Текст книги "Светлые надежды умирают первыми (СИ)"
Автор книги: Луиза Бельская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Глава седьмая. Самый лучший день
Сегодня Леве исполнилось тридцать три года – возраст Иисуса Христа, и отпраздновать эту символическую дату Лева хотел по-божески, так сказать, чтобы надолго запомнилось.
Не заметив Егора, он с легким удивлением окинул взглядом комнату и с видимым недовольством цокнул языком.
– Странное дело. Я вот в толк не возьму, какого рожна ты меня сюда пригласил. Я весь этаж обошел, пока на тебя не набрел. Глянь, обувь замызгал, – он кивнул на свои черные замшевые туфли, кое-где разукрашенные пыльными разводами, – что мне делать на этой помойке?
– Дряни много, Днюха у тебя одна! – Макар искренне улыбнулся, по-дружески хлопнув Леву по плечу и кивая головой в сторону окна. – Поздравляю!
Только теперь Лева обратил внимание на несчастного пленника, стоявшего на коленях на грязном тюфяке, предусмотрительно привязанного к батарее. Дерзкие лучи, пробивающиеся сквозь мутное стекло, местами облепленное мухами, запутывались в пшеничных волосах, заставляя светлые кудри испускать мягкое золотистое свечение.
Солнце заглядывало прямо в окно, окутывая всю фигуру Егора неким божественным ореолом, вынуждая Леву едва не задохнуться от восторга. Легкие тени легли на лицо, выгодно очерчивая высокие скулы. В тот момент вечно усмехающиеся глаза показались потемневшими, яростно сверкавшими из-под нахмуренных бровей. Ноздри прямого заостренного носа гневно раздувались в выжидающем порыве, тонкие губы упрямо поджались, едва сдерживая злые слова, готовые вот-вот вырваться в накаленное до предела пространство.
Никто не увидел, с какой силой сжались кулаки, никто не услышал, как хрустнули косточки его пальцев, – Егор ненавидел своих мучителей и презирал свою беспомощность в этом одичавшем доме на продавленном матрасе.
Взгляд Левы подернулся поволокой, сердце взбудоражено ухнуло, очарованное опьяняющей уязвимостью красивого пленника.
– Спасибо за подарок, – Лева хищно облизнулся, уже не сводя своего липкого, обшаривающего взгляда с Егора, больше не обращая на своего друга ни малейшего внимания.
Две расстегнутые верхние пуговицы светлой рубашки открывали соблазнительный вид на острые ключицы, своеобразной рекламой демонстрируя притягательный участок желанного тела.
Макар разжал пальцы, выпуская желтый шарик в свободный полет, провожая размытым взглядом этот неизменный символ веселого праздника. Из потолка торчала железная арматура, и Макару было интересно, лопнет шарик или нет. Тот не лопнул, предусмотрительно остановившись в нескольких сантиметрах от острой горгулины. Со вздохом подумав о том, что шарик и тот смог остановиться в нужный момент, а он, человек, не сумел, Макар небрежным жестом указал Леве на подоконник:
– Там угощение!
– Благодарю! Минимализм приветствую! – отозвался именинник, кивнув головой в знак благодарности.
– Тогда я пошел, – Макар начал слегка подтягивать слова, впадая в заторможенное состояние. Ему не особо нравилось действие «Тропикамида», но за последние дни ничего получше он не сумел отыскать, от безысходности гоняя по венам расслабляющую мышцы ядреную отраву.
– Да, – рассеянно произнес Лева, шаг за шагом приближаясь к Егору и спотыкаясь о его рюкзак, валявшийся тут же, на полу. – Это, кажись, ты обронил? – его последние слова относились к беспокойному узнику, молча наблюдавшему за этой сценой из своего угла.
Макар бесшумно выскользнул из комнаты. Его мысли были вязкими и тягучими, лениво копошащимися где-то на самом дне сознания. Чтобы хоть немного оживить их, Макар ударил себя пару раз по голове, практически не ощущая боли. Нужно было хоть немного взбодриться, чтобы доехать домой безо всяких приключений.
– Кажется, я, – процедил Егор сквозь зубы.
Лева улыбнулся краешком рта, присаживаясь перед ним на корточки:
– Не стоит терять свои вещи. Они ведь могут еще на что-нибудь сгодиться, – он дернул за собачку, заставляя молнию распахнуться, открывая все содержимое запылившегося рюкзака. – Так, что тут у нас, – с деловитым видом Лева начал вытаскивать одну вещь за другой, – водительские права, ключи, ух ты, зачем тебе столько брелоков? Блокнотик с танком, ты, может, еще и в танки на досуге играешь?
