Текст книги "Светлые надежды умирают первыми (СИ)"

Автор книги: Луиза Бельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава третья. Рыбка в аквариуме 

  Плавная, тягучая мелодия, нарушившая глубокий утренний сон, была привычна до такой степени, что Егору уже начинало казаться, будто ее аккорды уже давно встроились в звенья его нервной системы.

      Разомкнув тяжелые веки, он заскользил взглядом по белому потолку в поисках своего маленького друга – черного паука, уже давно обустроившего самый дальний угол комнаты под собственное жилище. Егор не трогал соседа по квартире, с удовольствием наблюдая за расширяющимися апартаментами проворного насекомого. Он каждую неделю откладывал генеральную уборку этой комнаты до следующего раза, который все никак не наступал. Поэтому паутина неумолимо разрасталась, ее хозяин постепенно увеличивался в размерах, а Егор по привычке продолжал желать «доброго утра» своему домашнему питомцу.

      И вот сегодня Егор его не увидел. Он с легкостью мог смириться с тем, что насекомое попросту отлучилось по каким-то там неотложным делам, но он не увидел самой паутины. Сердце тревожно заколотилось, удваивая тяжелые удары. Костяшками пальцев Егор беспокойно потер глаза, но снова не увидел ни паука, ни паутины.

      Неприятный озноб заставил его вздрогнуть и натянуть одеяло до самого носа, не столько от наступившего холода, сколько от страха. Неприятная догадка ритмично стучала в висках, заставляя принять очевидность в качестве правды. Найдя в себе силы оставить одеяло в покое, Егор поднял кверху руки с растопыренными пальцами и начал пристально их рассматривать: поначалу картинка перед глазами казалась четкой, а потом постепенно начала расплываться.

      Егор резко поднялся на постели. Его существо всеми фибрами души отказывалось принимать настораживающую действительность. Забывая про тапки, он быстро прошлепал босыми ногами по ламинату: крепкий утренний кофе должен был прояснить неоднозначную ситуацию, в которой он оказался.

      С чашкой дымящегося напитка Егор уютно устроился на подоконнике, напряженно рассматривая прохожих за окном, при этом время от времени обжигая губы горячим эспрессо. И вроде бы очертания людей были хорошо различимы, и все казалось обычным: четким, ярким и контрастным, но нехорошее предчувствие не покидало его ни на миг.

      Быстро и сумбурно собравшись на работу, абсолютно не замечая маркерную надпись на подъездной стене, Егор с неоправданным упрямством занял привычное место на водительском сиденье и нажал на газ. Пальцы с силой вцепились в руль, а глаза с напряжением вперились в лобовое стекло, изо всех сил пытаясь контролировать картинку реальности, деформирующуюся с каждой минутой: высокие каштаны, чинно выстроившиеся по обе стороны дороги, диковинным образом изогнулись и изломались, пугающе протягивая к проезжей части свои кривые ветви; черные точки навязчивым роем замелькали перед глазами, изо всех сил мешая Егору следить за дорогой и вынуждая его свернуть на обочину.

      Обхватив руль дрожащими руками, Егор в изнеможении уперся лбом в черную поверхность шероховатого пластика и шумно выдохнул: страшная догадка продолжала подтверждаться с каждой минутой, и нужно было что-то срочно предпринимать, не теряя драгоценного времени.

      Собравшись с духом, Егор достал мобильный телефон и, поднеся мерцающий экран почти к самым глазам, набрал номер своей начальницы.

      – Елена Андреевна, здравствуйте, это Егор. У меня большие проблемы. Да не переживайте вы так. Кажется, у меня отслойка сетчатки, очень плохо вижу. Да, была травма. Подрался, так получилось, – он болезненно зажмурил глаза, вспоминая вчерашний вечер. – Вы не могли бы позвонить в десятую больницу и договориться насчет меня? Да, я прямо сейчас туда поеду. Да, сам за рулем, как-нибудь. Спасибо большое, – Егор с облегчением отключил вызов.

