Текст книги "Кифа, или Святой Пётр"

Автор книги: Луи Бриньон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 23

Война продолжается

Савьера приложил к глазам бинокль. С высоты горного перевала было прекрасно видно происходящее. Вертолеты, выстроившись в линию, в боевом порядке заходили на ударные позиции. В воздухе стоял непрерывный свист. Прочертив линию, ракеты поражали наземные цели. Ракетные удары следовали один за другим. Маленький городок был давно превращён в горящие руины. Многочисленные пожары возникали повсюду вокруг него, отчего создавалось впечатление, будто горят сами горы. Взрывы не переставали греметь. Вертолёты снова и снова наносили удары. Савьере на мгновение показалось, что воздушная операция никогда не закончится. Но вот в ушах раздался долгожданный голос Метсон:

– Конец военной операции! Ваша очередь, капитан!

– Понял, центр! – коротко ответил Савьера. Он спрыгнул с валуна и вышел на дорогу. Первым стоял его джип. Следом,…конечно же, джип Кинсли. За ними, поднимаясь змейкой по серпантину, стояли ещё пятьдесят таких же джипов с символикой Х-5. Савьера подмигнул Кинсли. К его удивлению, она ответила тем же. Следом за ним она заняла место за рулём джипа. Как только дверца захлопнулась, Савьера громко заговорил:

– Внимание, всем агентам! В особенности тем, кто участвует в операции впервые. Держите все три пистолета для всех трёх уровней постоянно заряженными. Будьте предельны внимательны. Предельно! В общих чертах вы знаете, что делать. Проясню детали. Мы с Балаболкой действуем по одиночке. Все остальные по парам. Задача одна. Уничтожить как можно больше этих тварей. И последнее. Как только тронемся с места, каждый будет действовать самостоятельно на свой страх и риск. Все остальные будут поддерживать вас настолько, насколько это будет возможно. Короче…надейтесь только на себя. И тогда вы, возможно, останетесь в живых. Поехали, ребята!

Савьера по привычке положил два заряженных пистолета на соседнее сиденье и тронул джип. По привычке Савьера сразу же посмотрел на заднее зеркало и…тут же широко улыбнулся. Ему было спокойнее, когда позади него ехала Кинсли.

– Ну что ж, Трансильвания…принимай ребят из Х– 5, – прошептал Савьера и резко увеличил скорость. Серпантин закончился, и хотя они всё ещё находились на перевале, дорога пошла ровная без изгибов. Однако очень скоро опять пришлось сбавить скорость. Новая череда серпантинов вывела на прямую дорогу, медленно поднимающуюся в гору. Снова ускорение. Джипы один за другим помчались в сторону горящего города. Ещё несколько томительных минут и вот она…первая улица. Появилось первое препятствие. На дороге лежал горящий столб. Не останавливаясь, Савьера резко ударил в него правой стороной бампера. Столб раскололся надвое. Одна часть отлетела к руинам дома. Заметив движение впереди себя, Савьера быстро опустил окно и взял свободной рукой пистолет. Существо впереди него остановилось и повернулось к нему лицом. Лицо скрывала кровавая маска вампира. Савьера высунул левую руку, в которой находился пистолет и несколько раз нажал на курок. Первая пуля попала в голову. Остальные в грудь. Маска развалилась на части. А следом, истекающее кровью существо, свалилось на землю.

– Счёт открыт, ребята! – весело закричал Савьера. Не успели эти слова отзвучать, как выстрелы начали раздаваться непрерывной чередой. Вокруг Савьеры, в промежутках горящих развалин, начали мелькать существа в кровавых масках. Заметив четверых таких в масках, которые бежали справа от него, Савьера резко свернул вправо и, прорываясь через обгоревшие стены, начал стрелять. Один за другим двое упали. Пока он перезаряжал пистолет, упал ещё один. Сзади стреляла Кинсли. Она же и уложила четвёртого. Савьера довольно хмыкнул. Она стреляла с каждым разом всё лучше.

