Текст книги "Сделка на… любовь? (СИ)"
Автор книги: Луиза Анри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
Глава 37
Засверкали вспышки камер, и только пронизывающий взгляд Адама вернул меня к реальности. Он продолжал просто смотреть, не говоря ни слова, и это его молчание выводило меня из себя. Черт побери, почему он не может сказать ни слова?! Не переубеждает меня! И тут до меня дошло: Адам и не собирался удерживать меня. Если посмотреть на все это трезво, на самом деле ему было глубоко наплевать, буду ли на месте невесты я, Мадина, Оливия или старуха какая-то! Главное, чтобы невеста соответствовала требованиям, которые нужны были для его статуса, а все остальное не имело значения. Он вырос с уверением, что я буду ему хорошей женой, ни разу даже не задумавшись о том, хочет ли он сам этого брака. Брак он видел как некую процедуру, которая освободит его от цепей обязательства. Он ведь должен жениться, так почему бы не выбрать Алию Мусаеву? Она ведь не посмеет ему и слова поперек сказать, она должна быть ему до гроба благодарна за оказанную честь. Наконец, все части мозаики сложились в единую картину.
– Да что ты такое говоришь? – наконец, его прорвало. Эмине, учуяв приближающийся скандал, бросилась к сыну, но не могла остановить его. – Ты понимаешь, от чего ты сейчас отказываешься?! Ты что же, решишь променять меня на какого-то жалкого оборванца, на офисную крысу? Предпочитаешь прожить жизнь так, как прожили твои нищеброды-родители?!
Вот тут он перегнул палку. Прежде, чем я смогла осознать смысл своих действий, я размахнулась, и возникшую тишину разрезал звонкий хлопок пощечины. Я уже не обращала внимания на вспышки фотокамер, хотя и предполагал, какие могут получиться красочные заголовки в завтрашних газетах. Развернувшись, я спустилась с помоста, стараясь не обращать внимания на ошеломленные взгляды присутствующих. Но стоило мне сделать только пару шагов, как что-то удержало меня: Адам в два шага оказался за спиной, резко заставив меня обернуться.
– И ты действительно решила, что я дам тебе вот так уйти? После того, как ты выставила меня на посмешище?
– Адам! – вскрикнула Эмине, заметив, как сын сжал ладонь, но в следующую секунду произошло то, чего даже я не могла представить.
Легкое движение, и Адам оказался откинутым на пару метров, снеся с собой декорации. Теперь настал мой черед удивленно таращится на папу, который, всю жизнь будучи противником применения физического насилия, впервые открыто пошел на этот шаг.
– Возвращайся домой, Алия, – сухо бросил он мне, – нам с Керемом еще надо кое-что обсудить.
– Но…
– Иди, милая, – в разговор вмешалась мама, – не спорь на этот раз.
Кивнув, я направилась к выходу, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Остановилась я только у самого выхода, где стояла Вероника.
– Вероника, все было просто восхитительно. – какой бред я несу! – Прости, что я… – она рассмеялась
– Признаться, за всю мою немаленькую карьеру такого еще не случалось. Если надумаешь сорвать еще одну свадьбу, обращайся.
Я огляделась: и как же теперь смыться отсюда поскорее? Не на свадебном же кортеже, в самом деле? За поворотом показался сверкающий черный Мерседес. Я пыталась отчаянно сообразить, кто из гостей мог бы ускользнуть так скоро, как машина остановилась прямо передо мной, дверца распахнулась.
– Ни за что!
– Алия, возьми себя в руки! Такси будешь дожидаться? Или так пройдешь? – За спиной я уже слышала шум приближающейся толпы.
– Оливия, я не сяду в машину, которую тебе пода…
– Да заткнись ты уже! – Перегнувшись через соседнее сиденье, Оливия рывком потянула меня в машину, буквально втолкнув меня в нее, в следующую секунду машина рванула с места.
– Я то думала, что из нас двоих звание скандальной принадлежит мне, – весело сообщила Оливия, – Но сегодня ты разрушила все стереотипы. – она отбросив шляпу с вуалью на заднее сиденье.
– Почему черное? – поинтересовалась я, не зная, о чем с ней сейчас говорить.