      «Сволочи, сволочи! – он с силой ударил кулаком по самому центру руля, заставляя автомобиль резко посигналить. – Все из-за денег! Из-за этих проклятых денег!»

      Он с омерзением вспомнил циничные взгляды коллекторов, их пугающие угрозы, их бесчеловечные поступки, и гримаса ненависти исказила его красивое лицо. Как могут они вот так просто вторгаться в его личное пространство, на его территорию и портить жизнь, идущую степенно и правильно? Нет-нет. Так нельзя. Это пройдет. Рома обязательно вернется, и все сразу встанет на свои места. А сейчас необходимо ехать. Нужно осторожно добраться до больницы, где непременно помогут.

      Природное упрямство не позволило Егору вызвать такси и добраться до клиники без приключений. Глядя на дорогу замутненным взглядом, словно рыба сквозь толщу воды, он пару раз чуть не сбил пешеходов, проехал на красный свет и едва не вылетел с эстакады на сложной развязке.

      «Егор Аркадьевич, вы начисто лишены инстинкта самосохранения, – неожиданно всплыло в мозгу, когда автомобиль уже остановился возле центральных ворот больницы. – Отлично, я сам себе хозяин».

      В клинике его уже ждали. Дальше все происходило как в дурном сне: таблица Сивцева и какие-то приборы, глазные капли и томительное ожидание расширения зрачка, болезненный осмотр с фундус-линзой и диагноз, еще худший, чем предполагал сам Егор, – разрыв сетчатки левого глаза.

      – Егор Аркадьевич, – с сочувствием обратилась к нему женщина-врач, та самая приятельница его начальницы, не отнимая конусовидной линзы от роговицы глазного яблока, – лазерную коагуляцию нужно делать прямо сейчас, пока еще не поздно. Вы готовы?

      Егор, хрустнув пальцами, сжал в руках носовой платок, которым несколько минут назад промакивал глаза от слез, градом катившихся от жгучих капель.

      – Делайте, что нужно, я готов.

      – Тогда не дергайтесь, – женщина прильнула к окуляру, приступая к своей кропотливой работе.

      Засверкали зеленые вспышки, и легкое покалывание в левом глазу вынудило Егора до побелевших костяшек сжать кулаки, пропитывая несчастный платок потом ладоней. Егор знал, что все это действие не займет много времени, до четверти часа, не больше. Но и эти минуты показались ему бесконечно долгими, растянутыми до умопомрачения и томительными до безобразия.

      Голова кружилась, колени слегка подрагивали и чувство тошноты ощущалось полной силой, когда врач сказала, что все закончилось. Вполуха слушая ее предписания и с трудом воспринимая эту информацию, Егор, под руку выведенный медсестрой из кабинета, был аккуратно усажен в коридоре, забитым людьми, которые дожидались своей очереди в отделении лазерной хирургии.

      – Не забудьте: наклоняться нельзя, поднимать вес больше двух килограммов тоже нельзя, травмы головы исключить полностью, – медсестра доходчиво разъясняла его ритм жизни на ближайшее время.

      – Спасибо, – мягко прервал ее Егор, вынужденно закрывая глаза, тем самым защищаясь от слепящего света люминесцентных ламп. – Я все это знаю.

      – Надоели блатные! Лезут без очереди! – откуда-то сбоку раздался дребезжащий старческий голос. – Я уже час здесь сижу, а меня все не приглашают!

      – Люди пожилые сидят, а вы тут своих знакомых водите! – гневно зазвучало с другой стороны.

      – Сидите, вас вызовут! – раздраженно рявкнула медсестра в сторону ярко выраженного недовольства и снова обратилась к Егору. – Вы один? За вами никто не заедет?

      Егор даже не успел ничего произнести, когда знакомый бархатный голос и теплая ладонь, опустившаяся на плечо, заставили его вздрогнуть:

      – Он не один. Я отвезу его домой.

      Болезненно щурясь от яркого искусственного света, Егор приоткрыл глаза и тихо охнул, увидев перед собою лицо Левы, глядевшего на него с самой что ни на есть участливой улыбкой.

