Текст книги "Совпадение (СИ)"
Автор книги: Любовь Ладан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
– Да, спасибо, – Леля в порыве благодарности и восторга положила свою руку поверх его.
– Я рад, и ещё больше рад, что ты проявила мудрость и одела платье. Иногда я не понимаю, малыш, что тобою движет? На что ты злишься? – Макс нежно коснулся губами бьющейся артерии на ее шее.
– Наверное, на то, что ты лицемеришь. Ты пытаешься создать иллюзию, что я свободна. Но мы оба знаем, что это не так, – грустно сказала Леля, пытаясь высвободиться из его объятий.
– Леля, конечно, ты не свободна, как и любая женщина, которая находится в отношениях, – Макс теснее прижимал ее к себе.
Ему нравилось тискать ее, когда они вот так разговаривали по душам. Поэтому, как только они оставались наедине, он непременно усаживал ее рядом с собой, и прижимал к себе так, что иногда Леле казалось, что он сломает ей ребра. Леля с укоризной взглянула на него, всем видом показывая, что категорически с ним не согласна.
– Ну что ты так смотришь? Если б не было всей этой истории с джек-потом, все равно бы у нас почти все было бы так же! Ну, кроме жесткоча, конечно, который я тебе устроил. После той ночи, я б тебя не отпустил. Точно так же поселил бы у себя в доме и заставил бы ждать меня каждый вечер, – Макс наматывал ее локоны на палец, рассматривая их уникальный природный цвет.
– У нас не было бы той ночи, Макс. Я собиралась в аэропорт в тот вечер, и если бы не их шантаж убить Даню, то ноги бы моей в твоём номере не было, – возмутилась Леля. Она всё время старалась сдерживать себя, чтоб не злить его, но сейчас он заставил ее забыть об осторожности. Кем он себя возомнил? Никогда бы Леля, как бы сильно не любила мужчину, не позволила бы сделать из себя безропотную игрушку, которую из нее лепил Макс.
– Малыш, я бы завершил дела на Тае и вылетел в Москву и нашел бы тебя. Все что изменилось бы, это только то, что первая наша ночь была бы здесь в Москве. Я бы отпустил тебя, когда ты вышла из лифта. Но когда я увидел тебя на сцене, то у тебя уже не было никаких шансов не оказаться там, где ты сейчас, – Макс уже усадил ее спиной к себе и забрался руками под платье, – Знаешь, в определенных кругах, меня называют бульдогом за бульдожью хватку. Я всегда получаю, то, что хочу. А я тебя очень захотел, звёздочка. Меня б ничто не остановило, – признавался Харламов.
– Это же принуждение, насилие, Макс, – его маниакальность все больше пугала Лелю.
– Да, малыш. Все женщины, которых насилуют, кричат "Макс, ещё", у всех у них течет как из крана между ног, – Макс бесцеремонно сжал руку на ее промежности, и Леля, которая не могла контролировать себя, застонала и вцепилась в его бедро, – и все они кончают во время изнасилования, – издевался он.
– Это просто физиология, – пыталась оправдаться Леля.
– Дурочка, думаешь, что с любым мужиком будет такая же реакция, – шептал он ей на ухо.
– Узнаю, когда смогу сравнить, – провокационно выдохнула она.
– Хм, тебе это не удастся, пока я тебя сам не отпущу. Ты должна знать, что я грохну любого, кто сделает попытку запустить тебе руки в трусы. Леля, если ты кому-то позволишь это сделать, то я очень жестоко тебя накажу, – Макс больно сжал ее грудь, уже приходя в ярость от мысли, что она может ему изменить, что вообще может быть с кем-то другим.
– Если это отношения, то они ненормальные, больные! – Леля попыталась вырваться из плена его рук и рванулась как птица в клетке.
– Леля, я собственник, я никому не позволю не то, что тронуть, даже пялиться на тебя. Или ты бы хотела, чтоб твой мужчина практиковал свободные отношения, а? – Макс, словно железными обручами сковал ее талию, так что стало тяжело дышать.
– Ну, конечно, нет! Но, Макс, у нас не просто несвободные отношения, ты душишь меня, подавляешь, я боюсь тебя! Мне страшно! Я знакома с тем зверем, что у тебя внутри! И когда ты ласков со мной, я то знаю, что это просто маска! – что-то в Леле сломалось в этот вечер, и откровения просто рвались наружу.