– Ах ты, сволочь, – вырвалось у него при виде существа, на маске которого были изображены обвисшие уши и издевательская улыбка. Оно бежало рядом с ним, с правой стороны от машины.

– Балаболка!

– Иду, капитан! – последовал ответ.

Кинсли обошла справа джип Савьеры. Поравнявшись с ним, она так же резко взяла влево, прижимая бежавшее существо к машине Савьеры. Как ни странно, такое давление ничуть не ослабило прыти этой твари. Каким–то непостижимым образом оно продолжало бежать между двумя машинами. Мало того, его голова была повернута в сторону Савьеры.

– Н, с меня достаточно… – разозлился Савьера, – я не стану терпеть такого…Балаболка, на счёт три…вместе.

– Ясно, капитан! – прозвучало в ответ.

– Раз,…два… – Савьера нажал на кнопку. Правое окно начало опускаться. Он поднял пистолет свободной рукой. – Три… – оба джипа резко сошлись, сжав всмятку это существо и,…в это мгновение они наскочили на кучу обгорелых досок. Обе машины взмыли вверх,…находясь в воздухе, Савьера произвёл несколько выстрелов в упор, целясь в голову этого существа. Бесившая его маска слетела. Последовал резкий толчок. Машины подпрыгнули и понеслись дальше уже без своей ноши. Завидев впереди новую группу существ в масках, Савьера коротко бросил:

– Попробуем повторить, Балаболка!

Оба джипа разошлись…

– Чёрт, – вырвалось у Савьеры,…впереди неожиданно показалась развилка. Одна дорога уходила резко вниз, другая вверх. Он не успел повернуть и понёсся нижней дорогой, когда Кинсли понеслась верхней вслед за толпой, убегающей от них на полной скорости. Савьера увидел, как Кинсли высунулась и начала стрелять из окна. Тут же…Савьера дёрнулся от волнения. Вслед за Кинсли неслись ещё двое. Они настигали её. «Окно открыто…», – с ужасом подумал Савьера и, несмотря на то, что дорога всё время петляла, максимально ускорил движение.

«Лишь бы успеть!» – билась в голове настойчивая мысль. «Не успею», – понял Савьера. Существо уже готово было схватить Кинсли за руку… «Надо предупредить…», – он уже собирался предупредить её об опасности, когда увидел…потрясающее зрелище:…откуда–то сверху появился…всадник с огненным мечом. Он стремительно несся с горы вниз, прямо на машину Кинсли. Ещё мгновение, и он взмыл в воздух. Взмах меча, и на месте существ,…которые бежали за Кинсли,…остался лишь пепел. Князь Евстас тут же скрылся из виду. Савьера вздохнул свободно и заулыбался. Теперь он был спокоен за неё, ибо её охранял самый могущественный из этих существ.

– Чёрт, – вырвалось у него.… На крыше раздались два глухих удара. Савьера высунул руку из окна и начал стрелять вверх, стараясь уничтожить тварей, сидевших у него на крыше. Почувствовав рядом опасность, Савьера быстро повернулся вправо, и…тут же испустил крик ужаса:…в окне мерцала собачья голова.

– Простите, я не думал…что это…вы…господин опр. ичник, – выдавил из себя Савьера. Голова тут же исчезла. Савьера пришёл в прекрасное расположение духа. Прибыла подмога. И какая подмога…

– Вперёд, Балаболка! – весело закричал он, сворачивая влево и пристраиваясь к ней сзади, – ты поведёшь.

– Понятно, капитан!

В ушах Савьеры раздался взволнованный голос Метсон:

– Уходите быстро! Мы засекли рядом с вами всплески четвёртого уровня. Они рядом!

Не успел Савьера отреагировать на эти слова, как рядом с ним раздался мощный голос:

– Уходите немедленно! Я не смогу вас спасти от них!

