Текст книги "Юго-западный ветер"

Автор книги: Луис Гарсиа-Роза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Красавчик, это что, имя?

– Ну, конечно же, нет! Это мы его так прозвали.

– А как его на самом деле зовут?

– А этого никто не знает. У нас он выступает под своим сценическим псевдонимом – Идальго.

– Идальго?

– Ага. Но это не его настоящее имя.

– А как же вы ему платите, он же должен подписывать всякие там бумажки?

– Нет, он не получает платы.

– Он работает бесплатно? – с изумлением переспросил Уэлбер.

– Да, здесь, в госпитале. А в других местах за деньги.

– А вы не знаете, где он еще работает?

– Нет, не знаю. Кажется, он организовывает дни рождения для детей. Вы за этим его, наверное, и ищете?

– Ага, верно, и буду вам очень благодарен, если вы попросите его мне позвонить. Вот мой домашний телефон.

– Хорошо. Я передам Соне. Это она с ним договаривается.

– Если нетрудно, попросите ее тоже мне позвонить. И спасибо вам за помощь!

Уэлбер покидал госпиталь, убежденный в одном: этот Идальго гораздо умней, чем он думал. Он, скорее всего, использует ту же легенду и в других больницах. И таким образом зарабатывает себе безукоризненную репутацию благородного человека.

Однокомнатная квартира, выходящая на вентиляционную шахту, была расположена в большом доме у кладбища Сан Жоан Батиста. Это было самое дешевое жилье, которое им удалось найти, когда они решили съехаться и жить вместе, чтобы было удобнее работать. «Будет проще репетировать и выезжать на представления», – сказала тогда Стелла. И сейчас, год спустя, она могла бы сказать, что была права. Ее союз с Идальго позволил ей вырваться из той жизни, что она вела на задворках сомнительных театриков. Идальго был умным, вежливым, утонченным и прекрасно выглядел. Чего еще можно желать? Правда, у него совсем не было денег, но уже скоро, в совсем недалеком будущем – таком недалеком, что ей казалось, оно уже вот-вот наступит, – они станут богатыми или, по крайней мере, добудут столько денег, чтобы переехать в какое-то менее унылое место. Она мечтала о жилье на проспекте Атлантика, у моря, но могла удовлетвориться и просто двухкомнатной квартирой (она подумывала о том, чтобы завести ребенка), да где угодно, только не с видом на кладбище. Хотя сейчас была зима, но Стелла уже знала, какая это пытка – провести лето в квартире, единственное окно которой выходит на стену, расположенную в каких-то двух метрах. Летом стена нагревалась, в квартире было невыносимо жарко, и единственное, что помогало, это залезть в душ и пустить холодную воду – когда водопровод работает. Вокруг этого кладбища все казалось ей мертвым, а не живым. А она чувствовала себя полностью живой.

– Милый?

– Хм.

– Я забыла тебе сказать. У нас есть сообщение от той женщины из госпиталя. Кто-то хотел с тобой встретиться.

– Они оставили номер телефона?

– Ага, некто по имени Уэлбер.

– Первый раз слышу.

– Он в моей сумочке.

– Что в твоей сумочке?

– Номер.

На Стелле, что сидела на краешке кровати, были одеты одни лишь трусики, в руке у нее были зажаты кусочки ваты, она делала маникюр. Идальго на калькуляторе высчитывал что-то, поглядывая в колонку биржевых новостей в газете. Прошло около пяти минут. Стелла произнесла:

– И как только можно додуматься дать маленькому ребенку такое имя!

– Какому маленькому ребенку?

– Этому Уэлберу.

– Ты его знаешь?

– Милый, ну конечно, нет, я просто удивляюсь, как мать или отец могут смотреть на ребенка и называть его Уэлбер, Серафим или Бонифаций.

– Хм. Это его имя?

– Идальго! Ты просто совершенно не слышишь, что я говорю! Как только ты берешь в руки калькулятор, ты уже ничего вокруг не замечаешь.

– Извини, Кнопка, я скоро закончу, и тогда смогу уделить внимание не только тому, что ты говоришь, но и тебе самой.