– Боишься и при этом пытаешься сделать мне наперекор? Нет, ты не трусиха, Леля! Я что-то не вижу забившуюся и бьющуюся в истерике мышку! Ты даже сейчас вырываешься, а если б по-настоящему боялась, то не рискнула бы даже пискнуть, – Макс крепко держал ее, зарывшись носом в ее волосы, – Малыш, конечно, я зверь, кто ж спорит! Но и звери могут быть ласковыми. Поэтому я не ношу маску, я действительно хочу быть нежным с тобой, хочу баловать тебя, хочу, чтоб ты улыбалась. Попробуй и ты вести себя иначе: не вырывайся, не отталкивай меня. Ты увидишь, как все изменится.
Вести себя, так как он сказал? Все Лелино нутро восставало против этого! Это как сдаться на милость победителя. Но Леля прекрасно знала прописную истину о том, что все зависит от угла зрения, под которым смотреть на проблему. А значит, если принять эту, созданную им, реальность, в которой Леля его женщина, и начать вести себя соответственно, то действительно это положение вещей перестанет ее угнетать, и она, наверное, даже начнет получать удовольствие. Ну а почему нет? Он хорош собой, богат, готов проявлять внимание и заботу к ней, готов тратиться на нее, и секс с ним такой, что она действительно забывает свое имя, как он и обещал. Может и правда послать все к черту? К черту гордость, о которой он говорил, к черту борьбу с ним, от которой морально она очень устала. Все к черту! Просто свернуться калачиком в его руках, где так тепло и надёжно. Правда, очень сложно забыть, что вот эти руки, которые перебирают ее волосы, наглаживают кожу на бедрах и животе, ими же он может придушить ее или спустить курок пистолета. Правда, когда он собирался это сделать, то он открыто заявлял об этом. Выходит, он, действительно, не носит маску, он откровенен с ней. Нет, Макс не бульдог! Его одомашнить не получится. Быть с ним, это все равно, что жить со львом. Сейчас он ласков и добр к ней, но нет гарантий, что он не кинется, когда вдруг озвереет.
* * *
Пять лет назад, Москва
Было такое чувство, будто все вокруг декорации какого-то шпионского триллера. И сейчас именно тот кульминационный момент, когда главный герой сталкивается с вероломным предательством и главным злодеем. Дэн стоял у стены в плохо освещённом коридоре. Его сослуживец Миха Черный держал его на прицеле, а Харламов вышел из-за его спины и благосклонно распорядился, чтоб Миха пока не стрелял, дескать, хочет поговорить. Дэн не испытывал страха перед ними. Злость затопила его до краев, главным образом, злость на себя самого. Как же он не вычислил крысу? Как предатель оказался так близко, а он ничего не заподозрил.
– Ты славный парень, Гвоздев! Мне жаль тебя, – в голосе Харламова было ненаигранное сочувствие.
– Себя пожалей, падла! Пусть сегодня ты выйдешь сухим из воды, но рано или поздно за тобой придут! – Дэн выплевывал слова вместе с кровью.
– Не придут. Ты работаешь в системе, нутро которой не знаешь. Если б знал, то не смог бы в ней остаться. Ты думаешь Черный – это единственный купленный мной мент? Их много, Дэн, и на их погонах намного больше звезд, чем у Михи, – излагал Макс положение дел.
Этот молодой опер из отдела кибербезопасности, конечно, потрепал ему нервы, но Харламов восхищался им. Неподкупный, упертый, умный Гвоздев был тем редким сотрудником, благодаря которому управление демонстрировало отличные показатели раскрываемости.
– И ты решил и меня купить? – Дэн с трудом стоял, и чтоб не упасть, держался за стену.
– А ты ждёшь предложения от меня? – удивился Харламов.
– В жопу себе его засунь! Тебе всё-таки придется завалить меня, иначе я тебя посажу, надолго! – Дэн не собирался юлить и выкручиваться, это было не в его характере.
– Я знал, что ты не продаешься, – Харламов улыбнулся, – именно, поэтому ты мне и нравишься. Я не буду тебя валить при одном условии.