      – Ты как? – подушечки его пальцев нежно прикоснулись к брови Егора, жестом художника очерчивая траекторию красивой дуги.

      От удивления Егор даже не успел отстраниться – он совершенно не ожидал встретить здесь этого страшного человека.

      – Будьте с ним аккуратны. Никаких резких движений, ударов, падений – ничего, – торопливо произнесла медсестра, продолжавшая стоять рядом.

      – Будьте спокойны. С моим племянником ничего не случится, – Лева перевел свой горящий взгляд карих глаз на молодую женщину, заставив ее густо покраснеть, и добавил, – мы уже уходим.

      – Я с вами никуда не пойду, – отозвался Егор, облизывая пересохшие от волнения губы, – я на такси поеду.

      – Тише, тише, не волнуйся, – произнес Лева, ободряюще похлопывая его по плечу. – Все будет хорошо.

      – Идите, идите, – начала настаивать медсестра. – И аккуратней на ступеньках.

      – Доставим домой в лучшем виде, – уверил ее Лева, властным, но очень аккуратным движением подхватывая Егора под руку, тем самым вынуждая его подняться со скамейки и следовать за ним.

      Смотреть под ноги было невыносимо: белый цвет плитки на полу яркими бликами бил по глазам, заставляя веки постоянно прикрываться. Расширенные глазными каплями зрачки не позволяли зрению полноценно воспринимать окружающее пространство, размытым ореолом окружая каждую деталь, – от безысходности Егору пришлось опереться на руку мужчины для того, чтобы попросту покинуть лабиринт больничных коридоров и пошатывающейся походкой выйти на улицу.

      Вдохнув порцию горячего пыльного воздуха и прикрыв оба глаза от палящего солнца козырьком ладони, он попытался высвободить свою руку из крепкой хватки Левы:

      – Дальше я сам, пустите!

      – Ни дальше, ни потом, – в бархатном голосе прозвучала скрытая угроза. – Я ведь обещал той обаятельной женщине, что доставлю тебя в ценности и сохранности, так что будь добр, не заставляй нарушать донное мною слово.

      – Я сказал, нет! – Егор снова безуспешно попытался освободиться, при этом он едва не упал, запнувшись о дорожный бордюр.

      – Успокойся, – Лева с силой ухватил Егора за предплечье и притянул его к себе, пристально заглядывая в слезящиеся глаза, – я просто отвезу тебя домой.

      – Это все, все из-за вас произошло, – со злобой прошипел Егор, отводя взгляд в сторону.

      – Да, я понимаю, – абсолютно спокойно согласился Лева. – В машину пошли.

      Пациенты клиники, мирно покуривающие на крыльце, начали с интересом бросать на них косые взгляды, периодически стряхивая пепел в ближайшую цветочную клумбу.

      – Попробуйте, заставьте меня! – с вызовом воскликнул Егор.

      – Секундочку, у меня все готово, – с сияющей улыбкой произнес Лева, быстро набирая длинными пальцами нужный номер и, дождавшись сигнала, протянул телефон своему собеседнику.

      Тот с удивлением посмотрел на самодовольную ухмылку этого неприятного для него человека и осторожно поднес чужой гаджет к уху:

      – Да?

      – Егор, – голос матери заставил его вздрогнуть от неожиданности, – что у тебя там стряслось? Приехал твой друг, говорит, что у тебя какие-то неприятности!

      – Какой друг? – выпалил Егор, чувствуя, как колючая волна страха прокатилась вдоль позвоночника.

      Знакомый голос вчерашнего гостя раздался из трубки, как крик касатки из курятника. Этого человека точно не должно было быть в чужом городе в не менее чужой квартире:

      – Макар, – было слышно, как тот всеми силами сдерживает подкатывающийся смех. – Это Макар. Будь хорошим мальчиком, слушайся старших, – короткие гудки сменили веселый голос непредсказуемого человека.