– Пошли бы вы... – Егор завозился, принимая позу поудобней.
– Папка для документов, – продолжал Лева с ноткой ехидцы, – очевидно, ты скоро станешь Министром Здравоохранения, хочешь быть министром?
Егор отвел глаза в сторону: его начало тошнить от этого пронзительного взгляда и вкрадчивых слов, въедающихся в мозг обжигающей лавой.
– А я хочу министра. Так, зарядное устройство для телефона, – он вытащил черный провод и бросил его туда же, на пол, в сторону всех остальных предметов, без особого желания покидавших свой приют. – В общем, ничего интересного. Так что тебе самому сейчас придется порадовать меня, – Лева сделал резкое движение в сторону Егора. Тот отстранился, по мере возможности, но Лева не спешил к нему прикоснуться – он ухватил за тонкое горлышко бутылку водки, стоящую на подоконнике, и с удовольствием взглянул на название, – с уточкой, – закончил он, демонстрируя Егору цветную этикетку.
– Дайте мне, – хрипло проговорил тот, поглядывая исподлобья на всплеснувшийся в руках Левы алкоголь.
Лева усмехнулся. На секунду задумавшись, он неторопливо свинтил серебряную крышку и поднес спасительную влагу к приоткрывшимся в жадном предвкушении губам пленника.
Егор запрокинул голову, делая большие торопливые глотки, пытаясь успеть отпить как можно больше.
Глядя на то, как движется его кадык при каждом поспешном глотке, с какой болью и самоотверженностью глядят в потолок его серые глаза, как вздрагивают худые плечи от неудобной позиции, Лева с беспокойством ощутил все нарастающее волнение. Его мальчик снова будет с ним, на этот раз абсолютно безраздельно.
– Довольно, – Лева мягко отстранил стеклянное горлышко.
От горького пойла Егора передернуло: он слегка скривился и мотнул головой, мысленно молясь о том, чтобы опьянение наступило как можно скорее.
– Ну, с праздником, – Лева, в свою очередь, приложился к бутылке, чтобы получить порцию обжигающего алкоголя.
– С Ромой вы тоже так? – Егор нервно провел влажным языком по губам, слизывая с них остатки горечи.
Сделав пару глотков, Лева остановился: он очень не любил неустойчивое состояние.
– Нет, только с тобой, – он вытянул в сторону руку и перевернул склянку, позволяя спиртному тонкой струйкой стекать на заплеванный семечками пол.
– Не повезло мне, – Егор нервно хохотнул, чувствуя тепло, растекающееся по всему телу.
– Тише, тише, мой хороший. Ты слишком много болтаешь, – Лева стукнул бутылкой об пол, опуская ее рядом с блокнотом. – Я не давал тебе права голоса, – с этими словами он запустил пальцы в шелковистые пшеничные кудри и прильнул губами, пахнувшими водкой и ментолом, к влажным губам своего мальчика.
Егор не успел сомкнуть зубы, чувствуя, как требовательный язык проник в его приоткрытый рот. Он лишь тихо вздрогнул, слегка покачнувшись, когда опьянение мощным толчком ударило в голову, чуть-чуть поведя в сторону.
Сопротивляться и звать кого-то было абсолютно бесполезно. Заброшенный дом на окраине города, притон наркоманов и обитель разврата – даже на крики о помощи сюда никто не придет, боясь быть растерзанным криминальными элементами общества.
Приобняв свободной рукой тонкую талию, а затем проскользнув по всем проступающим позвонкам, устремляясь к нежной шее, и снова зарываясь в локоны на затылке, Лева почувствовал, с какой силой напряглось тело его жертвы, вынужденное принимать все эти ласки. Такой уязвимый, слабый и вожделенный – Лева осознавал, что, глотая слюну Егора и вдыхая запах его волос, он словно теряет себя, уплывая куда-то в неизведанные глубины.
Левины пальцы ловко выпутались из мягких локонов и, проведя подушечками по пульсирующей жилке на шее, на пару секунд придавили ее, заставляя биться еще сильнее, а позже задвигались к пуговицам рубашки, предательски скрывающих доступ к желанному телу.