Гвоздев, уже попрощавшийся с жизнью, и ожидавший выстрела, удивился.
– Дай угадаю! Отдать тебе все вещдоки? Сразу, нет! – категорично выдал Гвоздев.
– Ты, правда, думаешь, что я настолько предсказуем? Нет! Ты дашь ход своим вещдокам. Мы оба продолжим заниматься, привычными нам, делами ещё месяц. И через месяц, когда я по-прежнему буду на свободе, а ты убедишься в том, что я прав и система прогнила с низу и до верху, ты уволишься из органов, – излагал свои условия Макс.
– Ты хочешь, чтоб я пообещал, что уволюсь? Если ты прав, то мне не нужно давать тебе слово. Я сам, как ты и сказал, не смогу работать в таком дерьме! – выдохнул Гвоздев с едва сдерживаемым стоном, и зло чиркнул взглядом по Черному.
– Макс, ты сейчас серьезно? Он же сдаст меня! – вдруг очнулся Миха, который до этого просто наблюдал за этой сценой.
– Не бзди! Я прикрою и тебя и себя! – не оборачиваясь, ответил ему Харламов, – Ты дашь мне слово не о том, что ты уволишься. Ты дашь мне слово, что будешь работать на меня!
Несложно догадаться, что в этот месяц Гвоздев рыл носом землю, чтоб отправить Харламова, да и Черного за решетку. Но все было безрезультатно – раппорты застревали в кабинетах, вещдоки и протоколы исчезали, свидетели отказывались от показаний. Все в органах знали, что у TOTOMAX нет лицензии на работу в России, что вся реклама тотализатора распространяется через пиратские сайты, но предпочитали этого не замечать.
Макс сильно рисковал, но недаром говорили, что у него "бульдожья хватка". Он был готов на все ради того, чтоб заполучить Дэна в свою команду.
Глава 24. Ирония судьбы
После просмотра спектакля Харламов решил не ехать за город и заночевать в квартире на Краснопресненской набережной. Квартирой эти многокомнатные апартаменты можно было назвать с натяжкой. Это скорее часть такого же Харламовского особняка, размещенная на верхнем этаже многоэтажного дома. Макс завел Лелю в квартиру и стал целовать ее прямо с порога, расстегивая ее пальто и забираясь под подол платья.
– Макс подожди. Мне надо в ванную. Где она?
– Зачем тебе туда? Малыш, я уже голову потерял, подготовка не нужна. Иди ко мне! Не могу ждать. Хочу тебя. Везде хочу, – шептал он, не выпуская ее из объятий.
– Макс, пожалуйста! Я быстро. Мне очень надо.
– Леля, только не долго, – Макс игриво потерся носом об ее маленький аккуратный носик.
Леля забежала в ванну, склонилась над раковиной и стала умываться холодной водой. У нее внутри чувства устроили галоп. Она всё ещё не могла морально принять, то, что Макс ее насильно удерживает рядом с собой, и при этом Леля не могла не признавать его власти над своим телом. Она не могла сопротивляться ему, а поддавшись его ласкам, корила себя за то, что опять сдалась. Эта ее внутренняя борьба раздирала ее изнутри, разъедала как серная кислота.
– Малыш, выходи уже. Сама выходи иначе я тебя вытащу, – Макс скреб ногтями закрытую дверь.
Леля распахнула дверь и впилась в него взглядом.
– Ты опять загоняешься? Опять борешься с собой, так? – Макс сразу все прочитал в ее глазах.
Леля покраснела и в растерянности застыла в дверном проёме.
– Ты ведь тоже во власти стереотипов! – огорошил он ее.
– Что? – Леля растеряно захлопала глазами.
– Ты думаешь, что тебе нужен хороший, правильный парень – тот, кто будет декламировать Шекспира под луной, кто поймет эти твои мудреные теоремы и сможет обсудить философские постулаты Канта! Так, малыш? Ты же до встречи со мной представляла своего мужчину именно таким?
Леля молчала, но понимала, что Макс прав. Да, таким она видела своего принца, с которым собралась в "долго и счастливо".
– Рядом с тобой уже точно были такие! В твоих интернет чатах ведь именно они и сидят. Уверен, что эти парни на тебя слюни пускали, но ты никому из них не дала! Знаешь почему? – вкрадчиво спросил Макс.