      В сердце больно кольнуло – заноза беспокойства задела за живое.

      – Какие же вы твари, – с презрением в голосе произнес Егор, возвращая Леве его телефон. – Поехали!

      – Вот так бы сразу, – одобрительно воскликнул Лева, жадно вглядываясь в черты привлекательного лица. Увлекая за собой переставшего сопротивляться Егора и при этом продолжая заботливо поддерживать его под руку, он быстрым шагом проследовал на парковку.

      Аккуратно усадив Егора на сиденье, Лева занял водительское место и, протянув беспокойному пассажиру свои солнцезащитные очки, тронулся в путь.

      Поначалу они ехали в тишине. Егор все время ожидал начала разговора о непомерном долге и кровавых способах его погашения, а Лева, в свою очередь, все меньше вспоминал о чужих деньгах и все больше посматривал в сторону сидевшего рядом молодого мужчины.

      Одной рукой облокотившись о пассажирскую дверцу, а второй – продолжая сминать носовой платок, Егор впал в некую задумчивость, наблюдая за дорогой через затемненные стекла. Крепкая рука, обхватившая его колено, воспользовавшись остановкой на светофоре, заставила выйти из состояния своеобразного транса и с удивлением посмотреть на водителя.

Плотоядный взгляд его темных глаз заставил Егора вздрогнуть всем телом. Эти глаза говорили не о долге, они говорили о чем-то другом, о своем, о личном.

      С отвращением сбросив чужую ладонь, Егор отодвинулся как можно дальше от Левы, от неожиданности даже не зная, как реагировать на подобный поступок.

      Лева с наслаждением впитывал каждое испуганное движение объекта своего домогательства. Каждый вдох, срывающийся с приоткрытых губ, заставлял его сердце биться с новой силой. Лева видел, как вздымается от возмущения грудь Егора под тонкой рубашкой, как слегка подрагивает от гнева бледная кисть, продолжавшая терзать ткань носового платка. В тот момент Лева был абсолютно уверен, что угадывал испуг его взгляда даже сквозь темные стекла очков. Это был взгляд юного мальчишки, приглашенного в гости добрым дядей из соседнего подъезда, который предлагал совсем не то, что обещал сначала.

      Сзади раздался резкий сигнал чуждого автомобиля, нетерпеливо напоминающий о том, что красный сигнал светофора уже сменился на зеленый. Криво усмехнувшись, Лева сосредоточился на дороге и быстро тронулся с места.

      – Не надо, не надо так... – сбивчиво заговорил Егор, судорожно нашаривая защелку ремня безопасности, – не прикасайтесь ко мне... – оранжевая кнопка щелкнула, позволяя брезентовой лямке выпустить его из неволи. Пальцы вцепились в дверную ручку, крепко сжимая металлический холод, желая найти свое спасение в побеге.

      – Прекрати! – резко воскликнул Лева, бросая гневные взгляды то на беспечного пассажира, то на дорогу. Нужно было сконцентрироваться на вождении, но смотреть хотелось на смущенного его бесстыдной выходкой Егора – это вызывало приступы раздражения, мешающие собрать частицы внимания воедино. Затянувшийся красный сигнал на очередном перекрестке выручил взбудораженного водителя.

      Развернувшись всем корпусом к Егору, Лева, в свою очередь, освободился от ремня безопасности и, ловко перегнувшись через рукоятку коробки передач, быстро обхватил правой рукой его тонкую шею и, с силой сжав ее чуть ли не до хруста в позвонках, раздраженно проговорил:

      – Если ты сейчас же не прекратишь дергаться, если не усядешься нормально, то, клянусь тебе, я со всей дури припечатаю тебя головой о приборную панель, и с хорошим зрением на ближайшее время ты сможешь распрощаться!

      Не сводя глаз с пугающего его человека, Егор попытался было открыть дверь с тем, чтобы, воспользовавшись остановкой, выскочить из машины, но понимая, что выход заблокирован, от безысходности лишь пролепетал:

      – Выпустите, выпустите немедленно...