– Эй, не так быстро! У меня еще ногти не просохли!

Стелла вышла, чтобы позвонить по автомату по номеру, который она получила в службе телефонных сообщений. Имя Уэлбер вызывало противоречивые мысли. Оно могло принадлежать, например, богатому иностранцу или, напротив, кому-то очень низкого происхождения. Стелла очень надеялась, что это иностранец. Они отчаянно нуждались в деньгах. Идальго умудрялся сводить концы с концами благодаря игре на бирже, но порой цена на акции резко падала вниз, и тогда приходилось всерьез суетиться. Стелла работала в государственной конторе, и на ее зарплату было не прожить. Зато на деньги с одного кукольного представления они могли протянуть целую неделю. За квартиру уже было заплачено, но плата за квартиру и за то небольшое количество еды, что они потребляли, не исчерпывала их расходов. Идальго придавал особое значение изысканности в одежде: он считал, что она была его главным оружием, благодаря которому удавалось производить хорошее первое впечатление и вызывать доверие клиентов. Стелла же думала, что красоты, элегантности и хороших манер, которыми обладал Идальго, уже было бы вполне достаточно, чтобы произвести нужное впечатление.

Она набрала номер и прослушала автоответчик. По голосу мужчина не был похож на иностранца. Запись была слишком короткой, чтобы делать какие-либо другие умозаключения, но ее женская интуиция подсказывала, что это некто, кто скорее стремится скрываться, а не обнаруживать себя.

Она не стала оставлять сообщения, лучше перезвонит ему сама позже. А потом посмотрит по ответу Уэлбера, стоит ли вообще с ним договариваться.

– Ну, Кнопка, и кто же он?

– Его не было дома. Автоответчик. Кое-что в его интонации мне не понравилось.

– Что ты подразумеваешь?

– Не знаю. У него грубоватый голос, но он пытался быть вежливым и мягким. Ладно, выясним это, когда я с ним поговорю.

– У тебя потрясающее чутье!

– Милый, в этом и заключается мой талант. А твой – в том, что ты умеешь очаровывать людей. Не забывай еще о парне, что разыскивал нас в выходные. Не удивлюсь, если это окажется этот Уэлбер.

– И что, если так? Это имеет какое-то значение?

– Пока не знаю.

Стелла не считала себя существом такого же уровня, как Идальго (который, безусловно, имел талант от Бога), но считала, что у нее тоже имелись достоинства. Она была красива, в достаточной степени умна, и ее настоящим талантом была интуиция. Этот дар уже несколько раз спасал их, предупреждая заранее о возможных неприятностях. Стелла, пытаясь описать, что она чувствует, говорила, что у нее внутри будто горит огонек, который начинает мигать, когда надвигается опасность. Интуиция работала не всегда, бывали и ошибки, но чаще всего Стелла оказывалась права. Идальго, как ей было известно, верил только в разумные обоснования, хотя и выдавал себя за экстрасенса. Но он с уважением относился к ее интуиции, которую считал просто очень точным восприятием некоторых аспектов реальности. Точно так же, как его предсказания в качестве «экстрасенса», были не чем иным, как умелой игрой на человеческих слабостях.

До субботы оставалось еще два дня, за это время предстояло выяснить, является ли Уэлбер и тот, кто искал их по выходным, одним и тем же парнем, и чего он от них хочет. То, что Идальго в последнее время увлекся предсказаниями, беспокоило Стеллу, хотя, конечно, в смысле пополнения финансов это было весьма своевременно.

Лишь правильно сочетая риск и осторожность – учитывая, что сумма, которую он мог вложить в акции, была совсем небольшой, – Идальго мог обеспечить тот минимальный доход, на который они жили. За весь последний год они не сняли со счета ни цента, решив все заработанное вновь вкладывать в ценные бумаги, пока им не удастся скопить достаточную сумму, с которой они бы могли регулярно снимать деньги. В прошлом Идальго достаточно натерпелся неудач, что вынудило его почти прекратить игру на бирже, но жить совсем безо всякого риска было для него невозможно. Однако теперь он никогда не позволял себе слишком увлекаться. У него был диплом экономического факультета университета Рио-де-Жанейро, но по специальности Идальго никогда не работал. После окончания университета он какое-то время преподавал статистику в двух частных колледжах, где не слишком беспокоились о высоком уровне подготовки преподавателей. Его работа в должности преподавателя не продлилась и двух лет, после чего он заинтересовался двумя вещами – рынком ценных бумаг и кукольным театром – искусством, которому он научился еще будучи ребенком у своих родителей. От них же ему достались в наследство театральные куклы.