Леля, загипнотизированная интонацией голоса Харламова, была не в силах ответить. При этих его словах калейдоскопом промелькнули лица тех парней, которые подходили под описание, данное Максом. Их и, правда, было много, но почему-то прокрутка остановилась на лице Ромки Исаева. Ромка бы точно разделил с ней все ее интересы, был бы внимательным и чутким. Но Леля никогда бы не была с ним, как с мужчиной. Сейчас, когда Макс спровоцировал ее воображение развиться в этом направлении, Леля представила как бы Рома ее раздел, робко касался и стал бы расспрашивать о том, как бы она хотела, чтоб он ласкал ее, а потом, лежа с ней в постели, стал бы обсуждать нелинейные модели регрессии и их линеаризацию, и Лелю резко затошнило.
– На самом деле тебе нужен, такой как я. Неандерталец – тот, кто увидел свою женщину, забросил на плечо и унес в пещеру, тот, кто трахает до умопомрачения, а не чешет языком о чувствах! Имей смелость себе признаться в этом! Иди сюда, звёздочка! Я сейчас опытным путем докажу тебе, что я на сто процентов прав, – он схватил ее за руку и резко дёрнул на себя.
Леля влетела в него как в каменную глыбу. И не давая ей опомниться, Макс стал срывать с нее платье и белье, покрывая ее поцелуями. Словно демонстрируя свою звериную натуру, он прикусывал ее нежную кожу, оставляя отметины, и шумно выпускал воздух из ноздрей. Леля забыла обо всем, голова отключилась, и сопротивляться не было сил. А Макс, наконец, дал себе волю, устав сдерживаться с ней. Теперь никаких поблажек. Он больше не собирался придерживаться ее правил, о которых она просила, когда вошла к нему в номер в отеле «Arden». "Никаких больше нежно и ласково. Теперь до хрипов, до сладкой боли. Привыкай, Леля! Моя женщина даёт мне так, как я хочу. И тебе это понравиться, звёздочка! Уверен, что понравиться", – Макс завалил Лелю на кровать.
* * *
Леля соскользнула по шелковой простыни, и, завернувшись в покрывало, на цыпочках, чтоб не разбудить Макса, ушла в гостиную. В зале, казалось, что не было одной из стен, потому что вместо кирпича здесь с потолка до пола на всю ширину и высоту проема было смонтировано остекление. Леля, завороженная масштабом этого футуристического решения, подошла вплотную к стеклянной стене и стала наблюдать за городом, раскинувшимся перед ней. Солнечные лучи только пробивались над горизонтом и мягкий предрассветный свет залил все вокруг. Фотографы, говорят, что именно в эти часы изображения получаются волшебными. Машин было ещё очень мало, а на улицах – лишь дворники, работа которых требовала подъёма в такую рань. Крыши домов, остов высотного здания, строящегося напротив, мигающие неоновым светом вывески и, ещё не успевшие выключиться, фонари – все замерло в ожидании людей, которые сейчас досматривали последний сон. Затем у большинства из них прозвучит трель будильника, они встанут и, заполняя улицы, побредут в этом городе по своим делам. А Леля – нет. Она теперь не принадлежит себе, и даже не потому, что он физически лишил ее свободы, она потеряла свободу внутри, на ментальном уровне. Теперь она уже точно понимала, что даже если б он сейчас открыл ей дверь и отпустил, она бы не смогла уйти. Он тогда сказал ей, что приручит, выдрессирует, и, похоже, что ему это удалось. И теперь Леле стало страшно. Она чувствовала свою зависимость, уязвимость. Что будет, когда он наиграется и выкинет ее? Как жить без него? И как оставаться с ним, когда он найдет Даню? Мысли, чувства – все металось в ней, пока просыпался город, за которым она наблюдала из панорамного окна.
– Почему сбежала? Что опять надумала? – Макс полностью обнаженный стоял за ее спиной и, положив руку ей на живот, по-хозяйски притянул ее к своей груди.
– Красиво, – с придыханием произнесла она.
– Самая красивая здесь – ты! – Макс поцеловал ее в изгиб шеи, приподнимая ее над полом, – А знаешь, что еще красивее?
