Текст книги "Повседневная жизнь Японии в эпоху Мэйдзи"

Автор книги: Луи Фредерик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Часто встречались молодые люди, которые желали продолжить обучение, не бросая при этом своих занятий. Они доставали книги и проводили вечера в своей комнате за чтением и учебой, при дымном свете масляной или керосиновой лампы, и, поскольку китайские и японские иероглифы очень трудно разбирать, многие из них платили за образованность сильной близорукостью. Типичное для Европы начала XX века (и до Второй мировой войны) представление об образованном японце как о человеке в больших круглых очках идет именно отсюда, и вызвано оно тем, что в студенческие годы большинство японцев портили себе зрение, сидя над книгами при плохом освещении. Молодые люди всех слоев общества прекрасно понимали, что хотя бы без минимального образования им ни за что не добиться лучших условий жизни, к чему все они или почти все (а их семьи, возможно, еще более страстно) стремились. Времяпрепровождение у ирори,когда взрослые и дети собирались вокруг очага и слушали древние истории и впитывали старые традиции, осталось в прошлом; отныне каждый член семьи, а молодые особенно, могли уединиться и заниматься своими делами. Только старики остались верны своему месту у ирори,где они спрашивали друг друга, покачивая головой, куда приведут Японию все эти нововведения.

Подросток

В Японии прежних времен каждая деревня обладала определенной административной и финансовой автономией. Обычай требовал, чтобы молодые люди от семнадцати до двадцати пяти лет объединялись в своего рода ассоциации под предводительством самого старшего из них. До сих пор по всей Японии во главе различных обществ стоят самые старшие, пусть и не всегда самые достойные, и это помогает избежать зависти и интриг. Иногда эта традиция доставляет определенные неудобства, поскольку пожилые руководители порой оказываются неспособными к выполнению своих обязательств. Но все решения принимались только после предварительного обсуждения, и это помогало избежать серьезных ошибок. Подобный метод до сих применяется в управлении даже в крупном производстве.

Группы молодежи под надзором взрослых выполняли крайне важные задачи, такие как организация праздников, помощь старым или больным людям, борьба с пожарами и особенно функции полицейских. Таким образом, молодым людям очень рано прививалось чувство коллективной ответственности и уважение к традиционным ценностям. Прием в группу сопровождался ритуалом, немного похожим на обряд приема в скауты в Европе, во время которого кандидаты должны были продемонстрировать свое мужество и решительность. В принципе вся деревенская молодежь подходящего возраста составляла подобные общества, и иногда верхняя планка поднималась до тридцати пяти лет. Внутри групп также существовали свои возрастные категории, и практически всегда власть принадлежала старшим. Функции полиции (но не органов правосудия), которые они выполняли, придавали им большой вес в деревне или в тех городских кварталах, где они жили. Таким образом, вовлеченные традицией в подобные группы ( вакасу) молодые люди чувствовали, что они как-то уравновешивают общество взрослых (то есть тех, кто уже имеет собственные семьи), хотя и подчиняются ему. Они очень гордились своей значимостью и выполняемой ролью, ведь благодаря им в общине царил порядок, и официальным властям приходилось крайне редко прибегать к помощи настоящей полиции.

