Текст книги "Светлые надежды умирают первыми (СИ)"
Автор книги: Луиза Бельская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
Глава шестая. Такие веселые капли
Прошло три дня. Телефонное безумие продолжало провоцировать, угрожать, манипулировать, заставляя все мысли Егора устремляться в одном направлении: где найти нужную сумму. При любом оживлении своего мобильника, будь то пятый звонок или только начало вибрации, Егор нервно вздрагивал, напрочь забывая о том, чем занимался только что. Он начал допускать ошибки в отчетах, стал раздражительным и беспокойным, всем своим поведением удивляя коллег по работе.
Время от времени пробегая по сайтам продажи квартир, Егор начинал, сам того не желая, оценивать свое незамысловатое жилище. Но уставший мозг, постоянно работающий в поисках выхода из сложившейся ситуации, рационально подсказывал своему хозяину самый очевидный и простой выход из положения.
С самого утра Егор впал в задумчивость, прочитав под окном на асфальте длинную надпись: «Ты до того неприлично выглядишь, что приятно посмотреть!» Очевидно, кто-то знакомый не поленился и вывел эти слова черной краской на сером фоне. Возможно, это не его имели в виду, а вообще какую-нибудь малолетку, живущую этажом повыше... Но Егор твердо решил, что послание адресовано именно ему с тем, чтобы каждый взгляд в окно заставлял вспоминать о недавнем кошмаре.
Продолжая пребывать в дурном расположении духа, сидя за рабочим столом перед включенным для видимости монитором, Егор вот уже как десять минут чинил карандаш, время от времени снимая крышку точилки и вытряхивая ее содержимое на белый лист бумаги, сопровождая этот процесс негромким постукиванием. Иногда грифель ломался, оказавшись неуклюже зажатым металлическим лезвием. Тогда Егор брал нож для резки бумаги и проталкивал остро отточенным кончиком непослушную серую массу, крошащуюся маркой пылью и покрывающую горку деревянной рваной тесьмы грифельным пеплом.
Телефоны коллег внезапно зажужжали один за другим, вынуждая работников Министерства оторваться от своих важных дел и прильнуть к светящимся экранам. Телефон Егора тоже оживился. От полученной СМС-ки Егор выронил гаджет из дрогнувших рук – по мерцающему стеклу веткой мертвого дерева пролегла длинная трещина.
«Звезды в офисе! Подайте, кто сколько может, за просмотр захватывающего фильма!» – а дольше шел номер его телефона. Благо, что видео все же не прилагалось.
– Егор Аркадьевич! – подала голос начальница из соседней комнаты, дверь в которую была открыта. – Это что за шутки такие?
В этот момент Егор почувствовал, как щеки его начали пылать под взглядами, устремленными на его особу.
– Ничего не знаю, – он шустро поднял мобильник, закрывая мерзкое сообщение, – от меня не могло.
– Съездите-ка вот по этому адресу! Он последний по списку! – снова донеслось из кабинета.
Егор ненавидел привычку Елены Андреевны орать из соседней комнаты, раздавая распоряжения не вылезая из-за стола. Но на этот раз ее громкую фразу он воспринял как приглашение в долгожданную командировку и, легко подхватившись с крутящегося стула, он устремился за очередным предписанием, не желая ни минуты больше находиться в просторном кабинете под перекрестным огнем любопытных взглядов.
Убраться, убраться отсюда, убраться из офиса, из города, скрыться куда-нибудь, спрятаться, как это сделал Рома. Где же Рома?
Уже сидя в автомобиле, Егор поймал себя на том, что собирается ехать на вокзал. Но одна только мысль о родителях, которые сделали для него все, чтобы он ни в чем не нуждался, заставила его отпустить прочь призрачную надежду на сомнительное спасение в побеге. Коллекторы придут к ним, обязательно нагрянут, если он исчезнет с горизонта оплаты непомерного долга. Он не скатится до уровня труса и предателя, он выдержит, он сумеет.
Вот-вот готовый оторваться глушитель то и дело барабанил по днищу машины, держащийся на гнилых болтах и лживом честном слове. Первая передача снова не включалась, превращая поездку в особую пытку. Но у самого склада, проверкой которого Егор должен и был завершить затянувшуюся на целый месяц ревизию, педаль сцепления утонула в полу, не позволяя нормально припарковаться. Автомобиль продолжал катиться по наклонной, неумолимо угрожая впечататься в большие железные ворота.