– Что?
– Твои ладошки на этом стекле с раскрытыми дрожащими пальчиками, когда я сделаю вот так, – Макс сдернул с нее покрывало и слегка толкнул ее вперед, заставляя упереться руками в стеклянную преграду и прогнуться в спине. Он потянул ее за бедра и насадил на себя.
– Макс, пожалуйста, Макс…, – стоя на носочках, бормотала Леля в забытьи.
Он намотал на кулак ее длинные белокурые локоны, заставляя поднять голову, и выгнуться еще сильнее. Макс размашисто брал ее сзади, и его сознание помутилось от наслаждения. "Как же кайфово в ней! Столько перепробовал девок, вплоть до экзотических – мулаток, азиаток, близняшек. А в итоге оказалось, что нужна одна, одна она. С ней я как домой попал! Раньше в рот и попку имел всех своих баб. А с ней даже не успеваю дойти до этого. Да если б и успел, побоялся бы сделать больно или унизить. Она ж вся такая правильная, чистая, грязный секс не для нее, да и с ней он мне не нужен. Хотя, если б она сама захотела, я б, конечно, не отказался. Кто бы мог подумать, что в итоге я буду довольствоваться только классическим трахом, и мне это будет нравиться. На нее встаёт сразу, от первого прикосновения – как током бьёт каждый раз. И дальше накрывает так, что меня аж трясет, пока не вставлю, а потом слушаю ее стоны и этот ее бессвязный лепет. Она все время о чем-то умоляет и шепчет мое имя. И это самое ох*ительное, из того что я слышал от женщин, когда их брал. Леля чувственная, отзывчивая, горячая девочка. Ее тело все вибрирует в моих руках, пока я вбиваюсь в нее. И как же она крышесносно кончает – как тисками сжимает меня внутри и кричит, моя звёздочка, моя зефирка, моя Леля…", – Макс резко потянул ее за волосы, отрывая от стекла. Он одной рукой обхватил ее за плечи, а другой – подхватил под живот. Леля, зажмурилась и вскрикнула, когда Макс сделал заключительный толчок, разнося ее тело на атомы.
Они так и стояли оглушенные, не в силах сдвинуться с места, Макс продолжал держать ее в объятьях, пленив по рукам и ногам. Солнце уже выплыло из-за горизонта и затопило их ослепительным светом и, когда Макс посмотрел на захватывающий дух вид за стеклом, его внимание привлекла секундная вспышка отраженного солнечного луча. Он словно в замедленной съемке увидел в строящемся здании напротив человека со снайперской винтовкой, явно наводящего на них прицел. Харламов резко повалил Лелю на пол, накрыв собой. Девушка взвизгнула от испуга, и послышался хлопок от пробившей стекло пули. Макс утянул Лелю за кресло, а потом вглубь квартиры.
– Оденься, и жди меня здесь в коридоре, Леля! Никуда отсюда не выходи. Ты поняла меня? – Макс вталкивал ей в руки ее одежду, застегивая свои джинсы, которые нашел здесь в прихожей.
– Макс! Ты куда? – сорванным от волнения голосом завопила она.
– Я сейчас вернусь. Оденься! – ответил он, вылетая из квартиры.
Харламов не мог ждать лифта, он рванул вниз, переступая босыми ногами через несколько ступеней. Макс был голым по пояс, но не чувствовал ноябрьского холода, от затопившего вены адреналина. Выбежав на улицу, он устремился к стройплощадке, и когда он был уже у ворот, то, чуть не сбив его, мимо промчалась серая неприметная Volvo. Макс остановился и смотрел ей вслед. Он уже понял, что в этой, удаляющейся от него, машине был стрелок.
* * *
Всю дорогу до загородного дома они ехали, молча, погруженные каждый в свои мысли. Макс думал, кто бы мог иметь планы его убить, а Лелю охватила паническая одержимость побегом. После того, что произошло, она вдруг ясно увидела, что с недавних пор ее жизнь превратилась в какой-то боевик, а это точно не подходящий для нее образ жизни. Елена Филатова по-прежнему не ангел Чарли. Это необходимо прекратить, вырваться из этого кошмара.