      Его голос, непроизвольно дрогнувший и растерянный от неожиданности, начал будоражить Левино воображение. Он ни за что не позволит пленнику сбежать. Это его мальчик. Лева больше не упустит своего шанса.

      – Сидеть и слушать! – гаркнул он, слегка притягивая голову Егора за шею, тем самым заставляя его смотреть в свое лицо. – А если ты вдруг вздумаешь сопротивляться, я снова позвоню товарищу, и беседа с твоей матушкой вполне может закончиться несчастным случаем, – свободной рукой он приподнял солнцезащитные очки за серебристую дужку, с наслаждением поглощая разъяренный взгляд все еще слезящихся глаз.

      – Ненавижу, – почти неслышно прошептал Егор, ощущая, как ослабляется хватка непредсказуемого водителя.

      – Ну конечно, – уже совершенно другим тоном, более мягким и спокойным ответил ему Лева, оставляя очки в покое. – Просто молчи, я не причиню тебе никакого вреда, – его пальцы мимолетно прикоснулись к тонким губам Егора, оставляя на них неприятное болезненное ощущение.

      Боковым зрением отмечая смену сигнала светофора, Лева с легкой досадой отстранился от Егора и, воткнув первую передачу, нажал на газ.

      Егор судорожно сглотнул. Впервые в жизни его загоняли в жесткие рамки абсолютной безысходности. Впервые в жизни он оказался в таких условиях, где выбора не было вовсе. С трудом свыкаясь с мыслью, что выхода нет в прямом и переносном смысле, он встрепенулся, когда похотливая рука снова коснулась его колена, а потом бесстыдно заскользила по бедру. Егор с неприязнью отвернулся, отводя взгляд в сторону, изо всех сил заставляя себя терпеть подобные домогательства на каждой остановке.

      Сердце Левы бешено стучало. Ощущение близости этого человека волновало его все больше и больше, заставляя кровь бешено пульсировать в висках. Поспешно закинув в рот очередной охлаждающий леденец, он искоса взглянул на Егора и решил ехать как можно быстрее.

      По салону разнесся запах ментола, который теперь неизменно вызывал у Егора неприятные ассоциации.

      Машина остановилась во дворе, около подъезда, в тени раскидистого клена прямо возле тротуара. Егор снял чужие очки и, сложив металлические дужки, протянул их владельцу.

      Лева крепко сжал его хрупкую кисть, заставляя пальцы непроизвольно разжаться и выронить солнечную защиту. С жалобным стуком очки упали куда-то под ноги Егора.

      – Ты даже не скажешь мне спасибо? – с нездоровой усмешкой поинтересовался Лева, питаясь очередным испугом, так легко читавшимся в широко распахнутых серых глазах.

      – Нет, – Егор попытался выдернуть руку из его цепкой хватки, но у него ничего не вышло.

      – Я сказал тебе сидеть тихо, сидеть столько, сколько я посчитаю нужным. Ты понял меня? – ловким движением свободной руки Лева выдернул носовой платок из пальцев Егора и нарочито небрежно затолкал его в нагрудный карман своей жилетки, позволяя белому уголку нарядно выглядывать из укрытия.

      – Я понял, – Егор с трепетом осознал, что малейшее сопротивление абсолютно бесполезно, и полностью сдался на милость агрессивного и коварного человека.

      – Вот и хорошо, – одобрительно сказал Лева, отпуская его запястье.

      Блеск глаз Егора, все его испуганно-встревоженное выражение лица, мелкие подрагивания пальцев, еле слышное взволнованное дыхание, начинали заводить и без того озабоченного мужчину.

      Подавшись в сторону безумно интересующего в тот момент объекта, Лева зарылся своими длинными пальцами в мягкие волны светло-русых волос, с удовольствием отмечая легкий румянец, проступивший на нежной коже Егора.

      – «Потому что я с севера, что ли,

       Я готов рассказать тебе поле.