Никто не знал их адреса. Все сообщения они получали через службу телефонных сообщений. Театральные представления были его единственным занятием с тех пор, как он встретился со Стеллой. Они давали маленький, но постоянный доход. Стелла появилась у него в результате поисков подходящего напарника, обладающего женским голосом и способного вести кукол в детских представлениях. В то же время, превратившись в его делового партнера, она стала также и его личным компаньоном.

Впервые на его памяти матери не было дома, когда он вернулся. На кухонном столе лежала записка, написанная округлым аккуратным почерком: «Я пошла навестить подругу. Твой ужин в микроволновке. Просто подогрей его в течение одной минуты. Я буду поздно».

Она пришла только час спустя. Раскрасневшиеся щеки и бурная деятельность в течение получаса после возвращения однозначно свидетельствовали о том, что она была не у подруги. Но Габриэла не волновало, где она была. Он считал, ему повезло, поскольку, раз она чем-то там занята, то не будет мешать ему продолжать расследование. Действовать придется в одиночку. Он не может рассчитывать на других. Даже этот полицейский, который вначале, казалось, был готов помочь, потом не только перекинул дело какому-то новичку, но и вовсе переключил свое внимание на эту Ирэн, которую Ольга, можно сказать, преподнесла ему на блюдечке.

– Ты читал записку, сынок?

– Да, мам.

– Ты поел?

– Да.

Последнее время они обменивались лишь короткими репликами на банальные темы. Они не сразу поняли, что больше друг с другом не разговаривают, а когда заметили, перемены уже произошли. Габриэла не волновало, чем занята его мать. Она не казалась ему больной, напротив, была деятельной, как никогда. Так что, если ей что-то от него понадобится, она ему скажет, как она всегда делала. А ему надо сосредоточиться на неотложных задачах.

Что касается аргентинца, надо продолжать выполнять свой план. Ведь он уже почти засек его, осталось всего ничего! Надо просто прогуляться по тем же забегаловкам, но в более ранние часы. А вот что касается оружия, то Габриэл пока не представлял себе, как его достать. Ясно, что просить об этом Эспинозу нельзя – это полностью подорвет остатки доверия комиссара. В разговорах с коллегами по работе удалось выяснить, что оружие можно купить в тех же магазинах в центре города, где легально продают охотничье снаряжение. В таких магазинах, как правило, имеются отделы, закрытые для обычных покупателей, и там можно приобрести ружья и пистолеты на любой вкус. Правда, в цену такого оружия входит и риск нелегальной торговли. Ему придется потратить те деньги, что он копил на автомобиль.

Габриэл совершенно не разбирался в оружии, но решил, что купит себе револьвер, потому что с револьвером, как он слышал, проще управляться, и он к тому же безопасней. Что до калибра и марки, то продавец сам ему посоветует, какой лучше. Завтра в обед он сходит в банк и снимет деньги со счета. А в субботу утром отправится в магазин. Но надо все сделать тайком, чтобы мать не узнала. Она ведь с ума сойдет от ужаса. Проблема заключается в том, что она всегда следит за его одеждой и всеми другими вещами. Ему придется спрятать оружие как-то так, чтобы она его не нашла, – то ли за книгами, то ли под матрасом, то ли в ботинке, завернув предварительно в носок.