Петлица за петлицей, никуда не торопясь, наслаждаясь каждым моментом трепещущего предвкушения, Лева шаг за шагом приближался к осознанию своей безграничной власти. Освободив последнюю пуговицу, он с трудом разорвал свой голодный поцелуй, с наслаждением рассматривая замученно-отрешенное выражение лица своего мальчика. Обеими руками взявшись за края рубашки, Лева распахнул ее на вздрогнувшем от накатившей волны внезапного смущения теле и, оголяя нежные плечи, спустил до локтей тонкую ткань.
Щеки Егора вспыхнули, выдавая его обостренную стыдливость.
Лева шумно выдохнул, проскальзывая тяжелым взглядом, а затем и любопытными пальцами вдоль ложбинки на шее, спускаясь ниже к вздымающейся груди, крепко обхватывая и сжимая каждый сосок поочередно, заставляя Егора с силой закусить нижнюю губу. Левина спина покрылась нервным ознобом, когда его ладонь, оставляя обжигающие следы на бархатной коже, устремилась к животу, с удовольствием оглаживая дорожку из светлых волосков, беззастенчиво проникая под не туго затянутый ремень. Пальцы жадно сдавили орган, заставляя Егора негромко вскрикнуть. Жарко выдохнув, Лева убрал руку из чужих джинсов и с силой дернул за пряжку ремня, желая получить более удобный доступ.
Егор засучил кистями, тщетно стараясь выбраться из мудреных пут, тем самым затягивая узлы на них еще крепче.
Звякнул металл плетеного ремня, беззвучно расстегнулась пуговица на серых джинсах, молния коварно вжикнула, оставляя на пути Левиных пальцев единственную преграду в виде нижнего белья. Ягодицы Егора непроизвольно поджались, когда пал последний рубеж его защиты.
– Прекрасно, – Лева с жаром обхватил его член, обнажая нежную головку и проводя по ней пальцем. – А теперь ты можешь кричать. Я разрешаю, – в бездонных карих глазах вспыхнули огоньки азарта. Лева склонился над полом и поднял тонкий провод зарядного устройства, сложенный вдвое.
Взглядом затравленного зверя Егор посмотрел на своего мучителя и заранее зажмурил глаза. Смачно сглотнув, Лева размахнулся и ударил пластиковой плеткой напряженное тело, оставляя на животе красную полосу. Егор сдавленно зашипел от жгучей боли, еще сильнее сжимая веки. Лева плотоядно провел языком по верхнему ряду зубов, словно проверяя их готовность. Склонившись над Егором, он прикоснулся к розовой отметине и массирующими движениями заставил острые импульсы доставить Егору еще большую порцию мучений. Снова отстранившись, Лева нанес еще один удар, заставляя красную дорожку пролечь в опасной близости от сосков.
Егор тихо застонал, приоткрывая глаза и встречаясь с пронизывающим возбужденным взглядом.
С жуткой улыбкой Лева снова растер болевой отпечаток, умышленно задевая затвердевшие темные бусины. После третьего удара, оставившего на проступающих ребрах самый заметный след, Лева накрыл широкой ладонью член Егора и задвигал ею вверх-вниз, обнажая и закрывая головку.
– Не трогайте там, – с трудом проговорил Егор, мучительно разжимая зубы.
– Я хочу, чтобы ты реагировал на мои действия, – прошептал в ответ Лева, прикасаясь пухлыми губами к мочке его уха, – тебе сейчас сладко? Верно, мой мальчик?
– Оставьте меня в покое! – что было силы воскликнул Егор.
Лева с удовольствием отметил, как мышцы на животе и груди его мальчика напряглись в такт дыханию. Это было бесподобное зрелище, полное гнева и абсолютного бессилия.
– А я и не навязывался. Ты ведь сам пришел, – рука Левы не сбавляла темпа, зажимая головку шершавой подушечкой большого пальца и обхватывая ствол остальными, – ну давай же, покажи, как тебе хорошо!
Крепкая веревка с силой впилась в кожу, причиняя Егору дополнительные мучения, полосы от ударов жгло, словно раны присыпали солью, – ему не было хорошо, он не мог ничего показать Леве.
С легким оттенком досады Лева прекратил свои тщетные усилия и, положив член на ладонь, в наказание слегка шлепнул его второй ладонью, заставляя Егора выгнуться в спине от подобной чудовищной пытки.