– Ношу траур по своей лучшей подруге, – иронично заметила она. – И по всем тем лимонам, которых я лишилась из-за не вовремя проснувшейся совести.
Я перевела на нее испытующий взгляд: Оливия выдержала. Так это правда – она действительно отказалась от Керема. И тут на ум пришло воспоминание о ее выходке пару минут назад. Меня прорвало.
– И как только ты до такого додумалась? – сквозь смех спросила я ее.
– А что? Думаешь, он бы не попытался найти мне замену? А так, наша дорогуша теперь будет держать его за яйца.
– Что ты делаешь? – пальцы Оливии скользнули по моим волосам, легко вытащив прикрепленную шпильками фату.
– Праздную твою свободу, – включив музыку на полную громкость, крикнула она, открыв люк и разжав пальцы. Через боковое зеркало я видела, как шелковая ткань завилась в воздухе причудливыми кругами, легко опустившись на асфальт. Мы с Оливией подпевали знакомой песни, время от времени заменяя слова песни своими собственными.
– С освобождением, Лили!
Глава 38
Спустя три недели.
Алия:
Закутавшись в пальто, я сидела на ветру до тех пор, пока не скрылась луна. Палуба была пуста. Только какой-то пассажир, облокотившись на перила, насвистывал мелодию, доносившуюся до меня обрывками ветра.
С недавних пор меня начали привлекать морские путешествия. Для меня он стал чем-то одушевленным, живущим внутренней жизнью, обладающим памятью. Но в эту ночь черная водяная пустыня показалась мне огромным бесконечным одиночеством, тоскливым и безутешным. С тех самых пор, когда позавчера родители таки уговорили меня отправиться в это чертово путешествие к тете Севиляй, я чувствовала себя не в своей тарелке. Вся моя жизнь была связана с шумным, никогда не спящей Москвой, а теперь мне предстояло отправиться в совершенно другую страну. Хотя даже величественный, гордо плавающий в одиночестве корабль стал одним из самых оживленных мест, когда на борт «Astoria Grande» ступила нога Оливии. За пару минут она успела устроить самый настоящий переполох, чуть не перессорив всю команду корабля. Родители без каких-либо условий отправили меня к тете, решив, что мне сейчас лучше находиться подальше от Габазавых. Мое уныние словно подстегивало Оливию. В данный момент она решила предоставить мне передышку, безвылазно засидевшись в SPA. Но тут еще было казино. Как же я терпеть не могла это чертово казино! А ее новый поклонник… Этому следует посвятить отдельный абзац…
Итак, моя очаровательная «будущая супруга турецкого падишаха», как решила окрестить себя Оливия, поддавшись уговорам соседки из боковой каюты, решила, что утренняя гимнастика на свежем воздухе будет только на пользу, в результате чего в шесть утра я проснулась под отчаянные уговоры Оли. Не проснувшись до конца, я с трудом пару раз прополоснула лицо холодной водой, натянув спортивный костюм и собрав волосы в небрежный комочек на затылке. Оли была во всеоружии: легкий макияж, очаровательная улыбка и решимость сбросить пару килограммов, которые ее отнюдь не портили. Вытащив меня на пулубу, подруга глубоко вздохнула, мои легкие свежий морской ветер полоснул лезвием. Из динамиков, расположенных вдоль палубы, доносились ненавязчивые аккорды. На палубе мне встретились еще несколько «сбрендивших на фоне здоровья йогов». Среди них я выделила мощную фигуру олимпийского атлета-тяжеловеса, который обегал палубу со своим тренером. Оливия помахала им рукой, начала разминать мышцы. То ли сказалось утомление, то ли недосыпание, но я чувствовала себя так, словно попала под колеса броненосца. Сумев обежать один-единственный круг по палубе, я устало опустилась на шезлонг.
– Аль, не тухни!
– Отстань! – Я с ногами забралась на шезлонг.
– Размазня! – Оливия совсем уж по-детски высунула язык, перейдя к нагибаниям.