С доны Алзиры было довольно. Она исчерпала все свои идеи. Единственный раз, когда она вроде бы смогла что-то выяснить, это было в тот день, когда она проследила за Габриэлом. А потому вчера вечером она выследила и ту девицу, с которой он работает и которая, по ее мнению, была соучастницей всего, что он творит. Домашних дел у доны Алзиры было немного, кое с чем можно и повременить, Габриэл ничего не заметит. Кроме того, в первую очередь ее волновало то, что предстояло сделать, а все прочее не слишком беспокоило. Он знала расписание работы сына. Ей будет нетрудно выполнить то, что она наметила.

На следующий день в обеденный перерыв дона Алзира, стоя на противоположной стороне улицы за газетным киоском, выжидала, когда Габриэл появится из дверей офиса. Она хотела выяснить, будет ли он с Ольгой. Кажется, так ее зовут, эту девицу. На улице было прохладно, хорошо еще, не было дождя. Дона Алзира не очень ясно понимала, как надо действовать в таких вот ситуациях. Никогда в жизни ей не приходилось делать ничего подобного. Она обдумывала, что бы почувствовала сама, заметив за собой слежку, и даже не могла себе представить, как сможет оправдаться, если сын ее заметит. Вертя в руках ремешок сумочки, она постоянно заглядывала в нее, будто бы беспокоясь о ее содержимом.

Габриэл выскочил из здания точно по расписанию и понесся прочь. Как смогла заключить дона Алзира, сына никто не сопровождал, поскольку, когда он добежал до угла, то уже далеко оторвался от остальных сотрудников, что вышли вместе с ним. Проследовав за ним два квартала, она с изумлением обнаружила, что Габриэл вошел в банк, а не в кафе. Но если подумать, в этом был смысл: назавтра была пятница, возможно, он берет деньги на этот уик-энд. Снаружи у банкоматов толпился народ, и она простояла там на тротуаре почти полчаса, вглядываясь в окна и стараясь при этом быть незаметной. Когда Габриэл вышел и устремился назад, она подивилась тому, что он так и не позаботился об обеде. На обратном пути он купил только сандвич. Он также не взял с собой еды из дома, а насколько она знала своего сына, Габриэл не был из тех, кто может целый день ходить голодным. Или у его друзей на работе есть припасы? Дона Алзира постояла на всякий случай еще, ожидая, не появится ли он снова, но Габриэл больше не выходил из здания.

По дороге домой она решила, что позже вернется не сюда, на ближнюю станцию метро, чтобы еще раз проследить за Ольгой. Накануне она легко ее вычислила, когда та возвращалась с работы, и это несмотря на то, что видела Ольгу только на фотографиях со дня рождения Габриэла. А с домашними делами она управится вечером, у нее будет достаточно времени. Дона Алзира, приготовив ужин и оставив его на столе, приложила ту же записку, что и вчера, решив не утруждать себя и писать новую. У эскалатора метро она оказалась за полчаса до намеченного времени. Поскольку Ольга ее не знала, то не было нужды прятаться, женщина могла следовать за ней буквально по пятам. Единственное, о чем волновалась дона Алзира, это о том, чтобы не столкнуться с сыном. Но, судя по всему, он последнее время не возвращается домой на метро.

Девица была одна. Не боясь быть обнаруженной, дона Алзира, когда они вышли на платформу, пошла с ней рядом. Она хотела попасть в тот же вагон, чтобы легче было следить. В вагоне доне Алзире сразу же удалось сесть – вот одно из преимуществ возраста, – тогда как девица осталась стоять, плотно зажатая толпой. Но когда Ольга все же смогла сесть, то наблюдать за ней стало трудней, так как ее было почти не видно. Из-за этого дона Алзира не успела выскочить вслед, когда та сошла на Праса Саенс Пенья. Ну, ничего, она попытается еще раз. По крайней мере, теперь ей известна нужная станция.