– Продолжим, – Лева снова отстранился и с силой протянул Егора проводом по нижней части живота, с любопытством осматривая результат художеств своей импровизированной кисти. На этот раз, распахнув глаза от боли, Егор с ужасом уперся взглядом в красноречивый бугорок на брюках своего мучителя, говоривший о том, что все эти издевательства приносят Леве огромную дозу наслаждения.
– Маленький, непослушный мальчик, – Лева жадно прикоснулся к месту удара, сладострастно потерев покрасневшую кожу. Лицо его вспотело от возбуждения, в паху дико ломило, умоляя об избавлении от несправедливого заточения.
Егор обреченно склонил голову на плечо, время от времени морщась от неприятных ощущений. Снова почувствовав крепкий захват на своем члене, он жалобно всхлипнул, размыкая губы для судорожного вздоха. В этот момент Лева жарко припал к его устам, не позволяя глотнуть необходимую порцию кислорода. Его сильные руки отпустили несчастный орган и чувственно сжали хрупкие плечи, не давая Егору избежать страстного прикосновения. Ощущая, как Егор затрепыхался в его объятиях, Лева сжал плечи еще сильнее, обрекая того на тихий неразборчивый стон.
В конце концов, Егор даже перестал сопротивляться, полностью отдаваясь одержимому мужчине. Прекращая терзать не отвечающие взаимной страстью губы, Лева прикоснулся иглами жесткой щетины к гладковыбритой щеке Егора, буквально уронившему голову на грудь, пользуясь временной передышкой, и жарко прошептал прямо на ухо:
«Ну целуй же! Так хочу я,
Песню тлен пропел и мне.
Видно, смерть мою почуял
Тот, кто вьется в тишине».
Егор тихо выругался, изворачиваясь и пытаясь дотянуться губами до плеча, чтобы стереть следы омерзительного поцелуя, но толком так и не достал и поэтому брезгливо сплюнул на пол, с вызовом глядя Леве прямо в глаза.
– Ты красивый, – задумчиво произнес тот, поглаживая колючий подбородок, – в любом ракурсе красивый. Сейчас ты в этом убедишься.
В ожидании чего-то самого худшего Егор проводил недоумевающим взглядом Леву до противоположного конца комнаты, туда, где висело большое зеркало. Ухватившись за края пыльной рамы, Лева с легкостью снял со стены надтреснувшее отражение реальности и, приблизившись к Егору, поставил зеркало прямо перед ним.
Егор робко взглянул на отражение и испугался собственного вида: взъерошенные волосы неопрятно торчали в разные стороны, исполосованное проводом тело было разукрашено бордовыми разводами, припухшие губы нервно подрагивали, а серые глаза совсем перестали улыбаться.
– Отпустите, – прохрипел он, с беспокойством следя за каждым движением Левы, заходившим с самого тыла.
Полностью спустив до колен джинсы Егора вместе с нижним бельем, Лева с нескрываемым удовольствием обхватил его ягодицы, наслаждаясь близостью упругого и узкого входа. Набрав во рту побольше слюны, он обильно смочил пальцы и легким толчком в плечи заставил Егора отклониться вперед, благо, длина веревки позволяла подобные маневры, и дрогнувшей от волнения рукой прикоснулся к его анусу.
Егор хотел было опустить голову, чтобы избежать созерцания своего очередного позора, но Лева не позволил ему этого сделать, хватаясь сзади за пшеничные пряди.
– Смотри! Ты должен воочию убедиться в том, что тебе действительно сладко, – с этими словами Лева начал интенсивно массировать узкое колечко, как следует смачивая притягательный вход.
Глядя на возбужденное лицо своего мучителя, Егор молил Бога, чтобы все случилось как можно быстрее. У него уже не осталось сил терпеть подобное затянувшееся издевательство, но у Левы на этот счет были совершенно другие соображения.
Глаза Егора округлились, а вдоль позвоночника прокатилась ледяная волна ужаса, когда Левина рука потянулась к пустой бутылке.
– Нет-нет! – взмолился он, – пожалуйста, пожалуйста, дяденька, не надо! – побледневшие губы Егора задрожали, с трудом сдерживая рыдание.
Левино лицо исказилось жестокой гримасой:
– Сначала попробуй. Ты же не знаешь, от чего отказываешься, – не принимая никаких возражений, произнес Лева, когда Егор слабо вскрикнул, ощущая холод от стеклянного кольца, приставленного к своему анусу. – А теперь расслабься. Сейчас начнутся новые ощущения, – с этими словами он начал аккуратно ввинчивать прозрачное горлышко в его тугую плоть.