Покрывшись каплями холодного пота, Егор, не теряя самообладания, ударил по тормозам, заставляя машину остановиться в паре сантиметров от металлического полотна. Обошлось. Егор с облегчением заглушил мотор, уронив голову на шнурованную оплетку руля. Не скатился. Несколько раз вздохнув, он вылез из машины и, опершись коленями о пыльный порог, непонимающим взглядом начал рассматривать педали управления. Очевидно, у сцепления оторвался какой-то там тросик, в этом Егор совершенно ничего не понимал, но одно знал твердо: теперь машина точно не на ходу и домой на ней он однозначно не уедет.
Холодный пот прошиб во второй раз, когда Егор не обнаружил в рюкзаке своего кошелька, который он, по всей вероятности, попросту забыл дома. Не удержавшись и плюнув прямо в пустое отделение шелковой обивки, он рассерженно отшвырнул ни в чем не повинный рюкзак на заднее сиденье и, покинув постылый салон своего трухлявого автомобиля, принялся звонить друзьям, прохаживаясь взад-вперед возле распахнутой дверцы.
– Привет! Не поможешь добуксировать машину? Не в городе? Ну, пока. Добрый день! Сможешь подъехать, у меня машина сломалась, что? У самого «на приколе» стоит? – Егор устало закатил глаза и изо всех сил пнул заднее колесо. – Да чтоб тебя!
Он никого не нашел. У всех друзей были причины, дела, оправдания, а у Егора не было даже денег, чтобы вызвать эвакуатор. Махнув рукой на все, он подхватил зеленую папку и направился на последнюю ревизию.
Телефон начал разрываться от звонков мерзавцев-коллекторов. Егор вырубил гаджет напрочь, чтобы как следует сконцентрироваться на работе.
Хозяин фирмы маячил рядом, с высоты двухметрового роста нависая над Егором, как Чернобыльская береза над дорогой.
Такого бедлама Егору встречать еще не доводилось. Мало того, что лекарства хранились вообще не по группам, без стеллажных карточек, а местами вообще в коробках на полу, так еще и в холодильной камере было тепло, как на улице.
У Егора дух перехватило, когда он увидел на полке промышленного холодильника термометр с отметкой в двадцать три градуса.
– Да вы что? – прерывающимся от возмущения голосом уже на повышенном тоне воскликнул он.
– Егор Аркадьевич, мотор только что полетел! Клянусь вам! Буквально за десять минут до вашего прихода! – директор сделал самое честное выражение лица, на которое только был способен. – Мы все починим!
– Что вы себе позволяете?! – Егор ухватил с полки первую попавшуюся коробочку с надписью «Хранить при температуре от двух до восьми градусов в защищенном от света месте». – Здесь же инсулины лежат!
– Прошу! Прошу вас! Мы все исправим, я уже позвонил ремонтнику! – хозяин фирмы преградил Егору выход из камеры.
На нервной почве Егору показалось, что отключенный телефон снова завибрировал. Мысль о том, что все осточертело: жестокие вымогательства, отвратительная машина, фальшивые друзья, завистливые коллеги – с такой силой забилась под черепной коробкой, что Егор обхватил голову руками и молча замер на несколько секунд, пытаясь попросту успокоиться. Снова захотелось сбежать, хоть на товарном поезде, но до поезда тоже нужно было добраться. Деньги. Деньги проклятые! Даже домой доехать не за что, не то что долг выплатить.
Из этого состояния его вывело поспешное прикосновение ловких пальцев, торопливо заталкивающих вдвое сложенные купюры в нагрудный карман его рубашки. Егор хотел было привычно возмутиться, но деньги, прижатые тонкой тканью прямо к сердцу, почему-то начали замедлять его стук, принимая на себя роль необходимого успокоительного. Словно недостающая часть пазла встала на место – и картинка сложилась, как ей положено. Словно недостающая деталь механизма попала в нужную схему – ее встроили – и можно ехать дальше.
Егор очень устал, он хотел убраться отсюда, свалить как можно быстрее. Он промолчал, не сводя с директора широко распахнутых глаз, не швырнул в гневном порыве цветные бумажки. Лишь когда минута молчания, объявленная сама собой и посвященная погибшей непредвзятости, отсчитала свои последние мгновенья, Егор произнес только:
– Я готов вам поверить, – и с этим вышел из помещения.
Заполняя необходимые графы и нарочно упуская из виду самые значительные нарушения, Егор отчетливо осознал, что точно скатился. Но зато, уже стоя на улице и вдыхая полной грудью запах наступившей маломальской свободы, он сразу вызвал эвакуатор с тем, чтобы его автомобиль сумел-таки попасть на столь необходимую СТО. Не имея ни малейшего желания оставаться в заведении, насквозь пропахшем машинным маслом и соляркой, он погнал на такси до работы, где, положив на стол результаты последней проверки, немедленно отпросился домой.