       Эти волосы взял я у ржи,

       Если хочешь, на палец вяжи -

       Я нисколько не чувствуя боли», – с придыханием растягивая слова, произнес Лева, не сводя восторженного взгляда с соблазнительного лица.

      Вот он. Его мальчик. И теперь, прямо сейчас он абсолютно в его власти. Такой же, как раньше, там, в школе, только родинки над верхней губой не хватало.

      Лева быстро запустил руку в карман в поисках черного маркера. Сбив колпачок одним движением большого пальца, он прикоснулся к бархатной коже, оставляя на ней маленькую аккуратную точку. Немного отстраняясь, Лева окинул взглядом получившуюся картину, отмечая про себя практически полное сходство.

      – Прекратите это... Зачем? – взмолился Егор, совершенно не понимая, к чему ведут все эти действия.

      – Тс, – многообещающе прошептал Лева, небрежно бросая маркер под ноги. – Определенно, затягивать смысла я не вижу, – с этими словами он прижал свою горячую ладонь к бедру Егора и бесцеремонно провел рукой по тонкой ткани брюк, устремляясь к паховой области.

      Егор невольно свел колени, нервно обхватив себя руками.

      – Пожалуйста, я не хочу так! – его умоляющий взгляд вызвал у Левы болезненные эротические домыслы.

      Глаза с широкими бездонными зрачками, сияющие смятением и абсолютной беспомощностью, смотрели с обреченным отчаянием, заклиная непреклонного мужчину опомниться.

      – Разведи ноги, – в голосе Левы читался беспрекословный приказ. Его горящий взгляд, сквозивший пронизывающей страстью, заставлял безропотно подчиняться, полностью забывая о своих желаниях. Начиная следовать чужой воле, Егор медленно развел колени, безвольно откидываясь на спинку сидения и больше стараясь не смотреть на своего мучителя.

      Теплая ладонь снова требовательно заскользила по тонкой ткани в поисках сокровенного бугорка, и, с трепетом нащупав его, увлеченно сжала вожделенный орган.

      Егор содрогнулся, непроизвольно реагируя на эти прикосновения.

      – Нас могут увидеть, – еле слышно прошептал он, пропитывая влажным языком сухость дрожащих губ. Его пальцы крепко вцепились в бархат мягкого кресла до боли в суставах, оставляя полосы на коротком ворсе серой обивки.

      – Тебе уже стыдно? – глубокий низкий голос зазвучал словно издалека, – или ты чувствуешь только неловкость? – рука Левы, пылающая жаром даже сквозь слои ткани, начала медленными уверенными движениями массировать член, постепенно начинающий реагировать на эти непристойные ласки.

      Егор молчал, изо всех сил стараясь не выдать своего нарастающего волнения. Но Лева безошибочно считывал с его полуприкрытых век реакцию начинающейся истомы, ощущая усиливающееся с каждой минутой возбуждение в своей руке.

      – Отвечай, – длинные ухоженные пальцы нахально расстегнули пуговицу светлых брюк, неумолимо приближаясь к своей трепещущей цели.

      – Мне...уже стыдно, – прерывисто прохрипел Егор, с тревогой наблюдая за этими движениями.

      Пальцы ловко ухватили металлическую собачку и уверенно потянули ее вниз, с еле слышным треском расстегивая молнию.

      – Тебе стыдно того, что сейчас происходит, – Левина рука неумолимо скользнула в приоткрывшуюся лазейку и снова начала стимулировать окрепший орган, – или того, что все это могут увидеть люди?

      Егор шумно выдохнул, безумно смущаясь своего возбуждения и, немного помедлив, произнес:

      – Всего...мне всего стыдно...

      – Я мог бы остановить машину с другой стороны дома, там, где пустырь, – Лева почувствовал, как громко стучит его сердце, когда подушечки пальцев коснулись нежной кожи эрегированного органа, освобожденного из тесного плена нижнего белья.

      – Да, – вымученно выдохнул Егор, позволяя рваному дыханию сорваться с приоткрытых нахлынувшим возбуждением губ.