Савьера резко повернул голову влево. Рядом с ним скакал князь Евстас. Ещё мгновение, и он снова исчез. Исчезли и те, что сидели у него на крыше.

– Балаболка, уходим! Быстро! Всем агентам! Немедленно покинуть город! – закричал Савьера.

В этот миг джипы Кинсли и Савьеры вылетели на площадь. Оба резко затормозили и остановились, в ужасе глядя на представившуюся картину. На большом троне сидел карлик и злобно скалился на них. Напротив него стояли не меньше двадцати окровавленных кольев с насаженными на них людьми. Чуть поодаль стояла целая толпа существ в зловещих масках.

– Бежим, Балаболка! – что было силы закричал Савьера, и рванул с места джип. Резко развернувшись, он помчался назад. Кинсли повторила его манёвр и понеслась за ним следом. Вслед им раздался издевательский хохот. Этот хохот становился всё громче и отвратительнее. Савьера увидел, как…колья один за другим поднялись в воздух и, как были с насаженными людьми, полетели им вслед. Колья быстро настигали их. Джипы двигались так быстро, как только могли, тараня всё на своём пути. То и дело от очередного удара разлетались снопы искр. Савьеру обуял холодный ужас, когда увидел. Что колья готовы поразить их. И тут…раздался спокойный голос Кинсли:

– Спокойно, капитан. Нас защищают!

Савьера посмотрел в зеркало и увидел…всадника. Он настигал колья и превращал их в щепки ударами своего меча. Не успел Савьера осознать происходящие, как все колья были уничтожены. И тут он снова похолодел. Десятки горевших машин, стоявших впереди них, неожиданно поднялись в воздух и полетели прямо на них. Князь Евстас обошёл их и поскакал впереди, навстречу горящим автомобилям. Мощными ударами меча он отбрасывал их по обе стороны, освобождая им путь. Это продолжалось бесконечно долго. Наконец, машины исчезли. Но чувство опасности не покидало Савьеру. И тому была причина. Он видел, что князь Евстас никуда не уходит. Он расчищал дорогу и вёл их за собой в непонятном направлении. Савьера осознал, что сейчас должен следовать за ним. Иного пути не было. И он мчался за всадником. А за ним мчалась Кинсли, взгляд которой неотрывно был направлен на всадника. Неожиданно послышался глухой шум. И этот шум нарастал. Савьера оглянулся и обомлел. С гор на них катились крупные камни. Ещё одно мгновение, другое…и они начали сносить остатки горевших домов, между которыми они двигались. Поток камней усиливался. Оставив их, князь Евстас повернул им навстречу.

– Куда? – закричал Савьера, увидев, что Кинсли повернула джип и помчалась следом за всадником, навстречу камням.

– Уходите, капитан! – раздался в ответ твёрдый голос. – Я не оставлю его в беде!

– Тебе решать, Балаболка! – выдавил из себя Савьера и, сделав усилие над собой, погнал джип в сторону выхода из города.

Тем временем камнепад нарастал, словно снежный ком. Кинсли приходилось всё время петлять, двигаясь по дороге. Но чтобы она не сделала, всадник всегда оказывался перед ней. Раз за разом он разбивал летящие камни, не давая им причинить вред Кинсли. Она то и дело замирала, видя, с каким ожесточением он сражается. Минуты текли, и…камни полетели целыми тучами на них. Создавалось впечатление, что все горы вокруг ополчились против них. И когда Кинсли подумала, что на этот раз их ничто не спасёт, она увидела…водяной вихрь. Он стремительно приблизился к ним и ринулся на камни. Водяной поток разделил летящие камни на две части, освобождая им дорогу.