На соседний шезлонг упала чья-то тень, но мне не хотелось слушать надоедливых приставаний, поэтому я весьма быстро повернулась спиной к незнакомцу. И вдруг… резко прерывавшийся вздох Оливии заставил меня вскочить с места. Атлет-тяжеловес, пробегая рядом, задел ее плечом, и моя ненаглядная подруженька уже готова была поцеловаться с отполированной поверхностью палубы, но ее маневренность оставляла желать лучшего, из-за чего она повалилась на соседний шезлонг, точнее – на мужчину, который там приютился. Шляпа съехала ему на лицо, руки продолжали по инерции крепко держать девушку за плечи. Обстановка была интимнее некуда.
– Извиняюсь… – буркнул атлет, продолжив свой марафон.
– Извиняешься?! Засранец, мне следовало бы подать на тебя в суд! – крикнула Оливия, переведя взгляд со своего спасителя на спортсмена.
– В суд? – по тону мужчины было ясно, что вся эта ситуация его забавляет.
– За сексуальные домогательства! – отчеканила Оли, сделав попытку подняться с шезлонга.
– Тогда я к вашим услугам…снова… – раздался тихий голос, и шляпа «спасителя» Оливия легким порывом ветра отлетела в сторону. Нам предстал гордый профиль мужчины, легкая щетина покрывала подбородок, слегка растрепанная прическа не портила его вида, придавая залихватский вид бандита, который рассеялся, стоило ему улыбнуться.
– Что?! – Оливия не скоро пришла в себя. – Слезьте с меня!
– Позвольте заметить, мадам, – сделав акцент на последнем слове, заметил мужчина, – Это вы весьма удачно упали на меня, так что вопрос, кто должен слезть, остается открытым… Хотя, должен заметить, ваше присутствие меня не смущает, – поняв, что Оливия сейчас прорвет, он поспешил представиться. – Я Гамид Э…
Отпихнув в сторону его руки, Оливия вскочила с места.
– Мадам будешь называть свою бабушку! Меня! Это! Не! Интересует! – с каждым очередным словом Оливия все сильнее прищуривала глаза, затем взяла упавшую на пол шляпу и нахлобучила ее на лицо несчастного, после чего буквально потащила меня к лестнице.
– Это что такое было? – я повернулась к подруге. Впервые вижу Оливию в таком состоянии. Но ее лицо приобрело привычное выражение ухмылки чертенка.
– Что б мне остаться без последней коллекции Alexander McQueen, Алия, если он не будет моим!
– Оли, зачем он тебе?
– А на что обычно женщине нужен мужчина? Во-первых, для того, чтобы постоянно носил женщину на руках. – Оливия с важным видом расхаживала по каюте, обернув голову влажным полотенцем, чтобы закрепить прическу. – Во-вторых, чтобы спал на коврике у кровати, охраняя сон. В-третьих, чтобы убирал, стирал и готовил. В-четвертых, для того, чтобы приносил в зубах тапочки. Впрочем, в зубах необязательно, сойдет и просто в руках. Мне продолжать?
– Ну и методы у тебя…После такого ни один мужчина не посмеет…
Оливия повернулась ко мне с дьявольским смехом.
– Вечно с тобой одна и та же история. Тебе всё хочется разделить на белое и чёрное. Но мир устроен совсем не так. В нём нет ничего абсолютного. Поспорим, Алия?
Как оказалось, Оливия как в воду глядела. Спустя пару минут в нашу каюту постучался стюард, в руках которого был преогромный букет.
– Для… – бедный юноша ошарашенно переводил взгляд с карточки на нас, не смея прочитать написанное.
С улыбкой взяв букет, Оливия рассмеялась, протянув карточку мне. На гравированной бумаге было выведено «Для заносчивой мадемуазель «Это меня не интересует».
Вечером Гамид встретил нас в обеденной зале. Да, мне никогда не постичь методов Оливии.
Поданный суп-пюре с кремом бушемон и салатом из тунца полностью выбил меня из колеи. Извинившись, я быстро выскользнула из залы, прихватив из каюты пальто.