На следующий день она совершила ту же поездку, но в обратном направлении. Вместо того, чтобы следовать за Ольгой домой, дона Алзира решила подкараулить ее утром по дороге на работу. Она отправилась из Фламенго пораньше, с достаточным запасом времени, доехала на метро до Тижуки, сошла там и стала дожидаться Ольгу. Позже, устроившись почти напротив нее в вагоне поезда, направлявшегося в Копакабану, женщина едва сдерживала охватившее ее торжество. Теперь у нее масса времени, чтобы рассмотреть эту девицу! Да, нельзя сказать, что красавица, но привлекательна. И хотя сильно укутана из-за холодной погоды, но дона Алзира способна рассмотреть, что фигурка изящная. Юбка, конечно, безобразно короткая – лишь надетые на ноги теплые рейтузы представляют собой некоторую защиту от взглядов находящихся в вагоне мужчин (которые все равно продолжают пялиться). Лицо Ольги ей показалось замкнутым, будто та таким образом прячет от окружающих какие-то неприятности. Похоже, девица обладает определенной внутренней силой. Дона Алзира была абсолютно уверена, что чего бы она там ни прятала, но это как-то связано с Габриэлом. Она не знала, насколько близкими были их отношения, но была твердо убеждена, что именно Ольга является причиной несчастья ее сына. Но, как бы там ни было, эта Ольга умеет держать себя в руках.

Следующий день пришелся на выходные, Габриэл исчез в середине дня и вернулся только поздно вечером. Дона Алзира не была уверена в том, что ей и дальше будет так же просто следить за ним, как в тот день, когда она проследовала за ним два квартала до закусочной «Макдоналдс». Зато она больше не чувствовала себя ни усталой, ни разбитой, ни потерянной. Нет, теперь она осознала, что выполняет важную миссию! И верила, что ее стопы направляет сам Господь. А потому ничего не боялась.

В небольшом магазинчике спортивных товаров, помимо туристического снаряжения и палаток, продавались и охотничьи ружья. Ничего выдающегося в смысле качества или количества – несколько духовых ружей и мелкокалиберных винтовок. Габриэл внимательно рассмотрел внешнюю витрину, потом прошел внутрь, разглядывая стенды с образцами. Но ничего похожего на оружие для самозащиты он так и не высмотрел. В это субботнее утро он оказался тут единственным покупателем. Ему пришлось еще долго дожидаться в баре на углу, пока не появился хозяин магазина и не открыл его. Потом Габриэл видел, как тот вошел внутрь вместе с каким-то парнем, похожим на продавца.

Теперь же хозяин скрылся за дверью в глубине помещения, а продавец надел серый фартук и обратился к Габриэлу:

– Вы ищете что-то особое, сеньор?

– Да. Но не знаю, есть ли это у вас, на витринах я ничего не нашел.

– А что вам нужно? У нас есть разный товар.

– Мне нужно оружие.

– У нас есть кое-что. Вам для охоты?

– Не совсем. Мне что-нибудь помельче. Не для охоты, а для самозащиты.

– Револьвер?

– Да, но я здесь ничего не нашел.

– У нас они есть, но вам требуется специальная лицензия для покупки. Мы не можем их продавать просто так.

– Понятно. Но мне не обязательно новый. Можно и использованный.

– На использованные тоже требуется разрешение.

– Понимаю, но мне кто-то говорил, что здесь можно найти револьвер. – Он упомянул мистера Алзидес.

– Это хозяин. А кто вам о нем говорил?

– Мой коллега по работе.

– Подождите минутку, пожалуйста.

Габриэл уже почти решил уходить, когда клерк вернулся вместе с человеком, который открывал магазин.

– Да? Вам нужно оружие?

– Верно, я сказал, что…

– Сюда, пожалуйста.

Они прошли через дверь в глубине магазине и оказались в просторной комнате, где имелась лишь одна застекленная витрина с образцами и множество коробок и ящиков, громоздящихся на полу. Мужчина прошел за прилавок и вопросительно взглянул на Габриэла.

– Вам нужно что-то для самозащиты, сеньор?

– Именно. У вас есть?

– Ну, у нас имеются пистолеты и револьверы, новые и бывшие в употреблении. Что вы предпочитаете?

– Не знаю. У меня нет опыта обращения с оружием.

– Тогда, возможно, вам и не стоит ничего покупать.

– Но мне это необходимо!

– Ладно, дело ваше, хотя я считаю, что оружие в неопытных руках – это хуже, чем ничего.

– Я рискну.

