танцы северных шаманов. Гость обратился к королеве, посочувствовал утрате – принцессе Суэлле, выразил радость (кажется даже неподдельную), от того, что прибыл в удивительную страну, восхитился самой королевой и выразил надежду на сотрудничество.

Затем повернулся к принцу Даиману, и любезности стало меньше. Вежливость, сдержанность, уважительно склонённая голова, затем взгляд мимо меня, сразу на Зиада. И тут совсем уж холодом повеяло.

– Здравствуй, сын. Не порадовал ты меня.

Зиад вовсе не потерял присутствия духа, видя не расположенность отца, а сделал полшага вперёд:

– Разреши представить тебе мою суженую, принцессу Тойво, названную при рождении Ило, дочь короля Оландезии, Юзеппи, названного при рождении Карху, – Зиад поклонился отцу, и я повторила за ним поклон.

И наконец встретила взгляд таких же тёмных, как у мужа, глаз.

– Дочь короля?

Я склонила голову в знак согласия и почтения.

– Из северных земель?

Я снова кивнула. Вокруг был такая тишина, будто мы не в окружении нескольких десятков человек под открытым небом, а где-то в подвале, один на один – такая тишина стояла вокруг. Даже ветер стих, ни единый желтеющий лист на деревьях не шелохнулся, молчали птицы.