      По тротуару прошло несколько женщин, о чем-то оживленно разговаривающих между собой, мимо проехал велосипедист, на ходу поедающий чипсы из большого оранжевого пакета, – никто из прохожих не обратил внимания на припаркованный возле подъезда автомобиль и на двух пассажиров на переднем виденье.

      – Но я остановился здесь, – Лева осторожно, но достаточно крепко сжал обнажившийся орган, ощущая приятное покалывание, садистскими импульсами пробегающее от затылка до пяток. Сильная пульсация разгоряченного члена, бьющегося в его руке, заставила Леву до боли закусить губу, чтобы не сорваться на опьяняющий стон, – я специально сделал это для остроты ощущений.

      Егор крепко зажмурил глаза, полностью отдаваясь в чужие, наэлектризованные сумасшедшим желанием близости руки.

      Удостоверившись в том, что эрекция его пленника достаточно сильна, Лева немного ослабил хватку и прошелся обжигающе-разгоряченной ладонью по всему стволу, с одурманивающим удовольствием ощущая проступающую сеть капилляров.

      Требовательным движением сжав налитую головку, он позволил капле предэякулята прозрачной слезой сладострастия выступить на ее поверхности, тем самым вызывая у Егора едва слышный тяжелый вздох.

      Сквозь пелену возбуждения, полностью застлавшую собой бессовестные глаза, Лева с удовольствием наблюдал за этой прекрасной, первой каплей росы, окропившей болезненно-напряженный результат его упорных трудов. Медленно растирая прозрачную жидкость по блестящей головке, он с жадностью наблюдал за выражением лица Егора, на котором безошибочно отражалась его внутренняя борьба между безысходным отчаянием, непроходящей неловкостью и постыдным чувством все нарастающего желания.

      На мгновение разжав затвердевший член, Лева обильно сплюнул в кулак и снова заключил напряженный орган в тесный плен длинных пальцев.

      Егор приглушенно зашипел от нахлынувших ощущений, изгибаясь в пояснице и откидывая голову назад, позволяя нимбу пшеничных волос озарить всю свою сущность.

      Крепкая рука снова начала уверенно скользить вверх-вниз по возбужденному стволу, как бы случайно охватывая головку и снова выпуская чувствительную плоть из своих объятий. Все эти тянущие, интенсивные движения полностью застилали разум, заставляя забыть окружающую реальность и всю сомнительную шаткость своего положения.

      Вокруг Егора уже не существовало оживленной улицы и случайных прохожих, в любую минуту способных превратиться в любопытствующих свидетелей его позора, – был только неумолимо подступающий экстаз, обещающий обостренную эйфорию затуманенного заклинивающим адреналином сознания.

      Почувствовав сильную пульсацию, свободной рукой Лева быстро извлек из кармана носовой платок и поднес его к покрасневшей головке: горячая сперма окропила скомканную ткань, обильно пропитывая ее своими обжигающими струями.

      Сильный, затянувшийся оргазм сумел выбить из порывисто вздымающейся груди сдавленный стон неподдельного удовольствия.

      Выпустив постепенно ослабевающий орган из своей руки, кончиками пальцев Лева провел по крепко сжатым векам объекта своего вожделения и медленно произнес:

      – Мой мальчик, мой прекрасный мальчик, ты так долго сдерживался, что сумел удивить меня.

      Встрепенувшись от звука его голоса, Егор мигом вернулся в жестокую реальность, снова встречаясь взглядом с пронзительными карими глазами. До его сознания за доли секунды дошел смысл того постыдного поступка, того проявления собственной слабости, которые на короткое время позволили отрешиться от всего окружающего.

      Поспешно натянув на бедра брюки вместе с нижним бельем и застегнув молнию, Егор с ужасом закрыл лицо руками, будто пытаясь скрыться от десятков укоризненных взглядов, говоривших о том, что он поступил недостойно, гадко и низко.

      – Оставь свои напрасные сожаления, – Лева неторопливо сложил влажный платок вчетверо. – Я все равно так просто не отпустил бы тебя.