Егор застонал от раздирающей боли, ощущая на губах соленый привкус собственных слез. Это было самое ужасное, самое унизительное ощущение, которое ему довелось испытать в своей жизни хотя бы из осознания того, что подобное надругательство происходит в грязном заброшенном доме на грязном засаленном тюфяке, да еще и настолько извращенным способом.
С нарастающим возбуждением глядя на то, как прозрачное горлышко медленно погружается в желанное тело, Лева совершенно обезумел. Погрузив бутылку до самого корпуса, он ощутил настолько большое желание, что остановиться был уже не в силах. Полностью высвободив холодный предмет жестокой пытки из тесной неволи, он с силой и уже не так аккуратно снова загнал его во вздрагивающее тело.
Егор взвизгнул, резко толкнувшись вперед, при этом, едва окончательно не вывихнув руки.
Лева взбудоражено зашипел, с новой силой, резко и грубо погружая в Егора стеклянное горлышко, наслаждаясь музыкой его жалобных стонов и картиной изможденного от возрастающей боли лица с блестящими дорожками от слез.
Реальность поплыла перед глазами Егора вместе с собственным отражением в зеркале. Все покачнулось на гребне волны нечеловеческой боли, сдерживать которую легкое опьянение было уже не в силах.
Лева абсолютно озверел, получая огромную дозу адреналина только от одного вида почти обнаженного Егора в зеркале, в бессилии бьющегося под его руками. Практически доведя до крайней точки изнурения своего пленника, почти потерявшего сознание от его сумасшедших действий, Лева все же нашел в себе силы остановиться.
Отставив ставшее ненужным орудие насилия в сторону, Лева трясущейся от предвкушения рукой прикоснулся к разработанному анусу и умиленно осклабился, увидев на кончиках пальцев свежую кровь. Это было прекрасно: природная смазка сама проступила, призывно зазывая в соблазнительные, влажные недра. Смочив языком пересохшие губы, Лева растер кровь между пальцами, а затем, взмахнув в воздухе окровавленной кистью, звучно шлепнул Егора по ягодице, оставляя на ней багряные разводы.
Егор резко вздрогнул, постепенно приходя в себя и начиная дышать все глубже.
Сдерживаться больше Лева не мог и, быстро освободив свой налитой, трепещущий от нетерпения член, звучно впечатался в Егора.
Толчок был сильным, и на какое-то мгновение Егор подумал, что его позвоночник осыпался от этого удара. Но последующие движения Левы на фоне предыдущих вторжений уже не казались такими болезненными. Из последних сил стиснув зубы, он начал считать про себя секунды, твердо решив продержаться хотя бы до сотни. Блуждающим взглядом подмечая предоргазменный вид своего насильника, Егор понял, что его мучения скоро сойдут на нет, даже не ощущая, как горячая сперма обжигающей влагой вторглась в его истерзанные глубины.
Издав стон облегчения и замерев, пережидая последние судороги, Лева любовно погладил узкие бедра и наконец-то оставил в покое своего изнуренного мальчика.
Тело Егора било мелкой дрожью, его словно охватил нервный озноб. Он видел в зеркале, как изменилось выражение лица Левы, как разгоряченное напряжение сменилось на расслабленное удовлетворение. Егор не поверил в то, что на этот раз его мучениям наконец-то действительно пришел конец, и с замиранием сердца ожидал чудовищного продолжения.
Лева вдохнул полной грудью затхлый воздух заброшенного дома с примесью аромата наркомановского варева и зловонных нечистот. Счастливая улыбка озарила его одухотворенное лицо – это был лучший День рождения в его жизни.
Привстав с грязного тюфяка, он натянул на себя брюки, одернул пиджак, заглянув в зеркало через плечо Егора, кокетливо поправил бабочку и был весь из себя молодцом. Достав из кармана небольшую коробочку с леденцами, он привычно положил за щеку ментоловую конфету.
Егор хмуро глянул на него исподлобья, начиная смутно надеяться на освобождение.
Вдоволь налюбовавшись своим отражением, а заодно и отражением Егора, Лева небрежно потрепал связанного пленника по голове, еще больше взъерошивая пшеничные локоны.
– Спасибо, спасибо тебе, – ласково произнес он, наслаждаясь переливом солнечных лучей, запутавшихся в светлых кудрях.