Приступ тошноты понемногу улегся. Порывы прохладного ветра понемногу ослабили жар, охвативший все тело, и разум начал понемногу возвращаться. И от этого мне отнюдь не полегчало. Порой мне кажется, что тишина и одиночество – это единственные настоящие сокровища в этом мире. Когда вычеркиваешь все возможное, а то, что остается, кажется невероятным – это и есть правда. Однажды я уже поверила в то, что любовь может залечить все мои раны и заставить меня почувствовать себя в безопасности. Правда, это оказалось ложью. Любовь бывает реальной и лживой, даже если она настоящая. Просто потому, что одной любовью защититься невозможно, если вас продолжает терзать страх. Из главной залы доносились звуки музыки.
Догадки, сменявшие одна другую, отнюдь не вселяли в меня уверенность. Мысль, твердо засевшая в сознании, казалась неимоверно очевидной, и все-таки я ее отвергала. Но в конце концов смирилась, направившись в медпункт.
Я где-то читала, что жизнь человека, его прошлое и будущее – это спираль: каждый виток уже заключает в себе следующий и направляет его. Может, и так. Но моя собственная жизнь представляется мне в виде нескольких замкнутых кругов, и они вовсе не переходят друг в друга с той же свободой, что витки спирали. Переход из одного круга в другой для меня всегда – резкий скачок, а не плавное скольжение. И меня расслабляет бездействие перед скачком – ожидание той минуты, когда я буду точно знать, куда прыгнуть.
Время словно замерло, медленно отстукивая отмеренные пятнадцать минут. Я не знала, хочу ли оказаться в одиночестве или ощутить безмолвное присутствие и поддержку Оливии. Взгляд упал на часы. Время пришло. Я сделала последние шаги к умывальнику и посмотрела вниз, на крошечный белый прибор. Две. Две этих хреновых полосочки. Я не была напугана или растеряна. Я вообще ничего не чувствовала, внутри у меня была огромная, всепоглощающая пустота, будто тишина, что расползается в моей голове, когда нажимаешь на спусковой крючок. И вот в такой вот поистине шекспировской сцене – безмолвно стоящей посередине каюты с тестом в руках – и застала меня Оливия.
– Вот звездец! – без лишних слов до нее дошел весь смысл немой сцены, свидетельницей которой она стала. – Кажется, у нас еще один пассажир в каюте.
Глава 39
Роберт
Самолет, продиравшийся сквозь сплошную завесу грозовых облаков, мелким пятном выделялся в сумеречном небе. За бронированным стеклом угрюмо отстукивал свой размеренный ритм шквальный дождь. Видимость практически достигала нулевого уровня. Небольшой лайнер то и дело слегка отводило в сторону резкими порывами ветра, но большинство пассажиров едва ли обращало на это внимания, я же чувствовал малейший наклон.
– У вас застегнут ремень, господин Эгиев?
Я нехотя перевел взгляд с иллюминатора на лицо юной стюардессы. На бейджике было выведено «Марианна». Говорить не хотелось, я едва заметно кивнул головой. Странно, ее вполне не двузначная улыбка говорила о многой, но я не обратил на это внимание. Она казалась слишком поверхностной. За последние пару недель моя жизнь странным образом вышла из-под обычного размерного ритма. Что ж, по крайней мере, больше уже нечему случиться. Разве что моя сестра выйдет-таки замуж за этого «мозгоправа» из Исландии, который считал себя больно умным.
Марианна задержалась на пару секунд, затем с заметной неохотой перешла к следующему пассажиру. Тусклый свет раздражал, и поэтому я решил сфокусировать внимание на чем-нибудь другом. Резко раскрыв ноутбук, я проверил почту. Поток неотвеченных входящих, парочка спец-предложений от Григория Рязанцева. Я сосредоточился на проекте нового торгового центра.
В памяти возник эпизод из далекого, туманного прошлого…
Федор Мухин, маленький человечек лет шестидесяти, поселился в небольшой гостинице, где я снимал жилье во время учебы в Питере. Он был не особо словоохотлив, что меня полностью устраивало. Семнадцатилетнему мне не очень уж нравилось, когда до меня пытались «достучаться» сверстники, пыжащиеся своим достоянием. Гамид в то время уже работал в адвокатской конторе стажером, Надия, у которой из нас троих сложились лучшие отношения с отцом, проводила летние каникулы у него – в Анталии. И в тот самый день начался отсчет превращения Роберта Эгиева в дельца.