      Несколько раз тяжело вздохнув, Егор наконец-то отнял руки от щек, залитых непрошеным румянцем, и, глядя прямо перед собой, устало произнес:

      – Теперь я могу идти?

      – Можешь, – Лева взял его руку в свою и вложил в раскрытую ладонь все еще теплый платок. – И не забудь заплатить по счетам. В следующий раз так приятно не будет.

      Егор буквально вывалился из машины на тротуар, от собственной поспешности едва не сдирая кожу ладоней о зернистый асфальт.

      Нечеловеческим усилием подавив в себе желание подняться вслед за Егором в его квартиру, Лева нажал по газам и быстро сорвался с места, едва не сбив попавшуюся на своем пути старушку с лохматой нечесаной собачкой.

      Егор чувствовал себя отвратительно. Рука, продолжавшая сжимать платок, брезгливо дрогнула, ощущая на ладони неприятную липкость. Никогда еще таким грязным образом его не унижали, никто и ни при каких обстоятельствах не пытался манипулировать его слабостями в угоду собственной похоти и нездоровому желанию больного рассудка.

      – Я надеюсь, что на этих выходных не будет ремонта? – с ходу начала пожилая женщина, оказавшаяся соседкой Егора, живущая этажом ниже. – Мне постоянный стук и этот ваш перфоратор спать не дают.

      Визгливый, недовольный голос вывел Егора из состояния неприятной задумчивости. Опустив платок в ближайшую урну, он развернулся к сварливой соседке и, окинув раздраженным взглядом ее, а заодно и лохматую собачку, со всех сторон облепленную репьями, желчно произнес:

      – Ночью нужно спать, режим дня никто не отменял, – с этими словами он развернулся и быстрым шагом устремился к входной двери в подъезд.

      – Понаехали! Столицу им подавай! – раздалось за спиной громкое старческое брюзжание, тут же подхваченное осипшим лаем.

      На это Егор ничего не ответил, торопливо скрываясь в темных недрах коридора. Быстро взбежав по ступенькам, он наконец-то заметил маркерную фразу, старательно выведенную Левиным каллиграфическим почерком. Потерев пальцем заглавную букву, Егор с ужасом понял, что оттереть эту надпись не представится возможным – черный пигмент глубоко въелся в светлую штукатурку, превращаясь в заковыристую татуировку подъездной стены.

      Нервно почесав затылок, Егор наконец-то зашел в собственную квартиру и, закрыв за собой дверь, медленно сполз по ее гладкой поверхности на грязный, забитый частичками песка и пыли коврик. Пальцы быстро застучали по экрану телефона, выбирая номер матери, которая подняла трубку буквально после нескольких гудков:

      – Мама, у тебя все нормально? – скороговоркой выпалил Егор, мысленно молясь Богу о том, чтобы его худшим ожиданиям не суждено было сбыться. – Отлично. Нет. Нет у меня никаких проблем, а если этот человек еще раз к вам заявится, то гоните его прочь или вызывайте полицию. Ладно, я потом перезвоню, – он прервал вызов, набирая номер Романа, но длинные гудки неизменным разочарованием разрезали гнетущую тишину.

      Медленно поднявшись с пола, Егор поплелся в комнату и обессилено рухнул на диван, устало прикрывая тяжелые веки. Резкий звонок заставил его испуганно дернуться.

      – Елена Андреевна, да, все хорошо, я уже дома. Нет, в поликлинику не пошел, мне не нужен бюллетень. Не хочу. Я завтра выйду на работу. Да, выйду. Нормально я себя чувствую, честное слово. До свидания, – Егор боялся больничного. Он боялся остаться один в этой квартире, боялся своих мыслей и коллекторов, боялся не дозвониться Роману. И средством ото всех этих несчастий, по его мнению, была элементарный труд, полная загруженность с не менее полной самоотдачей.

      Решив таким образом бороться с окружающим миром, Егор включил телевизор и под звуки какой-то шумной передачи попытался отвлечься от неприятных воспоминаний.