– Только не исчезай снова! – взмолилась в душе Кинсли. – Позволь хоть раз мне с тобой поговорить. Об опасности она больше не думала. Водяной поток очищал весь путь для них. Кинсли ничего не видела вокруг, кроме бурлящей пены, волнами вздымающейся кверху. Неожиданно…её джип подбросило кверху. Она потеряла управление. Джип вылетел с дороги на склон горы и, переворачиваясь, покатился вниз. Кинсли понятия не имела, сколько времени находилась в этом круговороте. Наконец, машина остановилась. Она с трудом открыла свою дверцу и выползла наружу. С не меньшим трудом её удалось встать на ноги. Она ощупала себя. Вроде всё цело. Кинсли осмотрелась. Отсюда была видна целая вереница джипов управления. Они стояли в двух или трёх километрах от места, где она оказалась. В ушах Кинсли неожиданно раздался голос Савьеры:

– Балаболка!

– Жива, я жива, капитан! – негромко ответила Кинсли.

– Здорово! – послышался радостный голос Савьеры. – Центр управления сообщает, что ты в двух с половиной километрах от нас. Давай точные координаты, мы тебя заберём.

– Не сегодня, капитан! – коротко ответила Кинсли, а затем вытащила из кармана комбинезона брелок и выключила общую связь. Вздыхая полной грудью горный воздух, она побрела, как она полагала, в сторону города.

«Пусть я умру, но попытаюсь с ним встретиться!» – билась единственная мысль в голове. Через четверть часа хождения, Кинсли набрела на обгоревшие остатки здания. Посреди этого хаоса возвышалась железная площадка, груз которой удерживали четыре железных столба. На площадке стояла закрытая кабина…фуникулёра. Кинсли посмотрела на трос, к которому была подвешена кабина, а потом на механизм, который гнал этот трос вверх. Вроде бы всё цело. А если и нет…ну что из того. Кинсли вскарабкалась на площадку по одному из столбов. Прежде чем войти в кабину, она проследила путь, по которому ей предстояло проехать. Трос исчезал где–то у самой верхней точки горы, где лежал снег.

Она вошла в кабину и нажала кнопку. Фуникулёр медленно пополз вверх.

Глава 24

На вершине

Кинсли безрезультатно проплутала несколько часов среди заснеженной деревни. За это время она успела заглянуть практически во все дома, разбросанные на вершине горы, в гостиницу, бар и лыжную станцию. Затем она очень долго стояла на краю вершины и смотрела вниз, где были очерчены сотни следов от лыжни. Она каждую минуту надеялась увидеть всадника, который мчится в её сторону, но…вокруг одна пустота. Одни лишь следы пребывания человека и ни единой души. Поразмыслив немного, Кинсли остановила свой выбор на гостинице. Она нашла там немного еды. Утолив голод, она затопила камин, что стоял в небольшом холле, напротив стойки порть, и здесь же устроилась на диванчике. Она очень долго смотрела на огонь, пылавший в камине, раз за разом восстанавливая в памяти мельчайшие детали своих встреч с Евстасом. Вспоминала все, что он говорил или делал, а затем задавала себе один и тот же вопрос: Как же до него достучаться? И можно ли вообще достучаться? Мысли мелькали одна мрачнее другой. Она не знала, что дальше делать,…как поступить? Душа Кинсли была переполнена чувствами. Она не могла думать ни о чём, кроме него. В голове Кинсли молнией пронёсся вопрос. Почему он оберегает её? Почему? Если она ему не безразлична, тогда зачем он избегает её?

Погружённая в невесёлые мысли, Кинсли и не заметила, как начала засыпать. Она пыталась противиться накатывающей дремоте, но глаза закрывались сами собой. Усталость брала своё. Прекратив бесполезное сопротивление, Кинсли свернулась калачиком на диване и заснула. Она и понятия не имела, сколько времени проспала. Проснулась Кинсли от ощущения теплоты. Ещё не открывая глаза, она плотнее укуталась в шерстяное одеяло. До неё донёсся своеобразный треск поленьев. «Огонь ещё горит, – сладко зевая подумала она, – как тепло. И это одеяло…одеяло? Откуда оно взялось?». Кинсли распахнула глаза и тут же дёрнулась и, приняв сидячее положение, стала усиленно протирать глаза. Но нет,…ей не привиделось. Напротив неё в кресле сидел молодой мужчина в синих джинсах и синем свитере. Мужчина обладал мужественной красотой. Казалось, что в нём идеально всё, начиная от внешности заканчивая руками с длинными пальцами, которые в данную минуту обхватили бокал с вином и слегка покручивали его в руке. Решительное лицо обрамляли длинные чёрные волосы. Синие глаза источали мягкий свет. Левая рука лежала на подлокотнике кресла, правая держала бокал. Ещё один наполненный бокал стоял рядом с Кинсли на столике.