Но наступили иные времена, и положение дел начало меняться. Армия и полиция стали предметом заботы государства, и вскоре в каждой деревне появились полицейские, одетые в униформу и призванные поддерживать порядок, – полицейские, зачастую происходившие родом из далеких чужих провинций. Поэтому редко случалось так, что новые стражи порядка знали обычаи той местности, где несли службу, и в деревнях, представлявших собой закрытые системы, их считали пришлыми. Из-за этого официальные полицейские стали не слишком удачной заменой молодежи, чьей основной задачей было следить за порядком. Но вакасуисчезли не сразу. Поскольку они не имели ничего общего с официальными властями и их существование было узаконено лишь обычаем, насильно лишенные своей функции, они восстали против общества. Группы молодежи, прежде поддерживавшие порядок, выродились в банды, которые кичились тем, что нарушают закон и сеют хаос. Кроме того, в некоторых случаях новые административные единицы возникали из-за слияния нескольких деревень под единым административным надзором, и вакасувозбуждались примитивным чувством соперничества. Домики для чайной церемонии превратились в штаб-квартиры этих «никчемных типов», как назвал их Нисимура Сигэки в своей книге «Нихон Дотоку-рон» (О японской этике),опубликованной в 1886 году. Но вскоре волнения прекратились, стали создаваться новые молодежные организации, которые преследовали разные цели (изучение новых веяний, идей, наук и сфер их применения) и состояли, как правило, из студентов. Увеличение числа школ и колледжей способствовало исчезновению бывших вакасу.Молодой двадцативосьмилетний учитель Ямамото Такиносукэ из Хиросимы попытался реорганизовать старые молодежные объединения, установив для них новую мораль и поощряя обмен мнениями между группами по примеру АХМ (Ассоциации христианской молодежи), созданной в Токио по инициативе американских пасторов. Филиалы АХМ появились во всех крупных городах начиная с 1880 года. Власти признали эти ассоциации и даже поощряли их создание, видя в них превосходное средство для распространения новых идей в народе. К 1910 году насчитывалось более восьмидесяти двух официально признанных организаций.

Но в большинстве деревень все еще существовали молодежные объединения старого типа, и между ними и властями (если не сказать полицией) возникали конфликты. Всеобщая воинская повинность развалила наиболее активные ассоциации, и вскоре они полностью исчезли.

Но дух принадлежности к группе слишком глубоко засел в сознании молодых людей и требовал сплочения и организованности. Поэтому почти повсеместно с одобрения правительства создавались «ассоциации по продвижению культуры», вступая в которые молодые люди не играли какой-либо активной социальной роли, но посвящали себя культурной деятельности. Благодаря этим новым объединениям многие обычаи и праздники избежали забвения.

Но и здесь сохранялся былой дух вакасу.чтобы вступить в организацию, претендент должен был с честью выдержать разнообразные физические испытания, варьировавшиеся в зависимости от региона, и дать торжественную клятву соблюдать устав. Принятый в ассоциацию молодой человек надевал символическую набедренную повязку – фундоси,носил с собой набор для курения табака и мог с полным правом участвовать вместе с остальными членами в деятельности группы. Вопрос о работе на благо деревни или о выполнении функции полиции уже не поднимался, молодые люди занимались только разнообразными науками и организацией традиционных праздников и мацури.Даже в наши дни можно видеть, как члены этих молодежных объединений, одетые только в фундосии с головами, обернутыми кусками белой ткани ( хатимаки), несут на плечах огромные паланкины во время проведения ритуальных процессий мацури.

Эти изменения в деятельности и в целях молодежных организаций привели к тому, что внутри них стали вестись философские беседы и диспуты. Школьники и учащиеся колледжей считали, о чем уже было упомянуто, старые обычаи Японии недостойными внимания и даже с некоторым презрением относились к историческому прошлому страны, предпочитая проводить время за изучением западных цивилизаций, материального прогресса и технических новинок. Задачей новых молодежных объединений стало сгладить эту тенденцию к пренебрежению национальными ценностями. Юноши должны были соблюдать старые ритуалы, что усиливало сплоченность их коллектива и решимость сохранить обычаи любой ценой. Таким образом, несмотря на то, что, казалось, молодежь в эпоху Мэйдзи отошла от традиционных представлений, она все же продолжала следовать наиболее ценным обычаям Японии. Нам это кажется несовместимым и противоречивым, но для Японии это в порядке вещей. И мы должны сказать спасибо этим организациям за то, что в период духовного беспорядка, царившего тогда в стране, они сумели сохранить крупные религиозные праздники, или мацури,которыми мы можем наслаждаться сегодня.