«Все достали, все», – пальцы Егора привычно набрали номер Ромы, чтобы его уши вновь и вновь смогли отчетливо расслышать механический голос. Он почти находился на грани, почти сломался, почти был готов ступить на ту дорогу, на которую так настойчиво подталкивали коллекторы.
Когда двери такси распахнулись, то первым, кого увидел Егор у подъезда, был Макар, сидевший на скамейке враскорячку, расставив в сторону острые коленки и сплевывая шелуху от семечек прямо себе под ноги. Возле его ярких кроссовок асфальт был усыпан черной непотребщиной, количество которой красноречиво говорило о том, что любитель праздного времяпровождения сидит здесь уже не первый час.
Егор так и замер, одной ногой уже на дороге, а другой – в салоне такси, встречаясь с пронзительным взглядом своего недавнего насильника.
Макар шумно вздохнул, потянув на себя сопли, и смачно отхаркнул желто-зеленую массу метрах в двух от скамейки. Мимо прошла молодая женщина с ребенком, уже собравшаяся было сделать колкое замечание, но, едва только взглянув в воровато-бегающие, близко посаженные глаза, брезгливо отвернулась.
– Иди сюда! – пробасил Макар, словно встречая в подворотне малолетку, у которой намеревался стрясти все карманные деньги.
Болезненно поморщившись, Егор все же отделился от машины и сделал шаг в опасную сторону, наивно полагая, что на улице в два часа дня ему точно ничего не угрожает.
Макар медленно встал со скамейки, неторопливо отряхнул ладони, затем вытер их о джинсы и вальяжной походкой приблизился к Егору, обеими руками прижимающему к себе свой черный рюкзак.
– Сейчас со мной поедешь, – небрежно произнес он, извлекая из кармана ключ зажигания и нажатием кнопки заставляя свой автомобиль, пискнув, моргнуть фарами.
– Не поеду, – мотнул головой Егор, скашивая глаза в сторону спортивного автомобиля.
– Как ты меня достал, – прорычал Макар, доставая мобильный телефон. – Все. Сейчас я отправлю тебе на работу чернуху-порнуху, а уже завтра с чистой совестью ты сможешь уволиться и вскрыть себе вены от такого позора.
Губы Егора дрогнули от обиды. За что? Почему он? Они хотят отобрать у него все, все-все, и даже работу. Он на секунду представил себе реакцию сотрудников Министерства, лицезреющих весь процесс его унижения, и ему стало не столько страшно, сколько гадко и больно только от осознания того, что несчастная судьба находится в этих мерзких и грязных руках, лапающих его всего несколько дней назад. Еще сильнее прижав рюкзак к груди, он уткнулся носом в прорезиненный край и, глядя себе под ноги глазами, в одну секунду подернутыми влагой, обреченно поплелся в сторону автомобиля, собиравшегося отвезти его прямо в преисподнюю.
Егор хотел было щучкой нырнуть на заднее сиденье, но Макар чуть ли не за шиворот усадил его на соседнее кресло. Шумно хлопнув дверцей, коллектор надрывно кашлянул и, заведя мотор, резко тронулся с места. Они ехали молча, ехали под музыку, доносившуюся из мощных динамиков. А под потолком, над задним сиденьем, парил воздушный шарик желтого цвета, дрожащий и прыгающий на каждой колдобине. Время от времени поглядывая то на Макара, то вполоборота на шарик, Егор с уверенностью понял, что попал в личный фильм ужасов.
Словно читая его мысли, Макар сердито произнес:
– Че ты все пялишься? У Левы сегодня Днюха. И я везу тебя в подарок. Че не понятно? – он заметно нервничал, похоже, его ломало.
Егор интуитивно вжал голову в плечи и, подтянув к себе колени, собрался в дрожащий комок – он не пристегивался, с целью отбиться от Макара, если тот вздумает приставать, но у того и в мыслях не было. Более того, Макар даже головы не поворачивал в его сторону, с неприязнью вспоминая тот вечер, когда он под влиянием друга и марихуаны переступил запретную черту.
На каждом светофоре Макар недовольно бубнил что-то невнятное, беспокойно похлопывая себя по карманам, а Егор собирался с духом, чтобы рвануть прочь из салона, но так и не собрался, остановленный мыслью об угрожающем видео.