– Не стоит благодарности, – фыркнул Егор, морщась от боли в промежности, – скажите это своему другу.
– Ему я уже сказал, – Лева склонился над веревкой, которой были связаны тонкие запястья, и попытался ослабить крепкий узел, но у него ровным счетом ничего не вышло. – Вот незадача, – Лева в нерешительности почесал затылок, – похоже, придется тебя здесь оставить.
– Развязывайте, давайте! – рявкнул Егор, резко поворачивая к нему голову. – Совсем охренели, что ли?
Не долго думая, Лева схватил бутылку за окровавленное горлышко и ударил ею о стену, заставляя нижнюю часть стеклянного сосуда разлететься вдребезги.
Егор испуганно сжался, покрываясь мурашками ужаса, когда Лева с опасной «розочкой» в руке приблизился к нему. Но эти страхи оказались напрасными: острые края прозрачного лезвия прикоснулись к крепким волокнам, мигом разрезав синтетические нити, и через минуту Егор был абсолютно свободен. Первым делом он расправил затекшие плечи и потер онемевшие запястья, украшенные багряными браслетами с едва проступившей на них кровью. Бросив настороженный взгляд в сторону Левы, продолжавшего сжимать осколок бутылки, Егор, цепляясь за батарею, с трудом поднялся на ноги и начал надевать белье и джинсы, пропитывая ткани кровью, продолжавшей сочиться из покалеченного тела.
– Что теперь? – застегивая рубашку, он повернулся к Леве.
– Теперь? – с толикой удивления переспросил тот. – Пока вы, Егор Аркадьевич, долг не выплатите, мы будем продолжать с вами действовать в том же духе.
– Мы не будем продолжать, – Егор покачал головой, – на этом хватит.
Лева с усмешкой отбросил за ненадобностью осколок, звякнувший об пол и разлетевшийся на несколько крупных кусков, и ничего не ответил.
Осознав, что на этот раз ему больше ничего не угрожает, Егор присел возле раскрытого рюкзака и начал поспешно заталкивать в него свои вещи, разбросанные по полу. Он принял решение. Этот кошмар нужно было остановить раз и навсегда.
– Я отвезу тебя домой, – предложил Лева, поглядывая на наручные часы.
– Не приближайтесь ко мне больше, – Егор игнорировал его фразу, закидывая рюкзак на плечо и, слегка покачиваясь, направился к выходу.
– У вас, Егор Аркадьевич, джинсы в крови, – Лева бросил ему в спину весьма весомый аргумент.
– А у вас, гражданин коллектор, руки и кое-что еще, – парировал Егор, не оборачиваясь.
Лева молча проводил взглядом его хрупкую ссутулившуюся фигурку и взглянул на свои ладони, покрытые высохшими багряными разводами.
Очевидно, дело близилось к дождю: поднялся сильный ветер и своими порывами распахнул обгаженную птицами форточку – струи теплого летнего воздуха ворвались в мрачную комнату. Шарик, паривший под потолком, оживился, явно обрадовавшись этому движению и, увлекаемый невидимым хороводом, закружился в своем первом танце. Одно «па» сменялось другим, заставляя неопытного танцора приближаться к опасному краю – еще один поворот – и железная арматура вонзилась в резиновую кожу. Раздался выстрел – и останки мертвого артиста балета упали на пол. Танец смерти под обшарпанным потолком был закончен. И Лева понял, что пора уходить.
На подкашивающихся ногах Егор выбрался из проклятого дома. Просочившись через дырку в заборе, он сразу увидел знакомый «Лексус», припаркованный тут же. Спрятавшись за грудой обломков бетонных плит и с осторожностью выглядывая из-за их обглоданных временем и непогодой краев, он дождался, когда Лева наконец-то уедет, и только после этого покинул свое укрытие. Усевшись на нагретую солнцем плиту, Егор тут же вызвал такси.
Нужно было решаться, решаться остановить беспредел единственно возможным способом. Не обратившись вовремя в полицию, Егор сам себя загнал в капкан, поставленный умелыми руками озабоченного маньяка.
На протяжении всей дороги Егор поспешно изучал объявления о квартирной купле-продаже. Действовать нужно было быстро: терпеть очередное поползновение похотливого коллектора абсолютно не являлось возможным.
В течение нескольких дней он нашел подходящий вариант. Он расплатился с чужим долгом. Он был свободен.