– Ладно, дело ваше. Тому, кто никогда не пользовался оружием, я бы предложил револьвер, потому что он безопасней. К тому же у пистолета патронная обойма, с ней больше возни. Думаю, револьвер лучше подойдет. Если он действительно нужен для самозащиты, то предпочтительнее тридцать восьмой калибр – им можно вырубить противника, даже не задевая жизненно важных органов. Что касается уже использованного оружия, то тут никогда нельзя быть уверенным, что оно полностью исправно, так что я бы рекомендовал вам новое. У меня есть и отечественные и импортные образцы.

Мужчина отпер шкаф за своей спиной и, вытащив оттуда несколько коробок, водрузил их на прилавок. Затем начал их поочередно открывать, объясняя попутно все, что касается того или другого образца и предлагая Габриэлу примериться, подержать их в руке, чтобы опробовать вес. Револьверы не были заряжены, и сначала Габриэл просто поразился, как приятно ощутить в своих руках тяжесть оружия, и лишь потом, когда хозяин открыл коробку с патронами и продемонстрировал, как их надо заряжать, до Габриэла дошло, что он держит в руке нечто, с помощью чего можно убить человека.

Он покинул магазин, унося с собой револьвер «Таурус 38» и коробку с патронами. Придя домой, Габриэл первым делом снял упаковку и вытащил прилагаемую к оружию инструкцию, ни на минуту не забывая о том, что ему ни в коем случае не следует ничего выбрасывать внутри квартиры. С пулями пришлось повозиться: стоило их переложить в карман пиджака, как они становились очень заметны, пришлось их оставить как есть, в коробке. Коробка была небольшая, и он сумел засунуть ее за книги на самой верхней полке.

Запершись в своей комнате, он сидел и ждал обеда. Сегодня, если он хочет не упустить аргентинца, ему надо выйти из дому пораньше.

После обеда Габриэл заметил некоторые изменения в обычном распорядке доны Алзиры. Он бы и не обратил на это внимание, если бы раньше она не следовала ему столь пунктуально и неукоснительно. Но он не придал этому особого значения, поскольку знал, что и сам сильно изменился, что, как он считал, могло повлиять на ее настроение и поведение. А вот что его беспокоило, так это впечатление, что он мельком видел ее несколько раз в течение дня в разных местах и в разное время. Он знал, что это невозможно – она же не вездесуща, да и не в том физическом состоянии, чтобы передвигаться по городу с такой быстротой, как это было, если верить в то, что ему показалось. Возможно, он слишком перенервничал из-за покупки оружия и потому ему чудится и видится непонятно что. А ведь, чтобы выполнить свой план, ему надо быть полностью спокойным. Наверное, стоит немного подремать, это как раз то, что нужно, чтобы восстановить душевное равновесие. Габриэл завел будильник, чтобы тот разбудил его через два часа.

Хотя ему так и не удалось заснуть, но даже эта короткая передышка изменила его настроение. Нет, ему нет никакого смысла таскать с собой револьвер в эти выходные. Ведь его цель не аргентинец. Кроме того, попытки убийства обычно происходят в будние дни, когда открыты все магазины и на улицах полно народу. Во всяком случае, так ему представлялось. Так что он спрятал револьвер туда же, куда засунул коробку с пулями, за книги на верхней полке, и почувствовал себя готовым к обходу закусочных. Выходя, он обратил внимание, что мать ничего ему не сказала. Никаких замечаний, никаких вопросов, что тоже вызывало беспокойство.

В этот день его поиски оказались столь же безуспешными, как и в предыдущие вечера. То же повторилось и в воскресенье. Он, должно быть, потерял след аргентинца. Значит, тогда, когда ему показалось, что он почти вышел на него, это было просто случайное стечение обстоятельств. Ну, что ж, оставалось надеяться на еще какую-нибудь случайность. Единственным знаменательным и крайне неприятным открытием в эти выходные оказалась одолевшая его бессонница. Он практически не спал две ночи, и в результате был одновременно измотан и возбужден и с трудом мог сосредоточиться.

Утро понедельника принесло еще одну неожиданность. Ольга ожидала его в метро.