– Евстас! – с глубокой нежностью прошептала Кинсли. Она не смогла бы не смотреть на него, если б даже попыталась это сделать.

– Вы могли умереть сегодня! Почему вы не послушали меня? Я ведь сказал, что вы не сможете победить. Сейчас даже мне не под силу это сделать. У каждого из пяти архангелов есть печать моего отца. Сломать эти печати никому не под силу. Я могу лишь защищаться. – В голосе князя Евстаса прозвучал одновременно укор и некая безысходность.

– А разве у нас есть выбор?

Евстас едва заметно улыбнулся.

– Ты очень храбрая девушка, Меган!

– Я пытаюсь быть достойной тебя! – прошептала Кинсли, с надеждой глядя на Евстаса. Услышав эти слова, он резко помрачнел.

– Ты лучше меня. В тысячу раз. И я не заслуживаю твоей любви. Я не заслуживаю ничьей любви. Даже жалости я не заслуживаю. Только страданий. Они мой удел.

– Ты не смеешь говорить такие слова, – вскричала Кинсли, без оглядки бросаясь на его защиту – ты лучший из всех, ты…

– Вначале выслушай меня, – негромко, но твёрдо остановил её князь Евстас, – я затем и пришёл сюда. Когда я услышал твои слова, то осознал, что должен прийти и всё рассказать тебе. Выслушай и ты поймёшь, что я тот самый «Пятый уровень» зла, который ненавидят все люди.

Кинсли порывалась ответить, но Евстас твёрдым взглядом остановил её порыв.

– У меня сохранились смутные воспоминания о детстве, – тихо заговорил Евстас с той печалью, которая присуща людям с израненной душой. Кинсли невольно замолчала с тревогой, вглядываясь в потухшие глаза Евстаса. – Сколько себя помню, я чувствовал ненависть отца. Ненависть братьев и сестёр. Он ничем не показывал своих чувств, но относился ко мне не так, как ко всем остальным детям. Моя бедная мать пыталась защитить меня от всеобщей ненависти своей любовью, но ей это не удалось. Семена были посеяны. Не могу сказать, что я тоже ненавидел свою семью. Нет,…я любил их всех и каждого в отдельности. Но чувство несправедливого отношения ожесточало меня. Когда мне исполнилось семь лет, отец отвёл меня к воеводе, который доводился ему родным братом. С того дня я начал обучаться ратному искусству и настолько преуспел в нём, что уже в четырнадцать лет отправился в поход. Тогда же я убил свою первую жертву. По мере того как я рос, счёт убитым увеличивался. Уже в двадцать лет я слыл самым сильным воином в армии царя. Вначале он стал доверять мне лёгкие предприятия, но постепенно доверие между нами укреплялось. Я создал свою рать и начал водить её в походы. Никто не мог устоять перед нами. Но тогда я был всего лишь таким как все. И тогда же я встретил…мою будущую супругу. Впервые я увидел её в церкви. С первого взгляда я полюбил её. Когда наши взгляды впервые соприкоснулись, я почувствовал, что не одинок в своих чувствах. Время шло, я покрывал своё имя славой, уничтожая врагов, а большей частью невинных, во имя и по приказу грозного царя. Сейчас я уже не помню, сколько битв было выиграно, и кровь скольких людей осталась на моём мече. Тогда я радовался своим победам. Я радовался смерти людей. Я не задумывался о том, что творю. Я относился с жестокостью к своим врагам и часто не миловал даже пленённых. Не однажды моя любимая пыталась образумить меня. Она говорила о сочувствии и милосердии. Она говорила о жалости к несчастным людям, но всё было напрасно. Я не слышал её. Я не слышал никого за исключением внутреннего голоса, призывающего убивать снова и снова. Так прошёл ещё год. Я стал любимцем царя. Он обед не вкушал без моего присутствия. Часто призывал меня к себе и спрашивал мнение моё. Я всегда честно отвечал на вопросы, и царь это знал. Породниться со мной любой считал для себя честью, – тихо продолжал рассказывать князь Евстас, – но мне была мила только одна девушка. С позволения царя я заслал сватов к её отцу, и вскоре состоялась наша свадьба.