Чувство коллективизма было все еще живо, особенно если дело касалось совместной работы, так что временно в городах и деревнях то и дело на короткое время воскресали «рабочие коллективы». Молодежь, посещавшая школы и колледжи, стремилась утвердить свою независимость и продемонстрировать свои лучшие качества. Это было возможно только через успехи в учебе. Отсюда яростное стремление, которое и в наше время толкает молодых японцев на «подвиги» в школах, колледжах и университетах. Занятия отнимали все больше и больше времени, и молодые люди стремились работать сами по себе, а ассоциации, вначале кипевшие жаждой деятельности, становились все более спокойными и, чтобы лучше быть принятыми социумом в целом и государством в особенности, постепенно перенимали все взгляды правительства, которые, по их мнению, давали стране единственный шанс встать на путь прогресса. Студенты с каждым днем все глубже осознавали, какую важную роль предстоит им сыграть в судьбе нации, не как группам времен вакасу,а как отдельным личностям.

Государство покорно служило честолюбию молодежи и ее участию в «культурных обществах», чтобы поддержать проводимую политику. Особой благосклонностью пользовались те, кто изучал право, поскольку именно оно могло в будущем обеспечить студенту блестящую карьеру. Затем следовала медицина, за ней – технические специальности. Определенное число молодежи увлекалось и литературой, поскольку она помогала выразить тонкую гамму эмоций, но в то же время ее считали «вчерашним днем культуры» по сравнению с «серьезными» занятиями, полезными и практичными.

В отличие от своих западных сверстников японская молодежь игнорировала занятия спортом. Крестьяне ежедневно укрепляли тело, занимаясь тяжелым трудом, а юноши из класса самураев часто увлекались верховой ездой, упражнениями с саблей или луком, что зависело от того, какую школу боевых искусств предпочитал клан. Сумо в это время считалось скорее традицией, а не собственно видом спорта, и если этот род борьбы сейчас пленяет толпы японцев, то потому, что обряд был превращен в спектакль и, как и прочие виды спорта, сделался предметом спекуляции. Сегодня сумо просто зрелище, а религиозное значение его почти полностью утрачено. Если ежегодный обычай взбираться на вершину Фудзи по крутым склонам в течение долгого времени существовал среди мужчин всех возрастов (женщины не допускались к подъему на Фудзи), то он был не просто альпинизмом, а выполнением особого ритуала. Также и представления, устраиваемые юношами во дворе святилища, когда они поднимали огромные тяжелые валуны, являлись ритуалом, призванным выяснить, расположены ли комик этим молодым людям. Как и в большинстве других стран, в Японии физическая сила высоко ценилась не с точки зрения эстетики, но потому что считалось, что сильный молодой человек пользуется особым покровительством богов. Поэтому к местным силачам относились как к людям, которым помогают невидимые высшие силы. В рыбацких деревнях между рыбаками каждый год устраивалось что-то вроде лодочных гонок, и общины, поддерживающие команды гребцов, могли довольно точно предсказывать свое будущее и будущее рыбаков. Кроме того, ныряльщики, соревнующиеся в выносливости, выясняющие, кто дольше всех сможет задержать дыхание под водой, и достающие водоросли со дна моря, также в действительности выполняли религиозные ритуалы. В древней Японии ни одно из действий человека нельзя было рассматривать иначе, как в связи с судьбой общины, и незаурядные физические данные использовали исключительно для того, чтобы предсказывать будущее не только одного человека или группы, но общества в целом. Это напоминает нам о том, что спорт когда-то являлся ритуалом, более или менее связанным с религией.