Макс припарковался у ворот своего особняка и вышел к флигелю охраны, где на улице его ждал Гвоздь. Они обсудили перспективы поиска стрелка по номеру машины, а также первые результаты просмотра видео с камер, расположенных вокруг стройки. Дав распоряжения охране усилить контроль периметра, Макс вернулся в машину. Когда сел за руль, то с удивлением обнаружил, что Лели в машине нет. Такой спонтанный побег был совсем не в ее духе, но она не могла не воспользоваться тем, что Макс так беспечно оставил ее без присмотра.
Единственное направление, в котором Леля могла здесь скрыться, – это лес. Харламов вышел из машины и с силой ударил ногой покрышку. К проблеме поиска киллера, теперь добавилась проблема поиска Лели. И хотя он уже знал, как ее найти, его выводил из себя сам факт, что она удрала от него, а ведь Макс уже рассчитывал, что ее приручил.
Леля бежала, не оглядываясь, с такой скоростью, с которой сдавала норматив бега на 100-метровую дистанцию в университете. Неудивительно, что совсем скоро в правом боку сильно закололо. Она вынужденно перешла на быстрый шаг. Направление, в котором она бежала, сейчас не имело значения. Главное, подальше от Макса. Сквозь тонкую подошву балеток, Леля ощущала каждую кочку, каждый камешек, а тонкая кожа, из которой они были сделаны, не спасала от холода, пронизывающего ее ступни. Леля упрямо шла вперед, протискиваясь между поваленных деревьев, не обращая внимания на ветки, которые больно били ее по лицу и цеплялись за подол платья. В лесу было тихо, и Леля слышала только шум, создаваемой ей самой – треск веток, шуршание опавшей листвы под ее ногами и ее сбившееся дыхание.
Вдруг к ее шуму добавились еще звуки. Она услышала мужские голоса вдалеке, отдающие какие-то резкие команды. Шум приближался, и теперь она отчетливо слышала, словно что-то пролетало, разметая листья на своем пути. Эти болиды носились уже где-то вокруг Лели. Она замерла, а потом в ужасе попятилась, когда ей на встречу на тропинку вылетел большой черный доберман. Через несколько секунд появились еще двое, которые окружив свою добычу, зажимали ее в тиски. И Леля, споткнувшись о корень дерева, упала и, закрыв голову руками, истошно закричала.
– Дым ко мне! – прозвучал чужой мужской голос совсем рядом.
Самый мощный пес, которого другие считали вожаком, бросился к хозяину. Остальные собаки последовали за ним.
– Спасибо, Тим! Забирай свою поисковую команду, дальше я сам, – над головой Лели раздались знакомые хриплые нотки.
Макс склонился над ней и, схватив за запястья, заставил опустить руки, а потом приподнял за подбородок лицо.
– Леля, ну куда ты, дура, бежишь? Вокруг на сотни километров лес! Ты понятия не имеешь – где дорога. Телефона у тебя нет, чтоб определить геолокацию. По мху собралась ориентироваться, а?
– Макс, пожалуйста, отпусти! Умоляю, отпусти! – запричитала она, вцепившись обеими руками в руку, которой он держал ее подбородок.
– Не могу! – Макс рывком поднял ее с земли и, удерживая за плечи, навис над ней, – Малыш, ну что такое? Ты опять за свое? Разве тебе плохо со мной? Мне казалось, что ты уже стала моей, а ты при первой же возможности дала деру.
– Я не могу жить такой жизнью. Свистящие пули над головой – это не для меня. Мне страшно, Макс, мне очень страшно.
– Звездочка, я никому не дам тебя в обиду. Обижать буду только сам, – Харламов опять буквально сдавил ее в объятиях так, что стало тяжело дышать, – За побег накажу.
В этот момент Лелю пробила дрожь, и она подняла на него взгляд, в котором промелькнул так хорошо знакомый ему страх. "Бл*дь! Только не это! Я ж столько усилий приложил, чтоб она так не смотрела на меня! Ну и как быть? Оставить ей этот забег по лесу безнаказанным?", – Макс отчётливо понял, что произойдет, если он воплотит свою угрозу в жизнь.