Автомобиль долго петлял по переулкам, пока, наконец, не остановился возле заброшенного многоэтажного дома, который, похоже, забыли снести еще пару десятков лет назад. Дом окружал дощатый забор, прикрывавший бетонную коробку от непрошенных гостей, но Макара, который, по всей видимости, бывал здесь и раньше, это не остановило. Держа в одной руке воздушный шарик, с зажатой бутылкой водки под мышкой, он отодвинул в разные стороны две исцарапанные доски и, пинком придав Егору начальное ускорение, заставил его проникнуть на закрытую территорию.
Это было ужасно до какого-то оголтелого абсурда: Егор шел молча, словно на казнь, понуро опустив голову, утешая себя одной только мыслью, что сегодня его точно не убьют. Рядом шагал Макар, нервозно почесывая свободной рукой то шею, то подбородок, оставляя на коже красные отметины от нестриженных ногтей. Поднявшись по обломанным ступеням ставшей крохкой от времени невысокой лестницы, Макар, время от времени подталкивающий Егора в ссутулившуюся спину, устремился на второй этаж в помещение, отдаленно несущее в себе признаки жизни. И если на первом этаже запах экскрементов и мочи сразу заставлял дыхание замереть, пропуская порцию испорченного кислорода, то здесь, на втором этаже, все было немного иначе.
Осторожно переступая через битое стекло, бочком обходя какие-то кучи свалявшегося тряпья и разбросанные щедрой рукой пустые бутылки, Егор оказался в комнате, намеченной Макаром в качестве зала для торжественного мероприятия.
Едва только взглянув на место предстоящей экзекуции, он окончательно пришел в ужас. Выгоревшие со временем, бывшие некогда цветастые обои грязными кусками изломанного гербария топорщились на стенах, бывшая некогда белой потолочная краска потрескалась, превращая комнатное небо в иссохшую, облупленную коростой пустыню.
На полу, покрытом местами отслоившимся линолеумом, были разбросаны отходы бесцельного досуга: жестяные банки из-под пива, окурки, использованные инсулиновые шприцы, пачки из-под чипсов и прочая дрянь, постепенно копящаяся затхлыми стенами заброшенного дома, как блохи у бездомной собаки.
Продавленный диван, облокотившийся об одну из стен, засаленный и протертый своими лучшими местами, словно умолял: «Оставьте меня в покое!»
Несколько стульев и большое мутное зеркало в громоздкой оправе, пустившее трещины по гладкой поверхности, – это неказистое убранство встретило Егора с распростертыми объятиями.
Быстрыми шагами подойдя к окну, Макар поставил водку на подоконник и выпустил под потолок воздушный шарик.
– Послушайте, – пальцы Егора с силой сжали темную ткань несчастного рюкзака, а глаза, абсолютно потеряв весь свой отпечаток непроизвольной улыбки, в умоляющем порыве устремились на Макара. – Я все-все выплачу через несколько дней, клянусь вам! Отпустите меня! Дайте просто уйти! – вид этой мерзкой обители заложил зерно страха в его душе, мгновенно давая нездоровые ростки, пугающие своими размерами.
– А давай поговорим об этом завтра, – нетерпеливо ответил тот, рывком стягивая с дивана верхний тюфяк и подтаскивая его к батарее. – Мне сейчас абсолютно плевать на твои проблемы.
Егор судорожно вздохнул, делая несколько осторожных шагов назад.
– Куда пошел? – стоя спиной к своему пленнику, Макар словно видел затылком его жалкую попытку ускользнуть от грядущего возмездия за собственную опрометчивость.
Егор не ответил, делая еще один шаг назад и упираясь лопатками в холодную стену.
Макар резко обернулся и в несколько быстрых движений оказался возле него.
– Не смей со мной шутить! – с этими словами он с силой ударил кулаком Егора в солнечное сплетение и, ухватившись за ворот его рубашки, поволок согнувшегося пополам узника к брошенному возле окна тюфяку.
Рюкзак, выпущенный из рук, жалобно плюхнулся на пол, поднимая в воздухе едва заметное облачко пыли.
Пытаясь вырваться из цепкой хватки, Егор завозил ногами по полу, заставляя попавшие под подошвы туфель жестяные банки с грохотом разлетаться по углам грязной берлоги.
– Отпустите! Я же сказал, что достану деньги! – Егор попытался дотянуться до лица Макара, чтобы подтвердить свои слова отчаянным ударом, но у него ничего не вышло. Макара ломало, и он хотел покончить с этим делом как можно быстрее, не отвлекаясь на брошенные в застоявшийся воздух пылкие фразы.
Ухватив с подоконника припасенную заранее веревку, он сделал подсечку, вынуждая Егора упасть на колени.