Европейское понятие спорта пришло в Японию из Америки одновременно с понятием об индивидуальном соревновании. Здесь, как и во всех областях человеческой деятельности, предполагающей «модернизацию» японской жизни, пример был подан или навязан, что называется, сверху. По приказу Министерства образования с 1880 года в институтах в качестве новой дисциплины была предложена игра в теннис, а позднее, когда сотрудники министерства совершили ознакомительную поездку на Запад, появился необходимый инвентарь и тренеры по этому виду спорта. В 1884 году был создан специальный институт, который пропагандировал игру в теннис в школах. В университетах, особенно в токийских, становился все более распространенным бейсбол, и вскоре была сформирована студенческая команда, которая в 1905 году в дружеском матче сразилась с американскими бейсболистами из Стэнфорда. И хотя она потерпела поражение, популярность ее после поездки в Соединенны Штаты увеличилась. Она привезла из-за границы новые обычаи, связанные с этим видом спорта: оркестр на стадионе, группы поддержки со слоганами и ношение особой формы. Учащиеся женских университетов с восторгом отнеслись к новой игре, и вскоре Япония наводнилась школьницами и студентками, красовавшимися в кепках той команды, за которую они болели. Помимо бейсбола и тенниса в конце эпохи Мэйдзи японцев захватил лыжный спорт и альпинизм, так что правительство приглашало французских, австрийских и шведских тренеров, открывавших спортивные школы. Плавание получило распространение довольно поздно за неимением бассейнов, хотя в былые времена, до Реставрации, самураи относились к нему с большим уважением. Только после 1900 года, когда в школах появились команды пловцов, правительство решило включить этот вид спорта в школьное расписание. Первый бассейн был построен в Токио в 1907 году для выставки промышленных достижений, проходившей в парке Уэно.

Но все же, несмотря на все усилия правительства привить интерес к спорту, молодые люди, закончив учебу, бросали его, поскольку считали частью учебной программы, а не развлечением.

Несколько иначе обстояло дело с боевыми искусствами, пережившими несколько десятилетий забвения. Всплеск интереса к ним – это прежде всего огромная заслуга Кано Дзигоро, который сумел приспособить традиционную технику школ военных искусств к требованиям современных видов спорта и основал в Токио Кодокан, ставший впоследствии Меккой для поклонников дзюдо,появившегося из дзюдзюцу(джиу-джицу), разработанного самураями. Что касается старинной практики дзюдоили искусства владеть саблей, составлявшего часть обучения всех самураев, то она выжила только благодаря членам городской полиции, сохранившим эту традицию (поскольку сами они по большей части были потомками самураев), чтобы лучше выполнять свои обязанности.

Новые условия жизни, небывалая ранее подвижность социальных классов полностью изменили отношения между мужчинами и женщинами. Традиционно в деревне молодые люди и девушки жили отдельно, но в сельскохозяйственных областях из-за проводимых совместно сельских работ общение между полами было более тесным. Родители бдительно следили за детьми, чтобы те не нарушили запрета или традиции в выборе пары или общении со своей пассией. С развитием образования молодые люди пересмотрели взгляд на отношения с представительницами прекрасного пола и начали отдаляться от обычаев. Со своей стороны девушки, всегда сурово охраняемые родителями и наставниками, с некоторым ужасом взирали на невиданную прежде свободу, которую проповедовали им молодые люди, особенно горожане. В провинции, в деревне традиции были все еще сильны, но молодежь пользовалась большей свободой, так что для будущих супругов близость задолго до свадьбы не являлась чем-то из ряда вон выходящим. В городах возможность встретиться предоставлялась чаще, но родительский надзор был строже, а викторианская мораль правила бал. В деревне, например, во время работы, юноши и девушки автоматически оказывались под присмотром взрослых. В городах же они могли гораздо легче завязывать знакомства, да и сплетни разносились с невероятной скоростью. Поэтому там свирепствовали самые строгие нравы. В одной из песен того времени молодая девушка жалуется, что на нее показывают пальцем, после того как она всего-навсего поговорила с молодым человеком:

 
Мое имя срывается с их губ подобно дождю,
Хотя между нами не было ни капли любви.
 

Такое строгое разделение между юношами и девушками, более жесткое в городе, чем в деревне, воспринималось всеми как необходимость.

Перед призывом в армию, когда молодые люди могли в любой момент покинуть дом, им казалось совершенно безрассудным жениться; также и студенты считали глупостью обзаводиться семьей, не закончив учебу и не найдя работы.