– Хорошо! Не буду! Ничего тебе не сделаю, малыш! Иди ко мне! Я сам виноват. Не должен был оставлять тебя одну, – Макс, обняв ее за плечи, повел из леса, – Это какая-то ирония судьбы! У меня было столько женщин, и любая из них писала бы кипятком, если б я оставил ее рядом с собой. А я захотел оставить ту, что удирает от меня при первой же возможности! Леля, ну почему с тобой не работает тот же режим, что и с другими бабами? Ты ж можешь получить от меня, что пожелаешь? Разве это не должно удерживать тебя рядом со мной?
– Что пожелаю? – эхом повторила она.
– Конечно, дурочка! Любой каприз!
– Любой? И замуж меня возьмешь? – съязвила она, надеясь, что этот вопрос поставит его в тупик.
– А ты бы вышла за меня? – удивлённо спросил Макс.
– Нет, – поспешно ответила она.
– Ну вот! – раздосадовано выдохнул Макс, – Ничего, я подожду. Обещаю, что когда ты захочешь выйти за меня, я на тебе обязательно женюсь.
Глава 25. 50 оттенков
Леля, обвила шею Макса руками, а ноги скрестила за его спиной. Он подхватил ее под попу одной рукой, а второй – удерживал ее за затылок. Макс целовал так глубоко, так порочно, что Леля забыла обо всем на свете. Зажмурив глаза, она полностью растворилась в моменте. Мозг превратился в желе, потому улетучились все самокопательные мысли, все обвинения в его адрес, страх, все, кроме желания, чтоб он никогда не отпускал. И не важно, куда он ее несёт, и что собирается с ней делать. Все к черту, все не важно.
Макс, не отрываясь от ее губ, поднялся по лестнице и занёс Лелю в свою комнату, дальше прошел в ванную, которая уже была полна до краев. Услышав звук льющейся воды, Леля распахнула глаза и стала вырываться из его объятий. Когда же он попытался применить силу, чтоб удержать ее и успокоить, она истошно закричала, и он отпустил.
– Леля, я хотел, чтоб мы приняли ванну вместе, – Макс стоял у двери, отрезая ей путь к бегству.
В глазах у нее застыл животный ужас. Она буквально впала в оцепенение и вжалась в стену.
– Леля! Черт возьми! Я не собираюсь тебя топить! – он закрыл кран, и вода перестала журчать.
Они стояли в тишине и смотрели друг другу в глаза. От былого желания, которое только что сводило их обоих с ума, не осталось и следа.
– Иди за мной, – он резко развернулся и вышел из ванной, – За мной, Леля!
Выйдя из ступора, Леля боком обошла ванну, словно та живая и может кинуться на нее. С опаской она послушно следовала за Максом. Спустившись на второй этаж и пройдя несколько коридоров, Макс привел ее в спортзал и включил свет. Пока Леля в растерянности наблюдала за ним, он подошёл к ней с боксерскими перчатками и стал надевать ей на руки.
– Что ты делаешь? – удивилась она.
– Надеваю тебе перчатки, чтоб ты себе что-нибудь не сломала, – заклеивая липучки, объяснил он, – Леля, я топил в ванной суку, угробившую бизнес, в который я душу вложил. Я топил потаскуху, которая по команде своего ебыря легла под другого мужика. Такая хуже проститутки, потому что та хотя бы честна с клиентом. А эта тварь отдавалась мне, а потом всадила мне нож в спину, и она продолжала врать мне, когда я поймал ее. Вот кого я топил в ванной, а потом приковал в мокрой одежде наручниками к батарее. Вот кого я провез практически голышом через всю Москву, вот кого я хотел грохнуть, после того как демонстративно трахнул в последний раз. Понимаешь меня?
Макс с бешенством выкладывал свою версию событий и его слова эхом разносились по залу с высокими потолками. Леля от напряжения стала часто моргать и дышать так, словно ей не хватало воздуха.
– А когда я узнал, что у меня в руках девочка, которая спасала своего брата, которая готова была умереть, только не выдать этого засранца, я уже успел все это с ней сделать. И я очень хочу, малыш, я мечтаю все исправить. Ты не представляешь как мне х*ево, когда у тебя этот затравленный взгляд. Я виноват перед тобой, – Макс говорил это все уже совсем другим тоном. Если первая часть его спича была обвинительной речью, то сейчас он уговаривал ее, пытался неумело просить прощения.