Как оказалось, Федор уже давно приметил мое странное хобби – я часами торчал в библиотеке, изучая основы бизнеса. И как-то вечером, когда мы столкнулись парке, он неожиданно не кивнул головой в знак приветствия и не удалился молча, как делал обычно.
– Молодой человек…
Я огляделся, пытаясь понять, ко мне ли он обращается.
– Да-да, вы, – Мухин снял с головы неизменную шляпу, теребя ее в руках, затем сел на скамью, жестом пригласив меня последовать его примеру. Сказать честно, я был заинтригован. – Я работаю в «Орион Ретайлс». – это была известная общенациональная компания, имевшая сеть магазинов. – А здесь я для того, чтобы подобрать место для нашего универмага.
В моей голове последовательно складывались части мозаики.
– Вы ведь не собираетесь строить здание?
– Нет, – он с понимающей улыбкой обернулся ко мне, – для этого мы найдем кого-нибудь еще. Мы ведь только арендуем магазины. Вот если бы нам могли предложить место в достойном месте…
Он выдержал паузу.
– Федор Александрович, если бы у меня был участок земли, который бы вас устраивал, с соответствующим зданием, вы бы согласились взять его у меня в аренду на пять лет?
Я вытащил из папки фотографии небольшого участка, прилегавшего к студенческому городку. Так уж получилось, что участком владела семья Рязанцевых, пожалуй, единственного моего одногруппника, с кем у меня были более-менее теплые взаимоотношения. Семейство Рязанцевых по окончании семестра собиралось переехать в другую страну, и его отец пытался продать участок с небольшой пекарней. Григорий передал мне папку, попросив передать ее в издательство рядом с отелем.
Мухин молчал, задумчиво перелистывая чертежи, затем медленно перевел взгляд на меня. Внутри все словно окаменело, пока я ждал его ответа.
– Нет, Роберт… Это была бы аренда на десять лет.
Так все и началось…
Помнится, Федор Александрович беспрерывно повторял: «Запомни, юнец, все, что тебе нужно – следовать двум правилам: первое – ЧД. Чужие деньги. Любой банк будет готов расцеловать тебе задницу, если будет уверен в росте своих активов. А он зависит от места, Роберт. Запомни это – место и еще раз место. Прекрасное здание на пустом холме – выброшенные деньги, а паршивенький домишко в деловой части города может сделать тебя обладателем пары лишних нолей в конце твоего банковского счета.»
И теперь я цепким взглядом оглядывал проект нового здания, оценивая все плюсы и минусы. Правило ЧД теперь было не нужным, мои активы вполне покрывали расходы, но место все еще оставалось важным. Разглядывая прилегающие бутики, я сделал необходимые наброски, отправив письмо с вложением Григорию. Пару лет назад мы начали единовременный проект, и с тех самых пор Рязанцев стал одним из моих основных бизнесс-партнеров.
Очередной штрих вокруг западной стены прервала настойчивая трель пейджера. Гамид
– Надеюсь, ты уже в пути, иначе от Надии тебе не отделаться. Она чуть не придушила меня. Боюсь, тебе так легко не отделаться.
– Ага, сейчас только режим урагана выключу… – буркнул я. – Меня особо не прельщало сомнительное удовольствие встретиться с новыми родственниками моей недальновидной сестры на час раньше, поэтому я намеренно оттягивал свою поездку. Но ехать все-таки придется, надо ведь кому-нибудь вправить мозги на место ее блондинчику. Хотя разъяренная Надия – не лучший способ провести выходные. Она с неделю будет дуться. – балин, Гамид, и почему только я согласился?
– Потому что она – наша сестра, – своим обыденным размеренным голосом бросил брат. – Ну, и потому что мне до коликов хочется увидеть, как ты нацепишь смокинг и будешь улыбаться всем женщинам, когда они захотят оттяпать от тебя кусочек. – он еле сдерживал смех.
– Вот приеду, и сам от тебя кусочек оттяпаю. – Ребенок, примостившийся на соседнем кресле, с опаской глянул в мою сторону. Его губы задумчиво сложились в форме буквы «О». Черт! Только его нюней мне не хватает!
По ту сторону линии послышался женский голос.