– Ольга! Что-то случилось?

– За исключением того, что ты от меня прячешься!

– Я не прячусь от тебя. Просто ужасно занят.

– Ты не хочешь рассказать мне, в чем дело, пока мы едем на работу?

– Не понимаю, о чем ты? Ничего не происходит.

– Черт! Габриэл! Что значит ничего не происходит? Сначала ты меня тащишь к полицейскому, которого я не видела ни разу в жизни, и я послушно иду и говорю ему все, что ты хотел, чтобы я сказала, после чего ты вдруг делаешь поворот на сто восемьдесят градусов и начинаешь бегать от меня, как от чумы. Какого дьявола? Что ты обо мне думаешь? Ты считаешь, я что, бесчувственное бревно? Черт бы тебя побрал!

Они спускались по ступенькам в метро. Габриэл не мог сообразить, стоит ли ему ехать дальше с Ольгой или лучше вернуться наверх, на улицу. Он терпеть не мог споров, особенно с женщинами. Тут Ольга ухватила его за рукав и, развернув к себе, посмотрела прямо ему в глаза, ее лицо оказалось совсем рядом. Они хором развернулись и стали подниматься обратно по ступенькам. Ольга так и продолжала держать его за рукав.

– Давай прогуляемся пешком до Ларго до Мачадо. Нам надо поговорить, – сказала Ольга.

– Чудесно. Я только хочу сразу сказать, что вовсе ничего против тебя не имею.

– А почему же ты от меня бегаешь?

– Я не бегаю от тебя. Ну, ладно, бегаю, но это для тебя же лучше.

– Проклятье, Габриэл, я же не ребенок. Я взрослая женщина. И не надо беспокоиться о том, что для меня лучше. Я сама знаю, что мне лучше, черт бы тебя побрал.

– У тебя истерика.

– У меня? Пока нет, но будет, если ты немедленно не объяснишь мне, почему ты меня сначала использовал, а потом стал игнорировать. В чем дело? Ты такой и есть? Я, что ли, ошиблась в тебе?

– Я тебя не использовал. Но меня достала твоя подружка, что была на встрече. Она всю дорогу пялилась на полицейского. И даже не слышала, о чем мы говорили.

– Потому что там нечего было слушать! Габриэл, ты так этого и не понял? А она очень милая. И в том, что она понравилась комиссару, нет ничего удивительного. А тебе давно пора понять: мужчинам нравятся красивые женщины, особенно такие, вроде Ирэн.

– Отлично, значит, комиссар в надежных руках и хотя бы о нем я могу не беспокоиться.

– А кто тебя беспокоит? Тот аргентинец? Но он просто пошутил! Да он вообще не заслуживает твоего внимания!

– А я считаю, что заслуживает. Может быть, он не просто шутил.

– Господи, ну что ты там себе навоображал? Сначала этот ясновидящий, которого ты почему-то вообразил всемогущим Сатаной, потом этот полицейский, которого ты считаешь спасительным божеством! Интересно, на кого был похож твой отец?

– У меня нет отца. Он умер.

– Извини, я не знала.

– Я и не ожидал, что ты должна знать.

– Он давно умер?

– Да, мне было тогда десять лет.

– А от чего? Он ведь должен был быть еще молодым.

– У него был приступ… сердечный приступ… ему было тридцать пять.

– Тогда мне понятно, почему ты обратился к Эспинозе. Это имеет смысл.

Они шли рядом. Ольга смотрела на него, когда говорила, но он шел, уткнувшись взглядом под ноги, он уже не слышал ее слов. Он думал о своей матери. Ему вспомнился момент, когда он вышел из очередной закусочной, той самой, мимо которой они сейчас шли, и он ее увидел. Это было непостижимо. Он предпочел бы считать это оптической иллюзией.

– Так я жду тебя после работы.

– Зачем?

– Чтобы продолжить наш разговор. Мне не нравится, куда он зашел. И я что-то запуталась.

– Да ничего особого не происходит! Разве что это я полностью запутался. А так все прекрасно.