– Бей, Леля. Может, если ты выпустишь всю злость, которая внутри тебя, тебе станет легче? – он раскинул руки, показывая ей, что не будет защищаться.
– Я не смогу сделать тебе так же больно, а главное также страшно, как ты мне, – обречённо покачала головой Леля.
– Сделай, как сможешь! Бей со всей силы! Вспомни, как я держал тебя под водой, как направил пистолет в лоб, как нес связанную в дом, как ты…
Он не успел закончить фразу, с диким воем Леля ударила его в грудь.
– Умница, – немного пошатнувшись, сказал он, – Но лучше по лицу, так будет больнее.
Он лукавил, ему вообще не было больно. Просто удары в грудь он не почувствовал вовсе. Леля отпустила себя, она с криками, переходящими в плач, лупила по нему, что есть мочи. Когда ее силы иссякли, она, закрыв голову руками, упала на пол у его ног. Макс сел рядом с ней, обнял ее и с силой прижал к себе.
– Прости меня, звёздочка! Прости. Я клянусь, что никогда больше не сделаю больно, – он укачивал ее в объятиях как ребенка.
– Ты можешь сделать для меня кое-что? – вдруг робко спросила она.
– Что ты хочешь? Чтоб утопился? – в его голосе была усталость.
– Нет! Я хочу увидеть Ба, пожалуйста, Макс.
– Хорошо. Но при одном условии.
– Каком?
– Мы поедем к ней вместе, и ты представишь меня как своего мужчину, а ещё мы сейчас поднимемся и вместе примем ванну. Там вода остывает, – он хитро сощурил глаза.
– Но это не одно условие! – возмутилась она.
– Не торгуйся, малыш. В этом деле я все равно тебя сделаю, – он улыбнулся.
– Я не смогу войти в воду, – Леля опять паниковала.
– Я вырублю свет, чтоб ты не боялась. А потом в этой ванной я тебя так любить буду, что ты сама ещё попросишь.
– Нет! – решительно замотала она головой.
– Леля, ты столько раз говорила мне нет, а потом кричала "да, Макс, пожалуйста". Мы же это уже проходили! Идём, доверься мне, – Макс уже поднимал ее с пола и снимал с нее перчатки.
* * *
Чтоб как то скрасить Леле дни, проведенные в заточении, Макс вернул ей скрипку, обеспечил научной литературой, и отдал ей в пользование ноутбук без выхода в интернет, потому что не мог допустить, чтоб она вышла на контакт с братом. Благодаря этому, Леля, наконец, хотя бы на краткий миг смогла забыться. Она много работала над диссертацией. А в перерывах надевала наушники, ставила записи классических концертов для скрипки на ноутбуке, и аккомпанировала вживую композиции, что звучала у нее в ушах, стоя посреди увядающего осеннего сада. Часто Макс и заставал ее за этим занятием. Вот и сейчас он появился рядом в ослепительно-белой рубашке, развязывая галстук. Леля стянула наушники, в которых по-прежнему звучал концерт Бетховена для скрипки с оркестром ре мажор, и подняла на него глаза. Макс притянул ее за талию к себе.
– Звёздочка, а ты смотрела эту бабскую Камасутру – 50 оттенков чего-то там? – он крепко держал ее, не позволяя, отстранится или повернуться.
– Нет. Что-то случилось? – Леля почувствовала какое-то напряжение.
– Вот и я нет. Но я видел обложку. Что-то там делал этот затейник с галстуком. Я думаю нам надо тоже так попробовать, – Макс вертел галстук в руках, продолжая удерживать Лелю.
– Не надо. Прошу, не связывай меня, – Леля пришла в ужас. Воспоминания о том, как ее связали по рукам и ногам были ещё очень свежи.
– Не буду, малыш. Я только надену на тебя наушники и завяжу глаза. Знаешь, говорят, когда человека лишают каких-то органов чувств, то оставшиеся становятся в разы сильнее, – Макс уже затягивал узел у нее на затылке.
Он надел на нее наушники и максимально увеличил громкость, нажав кнопку на их корпусе. Макс несколько минут удерживал ее в объятьях, ничего не предпринимая.