– Так-так, – я решил отыграться, – неужели наш благочестивый Гамид изменил привычке «по девушке на раз»?
Брат лишь едва слышно хмыкнул. Так, кажется, на них сказывается какой-то вирус… Сначала Надия, теперь Гамид. Где же знаменитая циничность Эгиевых?
– Поглядим, что ты скажешь, когда встретишься с ней…
– Это угроза?
– Скорее, я просто хвастаюсь, – рассмеялся Гамид.
В линии начали возникать помехи. Брат бросил что-то насчет того, что пришел за мной машину (можно подумать, я какая-то Золушка, черт, я и сам могу взять себе такси), после чего отключился. Все, чего я требую, – это немного уважения. Это мое право, мать вашу. Вот засранец… Судя по голосу, счастливый засранец…
Я откинулся на спинку кресла. Есть какое-то свинское удовлетворение в том, чтобы быть с женщиной – пусть даже она безграмотная шлюха, – которая безгранично любит тебя и уважает, потому что ты в ее глазах – безупречный джентльмен. А Гамид имел весьма недурные замашки походить на джентльмена. Наверное, это у него от Ильяса. И Надия. Задорная Надия, которая так неожиданно поставила нас перед фактом. Я прикрыл глаза. Дождь продолжал барабанить по стеклу иллюминатора. Странно, именно в такие пасмурные, холодные дни депрессии у меня никогда не бывало. В ненастье я чувствую, что природа словно в согласии со мной, с тем, что на душе. И наоборот – стоит появиться солнцу, когда на улицах играет детвора, когда все радуются чудесному дню, я чувствую себя ужасно. Такая вот несправедливость: вокруг всё это великолепие – но мне в нём места нет. Теперь я понимаю, что значит «перегореть». Именно это со мной произошло. Я перегорел. Что-то во мне погасло, и все стало безразлично. Я ничего не делал. Ни о чем не думал. Ничего не хотел. Ни-че-го.
Будет ли Ильяс присутствовать на свадьбе? И смогу ли я сдержаться, если так оно и будет?
Захлопнув ноутбук, я откинулся на спинку, механически делая наброски на листе. Рисование – метафора контроля. Я выбираю всё – холст, цвета. Будучи ребенком, я плохо понимал мир и свое в нем место, но рисование научило меня, что своих целей можно достигать обыкновенной силой воли. То же и в жизни: можно просто не давать никому встать у тебя на пути. Линии постепенно складывались в один узор, но я словно и не смотрел на то, что рисовал. Руки сами парили по изрисованному листу, словно повинуясь чьему-то голосу. Рисование всегда концентрирует, и прежде чем рисунок был завершен, по громкоговорителю раздался очередной информ. Только тогда я обратил внимание на результат своих трудов. Черт! Резким движением я смял бумагу так, чтобы не видеть линий этих глаз.
Вопросы вереницей пронеслись в голове. Из особой полочки то и дело пыталась вырваться мысль, которую я с особым усердием удерживал в глубине сознания. Но с каждым разом это удавалось мне все сложнее. Моя личная форма пытки. Я специально не обращал внимания на газеты, не желая наталкиваться на статью с поздравительной речью в честь ее свадьбы. Она – прошедший этап, и на этом все окончено.
Уже у самого выхода я почувствовал, как чья-то ладонь слегка коснулась моего плеча. Я обернулся. Марианна. Девушка едва доставала мне до плеча. Угольно-черные волосы собраны в конский хвост, разрез глаз выдавал наличие азиатских корней. Я вопросительно изогнул бровь.
– Роберт Ильясович, вы кое-что забыли… – Девушка улыбнулась, пытаясь придать себе таинственный вид. Получалось не очень, но по складкам лица было видно, что она очень старалась. Поняв, что не дождется от меня сколь-нибудь вразумительного ответа, она протянула мне смятую листовку. – Очень мило. Это ваша родственница? – В ее голосе сквозила надежда.
Черт! Ну что за день такой? Слегка кивнув головой, я выхватил у нее злосчастный лист и выскочил из самолета. Черт с ним, выброшу по пути! Черт бы побрал все эти сентиментальные нюни. Мосты сожжены…