– Нет, мне не хочется все обрывать на такой ноте. Лучше нам сесть с тобой и поговорить, а то ты будешь в одиночку воображать себе невесть что.

– Ладно. Мы можем погулять вдвоем. Я все равно прихожу домой поздно.

Во вторник Габриэл не появился на работе.

В среду утром, как раз перед обеденным перерывом, Эспиноза получил сообщение о том, что Ольга Маринс, двадцатисемилетняя белая женщина, упала под поезд в метро на станции «Праса Саенс Пенья», в Тижуке.

5

Вид Ольгиного изуродованного тела стоял у него перед глазами четкой черно-белой картинкой, хотя Эспиноза сам не выезжал на место инцидента. Судебные эксперты вынуждены были все сделать очень быстро, чтобы не подрывать работу городского общественного транспорта. Инцидент произошел в час пик, ранним утром. Свидетели происшествия считали, что все произошло из-за сильной давки на платформе, переполненной пассажирами, которые при виде приближающегося состава стали пробиваться вперед. Место, где девушка упала на рельсы, находилось там, где скорость поезда все еще велика. Никто ничего не заметил. То есть, конечно, ее заметили, но уже в момент падения. Свидетели сильно расходились в вопросе о том, кричала ли она, когда падала. Кто-то заявил, что она дико кричала, другие утверждали, что она вообще не издала ни звука, и единственное, что они услышали, это глухой стук, когда тело сбил поезд. Еще некоторые говорили, что кричала вовсе не она, а кто-то на платформе. Для Эспинозы это был важный вопрос: ведь если она бросилась под поезд сама, то не стала бы кричать. В тот момент, когда он получил это известие, труп уже перевезли в Институт судебной медицины. Расследованием должны были заниматься полицейские 19-го округа, что был расположен в Тижуке.

Прежде чем позволить себе связать смерть Ольги с Габриэлом, Эспиноза хотел ознакомиться с рапортами полицейских, которые видели тело. Он хотел также поговорить с патологоанатомом, что проводил вскрытие. Ольга вовсе не производила впечатления человека, который может покончить жизнь самоубийством, хотя он не мог все это полностью исключить. Кроме того, это расследование было не в его ведении и не в его юрисдикции.

По телевизору только и говорили, что о самоубийстве в метрополитене. Зазвонил телефон.

– Эспиноза! Это не самоубийство! Я знаю Ольгу со времен колледжа… о черт, мы были хорошими подругами…

– Спокойно! То, что вещают по телевизору, вовсе не обязательно правда.

– Но это и не может быть правдой! Я знаю Ольгу лучше, чем кто бы то ни было! Она никогда бы не наложила на себя руки.

– Так вы считаете, это несчастный случай?

– Какой, к чертям, несчастный случай? Вы же видели Ольгу! Разве она похожа на особь, что может случайно упасть под колеса поезда? Ее толкнули, чтоб ему самому провалиться! Этот сукин сын толкнул ее под поезд.

– Кто толкнул?

– Габриэл. Кто же еще?

– Это слишком тяжелое обвинение, чтобы просто так им бросаться.

– Но я же не в суде!

– А почему вы считаете, что это Габриэл?

– Потому что для этого достаточно посмотреть на этого парня! Он же больной!

– Больной в каком смысле?

– Просто больной. Парень в тридцать лет живет с мамочкой, разве это нормально?

– Ну, это не означает, что он будет швырять девушек под колеса поезда.

– Да плевать мне на других девушек, если бы это не была Ольга!

– Может быть, нам следует встретиться и поговорить на эту тему?

– Отлично!

Часом позже Ирэн шла через бар «Лагоа», направляясь в укромный зальчик, где было меньше народу и где ее ждал Эспиноза. Он встал и поприветствовал ее. Эспиноза подумал, что хотя Ирэн явно переживала по поводу смерти подруги и была одета очень просто, но выглядела она все равно потрясающе. Они обменялись рукопожатием. В отличие от предыдущей встречи в участке, когда она была в легкомысленном настроении и пыталась флиртовать, сейчас девушка, казалось, чувствовала себя неловко и держалась настороженно.