В этом месте Евстас несколько раз судорожно вздохнул.

– В брачную ночь мы заснули в объятиях друг друга, утомлённые любовью. Не успело взойти солнце, когда наш час расставания уже пробил. К нам в спальню вбежала моя мать. Она была обуяна ужасом. Она сообщила мне, что царевы слуги убивает всех моих родных. Она просила, умоляла меня бежать, но…разве я мог их оставить. Я попрощался со своей супругой, призывая её бежать к отцу, взял меч и вышел. Меня тут же скрутили и повалили на землю. Когда я очнулся, весь двор был в крови моих родных. На моих глазах мёртвое тело моей матери повалили на повозку и подожгли. Потом меня заковали в цепи и поволокли во дворец к царю. Едва меня вывели со двора, как я увидел…супругу. Она не смогла меня оставить и уйти. Не смогла, – Евстас на мгновение остановился, но тут же продолжил свой рассказ с той же печалью, – её убили на моих глазах. Я рыдал как малое дитя, оплакивая её. И именно в тот момент почувствовал, как моё тело наливается невиданной силой. Ненависть ослепляла мои глаза, душу и сердце. Я жаждал мщения. Я разорвал цепи и наказал убийц моей семьи. Ты понимаешь? – Евстас поднял взгляд на Кинсли. – И вампиров, и Зортов, и бесов я создал в миг своей ненависти. Моя ненависть стала моим проклятием. Начиная с того дня, я начал убивать всех, кто попадался мне на пути. Я убивал и убивал, не в силах остановиться. Лишь много дней спустя ко мне пришло понимание того, чей я сын и какими огромными силами обладаю. Я возрадовался, узрев свою власть. Ибо ей подчинялись даже мёртвые. Я пожелал воскресить свою супругу. В тот день…я увидел её. Она явилась ко мне по первому же зову. Но в глазах её больше не было прежней любви. Была только жалость. Она посмотрела на меня, покачала головой и, повернувшись от меня, пошла прочь. Она не желала оставаться рядом со мной. Она ушла и больше никогда не являлась ко мне. Я даже передать не могу, как меня потрясла та встреча. Пелена спала с моих глаз. Я осознал, что творю. И в тот день поклялся исправить всё зло, что причинил людям. Отныне моя жизнь должна была стать искуплением за грехи. Я построил монастырь и перенёс туда гроб моей супруги. Это всё, что мне дано видеть. Вот теперь ты знаешь всё обо мне.

Кинсли некоторое время с мягкой нежностью смотрела на него, а потом тихо прошептала:

– И люблю тебя ещё сильней! Ты не зло. Нет. Не думай так о себе. Ты тот, кого можно любить. Которым можно восхищаться…

Не успели слова Кинсли отзвучать, как князь Евстас встал и направился к выходу. У дверей его нагнал голос Кинсли. Казалось, он исходит из самих глубин души.

– Если мы победим,…ты позволишь мне ещё раз попытаться?

Евстас повернулся к ней. На его губах появилась мягкая улыбка. Они несколько мгновений смотрели в глаза друг друга, а затем…он повернулся и вышел.