Никому не хотелось оказаться в армии. Для самих призывников это означало столкновение с незнакомой жизнью в бараках и расставание с теми, с кем они привыкли общаться и работать; для родителей, помимо всего прочего, – потерю рабочих рук в семье. Поэтому многие старались любой ценой избежать военной службы, как правило, прибегая к способу «усыновления» бездетной парой, который был описан выше. Только после победы над Китаем молодые люди и японцы в целом стали понимать те преимущества, которые принесет стране сильная и дисциплинированная армия. С этого времени отношение к военной службе начало меняться, и сейчас быть призывником считается очень почетным. Кроме того, молодые люди без высшего образования приобретали в армии опыт коллективной жизни и возможность учиться: они возвращались в родную деревню, окруженные неким ореолом величия и считались достойными полного доверия. Уход в армию для многих молодых крестьян означал возможность отправиться в город, путешествовать, встречаться со своими сверстниками, принадлежащими к разным слоям общества, обмениваться с ними мыслями и, наконец, приобрести жизненный опыт. Постепенно, особенно после событий Русско-японской войны, народ привык к необходимости военной службы и понял ее пользу. Все больше молодых людей выражали желание служить в армии, хотя в период, когда Япония еще не одержала блистательные победы, они придерживались антимилитаристских настроений, исключая тех, кто принадлежал к старинным семьям военных. Вернувшись со службы, они чувствовали себя более уверенно и готовы были к созданию семьи. Женились они на девушках, которых выбирали родители или оякатачерез посредника (; накодо), как того требовал обычай. Иногда, если служба затягивалась, помолвленным разрешалось завязывать переписку, но, разумеется, под контролем родителей.

Жизнь в казармах с другими солдатами ни в коей мере не разочаровывала призывников. Они давно привыкли к «домам для молодых» в деревне или в городе, где работники спали все вместе. В то время как наименее обеспеченные радовались тому, что государство оплачивает все их расходы, что не нужно беспокоиться о завтрашнем дне и что можно научиться разным полезным в практическом отношении вещам, другие, более сознательные, прилежно проходили офицерские курсы.

С появлением милитаризма, направленного скорее не на победу, а на самосовершенствование и желание принести пользу обществу, окрепли и молодежные организации, целью которых отныне стало помогать семьям тех, кто ушел в армию, а также посылать солдатам предметы, которые могли быть полезными для них. Создавалось много организаций такого типа, где молодежь занималась ремеслом, чтобы производить необходимые для солдат вещи. Во время войн роль таких обществ становилась колоссальной, да и сейчас они поддерживают связь с теми, кто ушел в армию, помогают им морально. Эти организации молодежи выполняют важную патриотическую роль и поддерживают воинский дух солдат.

Что касается молодых девушек, то здесь происходили практически те же самые перемены. Обычай требовал, чтобы в деревне, а затем и в городе девушки объединялись в группы под руководством старших. Тринадцати-четырнадцатилетние девочки имели обыкновение после работы собираться за шитьем или пряжей хлопка или конопли. В подражание юношам, они спали в своих «женских домах», где проходила их жизнь в коммуне, отличная от жизни в семье. По мнению родителей, участие в таких обществах позволяло дочерям приобрести навыки общественной жизни и услужливость. Между «мужскими» и «женскими» домами не было жесткого разделения, и юноши и девушки часто встречались, но только группами, так как считалось непристойным, если молодой человек один направлялся в дом к девушкам. Браки в деревне заключались с согласия родителей и обеих общин, что позволяло вести спокойную жизнь и избегать скандалов. Разумеется, без посредника или посредницы дело никогда не обходилось, но их роль была чисто символической. На самом деле во время многочисленных встреч группами молодые люди успевали завести знакомство и даже встречаться (с согласия групп). В большинстве случаев удавалось избежать соперничества и зависти. В некоторых провинциях обычай даже разрешал молодым людям иметь сексуальные отношения до свадьбы: «обрученные», с согласия родителей и групп, могли вместе провести ночь либо в доме девушек, либо в доме, принадлежащем паре, с которой они были дружны. Но этот обычай постепенно исчез. Особенно нежелательным – «непристойным» – его объявили в городе, к огромному горю молодых девушек, считавших, что эта традиция позволяла легче найти мужа на свой вкус.