Егор мученически поморщился, когда безжалостные петли с силой обвили запястья заломленных за спину рук. Виток за витком отдаляя свободу, скользящей змеей веревка сцепила кисти и, заспешив к батарее, несколько раз обогнула чугунную трубу, закручиваясь крепким узлом.
Макар торопился. Кости выворачивало дикой болью, умоляя их хозяина скорее, как можно скорее принять хоть какую-нибудь дозу.
В позе абсолютной беспомощности, стоя на коленях с заведенными за спину руками, Егор с содроганием в душе наблюдал за дикой картиной, развернувшейся в паре метров от него. Прямо перед ним, на обшарпанном стуле, закинув ногу на ногу, Макар выдернул из кармана какой-то шнурок и, обмотав им руку повыше локтя, зубами затянул один из концов, умелым движением маневрируя импровизированным жгутом. Затем, нетерпеливо елозя на драном сиденье, он опустил руку в свой бездонный загашник и извлек оттуда инсулиновый шприц и какой-то флакончик.
В этот момент Егор ясно ощутил, как волосы на его голове шевельнулись от жути – надпись на флакончике гласила: «Тропикамид». Тот факт, что Макар собирается запустить по своим венам глазные капли, заставило Егора впасть в абсолютный ступор и наблюдать широко раскрытыми глазами за его манипуляциями.
Подковырнув пожелтевшим ногтем пластиковый колпачок, Макар отбросил ставший ненужным этот чехол блестящей иглы и погрузил металлический хоботок в прозрачную влагу. Черты его лица напряглись, губы до побеления сжались, скулы заострились, выдавая сильную сосредоточенность на этом процессе.
Напившись вволю, шприц отпрянул от прозрачного флакончика, торопясь к проступившей жилке. Вены были еще не пуганными, поэтому с любопытством отозвались на просьбу хозяина показаться перед ним во всей своей красе. Острое лезвие вонзилось в бледную кожу, безошибочно прокалывая сосудистую стенку и впрыскивая яд в жизненное русло и без того отравленного организма.
Егор взволнованно наблюдал за тем, как постепенно начало проясняться лицо Макара, медленно впадающего в расслабленную эйфорию. Игла покинула вену, и опустевший шприц выпал из безвольной руки, откатившись куда-то в сторону. С чувством глубокого удовлетворения Макар откинулся на спинку стула, с опьяняющей негой прикрыв глаза и запрокинув голову.
– Ты же сгниешь заживо! – не выдержал Егор, лихорадочно ерзая на коленках. – За несколько месяцев!
Макар медленно выпрямил спину и поднял тяжелые веки:
– А разве ты этого не хочешь?
– Хочу, но я давал клятву Гиппократа и не хочу хотеть, – не задумываясь ни на секунду, выпалил Егор, глядя, как быстро расширяются зрачки его собеседника.
– Не всем желаниям суждено сбыться. Ты ведь сам себе не враг? – с этими словами Макар поднялся с сиденья и начал приближаться к Егору. Тот едва ли не вжался в ребристую батарею, стараясь оставаться как можно дальше от непредсказуемого наркомана.
Егор безумно боялся, боялся едва ли не до душевных конвульсий того, что Макар прямо сейчас достанет из своих глубоких карманов еще один шприц, а может и вовсе подберет какой-нибудь старый прямо с пола, и сделает ему отравляющую инъекцию. В руках Макара поблескивал флакончик с ядом, верхний мениск которого уже доходил лишь до нижнего края этикетки.
Но Макар прошел мимо. Передвинув бутылку водки на самую середину подоконника, очевидно для того, чтобы сделать ее более заметной, он начал беспокойно шарить глазами вокруг себя. Нет, он искал не воздушный шарик, он искал пузырек, сжимаемый им в левой руке.
– Ах вот ты где! – с облегченной улыбкой воскликнул он, подушечкой большого пальца любовно проводя по резиновой крышке, – я уж думал, что потерял тебя. Глаз, нарисованный на этикетке, задорно подмигнул ему, словно говоря, мол: «Не боись, Каштанка, прорвемся!»
– Я квартиру продам! – забормотал Егор, с опаской наблюдая за каждым его движением.
– Продашь, обязательно продашь, – успокоил его Макар, опуская в карман драгоценные капли, – но потом, – он ловко подпрыгнул, ухватив шарик за конец белой нитки, и подтянул желтый символ праздника к себе, – а сегодня поздравь именинника как следует, кстати, а вот и он!
Из коридора послышался хруст осыпавшейся штукатурки, кричащей под подошвами туфель, и на пороге комнаты возник Лева в красивом приталенном пиджаке и галстуке-бабочке, придающем мужчине дополнительную харизму. Вечер обещал быть воистину интересным.
